Умереть красиво (fb2)

Умереть красиво [litres][Looking Good Dead-ru] (пер. Анна Александровна Петрушина) 1893K - Питер Джеймс (скачать epub) (скачать mobi) (скачать fb2)

Питер Джеймс Умереть красиво

Peter James

LOOKING GOOD DEAD

Перевод с английского Анны Петрушиной

* * *

Посвящается Хелен

1

Входная дверь некогда роскошного особняка с террасой распахнулась, и длинноногая девушка в коротком шелковом платье, облегающем и струящемся, шагнула в солнечное июньское утро своего последнего дня.

Столетие назад в эти высокие белоснежные виллы в двух шагах от прогулочной набережной Брайтона по выходным стекались все сливки лондонского общества. А сейчас за мрачными, изъеденными солью фасадами скрывались дешевые меблирашки и съемные квартиры. Латунные молотки сменились панелями домофонов, тротуары были усеяны мусором из переполненных баков, повсюду высились кричащие рекламные щиты риелторских агентств. За неимением парковочных карманов вдоль дороги теснились битые ржавеющие автомобили, основательно загаженные голубями и чайками.

В противовес неприглядному пейзажу от девушки веяло достатком. Небрежный жест, с каким она отбрасывала длинные белокурые волосы, солнечные очки, бриллиантовый браслет «Картье», сумочка от Ани Хиндмарч, безупречная подтянутая фигура, средиземноморский загар, аромат «Иссей Мияке», чьи сексуальные нотки перебивали вонь выхлопных газов в час пик, – все в ней выдавало особу, которая отлично смотрелась бы в элитных бутиках универмага «Бергдорф Гудман», баре отеля «Шрагер» или на палубе роскошной яхты в Сен-Тропе.

Неплохо для студентки юридического, перебивающейся на грошовую стипендию.

Впрочем, в лексиконе Джейни Стреттон, не в меру избалованной отцом после смерти матери, слово «перебиваться» отсутствовало начисто: деньги давались ей легко. Однако с их заработком дело обстояло сложнее. Хлеб юриста тяжек. После четырех лет учебы на юрфаке Джейни поступила на двухгодичную стажировку в брайтонскую юридическую контору, где трудилась под началом адвоката по бракоразводным процессам. Занятие безумно увлекательное, хотя клиенты временами попадались очень странные.

Например, вчера к ним обратился Берни Милсин, разменявший восьмой десяток старикан в опрятном сером костюме и тщательно повязанном галстуке. Джейни тихонько сидела в уголке офиса, пока ее куратор и совладелец фирмы, тридцатипятилетний Мартин Брум, делал заметки. Мистер Милсин жаловался, что миссис Милсин, тремя годами старше его, наотрез отказывается кормить супруга без предварительного куннилингуса. «По три раза на дню, – сетовал старикан. – Попробуй обслужи ее в моем возрасте и с моим коленным артритом».

Джейни стоило огромных трудов не расхохотаться. Мартин Брум тоже еле сдерживал смех. Выходит, не только мужчины любят шалости, у обоих полов есть свои заскоки. Каждый день открывал что-то новое, и сложно было сказать, откуда Джейни черпала больше знаний – из Саутгемптонского юридического университета или из школы жизни.

По пути к красно-белому «мини-куперу» ее плавный поток размышлений прервал звук входящего СМС. На экране высветилось:

Сегодня в 20:30?

Джейни улыбнулась, быстро набрала в ответ:

хх

Подождала, пока отъедет автобус с собравшейся за ним вереницей машин, и, усевшись за руль своего «мини-купера», прикинула планы на день.

У ее кота Чумазика на спине вылезла какая-то шишка. И не просто вылезла, а постоянно росла. Надо отвезти его к ветеринару, пусть посмотрит. Чумазика она подобрала два года назад: полумертвый от голода грязный зверек никак не мог выбраться из-под крышки ее мусорного бака. Джейни взяла его домой, и с тех пор кот прочно обосновался в ее квартире. Вот тебе и независимые создания, привыкшие гулять сами по себе. А может, она слишком его избаловала. Ну и плевать, зато Чумазик такой ласковый, да и баловать ей, кроме него, особо некого. Хорошо если получится записаться к врачу на вечер. Где-то на половину седьмого, тогда останется уйма времени на сборы.

В обеденный перерыв нужно купить открытку и подарок отцу – в пятницу ему стукнет пятьдесят пять. Отец улетел в командировку в США, и они не виделись уже месяц. В последнее время он постоянно был в разъездах, скитался по миру в поисках той единственной, способной заменить ему умершую жену, а дочери – мать. Разумеется, отец не говорил ничего подобного вслух, однако Джейни чувствовала, как он одинок и как беспокоится за свой бизнес, переживающий далеко не лучшие времена. Очень трудно помочь родному человеку, когда живешь от него за пятьдесят миль.

Джейни пристегнулась ремнем безопасности, не догадываясь о направленном на нее в двухстах ярдах телескопическом объективе цифрового «Пентакса», чье тихое пощелкивание тонуло в какофонии транспортного потока.

– Она выезжает, – сообщил в трубку мужчина с камерой.

– Уверен, что это она? – раздался на том конце провода четкий, холодный как сталь голос.

Девчонка на редкость лакомый кусочек. Даже после круглосуточной слежки за ней в квартире и на улице наблюдатель ощущал шевеление в штанах. Вопрос собеседника едва ли требовал ответа.

– Уверен. На все сто.

2

– Я в поезде! – надрывался в трубку жирдяй с женоподобной физиономией. – Слышишь меня? В ПОЕЗДЕ! Да, связь фиговая.

Они заехали в туннель.

– Да чтоб тебя! – выругался толстяк.

Сгорбившись на сиденье между жирдяем и девчушкой, вылившей на себя флакон тошнотворно приторного парфюма и яростно строчившей кому-то эсэмэски, Том Брайс подавил ухмылку. Приятный тридцатишестилетний мужчина в элегантном костюме, с серьезным мальчишеским лицом, уже отмеченным тревожными морщинками, он готовился разделить участь купленного им для жены скромного букета, который медленно увядал от жары на багажной полке. В вагоне было градусов тридцать, а казалось еще жарче. В прошлом году Том ездил первым классом, где температура была относительно терпимой, а народу ощутимо меньше, однако сейчас приходилось экономить. Впрочем, ему по-прежнему нравилось раз в неделю или две радовать супругу букетом.

Секунд через тридцать поезд вынырнул из туннеля, жирдяй нажал кнопку вызова, и кошмар продолжился.

– ТОЛЬКО ЧТО ПРОЕХАЛИ ТУННЕЛЬ, – вопил он так, словно тот еще не кончился. – Да ОХРЕНЕТЬ НЕ ВСТАТЬ! В чем проблема протянуть кабель или забабахать какую-нибудь приблуду для нормального сигнала? Ага, через туннель. В автомобильных, значит, можно, а на железке нельзя?

Том попытался абстрагироваться от воплей и сосредоточился на электронной почте, выведенной на экран трясущегося макбука. Очередное паршивое завершение очередного паршивого дня в офисе. Сотни писем требовали ответа, а папка «Входящие» разбухала на глазах. Том давно взял за правило каждый вечер перед сном разбирать почту, чтобы не оказаться под ее с завалом с утра. В потоке сообщений попадались анекдоты, которые могли подождать; похабные вложения, которые Том зарекся открывать в общественном транспорте с тех пор, как в попутчицы ему досталась чопорная дама, а его угораздило кликнуть по файлу в «Пауэр поинт», где какая-то голая блондинка отсасывала ослу.

Поезд пощелкивал и позвякивал, раскачивался и трясся, коротко вибрировал на въезде в очередной туннель, откуда до пункта назначения оставалось рукой подать. Ветер врывался в открытый прямоугольник окна, и ему вторило эхо черных стен. В вагоне вдруг запахло грязными носками и сажей. На полке для багажа загромыхал дипломат, и Том нервно покосился наверх, опасаясь, как бы тот не свалился ему на голову и не помял букет. На пустой доске объявлений, аккурат над макушкой пухлой, втиснутой в мини-юбку девицы, которая с кислой миной листала журнал «Хит», кто-то черной краской из баллончика криво намалевал «ЧАЙКИ ВАНЮЧКИ».

«Типичные футбольные фанаты, – промелькнуло у Тома. – Даже „вонючки“ правильно написать не могут».

Пот струился по затылку, затекал под воротник белой, сшитой на заказ рубашки, и вскоре та напрочь прилипла к телу. Том уже успел снять пиджак и ослабить узел галстука, а сейчас его подмывало сбросить мокасины от «Прада», которые дико натирали ноги. Наконец поезд выехал из туннеля, и Том поднял от экрана покрытое испариной лицо, с наслаждением вдыхая сладковатый воздух с ароматами трав Даунса; вскоре к нему добавится солоноватый бриз с Ла-Манша. За четырнадцать лет постоянных разъездов Том бы почуял родные края даже с закрытыми глазами.

Он полюбовался из окна полями, фермами, телеграфными столбами, водохранилищем, пологими холмами вдалеке, а после снова уткнулся в монитор. Прочитал и удалил письмо от своего менеджера по продажам, ответил на претензию – очередной важный клиент жаловался, что вовремя не получил заказ для солидного летнего мероприятия. На сей раз речь шла об именных ручках, а в прошлый – о зонтиках для гольфа с логотипом. В отделе заказов и сбыта царил хаос – отчасти из-за новой компьютерной программы, а отчасти из-за идиота, который за нее отвечал. В период жесткой конкуренции это здорово ударило по бизнесу. За неделю они потеряли двух крупнейших заказчиков – сервис автопроката «Эвис» и корпорацию «Эппл».

Катастрофа.

Его фирма трещала по швам под тяжестью долгов. Том взял слишком быстрый старт, привлек слишком много заемных средств. И бонусом влез в неподъемную ипотеку. И зачем он только повелся на уговоры Келли купить новый дом побольше, ведь знал: ситуация на рынке хуже некуда, заказов мало. В итоге ему с трудом удавалось сводить концы с концами. А Келли, несмотря на все увещевания супруга, продолжала сорить деньгами. Дня не проходило, чтобы она не покупала себе что-нибудь новенькое, преимущественно на «Ибэй», и искренне считала, что вещи с большой скидкой никак не влияют на их финансовое положение. И вообще, повторяла она, Том сам тратит кучу денег на дизайнерские шмотки; как говорится, чья бы корова мычала. Похоже, ее совсем не заботило, что вещи он покупает исключительно на распродажах, а в его работе людей встречают по одежке.

Отчаявшись, Том даже попросил совета у друга, регулярно посещавшего психотерапевта в связи с затяжной депрессией на почве развода. За очередным бокалом водки-мартини – напитка, к которому он пристрастился в последние пару месяцев, – Брюс Уоттс рассказал о шопоголиках, но успокоил, что этот недуг лечится. Вопрос, насколько тяжелый случай у Келли, – и если все совсем плохо, как бы потактичнее ей об этом намекнуть.

Жирдяй тем временем снова завел свою шарманку:

– Здорово, БИЛЛ! Ага, это РОН. Рон из «ЗАПЧАСТЕЙ». АГА, ОН САМЫЙ! СЛУШАЙ, ХОТЕЛ ТЕБЕ ПО-БЫСТРОМУ РАССКАЗАТЬ… Вот зараза. БИЛЛ? АЛЛО?

Не поднимая головы, Том скосил глаза наверх: сигнал отсутствует. Подарок небес! В такие минуты веришь в существование Бога. Но тут запиликал другой сотовый.

На сей раз его собственный, сообразил Том, ощутив в кармане вибрацию. Украдкой оглядевшись, он достал мобильный, потом покосился на дисплей и заорал во всю глотку:

– ДА, ЛЮБИМАЯ. Я В ПОЕЗДЕ! ПО-ЕЗ-ДЕ! ОН ОПАЗДЫВАЕТ!

Том улыбнулся жирдяю, упиваясь мгновениями сладкой мести.

Понизив голос, он продолжил разговаривать с Келли нормальным тоном, а поезд тем временем подъехал к станции Престон-Парк – последней перед его пунктом назначения, Брайтоном. Жирдяй схватил маленькую дешевую сумку и вместе с парочкой других пассажиров поспешил к выходу; вагон вскоре тронулся. Завершив вызов, Том не сразу заметил на соседнем сиденье компакт-диск.

Он повертел находку в руках в надежде отыскать хотя бы намек на владельца. На коробочке из дымчатого пластика не было ни наклеек, ни надписей. Том вытащил серебристый диск, внимательно рассмотрел его со всех сторон, но снова ничего не обнаружил. Надо вставить его в компьютер и запустить, вдруг внутри найдется какая-то информация. Если нет, диск отправится прямиком в бюро находок. Не то чтобы жирдяй этого заслуживал…

По обе стороны железной дороги поднимались высокие меловые откосы, левый постепенно сменился домами, парком. Вот-вот поезд подъедет к Брайтону.

«Особо рассматривать диск некогда, лучше дома», – решил Том.

Будь у него хоть малейшее представление о том, к каким катастрофическим последствиям это приведет, он бы оставил треклятый диск в вагоне.

3

Щурясь в тусклых лучах предзакатного солнца, Джейни сверилась с часами на приборной панели «мини-купера», а после глянула на наручный браслет. Без пяти восемь. Проклятье.

– Почти приехали, Чумазик, – нервно пробормотала она, проклиная пробки на набережной Брайтона и жалея, что не выбрала другой маршрут.

Она сунула в рот подушечку жевательной резинки.

В отличие от хозяйки, кот на свидание не собирался и потому не спешил. Он спокойно сидел в плетеной переноске на переднем сиденье «мини-купера», мрачно глядя перед собой сквозь прутья решетки, и, по всей видимости, злился из-за похода к ветеринару. Придерживая переноску, Джейни стремительно повернула на свою улицу, после чего сбавила скорость и принялась с надеждой высматривать парковочное место.

Домой она вернулась гораздо позже, чем рассчитывала, – спасибо боссу, задержавшему ее в офисе. Как назло, именно сегодня ему понадобилось подготовить план беседы для утренней встречи с адвокатом по особо каверзному делу о разводе.

Клиент, высокомерный смазливый бездельник, женился на богатой наследнице и теперь планировал отхватить от ее состояния изрядный кусок. Джейни возненавидела его с первой же встречи в конторе несколько месяцев назад. Ей он представлялся паразитом, и в глубине души девушка надеялась, что он не получит ни пенни. Она не делилась своим мнением с боссом, но чувствовала, что он с ней солидарен.

Потом ей пришлось проторчать битых полчаса в приемной ветклиники, прежде чем их с Чумазиком пригласили к мистеру Конти. Консультация ее не порадовала. Кристиан Конти, молодой и слишком модный для ветеринара врач, долго исследовал шишку на спине Чумазика, потом провел полный осмотр и в итоге велел привезти кота завтра на биопсию. Джейни испугалась до ужаса, решив, что ветеринар заподозрил злокачественную опухоль.

Мистер Конти как мог попытался развеять ее страхи, озвучив целый список возможных диагнозов, однако из кабинета Джейни вышла в самом мрачном расположении духа.

Отыскав небольшой зазор между двумя автомобилями, припаркованными буквально в двух шагах от ее дома, Джейни притормозила и включила заднюю передачу.

– Чумазик, ну как ты? Проголодался?

За два года, что они провели под одной крышей, она очень привязалась к бело-рыжему зеленоглазому коту с длинными усами. Его глаза и повадки завораживали: Чумазик то ластился к ней и с мурчаньем подремывал, положив голову ей на колени, пока она смотрела телевизор, то вдруг окидывал ее таким человеческим, взрослым, мудрым взглядом. Прав был тот, кто сказал: «Временами, играя со своим котом, я задумываюсь, а не он ли играет со мной?»

Джейни сдала назад, однако припарковаться не сумела. Пришлось повторить попытку. Да, получилось так себе, но сойдет. Она закрыла люк на крыше, схватила переноску и вышла из машины, напоследок снова глянув на часы в надежде, что каким-то чудом ошиблась со временем. Увы. Стрелки безжалостно показывали без одной минуты восемь.

У нее всего полчаса, чтобы покормить Чумазика и собраться. Ее кавалер был просто помешан на контроле и всегда указывал, как именно она должна выглядеть на свидании. К требованиям относились свежая эпиляция рук и ног, определенное количество духов «Иссей Мияке» на определенных участках тела, определенный макияж; голову надлежало помыть определенным шампунем с кондиционером. И особым образом выбрить интимную зону.

Кавалер заранее предупреждал, какое платье надеть, какие подобрать аксессуары, и даже говорил, где именно она должна ждать его в квартире. Все это противоречило ее натуре. Джейни считала себя независимой девушкой и никогда не позволяла мужчинам командовать собой, однако нынешний воздыхатель заставил ее изменить своим принципам. Суровый уроженец Восточной Европы, крупный, мускулистый, безвкусно одетый, он совершенно не походил на ее прежних мужчин – вежливых, обходительных интеллигентов. После третьего свидания она полностью попала под его чары. Даже при одной мысли о нем трусики становились мокрыми.

Заперев машину, Джейни направилась к дому и не заметила припаркованный впереди черный сверкающий «фольксваген-GTI» с тонированными стеклами – единственный автомобиль, не загаженный голубями и чайками. Водитель, надежно скрытый от внешнего мира, наблюдал за ней в компактный бинокль, параллельно набирая на предоплаченном мобильнике номер.

4

Примерно в половине восьмого Том Брайс на своей спортивной серебристой «ауди-эстейт» миновал теннисные корты, потом открытую, обрамленную деревьями площадку в парке Хова, где толпились отдыхающие: одни выгуливали собак, другие занимались спортом, третьи лежали на траве, наслаждаясь последними часами долгого летнего денька.

Том ехал с открытыми окнами, и в салоне витал аромат свежепостриженных газонов. Из динамиков доносился умиротворяющий голос Гарри Конника-младшего, чьи песни Том обожал, а Келли считала безвкусицей. Синатра ее тоже не впечатлял, да и качественное пение в принципе. Всем музыкальным стилям она предпочитала хаус и гэридж, чьи странные ритмы совершенно не выносил Том.

Чем дольше они жили в браке, тем сильнее расходились в интересах. Он и не помнил, когда им в последний раз удалось определиться с выбором фильма, а пятничное вечернее шоу Джонатана Росса было единственной передачей, которую они постоянно смотрели вместе. Однако они любили друг друга – в этом Том не сомневался, а дети были превыше всего. Точнее, были всем.

Он обожал это время суток, когда предвкушаешь возвращение домой, к любимой семье. А сегодня контраст между загазованной, липкой жарой Лондона, поездом и нынешним прекрасным мгновением ощущался особенно разительно.

Настроение улучшалось с каждой минутой. Воодушевившись, Том проехал пересечение с Вудленд-драйв, получившей в народе прозвище «чертог миллионеров», где в ряд тянулись роскошные обособленные дома, в большинстве своем выходившие на лесок. Келли мечтала когда-нибудь здесь поселиться, однако сейчас такое жилье им было не по карману.

«И вряд ли будет, учитывая нынешнее положение дел», – уныло подумал Том.

«Ауди» мчалась на запад вдоль куда более скромной Голдстоун-Кресент, обрамленной по обе стороны дороги аккуратными коттеджами на две семьи, а после свернула на Верхнюю Виктория-авеню.

Никто толком не знал, почему улица именовалась Верхней, учитывая, что Нижней Виктории-авеню не существовало в природе. Лен Уэйнрайт, пожилой сосед Тома, которого они с Келли окрестили Жирафом из-за высокого, почти семи футов, роста, в порыве очередного сомнительного озарения заявил как-то через забор, мол, улицу прозвали так потому, что она поднимается по довольно высокому холму. Объяснение не выдерживало никакой критики, однако лучшего пока не придумали.

Верхняя Виктория-авеню располагалась в районе, построенном тридцать лет назад, но так и не возмужавшем. Платаны больше смахивали на высокие саженцы, нежели на полноценные деревья; красная кирпичная кладка двухэтажных коттеджей на две семьи ни грамма не выцвела; неотюдоровские деревянные балки на крышах не подточили ни термиты, ни непогода. На этой тихой улочке со скоплением магазинов ближе к вершине проживали преимущественно молодые семьи с детьми. Исключение составляли лишь Хильда и Лен Уэйнрайт, пенсионеры, перебравшиеся сюда из Бирмингема по совету врача, заявившего, что морской воздух будет полезен для страдающей астмой Хильды.

Том втиснул «ауди» под навес, почти вплотную к ржавеющему «рено-эспейс» Келли, сунул в карман мобильный и, забрав с сиденья дипломат и букет, выбрался из машины. Газетный киоск через дорогу еще работал, равно как и небольшой спортзал, однако на парикмахерской, скобяной лавке и риелторской конторе уже красовались таблички «Закрыто». Чуть поодаль ждали автобус две юные особы, явно разодетые для свидания; их коротенькие юбки едва прикрывали ягодицы. Ощутив внезапный приступ вожделения, Том задержал взгляд на стройных ножках, пока девушки курили одну сигарету на двоих.

Хлопнула входная дверь, и донесся восторженный голос Келли:

– Папочка приехал!

Проработав столько лет в маркетинге, Том никогда не лез за словом в карман, однако, если бы его попросили описать, какие чувства он испытывает каждый будний вечер, возвращаясь домой, где его встречают самые дорогие люди на свете, он едва ли нашелся бы с ответом. В такие минуты его обуревали счастье, гордость и безграничная любовь. Предложи ему остановить любое мгновение, он бы не колеблясь выбрал это: вот он стоит на пороге, утопая в детских объятиях, а Леди, их восточноевропейская овчарка, с поводком в зубах смотрит на него с надеждой, притопывает лапой и яростно виляет хвостом толщиной с секвойю. А потом появляется улыбающаяся Келли…

Одетая в джинсовый комбинезон и белую футболку, она застыла в дверном проеме, на лице в обрамлении пышных светлых кудряшек сияет очаровательная улыбка. Том протянул ей розово-желто-белый букет.

Келли, по обыкновению, восторженно приняла подношение, голубые глаза радостно вспыхнули. Она повертела букет в руках, приговаривая: «Какая прелесть! Какая прелесть!», словно в жизни не видела цветов прекраснее. Потом поднесла их к носу, очаровательному вздернутому носику, вдохнула аромат.

– Ой, вы только посмотрите! Розы! Мои любимые, любимого оттенка. Милый, ты такой заботливый! – И поцеловала мужа.

Сегодня поцелуй длился дольше обычного. Может, ночью ему повезет? Или, не приведи господь, она решила подсластить новость об очередной безумной покупке на «Ибэй»?

Однако Келли молчала, а войдя в дом, Том не увидел ни коробки, ни контейнера, ни ящика, ни нового гаджета или приблуды. Десять минут спустя, избавившись от пропотевшего костюма, Том принял душ, переоделся в шорты с футболкой, и его колеблющееся настроение постепенно улучшилось, хотя, возможно, ненадолго.

Макс, чей возраст составлял ровно семь лет, четырнадцать недель и три дня, фанател от Гарри Поттера. И от резиновых браслетов. Сегодня на нем их красовалось два: белый с надписью «ДОЛОЙ МИРОВУЮ БЕДНОСТЬ» и черно-белый с антирасистским лозунгом «ВСТАНЬ И ВЫСКАЖИСЬ».

Том, довольный, что сын интересуется глобальными проблемами, пусть и не до конца понимая смысла слоганов, устроился в кресле рядом с его кроваткой в крохотной спальне, обклеенной ярко-желтыми обоями. Свернувшись клубочком под одеялом в стиле Гарри Поттера, откуда торчала только растрепанная светловолосая голова, Макс слушал, как папа уже по второму разу читает ему книгу, и с распахнутыми глазами жадно впитывал каждое слово.

У четырехлетней Джессики разболелись зубки, она хныкала и совсем не слушала сказку. Из соседней, через стену, спальни доносился плач, который не прекращался, несмотря на все увещевания Келли.

Том дочитал главу, поцеловал сына и, подняв с пола игрушечный паровозик «Хогвартс-экспресс», поставил его на полку рядом с приставкой «Плейстейшен». Потом выключил свет и, послав Максу воздушный поцелуй, поспешил в розовую, словно царство Барби, комнату дочери. Девочка плакала, ее сморщенное, зареванное личико раскраснелось от натуги. Келли, пытавшаяся прочесть ей «Груффало», беспомощно пожала плечами. Пару минут Том пытался успокоить Джессику, но тщетно. Келли сказала, что утром в срочном порядке поведет ее к стоматологу.

Том ретировался на первый этаж, потом, аккуратно перешагнув через парочку Барби и подъемный кран из «Лего», завернул в кухню, откуда доносился упоительный аромат стряпни, и едва не споткнулся о трехколесный велосипед Джессики. Устроившись на лежанке, Леди грызла кость размером с ногу динозавра. При виде хозяина во взгляде овчарки снова вспыхнула надежда; собака вяло завиляла хвостом. А после спрыгнула с лежанки и, продефилировав через кухню, развалилась на спине лапами кверху.

Том ногой почесал ей пузо, отчего на морде застыла блаженная улыбка, язык вывалился из пасти.

– Позже, старушка, обещаю. Потерпи еще немного.

Именно из-за кухни Келли загорелась купить этот дом. Прежние владельцы вбухали целое состояние в роскошный интерьер из мрамора и нержавеющей стали, а Келли набила пространство всевозможной техникой, какую только позволил трещащий по швам лимит кредитной карты.

Из окна открывался вид на прямоугольный садик с разбрызгивателем посередине. Под струей воды, задрав крыло, чистил перышки черный дрозд. На бельевой веревке висела яркая детская одежда, а прямо под ней на траве лежал пластмассовый самокат. В дальнем углу сада в маленькой теплице зрели высаженные Томом помидоры, ежевика, клубника и цукини.

В этом году он впервые решил заняться садоводством и невероятно гордился своими успехами – пока. За забором маячила вытянутая унылая физиономия Жирафа. Старик сутками напролет торчал в саду: подрезал, подстригал, полол, рыхлил, поливал. Его долговязая фигура сновала вверх-вниз, вверх-вниз подобием усталого подъемного крана.

Том бросил взгляд на стену, почти целиком завешанную акварелями и карандашными рисунками детей, высматривая, не появилось ли среди них что-нибудь новенькое. Помимо Гарри Поттера, Макс фанател от автомобилей, отчего многие его шедевры получались четырехколесными. Джессика тяготела к странным человечкам и еще более странным животным, и на каждой ее картинке обязательно присутствовало сияющее солнце. Дочка всегда отличалась жизнерадостностью, вот почему Том так расстроился, увидев ее в слезах. В общем, сегодня полюбоваться чем-то новым не удалось.

Смешав себе водку «Полстар» с клюквенным соком, Том добавил толченого льда из дозатора в дорогущем американском холодильнике с вмонтированным в дверцу телевизором – очередное «выгодное» приобретение Келли – и с бокалом в руках направился в гостиную. Мелькнула мысль, а не пойти ли в оранжерею, где еще солнечно, или вообще устроиться на скамейке в саду, однако после недолгих колебаний Том решил посмотреть телевизор.

Прихватив пульт, он опустился в роскошное кресло с откидной спинкой, купленное уже им через интернет, – аккурат напротив недавнего сумасбродного приобретения Келли, огромного телевизора «Тошиба» с плоским экраном, который занимал половину стены и съедал половину доходов главы семейства; мало того, «праздничная» рассрочка истекала уже через год. Впрочем, надо признать, смотреть по нему спортивные трансляции было сплошным удовольствием. Сейчас на экране крутили очередной ролик «Магазина на диване», тут же лежала подключенная к телевизору клавиатура, оставленная Келли.

Пощелкав каналы, Том наткнулся на «Симпсонов». Этот мультик он обожал, а любимым персонажем считал Гомера, которому искренне сочувствовал: беднягу во всем преследовали неприятности.

За коктейлем настроение постепенно улучшилось. Том любил свое кресло, любил гостиную с обеденной зоной в одном конце и оранжереей, создающей впечатление открытого пространства, в другом. Любил расставленные повсюду фотографии детей и Келли, любил картины с абстрактным изображением шезлонга и пирса Дворцового причала – пусть и недорогие, зато приглянувшиеся обоим супругам – и застекленный шкафчик со скромной коллекцией кубков за игру в гольф и крикет.

Плач Джессики затих. Том смешивал себе новый коктейль, когда в кухню спустилась Келли. Несмотря на утомленный вид, полное отсутствие косметики и двое родов, она оставалась стройной красавицей.

– Ну и денек! – Она драматично всплеснула руками. – Наверное, мне тоже стоит выпить.

Том обрадовался. Хороший знак: алкоголь всегда настраивал жену на романтический лад. Эротические фантазии одолевали Тома весь день. Он проснулся в шесть утра, по обыкновению готовый к половому разбою, и сразу навалился на Келли в надежде по-быстрому снять напряжение – но его попытку пресек скрип открывающейся двери и топот маленьких ножек. Складывалось впечатление, что у Келли была тайная кнопка, приманивающая детей в спальню при малейшем намеке на секс.

«Вот вся моя жизнь, – уныло размышлял Том. – Проблемы на работе, бесконечные долги и постоянное свербение в штанах».

Пока Келли помешивала рагу из цыпленка, Том взялся готовить ей большой коктейль и с восхищением наблюдал, как жена колдует над кастрюлей с картофелем и одновременно следит за духовкой. На кухне Келли умудрялась делать несколько дел сразу, причем с ловкостью, о какой Тому оставалось лишь мечтать.

– Ну как там Джесс? Получше?

– Ребенок просто решил покапризничать, ничего страшного. Я дала ей обезболивающее. А как у тебя на работе?

– Не спрашивай.

Она обхватила его лицо ладонями и поцеловала:

– А хорошие дни у тебя вообще бывают?

– Прости, я не собирался жаловаться.

– Ну так давай поговорим. Я твоя жена, расскажи мне!

Он взял ее лицо в ладони и поцеловал в лоб.

– После ужина. Ты такая красивая и с каждым днем становишься все прекраснее.

Келли с улыбкой покачала головой.

– Тебя подводит зрение. Старость не радость. – Она отступила на шаг и кивнула на себя. – Нравится?

– Что именно?

– Комбинезон.

Том разом помрачнел:

– Новый?

– Ага. Только сегодня доставили.

– А выглядит потрепанным.

– Так и задумано! Между прочим, Стелла Маккартни. Скажи, шикарный?

– Это которая дочь Пола?

– Да.

– У нее вроде дорогая одежда.

– Обычно не купишь, но этот шел со скидкой.

– Кто бы сомневался. – Не расположенный ссориться, Том продолжил смешивать коктейль.

– Я поискала в интернете, куда бы нам съездить, чтобы не слишком дорого. И узнала, когда мама с папой заберут детей – в первую неделю июля. Сумеешь вырваться?

Том достал из кармана портативный ежедневник и глянул расписание.

– В конце июля у нас выставка в «Олимпии», но первые числа подойдут. Только учти, шиковать нам сейчас никак нельзя. Может, выберемся куда-нибудь в пределах Англии?

– Цены на туры просто смешные! – с жаром сообщила Келли. – Недельная поездка в Испанию обойдется дешевле домашних посиделок! Я выписала парочку сайтов, после ужина обязательно посмотри. У Холли из нашего квартала есть подруга. Так вот, она неделю отдыхала на Карибах, в Сент-Люсии, и за все про все отдала каких-то двести пятьдесят фунтов! А мы чем хуже?

Отложив ежедневник, Том привлек жену к себе и поцеловал:

– Пожалуй, дам компьютеру вечером отдохнуть и посвящу время тебе.

Келли прильнула к его губам в ответном поцелуе.

– А мне потом смотреть, как тебя ломает? – лукаво улыбнулась она. – Тем более скоро начнется шоу Джейми Оливера, а ты его на дух не выносишь. Полчасика можешь смело уделить своей игрушке.

– Будь у нас финансовая возможность, куда бы ты мечтала поехать? – спросил Том, вручая жене бокал.

– Куда угодно, где дети не вопят.

– Ты серьезно готова их оставить? Не передумала? Точно?

До сих пор Келли не допускала и мысли о том, чтобы расстаться с детьми.

– Прямо сейчас я бы с удовольствием их продала, – ответила она и одним глотком осушила половину «Морского бриза».

* * *

Через час, в начале десятого, Том поднялся в свой маленький кабинет с видом на улицу. За окном по-прежнему сияло солнце. Том любил долгие летние вечера, и в ближайшие несколько недель они станут лишь длиннее. Через дорогу, между двумя крышами квартир, надстроенных над магазинами, различался крохотный голубой треугольник Ла-Манша. В небе промелькнула и скрылась стайка скворцов. С улицы в кабинет проникали ароматы соседского барбекю, от которого даже у сытого Тома текли слюнки.

В тренажерном зале какой-то бедолага качал пресс под неусыпным взором тренера. Глядя на него, Том невольно вспомнил, что совсем забросил спорт – если не считать коротких прогулок с Леди. Слишком много бизнес-ланчей, слишком много алкоголя – и, как итог, любимая одежда трещит по швам. Келли неоднократно упрекала его, мол, глупо жить напротив спортзала и не пользоваться его услугами. Однако абонемент вылился бы в дополнительные расходы.

Может, погожими летними вечерами ему стоит подольше гулять с Леди. И снова заняться плаванием. Гольф раз в неделю никак не сказывался на талии; в раздевалке Том с отвращением посматривал на обладателей дряблых пивных животов и с горечью понимал, что сам вскоре пополнит их ряды. Он постучал кулаками по животу, как бы давая себе отмашку: «К отпуску на тебе появятся кубики!»

Попивая уже третий немаленький коктейль с водкой, Том почувствовал, как дневные хлопоты растворяются в приятной алкогольной дымке. Отставив бокал, он глянул на веб-камеру на штативе, установленную специально, чтобы периодически общаться с братом, живущим в Австралии, потом разблокировал ноутбук и проверил список входящих. Первым в глаза бросилось сообщение от Роба Кемпсона, его бывшего начальника из «Мотивэйшн бизнес», с которым они поддерживали приятельские отношения.

Том, зацени, какие сиськи!

Роб

Вместо того чтобы перейти по ссылке, Том достал из коробочки забытый жирдяем диск и вставил его в ноутбук. Сразу активировался антивирус, потом на рабочем столе возникла иконка, однако никакой ясности она не внесла. Том дважды щелкнул мышкой.

Экран потемнел, на черном фоне высветилось маленькое окошко:

Адрес «Макинтоша» верен?

Нажмите «ДА», если хотите продолжить. Для выхода нажмите «НЕТ».

Решив, что это стандартная синхронизация между «Виндоус» и «Эппл Макинтош», Том щелкнул «ДА».

Следом возникло новое сообщение:

Добро пожаловать, подписчик. Вы подключены.

Сообщение сменилось надписью:

СКАРАБЕЙ ПРОДАКШН

Буквы практически мгновенно исчезли, экран посветлел, на нем появилось цветное изображение спальни – слегка зернистое, словно транслируемое через скрытую камеру.

Просторная комната явно принадлежала женщине: небольшая двуспальная кровать накрыта пледом и завалена подушечками; непритязательный туалетный столик, большое зеркало в антикварной раме, явно позаимствованное из ателье, у изножья кровати – деревянный сундук, на полу два ковра с густым ворсом, закрытые вертикальные жалюзи. Комнату освещали два ночника у постели, другим источником света служила приоткрытая дверь в ванную. На стенах висели две черно-белые работы фотографа Хельмута Ньютона в стиле «ню». Напротив кровати располагался большой зеркальный шкаф, в котором отражалась дверь, ведущая, скорее всего, в коридор.

Стройная девушка выпорхнула из ванной, поминутно поправляя одежду и нервно поглядывая на часы. Элегантная, красивая, с длинными светлыми волосами, в облегающем черном платье и с единственной ниткой жемчуга на шее, она держала в руках сумочку-клатч, словно собиралась на вечеринку. Внешне она напоминала Гвинет Пэлтроу; на мгновение Тому почудилось, что это она и есть, но потом красавица повернулась, и он осознал, что ошибся, хотя сходство и впрямь было поразительное.

Присев на край кровати, девушка, к огромному удивлению Тома, сбросила туфли на высоких каблуках. Потом встала, начала расстегивать платье, похоже не догадываясь о камере.

За ее спиной распахнулась дверь, и в кадре возник невысокий, коренастый мужчина, весь в черном, вплоть до балаклавы на голове. Рукой в перчатке он прикрыл за собой створку и медленно направился к ничего не подозревающей девушке, пытавшейся расстегнуть жемчужное ожерелье.

Мужчина достал из черной кожаной куртки какой-то предмет, блеснувший на свету, и Том ошарашенно подался вперед, разглядев длинный стилет.

В два быстрых шага мужчина настиг девушку, схватил ее за горло и вонзил тонкое лезвие ей между лопаток. Жертва вскрикнула от боли. Оцепенев, Том наблюдал за ней, гадая, по-настоящему все это или перед ним хорошая актерская игра? Мужчина вытащил испачканный красным нож и стал наносить удар за ударом; из ран хлынула кровь.

Девушка повалилась на пол. Присев, мужчина разорвал на ней платье, полоснул ножом по застежке лифчика и, сорвав его, грубо перевернул несчастную на спину. Ее глаза закатились, полные груди свесились набок. Мужчина распорол пояс колготок, потом сдернул их с ног, окинул взглядом роскошное обнаженное тело – и вонзил лезвие в живот, чуть выше паха с интимной стрижкой.

Борясь с тошнотой, Том потянулся свернуть изображение, однако любопытство пересилило. Может, это все игра и нож ненастоящий, а бьющая фонтаном кровь бутафорская? Тем временем мужчина в черном снова и снова вонзал в неподвижное тело стилет.

От звука открывающейся двери Том подскочил.

Развернувшись в кресле, он увидел на пороге Келли с бокалом вина в руках, изрядно поддатую.

– Ну как, милый, нашел что-нибудь интересное?

Том резко захлопнул ноутбук, чтобы Келли не успела рассмотреть происходящее на экране.

– Нет, – дрожащим голосом отозвался он. – Ничего. Мне…

Она обняла его за шею, пролив несколько капель вина на ноутбук.

– Ой, п-прости!

Том вытер компьютер платком. Тем временем ладонь Келли скользнула ему под рубашку, пощекотала сосок.

– Ты сегодня достаточно потрудился. Пора в постельку.

– Пять минут, – попросил Том. – Дай мне пять минут.

– Через пять минут я усну.

Он повернулся и поцеловал жену:

– Две минуты, хорошо?

– Одну! – Келли направилась к выходу из кабинета.

– Я еще не выгулял Леди.

– Она отлично нагулялась в обед. За нее не переживай, я выпустила ее в сад.

Он улыбнулся:

– Одна минута.

– Тридцать секунд! – Келли лукаво погрозила ему пальцем.

Едва дверь за ней захлопнулась, Том открыл ноутбук и разблокировал монитор.

На экране появилась надпись:

Несанкционированный доступ.

Вас отключили от трансляции.

С минуту Том сидел, размышляя, что за чертовщину он сейчас посмотрел. Наверняка какой-нибудь трейлер к фильму. Точно, трейлер, другого объяснения нет и быть не может. Да, сто процентов трейлер.

В кабинет снова заглянула Келли:

– Пятнадцать секунд – или начинаю без тебя.

5

Это был лучший подарок на день рождения. Лучший за всю ее жизнь, за все пятьдесят два года! Другие подарки с ним даже рядом не стояли. Ни украшенный розовым бантом спортивный автомобиль «MG», преподнесенный на ее сорокалетие Доном (хотя такая роскошь была ему совсем не по карману), ни серебряные часики от Картье в честь пятидесятилетия (очередная непозволительная роскошь от Дона), ни очаровательный теннисный браслет, подаренный вчера им же.

На фоне нынешнего подарка меркла даже недельная путевка в санаторий «Грейшотт-холл», купленная в складчину ее сыновьями Джулиусом и Оливером. Да, отдых получился шикарный, но неужели мальчики намекают, что у нее есть лишний вес?

Ну и ладно. Сейчас Хилари Дюпон пребывала на седьмом небе и буквально парила над землей, вопреки своим двенадцати стоунам^[1]. Она выпорхнула за дверь и, покачивая поводком Нерона, декламировала: «Саквояж, мистер Уортинг? Саквояж?»^[2]

Пис-Хейвен, пригород, где жила Хилари, располагался в восточной части Брайтона и представлял собой обширную, густо застроенную бунгало и коттеджами времен Первой мировой войны сеть улиц, которые простирались от прибрежной автострады, что брала начало на вершине мелового утеса, до самого Саут-Даунса.

Всего один ряд построек отделял Хилари от необъятных сельскохозяйственных угодий. Случись кому-то из соседей выглянуть в окно в это туманное июньское утро, они бы увидели, как полная, но потрясающе красивая блондинка, в халате поверх пестрого трико и в зеленых резиновых сапогах, бурно жестикулирует и разговаривает сама с собой, а за ней, помечая один фонарный столб за другим, семенит черный, весьма упитанный лабрадор.

В конце улицы Хилари повернула налево, в обход, и, проводив настороженным взглядом груженный стеклопакетами фургон (не переехал бы Нерона!), направилась через дорогу к калитке, ведущей в поле, где колосился ослепительно-желтый рапс. Зычным голосом, способным даже без микрофона заглушить стадион Уэмбли, она рявкнула на питомца, вознамерившегося навалить кучу на чьей-то подъездной аллее:

– Нерон! Нельзя! КО МНЕ!

Пес встрепенулся, увидел открытую калитку и радостно потрусил к хозяйке, затем исполинскими скачками рванул вперед и вскоре скрылся за холмом в густых зарослях рапса.

Хилари закрыла за собой калитку и снова повторила:

– Саквояж, мистер Уортинг? Саквояж?

Она сияла, лучилась; уже позвонила Дону, Сидони, Джулиусу, Оливеру и матери, чтобы сообщить им новость – сногсшибательную, лучшую на свете новость: час назад с ней связались из Южного общества драматического искусства и предложили роль леди Брэкнелл^[3], главную роль! Звездную!

Спустя двадцать пять лет любительской игры, преимущественно в труппе Брайтонского малого театра, в надежде, что когда-нибудь ее заметят, она наконец-то вытащила счастливый билет! Южное общество драматического искусства имело уже не любительский, а полупрофессиональный статус, и каждое лето давало спектакль на открытом воздухе: сначала на крепостном валу замка Льюис, а после отправлялось в турне по всей Великобритании до самого Корнуолла. Настоящее событие; спектакль, без сомнения, осветят в прессе, и ее обязательно заметят! Обязательно!

Вот только – господи боже! – нервы начали пошаливать. Она уже играла в этой пьесе много лет назад, правда крошечную роль, но до сих пор помнила реплики наизусть.

Взбираясь на холм на краю поля и бурно жестикулируя, она во весь голос декламировала самые, как ей казалось, драматические и смешные строки пьесы:

– Саквояж, мистер Уортинг? Вас нашли в саквояже?

В небе низко кружил самолет, готовый совершить посадку в аэропорту Гэтвик, и Хилари пришлось повысить и без того громоподобный голос, чтобы расслышать саму себя.

– Саквояж, мистер Уортинг? Вас нашли в саквояже? Саквояж, мистер Уортинг? Вас нашли в саквояже?

Не сбавляя шаг, Хилари снова и снова повторяла реплику, всякий раз меняя интонацию и прикидывая, кому еще можно позвонить. До премьеры всего шесть недель, немного. А еще столько учить!

Внезапно нахлынули сомнения. А вдруг у нее не получится?

Вдруг она растеряется или забудет текст перед такой большой аудиторией? Это будет конец, конец всему!

Нет, она справится, непременно справится. Не зря она родилась в театральной семье; родители матери, до того как выйти на пенсию и заняться гостиничным бизнесом в Брайтоне, выступали в мюзик-холле.

Взобравшись на вершину холма, откуда открывался вид на следующий подъем протяженностью в милю и на бескрайние фермерские поля, изредка разбавляемые одинокими деревьями, Хилари поискала взглядом Нерона. Сильный ветер клонил к земле рапс и зеленые колосья пшеницы. Хилари сложила ладони рупором и крикнула:

– НЕРОН! Ко мне, мальчик. НЕРОН!

Рапс покрылся бурной рябью – кто-то зигзагами пробирался сквозь заросли. Нерон вообще не умел двигаться по прямой. Вскоре пес выскочил из кустов и ринулся к хозяйке; в пасти у него болталось что-то белое.

«Кролик», – решила Хилари.

Оставалось надеяться, что бедный зверек уже мертв. Она терпеть не могла, когда Нерон приносил и клал к ее ногам еще живую, истерзанную добычу, которая корчилась и верещала от страха.

– Мальчик, какую гадость ты опять приволок? Фу! Плюнь немедленно!

А в следующую секунду у нее отвисла челюсть.

Она с опаской шагнула вперед; содрогнувшись, взглянула на неподвижный белый предмет.

И пронзительно закричала.

6

При всей своей нелюбви к пресс-конференциям Рой Грейс прекрасно понимал: полиция – это наемные слуги общества, а потому должна делиться с обществом информацией. Причина его ненависти крылась в журналистах, охочих до искажения пресловутой информации. Складывалось впечатление, что их цель – не информировать население, а увеличивать тиражи и привлекать аудиторию, будь то зрители или слушатели. Журналисты брали новость и раздували из нее дикие истории – чем сенсационнее, тем лучше.

А если новость не тянула на сенсацию, почему бы не обрушить гнев на полицию? Ничто так не завораживает публику, как туманные намеки, что полицейские сплошь непрофессионалы и расисты, склонные распускать руки. В последние годы постоянно мусолили тему рискованных погонь, особенно если в результате действий полиции калечились или погибали гражданские.

К примеру, как вчера, когда двое подозреваемых на угнанном автомобиле свалились с моста и утонули.

Собственно, по этой причине Грейс стоял сейчас в конференц-зале перед прямоугольным столом, за которым не хватило места для всех присутствующих. За его спиной висела большая изогнутая доска, где на голубом фоне красовались пять полицейских значков с напечатанным под каждым номером горячей линии www.crimestoppers.co.uk.

В зале собралось около сорока представителей прессы: газетчики, радио- и телерепортеры, операторы, звукорежиссеры – большинство уже знакомые. Но попадались среди них и новые, молодые лица из местной прессы – те, кто жаждал прорваться в высшую лигу, получить свои пять минут славы; и другие, уже в возрасте, уставшие и мечтающие поскорее свалить отсюда в паб.

Рядом с Грейсом, не столько ради участия в пресс-конференции, сколько для солидности, стояла помощник главного констебля Элисон Воспер, замначальника полиции, – привлекательная, но грозная с виду женщина сорока четырех лет, с короткими светлыми волосами (высшее руководство в лице Джима Боуэна не удостоило мероприятие визитом), а сбоку от нее – Гэри Уэстон, старший суперинтендант и непосредственный начальник Грейса.

С Уэстоном, безмятежным, невероятно обаятельным тридцатидевятилетним уроженцем Манчестера, Грейс сдружился еще во времена, когда они оба патрулировали улицы, и до сих пор поддерживал теплые отношения. Почти ровесник Грейса, Уэстон играл в политику, заводил влиятельных друзей и метил в кресло главного констебля.

«Впрочем, с такими талантами можно замахнуться и на хорошую должность в столице», – с легким восхищением, но без тени зависти размышлял Грейс.

Хитрый, как и подобает политику, Уэстон скромно помалкивал, предоставив выступать Грейсу, и наблюдал, удастся ли суперинтенданту не увязнуть в противной коричневой субстанции еще глубже.

Отталкивающего вида журналистка из новеньких поднялась, чтобы задать вопрос:

– Суперинтендант Грейс, насколько мне известно, в ДТП в Нью-Хейвене пострадала женщина. Пожилой мужчина получил серьезные травмы в результате аварии на брайтонской объездной дороге, а несколько минут спустя офицер полиции перевернулся на мотоцикле. Можете объяснить, по какой причине вы разрешили продолжить погоню?

– ДТП в Нью-Хейвене произошло еще до того, как полицейские начали преследование, – тщательно подбирая слова, заверил Грейс. – Сразу после него обвиняемые угнали «лендровер». В туннеле они врезались в «тойоту» под управлением пожилого мужчины и забрали его автомобиль. Согласно достоверным источникам, по меньшей мере один из угонщиков был вооружен и очень опасен. От того, сумеем ли мы их задержать, зависели жизни невинных граждан. Отпустить их означало подвергнуть угрозе множество людей, поэтому я принял решение не выпускать их из виду.

– Вас не смущает, что ваше решение привело к их гибели? – не отставала журналистка.

Грейса взбесил ее тон. Его так и подмывало выругаться, объяснить дамочке, что погибшие были самыми настоящими монстрами, а их смерть в мутной воде – заслуженная расплата за чудовищные преступления: изнасилования, избиения, убийства. Расплата заслуженная и справедливая, особенно если учесть, что стараниями не в меру добродушного и либерального судьи эти двое могли отделаться смешным тюремным сроком. Однако приходилось себя сдерживать, чтобы не сболтнуть лишнего и не спровоцировать очередной сенсационный заголовок.

– Причина их смерти будет установлена в ходе расследования, – спокойно ответил Грейс, хотя внутри у него все бушевало.

Его реплика вызвала недовольный ропот, лес поднятых рук и тридцать озвученных хором вопросов. Глянув на часы, он с облегчением увидел, что минутная стрелка описала круг. Он стойко выдержал натиск:

– Прошу прощения. Это вся информация на данный момент.

* * *

Вернувшись в свой маленький, еще не обжитой кабинет, расположенный в Главном управлении уголовного розыска Суссекса – огромном, недавно отремонтированном двухэтажном здании в стиле ар-деко, возведенном в пятидесятые под инфекционную больницу, – Грейс опустился на вращающееся кресло. Практически вся мебель в кабинете была новой, а потому непривычной и не вполне удобной.

Покрутившись на стуле, суперинтендант попробовал отрегулировать его под себя, однако без особого успеха. Прежний кабинет в полицейском участке Брайтона нравился ему куда больше. Просторный, с обшарпанной мебелью, он помещался в самом центре города, где царили шум и суета. Новое здание располагалось в промышленном районе на окраине, в нем отсутствовала душа. Бесконечные тихие коридоры с новым ковровым покрытием вдоль свежеокрашенных стен; кабинеты, обставленные новой мебелью, и никакого буфета! Хочешь кофе? Довольствуйся быстрорастворимым или топай к треклятому автомату. За банальным сэндвичем нужно идти через дорогу в гипермаркет «Асда». Спасибо проектному комитету!

С гордостью окинув взглядом свою драгоценную коллекцию из трех десятков старинных зажигалок, красовавшихся на полке между столом и окном, Грейс с горечью подумал, что из-за напряженного графика он совсем забросил свое хобби – ходить по барахолкам и рынкам подержанных автомобилей в поисках антикварных вещиц. Умиротворяющий процесс, который он раньше разделял со своей женой Сэнди.

На стене за его спиной висели огромные деревянные часы – те самые, из телесериала «Чисто английское убийство», купленные Сэнди ему на двадцатишестилетие в счастливую пору их брака.

Чуть ниже под стеклом поблескивала чешуей трофейная радужная форель весом семь футов и шесть унций, добытая в магазинчике на Портобелло-роуд. Грейс специально пристроил форель под часами – отличный повод при инструктаже новичков ввернуть бородатую шутку про терпение и большой улов.

Остальное пространство занимали телевизор, видеомагнитофон, круглый стол, четыре стула, стопки документов, сумка с набором инструментов для осмотра места преступления и груды папок на полу.

Каждая папка являла собой нераскрытое убийство. Взгляд упал на зеленую обложку, чей уголок скрывался под комком коврового ворса. Дело занимало порядка двадцати коробок, набитых бумагами, какие обычно либо громоздились на полу, либо вываливались из шкафа, либо покрывались плесенью в сыром полицейском гараже участка, на чьей территории произошло преступление. Зеленая папка содержала материалы убийства ветеринара Ричарда Вертнора, гомосексуалиста, двадцать лет назад забитого до смерти в собственной клинике.

Фотографии с места преступления, отчеты криминалистов, вещдоки, показания свидетелей, распечатки допросов лежали аккуратными стопками, перевязанными цветными ленточками. В этом и заключалась задача Грейса – поднять «глухари» графства, связаться с убойным отделом полицейского управления, на чьей территории было совершено преступление, и выяснить, не появилась ли за минувшие годы какая-нибудь информация, позволяющая открыть дело заново.

Содержимое большинства папок Грейс знал наизусть – спасибо уникальной памяти, не раз выручавшей его на экзаменах в школе и полицейской академии. Кучи документов воплощали не только отнятые жизни, не только напоминали, что убийцы по-прежнему гуляют на свободе, – нет, они задевали за живое, ведь семьи погибших не могли отпустить прошлое, зная, что преступление не раскрыто, а справедливость так и не восторжествовала. Когда тебе в руки попадает дело тридцатилетней давности, создается впечатление, что ты – единственная надежда для жертвы и ее родных. Однако пока сдвиги наметились только в одном деле. Деле Томми Литла.

Самый давний «висяк». Двадцать семь лет назад февральским днем одиннадцатилетний Томми Литл вышел из школы, но до дома так и не добрался. Единственной ниточкой в деле стал фургон «моррис», замеченный смекалистым свидетелем, который сообразил записать номер. Однако никакой связи между Томми и владельцем фургона – чудаковатым холостяком, неоднократно привлекавшимся за сексуальные домогательства к малолетним, – установить так и не удалось. И вот два месяца назад по чистой случайности фургон снова замаячил в поле зрения Грейса, когда его новый владелец, любитель классических автомобилей, попался за вождение в пьяном виде.

За двадцать семь лет судебно-криминалистическая экспертиза совершила колоссальный рывок. Криминалисты не без основания хвастались, что благодаря современному анализу ДНК можно установить, находился ли человек в помещении. Установить, а потом и доказать. Достаточно единственной чешуйки кожи, не попавшей в пылесос, единственного волоска, малейших волокон ткани. Любая деталь, будь она хоть в сотню раз меньше булавочной головки, может навести на след.

Сейчас фургон в их распоряжении.

Его прежний владелец до сих пор жив.

Вооруженные микроскопами эксперты обшарили фургон вдоль и поперек, однако еще накануне Грейс прочел не слишком обнадеживающий отчет, где говорилось о полном отсутствии связи между «моррисом» и жертвой. Сотрудники криминальной лаборатории обнаружили волос, но анализ ДНК совпадений не выявил.

Однако Грейс закусил удила. Они найдут улики, даже если ему придется разобрать треклятый фургон по винтику.

Хлебнув минералки, суперинтендант скривился – не столько из-за вкуса, сколько из-за его отсутствия. Но приходилось пить эту пресную гадость, слегка отдающую металлом, чтобы не хлестать литрами кофе. Через дорогу, над серой крышей гипермаркета «Асда», закрывавшего практически весь обзор, нависли грозовые тучи. Рассеянно глядя на них, Грейс завинтил крышку и стал размышлять о завтрашнем дне.

Завтра, в четверг, ему предстояло свидание – слава богу, не вслепую, как в прошлый раз, когда интернет-агентство подсунуло ему чудовищную стерву, – а нормальное, с красивой женщиной. Грейс хоть и ждал его с нетерпением, но все равно нервничал. Переживал, что надеть, куда ее повести, как поддержать разговор.

А еще он переживал из-за Сэнди. Как бы она отреагировала, узнав, что он встречается с другой? Какая нелепость – думать об этом спустя девять лет, однако Грейс ничего не мог с собой поделать. Как не мог практически каждую секунду не думать, где она, жива ли, чем занимается.

Надолго припав к пластиковой бутылке «Эвиана», он посмотрел поверх груды незаполненных бумаг на монитор, а после перевел взгляд на стопку утренних газет. Сверху лежал местный «Аргус» с кричащим заголовком: «ДВА ТРУПА В РЕЗУЛЬТАТЕ ПОЛИЦЕЙСКОЙ ПОГОНИ В СУССЕКСЕ».

Смахнув газеты на пол, Грейс пробежал глазами входящие сообщения на экране. Он еще толком не освоился с новым компьютерным обеспечением «Вантидж», пришедшим на смену куда более сложному в эксплуатации «Грин-скрину». Первым делом он проверил журнал учета происшествий – узнал, что случилось за минувшую ночь. Обычно Грейс занимался этим с утра, но сегодня ему пришлось готовиться к пресс-конференции.

Ничего интересного в журнале не нашлось, будничная ночь в Брайтоне выдалась стандартной: парочка разбойных нападений, взломы, угоны автомобилей, ограбление круглосуточного магазинчика, драка в пабе, домашнее насилие, с пяток ДТП, к счастью без жертв, и вызов с фермы неподалеку от Пис-Хейвена, где был обнаружен подозрительный предмет. Словом, ничего серьезного, что могло бы привлечь внимание суперинтенданта.

Вот и отлично. Всю прошлую неделю он практически не появлялся в кабинете – максимум, готовил материалы для суда над местным правонарушителем – и сейчас планировал разгрести завалы документации. Пары-тройки дней должно хватить.

Грейс подключил свой «Блэкберри» к компьютеру и проверил расписание. По-прежнему пусто. Эленор Ходжсон, его секретарша, чью должность в угоду политкорректности переименовали в помощника руководителя, отменила все встречи, чтобы он мог сосредоточиться на расследовании и судебном разбирательстве. Грейс мрачно подумал, что скоро его график будет вновь забит под завязку.

Буквально через секунду в дверь постучали, и на пороге возникла Эленор – чопорная нервозная женщина лет пятидесяти с небольшим, стереотипная англичанка, какую можно встретить на чаепитии у викария – по крайней мере, по неискушенному мнению Грейса, сроду не бывавшего на подобных мероприятиях. Спустя три года работы Эленор по-прежнему оставалась безукоризненно вежливой и слегка церемонной, словно боялась рассердить начальника, хотя было совершенно непонятно почему.

Она держала стопку газет на вытянутых руках, словно боялась испачкаться.

– Мм… Рой. В общем… здесь свежие выпуски утренних газет. Я подумала, вы захотите их прочесть.

– Есть что-нибудь новенькое?

– Да не особо. «Гардиан» опубликовало интервью с Джулией Дрейк из Независимой службы по расследованию действий полиции.

– Кто бы сомневался. Лицемерная корова, мать ее!

Услышав ругательство, Эленор вздрогнула.

– По-моему, к вам очень несправедливы, – нервно улыбнулась она.

Грейс покосился на минералку, и внезапно ему захотелось кофе. И сигарету. И выпить. Близился обед, а он старался избегать алкоголя до вечера, но сегодня, по всей видимости, придется нарушить правило. Независимая служба по расследованию действий полиции… Приплыли. Сколько крови они у него выпьют в ближайшие месяцы? Естественно, их вмешательство было неизбежно, однако свершившийся факт испортил и без того паршивое настроение.

Звякнул телефон. Забыв отпустить Эленор, Грейс поднял трубку и услышал характерный манчестерский акцент Гэри Уэстона.

– Молодец, Рой. – Сегодня в голосе старшего суперинтенданта преобладали начальственные нотки. – Ты держался молодцом.

– Спасибо. Только на нас уже натравили комиссию по жалобам.

– Ничего, разберемся. В три ты свободен?

– Да.

– Зайди ко мне в кабинет, вместе подготовим для них отчет.

Поблагодарив начальника, Грейс повесил трубку, и тут же раздался новый звонок. На сей раз из диспетчерской. Суперинтендант моментально узнал голос Бетти Маллет, работавшей в управлении с незапамятных времен.

– Привет, Рой. Как жизнь?

– Бывало и лучше.

– Полицейское управление Пис-Хейвена просит прислать на место преступления кого-нибудь из старших офицеров. Ты свободен?

Грейс мысленно застонал. Ну зачем обязательно звонить ему?!

– Какие вводные?

– Сегодня утром местная жительница выгуливала собаку в поле между Пис-Хейвеном и Пиддингхо. Пес убежал, а потом вернулся с человеческой рукой в пасти. Бригада выехала туда с ищейками и обнаружила расчлененные останки, совсем свежие.

Как и всякий уважающий себя детектив, Грейс никогда не расставался с кожаной сумкой, где лежали защитный костюм, бахилы, перчатки, фонарик и прочие инструменты, необходимые для осмотра места преступления.

– Ладно. – Он обреченно уставился на сумку, проклиная всех и вся. – Давай точный адрес, через двадцать минут буду.

7

На улице над ним смеялись. Синоптик чувствовал это так же безошибочно, как другие ощущают холод и сырость, и поэтому брел, не поднимая глаз.

Люди останавливались, таращились ему вслед, тыкали пальцем, свистели, но он не обращал внимания. Привык. Над ним смеялись всю жизнь; по крайней мере, все двадцать семь лет, прожитых на этой планете. На другой планете все было иначе, однако они начисто стерли его воспоминания о прежних временах.

– В Вайкинге, Северном и Южном Утсире ветер юго-западный, четыре-пять баллов по шкале Бофорта, в дальнейшем сменится северо-западным мощностью пять-семь баллов, – бормотал Синоптик, недовольный тем, что его выдернули с работы и лишили обеденного перерыва. – В Вайкинге штормовой ветер, восемь баллов по шкале Бофорта. Штормовое предупреждение. Осадки. Кратковременные дожди. Видимость умеренная или хорошая. В Фортизе циклонный ветер силой пять-семь баллов усилится до северо-западного от семи до девяти баллов с последующим ослаблением юго-западного ветра до четырех-пяти баллов. Осадки, позднее дождь. Видимость умеренная или хорошая…

Мысли Синоптика были заняты не прогнозом погоды, а алгоритмами новой компьютерной программы, которую он разрабатывал в офисе. Из-за программы половина нынешней системы окажется избыточной, и кое-кому это здорово не понравится. С другой стороны, сами виноваты – нечего тратить деньги налогоплательщиков на всякое ненужное «железо», если не разбираешься.

Жизнь сродни американским горкам, и нужно уметь маневрировать. Кью из «Стартрека» быстро уловил суть: «Если боишься расквасить нос, лучше беги домой и спрячься под кровать. Снаружи небезопасно. Мир полон чудес и сокровищ, способных удовлетворить любое желание, от приземленных до заоблачных, но все они не для робкого десятка».

Человек не робкого десятка, он продолжал свой путь сквозь полуденную толчею брайтонской Норт-стрит – миновал автомастерскую, строительную компанию «Вулвич» и магазин оптики.

Тощий, нескладный, с одутловатым лицом и сосредоточенно нахмуренными бровями за стеклами старомодных очков, Синоптик был одет в бежевую куртку с капюшоном, белую нейлоновую рубашку поверх майки в сеточку, серые фланелевые брюки и открытые сандалии. За спиной у него болтался рюкзак с ноутбуком и ланчем. Он шел размашистым шагом, отчаянно косолапя и горбясь; на лице застыла решимость, с какой он двигался против усиливающегося юго-западного ветра с пролива Ла-Манш. Несмотря на возраст, Синоптик мог смело сойти за подростка.

– В Кромарти, Форте, Тайне и Доггере ветер северо-западный, от семи до штормовых девяти баллов, в последующем сменится юго-западным мощностью в четыре-пять баллов, иногда до шести. Ожидаются осадки, дождь. Видимость умеренная или хорошая.

Он продолжал бубнить себе под нос свежий прогноз для судоходства на территории Британских островов, прослушанный им сегодня без пяти шесть утра по Гринвичу. Начиная с семи лет Синоптик учил обновленные прогнозы по четыре раза на дню, семь дней в неделю. Как выяснилось, это самый лучший способ добраться из точки А в точку Б: твердишь всю дорогу прогноз и не чувствуешь прожигающих тебя насквозь взглядов.

Еще над ним перестали смеяться в школе. Если кому-нибудь хотелось узнать прогноз для судоходства – а таких желающих в школе Майл-Оука обнаружилось на удивление много, – они всегда обращались к Синоптику.

Информация.

Информация – это валюта. Кому нужны деньги, когда есть информация? Вот только большинство людей ею ни черта не владеют. Да и вообще ничем не владеют. А все потому, что они не избранные.

Этому его научили родители. Собственно, это была практически единственная их заслуга, но спасибо и на том. Долгие годы они вколачивали в него истину: «Ты особенный. Богоизбранный. Избранный, чтобы спастись».

Справедливости ради, кое в чем родители ошибались. Бог не имел к этому ни малейшего отношения, однако Синоптик давно оставил попытки переубедить предков. Овчинка выделки не стоит.

Он миновал павильон с игровыми автоматами, у Часовой башни повернул налево, на Уэст-стрит, и, взяв курс на море, прошел книжный магазин, китайский ресторанчик, турагентство. Пара минут, и он очутился перед роскошным фасадом «Гранд-отеля», возведенного еще в эпоху Регентства. Толкнув вращающуюся дверь, он пересек вестибюль и двинулся прямиком к стойке администратора.

Смерив гостя настороженным взглядом, девушка в темном костюме, чей лацкан был украшен золотистым бейджиком с выгравированным именем Арлин, заученно улыбнулась:

– Чем могу помочь?

Уставившись на деревянную конторку и избегая смотреть девушке в глаза, Синоптик сосредоточенно разглядывал пластиковый лоток, набитый бланками заявок на получение кредитной карты «Американ экспресс».

– Чем могу помочь? – повторила девушка.

– Мм… ну… в общем. – Синоптик упорно таращился на бланки и с каждой секундой раздражался все сильнее. – Скажите, в каком номере остановился мистер Смит?

– Мистер Джонас Смит? – уточнила девушка, сверившись со списком постояльцев в компьютере.

– Мм… да.

– Он вас ждет?

«Ждет, блин, не дождется».

– Мм… да.

– Сейчас позвоню ему. Как вас представить, сэр?

– Мм… Джон Фрост.

– Одну минуту, мистер Фрост.

Девушка набрала номер и заговорила в трубку:

– К вам мистер Джон Фрост. Ему подниматься? – Короткая пауза. – Хорошо, спасибо.

Повесив трубку, администратор снова посмотрела на Синоптика:

– Номер семьсот четыре, седьмой этаж.

Не поднимая взгляд от бланков, он закусил губу и кивнул:

– Мм… ну… в общем.

Поднявшись на лифте на седьмой этаж, он прошагал по коридору и постучался.

Дверь ему открыл албанец, чье настоящее имя было Мик Лювич, однако Синоптику полагалось называть его Мик Браун – это составляло часть идиотской, по его мнению, игры, в которой все участвовали под вымышленными именами.

Албанец, мускулистый мужчина за тридцать, с надменным выражением на узком, суровом лице и светлыми, поставленными гелем волосами, был одет в черную, с золотистым отливом майку, синие слаксы и белые мокасины; на шее поблескивала массивная золотая цепь. Накачанные руки и плечи покрывали татуировки. Албанец жевал резинку острыми мелкими зубами – Синоптику сразу вспомнились пираньи в местном океанариуме.

– Мм… привет, – поздоровался Синоптик, рассматривая бледно-зеленый палас. – У меня встреча с мистером Смитом.

Не переставая жевать, албанец, зарабатывавший на жизнь боями без правил, пока не подвернулась нынешняя синекура, молча разглядывал гостя, после чего жестом пригласил того пройти в номер (насквозь пропахший сигарным дымом номер, обставленный имитацией плюшевой мебели эпохи Регентства) и быстро захлопнул дверь. Равнодушно кивнув вглубь апартаментов, Мик Браун отвернулся, пересек комнату и снова устроился перед телевизором с футбольной трансляцией.

Синоптик неоднократно виделся с албанцем, но никогда не слышал, чтобы тот разговаривал. Хотя ни тупым, ни глухим, скорее всего, не был. Двинувшись в указанном направлении, Синоптик очутился в просторном зале, в центре которого на диване, спиной к французским окнам, откуда открывался вид на море, восседал невероятно тучный мистер Смит. Прильнув к четырем компьютерным мониторам на кофейном столике, он увлеченно, словно куриную кость, грыз ноготь.

Расстегнутая до пупка гавайская рубашка открывала валики бледной, лишенной всякой растительности плоти, из-за чего грудь мистера Смита напоминала женскую. Синие слаксы на жирных ногах трещали по швам. Необъятный живот в обхвате не уступал стволу старого дуба. На контрасте его голые ступни, обутые в бархатные тапочки «Гуччи» с монограммой, чудились крохотными, как у пупса. Но особенно непропорциональной была голова с вьющимися седыми волосами, ухоженными и стянутыми на затылке в хвостик; казалось, она принадлежала человеку в двадцать раз меньше. Подбородков у толстяка было столько, что понять, где заканчивается лицо и начинается шея, можно было, лишь когда он открывал рот.

– Пообедаешь, Джон? – с резким луизианским акцентом спросил мистер Смит без малейшего намека на приветливость.

Толстым, похожим на сардельку пальцем с обкусанным чуть ли не до мяса ногтем он ткнул в тележку, уставленную тарелками с сэндвичами и какими-то блюдами, накрытыми фольгой.

– Так-то у меня с собой есть перекус, – сообщил Синоптик, с интересом разглядывая бледно-зеленый ковер.

– Хм. Выпить хочешь? Закажи себе выпивку и садись.

– Спасибо. Мм… ну… в общем. Так-то пить мне не хочется. Мне… ну… – Синоптик покосился на часы.

– Тогда садись, черт с тобой.

Синоптик помешкал и, совладав с гневом, шагнул к ближайшему креслу.

Американец снова впился зубами в многострадальный ноготь. Поросячьи глазки пристально наблюдали, как Синоптик снимает рюкзак и, устроившись на краешке кресла, шарит взглядом по ковру, словно ищет на нем отсутствующий узор.

– Колы? Хочешь колы?

– Мм, вообще-то… мм. – Синоптик снова глянул время. – Я должен вернуться к двум.

– Вернешься, мать твою, когда тебе разрешат.

Синоптик проголодался, а в рюкзаке, в пластиковом контейнере, лежал сэндвич с тофу и ростками фасоли, вот только он совершенно не выносил, когда посторонние видели, как он ест. Синоптик глубоко вдохнул и зажмурился, чтобы справиться с нарастающим гневом.

– В Фишере, Джерман-Брайте ветер юго-западный силой четыре-пять баллов сменится северо-западным, от шести до восьми баллов. Штормовое предупреждение. Ливни. Видимость умеренная или хорошая.

Снова открыв глаза, он заметил на столике у дивана хрустальную пепельницу с наполовину выкуренной и уже потухшей сигарой.

– Это что? – требовательно спросил мистер Смит. – Чего ты там бормочешь?

– Прогноз погоды для судоходства. Вам может пригодиться.

Американец, чье настоящее имя было Карл Веннер, уставился на чудика, прекрасно понимая, что перед ним наполовину гений, а наполовину – глючная микросхема. Озлобленный придурок с манией величия. Ничего, справимся, не таких укрощали. Главное, пока он полезен, а как только перестанет быть таковым, сгинет с лица земли, и никто особенно не огорчится.

– Спасибо, что сразу согласился встретиться. – Веннер скупо, неискренне улыбнулся.

– Мм… да.

– У нас проблема, Джон.

– Хорошо, ладно, – кивнул Синоптик.

Воцарилось долгое молчание. Спиной ощутив чье-то присутствие, Синоптик обернулся. В дверном проеме, скрестив руки на груди и пристально глядя на гостя, застыл албанец в компании еще двоих мужчин. Даже не будучи знакомым с ними, Синоптик знал, что они русские.

В каждый его визит они появлялись словно из-под земли, только непонятно было зачем. Оба хмурые, худые, с резкими чертами лица и ежиком волос, в неизменных черных костюмах. Наверняка какие-нибудь бизнес-партнеры. В их присутствии Синоптику всегда становилось не по себе.

– Ты говорил, наш сайт невозможно взломать, – процедил мистер Смит. – Может, объяснишь нам с мистером Брауном, как на него вчера вечером проник посторонний?

– У нас пять брандмауэров. Хакнуть их невозможно. Через две минуты после несанкционированного доступа мне пришло уведомление от системы безопасности, и я прервал соединение.

– Ну и каким образом произошел этот несанкционированный доступ?

– Пока не знаю. Я работаю над этим, – огрызнулся Синоптик. – Точнее, работал, пока вы не выдернули меня сюда. Скорее всего, сбой программы.

– Джон, я одиннадцать лет возглавлял отдел мониторинга общеевропейской сети для американской военной разведки и знаю разницу между сбоем и интернет-следами. Здесь явно речь о следах. Вот, посмотри. – Мистер Смит ткнул в монитор.

Синоптик обогнул компьютер и взглянул на экран, по которому бежали колонки зашифрованных символов. Одна из строк мигала. Изучив увиденное, он внимательно посмотрел на другие три монитора и снова сосредоточился на первом с его мигающей строкой.

– Мм… это могло произойти по ряду причин.

– Могло, – нетерпеливо отозвался американец. – Но я их все исключил. Остается единственный вариант – посторонний откуда-то раздобыл диск нашего подписчика. От тебя требуется выяснить имя и адрес того, кто потерял диск, и того, кто его нашел.

– Имя подписчика я достану без проблем, через логин. А вот данные того, кто нашел… мм… э-э-э… тут придется повозиться.

– Если он сумел выйти на нас, значит и ты сможешь выйти на него. – Мистер Смит скрестил руки на груди и плотоядно ухмыльнулся. – У тебя есть возможности. Воспользуйся ими.

8

Дул пронизывающий, мокрый ветер. Под ногами хлюпала грязь. Одетый в белый бумажный костюм и бахилы, Рой Грейс замер среди высоких, по пояс, зарослей рапса, глядя, как муравей упорно карабкается по женский кисти, лежащей ладонью вниз между стеблей ослепительно-желтых цветов.

Отогнав трупную муху, он опустился на колени и понюхал мертвую плоть. Запаха не было, значит смерть наступила недавно, а с учетом нынешней жары – в пределах суток.

Много лет назад к нему, еще желторотому детективу, прибывшему на место преступления – молодую женщину изнасиловали и задушили возле церковного прихода в центре Брайтона, – сквозь полицейский кордон пробилась симпатичная рыжеволосая журналистка из «Аргуса» с вопросом, принимает ли он убийства близко к сердцу или относится к ним как к обычной работе, не лучше и не хуже прочих.

Будучи счастливо – на тот момент – женатым на Сэнди, Грейс не отказался пофлиртовать с девушкой и умолчал, что впервые выехал на труп. Изображая из себя мачо, он ответил: мол, да, для него это просто работа, к таким вещам нельзя относиться по-другому, иначе сойдешь с ума.

Мысленно Рой снова и снова возвращался к тому разговору.

К своей насквозь лживой браваде.

Правда заключалась в том, что в день, когда убийство не вызовет у него эмоционального отклика, а жертва преступления – сочувствия, он уволится из правоохранительных органов и займется чем-то принципиально другим. Впрочем, до этого дня было еще далеко. Может, когда-нибудь он и наступит, как наступил для его отца и многих ветеранов полиции, однако прямо сейчас Грейс испытывал всю гамму чувств, которые обуревали его всякий раз на месте преступления.

Это была смесь страха перед тем, с чем ему придется столкнуться, и невыносимое бремя ответственности, тяжким грузом ложившееся на плечи Грейса как старшего следователя; груз от осознания, что у покойной, кем бы она ни была, наверняка есть родители, а может, братья и сестры, муж, любовник или дети. Кому-то из близких выпадет явиться на опознание, и всех их, обезумевших от горя, будут допрашивать и исключать из списка подозреваемых.

Кисть была изящной: длинные пальцы, ухоженные ногти, ярко-розовый лак контрастировал с алебастровой плотью; исключение составляла лишь длинная полоса запекшейся крови, которая тянулась от большого пальца до запястья. Похоже, жертва сопротивлялась. Интересно, кто она, что за человек и почему ее убили.

В расследовании убийств первые сутки всегда решающие, потом процесс стопорится, теряет остроту. Грейс понимал: в ближайшее время он забросит все ради расследования. Он должен выяснить как можно больше о ее жизни и смерти, извлечь максимум информации из ее тела, дома, личных вещей, семьи и друзей. Велика вероятность, что в итоге суперинтендант узнает о покойной куда больше, чем о ней знали при жизни.

Расследование будет напористым, временами жестоким. Смерть сама по себе лишает человека достоинства, чего уж говорить о судебно-медицинской экспертизе. Кроме того, возникало гнетущее чувство, что возможно – возможно, не более! – душа покойницы следит за каждым его шагом.

– Думаем, руку приволокли оттуда. – Билл Барли, местный инспектор из управления Ист-Даунса, чья дородная фигура казалась еще больше в белом защитном костюме, развевавшемся на ветру, ткнул обтянутым латексной перчаткой пальцем в другой конец окруженного полицейским кордоном поля, где эксперты-криминалисты в белых комбинезонах уже возводили прямоугольную палатку.

На краю поля, где припарковался Грейс, скопилась масса транспорта: патрульные и неприметные, без опознавательных знаков, автомобили; фургоны кинолога и фотографа-криминалиста; огромный грузовик группы по расследованию тяжких преступлений.

Черный микроавтобус коронера еще не вызывали. Прессу пока тоже не ставили в известность, но репортеры, естественно, не заставят себя ждать. Слетятся, как мясные мухи.

Барли, истинному ветерану полиции, было за пятьдесят; он говорил с отрывистым суссекским акцентом, раскрасневшееся лицо испещряла сеточка лопнувших сосудов. Грейс отметил, как оперативно коллега оцепил место происшествия. Худший кошмар любого следователя – приехать и обнаружить, что неопытные коллеги затоптали все улики. Однако инспектор, похоже, контролировал ситуацию.

Вдалеке полицейская собака резвилась в зарослях рапса. Подождав, пока Барли накроет кисть плотной тканью, Грейс след в след двинулся за ним к участку, где царило наибольшее оживление. На месте ему сразу бросилась в глаза причина ажиотажа – на примятом пятачке лежал большой черный мешок для мусора, его рваные края трепал ветер, а вокруг роились трупные мухи.

Грейс кивком поздоровался с Джо Тиндаллом, знакомым экспертом-криминалистом. В прежние времена Тиндалл напоминал чокнутого профессора – копна тусклых волос, бифокальные очки, – однако, влюбившись в девушку намного моложе себя, он радикально сменил имидж. Совершенно лысый, с модной, выбритой ровными вертикальными клинышками бородой и прямоугольными очками с голубоватыми стеклами, он больше смахивал на наркоторговца, нежели стража порядка.

– Доброе утро, Рой, – со свойственным ему сарказмом поприветствовал Тиндалл. – Добро пожаловать на шоу «Тысяча и один способ использовать мусорный мешок в Пис-Хейвене».

– Смотрю, ты уже отоварился? – Грейс кивнул на черный пластик.

– Современные программы лояльности щедры на бонусы, – хмыкнул Тиндалл и, опустившись на колени, очень осторожно вскрыл мешок.

Рой Грейс проработал в полиции девятнадцать лет, последние пятнадцать – в отделе по расследованию убийств, и, хотя каждая смерть производила на него гнетущее впечатление, напугать или удивить его было сложно. Однако содержимому черного пластикового пакета это удалось.

Внутри лежал торс, явно принадлежавший молодой, фигуристой женщине. Торс был весь в запекшейся крови, лобковые волосы залиты так, что невозможно разобрать цвет; каждый дюйм плоти испещряли рваные раны, нанесенные, по всей видимости, ножом в приступе остервенения. Голова отсутствует, конечности отделены от тела, обе ноги и рука упакованы в тот же мешок.

– О господи, – выдавил Грейс.

Даже Тиндалл утратил привычный юмор:

– Здесь явно поработал какой-то псих.

– Головы так и нет?

– Ищут.

– Патологоанатома вызвали?

Тиндалл отогнал парочку трупных мух. Тут же налетел целый рой, и Грейс сердито шуганул их прочь. Трупные, или мясные, мухи за пять миль чуяли разлагающуюся плоть. Без специального герметичного контейнера для тела избавиться от них невозможно. Впрочем, кое-какая польза от мерзких тварей была. Трупные мухи откладывали личинки, и те за считаные дни вырастали во взрослых насекомых. Если тело обнаруживали в последней стадии разложения, примерное время смерти устанавливалось именно по количеству поколений отложенных в нем личинок.

– Надо понимать, патологоанатому уже звонили?

– Да, Билл, – кивнул Тиндалл.

– Надюшка? – с надеждой спросил Грейс.

В здешних краях на место преступления обычно выезжал кто-то из двух патологоанатомов, живших неподалеку. Из них двоих любимицей полиции слыла Надюшка де Санча – миниатюрная испанка, происходившая из семьи русских аристократов, и жена одного из самых выдающихся британских пластических хирургов. Ее обожали не только за профессионализм и искреннее желание помочь, но и за привлекательную внешность. В свои неполные пятьдесят она выглядела на тридцать с хвостиком, и коллеги вечно спорили, не приложил ли к этому руку ее супруг. А привычка Надюшки круглый год носить водолазки под горло лишь подливала масла в костер догадок.

– К счастью для нее, нет, – ответил Тиндалл. – Надюшка не любит множественные ножевые. Министерство направило к нам доктора Теобальда. Еще подъедет полицейский врач.

– Ясно, – отозвался Грейс, стараясь скрыть разочарование в голосе.

Никто из патологоанатомов не любит множественные ножевые, ведь каждую рану необходимо тщательно измерить. Надюшка де Санча была не только усладой для глаз, с ней еще было приятно работать: кокетливая, с отличным чувством юмора и при этом шустрая. Фрейзер же Теобальд, по всеобщему мнению, создавал вокруг себя атмосферу столь же «приятную», как и трупы, которые он препарировал. А еще доктор «славился» своей крайней медлительностью. Но, справедливости ради, работу свою он выполнял тщательно и безукоризненно.

Краем глаза Грейс заметил, как через поле к ним спешит низкорослый, немногим выше зарослей рапса, человек в белом защитном комбинезоне и с огромной сумкой.

– Всем доброе утро. – Патологоанатом поочередно протянул мужчинам затянутую в латексную перчатку руку.

Доктору Фрейзеру Теобальду было лет пятьдесят пять. Крепко сбитый коротышка чуть ниже пяти футов двух дюймов, с ореховыми глазами-бусинками, он носил густые усы а-ля Адольф Гитлер, над которыми нависал поистине выдающийся шнобель; голову доктора венчала взъерошенная копна тонких курчавых волос. Ему бы сигару, и можно смело отправляться на маскарад в образе Граучо Маркса. Но Грейс сомневался, что Теобальд даже под угрозой расстрела согласился бы посетить столь легкомысленное мероприятие. О его личной жизни было известно немногое: женат на преподавательнице микробиологии, в свободное время любит в одиночестве плавать на парусной шлюпке.

– Итак, детектив-суперинтендант Грейс. – Теобальд внимательно оглядел содержимое раскрытого мусорного мешка и сам участок, где обнаружили труп. – Можете ввести меня в курс дела?

– Разумеется. – (В первые полчаса с патологоанатомом следовало придерживаться формальностей.) – К настоящему часу найдено расчлененное женское тело с многочисленными ножевыми ранениями.

Словно для подтверждения, Грейс покосился на Барли, и тот принял эстафету.

– Сегодня утром в полицию Ист-Даунса позвонила женщина, чей пес во время прогулки обнаружил человеческую кисть. Наши сотрудники оставили ее на месте и не трогали, – подчеркнул инспектор. – Я выставил по периметру кордон, а полицейские ищейки вывели нас на останки. К ним тоже никто не прикасался; единственное, я позволил себе вскрыть мешок.

– А голова?

– Ищем.

Поставив сумку на землю, патологоанатом опустился на колени, аккуратно расчехлил мешок и молча стал рассматривать содержимое.

– Нужно срочно снять отпечатки и сделать ДНК-тест для установления личности погибшей, – сказал Грейс, глядя поверх поля на густо застроенные домами улицы.

В миле от них темнели серые воды Ла-Манша, почти неотличимые от пасмурного неба.

– Кроме того, необходимо провести обход, опросить местных жителей на предмет чего-нибудь подозрительного за последние пару дней, – перечислял суперинтендант, обращаясь к Барли. – Выяснить, не пропадал ли кто-нибудь поблизости. Если нет, расширить район поиска до всего Брайтона, а если понадобится, и Суссекса. Билл, в округе установлены камеры наблюдения?

– Только в некоторых магазинах и конторах, – сообщил Барли.

– Распорядись, чтобы нам предоставили пленки за минувшую неделю.

– Понял.

– Есть версии, как останки попали сюда? Следы покрышек?

– Только отпечатки обуви. Судя по узору подошвы, берцы. Следы глубокие. Думаю, ее несли на руках. – Билл Барли кивнул на узкую полосу почвы и рапса между двумя полицейскими лентами, растянутыми неподалеку.

Теобальд расстегнул сумку и внимательно изучал окровавленную кисть.

«Кто она? – спрашивал себя Грейс. – Почему ее убили? Как она здесь очутилась?»

Внутри закипал гнев.

Гнев и еще кое-что.

Грейс гнал от себя чудовищную мысль о том, что его жена могла разделить участь этой девушки. Девять лет назад Сэнди исчезла, как сквозь землю провалилась, и с тех пор о ней не было ни слуху ни духу. Ее тоже могли убить и выбросить труп. Убить и расчленить. Существуют десятки способов избавиться от тела так, что его никогда не найдут.

Собственно, это и озадачивало. Кто-то не поленился расчленить несчастную, отсечь голову. Однако, если убийца хотел, чтобы жертву не опознали, зачем оставил руку?

Почему мешок бросили посреди поля, где его непременно нашли бы в кратчайшие сроки? Почему не закопали или хотя бы не присыпали землей?

Неужели злоумышленник хотел, чтобы тело обнаружили?

9

Одетая в сиреневый спортивный костюм, Келли устроилась на полу в гостиной с клавиатурой на коленях и, привалившись спиной к дивану, хрустела чипсами «Принглс» с солью и уксусом.

«Не самый здоровый перекус, зато низкокалорийный, на фигуре не скажется», – размышляла Келли.

Подключившись к Сети, она залюбовалась сиреневым браслетом от «Сваровски» на экране телевизора, а после дважды щелкнула по картинке, чтобы ее увеличить. Терзаемая угрызениями совести, Келли прикидывала, как идеально украшение подойдет к ее спортивному костюму. Немного вычурно, может, чуть вульгарно. Однако ювелирные украшения «Сваровски» считались классикой и очень ей нравились. Рекомендованная цена за браслет была сто пятьдесят два фунта, а самая высокая на данный момент ставка – всего десять семьдесят пять. И до конца аукциона оставалось каких-то три часа сорок две минуты!

Смешная сумма! Келли подняла ставку до двенадцати фунтов. Они не разорятся, зато, если удастся купить браслет по низкой цене, через пару недель его можно выставить в разы дороже и получить навар!

Келли следила за экраном, но пока новых ставок не появилось. Отлично. Она потянулась за бутылкой водки «Смирнофф» – из секретной заначки в ящике с нижним бельем, – отвинтила крышку и сделала глоточек. Всего лишь третья порция спиртного за день, успокаивала она себя, запамятовав, что бутылка новая и уже на треть пустая.

За окном моросил дождь. В гостиную с поводком в зубах вошла Леди и, задрав голову, заскулила.

– Хочешь гулять, моя сладкая? Специально дождя дожидалась?

Овчарка заскулила громче.

Келли поставила бутылку и вытянула руку. Леди ткнулась в нее мордой, а после неуклюже развалилась на спине.

– Типичная женщина, – заворковала Келли; язык заплетался, настроение после водки немного поднялось. – Любишь, когда ласкают сиськи.

Она погладила собаке пузо, потом обняла за шею и поцеловала, вдыхая густой запах теплой шерсти.

– Люблю тебя, Леди.

Услышав снаружи какой-то звук, Леди вскочила и с рычанием ринулась в коридор. В кухне хлопнула собачья дверца – овчарка рванула в сад, наверняка преследуя какую-нибудь птичку, дерзнувшую приземлиться на лужайку.

Ставку на аукционе «Ибэй» еще не перебили.

Когда-нибудь она станет по-настоящему зарабатывать на онлайн-аукционах. Пару недель назад ей попалась статья в «Дейли мейл» (Келли даже вырезала ее и сохранила), где рассказывалось о людях, обогатившихся за счет торговли на «Ибэй». Она пробовала объяснить Тому – жаль, тот не понял, – что своими покупками по-своему старается внести вклад в семейный бюджет. Просто пока ей не везет. Но повезет обязательно, надо лишь набить руку.

Она покосилась на бутылку. Может, еще глоточек?

«Что за фигня со мной творится? – закрыв глаза, размышляла Келли. – Со мной и с моей жизнью? Плохая наследственность?»

Ее любимый папа с его грандиозными планами осел в четырех стенах со стремительно прогрессирующим Паркинсоном. И это в пятьдесят восемь лет! Она помнила, как ребенком наблюдала его бесконечные и неизменно провальные попытки открыть собственный бизнес. Работая таксистом в Брайтоне, отец основал фирму по прокату лимузинов – и прогорел. Потом приобрел франшизу по продаже каких-то чудодейственных БАДов, обещавшую огромные барыши. Его авантюра стоила им дома.

Мать Келли вносила вклад в семейный бюджет, вкалывая продавщицей парфюмерии в дьюти-фри зоне аэропорта Гэтвик, пока ей не пришлось уволиться, чтобы ухаживать за мужем. Сейчас родители прозябали в муниципальной квартирке в Уайтхоке, самом неблагополучном районе Брайтона, в постоянном страхе перед вандалами, грабителями и взломщиками. Два дня назад Келли ездила к ним в гости, буквально на час оставила свой древний «эспейс» на улице, и ей успели скрутить колпаки с колес.

Она вспоминала, как познакомилась с Томом на вечеринке в честь совершеннолетия подруги по педагогическому колледжу в Брайтоне. Ее поразило его сходство с отцом – отцом, которого ей хотелось помнить: молодым, красивым мужчиной с мальчишеской улыбкой и невероятным обаянием, таким жизнерадостным и энергичным. Том тоже был невероятно хорош собой, тоже строил амбициозные планы, но, в отличие от отца, не витал в облаках. Он собирался набраться опыта в одной из крупнейших компаний в своей отрасли, а после открыть собственную фирму.

Келли сразу в него поверила. Такие, как Том, всегда добиваются своего. Он понравился всем ее друзьям. Родители его обожали. А Келли влюбилась с первого взгляда. Два дня спустя они уже ночевали в его крохотной полуподвальной квартире неподалеку от набережной Хова, до утра на повторе играл диск Скотта Джоплина, и с тех пор они практически не расставались.

Первое время после свадьбы все шло просто прекрасно. Том открыл собственную фирму, и весьма успешно. Они переехали в просторную квартиру, а потом и в этот дом. Проблемы начались, когда она уволилась из начальной школы незадолго до рождения Макса. Келли захандрила, потом впала в затяжную послеродовую депрессию. Ее угнетала необходимость сидеть в четырех стенах с ребенком, а Том чуть свет уезжал на работу и возвращался поздно вечером, совершенно вымотанный. Он клялся, что это временно. Просто сейчас нужно пахать до седьмого пота ради их светлого будущего.

Потом родилась Джессика. Снова одиночество, депрессия. Параллельно у Тома не ладился бизнес. Он работал все больше, а с ней разговаривал все меньше. Келли начала водить Макса в школу, обзавелась подругами. Складывалось впечатление, что у всех ее новых знакомых были замечательные мужья, дорогие шмотки, шикарные машины и особняки, увлекательные путешествия.

Том никак не мог понять: аукционами на «Ибэй» она занялась с единственной целью – помочь ему финансово. Ладно, кое-какие вещи она покупала для себя, все прочее приобреталось с расчетом продать подороже и получить прибыль.

Однако до сих пор ей не удавалось выручить сумму даже близкую к той, какую она заплатила изначально.

Была еще одна причина, по которой Келли так увлеклась магазинами на диване и интернет-аукционами: бесконечные покупки позволяли завуалировать пропажу сорока фунтов из семейного бюджета – именно во столько ей обходилось пристрастие к водке. Разумеется, Том ни о чем не догадывался.

Это не зависимость, просто способ совладать со стрессом, а она никакая не алкоголичка. У нее выдался трудный период, и она справляется с ним, как умеет. В подтверждение Келли подняла с пола местную газету и открыла раздел вакансий. Самый оптимальный вариант – подыскать себе работу на неполный день. Зарплата пойдет на хозяйственные нужды. Да и вообще, неплохо иметь десяток лишних фунтов на выпивку. Ну это так, к слову.

На кухне запиликал сотовый.

Келли чертыхнулась, встала и, слегка пошатываясь, отправилась за телефоном. На экране высветился номер ее лучшей подруги Линн Коттслоу.

– Алло, – чуть заплетающимся языком проговорила Келли. – Как дела?

– Сижу в ресторане «Орсино». Ты где?

– Вот черт! – выругалась Келли. – Из-звини.

– Ты в порядке?

«Черт бы меня побрал!» – проклинала себя Келли.

Совсем из головы вылетело, что они с Линн собирались сегодня пообедать. Она глянула на часы: пятнадцать минут второго.

– Келли, с тобой все хорошо?

– Хорошо? Со мной? Ну разумеется, – беспечно откликнулась она.

10

С закатанными по локоть рукавами и ослабленным узлом галстука, Том Брайс мрачно сидел за столом в узкой комнате, служившей и лондонским офисом, и демонстрационным залом фирмы «Брайс-Райт промоушинал мерчендайз лимитед». Стуча зубами от холода, Том прикидывал, не надеть ли ему пиджак. Чертова английская погода. Вчера стояла невыносимая жара, а сегодня холодрыга.

Офис производил солидное впечатление: расположенный в центре города, не очень большой, но с отличной планировкой, огромными окнами и лепниной на потолке. Здесь хватало места для всех пятерых сотрудников, приемной – она же выставочный зал, и крохотной кухоньки за перегородкой в дальнем конце.

Название фирмы придумала Келли. Тому оно сперва показалось слегка банальным. «Зато легко запоминается», – возразила Келли. «Брайс-Райт» занималась поставкой мерча для различных компаний и клубов. Линейка продукции варьировалась от ручек, калькуляторов, ковриков для мыши и сувениров для руководящего состава до футболок, кепок, спортивной одежды и кубков. Естественно, все с соответствующими, напечатанными на них логотипами.

После окончания брайтонской бизнес-школы Том устроился в «Мотивейшн бизнес», одну из крупнейших компаний в данной отрасли, однако десять лет назад, поощряемый Келли, влез в кредиты и основал свою фирму. Сначала он работал из дома, переоборудовав кабинет и две свободные спальни в офис, но вскоре после рождения Макса у него скопился приличный капитал, позволявший снять престижное, хоть и тесноватое помещение в двух шагах от Бонд-стрит, а также склад неподалеку от Брик-лейн в восточной части Лондона.

Первые шесть лет фирма процветала. Том был прирожденным продажником, нравился клиентам, будущее виделось безоблачным. Потом случился теракт одиннадцатого сентября, телефон замолчал на двое суток и с тех пор не особо баловал звонками.

Он нанял четырех менеджеров по продажам: двое жили в Лондоне, третий на севере Англии, а четвертый – в Шотландии. Еще в офисе сидела его секретарша Оливия и администратор Мэгги, в чьи обязанности входило общаться с клиентами и искать поставщиков. На складе трудились еще четверо: ответственный за заказы, специалист контроля качества и двое экспедиторов. Склад доставлял больше всего неприятностей, а все потому, что Том не стоял над работниками с кнутом.

У «Брайс-Райт» была богатая, в буквальном смысле, клиентура, включая известнейшие бренды: «Витабикс», крупнейшего производителя сухих завтраков; автомобильный концерн «Лендровер»; страхового и инвестиционного гиганта «Лигал энд дженерал», «Нестле», винодельню «Грантс оф Сент-Джеймисиз», а также массу более мелких компаний.

Поначалу Том испытывал огромное удовольствие от своей работы и даже проблемы, вызванные жутким терактом, решал с энтузиазмом, однако в последние годы финансовый кризис и растущая конкуренция свели его оборот к минимуму; денег едва хватало на текущие расходы. Конкуренты переманивали клиентов, оставшиеся заказывали все меньше, а недавняя череда накладок нанесла фирме серьезный урон.

В лотке для корреспонденции скопились счета, некоторые – с трехмесячной просрочкой. Совсем скоро ему предстоит нелегкая задача – свести дебет с кредитом так, чтобы банк не отклонил зарплатные чеки. И бесконечные траты Келли играли в ситуации не последнюю роль.

С фотографии в серебряной рамке на столе ему улыбалась Келли вместе с Максом и Джессикой, – очевидно, их специально рассмешил фотограф. Снимок получился отличный: лестный мягкий фокус придавал всем троим сказочный ореол. Нежно глядя на Келли, Том молился, чтобы дома его не ждал очередной неприятный сюрприз.

Как ей сказать, что, возможно, им придется продать дом и переехать? Но куда? В квартиру? Как объяснить Максу с Джессикой, что отныне у них не будет своего сада?

Том рассеянно уставился в окно второго этажа. На улице лил дождь. Узкая, застроенная высотками Кондуит-стрит напоминала канаву, и даже в солнечную погоду в офисе было сумрачно.

Том наблюдал за полуденным потоком людей, морем зонтиков, вереницами автомобилей, такси и фургонов на светофоре у перекрестка с Бонд-стрит. Внимание привлек новенький, вишневого цвета «бентли-континенталь». Он мечтал о такой машине с тех пор, как они появились в продаже, но сейчас до подобной роскоши ему было столько же, сколько улитке в их саду до Марса.

Том без аппетита жевал ржаной сэндвич с тунцом и сладкой кукурузой. Ему не особо нравилось сочетание тунца с кукурузой; семена тмина с их резким вкусом и вовсе вызывали оскомину, однако сегодня утром он проснулся с твердой решимостью перейти на правильное питание, а эта гадость считалась низкокалорийной и очень полезной. Конечно, он бы предпочел свой обычный бутерброд с беконом и яйцом или с чеддером и маринованным огурчиком. Однако вчерашний вечер, когда Келли игриво похлопала его по животу и назвала «бочонком», стал последней каплей.

Глянув на первую страницу делового журнала «Промоушнс энд инсентивс», Том увидел, что один из главных его конкурентов готовится выйти на фондовую биржу. В чем их секрет? Почему они преуспевают, а он катится под откос?

Том ел сэндвич, пока вызванный сегодня утром айтишник Крис Уэбб – высокий, немногословный мужчина лет сорока с растрепанными волосами и серьгой в ухе, который относился к нему как к умственно отсталому ребенку, – ковырялся отверткой во внутренностях его «Макбука». Периодически Том косился на темный экран в надежде, что тот оживет.

И размышлял об увиденном накануне.

Образ убитой девушки не шел из головы, и в три часа ночи Том с воплем проснулся от жуткого кошмара. Наверняка это фрагмент из фильма или какой-нибудь трейлер.

Однако выглядело это чертовски реалистично.

– Боюсь, приятель, все твои данные накрылись, – возмутительно жизнерадостным тоном сообщил Уэбб.

– Спасибо, я в курсе, – буркнул Том. – Твоя задача их восстановить.

Айтишник снова склонился над ноутбуком. Не зная, куда девать руки и не в состоянии сосредоточиться на журнале, Том окинул взглядом выставленную продукцию. Все предметы казались чуточку запылившимися, усталыми от долгого прозябания на полках.

В стеклянном шкафу команды «Ягуар» красовалась куртка с капюшоном, бейсболка, рубашка поло, шариковая ручка, брелок, водительские перчатки, галстук и бандана – все соответствующей расцветки. Уже вышла новая линейка продукции, и по-хорошему именно ей полагалось висеть сейчас за стеклом. Взгляд упал на другую витрину: коврики для мыши, ручки, калькуляторы, зонтики с логотипом «Витабикс». Их тоже, по-хорошему, следовало заменить.

Оживленно беседуя по мобильному и помахивая пакетом из кафе быстрого питания «Прет-а-манже», в офис вошла Оливия, секретарша Тома, – привлекательная девушка, чуть старше двадцати, вечно переживающая любовные драмы. Позади ее пустующего стола сидел Питер Чард, лучший менеджер по продажам, по обыкновению в дорогом костюме, с прилизанными волосами – ну вылитый Ди Каприо. Сейчас Чард листал автомобильный журнал, параллельно уплетая лапшу быстрого приготовления. Рядом с ним сосредоточенно заполнял заявку тридцатилетний Саймон Вонг, тихий и амбициозный уроженец Гонконга. Заявка была от нового клиента, заказавшего большую партию мерча.

«Хоть какая-то радость», – промелькнуло у Тома.

Затренькал стационарный телефон, однако увлеченная разговором по мобильному Оливия даже ухом не повела. Чард с Вонгом как будто не слышали, а Мэгги ушла на обед.

– КТО-НИБУДЬ, ВОЗЬМИТЕ ГРЕБАНУЮ ТРУБКУ! – рявкнул Том.

Оливия виновато развела руками и поспешила к своему столу.

– Расскажи еще раз, как все случилось, – раздраженно попросил Крис Уэбб, глядя на него как на имбецила.

Оба продажника уставились на босса.

– Утром в поезде я открыл ноутбук, а он не грузится. Черный экран.

– Грузится он нормально, – сообщил айтишник, – просто на нем нет данных, нечего выводить на экран.

Понизив голос, дабы избавиться от чужих ушей, Том пробормотал:

– Ничего не понимаю.

– Здесь и понимать нечего, приятель. Тебе начисто стерли базу данных.

– Исключено, – возразил Том. – Я ничего не стирал.

– Либо ноут хватанул вирус, либо тебя хакнули.

– «Макбук» вроде на сто процентов защищен от вирусов.

– Надеюсь, ты меня послушал? Умоляю, скажи, что послушал и не подключался к офисному серверу.

– Не подключался.

– Слава богу, иначе вся база данных накрылась бы.

– Значит, все-таки вирус.

– Вирус не вирус, но что-то у тебя точно завелось. С железом все нормально. Не понимаю, как тебя угораздило сделать такую глупость – засунуть в свой комп найденный в поезде диск!

Том украдкой огляделся. Сотрудники вроде бы потеряли интерес к разговору.

– В смысле, глупость? Это же компьютер, для этого он и предназначен. Ты лично устанавливал на него антивирус, чтобы он мог читать диски. Любые диски.

Уэбб повертел в руках пресловутый диск.

– Я его проверил, на специальном оборудовании, разумеется. Это программа-шпион, она перенастраивает конфигурацию ПО и запускает бог весть что в систему. Значит, ты нашел его в поезде?

– Вчера вечером.

– Нашел и не передал в камеру забытых вещей, вот теперь расхлебывай.

И этому типу Том платит за профессиональную помощь!

– Благими намерениями. Я хотел сделать доброе дело – найти адрес и отправить диск владельцу.

– Ага, в следующий раз отправь сперва мне на проверку. Ладно, пока проехали. Ты не открывал никакие прикрепленные файлы с неизвестных адресов?

– Нет.

– Уверен?

– Абсолютно, ты меня еще сто лет назад предупреждал так не делать. Я открываю вложения только от знакомых.

– Порно?

– Анекдоты, порно, ну и тому подобное.

– На будущее, когда снова полезешь в интернет, надевай резинку, – посоветовал Уэбб.

– Не смешно.

– А я и не шучу. Ты подхватил на редкость пакостный вирус, очень агрессивный. Подключись ты сегодня к офисному серверу, начисто снес бы все данные, на компьютерах коллег в том числе. И резервные копии тоже.

– Да черт бы драл!..

– Вот-вот, – кивнул Крис Уэбб. – По-другому не скажешь.

– Ну и как от него избавиться?

– Заплатить мне кучу денег.

– Прекрасно.

– Или купить новый комп.

– А ты умеешь утешить.

– Ты хотел факты, ты их получил.

– Все равно не понимаю. «Макбуки» вроде не ловят вирусы.

– Обычно нет. Но вирус вирусу рознь. Может, тебе банально не повезло. Хотя мое мнение – ты принес его на диске. Впрочем, есть и третий вариант. – Уэбб огляделся и, заприметив свою чашку с чаем, сделал солидный глоток.

– Какой же? – поторопил его Том.

– Кому-то ты перешел дорогу. Кстати, симпатичный галстук, – после короткой паузы добавил Уэбб.

Том глянул на лавандовый, с серебристыми лошадками галстук от «Эрмес», купленный «экономной» Келли на очередном аукционе по якобы бросовой цене.

– Он продается, – мрачно буркнул Том.

11

Где-то в половине пятого ведущий патологоанатом удовлетворенно кивнул. За три часа кропотливой работы расчлененные останки молодой женщины, собранные под навесом среди зарослей рапса, были исследованы с максимальной для полевых условий тщательностью.

Используя примитивный, но действенный метод, доктор Теобальд прошелся липкой лентой по каждому дюйму мертвой плоти в надежде собрать как можно больше волокон. Вооружившись пинцетом, он извлек из лобковых волос несколько ворсинок, аккуратно упаковал их в пластиковые пакетики, а после окинул пристальным взглядом труп и место его обнаружения, чтобы ничего не упустить.

Грейс бы предпочел, чтобы тело отправили непосредственно в морг и прямо вечером провели вскрытие, чего и требовала обычная практика, однако Теобальд виновато сообщил, что его уже вызвали на вскрытие в Хэмпшире, где расследовали подозрительный несчастный случай на яхте.

В идеале такие вскрытия должны проводиться на месте, ведь во время транспортировки тела велик риск потерять важные улики, невидимые невооруженному глазу. Но грязное, продуваемое ветрами и залитое дождем поле не тянуло на идеальные условия. Зачастую тела обнаруживали в локациях, совсем не приспособленных для вскрытия. Кое-кто из патологоанатомов старался не задерживаться на месте преступления и поскорее вернуться в относительно приятную атмосферу морга. Однако доктор Теобальд не принадлежал к их числу. Он мог возиться с трупом до ночи, а то и всю ночь, пока не проведет все необходимые манипуляции перед отправкой тела в морг.

Грейс глянул на часы. С убийства его мысли перескочили на завтрашнее свидание. Хорошо бы освободиться до закрытия магазинов. Конечно, такие размышления не делали ему чести, однако сестра и прочие родственники годами твердили, что он должен вернуться к жизни. Впервые после исчезновения Сэнди Рой он встретил женщину, которая действительно его заинтересовала, а ему, как назло, совершенно нечего надеть, да и летний гардероб оставлял желать лучшего. Встряхнувшись, Грейс постарался выбросить грядущее свидание из головы и сосредоточиться на работе.

Голову молодой женщины так и не нашли. Грейс заблаговременно позвонил в поисковый отдел. Прибывшие в полицейских фургонах специалисты (преимущественно констебли, многие из которых прошли специальную подготовку) уже прочесывали поле. Дождь хлестал косыми струями, низко парящий вертолет исследовал расширенную территорию. Только служебные собаки резвились вовсю, несмотря на непогоду. К огромному негодованию фермера, шестьдесят полицейских в светоотражающих жилетах пронзительно-желтого, на порядок ярче рапса, цвета систематически утрамбовывали каждый квадратный дюйм его поля.

Грейс всю дорогу висел на телефоне: координировал поиски, организовывал рабочее место для следственной бригады, которую намеревался собрать в офисе первого следственного отдела, выяснял кодовое наименование дела, зафиксированное в полицейской базе Суссекса, выслушивал ориентировки на женщин, пропавших за последние несколько суток. Таковых набралось десять: одна, самая вероятная кандидатура, пропала в радиусе пяти миль, еще три на территории Суссекса, и целых шесть – в юго-восточной части Англии.

Немногословный доктор Теобальд мог сообщить о погибшей немногое: светло-русая, судя по цвету лобковых волос, возраст – двадцать с небольшим, до тридцати.

Под описание подходили четверо.

Разумеется, Грейс знал удручающую статистику: в Англии ежегодно пропадали без вести двести тридцать тысяч человек. Девяносто процентов тех, кто исчез по своей воле, возвращались в течение месяца. Тридцать процентов из общего числа пропавших исчезали бесследно. Как правило, тревогу били, если речь шла о детях и стариках. По остальным заявлениям полиция начинала шевелиться лишь спустя сутки, а то и больше – в зависимости от обстоятельств.

Каждое заявление о пропаже бередило Грейсу душу. Всякий раз на фразе «ушел и не вернулся» внутри у него все сжималось.

Сэнди считалась пропавшей без вести. Почти девять лет назад, на его тридцатилетие она исчезла, и с тех пор ее никто не видел.

Нельзя утверждать, что большинство из этих семидесяти тысяч погибали. Люди исчезают по разным причинам. В основном из-за семейных неурядиц: мужья уходят от жен и, наоборот, дети убегают из дома. Или из-за проблем с психикой. Однако, как ни тяжело признавать, иногда пропажам способствует злой умысел. Несчастных либо убивают, либо – куда реже – удерживают против воли. В Великобритании, как и практически в любой стране, всплывали чудовищные случаи, когда человека удерживали годами, если не десятилетиями. В самые мрачные минуты отчаяния Грейс представлял Сэнди прикованной цепями в подвале у какого-нибудь маньяка.

По какой бы причине ни пропала Сэнди, он по-прежнему верил, что она жива. За прошедшие девять лет он обращался к разным медиумам. Едва услышав про очередного выдающегося экстрасенса, Грейс сразу мчался к нему. Если кто-то из этой братии выступал в Брайтоне, он неизменно присутствовал в числе зрителей.

За все девять лет никто из медиумов не смог сказать, что вступал в контакт с его покойной женой или получал от нее послания.

В экстрасенсов Грейс верил не больше, чем в ученых и врачей. Он привык мыслить широко, придерживаясь доктрины одного из своих любимейших литературных персонажей, Шерлока Холмса: «Если отбросить все невозможное, то самое невероятное и окажется правдой».

Его размышления прервал звонок мобильного. Грейс глянул на дисплей, однако номер был скрыт – значит кто-то из коллег, полицейские любят нагонять туману.

– Рой Грейс слушает.

– Здорово, мудрый старец.

– Иди в задницу, мне некогда, – ухмыльнулся Грейс.

После трехчасовых попыток завязать беседу с неразговорчивым доктором Теобальдом голос друга был как бальзам на душу. Звонил Гленн Брэнсон, сержант и близкий приятель Роя. Они периодически работали вместе, и Брэнсон стал первым, кого Грейс пригласил в следственную группу для расследования нынешнего убийства.

– Сам иди, старичок. Пока ты там попиваешь второй бренди после сытного обеда, я тут ради тебя пашу как конь.

Противный вкус сэндвича с тунцом и томатом, съеденный бог знает сколько часов назад, до сих пор не выветрился из памяти.

– Твоими бы устами.

– Кстати, видел вчера потрясный фильмец. «Серпико». Аль Пачино играет там детектива, который выводит продажных копов на чистую воду. Смотрел такой?

Брэнсон был заядлым киноманом.

– Смотрел лет тридцать назад, еще в детстве.

– Его сняли в семьдесят третьем.

– До вашего захудалого кинотеатра фильмы доходят с нехилым опозданием.

– Очень смешно. Пересмотри обязательно, не пожалеешь. Аль Пачино – настоящий мужик.

– Спасибо за ценную информацию, Гленн.

Грейс выбрался из-под навеса и отошел в сторонку, где его не могли услышать патологоанатом, фотограф-криминалист Мартин Пайл и Деннис Пондс, старший офицер пресс-службы полиции Суссекса, который только что подъехал и ждал комментариев для прессы. Грейс по опыту знал: когда речь идет о тяжких преступлениях, информацию лучше сводить к минимуму. Чем меньше журналисты разнюхают о месте обнаружения и состоянии тела, тем проще будет отсеять левые звонки от разных психов и вычленить по-настоящему ценного осведомителя.

Однако в полиции прекрасно понимали, как важно поддерживать хорошие отношения с журналистами, хотя за последние несколько недель те изрядно портили суперинтенданту жизнь. В сегодняшних новостях его обвинили в смерти двух подозреваемых, а недавно распинали за выступление в суде по делу об убийстве, где он признался, что пользовался услугами медиума.

– Слушай, я торчу на пригорке под проливным дождем. Какой мне прок от твоего «Серпико»?

– Никакого, это тебе так, для общего развития, а то вечно смотришь какую-то муть.

– Между прочим, «Отчаянные домохозяйки» – отличный сериал.

– Кому ты рассказываешь, я с такой живу. Ладно, у меня для тебя подарочек.

– Какой?

– Практикантка в адвокатской конторе, студентка юрфака. Только что поступили данные.

– Какая потеря, – язвительно хмыкнул Грейс.

– Приятель, ты псих.

– Нет, просто не лицемер.

Как и большинство коллег по цеху, Грейс терпеть не мог юристов в целом и адвокатов по уголовным делам в частности за их продажность. Полицейские каждый день рисковали жизнью ради поимки преступников, а адвокаты срывали куш, выискивая лазейки в законах и освобождая своих подопечных от ответственности. Разумеется, ошибочно арестованные люди нуждались в защите, однако Гленн, по меркам Роя, работал в полиции всего ничего и даже не догадывался, сколько мерзавцев избегают наказания благодаря не в меру ловким адвокатам.

– Так или иначе, она сегодня не появилась в конторе. Подруга наведалась к ней в квартиру, но там пусто. Естественно, друзья подняли переполох.

– Когда ее видели в последний раз?

– Вчера днем на работе. Сегодня утром у нее была назначена важная встреча с клиентом, но она не пришла. И не позвонила. По словам руководства, ей такое несвойственно. Кстати, ее зовут Джейни Стреттон.

– У меня в списке еще четыре кандидатуры, Гленн. С чего ты взял, что нашли именно Джейни?

– Интуиция.

– Ладно, впишу ее пятой.

– Остальных можешь смело вычеркивать.

Грейс промок, вода струилась у него по лицу. Он шагнул обратно под навес.

– Мы по-прежнему не нашли голову, и подозреваю, что не найдем. Отпечатки пробили по базе – ничего. Образцы ДНК уже отправлены в лабораторию Хантингдона, но анализ займет дня два, не меньше.

– Говорю тебе, это она, – заявил Брэнсон. – Спорим на что хочешь.

– Джейни Стреттон? – уточнил Грейс.

– Джейни Стреттон.

– Скорее всего, она сейчас лежит в кроватке и за три штуки баксов в час готовит очередную апелляцию.

– Нет, Рой, – настаивал сержант. – Уверен, она лежит прямо перед тобой.

12

Том весь день проторчал в офисе нового крупного клиента «Водка полстар», снижая свои цены – и, соответственно, прибыль – до минимума, лишь бы контракт не ушел к конкурентам. Отсутствие под рукой ноутбука усугубляло и без того паршивое настроение. Итог тоже не порадовал – Тому заказали пятьдесят тысяч бокалов для мартини с гравировкой и серебряные подносы с логотипом, на которых он надеялся сделать хорошие деньги, а сейчас прикидывал, сумеет ли покрыть издержки. Зато банк увидит на счетах фирмы хоть какой-то оборот. К несчастью, Том прекрасно помнил старую присказку: «Оборот – не прибыль, на хлеб не намажешь».

Оставалось надеяться, что это лишь пробный камень, за которым последуют по-настоящему выгодные заказы.

Вернувшись ближе к пяти в контору, Том с облегчением убедился, что ноутбук починили. Вопрос – как расплатиться с айтишником, убившим на ремонт семь часов своего драгоценного в буквальном смысле времени? Стол Питера Чарда пустовал, Саймон Вонг беседовал по телефону, как и Мэгги. Оливия принесла на подпись стопку писем.

Расправившись с корреспонденцией, Том переключился на Криса Уэбба. Тот, как выяснилось, сумел восстановить часть данных, обновил систему и установил новый антивирус – за дополнительную плату, разумеется. Однако так и не смог объяснить, откуда взялся вирус, уничтоживший содержимое ноута, кроме как с найденного в поезде диска. Его Уэбб намеревался забрать на проверку.

После ухода Криса Том полчаса разбирал завалы в электронной почте, потом из любопытства залез в браузер «Интернет эксплорер» и открыл историю, где фиксировались визиты на все веб-сайты за сутки. Вчера он пару раз заходил в «Гугл», еще пару-тройку на ask.co.uk, один – на «Рейлтрек» посмотреть расписание поездов, и один – на «Водка полстар», чтобы подготовиться к сегодняшней встрече. Внезапно взгляд наткнулся на строку с неизвестным адресом, состоявшим из длинной цепочки букв и слэшей.

Перед уходом Крис Уэбб категорически запретил соваться на незнакомые сайты, однако Том считал себя очень опытным интернет-пользователем и сам неплохо разбирался в вопросе. Да, вирус можно хватануть, если открыть «левый» закреп, но через сайт? Нет, маловероятно. Другое дело, «куки». Многие ушлые ритейлеры, например, запускали «куки» в систему каждого посетителя их сайта и таким образом получали информацию обо всех поисковых запросах потенциальных клиентов. Так они узнавали их предпочтения и потребность в определенных товарах. Но вирусы? Исключено.

Том щелкнул по ссылке.

Практически мгновенно на экране возникло сообщение:

В доступе отказано.

Несанкционированная попытка входа.

– Том, я тебе еще нужна?

У его стола маячила Оливия с сумочкой в руках.

– Нет, спасибо. На сегодня ты свободна.

– У меня вечером свидание, – просияла она. – Хочу заскочить в парикмахерскую.

– Удачи!

– Он маркетинговый директор сети журналов. Может, удастся заполучить его в качестве клиента.

– Срази его наповал!

– Непременно!

Том повернулся к монитору и снова щелкнул по ссылке.

Через пару секунд появилось то же сообщение:

В доступе отказано.

Несанкционированная попытка входа.

* * *

Вечером, после большой, больше обычного, порции мартини, ужина и почти целой – вместо принятых пары бокалов – бутылки отменного австралийского шардоне «Маргарет-Ривер», Том поднялся к себе в кабинет, открыл ноутбук и принялся разбирать электронную почту. Новые имейлы сыпались как из мешка.

Один за другим пришли два солидных повторных заказа, что не могло не радовать. Было письмо от маркетингового директора одного из крупнейших их заказчиков, который благодарил лично Тома за неоценимую помощь в организации пятидесятилетнего юбилея фирмы.

Приободрившись, Том занялся остальной корреспонденцией: что-то отправлял, что-то удалял, на что-то отвечал. Внезапно в ящике появилось новое сообщение.

Уважаемый мистер Брайс,

вчера вечером вы несанкционированно посетили некий веб-сайт, а сегодня пытались зайти на него снова.

Мы не любим непрошеных гостей. Если вы сообщите в полицию о том, что видели, или снова попытаетесь зайти на сайт, то, что сейчас произойдет с вашим компьютером, случится с вашей супругой Келли, сыном Максом и дочерью Джессикой. Смотрите внимательно, а потом хорошенько подумайте.

Ваши друзья из «Скарабей продакшн»

Том не успел переварить смысл послания, как оно исчезло с экрана. Следом, словно растворяясь в кислоте, начали исчезать другие письма.

За минуту, если не меньше – пока Том беспомощно таращился в монитор, даже не сообразив выключить компьютер, – все данные в ноутбуке были стерты.

Том постучал по клавишам – никакой реакции, только пустой черный экран.

13

Денниса Пондса, старшего офицера пресс-службы суссекской полиции, коллеги между собой прозвали Пондозвон. Слишком много историй просачивалось в прессу, и ведомство Пондса всегда шло первым в списке подозреваемых.

В прошлом журналист, Пондс больше смахивал на брокера из Сити, чем на газетчика. Чуть старше сорока, с зачесанными назад темными волосами, гротескно косматыми бровями и пристрастием к дорогим костюмам, Пондс выполнял непростую миссию – поддерживал стремительно расшатывающиеся отношения между полицией и общественностью.

Попивая минералку, Грейс с сочувствием рассматривал устроившегося напротив Пондса. Большинство полицейских ему не доверяли, а пресса подозревала в пристрастности. На такой должности никому не угодишь. Помнится, один из коллег Пондса оказался в психушке, а второй пристрастился к бутылке.

Выложив перед Грейсом всю подборку утренней прессы, старший офицер нервно похрустывал пальцами.

– По крайней мере, нам удалось не попасть на первую полосу, – извиняющимся тоном проговорил Пондс; его огромные брови поползли вверх, словно две вороны, готовые к взлету.

Им и впрямь повезло: основная масса изданий перемывала косточки Чарльзу и Камилле. Вот они, современные нравы: какие-то газеты уделили расчлененному трупу без головы жалкие пару строк, а какие-то не упомянули вовсе. Зато «Дейли мейл», раскрытая на столе, посвятила новости про «Два трупа в результате полицейской погони» целых полполосы, и практически каждая национальная газета последовала их примеру.

– Ты сделал все, что мог, – заверил Грейс, в отличие от большинства понимавший всю важность связей с общественностью.

– Ты отлично выступил, – не остался в долгу Пондозвон. – Думаю, сейчас самое оптимальное – сосредоточиться на истории с расчлененкой. Я назначил пресс-конференцию на два. Ты как?

– Готов порвать всех в клочья.

– Чем мы планируем поделиться?

Грейс завинтил бутылку минералки, потом снова отвинтил.

– В базе отпечатки не значатся. Ждем результатов ДНК-анализа из лаборатории и прорабатываем списки пропавших.

– Про исчезнувшую голову сообщаем?

– Пока нет. Скажу, что тело сильно обезображено и это затрудняет опознание.

– Я думал, искажать факты – моя работа.

– Ты отличный учитель, – усмехнулся Грейс.

Брови Пондса зашевелились, словно парящие крылья.

– Есть какие-нибудь версии?

– Перестань, Деннис. Ты сейчас прямо как журналист.

– Хочу кинуть им кость.

– Несколько пропавших подходят под описание.

– Да, но я слышал, что убитая – девушка из Брайтона, стажер в юридической конторе. Это правда?

– Откуда сведения? – спросил ошарашенный Грейс.

– Так, слухи, – пожал плечами старший офицер пресс-службы.

– Какие, к дьяволу, слухи! Кто тебе растрепал?

Пондс пристально посмотрел на суперинтенданта:

– Мне сегодня звонили три журналиста из разных изданий.

Грейс вспомнил вчерашний разговор с Брэнсоном по мобильному, когда Гленн размышлял, кому принадлежит найденное тело. Неужели его телефон прослушивают? Нет, исключено, современные сотовые посылают зашифрованные цифровые сигналы.

С нарастающей яростью Грейс подбросил бутылку к потолку.

– Кто слил им информацию? Деннис, у убитой, кем бы она ни была, есть семья. Не удивлюсь, если муж, родители, а может, и дети, которые ее любили. Мы сейчас не вправе разбрасываться непроверенными предположениями.

– Понимаю, Рой. Но врать прессе тоже чревато.

– Как ты не уяснишь: каждый, у кого пропал близкий человек, подходящий под описание, не пропустит ни единой газеты, ни единой передачи или радиоэфира, где будут мусолить это дело. Моя задача – не вселять надежду, а искать преступников, – выпалил Грейс, не переставая думать о Сэнди.

Деннис Пондс яростно застрочил в блокноте.

– Отлично. Особенно последняя фраза. Не возражаешь, если я использую ее для пресс-релиза?

Грейс уставился на собеседника. Типичный пиарщик, жадный до броских заголовков. Суперинтендант кивнул и глянул на часы, мечтая поскорее добраться до следственного отдела и ввести свою команду в курс дела. Потом ему нужно попасть на вскрытие, намеченное на десять утра.

Была еще одна причина, по которой Грейс так торопился в морг, и эта причина не имела ничего общего с несчастной жертвой, чьи расчлененные останки будет кромсать еще и патологоанатом. В морг суперинтенданта влекла другая девушка, с которой у него сегодня было назначено свидание.

Под кипой газет прятался журнал «Эф-эйч-эм», посвященный мужской моде. Грейс планировал выкроить пару минут, чтобы ознакомиться с модными трендами. Гленн Брэнсон постоянно критиковал его гардероб, стрижку, даже чертовы часы. Его верные старенькие «Сейко», подаренные Сэнди, были слишком мелкие – как говорится, вчерашний день – и создавали о нем неверное впечатление. А может, и вовсе показывали неверное время.

Как человеку, далекому от всей этой ерунды, превратиться в модника? И вообще, стоит ли пытаться в свои тридцать девять? Но тут Грейс подумал о Клио Мори, и его желудок на радостях исполнил нечто вроде сальто в мокрый цемент. Нет, попытаться определенно стоит!

Деннис Пондс продолжал трепаться и, похоже, не собирался уходить, однако Грейс терпеливо слушал, потому что хотел заполучить Пондса в союзники, а откровенная болтовня сближает. Пиарщик вывалил на него кучу занятных сплетен о главном констебле, его помощнике Элисон Воспер, а потом наябедничал, что Гэри Уэстон, непосредственный начальник Грейса, куда больше интересуется скачками и собачьими бегами, чем работой, о чем уже начинают судачить.

Где бы ни крылась истина, амбициозный Уэстон совершил огромную ошибку, подмочив свою репутацию. Как друг, Грейс считал своим долгом предупредить босса, но каким образом? Да и потом, как ни противно осознавать, временами суперинтендант завидовал Уэстону – его образу жизни, любящей семье, умению заводить нужные связи, безоблачному карьерному росту. Грейс не помнил, кто именно сказал: «Всякий раз, когда моему другу улыбается удача, что-то во мне умирает». Горькая правда.

Деннис Пондс наконец-то убрался восвояси. Едва дверь за ним захлопнулась, Грейс достал припрятанный журнал и углубился в его изучение. Через пару минут приподнятое настроение как ветром сдуло. На двадцати страницах – двадцать совершенно разных образов. Ну и в каком он будет выглядеть модным и современным? А в каком – полным неудачником?

«Есть лишь один способ выяснить», – рассудил Грейс, заведомо смирившись с позором.

14

Путь из кабинета лежал через секретариат, где компанию Эленор составляли еще трое коллег. Четыре женщины исполняли обязанности секретарей для всего управления уголовного розыска, за исключением Гэри Уэстона, имевшего собственную помощницу.

Среди всего прочего Грейсу не нравилась атмосфера безличного однообразия, царившая в штаб-квартире. То ли из-за недавнего ремонта, то ли из-за удаления от города, но управление казалось стерильным. Никаких тебе выщербленных, поцарапанных в результате потасовок с преступниками стен, никаких вытертых ковров и пожелтевших от табачного дыма потолков, считавшихся визитной карточкой любого полицейского участка. Никаких треснутых стекол, расшатанных стульев и хлипких столов, придающих помещению индивидуальность, пусть и весьма сомнительную.

На столе у Эленор стоял букет фиалок в миленькой китайской вазочке; групповой снимок ее четверых детей, правда без мужа; наполовину решенная судоку, вырванная из газеты, и пластиковый ланч-бокс. На стуле аккуратно висел черный кардиган.

На Грейса Эленор взглянула со свойственной ей нервной улыбкой. За несколько лет совместной работы какие-то вещи она делала автоматически. Например, вычищала расписание Грейса, когда того назначали следователем по особо тяжкому преступлению.

К примеру, сейчас Эленор отчиталась, что освободила его от присутствия сразу на трех заседаниях: внутриведомственном, с надзорной комиссией по нераскрытым преступлениям на территории Великобритании и по определению графика игр для команды по регби суссекской полиции.

Потом позвонила Эмили Гейлор из брайтонского судебного отдела, его куратор по делу Суреша Хоссейна, со словами, что Грейс может не приезжать сегодня на суд. Хоссейну, преступнику местного разлива, вменяли убийство конкурента.

Вцепившись в портфель с надежно спрятанным внутри журналом, Грейс миновал открытое, застеленное зеленым ковролином пространство, где трудились подведомственные старших следователей. Слева, за стеклянной стеной, располагался внушительный кабинет старшего суперинтенданта Гэри Уэстона, который, вопреки обыкновению, присутствовал на рабочем месте и что-то сосредоточенно диктовал помощнице.

Добравшись до двери в противоположном конце зала, Грейс поднес пропуск к серому зрачку «Интерфлекса», толкнул створку и очутился в длинном, устланном серой ковровой дорожкой коридоре, где царило безмолвие и пахло свежей краской. По пути ему попался обитый красным фетром информационный щит, озаглавленный «Операция „Лиссабон“». Под надписью помещалась фотография мужчины азиатской наружности с жидкой бороденкой. По периметру висели отмеченные красными кружочками снимки каменистого побережья у высоких скал живописного местечка Бичи-Хед. Четыре недели назад неопознанного азиата обнаружили мертвым у основания скал. Сначала все списали на самоубийство, однако вскрытие выявило, что на момент падения мужчина был уже мертв.

Грейс миновал отдел внешних расследований, где базировались детективы, занятые чрезвычайными происшествиями, потом дверь с табличкой «Руководитель следственной группы», за которой ему предстояло работать над нынешним делом. Прямо напротив помещалась дверь с табличкой «Первый отдел по расследованию особо тяжких преступлений», вот туда и вошел Грейс.

Первый и второй следственные отделы служили мозговым центром во всем, что касалось тяжких преступлений. Несмотря на матовые, слишком высоко расположенные окна, в отделе, с его белоснежными стенами, хватало света, а во всем ощущалась атмосфера простора и положительной энергии. Это было любимое место Грейса в суссекском управлении. Хотя во всех прочих помещениях ему недоставало привычного шума и гама, первый отдел согревал душу.

Футуристическая обстановка ничем не уступала Центру управления полетами НАСА в Хьюстоне. Просторная, L-образная комната делилась на три секции, в каждой стоял длинный, изогнутый стол на восемь человек, висели внушительные магнитные доски, озаглавленные «ОПЕРАЦИЯ „БАКЛАН“», «ОПЕРАЦИЯ „ЛИССАБОН“», «ОПЕРАЦИЯ „БУРАН“», испещренные фотографиями с места преступления и диаграммами. Новая, установленная только вчера доска именовалась «ОПЕРАЦИЯ „СОЛОВЕЙ“» – такое кодовое название присвоил компьютер суссекской полиции расследованию по делу о найденных накануне останков.

В отличие от других офисов управления, здесь ни на столах, ни на стенах не было личных вещей: никаких семейных снимков, постеров с футболистами, расписания игр, смешных картинок. За исключением мебели и оборудования, каждый предмет так или иначе относился к расследованию. Здесь не болтали по пустякам. В сосредоточенной тишине раздавались лишь приглушенное гудение телефонов и щелканье лазерного принтера, выплевывающего бумагу.

Каждая следственная группа состояла из руководителя (зачастую сержанта или инспектора), системного оператора, аналитика, делопроизводителя и стенографиста. Грейс знал многих присутствующих, однако здесь было не принято тратить время на любезности и приветствия.

Группа Грейса никак не отреагировала на его появление. Только Гленн Брэнсон, темнокожий и лысый, как метеорит, великан, приветственно вскинул руку. Одетый, по обыкновению, в дорогой костюм – коричневый, в белую полоску, – белую сорочку с накрахмаленным воротничком и галстук, чью расцветку, по всей видимости, подбирал обдолбанный шимпанзе-дальтоник, Брэнсон смахивал скорее на преуспевающего наркоторговца, нежели на копа.

– Здорово, старичок!

Громкий возглас Гленна на секунду привлек внимание присутствующих.

Грейс с улыбкой оглядел свою команду. Большинство из восьми человек перекочевали в нее из предыдущего расследования и толком не успели перевести дух, однако все они были отличными профессионалами и великолепно работали вместе. За годы службы в полиции Рой твердо уяснил: если тебе удалось собрать хорошую команду, нужно держаться за нее руками и ногами.

Самой старшей по званию была сержант Белла Мой, жизнерадостная, с рыжевато-коричневыми волосами, выкрашенными хной; рядом с ее клавиатурой, по обыкновению, лежала упаковка шоколадных шариков. Белла что-то сосредоточенно печатала; периодически ее рука, словно некое самостоятельное существо, отрывалась от клавиш, доставала конфетку и отправляла в рот. Эта худенькая женщина ела больше, чем кто-либо из знакомых Грейса.

Рядом с ней сидел констебль Ник Николл – длинный как жердь парень лет тридцати, очень добросовестный детектив и невероятно быстрый футбольный нападающий; Грейс всячески уговаривал Ника вступить в полицейскую команду по регби, которую его пригласили возглавить осенью.

Напротив Ника перебирала гору распечаток молодой констебль Эмма-Джейн Бутвуд, очаровательная длинноволосая блондинка с потрясающей фигурой. На первых порах Грейс счел ее пустышкой, однако она проявила себя блестяще, и суперинтендант пророчил ей большое будущее в полиции – если, конечно, Эмма-Джейн не сбежит раньше.

– Значит, так, – объявил Брэнсон. – Моя интуиция сменила курс. Как тебя убедить, что моя новая догадка верна? Тереза Уоллингтон.

– Кто такая? – спросил Грейс.

– Живет в Пис-Хейвене. Обручена. Вчера не явилась на помолвку.

У Грейса по спине пробежал холодок.

– Рассказывай.

– Я разговаривал с ее женихом. Он вполне себе настоящий.

– Ну, не знаю, – протянул Грейс.

Чутье подсказывало, что для выводов еще рано, но и остужать пыл Брэнсона тоже не хотелось. На стене висели фотографии с места преступления, в срочном порядке пересланные по его просьбе. Взгляд задержался на отсеченной кисти, снятой крупным планом, потом перешел на изувеченные фрагменты туловища в черном мешке.

– Поверь мне, Рой.

– Поверить тебе? – переспросил Грейс, по-прежнему глядя на снимки.

– Опять ты за свое! – возмутился Брэнсон.

– Ты о чем? – растерялся Грейс.

– Вечно ты так, приятель. Отвечаешь вопросом на вопрос.

– Да потому что тебя ни фига не поймешь!

– Брехня-а-а!

– Сколько пропавших женщин осталось в списке?

– Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Пять, если брать ближайший радиус. Если по стране, то в разы больше.

– По анализам ДНК есть сведения?

– К шести вечера обещали выяснить, проходит ли убитая по нашим базам, – доложила Бутвуд.

Грейс глянул на часы: через пятнадцать минут нужно выдвигаться в морг. Он быстро прикинул в уме. По мнению Фрейзера Теобальда, составленному в скудных полевых условиях, девушку убили меньше суток назад. Человек может уйти в «самоволку» на день. Но на третий друзья, родные и коллеги начинают бить тревогу. Значит, сегодня вполне реально сузить круг потенциальных жертв.

– Слепки следов готовы? – обратился Грейс к констеблю Николлу.

– Готовятся.

– «Готовятся» меня не устраивает, – недовольно откликнулся Грейс. – Я, кажется, сказал на оперативке, чтобы два офицера взяли слепки и обошли обувные магазины в округе на предмет совпадений. Вдруг покупатель найдется, а в идеале – засветится на камере наблюдения. Вряд ли берцами торгуют на каждом углу. Жду отчет к вечерней планерке.

Констебль Николл кивнул и взялся за телефон.

– Она второй день не выходит на связь, – не унимался Брэнсон.

– Кто? – рассеянно спросил Грейс.

– Тереза Уоллингтон. Они с женихом живут вместе, так с чего ей не возвращаться в собственный дом?

– А остальные четыре из списка?

– О них тоже ни слуху ни духу, – нехотя признал Брэнсон.

Хотя Брэнсон и разменял четвертый десяток, но в полиции служил всего шесть лет, вовремя распростившись с карьерой клубного вышибалы.

Грейсу очень нравился Гленн – умный, старательный, с хорошо развитой интуицией. В расследованиях интуиция играет важную роль, однако у нее есть и обратная сторона – полагаясь всецело на чутье, офицеры спешат с выводами, толком не анализируют другие варианты и подгоняют улики под свою версию. Временами Рою приходилось осаживать Брэнсона ради его же блага.

Но сейчас от Гленна требовалась не его интуиция, а нечто совершенно не связанное с работой.

– Прокатишься со мной в морг?

– Блин, приятель, так вот где ты назначаешь свидания, – вытаращил глаза Брэнсон.

Грейс ухмыльнулся: тот даже не догадывался, насколько был близок к истине.

15

Том Брайс сидел в длинном, узком, как кишка, конференц-зале на первом этаже офисного здания, расположенного в промышленном районе рядом с аэропортом Хитроу – настолько, что заходящий на посадку лайнер, казалось, вот-вот приземлится прямо посреди офиса. С оглушительным гулом и выпущенными шасси лайнер тенью гигантской рыбы пронесся буквально в нескольких дюймах от крыши.

Конференц-зал удручал своим безвкусием. На обитых коричневой замшей стенах висели постеры ужастиков и научно-фантастических фильмов, бронзовый стол на двадцать человек словно позаимствовали из тибетского храма, а жутко неудобные кресла с высокой спинкой явно выбирали специально, чтобы посетители не засиживались.

Клиент Тома, Рон Спэкс – в прошлом продюсер рок-коллективов, а ныне потрепанный алкоголем и наркотиками астматик, чей возраст стремительно подкатывал к шестидесяти, – носил криво налепленный парик-накладку и сиял чересчур белоснежными для человека его лет зубами. Одетый в выцветшую футболку с рок-группой «Грейтфул дэд», джинсы и сандалии, Спэкс устроился напротив Тома и, листая каталог «Брайс-Райт», бормотал «ага», если натыкался на что-то интересное.

Том прихлебывал кофе и терпеливо ждал. «Грэвитрейн дистрибьютинг» считался одним из крупнейших дистрибьюторов DVD-дисков. Золотой медальон на шее Спэкса, унизанные пудовыми перстнями пальцы и черный «феррари» на парковке буквально кричали о богатстве.

Спэкс неоднократно хвастался Тому, что начинал с магазинчика на Портобелло-роуд, где торговал подержанными DVD-дисками во времена, когда о таких вещах даже не слыхивали. Том не сомневался: империю этот деляга построил преимущественно на пиратках, однако не в его положении разбрасываться клиентами, будь они хоть трижды нечисты на руку. В прошлом Спэкс делал крупные заказы и платил без задержек.

– Ага, – снова буркнул Рон. – Смотри, какая штука: мои клиенты не хотят шиковать. У тебя есть что-нибудь новенькое?

– Подставки под пиво в виде дисков, страница сорок два. А сверху добавить логотип.

Спэкс зашелестел каталогом.

– Ага, – протянул с интонацией, которая свидетельствовала об обратном. – Ага… На сколько потянет сто тысяч штук? Скинешь до фунта?

Без компьютера Том чувствовал себя как без рук. Ноут остался в конторе на попечении Криса Уэбба. Том не помнил прайс наизусть, поэтому боялся заводить разговор об уступках, особенно когда речь шла о такой крупной партии.

– Я уточню цену и скину вам на электронную почту.

– Но не больше фунта, ага? – Спэкс открыл банку колы. – А в идеале семьдесят пенсов.

У Тома загудел сотовый. Увидев на дисплее имя Келли, он сбросил вызов.

Подставки стоили дороже семидесяти пенсов, это Том знал наверняка, однако решил не сообщать Спэксу раньше времени.

– За семьдесят не обещаю, – дипломатично ответил он.

– Ага. Есть у меня еще одна мыслишка. Двадцать пять золотых «ролексов».

– Золотые «ролексы»? Настоящие?

– Само собой, подделками я брезгую. И забабахать на них логотип. По стоимости сориентируешь? Только в темпе, к середине недели.

Том постарался скрыть удивление, ведь буквально минуту назад Спэкс говорил, что шиковать не намерен, а сейчас замахнулся на часы ценой в несколько тысяч фунтов за штуку. В кармане затренькал мобильный.

Снова звонила Келли, и Том не на шутку встревожился: в разгар рабочего дня жена обычно оставляла голосовые сообщения. Может, кто-то из детей заболел?

– Не возражаете, если я отвечу? – обратился он к Спэксу. – Жена.

– Той, чье слово закон^[4], нельзя не ответить. «Ойстер» – это ведь классические часы «Ролекс»?

– Ну разумеется, – заверил Том, разбиравшийся в золотых «ролексах» не больше, чем в разведении цыплят в Андах.

Кивнув Спэксу, он поднес телефон к уху:

– Привет, милая.

Голос у Келли был странный, взволнованный:

– Том, прости, что отрываю, но меня очень напугал один звонок.

Том встал и отошел от Спэкса:

– Любимая, что стряслось? Рассказывай.

– Я вернулась после маникюра, а минут через пять мне позвонили. Мужчина спросил: «Вы миссис Брайс?» Я ответила «да», а он такой: «Миссис Келли Брайс?» – я снова ответила «да». И он повесил трубку.

На улице было сыро, моросил дождь, а от непонятно зачем включенного кондиционера Том успел продрогнуть, однако все это меркло по сравнению с холодом, что сковал его изнутри и ледяными пальцами сдавил горло.

Вчерашняя угроза? Сообщение, присланное за минуту до того, как память компьютера снова накрылась? Связан ли этот звонок с письмом, полученным накануне?

Если вы сообщите в полицию о том, что видели, или снова попытаетесь зайти на сайт, то, что сейчас произойдет с вашим компьютером, случится с вашей супругой Келли, сыном Максом и дочерью Джессикой.

Загвоздка в том, что он не сообщал в полицию и оставил попытки зайти на сайт. Мозг лихорадочно заработал, перебирая варианты.

– Перезвонить ты пробовала? Один-четыре-семь-один?

– Да. Сказали, номер скрыт.

– Любимая, ты сейчас где?

– Дома.

Том глянул время и увидел, что рука дрожит. Только начало второго.

– Келли, не забивай голову. Наверняка просто ошиблись номером. Или хотели уточнить адрес доставки для «Ибэй». В общем, вариантов море.

Он старался говорить убедительно, однако сам не чувствовал уверенности. Перед глазами стоял образ красивой длинноволосой девушки, зверски убитой каким-то психом.

– У меня встреча. Как освобожусь, сразу наберу.

– Люблю тебя.

Покосившись на Спэкса, по-прежнему углубленного в изучение каталога, Том понизил голос:

– И я тебя люблю. Перезвоню минут через пять, максимум десять.

– Женщины! – сочувственно произнес Спэкс, едва Том повесил трубку. – Мертвого достанут.

– Достанут, – согласился Том.

– Значит, «ролексы». Мне нужна смета на двадцать пять золотых «ролексов», мужских, с гравировкой. Доставка в конце недели.

Том так переживал за Келли, что едва осознал масштаб заказа.

– Гравировка какого плана?

– Микроснимок. Крошечный.

– Положитесь на меня. Все сделаем, с максимальной скидкой.

– Ага.

16

Грейс всегда побаивался ездить с Брэнсоном, а с тех пор, как тот прошел курсы экстремального вождения, обязательные для перевода в Национальный отдел по борьбе с преступностью, перспектива сесть к нему в машину пугала суперинтенданта до ужаса. Ко всему прочему, коллега врубал какую-нибудь рэперскую радиостанцию на полную громкость, обрекая барабанные перепонки Грейса на немыслимые страдания.

Курсы экстремального вождения позволяли полицейским участвовать в погонях, а поскольку Брэнсону не терпелось блеснуть мастерством, он выбрал маршрут, где превратить машину в груду покореженного металла не составило бы ни малейшего труда. Двухполосное шоссе протяженностью в полторы мили пролегало через открытые просторы Даунленда, отделявшие индустриальный район, где помещалось полицейское управление, от центра Брайтона.

Дорога напоминала гоночный трек. На милю вперед виднелись два плавных поворота, прямой отрезок, потом резкий вираж вправо, а через полторы мили – крутой левый вираж, где буквально неделю назад случилась авария со смертельным исходом. Навстречу им катил грузовик, и Грейс взглянул на Брэнсона в надежде, что тот сообразит: если они с тягачом одновременно доберутся до правого поворота, столкновение неминуемо. Однако Гленна занимал исключительно левый вираж, до которого оставалось рукой подать.

Стрелка спидометра уже перевалила через запрещенные девяносто пять миль в час и явно не собиралась останавливаться на достигнутом. Лобовое стекло испещряли капельки дождя.

– Зацени, приятель! – крикнул Брэнсон, стараясь переорать грохочущий голос Джей-Зи. – Перестраиваешься вправо, весь поворот как на ладони, а потом срезаешь апекс, как в «Формуле-один»!

Грейс присвистнул сквозь зубы, когда они «срезали» апекс вместе с клочком земли, газоном и крапивой. Машина опасно накренилась. Рубашка Грейса прилипла к телу.

Грузовик стремительно приближался.

Грейс проверил ремень безопасности, потом спидометр. Полицейский «опель-вектра» двигался со скоростью сто десять миль в час. Неумолимо потянуло поинтересоваться у коллеги, планирует ли он притормозить перед поворотом в девяносто градусов, от которого их отделяли жалкие две сотни ярдов, однако Грейс побоялся отвлекать Брэнсона разговорами. Слева, на ветреном пригорке, возникли двое мужчин с тележками для гольфа.

У Грейса промелькнула мысль: неужели ему суждено погибнуть в полицейской колымаге, насквозь провонявшей бургерами, табаком и чужим потом, пока через выбитое лобовое стекло на него будут таращиться два беспомощных старпера-гольфиста, и все это – под ругательства какого-то рэпера?

– Так вот, по поводу моей догадки, – завел Брэнсон на повороте, когда до грузовика оставалось не больше сотни ярдов.

Грейс двумя руками вцепился в сиденье.

Вопреки всем законам физики, «опель» безупречно вписался в поворот. Еще бы преодолеть последний вираж, и они въедут в относительно безопасную зону со скоростным ограничением сорок миль в час.

– Слушаю очень внимательно.

– У тебя сердце колотится так, что уши закладывает, – ухмыльнулся Брэнсон.

– Странно, как оно вообще не выпрыгнуло. – Грейс выключил радио.

В знак солидарности Брэнсон сбросил скорость.

– Тереза Уоллингтон. Живет с женихом. Они планируют отпраздновать помолвку в ресторане «Аль Дуомо» вечером вторника – непременно в будни, потому что у жениха какой-то дикий график. Приглашают родственников и друзей со всей страны, улавливаешь?

Грейс молчал. Хотя на этом участке и действовало ограничение скорости, спокойнее ему не стало. Пока Брэнсон болтал и переключал радиостанции, машину вынесло навстречу приближающемуся автобусу. Грейс уже вознамерился выхватить руль, но тут Брэнсон опомнился и благополучно вернулся на свою полосу.

– Но невеста так и не появилась, – сказал Брэнсон. – Ни звонка, ни сообщения – ничего.

– Думаешь, ее прикончил жених?

– Я вызвал его сегодня на допрос. Посадим парня в гнездышко и понаблюдаем.

Гнездышком в Управлении полиции Суссекса именовалась комната для допросов, просматриваемая из соседней с помощью камеры и предназначенная для бесед с растерянными, захваченными врасплох свидетелями. Все разговоры фиксировались на пленку, записи внимательно изучались – офицеры анализировали язык тела, определяли степень доверия к сказанному. Именно в гнездышке Грейс предпочитал колоть тех, кто позднее превращался из свидетелей в подозреваемых, – чаще всего такими кадрами оказывались мужья или любовники жертв.

Расслабившись в мягких креслах гнездышка, люди невольно проговаривались, что редко случалось на неудобных ветхих стульях в мрачных помещениях для допросов брайтонского полицейского участка. Видеозаписи незамедлительно передавали специалистам для составления психологического портрета. По аналогичной причине супругов, партнеров и любовников погибших торопились поймать в объектив камеры, а после оценить их мимику, жесты.

– А как же практикантка с юрфака? Я думал, ты на нее запал, – подколол Грейс.

– Ее лучшая подруга шепнула, что дамочка проделывала такое и раньше – исчезала на пару дней без всяких объяснений. Правда, никогда не прогуливала работу.

– Намекаешь, что она безответственная?

– Похоже на то, – кивнул Брэнсон, продолжая возиться с приемником.

Интересно, он вообще видит, что зажегся красный, а они на всех парах мчат к раскорячившемуся впереди мусоровозу?

На сей раз Грейс не вытерпел:

– ГЛЕНН!

Брэнсон ударил по тормозам, сзади пронзительно взвизгнули шины. Обернувшись, Грейс увидел красный автомобильчик, застывший буквально в паре дюймов от их бампера.

– Не просветишь, чему вас учат на этих водительских курсах? – бушевал Грейс. – Там все пособия написаны шрифтом Брайля?

– Отвали, – отмахнулся Гленн. – Ты просто нытик. Тебя вообще нельзя сажать вперед.

Грейс решил, что на заднем сиденье действительно безопаснее.

Мотор заглох, и Брэнсон повернул ключ зажигания.

– Помнишь начало «Ограбления по-итальянски», когда «ламборгини» въезжает в туннель и – бабах!

– Ты про ремейк?

– Нет, балда, твой ремейк – полная хрень. Я про оригинальный, с Майклом Кейном.

– Я помню зависший над пропастью автобус в финале. Очень похоже на твое вождение.

– Зато ты водишь, как старая бабка.

Грейс вытащил из портфеля пресловутый журнал:

– Притормози на секунду. Нужен твой совет.

Вспыхнул зеленый; Брэнсон миновал перекресток и, подрулив к автобусной остановке, заглушил двигатель. Грейс открыл журнал на развороте, где модели демонстрировали разные образы.

Гленн озадаченно глянул на спутника:

– Решил податься в геи?

– У меня свидание.

– С которым из них?

– Очень смешно. Сегодня у меня свидание, все серьезно. А ты в суссекском управлении главный спец по моде. Короче, нужен совет.

Брэнсон с минуту разглядывал фото:

– Сколько раз тебе повторять, приведи в порядок волосы.

– Тебе легко говорить с твоей-то лысиной.

– Я брею голову, приятель, потому что это круто.

– Я свою брить не собираюсь.

– Тебе же советовали отличного стилиста. Иэн Хаббин в «Пике». Вообще ничего сложного. Чуть осветлить, подровнять виски, на макушке, наоборот, отрастить подлиннее и уложить все гелем.

– К восьми вечера я точно не успею ничего отрастить, зато успею прибарахлиться.

Брэнсон вдруг одарил его по-настоящему теплой улыбкой:

– Приятель, так ты не прикалываешься, у тебя реально свидание! Рад за тебя. – Он похлопал Роя по плечу. – Потихоньку возвращаешься к нормальной жизни? Давно пора. Колись, кто она? Я ее знаю?

– Не исключено, – ответил Грейс, тронутый реакцией друга.

– Завязывай темнить. Ну кто? Эмма-Джейн? Она шикарная!

– Не угадал. Да и потом, слишком молодая.

– Кто тогда? Белла?

– Просто посоветуй, что мне надеть.

– Только не старье, которое на тебе сейчас.

– А если серьезно?

– Куда ты ее поведешь?

– В итальянский ресторан. «Латино» в Лейнсе.

– Любимый ресторан моей старушки! – просиял Брэнсон. – Ари обожает их морской коктейль на гриле. Смотри не оставь там ползарплаты.

– А куда прикажешь ее вести? – пожал плечами Грейс. – В «Макдоналдс»?

– Обязательно посмотри, как она ест, – наставительно произнес Брэнсон, пропустив вопрос мимо ушей.

– Зачем?

– По тому, как женщина ест, можно понять, какая она в постели.

– Обязательно посмотрю.

Гленн умолк и принялся листать журнал.

– В твоем возрасте я бы не слишком молодился, – чуть погодя сообщил он.

– Спасибо.

Брэнсон ткнул пальцем в манекенщика, одетого в неброский бежевый пиджак, белую футболку, джинсы и коричневые мокасины.

– Твой вариант. Как на тебя сшито. Смотайся в «Луиджи» на Бонд-стрит, они что-нибудь подберут.

– Может, смотаемся вместе после вскрытия? Заодно поможешь.

– Только если возьмешь меня на свидание.

Сзади пронзительно засигналили. Разом обернувшись, Грейс с Брэнсоном увидели надвигающийся на них автобус.

Брэнсон переключил передачу и тронулся с места. Спустившись с пригорка, они влились в односторонний поток машин, миновали гигантский супермаркет «Сейнсбери» по правую сторону и удачно расположенное бюро ритуальных услуг. Потом резко повернули налево и въехали в кованые, приваренные к кирпичным опорам ворота с маленькой, зловещей табличкой «Городской морг Брайтон-энд-Хова».

Грейс не сомневался – в мире есть места и похуже, и с этой точки зрения он жил вполне себе благополучно, однако морг производил на него гнетущее впечатление. В память врезалась услышанная где-то фраза «будничность зла», а морг сам по себе был будничным – непримечательное, унылое здание. Длинное, высотой в один этаж, облицованное декоративной штукатуркой «под камень», и с пандусом под козырьком для машин «скорой помощи».

Морг был перевалочным пунктом перед путешествием в один конец для тех, кто умер внезапно, жестоко или необъяснимо – или от стремительного течения болезни, того же вирусного менингита. Тогда вскрытие проводилось в сугубо медицинских целях, чтобы впоследствии помочь живым. Обычно, въезжая в ворота, Грейс непроизвольно вздрагивал, однако сегодня все было иначе.

Сегодня его обуревало радостное предвкушение, и причина тому – не расчлененные останки, а женщина, работающая в этих стенах. Та, с которой у него было назначено свидание.

Но Гленну Брэнсону знать об этом совершенно необязательно.

17

Аккуратно, чтобы не поцарапать «феррари» Рона Спэкса, Том задним ходом выехал с парковки «Грэвитрейн дистрибьютинг» и, включив гарнитуру, с тревогой набрал Келли.

Образ убитой девушки упорно маячил перед глазами, вгонял в дрожь. Нет, это определенно был фильм – сколько их прошло мимо него! – сцена из очередного триллера. Либо трейлер с кучей спецэффектов. Других вариантов просто нет!

Фильм. Однозначно.

Впрочем, Том понимал, что заговаривает себе зубы. Исчезнувшие данные с ноута, угрозы по электронке. Он содрогнулся, охваченный мрачным предчувствием. Что за чертовщину он посмотрел вечером вторника?

– Привет, – раздался в трубке относительно бодрый голос Келли.

– Любимая, извини. Общался с очень трудным клиентом.

– Не извиняйся. Скорее всего, я просто напридумывала. Хотя, честно говоря, было жутковато.

Пока «ауди» катила мимо вереницы фабрик и складов, очередной самолет пошел на посадку, и Том повысил голос, чтобы перекрыть шум:

– Расскажи подробно, что случилось!

– Позвонил мужчина. Спросил: «Это дом Брайсов? Вы – миссис Келли Брайс?» Я ответила «да», и он повесил трубку.

– Наверняка какой-нибудь мошенник, – успокоил жену Том. – Только вчера читал в газете, что у них такие вещи поставлены на поток. Они звонят якобы из банка с целью проверки данных, потом выкачивают из людей кучу информации про их жилье, пароли, банковские счета и кредитные карточки. А у твоего «абонента», по всей видимости, случилась накладка.

– Наверное.

Келли явно не убедила версия с мошенниками; впрочем, как и самого Тома.

– У него был странный акцент, – добавила она.

– Какой?

– Европейский, не английский точно.

– Больше он ничего не сказал?

– Нет.

– Ты не ждешь никакую доставку?

– Не совсем, – поколебавшись, ответила Келли.

Проклятье. Сто процентов что-то купила.

– Милая, как понять «не совсем»?

– Торги еще не закончились.

Том не хотел даже знать, на какую ерунду она снова нацелилась.

– Слушай, я постараюсь освободиться сегодня пораньше. Только смотаюсь в город за ноутбуком, его пока ремонтируют.

– По-прежнему барахлит?

– Ага, завелся какой-то вредный вирус. Как погода?

– Проясняется.

– Может, если мне удастся вырваться, устроим семейное барбекю?

– Да, – со странной, уклончивой интонацией ответила Келли. – Наверное. Посмотрим.

Том вырулил на главную дорогу и на подъезде к кольцевой развязке завертел головой в поисках указателя на Лондон.

Пока «ауди» медленно тащилась по узкой автостраде М4, чей солидный кусок стараниями Джона (оторвать бы ему яйца!) Прескотта^[5] оттяпали под автобусную полосу, Том гадал, кому и зачем понадобилось звонить ему домой, а потом вешать трубку. Скорее всего, заблудившийся курьер решил уточнить адрес. Ну разумеется. Нет никаких причин волноваться.

Однако Том волновался, потому что любил Келли, Макса и Джессику. Любил безумно.

Родители погибли, когда ему было двадцать (авария из-за плохой видимости на трассе М1), а родной брат Зак, на пять лет младше Тома, так и не оправился после трагедии. Он пристрастился к наркотикам и обосновался на Бонди-Бич в Сиднее, где перебивался случайными заработками и катался на серфе. Если не считать Зака и проживавшего в Мельбурне дяди по материнского линии, которого Том не видел с десяти лет и который даже не соизволил приехать на похороны, из близких, по-настоящему родных, у него остались только Келли, Макс и Джессика. Келли, Макс и Джессика были его единственной семьей.

Едва автострада закончилась и началась Кромвель-роуд, мобильный на подставке запиликал.

Том ткнул в «ответить».

– Алло?

– Это Том Брайс? – донесся из динамика мужской голос с сильным восточноевропейским акцентом.

– Да, – настороженно отозвался Том.

Мужчина повесил трубку.

18

Тело убитой, завернутое в полиэтиленовую пленку, точно замороженная вырезка из супермаркета, лежало на стальной тележке в стерильной прозекторской.

Торс, а также обе ноги и отрубленная кисть, найденные в зарослях рапса, были упакованы в отдельные пакеты: кисть – в маленькой, каждая нога – в пакеты побольше. Такая техника позволяла сохранить малейшие волокна, частички кожи и земли, какие обычно обнаруживали под ногтями. Для пущей надежности все останки обернули большим куском полиэтилена.

Доктор Фрейзер Теобальд осторожно снимал верхний слой, стараясь не упустить ни малейшей, самой микроскопической детали. Ни единой пылинки не должно упасть с тела покойной: как знать, вдруг именно она выведет на след убийцы.

Грейс наведывался в морг так часто, что давно сбился со счета. Впервые это случилось лет двадцать тому назад, когда его, желторотого полицейского, вызвали на вскрытие. В памяти прочно запечатлелся образ мертвого шестидесятилетнего мужчины, упавшего с лестницы. Тот лежал абсолютно голый, лишенный всякого достоинства, на большом пальце ноги болтались две бирки с именем: тускло-желтая и зеленая.

Когда прозектор сделал надрез на затылке, прямо под линией роста волос, после чего стянул кожу вниз, обнажая череп, а патологоанатом анатомической пилой принялся спиливать покойнику макушку, Грейс не изменил традициям новичков, а именно позеленел и побежал в туалет, где его вырвало.

С тех пор его ни разу не рвало, однако прозекторская по-прежнему нагоняла на него жуть. Отчасти из-за отвратительного запаха дезинфектора «Триген», который проникал в каждую клеточку и не выветривался почти сутки; отчасти из-за рассеянного света, струившегося сквозь матовые окна и придававшего помещению потусторонний вид. А еще из-за странного ощущения, что морг – это своего рода база, предпоследняя станция, леденящая кровь остановка между смертью и вечным покоем.

Тела находились в этих стенах вплоть до установления причины смерти – иногда личности, – а после по распоряжению родственников передавались представителю похоронного агентства. Случалось, трупы оставались неопознанными. Например, в морозильнике на складе уже год лежал труп неизвестного старика. Его обнаружили мертвым на парковой скамейке, а родственники так и не объявились.

В минуты уныния Грейсу казалось, что его самого ждет подобная участь. У него нет ни жены, ни детей, ни родителей, только сестра, но вдруг она уйдет раньше? Впрочем, он особенно не зацикливался на таких мыслях – ему и при жизни хватает проблем, – однако о смерти думал постоянно. Особенно здесь. Временами, глядя на очередное тело или дверцы морозильных камер, Грейс прикидывал, сколько призраков обитает в здании морга, и по его телу разливался мертвенный холод.

Клио Мори, главный прозектор или старший научный сотрудник патолого-анатомического отделения (если пользоваться официальной терминологией), помогла доктору Теобальду снять верхний слой пленки и аккуратно сложила целлофан – при необходимости, если на теле не обнаружат никаких улик, его отправят в криминалистическую лабораторию на анализ. Даже в униформе Клио смотрелась ослепительной красавицей и приковывала к себе всеобщие взгляды.

Сняв пленку с торса, главный патологоанатом принялся кропотливо измерять и фиксировать параметры каждой из тридцати четырех ножевых ран.

Мертвая плоть выглядела бледнее, чем накануне, и, хотя большую ее часть, включая груди, покрывали багровые разрезы, Грейс заметил намечающиеся признаки разложения.

Практически все пространство комнаты занимали два прозекторских стола из нержавеющей стали: один на ножках, второй, с останками мертвой девушки, – на колесиках. Тут же располагался синий гидроподъемник и огромные морозильные камеры с дверцами от пола до потолка. Стены были облицованы серой плиткой, по периметру комнаты тянулся дренажный желоб. Вдоль одной из стен – ряд раковин и желтый свернутый шланг. Вдоль другой – широкая столешница, металлическая разделочная доска и застекленный шкафчик с инструментами, упаковками батареек «Дюрасел» и жуткими сувенирами, на которые не нашлось желающих, – в основном извлеченными из жертв кардиостимуляторами.

Рядом висела таблица, куда заносили имя покойника, вес мозга, легких, сердца, печени, почек и селезенки. Пока в таблице было выведено лишь «неизв. женщина».

Обычно просторная прозекторская сегодня казалась тесной. Помимо главного патологоанатома и старшего прозектора здесь присутствовали помощник Клио Даррен – толковый, обаятельный брюнет лет двадцати с модной прической а-ля дикобраз; Джо Тиндалл, старший криминалист, фотографировавший раны с приложенной к ним линейкой, Гленн Брэнсон и сам Грейс.

Все посетители облачились в зеленые хирургические халаты с белыми манжетами, на ногах – либо бахилы, либо светлые резиновые сапоги. Патологоанатом в спущенной на подбородок маске и оба прозектора были в синих медицинских костюмах и зеленых прорезиненных фартуках. Грейс перехватил взгляд Клио и затрепетал, получив в ответ мимолетную, но отчетливую улыбку.

Он вдруг почувствовал себя ребенком в предвкушении Рождества. Совершенно непозволительное, непрофессиональное поведение. Грейс понимал, что должен всецело сосредоточиться на расследовании, однако ничего не мог с собой поделать. Клио Мори завладела его мыслями и не отпускала.

Несколько дней назад они уже ходили на свидание. Ну как свидание – выпили по рюмочке в пабе, пока его срочно не вызвали на работу.

«Господи, она великолепна», – пронеслось в голове.

Каждый раз при встрече Грейс недоумевал, почему эта ослепительная, длинноногая и длинноволосая блондинка лет тридцати, красавица со светлым умом, работает в таком поистине жутком месте. С ее внешностью она могла податься в модели или актрисы, могла сделать карьеру на любом поприще, однако почему-то ее выбор пал на морг. Ненормированный график, готовность сорваться по звонку в любое время дня и ночи. Ее вызывали на берег водоема, в сгоревший склад, в лесополосу, где обнаруживалась неглубокая могила. Клио готовила тела для вскрытия, а после приводила останки – не важно, обугленные или обезображенные тлением – в порядок, чтобы их опознали родственники. Помимо основной работы ей приходилось утешать убитых горем родных, вселять надежду, что их близкий человек умер не такой страшной смертью, какая рисовалась при виде изувеченного тела.

Глядя, как доктор Теобальд измеряет пятую рану чуть выше пупка, Грейс мысленно посочувствовал Клио. Если повезет, анализ ДНК установит личность погибшей; ни один родитель не должен видеть своего ребенка таким. Однако он прекрасно знал, как важно для людей убедиться воочию. Несмотря на все попытки отговорить их, многие настаивали, чтобы им показали тело, дали возможность попрощаться.

Поставить точку.

Ему такой возможности не представилось, поэтому он особенно остро понимал ее необходимость. Не поставив точку, очень трудно жить дальше. Вот почему после исчезновения Сэнди он пребывал в прострации. Завтра в Брайтон приедет популярный молодой экстрасенс, чтобы выступить перед небольшой аудиторией в оздоровительном центре, и Грейс уже купил билет. Скорее всего, он снова тянет пустышку, но куда бежать, если брайтонская полиция и Интерпол исчерпали все традиционные средства?

Клио бросила на него взгляд – теплый и, вне всяких сомнений, игривый. Удостоверившись, что Брэнсон не видит, Грейс подмигнул ей в ответ.

«Господи, ты просто богиня!» – подумал он.

Однако на сердце было тяжело. Грейса терзало чувство вины перед Сэнди. Даже спустя девять лет он считал, что предает жену, встречаясь с другой женщиной.

Его телефон пискнул, извещая об СМС. Грейс достал из внутреннего кармана мобильный и глянул на дисплей. Сообщение было от Ника Николла, оставшегося в следственном отделе:

Тереза Уоллингтон исключается.

Грейс шагнул к Брэнсону и поманил того в уголок.

– Похоже, интуиция тебя подвела, – сообщил он, демонстрируя коллеге сотовый.

– Проклятье. Я ведь был уверен, что попал в десятку. Уверен на все сто.

Брэнсон расстроился так, что Грейс невольно ему посочувствовал и решил подбодрить товарища.

– Гленн, в фильме «Семь» у Моргана Фримена тоже было предчувствие, вот только оно не совсем оправдалось.

– Намекаешь, что это характерная особенность черных копов? – зыркнул на него Брэнсон.

– Не, Фримен не считается, он же актер. – Грейс снова отыскал глазами Клио и залюбовался ее мелированными волосами, ниспадающими на лямки зеленого фартука. – Скорее, характерная особенность больших лысых орангутангов.

Он приятельски похлопал Гленна по плечу.

Потом позвонил Нику по стационарному телефону, стоявшему на столешнице. Новые цифровые сотовые, какими укоплектовывали полицейских, шифровали все разговоры, однако обычные мобильники легко прослушивались, поэтому Грейс не обсуждал по ним щекотливые вопросы.

– У Терезы случился предсвадебный мандраж, и она сделала ноги, – пояснил Николл. – Но сейчас раскаялась.

– Очень мило, – съязвил Грейс. – Расскажу Гленну. Он любит слезливые истории с хэппи-эндом.

В трубке повисла пауза. Констебль Ник Николл отличался живым умом и полным отсутствием чувства юмора.

Они пробежались по списку исчезнувших женщин, подходивших под описание, и Грейс велел Нику раздобыть от каждой образцы для анализа ДНК. Николл доложил, что полиция продолжает дюйм за дюймом прочесывать участок, где обнаружили тело, в поисках головы и левой кисти. В глубине души Грейс не верил в успех предприятия. Руку наверняка утащили собаки или лисы. А еще он ни капли не сомневался, что голову не найдут.

Он снова позвонил – на сей раз узнать, как продвигается суд над Сурешем Хоссейном. Дело было не из легких; Королевская уголовная прокуратура допустила грубейшие промахи, да и Грейс капитально сглупил, когда отнес ботинок жертвы экстрасенсу. Сторона защиты, узнав об этом, выставила суперинтенданта на посмешище.

Доктор Теобальд, по обыкновению, работал медленно, но скрупулезно. Содержимое желудка покойной свидетельствовало о том, что она не принимала пищу за несколько часов до убийства, и это значительно упрощало определение времени смерти: скорее всего, девушку убили вечером, не ночью, иначе она успела бы поужинать. Признаки употребления алкоголя даже в самых малых дозах отсутствовали – значит покойная не заглядывала в бар; впрочем, такая возможность не исключалась.

Примерно в половине первого, когда Грейс снова отошел в сторонку, чтобы позвонить Деннису Пондсу насчет пресс-конференции, назначенной на два часа дня, к нему вдруг подскочил Брэнсон. Обычно непробиваемого сержанта трясло; казалось, он едва сдерживает рвотные позывы.

– Рой, ты должен это увидеть.

Грейс сбросил вызов и поспешил обратно. Все присутствующие ошарашенно сгрудились вокруг стола. В нос ударил жуткий запах экскрементов и кишечных газов.

Патологоанатом уже вскрыл грудную клетку и извлек из нее внутренние органы, чтобы потом упаковать в пакетики, а после завершения экспертизы вернуть обратно.

На секционном подносе с металлической кромкой, расположенном чуть выше стола, в луже крови, экскрементов и слизи лежала светло-коричневая, похожая на длинную сардельку трубка диаметром примерно в дюйм. Доктор Теобальд сделал на ней надрез и сейчас пинцетом придерживал края для лучшего обзора.

Патологоанатом повернулся к Грейсу с напряженным выражением на и без того серьезном лице.

– Рой, вам стоит на это взглянуть.

Анатомия никогда не была коньком суперинтенданта, временами он не сразу мог определить, где какой орган. Грейс уставился на поднос, гадая, с чем имеет дело на сей раз. Похоже, какая-то часть внутренностей. Но тут доктор Теобальд пошире раздвинул края «сардельки», и Грейс увидел ее содержимое.

Содержимое, каким успели полюбоваться все, кроме него.

Содержимое, которое повергло суперинтенданта в состояние шока.

Он невольно попятился, словно хотел убраться от «сардельки» подальше.

– Господи. – Грейс на секунду зажмурился; кровь отхлынула от головы, желудок скрутило от омерзения. – Господь всемогущий.

19

Это был черный блестящий жук длиной примерно в дюйм, с колючими лапками, ребристой спинкой и кривым рогом на голове.

Вооружившись пинцетом, доктор Теобальд аккуратно извлек жука и на весу продемонстрировал остальным. Насекомое не двигалось.

Не будучи большим любителем жуков, Грейс попятился. Положа руку на сердце, он вообще не выносил этих тварей, пауков боялся с детства, к жукам относился с опаской. А нынешний экземпляр – Господи, спаси! – производил поистине жуткое впечатление.

Грейс покосился на Клио и прочел в ее глазах отвращение.

– Это вообще что? – дрожащим голосом поинтересовался Гленн, тыча пальцем в секционный поднос и тем самым избавляя Грейса от необходимости задавать глупый вопрос.

– Прямая кишка, разумеется, – пренебрежительно откликнулся Теобальд.

Брэнсон отвернулся; его явно тошнило. Тем временем патологоанатом поднес жука к носу – кончики длинных усов подрагивали и, казалось, вот-вот запутаются в щетинках на лапах насекомого.

– Формальдегид, – сделав глубокий вдох, объявил Теобальд и для достоверности сунул жука под нос Грейсу.

Тот принюхался, и на него сразу повеяло воспоминаниями об уроках биологии, где препарировали всякую живность.

– Формальдегид, – подтвердил Грейс и снова уставился на секционный стол.

– Вот почему я не обнаружил его во время внешнего осмотра прямой кишки – насекомое поместили слишком глубоко.

Грейс покосился на основание трубки – сфинктер молодой женщины.

– Как думаете, Фрейзер, его засунули туда до или после смерти?

– Не могу сказать.

– Но зачем? – озвучил суперинтендант волнующий всех вопрос.

– Это вам и предстоит выяснить, – ответил Теобальд.

Брэнсон стоял у противоположной стены, привалившись к столешнице с размещенной рядом раковиной.

– Помните «Молчание ягнят»?

Грейс помнил отчетливо. Он читал книгу – одну из немногих, напугавших его до чертиков, – и смотрел фильм.

– Всем жертвам в рот клали куколку мотылька, – заметил Гленн. – Мотылек «мертвая голова».

– Да, – кивнул Грейс. – Мотылек был фирменным знаком убийцы.

– Может, это фирменный знак нашего убийцы?

Грейс глянул на жука в руках Теобальда. На долю секунды ему почудилось, что тварь еще жива и шевелит лапками.

– Кто-нибудь знает, что это за жук?

– Рогач? – предположила Клио Мори.

– Судя по рогу, нет, – вклинился Даррен, помощник прозектора. – У нас на курсе преподавали энтомологию. Если не ошибаюсь, такие на территории Великобритании не водятся. Сомневаюсь, что он из здешних мест.

– Думаешь, его привезли из-за границы? – нахмурился Грейс. – Специально протащили через таможню, чтобы засунуть в задний проход убитой? Но зачем?

В прозекторской воцарилось долгое молчание.

Наконец патологоанатом убрал жука в пластиковый пакетик и снабдил ярлычком.

– Необходимо разузнать о нем как можно больше.

Грейс сосредоточенно размышлял. По долгу службы он изучил горы литературы, посвященной особенностям личности убийц. По большей части убийства были бытовыми и совершались кем-то из знакомых жертвы. Убивали преимущественно спонтанно, под влиянием порыва. Однако мизерный процент убийц составляли маньяки, творившие расправу ради удовольствия. Зачастую они стремились доказать полиции свое превосходство и доходили до того, что играли с правоохранителями в изощренные игры.

Такие убийцы даже оставляли на месте преступления метку, свой фирменный знак: вот тебе подсказка; поймай меня, если сможешь, тупой легавый.

– Информация о жуке не должна просочиться в прессу, – предупредил Грейс. – Всем держать рот на замке, уяснили?

Все закивали, хорошо понимая его логику. Метка, мягко говоря, своеобразная. Если кто-нибудь позвонит и в деталях опишет насекомое, его можно брать тепленьким, что позволит полиции сэкономить кучу времени, отслеживая ложные кандидатуры.

Грейс велел Брэнсону связаться с кем-нибудь из следственного отдела: пусть пробьют аналогичные случаи по национальной базе. А потом задал патологоанатому заведомо глупый вопрос, однако не задать его он не мог:

– Жука поместили в задний проход уже мертвым?

– Сомневаюсь, чтобы у кого-то в прямой кишке хранился запас формальдегида, – с едва уловимым сарказмом ответил Теобальд и указал на склянку с мутной жидкостью. – По крайней мере, в слизистой оболочке кишечника ничего подобного не обнаружилось.

Кивнув, Грейс быстро прикинул: если он уйдет сразу после пресс-конференции, то успеет показать жука единственному человеку, способному его идентифицировать.

20

– В Вайкинге ветер северо-западный, сменится юго-восточным силой пять-шесть баллов. Осадки. Видимость хорошая. В Северном и Южном Утсире ветер северо-западный, сначала четыре-пять баллов по шкале Бофорта в Южном Утсире, в дальнейшем – три-четыре балла, – бормотал Синоптик.

Он ехал за рулем раздолбанного белого «фиата-панды» с намертво въевшейся ржавчиной. По радио какой-то болван, очень далекий от темы, рассуждал, как легко украсть чужие персональные данные. Однако поездка вдоль Шорхемской гавани – коммерческого порта Брайтон-энд-Хова – придавала актуальность прогнозу для судоходства.

Слева, за складом, располагался Суссекский яхт-клуб, справа стройным рядом тянулись особняки с террасами. Синоптик спешил на очередную встречу с Джонасом Смитом, а точнее, с Карлом Веннером, и жирдяй начинал здорово действовать ему на нервы. Он связался с Веннером только затем, чтобы отомстить своим работодателям, ни в грош его не ставящим. Однако сейчас ему приходилось бросать все и по щелчку мчаться к Веннеру, потому что Веннер отказывался общаться по телефону и электронной почте, как все нормальные люди. Особенно бесили эти дурацкие шпионские игры перед каждой аудиенцией. Причем, не важно, где она устраивалась – в гостиничном номере, как в прошлый раз, или, как сейчас, в офисе.

Синоптик миновал особняки и ремонтный док, включил правый поворотник и, выждав, пока поток машин рассосется, прибавил газу – дряхлый мотор задребезжал от нагрузки. Дальше путь лежал через лабиринт промышленных и коммерческих зданий Портслейда. Узнать нужное строение не составляло труда – только у него на крыше, подобно гротескному насекомому, чернел вертолет. Личный вертолет Веннера.

Проехав древнюю стоянку, Синоптик припарковался возле внушительного современного склада рядом с черным «мерседесом» – одним из автомобилей Веннера. Табличка на стене гласила: «Импортно-экспортная компания „Западный океан“».

Заглушив мотор, Синоптик еще немного послушал радио, прикидывая, не позвонить ли на станцию, чтобы ткнуть болвана в его ошибки. Однако время поджимало, ему нужно было поскорее вернуться в офис. Бормоча себе под нос «В Кромарти, Форте, Тайне и Доггере ветер северо-западный силой семь – штормовые девять баллов», он выбрался наружу, запер «фиат», методично проверил каждую дверцу и направился к боковому входу. Заглянул в объектив камеры наблюдения и нажал кнопку звонка.

Раздался щелчок, и замок со скрежетом отворился. Толкнув тяжелую дверь, Синоптик очутился в просторном помещении размером с футбольное поле, сплошь заставленном огромными морскими контейнерами. Двое угрюмых уроженцев Восточной Европы – один лысый, с забитой татуировками головой, второй с гривой темных волос, оба в комбинезонах – коротко кивнули Синоптику и снова занялись контейнером, подвешенным на передвижном подъемнике.

Синоптик давно влез в систему «Западного океана» и прекрасно знал, что именно находится в контейнерах. На половину легальных товаров (преимущественно автозапчасти и удобрения) приходилась половина контрабанды: угнанные штучные автомобили для России и Ближнего Востока, оружие для Сирии и Северной Кореи, просроченные лекарства для Нигерии.

Синоптик не собирался делиться своим открытием с Веннером, просто мотал на ус. Сейчас ему хотелось поскорее встретиться с американцем, сообщить ему нужные сведения и вернуться в офис. Кроме того, вечером у него было свидание с Моной – правда, в интернет-чате. Уже третье. Мона работала в IT-компании в американском Бойсе, штат Айдахо; болтали они в основном о насущном.

Особенно Синоптику нравилось, что Мона читала Роберта Антона Уилсона^[6], и вообще, у них было очень много общего. Мона тоже думала, что скоро люди смогут загружать свой мозг в компьютер и жить в виртуальной реальности, освободившись от дурацких ограничений бренной плоти.

Огромный грузовой лифт вознес его на второй этаж.

– На востоке Форта и Доггера атмосферное давление понизится, – сообщил Синоптик поджидавшему его у лифта Мику Брауну в сером спортивном костюме «Прада» и белых мокасинах.

Албанец никогда не слушал прогноз для судоходства в Британии и не понимал, о чем бормочет Синоптик. Собственно, его бубнеж был албанцу до лампочки. Он гонял во рту жвачку, демонстрируя практически весь набор белых острых зубов, и оценивающе рассматривал Синоптика: его унылую физиономию, уныло висящие волосы, унылую белую рубашку, бежевые штаны, дурацкие серые ботинки. Особенно албанца интересовало наличие оружия; вряд ли такой чудик додумается купить пушку, но все равно его задача – проверить, за это ему и платят.

Фрост выглядел дохляком без намека на мышцы. Грохнуть такого – раз плюнуть. Албанец же предпочитал более достойных противников: приятно немного поразвлечься, когда тебе пытаются дать отпор; особенно с женщинами.

– Мобильник? – утробным голосом произнес Браун.

– При себе нет.

– Где оставил? В машине, в офисе?

– В офисе, – соврал Синоптик. – Как и велели.

Напротив лифта помещалась внушительная дверь с электронным замком и вмонтированным глазком камеры.

Албанец приложил к панели пропуск и, толкнув створку, поманил Синоптика за собой.

С порога в нос ему ударила знакомая вонь сигары. Дверь вела в маленькое помещение без окон, застеленное дешевым ковролином. Обстановку составлял видавший виды металлический стол, похоже купленный на барахолке; вращающееся кресло; висящий на стене плазменный телевизор, по которому транслировали футбольный матч, и пять мониторов: на один выводилось изображение с камеры в офисной двери, еще четыре охватывали всю внешнюю территорию здания.

– Жди, – распорядился албанец и скрылся за дверью в недрах офиса.

Вскоре до Синоптика донеслись крики. Орал Веннер, но слов было не разобрать.

Синоптик уставился на экран телевизора. Близился обед. Уже второй раз за неделю Веннер выдергивал его во время ланча, и это дико раздражало. Разглядывая втоптанный в ковер обрывок фольги, Синоптик гадал, как набраться смелости и отказаться от дальнейшего сотрудничества с Веннером. Он снова покосился на экран. Лучше бы сейчас передавали не футбол, а «Стартрек». Сериал придавал ему храбрости, вдохновения. Временами он воображал себя кем-то из героев. Отважным…

Он, человек не робкого десятка, откашлялся, соображая, где взять смелость. Карл Веннер точно не обрадуется…

Его размышления прервал стук открываемой двери и визгливые вопли с луизианским акцентом:

– Убери отсюда эту малолетнюю суку! Она меня укусила, да чтоб ее, укусила!

Секунду спустя из комнаты как ошпаренная выскочила юная, до смерти перепуганная особа явно восточно-европейского происхождения, миниатюрная, с длинными каштановыми волосами и размазанной по лицу яркой помадой. На ней были стриптизерские туфли, коротенький топик и мини-юбка, больше смахивающая на широкий пояс. Под правым глазом у девчушки красовалась свежая ссадина, грозившая превратиться в фингал, левая щека была рассечена до крови, предплечья покрывали кровоподтеки.

Синоптик подумал, что ей не больше двенадцати.

Девочка посмотрела на него, взывая о помощи, однако Синоптик отвернулся и снова уставился на клочок фольги. Он сочувствовал бедняжке, но помочь ничем не мог. Параллельно в нем крепла решимость поскорее расплеваться с американцем; правда, тот с ним еще не рассчитался.

Албанец заговорил с девочкой на неизвестном Синоптику языке. Та отвечала на повышенных тонах, чересчур развязно для своего возраста. В какой-то момент она с мольбой повернулась к Синоптику, однако тот по-прежнему разглядывал ковер и что-то бубнил себе под нос.

Внезапно ему на плечи легла тяжелая рука, в нос снова ударила вонь застарелого сигарного дыма и пота, слегка замаскированного мужским парфюмом «Ком де гарсон» (коротая время перед полетом в аэропорту Гэтвик, Синоптик выучил весь парфюмерный ассортимент магазина дьюти-фри).

– Ей, видишь ли, не нравится, когда ее трахают в задницу. Нет, Джон, ты только представь! – возмущался Веннер.

Очевидно, девчушка успела здорово помять низкорослого, всего пяти футов пяти дюймов американца, хотя весил он стоунов двадцать шесть. На щеке у него красовалась царапина, всегда безупречно уложенные седые волосы растрепались, жиденький «хвост» выбился из-под резинки. На расстегнутой изумрудной рубашке не хватало половины пуговиц; отовсюду выпирали валики жира, а над ремнем нависал огромный безволосый живот.

Физиономия Веннера побагровела то ли от напряжения, то ли от злости, на лбу отчетливо обозначились давно замеченные Синоптиком пятна псориаза. Американец дышал с таким присвистом, что, казалось, его вот-вот хватит удар.

– Нет, ты только подумай, не любит она в жопу, – слегка перефразировал он предыдущую реплику.

Своего мнения на этот счет у Синоптика не имелось, поэтому он просто промычал «мм», пока туша Веннера толкала его вперед.

– Делай с этой малолетней стервой что хочешь, а потом избавься от нее, – притормозив, скомандовал американец Мику Брауну.

Синоптику совсем не улыбалось участвовать в этой мерзости, а тем более способствовать ей. Такого в условиях договора не значилось, однако истинных мотивов нанимателя он не понимал ровно до тех пор, пока не хакнул его личные файлы.

С Веннером они познакомились в профильном интернет-чате, где айтишники обменивались информацией, раскапывали и щелкали по-настоящему крепкие компьютерные орешки. Веннер поставил перед ним гипотетическую, как почудилось Синоптику, задачу – создать сайт, который невозможно отследить ни при каких условиях. Необходимые наработки у «мистера Фроста» уже имелись. Изначально он планировал предложить их британской разведке, но, возмущенный войной в Ираке, передумал. Сказать по правде, Синоптик не доверял никаким госструктурам, да и вообще никому.

Веннер втолкнул его в необъятный офис, занимавший большую часть этажа. Это было глухое, без единого окна, безлюдное помещение, застеленное тем же дешевым ковролином и обставленное так же скудно, как и предыдущий кабинет. Единственное исключение составлял дальний угол, забитый компьютерной аппаратурой, досконально известной Синоптику, потому что он сам ее и устанавливал.

На рабочем столе Веннера (точной копии того, что находился неподалеку от лифта) стояли четыре ноутбука, стеклянная пепельница с двумя расплющенными сигарными окурками и вазочка с шоколадными батончиками. Тут же располагалось потертое черное кожаное кресло и длинный, дышащий на ладан коричневый диван. Рядом с ним валялись крохотные кружевные трусики. По металлической крыше склада моросил дождь.

Синоптик не удивился, когда по обе стороны от Веннера, откуда ни возьмись, нарисовались двое неулыбчивых, молчаливых русских в черных костюмах. Оба небрежно кивнули посетителю.

– Слушай, эта тварь реально меня укусила!

Обдав Синоптика смрадным дыханием, к которому примешивалась табачная вонь, американец выставил короткий, похожий на сардельку указательный палец с обгрызенным до мяса ногтем. На верхней фаланге виднелись отчетливые следы зубов.

– Вам необходима прививка от столбняка, – констатировал Синоптик, внимательно изучив укушенный палец.

– Столбняка?

Сосредоточенно наморщив лоб и не отрывая взгляда от трусиков, Синоптик принялся раскачиваться взад-вперед.

– Столбняка? – встревоженно повторил американец.

– Содержание бактерий в человеческой слюне в разы выше, чем у животных. Вам известно, сколько микроорганизмов обитает в полости рта?

– Нет.

– Почти миллион на миллиметр, из них сто девяносто – разных видов, – не переставая раскачиваться, сообщил Синоптик.

– Занятно. – Веннер с сомнением покосился на палец. – Ладно…

Он возбужденно описал небольшой круг по комнате и хлопнул в ладоши, давая понять, что тема исчерпана и пора перейти к делу.

– Достал сведения?

– Мм, – по-прежнему раскачиваясь, Синоптик таращился на трусики. – А… мм… девушка? Что… мм… с ней будет?

– Мик отвезет ее домой. А тебе-то что?

– Мм… нет, я так… мм. Хорошо, отлично.

– Ты принес то, что я велел? За что я, мать твою, тебе плачу?

Синоптик расстегнул задний карман штанов, вытащил оттуда сложенный вдвое тетрадный листок и протянул его Веннеру.

– Уверен на все сто? – проворчал тот.

– Да.

Удовлетворенный таким ответом, американец заковылял к столу и там развернул листок.

С адресом Тома и Келли Брайс.

21

Профессор Ларс Йоханссон, хоть и походил скорее на преуспевающего банкира, нежели на ученого, большую часть жизни скитался по свету, обшаривая пещеры, болота и непролазные джунгли в поисках редких насекомых.

Высокий привлекательный блондин, наполовину англичанин, наполовину швед, – от него веяло городским обаянием и уверенностью. Одетый в полосатый костюм-тройку, со съехавшими на кончик носа очками-полумесяцами в роговой оправе, он сидел за большим столом в своем кабинете на верхнем этаже лондонского Музея естественной истории. Вокруг стола громоздились застекленные шкафы и колбы с редчайшими образцами, микроскоп, медицинские инструменты, линейки и весы. По мнению Грейса, кабинет смахивал на декорацию из фильмов про Индиану Джонса.

С Йоханссоном они познакомились на международной конференции, посвященной раскрытию тяжких преступлений, регулярно проходившей в разных городах Америки. Грейс в обязательном порядке ездил туда каждый год. Обычно суперинтендант отправлял к Йоханссону кого-то из своей следственной группы, однако сегодня нагрянул лично, чтобы поскорее получить ответы на интересующие его вопросы.

Энтомолог достал из специального пакета для улик пластиковый мешочек с жуком.

– Надеюсь, его обработали? – на безупречном английском спросил он.

– Да.

– Вынуть можно?

– Разумеется.

Вооружившись пинцетом, Йоханссон аккуратно извлек дюймового жука, положил на бювар и стал разглядывать через большое увеличительное стекло, пока Грейс с наслаждением прихлебывал черный кофе и мрачно размышлял о несостоявшемся свидании – сначала ему пришлось мчаться сюда, потом нужно мчаться обратно в суссекское управление и проводить внеурочную планерку. Он так ждал встречи с Клио, ждал со страстью, какой не испытывал много лет, и поэтому сейчас чувствовал себя опустошенным. Ну по крайней мере, они договорились встретиться через два дня, в субботу. Заодно успеет приодеться.

– Хороший образец, Рой, – сообщил энтомолог. – Великолепный.

– Что можешь про него рассказать?

– А где конкретно его обнаружили?

Грейс объяснил. К чести Йоханссона, он и бровью не повел.

– Логично, – кивнул он. – Донельзя извращенно, но логично.

– Логично? – изумился Грейс.

– В плане местонахождения – вполне. Сейчас поймешь почему, – криво ухмыльнулся собеседник.

– Слушаю очень внимательно.

– Тебе прочесть полную лекцию по биологии для второго курса университета или сократить?

– Лучше в максимально упрощенном варианте, мне еще пересказывать это коллегам, на порядок менее сообразительным, чем я.

Энтомолог улыбнулся:

– Перед нами Copris lunaris вполне стандартного размера – обычно их длина колеблется от пятнадцати до двадцати пяти миллиметров. Обитает в Южной Европе и Северной Африке.

– А у нас они водятся?

– Если только в зоопарке.

Грейс нахмурился, предвкушая продолжение.

– В Древнем Египте это насекомое считалось священным, а называется оно навозный жук, или скарабей.

До Грейса моментально дошло.

– Навозный жук?

– Именно. Самый распространенный вид – навозники. Головой и лапками они сгребают навоз, скатывают его в шарик и катят в укромное местечко, чтобы зарыть, а потом, когда он созреет, питаются им.

– Звучит аппетитно, – протянул Грейс.

– Лично мне больше по вкусу шведские фрикадельки.

– Получается, в задний проход убитой жука поместили с каким-то смыслом, – задумчиво пробормотал Грейс.

– Да, с извращенным, но смыслом, – согласился Йоханссон.

За окном промчался автомобиль с включенной сиреной.

– Надо полагать, мы столкнулись с человеком, чья система ценностей разительно отличается от нашей, – поморщился Грейс. – Ларс, а можно поподробнее про Древний Египет?

– Я тебе распечатаю. На редкость увлекательное чтиво.

– Это поможет отыскать убийцу?

– Он как минимум неплохо разбирается в символизме. Тебе нужно основательно погрузиться в тему, Рой. Доводилось бывать в Египте?

– Нет.

Профессор оживился:

– В Луксоре, Долине царей, да и вообще в любом храме скарабеи вырезаны повсюду; они лежат в основе культуры Верхнего и Нижнего Египта, а также играют ключевую роль в обрядах погребения.

Профессор застучал по клавиатуре. Воспользовавшись моментом, Грейс отхлебнул кофе и пробежался по списку запланированных на вечер дел.

Двадцать минут назад ему позвонила Эмма-Джейн Бутвуд: результаты ДНК-теста готовы, но никаких совпадений в базе не обнаружено. Ни голова, ни вторая кисть также не найдены. За прошедший час из списка пропавших исключили еще одну женщину. Образцы ДНК остальных направили в лабораторию, поэтому теплится надежда – по крайней мере, у полиции, – что один из них совпадет. В противном случае придется расширять зону поиска.

Принтер выплюнул листок бумаги в паре дюймов от Грейса, вынудив того подскочить.

– Погребальные обряды? А какую роль в них играют жуки?

– Скарабей в гробу сулил вечное возрождение.

Грейс задумался. Неужели убийца – религиозный фанатик? Или просто любитель морочить голову? Очевидно, речь идет о человеке образованном, знакомом с историей Древнего Египта, и скарабей в заднем проходе убитой появился далеко не случайно.

– Где в Англии найти скарабея? В зоопарке?

– Нет, в стране есть несколько поставщиков экзотических насекомых. Уверен, найти их в Сети не составит труда.

Грейс сделал мысленную пометку поручить кому-нибудь из группы составить список поставщиков и прошерстить интернет.

Энтомолог положил жука обратно в пакет для улик.

– Рой, еще какая-нибудь помощь от меня требуется?

– Пока нет, но со временем потребуется обязательно. Спасибо огромное, что задержался по моей просьбе.

– Ерунда. – Ларс кивнул на окно, откуда открывался вид на Эксибишн-роуд. – Отличный выдался вечер. Ты сейчас обратно в Суссекс?

Грейс кивнул.

– Давай пропустим по стаканчику – на дорожку.

Грейс глянул на часы. Ближайший скорый до Брайтона отправлялся минут через сорок. Времени на выпивку катастрофически не оставалось, однако выпить очень хотелось. Да и потом, Ларс столько раз выручал его в прошлом, что отказаться было как минимум невежливо.

– Только по стаканчику, а потом мне нужно бежать.

Полчаса спустя, сидя за уличным столиком перед забитым пабом, он гадал, что, черт возьми, не так с его жизнью? Этим вечером у него намечалось свидание с одной из самых красивых женщин, каких ему доводилось видеть, но вместо этого он тянет уже вторую пинту теплого пива, предварительно выслушав лекцию о пищеварительной системе скарабеев, а сейчас основательно захмелевший Ларс Йоханссон в красках рассказывает ему о минусах законного брака.

22

В четверг вечерняя пробка на выезде из Лондона била все рекорды. Погода стояла прекрасная, и жители мегаполиса, как сговорившись, решили рвануть на природу. Заведомо зная, какой ад творится на дорогах, Том обычно добирался домой на поезде, однако сегодня ему пришлось взять машину, чтобы доехать до офиса Рона Спэкса, а потом снова смотаться в центр города за ноутбуком.

Планы вернуться пораньше и устроить семейное барбекю сорвались из-за Криса Уэбба, который явился позже намеченного и долго провозился с ноутбуком. Компьютер удалось починить только к половине пятого, когда на дорогу лучше не соваться.

За рулем Том всегда вел телефонные переговоры или слушал радио – особенно ему нравился Дэвид Превер на «Смуз ФМ», новости по «Радио-4» или «Джаз ФМ», – однако сегодня, если не считать звонка Рону Спэксу с обещанием в скором времени выслать смету на золотые «ролексы» (о таком заказе можно только мечтать!), он ехал в гробовой тишине и предавался тягостным раздумьям.

«Это Том Брайс?»

Сильный восточноевропейский акцент.

Разговор с Келли.

«Какой акцент? – Европейский, не английский».

Один и тот же человек?

«Вчера вечером вы несанкционированно посетили некий веб-сайт, а сегодня пытались зайти на него снова. Мы не любим непрошеных гостей. Если вы сообщите в полицию о том, что видели, или снова попытаетесь зайти на сайт, то, что сейчас произойдет с вашим компьютером, случится с вашей супругой Келли, сыном Максом и дочерью Джессикой. Смотрите внимательно, а потом хорошенько подумайте».

Том не собирался сообщать полиции, что видел вечером вторника. Интернет – одна большая помойка, где можно найти любую гадость и пошлятину. Скорее всего, он посмотрел какой-то трейлер, либо попал на сайт для извращенцев. Попал – и забыл. Не его работа ковыряться в помойке.

Однако письмо с угрозами свидетельствовало: все не так просто и безобидно.

Он подъезжал к Саут-Даунсу, плотный поток автомобилей двигался довольно быстро. Слева, в полумиле от луга, сверкнул отражающийся в стекле свет. Поезд. На секунду забыв про забитые под завязку, душные вагоны, Том позавидовал пассажирам. Им хотя бы не нужно стоять в пробках. Впрочем, минут через пятнадцать он будет дома и основательно примет на грудь.

Оранжевый солнечный шар низко висел в кобальтовом небе. Там, за холмами, его дом, его убежище. Вот только Том не чувствовал себя в безопасности – его трясло изнутри, разрозненные эмоции смешивались в коктейль смутных страхов.

Ему не хотелось рассказывать Келли про звонок, однако к нежеланию примешивалось чувство стыда: они с женой привыкли доверять друг другу и никогда ничего не скрывали. Но зачем ее лишний раз пугать? К тому же придется объяснять эту историю с диском.

А потом?

Посыл письма с угрозами был очевиден. Если вы сообщите в полицию. Если снова попытаетесь зайти на сайт.

Ни того, ни другого он делать не собирался. Значит, все будет в порядке.

Но зачем тогда звонить? Получается, он здорово сглупил, снова сунувшись на сайт.

* * *

Свернув на свою улицу и поднимаясь вверх по холму, Том ощутил, как в груди нарастает тревога. Древний бордовый «эспейс» Келли был припаркован на улице, хотя обычно стоял под навесом. Почему она изменила своим привычкам?

Впрочем, ответ не заставил себя долго ждать. Подъехав к дому, Том увидел, что практически все пространство под навесом занимает громадный деревянный ящик. Такой огромный, что в него запросто поместился бы слон вместе с хоботом.

Господи Исусе, да эта штуковина выше двери в гараж!

Вопреки обыкновению, парадная дверь не распахнулась, Келли с детьми не высыпали ему навстречу. Вместо этого створка приоткрылась на дюйм, Келли с виноватым видом высунулась наружу и, помешкав, шагнула на крыльцо. Сегодня на ней была мешковатая белая футболка, обрезанные джинсовые шорты и шлепанцы. В недрах дома возбужденно лаяла Леди. И никаких признаков детей.

– Он немного крупнее, чем я рассчитывала, – залепетала она, не тратя времени на приветствия. – Завтра его установят.

Том уставился на нее во все глаза. Келли выглядела непривычно уязвимой. Испугалась звонка или его?

– Ч-что это? – выдавил он, хотя отчетливо понимал: содержимое ящика, каким бы оно ни было, тянет на целое состояние.

– Я не смогла пройти мимо. Такая вещь за смешные деньги.

Господи!

– Что это? – повторил Том, изо всех сил стараясь не взорваться.

Келли повела плечами и наигранно беззаботным тоном ответила:

– Всего лишь гриль.

Так вот почему она так смутилась по телефону, когда он завел разговор о семейном барбекю.

– Гриль? И кого ты планируешь на нем жарить? Кита? Динозавра? Гребаное стадо яков?

– В магазинах за него просят восемь тысяч фунтов, а я урвала за три! – воскликнула Келли.

Том отвернулся и призвал на помощь все свое самообладание.

– Любимая, ты меня поражаешь. У нас ведь есть вполне приличный гриль.

– Он уже начал ржаветь.

– Допустим, но в «Хоумбейс» можно взять новый всего за семьдесят фунтов, а ты потратила три тысячи! И куда нам его ставить? Он даже в сад не поместится.

– Нет, у меня и… В собранном виде он куда меньше, а смотрится – вообще огонь.

– Тебе придется отправить его обратно. – Том осекся, бросил взгляд по сторонам. – А где дети?

– Я объяснила, что сначала должна поговорить с тобой и предупредила, что папочка может рассердиться. – Келли обвила его руками. – Есть еще одна новость. Я не сказала тебе раньше, хотела сделать сюрприз.

Она поцеловала мужа.

Господи, что на сей раз? Неужели третья беременность?

– Я устроилась на работу!

Губы Тома дрогнули в улыбке.

* * *

За полтора часа Том успел прочесть Джессике пару страниц из книжки «Кошка Поппи любит радугу», Максу – целую главу из «Гарри Поттера и Кубка огня», полить помидоры в теплице, малинник, клубнику и грядку кабачков. А сейчас он сидел вместе с Келли за деревянным столом на террасе с большим бокалом водки с мартини и любовался последними лучами заходящего солнца. Они чокнулись. Леди устроилась у его ног и сосредоточенно грызла косточку.

За забором, поверх которого Келли специально высадила вистерию в попытке укрыться от посторонних глаз, маячила голова Лена Уэйнрайта. Сосед шагал вдоль изгороди к сараю. Лен тратил кучу драгоценного времени Тома, обсуждая с ним различные этапы строительства, однако не говорил, зачем ему в принципе понадобился сарай. Келли как-то пошутила, что он задумал убить жену и закопать в погребе. Тома это позабавило, но сейчас ему было не до смеха.

В воздухе разливались упоительные ароматы, вокруг царила тишина, нарушаемая лишь щебетом птиц. Том любил это время года, любил вечера, когда можно расслабиться и наслаждаться жизнью. Однако нынешний вечер его не радовал, слишком силен был поселившийся внутри смутный страх.

– Если честно, не представляю… Ты ведь говорила, сама говорила, что категорически не хочешь расставаться с детьми, – недоумевал Том.

– Джессика пошла в детский сад, времени у меня навалом. – Келли пригубила вино. – В Льюисе открывается новый отель, и мне предложили место администратора. Гибкий график, начинать с понедельника.

– Но почему отель? Ты никогда не работала в гостиничном бизнесе. Почему снова не вернуться в школу?

– Хочу попробовать себя в другой сфере. Меня всему научат. Да и потом, там ничего сложного. Сиди себе целый день за компьютером.

«И не вылезай с „Ибэй“», – подумал Том, но промолчал и, отхлебнув спиртное, стал прикидывать в уме.

Если Келли будет сама оплачивать свои хотелки, нагрузка на семейный бюджет существенно снизиться. Но три тысячи фунтов, потраченные сегодня с ее кредитки на этот гриль-мутант… Такую сумму ей не покрыть и за год, а ему опять вносить ежемесячные платежи. И тут зазвонил забытый в кабинете сотовый.

Они с Келли переглянулись. Заметив в глазах жены испуг, Том подумал, не промелькнул ли и у него тот же страх.

Он взбежал по лестнице и с облегчением увидел на дисплее номер Криса Уэбба.

– Привет, Крис. Нарыл что-нибудь интересное?

– Нет, – кисло отозвался айтишник. – И вряд ли нарою.

– Почему?

– Я вернулся домой, а квартира разгромлена. Кто-то перевернул ее сверху донизу. В буквальном смысле. Недели не хватит, чтобы убраться.

– Господи. И много украли?

– Нет. – В трубке повисла пауза, потом Том услышал щелчок зажигалки и судорожный вдох. – Судя по всему, забрали одну-единственную вещь.

– Какую?

– Твой диск.

23

Элисон Воспер, помощник главного констебля, была старшим должностным лицом, которому подчинялся Рой Грейс. Элисон славилась перепадами настроения и за считаные секунды превращалась из очаровательной, милейшей особы в злобную фурию. За эту особенность коллеги между собой окрестили ее хамелеоном. Прозвище прилипло к ней намертво, однако, по мнению Грейса, уже устарело, поскольку в хорошем расположении духа Воспер не видели давным-давно.

Сегодняшний день не стал исключением.

В пятницу в девять утра Грейс застыл на пушистом ковре перед столом Воспер и нервничал, словно нашкодивший ученик в кабинете директора. Для человека его возраста нелепо тушеваться перед начальством, однако Элисон Воспер действовала на него, как удав на кролика. Впрочем, на всех остальных тоже, хотя они и не признавались.

Грейса вызвали для краткого отчета перед дневной пресс-конференцией, однако особенно похвастаться ему было нечем. Спустя почти двое суток они не сумели установить ни личность жертвы, ни подозреваемого.

За годы службы в полиции Грейс четко уяснил, как важно для старших офицеров убедить общественность, что они не сидят сложа руки. Дабы окружить полицейских немеркнущим ореолом доблести, начальство не побрезгует засадить за решетку невиновного, лишь бы не ударить в грязь лицом и не блеять перед журналистами, что, мол, расследование топчется на месте.

В отличие от современной безликой постройки, куда согнали следственный отдел, большое начальство облюбовало симпатичный особнячок времен королевы Анны, расположенный среди беспорядочного скопления зданий Управления полиции Суссекса на окраине Льюиса.

В большинстве кабинетов сохранилась оригинальная отделка, в частности изящная лепнина и расписные потолки. Чего только стоил необъятный кабинет Элисон Воспер с видом на идеально постриженный газон. Обставлено помещение было антикварной мебелью – символом власти и незыблемости.

В центре высился огромный полированный стол из палисандра с черным бюваром, тремя тюльпанами в тонкой хрустальной вазе, фотографиями супруга Воспер – офицера несколькими годами старше ее и на три звездочки ниже по званию – и двух ее детей, мальчика и девочки в безукоризненной школьной форме, аммонитовой карандашницей и стопкой утренней прессы. К счастью, ни на одной первой полосе имя Грейса не упоминалось.

Помощник главного констебля Элисон Воспер не только смотрела исподлобья, но и была холодна как лед. Впечатление усиливала белоснежная блузка с воротником-стойкой, спереди заколотая бриллиантовой, с ледяным оттенком брошью. Даже от ее духов веяло чем-то недобрым.

Воспер, по обыкновению, не предложила ему присесть – этот приемчик она освоила давно, чтобы младшие по званию не рассусоливали и сразу переходили к сути. Грейс вкратце доложил обо всем, что случилось после вчерашней ночной планерки. Воспер слушала с непроницаемым лицом, однако при упоминании жука не сдержала гримасы отвращения – все-таки под толстой броней она оставалась человеком.

– Получается, у нас есть три потенциальные кандидатуры из списка пропавших женщин? – уточнила она с монотонным бирмингемским акцентом, отчего ее голос звучал еще суровее.

– Да. Мы передали их образцы ДНК в лабораторию Хантингдона, за ними должок. Результаты должны прислать сегодня.

– А если совпадений не обнаружится?

– Расширим зону поисков.

У Воспер затренькал мобильник. Она поднесла телефон к уху и, бросив: «Я занята», снова переключилась на суперинтенданта.

– Рой, ты понимаешь, какая на тебе ответственность?

– Полагаю, больше обычного? – пожал он плечами.

Она смерила его долгим, сердитым взглядом:

– Хорошо, что мы оба отдаем себе в этом отчет.

Грейс нахмурился, гадая, что последует дальше. Направление беседы не нравилось ему категорически.

Воспер повертела на пальце обручальное кольцо и вроде бы сменила гнев на милость.

– Тебе очень повезло работать в пределах одного графства, Рой, и при этом двигаться по карьерной лестнице. Большинство офицеров ради такого мотаются по всей стране. Взять, к примеру, меня. Я родилась в Бирмингеме, однако проработала там всего три года, а потом понеслось – Нортумберленд, Ипсуич, Бристоль, Саутгемптон. Во времена твоего отца все было иначе. По-моему, он вообще не выезжал за пределы Брайтона.

– Если не считать Уэртинг.

Воспер криво усмехнулась. Уэртинг располагался буквально в нескольких милях от побережья.

– Насколько мне известно, твой отец слыл всеми любимым и очень уважаемым человеком. – Воспер снова посуровела. – Однако многие считают, что яблочко упало от яблони далеко.

Последняя фраза повисла в воздухе, причиняя Грейсу мучительную боль. Ему словно вонзили копье в сердце, и вся его энергия вытекала через рану. Он в растерянности уставился на Воспер, чувствуя себя как никогда уязвимым.

– Да… да, я знаю, что не все одобряют мои методы, – пробормотал он, слишком поздно осознав, насколько жалко это звучит.

Покачав головой, Воспер сняла с пальца золотой ободок и повертела в руках, давая понять, что ничто в этом мире не вечно и она может выгнать его пинком под зад с той же легкостью, с какой – выбросить обручальное кольцо в мусорную корзину.

– Дело не в том, одобряют или нет. Начальство переживает из-за ущерба, который ты нанес суссекской полиции. Пару недель назад ты чуть не сорвал судебный процесс, когда отнес улику медиуму, выставив себя и нас на посмешище, не говоря уже про шумиху в прессе. Своими спиритическими штучками ты уронил свой авторитет в глазах коллег. А недавно в санкционированной тобой погоне погибли двое подозреваемых.

Воспер явно решила повесить на него всех собак. Грейс пытался возразить, однако она предупредительно выставила ладонь.

– Ты уже двое суток расследуешь убийство, но у тебя нет ни имени жертвы, ни возможного подозреваемого. Ничего, кроме биографии идиотского жука, найденного на месте преступления.

Грейс медленно начал закипать:

– Простите, но вы ко мне несправедливы, и сами это прекрасно понимаете.

– Речь не о справедливости, Рой, а о том, что полицию должны воспринимать как компетентный орган, способный защитить своих граждан.

– Те двое погибших в аварии были закоренелыми, чрезвычайно опасными преступниками. Они прорвались сквозь выставленные кордоны, угнали два автомобиля, сбили офицера на мотоцикле. По-вашему, нужно было просто дать им уйти? – Грейс негодующе тряхнул головой.

– Рой, я считаю, тебе стоит перебраться куда-нибудь, где твое имя не на слуху. Как вариант, на север. Уровень преступности там высокий, тебе будет где развернуться. Скажем, в Ньюкасл. Мой коллега оттуда интересовался, нет ли у меня на примете опытного сотрудника для весьма щекотливого расследования. На пару-тройку месяцев, может, на год. Я думаю предложить твою кандидатуру.

– Вы шутите? Здесь мой дом, никуда переводиться я не собираюсь. Если до такого дойдет, не факт, что я вообще останусь в органах.

– Тогда соберись и сделай так, чтобы до этого не дошло. Поскольку твое расследование никак не сдвинется с мертвой точки, я вызвала тебе на подмогу еще одного детектива, в прошлом инспектора из Службы столичной полиции, но недавно его повысили до суперинтенданта.

– Я его знаю?

– Его зовут Кассиан Пью.

Грейс напряг память – и мысленно застонал. Детектив-инспектор Кассиан Пью, ныне детектив-суперинтендант Кассиан Пью. Высокомерный тип. Пару лет назад он сталкивался с ним в рамках конференции лейбористской партии, куда столичная полиция направила своих людей в помощь коллегам из Брайтона.

– Он едет сюда?

– Приступает к работе с понедельника. Ему выделили кабинет в нашем ведомстве. Есть возражения?

У Грейса чуть не вырвалось «да», голова шла кругом. Все ясно, Воспер выписала себе любимчика. Даже кабинет организовала. А что, очень удобно – днями напролет они будут вести милые беседы о том, как и куда спровадить осточертевшего Роя Грейса.

– Нет, никаких возражений, – произнес он вслух.

– Тебе нечем крыть, Рой. Согласен?

Горло перехватило, поэтому Грейс только кивнул в ответ. Внезапно у него зазвонил сотовый. Воспер жестом разрешила ответить.

Звонили из следственного отдела.

– Рой Грейс слушает.

В трубке раздался взволнованный голос Ника Николла. Пришел ответ из лаборатории – они обнаружили совпадение.

24

– Господи, чувак, как ты можешь такое слушать? Это же отстой, по-другому не скажешь.

Они ехали по длинному двухполосному шоссе на запад, в сторону Саутгемптона. По левую сторону посреди поля раскинулся аэропорт Шорхем, возведенный на месте авиационной базы времен Второй мировой войны; сейчас отсюда летали частные и коммерческие рейсы на Нормандские острова.

Шорхем был самым западным пригородом Брайтона, и всякий раз, проезжая мимо, Грейс испытывал облегчение пополам с грустью. Было грустно, оттого что в Брайтоне он чувствовал себя как рыба в воде, а в других городах – как та же рыба, только выброшенная на берег. Облегчение наступало, потому что весь административный округ Брайтон-энд-Хов находился в его юрисдикции, а за его пределами можно было и расслабиться.

За годы службы Грейс привык машинально оценивать каждого пешехода, каждого водителя. Он знал всех местных правонарушителей, всех без исключения торговцев наркотиками, кое-кого из грабителей и взломщиков; знал, где их можно взять тепленькими. А Воспер грозит ему переводом! Столько наработок и опыта коту под хвост.

На сей раз Грейс сам сел за руль, решив, что его и без того расшатанные нервы не выдержат очередной водительский мастер-класс от Брэнсона. Однако коллега зашел с другой стороны и сейчас терзал его нервную систему возней с CD-магнитолой.

– «Битлз»? Ты прикалываешься? – Брэнсон явно не собирался останавливаться на достигнутом. – Какой дурак в наше время слушает в машине «Битлов»?

– Я! – огрызнулся Грейс. – Мне, кстати, нравится. Кто виноват, что ты не отличаешь бумс-бумс от хорошей музыки?

Он остановил «альфу-ромео» на светофоре, на пересечении с Лансинг-Колледж-роуд. Грейс решил ехать на своей машине – старушка давно простаивала без дела, и аккумулятору требовалась подзарядка. А главное, возьми он служебный автомобиль, Брэнсон наверняка попросился бы за руль и жутко обиделся бы, получив отказ.

– Ха, кто бы говорил, – фыркнул Брэнсон. – Ты вообще не шаришь в музыке.

Он вдруг сменил тему и ткнул пальцем в паб через дорогу:

– «Берлога в Суссексе». У них отличная рыба, мы с Ари в восторге. Да, пальчики оближешь, – объявил Брэнсон и снова принялся перебирать диски. – Дайдо!

– Чем Дайдо тебе не угодила?

– Как по мне, очень на любителя, – пожал плечами Гленн. – Не знал, что тебе настолько тоскливо.

– Считай, я тот самый любитель.

– Господи, а это что? Подсунули на сдачу?

– Боб Берг. – Грейс потихоньку начал закипать. – К твоему сведению, очень крутой джаз-исполнитель.

– Ага, только он не черный.

– Хочешь сказать, джаз только для черных?

– Я такого не говорил.

– Нет, говорил! К твоему сведению, он уже умер – погиб в автокатастрофе пару лет назад, и мне очень нравится его творчество. Потрясающий тенор-саксофонист. Ну что, будешь и дальше цепляться к моим музыкальным предпочтениям или обсудим твою интуицию?

Насупившись, Брэнсон включил радио и выбрал рэп-станцию.

– Завтра веду тебя за шмотками, а заодно пробежимся по музыкальным магазинам. Иначе повезешь ты свою пассию в ресторан, а она увидит твою подборку и полезет в бардачок искать пенсионное удостоверение.

Но Грейс уже не слушал, всецело сосредоточившись на предстоящей задаче и прочих свалившихся на него делах.

День не задался с самого утра. Сначала встреча с Элисон Воспер, вогнавшая его в депрессию, а буквально через час ему предстоит еще одно очень тягостное мероприятие. Грейс не кривил душой, говоря, что всем сердцем любит свою работу – за исключением единственного момента, когда приходится сообщать людям о смерти близких. В последнее время такая повинность выпадала ему нечасто – для этого существовали специально обученные сотрудники по взаимодействию с семьями. Однако бывали ситуации, например нынешняя, когда Грейс сам разговаривал с родственниками, чтобы оценить их реакцию, выудить как можно больше информации в первые, ключевые, минуты потрясения. Да и Брэнсону не помешает практика в таких делах.

Убитые горем родные вели себя практически одинаково – трагедия делала их уязвимыми и весьма разговорчивыми, но лишь на пару часов. Потом они впадали в истерику, и члены семьи смыкались вокруг них плотным кольцом. Если хочешь получить ценную информацию, нужно успеть уложиться в этот короткий двухчасовой отрезок. Да, жестоко, зато эффективно, в противном случае придется ждать недели, а то и месяцы. Для газетчиков это тоже не было тайной.

* * *

Грейс сразу узнал офицеров из отдела по взаимодействию с семьями – Мэгги Кэмпбелл и Ванесса Ритчи сидели в сером неприметном «вольво», припаркованном у газона перед входом в дом, и неодобрительно косились на него сквозь ветровое стекло.

– Блин, чувак! Откуда у людей такие деньги? – Вытаращив глаза, Гленн разглядывал металлические ворота между двух колонн, увенчанных каменными шарами.

– Просто они не работают в полиции, – пошутил Грейс.

Деньги никогда не играли для него особой роли. Разумеется, он любил красивые вещи, но без фанатизма, и всегда старался жить по средствам. А вот Сэнди отлично умела экономить. Его всегда поражала ее привычка покупать рождественские открытки на январских распродажах.

На свои накопления она, по собственному выражению, любила побаловать семью. В первые годы брака, когда Сэнди работала в турагентстве и запросто могла брать туры со скидкой, она дважды умудрилась скопить достаточно, чтобы провести целых две недели за границей.

Однако, сколько ни ужимайся, ни откладывай в чулок с его зарплаты, включая сверхурочные, выплачиваемые ему еще в бытность младшим офицером, на такой роскошный особняк ему не наскрести никогда.

– Помнишь фильм «Великий Гэтсби»? – подал голос Брэнсон. – Ну тот, семьдесят четвертого года, с Робертом Редфордом и Мией Фэрроу в главных ролях?

Грейс кивнул. Сам фильм он помнил смутно, но название слышал.

– Какой у него там был дворец. Совсем как этот.

Да, не поспоришь: безукоризненно прямая, обрамленная деревьями подъездная аллея протяженностью в несколько сотен ярдов упиралась в круглую парковку с декоративным прудом посередине, а за ними высился белый особняк в палладианском стиле.

Кивнув, Грейс краем глаза заметил, как дверцы «вольво» распахнулись.

– Не было напасти, – буркнул он себе под нос.

Из машины выбрались оба офицера – Мэгги Кэмпбелл, жгучая брюнетка чуть за тридцать, и Ванесса Ритчи, высокая худая шатенка двумя годами старше, с более суровым выражением лица и повадками. Обе женщины, одетые в элегантные, но какие-то траурные костюмы, направились к вновь прибывшим.

– Мы не можем нагрянуть туда вчетвером, Рой, – объявила детектив-констебль Ритчи. – Слишком много народу.

– Мы с Гленном зайдем первыми и сообщим печальную новость. А когда потребуется ваша помощь, наберу тебя.

Мэгги Кэмпбелл нахмурилась.

– Это не по инструкции, сам знаешь, – помотала головой Ритчи.

– Знаю, но проверну все по-своему.

– Провернешь? – возмутилась она. – Тоже мне, нашел эксперимент! Это неправильно.

– Знаешь, что неправильно, Ванесса? Сообщать отцу, что посреди поля обнаружено расчлененное тело его дочери, без головы, зато с жуком в заднем проходе. Вот это чертовски неправильно.

– И поэтому мы прошли специальную подготовку и прекрасно разбираемся во всех тонкостях человеческого горя. – Офицер отдела по взаимодействию с семьями ударила себя в грудь.

Грейс поочередно оглядел обеих женщин.

– Мне хорошо известна ваша квалификация, мы неоднократно работали вместе, и я очень уважаю ваш профессионализм. Никто не подвергает сомнению ваши навыки. Вы ориентируетесь на инструкции, но упускаете из виду полицейский аспект. В данном случае мне необходимо первым сообщить новость семье, и я, как старший следователь по делу, буду устанавливать правила. Мне нужны не ваши кислые физиономии, а сотрудничество. Понятно?

Женщины кивнули, впрочем без особого энтузиазма.

– Уже решил, что именно рассказать отцу? – язвительно спросила Ритчи.

– Нет, по факту определюсь, а вас предупрежу заранее.

Мэгги Кэмпбелл примирительно хмыкнула. Ритчи нехотя пожала плечами: мол, дело ваше.

По кивку начальника Брэнсон нажал кнопку звонка, и ворота распахнулись. Они подъехали к особняку. Грейс припарковался между старым, довольно грязным «БМВ» седьмой серии и древним «субару-эстейт».

Входная дверь открылась, и на пороге возник импозантный мужчина лет пятидесяти пяти с темными волосами, тронутыми на висках сединой. На нем была белая рубашка с широким воротом и с золотыми запонками, брюки и начищенные до блеска черные мокасины. В руке он сжимал мобильный телефон.

– Суперинтендант Грейс? – Аристократический голос звучал глуховато, словно мужчина говорил сквозь зубы.

У него была приятная улыбка, однако в грустных голубовато-серых глазах сквозила потерянность.

– Мистер Дерек Стреттон? – уточнил Грейс.

Оба детектива из вежливости продемонстрировали удостоверения.

– Как доехали? – поинтересовался Стреттон, пропуская гостей внутрь.

– Отлично, – ответил Грейс. – Мы выбрали удачное время.

– Дорога просто кошмарная, не понимаю, почему ее до сих пор не перестроили в шоссе. Джейни добирается сюда часами из-за пробок.

Еще с порога в глаза Грейсу бросилась скудная обстановка дома. Великолепная мебель: длинный инкрустированный стол, высокий комод и антикварные стулья, контрастировали с полным отсутствием ковров или другого покрытия, на стенах выделялись светлые прямоугольники от снятых картин.

Проводив гостей в столь же невзрачную гостиную с двумя большими диванами, голым полом и пластиковым раскладным столом, служившим кофейным столиком, Дерек Стреттон кивнул на стены со следами от картинных рам (кое-где еще торчали крюки, висели крохотные лампочки) и поспешил объяснить:

– К сожалению, мне пришлось срочно кое с чем расстаться… Сделал пару неудачных вложений…

Так вот куда подевались картины. Ушли с аукциона. Стреттон выглядел таким подавленным, и Грейс искренне сочувствовал мужчине, еще не подозревавшему, какой удар его ждет.

– Моя домработница не… – Стреттон беспомощно развел руками. – Мм… может, чаю? Кофе?

У Грейса пересохло в горле.

– Чаю, пожалуйста. С молоком, без сахара.

– Мне то же самое, – кивнул Брэнсон.

Едва Стреттон вышел из комнаты, Грейс шагнул к одному из немногих уцелевших предметов мебели – изящному столику, заставленному фотографиями в рамках.

На одном из снимков была пожилая пара – очевидно, родители хозяина. На другом – сам Стреттон, чуть помоложе, в компании симпатичной женщины примерно его возраста. Рядом стояла фотография юной девушки – по всей видимости, Джейни: очаровательной особы лет семнадцати-восемнадцати, в вечернем платье из черного бархата. Длинные светлые волосы забраны вверх и заколоты двумя бриллиантовыми заколками, на шее – чеканное серебряное ожерелье. Джейни безумно напоминала молодую Гвинет Пэлтроу. Она улыбалась в камеру, однако без тени самодовольства, а словно говорила: «Да, я прекрасна и сама это понимаю».

Тут же был другой, более ранний снимок Джейни, где она с самым серьезным видом стояла на горнолыжном склоне в сиреневой куртке и дизайнерских солнечных очках.

Грейс глянул на часы: половина двенадцатого. Он увильнул от пресс-конференции, переложив ее на Денниса Пондса. Пусть сообщит этой стае шакалов, что они выяснили личность жертвы, но полную информацию раскроют только после беседы с ее ближайшими родственниками – что произойдет примерно через полтора часа. Кроме того, Грейс поручил лично Пондсу повсюду распространить фотографию Джейни – вдруг удастся найти видевших ее незадолго до смерти, – а если расследование застопорится, отослать материалы на передачу «Криминальная хроника», выходящую по средам.

Брэнсон направился к камину. На полке выстроился ряд открыток. Присоединившись к напарнику, Грейс уставился на мультяшного человечка в костюме и галстуке-бабочке. Надпись наверху гласила: «Уникальному папе!»

Грейс развернул открытку и прочел поздравление.

Моему любимому папочке. С огромной, безграничной и бесконечной любовью. Дж. XXХ

Он вернул открытку на место и шагнул к высокому окну, откуда открывался великолепный вид на реку Хэмбл. Они с Брэнсоном разглядывали лес мачт и пришвартованные у набережной суда; все они были как на ладони и, казалось, примыкали к поместью.

– Никогда не ходил под парусом, – сообщил Брэнсон. – Вообще не люблю морские прогулки.

– Притом, что живешь у моря?

– Ну не так, чтобы прямо у моря. – У Брэнсона загудел мобильный, и он ответил на звонок. – Сержант Брэнсон слушает. А, привет, да, мы с Роем в районе Саутгемптона. В Брайтон вернемся часа через два. В половине седьмого Рой собирает планерку, предупреди всех. Ага. Нам выделили людей в помощь, как просил босс? Пока только одного? Кого именно? Блин, ты шутишь? Его! Поверить не могу, что они скинули его на нас, Рой взбесится. Отсюда поедем прямиком к ней на квартиру. Рой хочет, чтобы кто-нибудь смотался к ней на работу, побеседовал с руководством и сотрудниками. Да. Хорошо. В половину седьмого.

Брэнсон сунул телефон в карман.

– Звонила Белла. Помнишь, ты просил, чтобы нам выделили парочку офицеров? Угадай, кого нам подсунули?

– Удиви меня.

– Нормана Поттинга.

– Старый пердун, – застонал Грейс. – Ему давно пора на пенсию.

– Наши дамочки не очень-то рады. Белла рвет и мечет.

Детектив-сержант Норман Поттинг пришел в полицию сравнительно поздно. Приверженец старой школы, чуждый политкорректности, туповатый, безо всяких карьерных амбиций, сопряженных с совершенно ненужной ему ответственностью, в свои пятьдесят пять – пенсионный возраст для сержанта – он не собирался уходить на покой и продлил срок службы. Ему нравилось корпеть и докапываться. Иначе говоря, заниматься полицейской тягомотиной и зарываться в материалы дела, пока в нем не отыщется хоть какая-то зацепка, способная навести на след.

К числу положительных качеств Поттинга относились упорство, надежность и умение показывать результат. Однако он был редкостный зануда и обладал милой привычкой бесить всех и вся.

– Его же вроде с концами перевели в антитеррористическое подразделение Гэтвика, – пробормотал Грейс.

– Похоже, он довел там всех до ручки своими идиотскими шуточками, – вздохнул Брэнсон. – Еще Белла сказала, что от него разит трубочным табаком. Они с Эммой-Джейн рядом с ним не сядут.

– Неженки.

Дерек Стреттон вернулся в гостиную, неся поднос с тремя фарфоровыми чашками и молочником. Поставив его на пластиковый стол, он жестом пригласил детективов присесть на диван, а сам опустился напротив.

– Суперинтендант, по телефону вы сказали, что у вас есть новости о Джейни? – с надеждой произнес он.

Вот тогда Грейс искренне пожалел, что не послал вместо себя Мэгги с Ванессой.

25

Все утро Том практически не работал, а тупо сидел перед монитором, глядя на переполненный почтовый ящик (по крайней мере, компьютер снова функционировал), и периодически отвечал на звонки. По сути, он успел лишь составить прайс на «ролексы» для Рона Спэкса, а все остальное время сосредоточенно размышлял.

Обдумывал.

Мозги кипели, но вхолостую.

Ночной звонок от Криса с сообщением, что его ограбили.

«Судя по всему, забрали одну-единственную вещь… Твой диск…»

На секундочку, ему доводилось бывать в домашнем офисе Криса Уэбба, где яблоку негде упасть. Диски там валяются повсюду, один мог и затеряться.

Тем не менее кому-то очень не понравилось, что пресловутый компакт попал в руки Тому, и этот кто-то не поленился дважды взломать его комп, чтобы выразить свое недовольство. Может, диск действительно забрали? Допустим, Крис попробовал его включить и таким образом засветился?

Если законный владелец – жирдяй из поезда – вернул свое имущество, то проблема автоматически решена?

А вдруг они с жирдяем пересекутся сегодня в вагоне? Хотя вряд ли – за столько лет поездок по этому маршруту Том видел его впервые. Да и потом, неизвестно, как он отреагирует – кинется на козла с кулаками или, наоборот, испугается и будет молчать в тряпочку?

Том так ничего и не сказал Келли. Лучше прикусить язык и затаиться. Им больше не звонили, – наверное, человек на том конце провода решил, что его угроза подействовала.

На Тома подействовала точно.

26

– Мистер Стреттон, вчера риелторы пустили нас в квартиру, которую ваша дочь снимает в Брайтоне, и позволили забрать оттуда пару ее личных вещей для проведения анализа ДНК. Мы взяли несколько волосков с расчески в ванной и жевательную резинку из мусорной корзины, – сообщил Грейс.

Дерек Стреттон не выпускал из рук чашку с нетронутым чаем и настороженно смотрел на суперинтенданта.

– Образцы направили в криминалистическую лабораторию Хантингдона, и сегодня утром мы получили результаты. ДНК слюны и волос принадлежат одному человеку и полностью совпадают с ДНК тела, найденного в среду. Боюсь, сэр, вывод напрашивается неутешительный: убитая девушка – это ваша дочь, Джейни.

Воцарилось долгое молчание. На мгновение Грейсу почудилось, что Дерек Стреттон вот-вот запрокинет голову и разразится хохотом. Однако в тишине раздался совсем другой звук – звяканье чашки о блюдце. Они звенели все громче и громче, пока хозяин дома не наклонился и не водрузил их обратно на столик.

– П-понимаю, – выдавил он.

Взглянув сначала на Грейса, потом на Брэнсона, Дерек медленно, словно замысловатый складной стул, сложился пополам.

– Она у меня одна на всем белом свете. Умоляю, скажите, что это неправда. Она должна сегодня приехать – у меня день рождения, мы с ней пойдем в ресторан. О господи…

Грейс смотрел прямо перед собой, избегая взгляда Брэнсона. Он многое бы отдал, чтобы все сказанное и впрямь оказалось ошибкой, но увы, ему ничего было добавить, нечем утешить убитого горем отца.

– Моя жена, мать Джейни, умерла три года назад. А сейчас Джейни…

– Сэр, какой она была дочерью? – выждав немного, спросил Грейс. – Вы с ней поддерживали близкие отношения?

– Говорят, между отцом и дочерью существует особая связь, – произнес Стреттон после долгого молчания. – И я в этом убедился.

– Она была внимательной, заботливой?

– Вы даже не представляете насколько. Никогда не забывала поздравить меня с днем рождения, Рождеством, Днем отца. Она… она… идеальная дочь… – Голос у него сорвался.

Грейс встал.

– У вас есть недавние фотографии Джейни? Нам необходимо распространить их как можно скорее.

Дерек Стреттон вяло кивнул.

– Не возражаете, если мы осмотрим ее спальню?

– Мне пойти с вами или…

– Это лишнее, – мягко произнес Грейс.

– Второй этаж, вторая дверь справа от лестницы.

Комната, вне всяких сомнений, принадлежала юной девушке – аккуратной, организованной и последовательной. Мягкие игрушки вдоль изголовья. Постер группы «U2» на стене. На туалетном столике – коллекция ракушек. На полках теснились преимущественно детские книги, приключенческие рассказы и юридические триллеры Скотта Туроу, Джона Гришэма и других американских писателей. На полу стояли тапочки, с дверного крючка свисал старомодный халат.

Детективы проверили все ящики, долго рылись в нижнем белье, футболках, блузках, свитерах, однако не нашли ничего, чем Джейни могла спровоцировать жестокого убийцу.

Грейс открыл бархатную шкатулочку для драгоценностей. Внутри лежали аметистовые серьги тонкой работы, серебряный браслет с подвесками, золотая цепочка и перстень-печатка с выгравированным крестом. Грейс опустил крышку и задумчиво повертел шкатулку в руках.

Через пятнадцать минут они с Брэнсоном спустились в гостиную. Похоже, Дерек Стреттон все это время сидел, не шелохнувшись и так и не притронувшись к чаю.

Грейс протянул ему шкатулку и, подняв крышку, продемонстрировал ее содержимое:

– Мистер Стреттон, это вещи вашей дочери?

Тот мельком глянул на драгоценности и кивнул.

– Не одолжите что-нибудь для следствия? – попросил Грейс, проигнорировав изумленный взгляд Брэнсона. – Желательно из того, что Джейни надевала недавно.

– Возьмите печатку, – посоветовал Стреттон. – Это наш фамильный герб. Джейни не расставалась с ней вплоть до недавнего времени.

Грейс вытащил из кармана пластиковый пакет для улик, захваченный специально на такой случай, и, аккуратно подцепив перстень носовым платком, спрятал его в мешочек.

– Мистер Стреттон, у вашей дочери есть враги?

– Нет, – шепотом откликнулся тот.

Устроившись напротив безутешного отца, Грейс подался вперед и подпер подбородок ладонями.

– У нее был молодой человек?

– Нет, ничего серьезного, – сообщил Стреттон, не отрывая взгляд от ковра.

– Но она с кем-нибудь встречалась?

Совладав с собой, Стреттон поднял голову:

– Она была красавицей с золотым сердцем и никогда не испытывала недостатка в поклонниках, однако очень серьезно относилась к юриспруденции; наверное, поэтому и не отвлекалась на парней.

– Она юрист?

– Студентка юрфака. Получила диплом Саутгемптонского университета, а последний год училась в Гилфордском юридическом университете. Параллельно подрабатывала – стажировалась, или как там это называется, в адвокатской конторе в Брайтоне.

– Но вы помогали ей деньгами.

– Старался. Сам в последнее время едва свожу концы с концами. Ну, вы понимаете…

Грейс сочувственно кивнул:

– С вашего позволения, сэр, вернемся к ее поклонникам. Вы не знаете, как зовут ее последнего молодого человека?

За каких-то двадцать минут Дерек Стреттон постарел на двадцать лет.

– Джастин Ремингтон, – поразмыслив, ответил он. – Они встречались с год назад. Очень приятный юноша. Она привозила его сюда пару раз. Он занимается недвижимостью в Лондоне. Повторюсь, приятный парень, но до Джейни недотягивал интеллектом. – Стреттон улыбнулся, рассеянно глядя куда-то вдаль. – Она такая… была такая умница. С девяти лет обыгрывала меня в скребл.

– Не подскажете, где найти этого Джастина Ремингтона?

Стреттон молчал, задумчиво сдвинув брови.

– Он профессионально занимается теннисом. Сомневаюсь, что у нас много таких. Помню, играл в Лондоне. В «Королевском клубе», если не ошибаюсь.

Грейс постепенно сообразил, что больше ему из Стреттона ничего не вытянуть.

– У вас есть кому позвонить? Близкий родственник, друг, кто может приехать?

– Моя сестра Люси, – вяло откликнулся Стреттон после недолгого раздумья. – Она живет неподалеку. Надо ей сообщить. Она будет раздавлена.

– Пожалуйста, сэр, позвоните ей при нас, – самым участливым тоном попросил Брэнсон.

Деликатно перебравшись в дальний конец комнаты, они ждали, пока Стреттон поговорит с сестрой. До Грейса донеслись сдавленные рыдания, потом Стреттон вышел из комнаты, а когда вернулся, протянул детективам коричневый конверт.

– Я отобрал для вас кое-какие снимки Джейни. Очень рассчитываю получить их обратно.

– Разумеется, – кивнул Грейс, заведомо зная, что для этого бедняге придется постоянно названивать в управление и требовать назад засунутые неизвестно куда фотокарточки.

– Люси, моя сестра, уже едет. Будет минут через тридцать.

– Нам подождать с вами? – предложил Грейс.

– Нет-нет. Мне нужно побыть одному, подумать. Я… Я могу увидеть Джейни?

Грейс обменялся взглядом с Брэнсоном.

– Не советую, сэр.

– Мне очень нужно ее увидеть. В последний раз, понимаете? Попрощаться. – Он крепко сжал руку Грейса.

У суперинтенданта язык не повернулся сказать про исчезнувшую голову. Пусть этим займутся Мэгги с Ванессой, заодно докажут, что не зря едят свой хлеб и оправдают затраты на обучение.

– К вам скоро подойдут два детектива из отдела по взаимодействию с семьями. Они обо всем позаботятся.

У Стреттона вырвался грустный смешок.

– Спасибо. Для меня это очень много значит. Знаете, мы с Джейни никогда не разговаривали о смерти. Понятия не имею, какие похороны она бы хотела, классические или кремацию, – с дикими глазами добавил он, потом почесал в затылке. – Господи, у нее же кот. Чумазик! Она оставляла его здесь, когда уезжала. Не знаю… это все так…

– Специалисты из отдела вам помогут, это их работа.

– Понимаете, мне даже в голову не приходило, что она может умереть.

Подавленные, Грейс с Брэнсоном вышли из дома и в угрюмом молчании направились к машине.

27

Офицер службы общественной поддержки, практически неотличимый от обычного констебля, дежурил возле особняка в Кемптауне, где снимала квартиру Джейни Стреттон, и отмечал в планшете всех, кто входил и выходил из здания. В отличие от роскошного, хоть и стремительно нищающего поместья Дерека Стреттона, эта улочка с обветшалыми домами, бесконечными вывесками «Сдается», переполненными мусорными баками, скромными автомобилями и фургонами идеально вписывалась в студенческий антураж.

В девятнадцатом веке Кемптаун отгородился от Брайтона скоплением роскошных резиденций эпохи Регентства, возведенных на холме, где имелся собственный ипподром и открывался потрясающий вид на Ла-Манш. Однако во второй половине следующего столетия, с появлением муниципальных домов, многоэтажек и стремительным смещением границ, элитный Кемптаун заразился мрачной атмосферой упадка, давно поглотившей Брайтон.

В противоположном конце улицы, раскорячившись на полдороги, высилась квадратная громадина фургона криминалистов. Грейс втиснул «альфу-ромео» в узкое пространство через две машины от грузовика, и, прихватив сумки для осмотра места происшествия, они с Брэнсоном поспешили к зданию.

Время близилось к трем. По дороге Грейс умял два сэндвича с креветками, шоколадный батончик «Марс», запил все это колой, и в результате у него заболел живот. Он сам не ожидал, что после тягостной беседы с отцом Джейни у него появится аппетит, тем более такой зверский. Казалось, он набивал желудок, чтобы почувствовать себя живым, и сейчас расплачивался за свое обжорство.

Дул холодный, соленый ветер, небо заволокло тучами. Над головой с пронзительными криками кружили чайки. Рекламный щит риелторской фирмы Мишон Маккей опасно раскачивался на ветру. Грейсу всегда нравился этот район Брайтона с его близостью к морю и классическими виллами, обнесенными террасой. Если закрыть глаза и представить, что исчезли рекламные щиты, коробки домофонов, а здания обрели исконный белый цвет, легко вообразить, как сотню лет назад зажиточные, разодетые в пух и прах лондонцы спускались с крыльца и отправлялись кто куда. Одни – в купальню у самой кромки воды; другие – в ресторан, третьи просто лениво прогуливались по набережной, наслаждаясь городскими красотами и морскими пейзажами.

Город сильно изменился даже на памяти Грейса. В его детстве такие вот улицы были вотчиной брайтонских домовладелиц, но за каких-то двадцать лет стараниями земельных спекулянтов особняки превратились в дешевые меблирашки и квартиры для студентов – за них требовали оплату наличными, а на должников натравливали коллекторов. Если возникала поломка, ее не спешили устранять. Мастеров дожидались единицы счастливчиков.

Дождливыми воскресеньями Грейс захаживал в местный музей – полюбоваться гравюрами и акварелями с изображением Брайтона былых времен, когда набережную ограждали цепи, по дорогам сновали симпатичные кебы, а мужчины носили шелковые цилиндры и трости с серебряными набалдашниками. Иногда он пытался представить, как жилось людям в ту эпоху, а потом в памяти всплывали рассказы отца, заставшего период, когда дантисты пользовались бормашиной с ножным приводом. Тогда Грейс искренне радовался, что живет в двадцать первом веке – пусть не безоблачном, но прогрессивном.

– О чем задумался? – спросил Брэнсон.

– Люблю этот район Брайтона.

– Серьезно? А по-моему, он стремный.

– Ты лишен чувства прекрасного.

– Мы как будто в декорациях фильма «Брайтонский леденец» с Ричардом Аттенборо в роли Пинки.

– Помню такой. Даже книгу читал, – в кои-то веки щелкнул приятеля по носу Грейс.

– Есть еще и книга? – вытаращил глаза Брэнсон.

– Господи, из какой пещеры ты вылез? На секундочку, это один из известнейших романов Грэма Грина, опубликованный в тридцатые годы.

– Тогда все ясно, старичок. Твое поколение!

– Ну да, ну да! Строишь из себя киноведа, но по сути ты рядовой обыватель.

Брэнсон остановился и ткнул пальцем в заколоченное окно, потом в изъеденный солью фасад, облупившуюся штукатурку:

– Что здесь может нравиться?

– Архитектура. Душа этого места.

– Работал я как-то в ночном клубе за углом, но ничего душевного не наблюдал. Только толпы угашенных отморозков.

Поравнявшись с офицером общественной поддержки, они предъявили свои удостоверения, и тот с черепашьей, без преувеличения, скоростью занес их имена в список. Общественникам вменялось облегчать работу полиции. Сами же стражи порядка прозвали их картонными полицейскими, чей функционал сводился к выполнению разного рода мелких поручений.

– Вам нужно подняться на второй этаж, – угодливо сообщил картонный офицер. – Вестибюль и лестницу уже проверили, однако ничего не нашли.

Общественник корчил из себя профессионала, чем изрядно повеселил Грейса.

Вестибюль ничем не отличался от дешевых меблирашек, хорошо знакомых суперинтенданту: потертый палас, из щелей для писем торчит рекламный мусор, облупившаяся краска, отслаивающиеся обои, запах вареной капусты, примотанный цепью велосипед, крутая, узкая лестница.

Дверь в квартиру пересекала сине-желто-белая оградительная лента суссекской полиции. Детективы облачились в белые защитные костюмы с капюшоном, перчатки, бахилы, после чего Брэнсон постучал.

Им открыл Джо Тиндалл, тоже в полной амуниции. Хотя Грейс бесчисленное количество раз наблюдал за работой криминалистов, в своих белых одеяниях они неизменно напоминали ему агентов секретной службы, зачищающих следы вторжения инопланетян. Вдобавок он никак не мог свыкнуться с разительным преображением Джо Тиндалла: даже спустя столько дней оно непривычно резало глаз.

– Господи, Рой, как нам везет на место встречи, – объявил Тиндалл вместо приветствия.

– Люблю себя побаловать, – хмыкнул Грейс.

– Оно и видно.

Они шагнули в тесную прихожую, и Тиндалл закрыл за ними дверь. Фигура в белом на четвереньках исследовала плинтус. Со стены уже успели снять одну батарею. Под конец осмотра все радиаторы будут сняты, полы частично вскрыты, а куски обоев – отклеены.

Ровно по центру вестибюля тянулась дорожка из клейкой ленты, и сходить с нее запрещалось. Тиндалл тщательно следил за сохранностью места преступления.

– Нашли что-нибудь интересное? – спросил Грейс, глядя на вывернувшего из-за угла рыже-белого кота.

Тиндалл как-то странно покосился на него.

– Смотря что ты считаешь интересным. На ковре в спальне пятна крови, которые явно пытались замыть. Брызги на стене и потолке. Ключи от «мини-купера», припаркованного у входа. Машину отбуксировали на эвакуаторе, сами перегонять не стали, чтобы не намусорить.

– Логично.

Грейс сразу отметил себе, что на встречу с убийцей Джейни Стреттон не ехала на машине. Уже минус одна версия расследования.

– Мы попросим кого-нибудь отвезти тебя к дедушке. – Суперинтендант погладил кота.

Тиндалл снова метнул на него странный взгляд:

– Прошу за мной.

– Ты, наверное, Чумазик, – обратился к коту Грейс, вспомнив кличку, услышанную от Дерека Стреттона.

Чумазик мяукнул.

– Его кормили?

– На кухне стоит автоматическая кормушка, – сообщил Тиндалл.

Грейс последовал за криминалистом. Вопреки неприглядному фасаду и местам общего пользования, квартира Джейни Стреттон была просторной, добротной и обставленной хоть и дешево, но со вкусом. Сверкающий паркет в прихожей и гостиной устилали белые коврики, занавески с покрывалами тоже сверкали белизной; мебель, напротив, была черной, за исключением шести стульев из плексигласа вокруг обеденного стола. На стенах висели черно-белые фотографии, причем парочка – довольно откровенных.

В нише, у большого эркерного окна, стоял хлипкий по виду столик с ноутбуком «Сони» и телефоном с автоответчиком; мигающая лампочка оповещала о непрослушанных сообщениях.

В отличие от крохотной кухоньки и гостевой спальни, главная спальня была вполне приличных размеров, сразу чувствовалось, что хозяйка – женщина. Об этом свидетельствовал и слабый аромат духов, смутно знакомый и приятный. В груди закололо от мысли, что Джейни мертва, однако часть ее по-прежнему витает в квартире. На полу от стены до стены – белоснежный ковер, с огромным, фута два в диаметре, пятном посередине, обрамленным пятнами поменьше. Следы крови, которые кто-то безуспешно старался замыть.

Сквозь открытую дверь просматривался совмещенный санузел. Осторожно перешагивая через пятна, Грейс пересек спальню и заглянул в ванную. На полу стояли пустое пластиковое ведро и швабра.

Грейс обшарил взглядом спальню, впитывая каждую деталь, пока очередной криминалист сосредоточенно обрабатывал все поверхности порошком для снятия отпечатков. Глаза скользнули по маленькой двуспальной кровати с разбросанными по ней подушечками, кедровому сундуку в изножье, большому зеркалу в старинной раме, закрытым жалюзи, двум включенным ночникам и шкафу с зеркальными дверцами напротив постели. На стене виднелись алые брызги, которые убийца не удосужился смыть. А может, решил не заморачиваться, потерпев неудачу с ковром. Или его спугнули в разгар уборки.

Однако и ведро, и швабра были чистыми.

Еще одна загадка.

Чумазик завернул в спальню и потерся о его ногу. Грейс рассеянно погладил кота, а потом, подражая Тиндаллу, задрал голову и обнаружил над собой зеркальный потолок.

– Довольно необычно, – заметил криминалист.

– Похабщина, – фыркнул Брэнсон.

– Может, у нее больная спина, – пошутил Грейс. – Вот она и красилась, глядя в потолок.

– Есть еще кое-что. – Тиндалл открыл сундук в изножье.

Детективы подались вперед. К огромному изумлению Грейса, сундук был доверху набит разными приблудами в стиле садо-мазо.

В глаза сразу бросились плеть, наручники, резиновая маска и еще куча всякой всячины вроде утыканного шипами собачьего ошейника, явно предназначенного не для собаки, катушки клейкой ленты, бамбуковой трости и вибраторов.

– Похоже, мы нашли ее коробку с игрушками, – присвистнул Грейс.

– На вкус и цвет, – пожал плечами Тиндалл.

Грейс опустился на корточки и стал рассматривать содержимое сундука.

– Это все?

– Нет. У нее в тумбочке штук двадцать порножурналов. Прям хардкорных.

Грейс с Брэнсоном пролистали парочку. Мужчины с женщинами, женщины с женщинами, мужчины с мужчинами, групповухи. Хотя ситуация совершенно не располагала, на лесбийских сценах Грейс испытал непреодолимое возбуждение и мысленно порадовался, что спустя столько лет к нему начали возвращаться чувства и желания.

– Это у нас считается нормальным? – хмыкнул Брэнсон.

– Мне доводилось находить кучу порно в мужских тумбочках, но не в женских, – отозвался Тиндалл.

Тем временем Грейс в одиночку обошел квартиру, чтобы проникнуться атмосферой, и с каждым шагом ощущение домашнего уюта стремительно улетучивалось.

Архитектор Ле Корбюзье как-то сказал: «Дом – это машина для жилья». Сейчас Грейс видел перед собой ту самую машину. Квартира сияла безупречной чистотой. В унитазе стоял свежий блок «Туалетного утенка», раковина без единого потека, все туалетные принадлежности – мыло, электрическая зубная щетка, отбеливающая паста – спрятаны в шкафчики. Помещение было подозрительно стерильным – для студентки.

Грейс мысленно сравнивал здешнюю спальню Джейни с той, в доме ее отца: с постерами на стенах, мягкими игрушками, коллекцией ракушек, книгами. В последней чувствовалась личность хозяйки, первая же была начисто лишена индивидуальности.

Очутившись в гостиной, Грейс намотал на руку платок и ткнул в кнопку повторного набора на телефоне. После нескольких гудков включился автоответчик юридической фирмы, где работала Джейни. Тогда Грейс через службу 1471 попробовал выяснить, откуда был последний входящий звонок, однако номер оказался скрыт. Потом настал черед автоответчика. Чумазик по-прежнему терся рядом, но Грейс не обращал на него внимания, завороженно рассматривая фотографию на столе: Джейни в длинном вечернем платье стояла на фоне здания, очень похожего на знаменитый оперный театр Глайндборн. Мелькнула мысль, что все снимки Джейни выглядели какими-то постановочными.

Автоответчик зашипел, потом раздался невыразительный женский голос:

– Мм… привет, Джейни, это Сьюзан, секретарь мистера Брума. Сейчас среда, четверть двенадцатого. Мистер Брум ждал тебя сегодня в офисе к восьми, чтобы закончить подготовку материалов для процесса. Пожалуйста, перезвони.

Грейс занес детали звонка в блокнот.

Два часа спустя Сьюзан оставила аналогичное сообщение. Следующее, уже в половине четвертого, было от другой женщины, судя по голосу, молодой и обаятельной.

– Привет, Джейни. Это Верити. Ты сегодня не появилась, волнуюсь. Все нормально? Могу заскочить к тебе на обратном пути. Звякни мне или напиши.

Часом позже позвонила другая особа, с преувеличенно бодрым голосом.

– Джейни, привет! Это Клэр. Для тебя есть кое-что интересное. Набери меня.

Следующее сообщение было от Дерека Стреттона.

– Джейни, милая, привет! Получил твою открытку, ты просто чудо. Очень жду тебя в пятницу. Уже заказал столик в твоем любимом ресторане, устроим себе настоящий пир с морепродуктами. Как будет минутка, позвони. Очень тебя люблю. Папа.

После Дерека позвонил мужчина с гнусавым голосом.

– Здравствуйте, мисс Стреттон. Меня зовут Даррен. Наша компания «Бенефит» предлагает вам комплексное страхование имущества. Перезвоню позднее.

Потом снова раздался жизнерадостный голос Клэр, но уже с тревожными нотками:

– Привет, Джейни, это опять Клэр. Наверное, ты пропустила мое сообщение. Попробую дозвониться на сотовый, ты нужна сегодня вечером.

Грейс нахмурился. Сегодня вечером? То есть в среду, когда Джейни была мертва уже больше суток?

Грейс прослушал сообщения за четверг: несколько звонков с работы, еще один от откровенно недовольной Клэр, и обеспокоенный – от отца.

– Джейни, милая, со мной связались твои коллеги. Говорят, ты не появлялась со вторника, они очень волнуются. Все хорошо? Пожалуйста, перезвони. Очень люблю. Папа.

Грейс перемотал пленку и включил первое сообщение от бойкой Клэр.

– Джейни, привет! Это Клэр. Для тебя есть кое-что интересное. Набери меня.

Что-то в этом звонке ему не нравилось, однако он никак не мог сообразить, что именно. Грейс проверил, не фиксирует ли автоответчик входящие номера, но увы.

– Гленн, – позвал он, – из всех присутствующих ты более-менее разбираешься в компьютерах. Можешь залезть в ее записную книжку на ноуте?

Сержант шагнул к столу и поднял крышку ноутбука.

– Зависит от того, хорошая она девочка или нет. Если здесь пароль… Прекрасно, пароля нет!

Он выдвинул стул и уселся перед монитором:

– Кого ищем?

– Клэр.

– Какая Клэр?

– Просто Клэр, – буркнул Грейс.

Брэнсон пару секунд постучал по клавишам и повернулся к коллеге.

– Такая всего одна.

– Адрес есть?

– Только номер.

– Ладно, набирай.

Брэнсон потыкал в кнопки и передал Грейсу трубку. После нескольких гудков отрывистый мужской голос произнес:

– Алло?

– Могу я услышать Клэр?

– Она на другой линии. Кто ее спрашивает?

Грейс быстро прикинул в уме. По дороге сюда они заехали в отдел по расследованию тяжких преступлений забрать сумку Гленна, а заодно оставили там снимок Джейни. В средствах массовой информации фотография появится не раньше чем через два часа, значит пока никто, кроме полиции и родственников, не в курсе, что Джейни мертва.

– Я звоню по поводу Джейни Стреттон.

– Повисите секунду, Клэр сейчас подойдет.

В трубке заиграла «Весна» Вивальди, а вскоре раздался уже знакомый голос Клэр.

– Алло? – чуть настороженно проговорила она.

– Здравствуйте, я звоню по поводу сообщения, которое вы оставили Джейни Стреттон в среду.

– Простите, с кем я говорю? – Голос женщины звучал уже не чуть, а чрезвычайно настороженно.

– Суперинтендант Грейс из суссекского уголовного розыска.

Связь прервалась.

Грейс ткнул в клавишу повторного набора. После череды длинных гудков включился автоответчик: «Извините, сейчас никто не может ответить на ваш звонок…»

– Еще бы!

Повесив трубку, Грейс вытащил рацию, связался с Беллой и попросил ее пробить номер. Потом позвонил своей помощнице Эленор и велел перенести конференцию на попозже. До выходных нужно привлечь максимальное внимание общественности.

В ожидании ответа он проверил электронную почту на своем «Блэкберри», особенно его интересовало, как продвигается суд над Сурешем Хоссейном. Оказалось, никак: адвокат постоянно требовал переноса заседания.

Через пять минут по обыкновению расторопная Белла продиктовала ему адрес рядом с вокзалом Хова: десять минут езды на гражданском автомобиле или полторы минуты с мигалками. Номер принадлежал некой фирме «БКЭ-247 лтд». Название Грейсу ни о чем не говорило.

Он повернулся к Брэнсону:

– Пакуй компьютер, нужно кое-куда съездить. Не люблю, когда меня сбрасывают.

28

Грейс потуже затянул ремень безопасности и, велев Брэнсону сделать то же самое, вдавил педаль газа в пол. «Альфа-ромео» помчалась на предельной скорости, лавируя в транспортном потоке. Грейс неустанно жал на клаксон, мигал фарами и жалел, что не поехал на патрульной машине.

Когда они в третий раз встали на светофоре, в голове билось только одно: «Если врежусь, врежусь хоть во что-то, можно смело подыскивать себе квартиру в Ньюкасле».

Фирма, чей адрес отыскала Белла, располагалась среди обилия магазинов на улочке к югу от вокзала Хова. Взвизгнув шинами, «альфа-ромео» вписалась в заковыристый левый поворот, миновала автомойку, снова повернула налево, опасно подрезав отъезжавшее от вокзала такси.

Из неприметной двери между магазином сантехники и газетным киоском выскочила женщина лет тридцати, с великолепной фигурой, ежиком рыжих волос и заурядным, густо накрашенным лицом. В руках она сжимала большую кожаную папку для портфолио.

Едва успев заглушить мотор, Грейс ринулся за женщиной:

– Клэр?

Та застыла, слишком напуганная, чтобы врать.

– По-моему, рабочий день еще не закончился. – Грейс предъявил удостоверение.

Глаза женщины забегали, словно в поисках пути отступления.

– Мм… просто решила сбегать за сэндвичем.

Акцент выдавал в ней уроженку Восточного Лондона.

– Пару минут назад мы говорили по телефону. Похоже, нас разъединили.

– В самом деле? – уклончиво произнесла Клэр.

– Да. Вот я и решил наведаться лично, сами знаете, какая нынче связь.

Женщина смотрела на него настороженно, без улыбки.

– Может, пройдем к вам в офис и побеседуем? – предложил Грейс, заметив, что Брэнсон успел выбраться из машины и направляется к ним.

– Ну… – в панике залепетала женщина. – Мне нужно посоветоваться с бизнес-партнером.

– Выбирайте, как поступим – по-плохому или по-хорошему, – отчеканил Грейс. – Если по-хорошему, мы идем к вам в офис и мило беседуем за чашкой чая. Если по-плохому, я остаюсь здесь, а мой напарник едет за ордером на обыск и возвращается с шестью полицейскими, которые перевернут вашу контору вверх дном, по паркетине разберут.

Паника во взгляде Клэр сменилась страхом.

– Офицер, можете объяснить, что, собственно, происходит?

– Для начала, не люблю, когда меня сбрасывают.

Женщина покраснела и закусила губу. Мимо, кашляя двигателем, прогрохотал автобус. Грейс подождал, пока тот проедет, и добавил:

– Я объясню, что происходит. Джейни Стреттон мертва.

– Джейни? – Женщина потрясенно прижала ладонь ко рту.

Грейс почувствовал, что пора прижать дамочку.

– Во вторник вечером какой-то маньяк исполосовал ее ножом и расчленил. Видели новость про обезглавленный труп, найденный в Пис-Хейвене?

Женщина мертвенно побледнела, отчего толстый слой косметики особенно бросался в глаза. Не отнимая руки ото рта, она кивнула.

– Сегодня выяснилось, что это Джейни. Так как насчет поговорить?

* * *

Офис «БКЭ-247 лтд» с маленьким пищеблоком располагался на втором этаже и окнами выходил на улицу. Мрачновато-фиолетовые стены, ковер мутно-зеленого цвета производили удручающее впечатление. Очевидно, помещению даже не пытались придать хоть сколько-нибудь презентабельный вид.

Всю меблировку составляли три обшарпанных деревянных стола, три облезлых офисных кресла и четыре серых картотечных шкафа – все как будто купленное на барахолке. Довершали картину дешевые CD-плеер и телевизор. Разительный контраст с обстановкой являли навороченные компьютеры и телефоны на каждом столе. Раздался звонок, но Клэр не отреагировала – похоже, еще не оправилась от шока.

Сжимая в руках по чашке с чаем, Брэнсон и Грейс устроились на черных дерматиновых креслах напротив Клэр. Грейс достал записную книжку, но при этом не сводил глаз с женщины.

– Как ваше полное имя?

Ее взгляд метнулся влево, к полушарию мозга, отвечающему за память.

– Клэр Поттер.

Грейс сделал пометку в блокноте.

– Фирма принадлежит вам?

– Мне и моему партнеру.

– Как его зовут?

И снова ее взгляд метнулся влево. Едва ли она врала насчет собственного имени, значит такое движение глаз означало, что Клэр говорит правду, а в противоположную сторону – лжет.

– Барри Мейсон.

Грейс на секунду задумался:

– «БКЭ двести сорок семь лтд» – это «Барри и Клэр энтерпрайзис»?

– Нет, но близко, – покачала головой Клэр.

Пристроив блокнот на колени, Грейс выразительно развел руками.

– Ну, рассказывайте.

Взгляд собеседницы метнулся вправо. Понятно, прикидывает, как бы поубедительнее соврать.

Внезапно Клэр спрятала лицо в ладонях.

– Проклятье, поверить не могу. Джейни. Такая милая девушка. Она мне очень нравилась.

– В среду, в половине пятого, вы оставили на ее автоответчике сообщение. – Грейс отыскал соответствующую запись в блокноте. – Цитирую: «Джейни, привет! Это Клэр. Для тебя есть кое-что интересное. Набери меня».

Он выдержал паузу.

– О чем шла речь?

Женщина подняла голову и снова скосила глаза вправо. Очевидно, вопрос встревожил ее не на шутку.

– Клэр, – подключился Брэнсон, разыгрывая из себя классического «хорошего копа» в противовес напарнику, – лучше скажите нам правду, ничего не утаивая.

Его реплика достигла цели. Глаза Клэр забегали, не зная, куда спрятаться.

– Господи, Барри меня убьет. Аббревиатура расшифровывается как «Барри и Клэр эскорт двадцать четыре на семь».

Грейс на миг лишился дара речи.

– Джейни Стреттон оказывала эскорт-услуги? Она была проституткой?

Клэр неожиданно рассердилась:

– Мы предоставляем услуги сопровождения для одиноких мужчин – и женщин. Подбираем им приятную компанию на вечер, не более. Никакой проституции.

Глаза собеседницы все сильнее уходили вправо, как будто старались спрятаться.

– Все чинно и невинно? – хмыкнул Грейс.

– Для нас да, – пожала она плечами.

– Ага, слышали, и не раз. А если клиент пожелает уединиться с юной особой, вас это не касается.

– Наверное, мне стоит позвонить своему адвокату, – после недолгого молчания пробормотала Клэр.

– Ваш мерзкий бизнес меня не интересует, – отрезал Грейс. – Звоните адвокату, и тогда я упеку вас за решетку из принципа. Сотру с лица земли. Мне нужно найти убийцу Джейни, и больше ничего. Помогите мне, и никто вас не тронет. Мы друг друга поняли?

Поморщившись, Клэр кивнула.

– Сколько вы берете с клиентов?

– Шестьдесят фунтов в час.

– Ваша прибыль?

– Сорок процентов.

– Все остальное достается девушкам?

– Плюс чаевые, – вызывающе бросила Клэр.

– Ну да. С кем Джейни встречалась во вторник?

Клэр пододвинула к себе компьютер и застучала по клавишам.

– Антон, – сообщила она чуть погодя.

– Антон? А фамилия?

– Не знаю.

– Вы не знаете фамилий своих клиентов?

– Только если они согласны их назвать.

– И многие называют?

– Не очень. Да и потом, неизвестно, настоящие они или вымышленные.

Грейс почувствовал, как внутри закипает ярость.

– Девушки заключают с вами контракт, вы посылаете их к одиноким мужчинам, кладете в карман солидную сумму и даже не удосуживаетесь выяснить их гребаные имена?

Клэр ответила не сразу:

– Мы всегда присматриваем за девушками. На первом свидании звоним каждые десять минут. У нас есть специальные кодовые фразы. Если что-то идет не так, направляем к ним свою службу безопасности. Джейни встречалась с Антоном в четвертый раз, и я совершенно за нее не переживала. В смысле, у меня не было никаких поводов для волнения.

– Вас не смущает, что речь о молодой невинной студентке юрфака?

– В нашей базе полно студенток. На одну стипендию не проживешь. Благодаря Тони Блэру современные выпускники заканчивают университет с огромными долгами, а эскорт позволяет им не попасть в кабалу. Можно сказать, мы помогаем молодежи.

– Разумеется, – ехидно протянул Грейс. – Деньги капают… альтруизм процветает, а чем она занимается с мясником Антоном, вас не касается.

Немного помолчав, он задал новый вопрос:

– Сколько девушек у вас в базе?

– Около тридцати. И десять юношей.

– Фотографии есть?

– Да.

– Покажите Джейни.

Порывшись в картотеке, Клэр достала папку, вытащила из нее снимок в пленке и протянула Грейсу.

Фотография совсем не походила на те, что Грейс видел в доме ее отца или в квартире. Это была совсем другая Джейни Стреттон, ночная жрица.

Она соблазнительно раскинулась на леопардовом ковре, одетая в крохотные кожаные трусики, черную кружевную, расстегнутую до пупка блузку, полностью открывавшую грудь.

Грейс передал снимок Брэнсону.

– Просто эскорт, – с издевкой обратился он к Клэр. – Спутницы для светских мероприятий.

– Да, вроде того.

– Послушайте, я не вчера на свет родился. Джейни занималась проституцией?

– Если только по собственной инициативе.

– Где вы размещаете рекламу?

– В газетах, журналах, интернете.

Грейс кивнул:

– Откуда идет основной поток клиентов?

– По-разному. Зачастую через сарафанное радио.

– А в каких журналах?

Клэр помялась:

– Брачных, туристических, в местной газете плюс в паре специализированных изданий.

– Специализированных?

На сей раз пауза длилась дольше.

– В основном для любителей фетиша. Латекс. Бондаж. Ну и все в таком духе.

– В таком духе? – вопросительно поднял бровь Грейс.

Клэр пожала плечами.

– Есть хоть какая-то возможность выяснить, откуда Антон взял ваш номер?

Женщина заглянула в папку и достала учетную карточку.

– Шестое мая. Антон. Здесь пометка «сильный европейский акцент». Он сказал, что увидел наше объявление… – Она прищурилась, словно не могла разобрать собственный почерк. – В «Аргусе».

Местная газета.

Телефон снова зазвонил, однако Клэр и бровью не повела, продолжая разбирать свои каракули.

– Он хотел посмотреть снимки девушек, и я направила его на наш сайт. Через полчаса он перезвонил и попросил организовать встречу с Джейни. У меня есть его номер!

Грейс и Брэнсон разом встрепенулись.

– Серьезно?

– Я всегда беру у клиентов номер для связи, чтобы не расслаблялись.

– Продиктуйте, пожалуйста.

Грейс записал номер в блокнот и моментально набрал его на мобильном. В ответ прозвучал сигнал «Абонент недоступен».

– Проклятье. Можете еще что-нибудь рассказать про Антона?

– К сожалению, нет. Вы правда… правда думаете, что именно он…

– Если он не убивал, то, по крайней мере, последним видел ее в живых. Девушки отзваниваются вам после свиданий?

– Когда как. Если не очень поздно.

– Джейни не отметилась после встречи с Антоном?

– Нет.

– А в среду вы звонили насчет нового свидания?

– Да. – Клэр глянула свои записи. – С другим мужчиной. Вам нужны его контактные данные?

– На всякий случай проверим, – кивнул Грейс.

– Надеюсь, вы проявите деликатность?

«Я направлю к нему самого деликатного сотрудника», – ухмыльнулся про себя Грейс.

Он поручит это задание Норману Поттингу – деликатному, как слон в посудной лавке.

29

По заведенной пятничной традиции к четырем часам офис Тома практически опустел. Выдался прекрасный солнечный вечер, синоптики обещали хорошую погоду. Сотрудники один за другим поднимались из-за стола и, весело попрощавшись, спешили к выходу.

Том завидовал их беззаботным выходным. Сам он не помнил, когда отдыхал по-настоящему, не думая о работе, не просиживая за столом, не стараясь свести дебет с кредитом и с тревогой не заглядывая через плечо к Келли, пока та обнималась с подключенной к телевизору клавиатурой.

Сквозь приоткрытое, несмотря на шум транспорта, окно в помещение врывался теплый ветерок. Может, в нынешние выходные удастся немного расслабиться – насколько позволит кошмарная история с диском. Хорошо, что Келли устроилась на работу. Зарплата, конечно, не ахти, но хоть отчасти покроет ее нелепые покупки. Главное, чтобы не сподвигла ее тратить еще больше.

В четверть пятого он решил: к черту! Если сорваться прямо сейчас, можно успеть на поезд, который отходит без четырнадцати пять. На нем он спокойно доберется до дома, как раз к затеянному им с Келли барбекю на новом гриле.

Вспомнив о гриле, Том покачал головой. Безумие. С другой стороны, интересно посмотреть, что же это за чудо-юдо. А заодно понять, как гриль может стоить больше пятьсот фунтов.

В порыве расточительности – очень скромном, если сравнивать с Келли, – до вокзала Виктория он поехал на такси, а не на автобусе, но все равно едва не опоздал. Купив в автомате «Ивнинг стандард» и не дожидаясь сдачи, Том рванул на платформу и запрыгнул в вагон за пару секунд до отправления поезда.

Преисполненный решимости, он обошел весь переполненный состав в поисках жирдяя, но тщетно. Обливаясь потом от жары и долгого забега, Том отыскал свободное место, достал из сумки ноутбук и карточку скоростного интернета, забросил сумку с пиджаком на багажную полку и, поставив на колени ноутбук, пробежал глазами первую полосу.

Тридцать человек погибли в Ираке в результате взрыва.

Том бегло прочел статью об очередном камикадзе, направившем свой автомобиль в толпу полицейских-новобранцев, и, к своему стыду, осознал, что такие вещи его практически не трогают. Слишком часто они происходят. Том до сих пор не понимал, как относиться к войне в Ираке. Он не поддерживал ни Буша, ни Блэра, однако каждый успешный теракт заставлял его усомниться, что вторжение сделало мир лучше и безопаснее. Иногда, заглядывая в комнаты безмятежно спящих детей, Том ощущал свою беспомощность. Как отец он должен обеспечить безопасность сыну и дочери, однако политическая обстановка начисто лишала его такой возможности.

Том перевернул страницу, и словно невидимый кулак из другого измерения тисками сжал его внутренности.

Под заголовком «ОБЕЗГЛАВЛЕННАЯ ЖЕРТВА ОПОЗНАНА» помещалась фотография девушки.

Той самой, которую он впервые увидел вечером вторника в своем кабинете.

Девушки, немного похожей на Гвинет Пэлтроу.

Это была она, сто процентов.

Том впился глазами в заметку.

Сегодня суссекская полиция подтвердила, что обезображенное тело, найденное в среду на поле в Пис-Хейвене, Восточный Суссекс, принадлежит двадцатитрехлетней Джейни Стреттон.

Старший следователь Главного управления уголовного розыска Суссекса детектив-суперинтендант Рой Грейс сообщает: «Это одно из самых жестоких убийств, с каким мне только доводилось сталкиваться за двадцать лет службы в правоохранительных органах. Джейни Стреттон была красивой, воспитанной и трудолюбивой девушкой. Мы принимаем все возможные меры для поимки убийцы».

Дерек Стреттон, сраженный горем отец Джейни, передал из своего трехмиллионного особняка в Саутгемптоне следующее обращение: «Джейни была замечательной дочерью, о какой может мечтать любой отец. После смерти моей жены – и ее матери – она стала для меня настоящей поддержкой и опорой. Я умоляю полицию в кратчайшие сроки разыскать преступника, пока он не погубил еще одну невинную жизнь».

Том снова взглянул на фотографию Джейни. Параллельно в памяти всплыли угрозы из письма: «Если вы сообщите в полицию о том, что видели, или снова попытаетесь зайти на сайт, то, что сейчас произойдет с вашим компьютером, случится с вашей супругой Келли, сыном Максом и дочерью Джессикой…»

Он затравленно осмотрелся, однако никто из пассажиров не обращал на него ни малейшего внимания. Парень напротив увлеченно слушал айпод; до Тома доносились скрипучие, действующие на нервы звуки – слишком тихие, чтобы разобрать мелодию, но заглушающие ритмичный стук колес. Еще двое шуршали газетами, какая-то женщина читала потрепанный томик «Кода Да Винчи», мужчина в полосатом костюме работал на ноутбуке.

Том всмотрелся в снимок. Может, он все-таки ошибся?

Нет. Это была она.

Ну и что, черт возьми, ему делать?

30

В половине седьмого Рой Грейс, Гленн Брэнсон и вся следственная бригада, включая «новенького» сержанта Нормана Поттинга, собрались за большим прямоугольным столом в комнате для совещаний, расположенной напротив первого отдела по расследованию тяжких преступлений – штаба операции «Соловей».

От Нормана Поттинга несло трубочным табаком. Бессменный ветеран полиции был одет в коричневый костюм, купленный лет эдак двадцать назад, белую, выглаженную явно в пьяном угаре рубашку, зеленый, сплошь покрытый пятнами галстук и черные говнодавы. Самоуверенный, весьма наглый сержант с тремя браками за плечами обладал отталкивающей внешностью: узкое, подвижное лицо с паутиной лопнувших сосудов, выпяченные губы, желтые от никотина зубы и редеющая шевелюра.

Избегая смотреть на коллег, Грейс представил им Поттинга.

– Спасибо, что взяли в команду, – низким голосом, с сильным девонским акцентом пророкотал Поттинг. – Особенно приятно поработать с такими красотками.

Он подмигнул Белле и Эмме-Джейн.

Грейс вздрогнул, но быстро взял себя в руки – время поджимало. В семь ему нужно уехать буквально на пару часов. Он бегло просмотрел материалы планерки, подготовленные Беллой и Эленор.

– Сейчас шесть тридцать, пятница, третье июня, – зачитывал Грейс. – Это наше второе совещание по операции «Соловей». Расследуется убийство ранее неизвестной женщины, ныне опознанной Джейн, Джейни, Сьюзан Аманды Стреттон. Личность убитой была установлена на второй день после обнаружения тела. Вкратце пройдемся по фактам.

Грейс пересказал события, предшествующие жуткой находке, потом озвучил результаты вскрытия, выявившего в заднем проходе жертвы жука-скарабея.

– Рой, – перебил Норман Поттинг, – помнишь, пару лет назад газеты писали, что у голливудских звезд появилась новая фишка – засовывать себе в задницу мелких грызунов?

– Спасибо, Норман. Не думаю, что это как-то относится к нашему расследованию.

– На секундочку, актеры в основной своей массе педики, хотя, глядя на них, в жизни не подумаешь.

– Спасибо, Норман, – процедил Грейс в попытке поставить наглеца на место.

Он уже вознамерился поведать о тайной жизни Джейни Стреттон, но тут Брэнсон поднял руку:

– Рой, в машине ты рассказывал о символическом смысле скарабея. Думаю, мы должны поделиться этой информацией с коллегами.

– Да, я как раз собирался. Если коротко, в мифологии Древнего Египта скарабея чтили под именем Хепри – дословно это переводится как «тот, кто появился на свет» или «порождение земли». Египтяне рьяно поклонялись солнцу. Скарабей, толкающий перед собой шарик навоза, олицетворяет Хепри, катящего солнечный диск по небосводу с востока на запад. Иначе говоря, Хепри – это ипостась бога Ра, а скарабей – символ сотворения, возрождения и вечной жизни в религиозной мифологии Древнего Египта.

– Хитрожопый народ эти египтяне, – вставил Поттинг. – Спрашивается, как они умудрились построить пирамиды? На секундочку, доверия они у меня не вызывают, за этими черномазыми нужен глаз да глаз.

Вздрогнув, Грейс покосился на Брэнсона, а после свирепо уставился на Поттинга. Непонятно, почему его до сих пор не вышибли пинком под зад и не засудили за сексуальные домогательства пополам с расизмом.

– Норман, подобные выражения совершенно неприемлемы, и я не потерплю их на оперативных совещаниях.

Поттинг открыл было рот, чтобы ответить, но, подумав, решил воздержаться и затравленно уткнулся в свои бумажки.

– Рой, удалось установить связь между символикой жука и убийством? – подал голос Ник Николл.

– Пока нет. Вся надежда на вас, гениев, – улыбнулся ему Грейс.

Он поделился с присутствующими подробностями тайной жизни Джейни Стреттон и озвучил имя предполагаемого убийцы. Антон.

Как выяснилось, номер Антона, оставленный им Клэр, был «одноразовым» и отследить его невозможно.

Грейс прервался, выпил воды.

– Значит, так. Ресурсы. Управление Ист-Даунса охотно согласилось выделить людей нам в помощь. Мы прочесали участок, где были обнаружены обезглавленные останки, а за последние сорок восемь часов существенно расширили зону поиска. Дополнительно я привлек подводников из спецподразделения суссекской полиции, сейчас они исследуют близлежащие реки, озера и водохранилища. Также я запросил вертолетный патруль.

Далее суперинтендант перечислял основные пункты. Оперативки – ежедневно в половину девятого утра и шесть тридцать вечера. Компьютерщики со среды прочесывают базы ХОЛМС^[7]. Грейс зачитал список стратегий расследования, куда входило привлечение общественности и СМИ, подчеркнув, что сведения о жуке необходимо держать в тайне от прессы. Кроме того, планировалось осветить материалы дела в следующем выпуске «Криминальной хроники».

Эмма-Джейн подняла руку:

– Мы станем раскрывать подробности тайной жизни Джейни Стреттон?

Грейс тоже ломал голову над этим вопросом. Дерек Стреттон и так хлебнул горя, его жизнь без преувеличения рухнула. Как он отреагирует, узнав, чем зарабатывала его дочь? И вообще, стоит ли овчинка выделки? Ринутся ли клиенты Джейни в полицию, чтобы сообщить ценную информацию? Маловероятно, но все же. Да, дилемма. Разумеется, журналисты набросятся на такой лакомый кусок. С другой стороны, широкая огласка повысит шансы отыскать свидетелей. Вдруг какой-нибудь бармен или официант видел Джейни и Антона вместе?

– С Дереком Стреттоном работают два офицера по взаимодействию с семьями, констебли Кэмпбелл и Ритчи. Я обсужу с ними данный вопрос, хотя, по-моему, обнародовать информацию нужно, – ответил он Эмме-Джейн. – Но если констебли сочтут, что для мистера Стреттона это станет слишком большим ударом, придется держать рот на замке.

Следующим пунктом были результаты криминалистической экспертизы. Если не считать жука в заднем проходе, вскрытие не выявило ничего особенного, за исключением одного любопытного факта – у жертвы отсутствовали следы сексуального насилия. Перед Грейсом лежал отчет доктора Фрейзера Теобальда, однако он не стал зачитывать испещренные медицинскими терминами страницы. Джейни умерла от множественных ножевых ранений, нанесенных длинным, тонким лезвием.

«В придачу ее обезглавили, что не оставляло бедняжке ни малейших шансов выжить», – добавил про себя Грейс.

– В данный момент меня больше всего заботит скарабей, – заключил он. – Кому-нибудь удалось выявить другие преступления, где фигурировал бы жук?

– В апреле на территории парка Уимблдон-Коммон обнаружили обезглавленный труп женщины двадцати шести лет. На убитой был серебряный браслет с подвесками, который не опознал никто из членов семьи. Я попросил выслать фото браслета. Вот распечатка. – Ник Николл протянул Грейсу листок. – У жертвы так же отсутствовали следы сексуального насилия. Убийство до сих пор не раскрыто.

Грейс присмотрелся к крошечному серебряному жуку-подвеске и безошибочно узнал в нем скарабея.

– Отличная работа, – похвалил он. – Больше совпадений нет?

– Пока откликнулась только столичная полиция, – пожал плечами Николл.

Грейс внимательно разглядывал фотографию.

– Уверен, будут и другие. Есть возможность достать материалы дела?

Ник глянул в свои записи:

– Расследование возглавляет инспектор Дикинсон. Он не прочь встретиться либо со мной, либо с кем-нибудь из группы.

– Наш столичный коллега на редкость любезен, – цинично произнес Грейс.

Столичные копы всегда держались особняком – высокомерные, они смотрели на остальных сверху вниз и брезговали сотрудничать с провинциальными правоохранителями.

– Можешь встретиться с ним завтра в обед?

– Завтра я играю в товарищеском футбольном матче за департамент уголовного розыска, но думаю, смогу.

– Сейчас июнь, сезон крикета, а никак не футбола, – попрекнул его Грейс. – Я сегодня сообщил безутешному отцу, что его дочь зверски убита. Как думаешь, он обрадуется, узнав, что расследование отложили из-за идиотского матча?

– Нет, сэр… Рой. – Констебль залился краской.

Разобрав все пункты оперативки, Грейс подвел итог:

– Мы установили место, где убили Джейни Стреттон. Белла и Ник начали опрашивать соседей жертвы, но это не быстрый процесс. Пока у меня есть две версии. Первая – это единичное убийство, совершенное законченным психопатом. Вторая – здесь поработал серийный убийца, оставляющий свой фирменный знак. Ждем сведений от столичной полиции относительно преступлений, где фигурирует жук. Вполне вероятно, наш маньяк убивал как минимум дважды, в обоих случаях – молодых женщин, а значит, может убить снова. У кого-нибудь есть что добавить?

Поттинг доложил, что полдня провел в юридической фирме, где стажировалась Джейни, и допросил ее начальника – некоего Мартина Брума (Грейс однажды сталкивался с ним в суде по делу о нанесении тяжких телесных повреждений в рамках очень некрасивого бракоразводного процесса), а также нескольких коллег. Все они отзывались о Джейни как о приятной, трудолюбивой и сознательной девушке.

«Интересно, у каждого из нас есть темная сторона?» – промелькнуло у Грейса.

– Я попросил выделить нам в группу дополнительного сотрудника. И пусть специалист из отдела киберпреступлений досконально проверит ее ноутбук. Под лупой проверит. – Грейс повернулся к констеблю Бутвуд. – Эмма-Джейн, прости, что сваливаю это на тебя, но необходимо просмотреть все записи с камер наблюдения в Брайтоне за вторник. Возьми себе кого-нибудь в помощники. Ищем вот эту девушку.

Грейс постучал пальцем по снимку Джейни, растиражированному в прессе.

– В тот вечер у нее было четвертое свидание с неким Антоном, если это его настоящее имя. Их наверняка кто-то видел. Ник, – обратился он к констеблю Николлу, – собери команду спецов и общественников, пусть обойдут с фотографией все бары, рестораны и пабы в Брайтон-энд-Хове. Вдруг удастся найти свидетелей.

Верзила кивнул.

– Белла, отец Джейни Стреттон сказал, что его дочь ранее состояла в отношениях с Джастином Ремингтоном, застройщиком из Лондона. Разыщи его и опроси.

Белла кивнула.

– Эмма-Джейн, как продвигаются дела с поставщиками экзотических насекомых?

– В Великобритании их в общей сложности шестнадцать. Кто-то торгует исключительно через интернет, но мне удалось отыскать семерых. Один, из Бромли на юге Лондона, весьма многообещающий тип. Дней десять назад ему заказали жука-скарабея. Заказывал мужчина с восточноевропейским акцентом.

– Прекрасно! – потер руки Грейс. – И?

– Мы договорились встретиться завтра днем.

– Я пойду с тобой. – Грейс глянул в свои записи. – Норман, мы изъяли автоответчик жертвы. Отдел техподдержки забрал его на проверку. Как только от них поступят сведения – любые сведения! – ты должен их досконально проверить.

– Намечаются какие-нибудь милые цыпочки?

– Если таковые найдутся, выделим тебе помощника.

– А хорошее агентство, раз у них водятся цыпочки калибра Джейни Стреттон.

Грейс не удостоил его ответом. Много чести.

– Жду всех на оперативке в половине девятого. Простите, что испортил выходные.

На последней фразе он старательно избегал смотреть на Брэнсона. Жене Гленна надоело терпеть постоянные отлучки мужа. Впрочем, он знал, на что шел. Когда поступаешь в полицию ее величества, ты как солдат – вечно на посту и посвящаешь работе всю жизнь.

Да, это не прописано в контракте, но такова реальность. Хочешь жить по-человечески, выбирай другую профессию.

31

В Брайтоне было гораздо ветренее, чем в Лондоне, однако в целом погода располагала к пикнику.

Из встроенного в гриль CD-плеера доносились «Герлз элауд», огоньки на панели мигали в такт музыке. Джессика, одетая в мешковатые джинсы, черный топ и блестящие туфельки, с развевающимися светлыми волосами, отплясывала на лужайке вместе с босоногой Келли, облачившейся сегодня в белые капри и полосатую мужскую рубашку. Мама с дочкой резвились, смеялись и отрывались на полную катушку.

Взлохмаченный Макс в грязных серых шортах и сплошь покрытой пятнами футболке с Дамблдором никак не мог оторваться от гриля и смотрел на него с таким благоговением, словно у них во дворе приземлился космический корабль. Собственно, это было недалеко от истины.

Гриль занимал чуть ли не половину садика: длиной в восемь футов, выполненный в футуристическом стиле из нержавеющей стали, блестящего алюминия и неведомого материала «под мрамор», с невероятно удобными раскладными стульями в комплекте, он смахивал не на агрегат для жарки сосисок, а на бар в каком-нибудь новомодном лондонском отеле, где Тому иногда доводилось встречаться с клиентами.

Жираф уже раз двадцать прошелся мимо забора, сновал взад-вперед, взад-вперед, вытягивая шею в надежде привлечь внимание соседа и завести с ним беседу о гриле, однако у Тома не было настроения для дурацкой болтовни.

– Пап, а это для чего? – перекрикивая музыку, спросил Макс и ткнул пальцем в цифровой дисплей.

Том поставил бокал с розовым вином и принялся листать английский раздел инструкции размером с лондонский телефонный справочник.

– Он вроде как показывает температуру мяса в процессе жарки.

Макс разинул рот и снова закрыл. Информация явно произвела на него впечатление.

– А откуда он узнаёт температуру?

Том открыл жаровню и кивнул на остроконечную деталь.

– Здесь датчик, считывающий внутреннюю температуру по принципу градусника.

– Вау! – Глаза Макса восторженно вспыхнули, однако через секунду он снова принял задумчивый вид и отступил на пару шагов. – Он малость великоват.

– Есть немного, – согласился Том.

– Мама сказала, мы скоро переедем в дом с большим садом. Там он не будет казаться таким огромным.

– Она действительно так сказала?

– Именно так. Пойдем поиграем в гонки на грузовиках?

– Мне пора жарить мясо, скоро сядем за стол. Ты разве не голодный?

Макс поджал губы. Он всегда думал, прежде чем ответить на любой, даже самый заурядный вопрос. Тому очень нравился такой подход. Мальчик рос рассудительным и, казалось, не унаследовал безалаберности матери.

– Хм. Наверное, скоро проголодаюсь.

– Неужели? – Улыбнувшись, Том ласково взъерошил сыну волосы.

– Ты испортишь мне прическу! – Том ловко увернулся.

– Думаешь?

Сын серьезно кивнул.

– По-моему, это больше похоже на воронье гнездо.

– А по-моему, ты пьяный, – еще больше посерьезнел Макс.

Том потрясенно уставился на него:

– Пьяный? Я?

– Ты пьешь уже третий бокал.

– А ты считаешь?

– Нам в школе рассказывали, что нельзя пить слишком много вина.

На секунду Том лишился дара речи. Неужели заботливое государство учит детей шпионить за родителями?

– И кто тебе такое рассказал, Макс?

– Женщина.

– Учительница?

– Едолог, – пояснил мальчик, покачав головой.

Из соседних дворов доносился упоительный аромат жареного мяса, а Том до сих пор возился с инструкцией, стараясь понять, как включается гриль.

– Она учит, как правильно питаться, – добавил Макс.

Том хоть и не сразу, но сообразил, о ком речь.

– Ты хотел сказать, диетолог?

После тщательного раздумья сын кивнул.

– Может, сыграем разочек в гонки? Всего один заезд.

Том наконец отыскал кнопку «вкл./выкл.». В инструкции говорилось, что гриль нужно включить и оставить на двадцать минут. Келли и Джессика по-прежнему резвились на лужайке, отплясывая под очередную песню.

– Один заезд.

– Пообещай, что не выиграешь, – прищурился Макс.

– Тогда это будет нечестно. – Том покорно двинулся в дом. – Да и потом, я еще ни разу не выигрывал, в гонках всегда побеждаешь ты.

Макс захихикал и, обогнав отца, помчался по лестнице к себе в комнату. Том задержался на кухне посмотреть, не идут ли по телевизору новости, и налить себе еще вина – заодно и прикончить бутылку. Макс ошибся. Это был не третий бокал, а четвертый – если только Келли основательно не приложилась к вину. В понедельник нужно обязательно позвонить классному руководителю сына и спросить, какую игру они затеяли, подбивая детей отслеживать, сколько пьют родители.

Однако, поднимаясь по лестнице и стараясь не пролить вино, Том думал о куда более важных вещах. На площадке второго этажа он остановился, размышляя.

– Папа, выбирай машину любого цвета, кроме зеленого, – донесся из комнаты голос Макса. – За зеленую играю я.

– Хорошо, хорошо. Ты играешь за зеленую!

Первый заезд Макс выиграл без труда. Устроившись на ковре в спальне сына, с геймпадом в руках, Том никак не мог сосредоточиться на гонке. На втором круге он врезался в первый же поворот, потом протаранил новое препятствие из сложенных стопками покрышек и тюков сена, а после виртуозно перевернулся на финише.

Вот уже два часа с тех пор, как Том увидел фотографию Джейни Стреттон сначала в «Ивнинг стандард», а потом в шестичасовых новостях; мозги у него кипели.

Он больше не мог закрывать глаза на случившееся. Однако письмо, уничтожившее начинку его компьютера, красноречиво свидетельствовало, что его отправитель или отправители настроены очень серьезно.

И их угрозы тоже следовало воспринимать всерьез.

Владеет ли он по-настоящему ценной для полиции информацией? По сути, он видел лишь двухминутный фрагмент, где девушку забивает ножом мужчина в низко надвинутом капюшоне. Разве это поможет следствию?

И можно ли ради этого рисковать семьей?

Том снова и снова задавал себе этот вопрос и всякий раз приходил к неизбежному – да, ему есть чем помочь следствию. Иначе зачем ему угрожали?

Надо переговорить с Келли. Поверит ли она, что он безо всякого злого умысла вставил диск в компьютер?

А если жена запретит ему идти в полицию? Не загрызет его потом совесть?

Люди, которыми он восхищался, истинные герои прошлого и современности, всегда противостояли несправедливости, бесстрашно вносили вклад в правое дело.

Том наблюдал за сыном: взгляд сосредоточен, пальцы ловко управляют геймпадом, грузовик мчится по треку. Музыка на лужайке стихла, вместо нее раздавался жизнерадостный смех Келли и Джессики.

Разве он не должен учесть их мнение?

Разве он вправе подвергать их опасности ради своих принципов? Как бы на его месте поступил отец?

В такие минуты Том безумно тосковал по родителям. Насколько легче бы было, сумей он пойти к ним и спросить совета.

Он вспомнил отца – замечательного человека, много лет проработавшего менеджером по продажам в немецкой компании – производителе щеток для промышленного оборудования. Высокий, обходительный, он прислуживал на мессах в местной англиканской церкви, каждое воскресенье чтил Господа, а в благодарность ему в сорок четыре года отрезало голову откидным бортом молочного фургона на трассе М1.

Отец, будучи ревностным христианином, вне всяких сомнений, посоветовал бы ему исполнить гражданский долг, сообщить в полицию о пленке и угрозах. Однако Том не настолько разделял отцовскую веру в Бога.

Надо посоветоваться с Келли. Она женщина мудрая. Как решит, так он и поступит.

32

На двери висело приклеенное скотчем объявление. Корявые, выведенные от руки буквы гласили: «БРЕНТ МАККЕНЗИ. ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНЫЙ ЯСНОВИДЯЩИЙ. ТОЛЬКО СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ!» Поперек объявления шла ярко-желтая полоса с надписью «ИЗВИНИТЕ, ВСЕ БИЛЕТЫ ПРОДАНЫ!».

Снаружи здание выглядело не слишком многообещающе. Грейс ожидал увидеть солидное помещение, однако Брайтонский центр холистической медицины занимал крошечный угловой магазин, выкрашенный ядовито-розовой краской.

Чуть растрепанная женщина лет сорока в черном халате поверх серого трико проверяла билеты на входе. Грейс достал бумажник и вытащил свой билет, купленный едва ли не за месяц.

Он нервничал. Его потряхивало изнутри, уверенность улетучивалась. Так бывало перед каждой встречей с медиумом или ясновидящим. Предвкушение. Надежда, что на сей раз ему улыбнется удача и он спустя девять долгих лет получит ответ.

Получит весточку. Какой-нибудь знак. Местонахождение.

Словом, хоть что-то, позволяющее узнать, жива ли Сэнди. Этот вопрос волновал его больше всего на свете. Разумеется, если повезет узнать ответ, за ним последуют новые вопросы, но сперва, умоляю, ответьте на самый сокровенный.

Может, сегодня вечером это наконец произойдет?

Предъявив билет, он двинулся вверх по узкой лестнице за тремя нервно переговаривавшимися девушками, по виду сестрами; младшей было лет восемнадцать, старшей – около двадцати пяти. Миновав некрашеную дверь с табличкой «Тише, идет сеанс терапии», Грейс очутился в комнате, где штук двадцать разномастных пластиковых стульев стояли в форме буквы L с зазором, выделенным, по всей видимости, для ясновидящего. Грейс окинул помещение взглядом: синие жалюзи на окнах, полки в цветочных горшках, на стене – провансальский пейзаж.

Большинство мест были уже заняты. Две девочки сидели рядом с матерью – немолодой, дородной дамой с мясистым лицом; одетая в мешковатую вязаную кофту, женщина, казалось, едва сдерживала слезы. С ними соседствовала длинноволосая старуха лет семидесяти в цветастой блузке, хлопковой юбке и очках размером с маску для подводного плавания.

Грейс отыскал свободный стул рядом с двумя парнями в джинсах и футболках. Один, неимоверно тучный, с кое-как постриженными волосами, очень похожий на комика Кена Додда, таращился в стену и непрерывно гонял во рту жвачку. Второй, на порядок худее, обильно потел и помахивал банкой колы, словно та придавала ему солидности. Краем уха Грейс уловил, что оба соседа обсуждают шуруповерты.

Последние два места рядом с Грейсом тоже заняли мать с дочерью. Дочь, тощая как палка, в черных брюках и красной блузке, «благоухала» чем-то подозрительно смахивающим на освежитель воздуха. Мать, тоже одетая как на праздник, была точной копией дочери, только на двадцать лет старше. Как будто снимок девушки состарили на компьютере, и получилась взрослая женщина. Грейс хорошо знал эту технику – ее часто применяли для поисков пропавших людей. Год назад он проделал то же самое с фотографией Сэнди и был потрясен, насколько человек способен измениться за восемь лет.

Зрители ерзали от нетерпения. Грейс всматривался в лица присутствующих, гадая, зачем они пришли: одни, вне всякого сомнения, недавно потеряли кого-то из близких, однако в основном собрались заблудшие души в поисках проводника. И каждый выложил по десять фунтов, чтобы встретиться с совершенно незнакомым человеком без медицинского или социологического образования в надежде услышать от него то, что изменит их подход к жизни.

Услышать то, что духи передадут через Брента Маккензи. Если тот, конечно, не очередной шарлатан, каких Грейс повидал уже немало.

Повидал, но продолжал посещать такого рода мероприятия.

Это как наркотик – одна доза, и завяжу. Однако Грейс понимал: не завяжет, не завяжет до тех самых пор, пока не выяснит правду об исчезновении Сэнди. Может, духи явят ее сегодня Бренту Маккензи. Может, ясновидец совершит то, что не удалось его предшественникам, и отыщет в эфире заветную информацию.

Грейс знал, какой урон его репутации наносят постоянные обращения к медиумам и ясновидящим, но он был далеко не единственным сотрудником полиции, прибегавшим к их помощи. Несмотря на мнение скептиков, Рой верил в сверхъестественное. Другого ему не оставалось. В детстве он неоднократно видел призрака – точнее, двух.

Каждое лето он неделю гостил у тети с дядей в их коттедже в Бембридже на острове Уайт. С верхнего этажа соседнего особняка ему постоянно махали две милейшие старушки. Лишь многим позже, приехав в Бембридж после долгого перерыва, Грейс узнал, что особняк пустует без малого сорок лет, а две милейшие старушки в окне покончили жизнь самоубийством в 1947 году. И это не было игрой его воображения; как выяснилось, другие люди тоже видели покойных хозяек.

Зрители притихли, парни закончили дискуссию о шуруповертах. Часы показывали ровно без пятнадцати восемь. Грейс услышал, как за спиной зашипела вскрытая банка колы. Пискнул мобильный, сигнализируя о новом сообщении; старушенция в очках, вспыхнув, порылась в плетеной сумке и отключила телефон.

Наконец появился медиум, больше похожий на человека, ищущего туалет в пабе. Лет сорока, ростом добрых шесть футов четыре дюйма, с короткими волосами, сломанным носом боксера и внушительным пивным животом, Брент Маккензи щеголял в мешковатой оранжевой футболке, бежевых брюках и ослепительно-белых кроссовках. Грейс заметил у него на шее бусы, а на запястье – очень дорогие часы. На мгновение почудилось, что вошедший не понимает, где находится, и у Грейса зародилось сомнение, действительно ли перед ними прославленный ясновидец.

Наконец Маккензи повернулся к жалюзи и заговорил. У него оказался тонкий для столь внушительных габаритов, чуть писклявый голос, зато очень искренний.

– Сегодня я не стану привлекать свою память, а постараюсь помочь каждому из вас. Все присутствующие получат послание, обещаю.

Воцарилась гробовая тишина, зрители напряженно ждали.

– Первое послание для женщины по имени Бренда. – Ясновидящий обернулся и обвел взглядом комнату; женщина с мясистым лицом подняла руку. – Бренда, дорогуша, вот и ты! Я не ошибусь, если скажу, что тебе в силу обстоятельств пришлось принять некое решение?

Поразмыслив, женщина энергично закивала.

– Так сообщают мне духи. Это ведь было важное решение?

Женщина вопросительно покосилась на дочерей, те нахмурились.

– Нет, – ответила она.

Повисла неловкая пауза.

– Мне говорят, ты сама не осознаешь всю важность принятого решения, – чуть погодя произнес медиум. – Но не тревожься, ты правильно поступила.

Он ободряюще кивнул Бренде и, сомкнув веки, отступил на шаг.

Грейс с нарастающим недовольством наблюдал за Маккензи. Типичная уловка медиумов: сначала ткнут пальцем в небо, а потом выкручиваются.

Ясновидящий открыл глаза и обвел взглядом публику:

– У меня послание для Маргарет.

Невзрачная женщина под сорок, которую Грейс поначалу не заметил, подняла руку.

– Дорогуша, тебе что-нибудь говорит имя Иви?

Серая мышка покачала головой.

– Хорошо. А Ирландия? – (Снова нет.) – Духи четко транслируют – Ирландия. Думаю, тебя ждет скорый переезд, хотя ты еще об этом не догадываешься. Ты переберешься в Корк и там встретишь того, кто изменит твою жизнь.

Мышка только хлопала глазами.

– Мы еще не закончили, Маргарет, – сообщил Маккензи. – Меня перебили. Духи, увы, чужды хороших манер, когда речь идет о срочном послании. Мне передают информацию для Роя.

Грейс вздрогнул, словно от разряда электрического тока. Брент Маккензи направлялся прямиком к нему. Грейс вспыхнул, оробел и уже через мгновение смотрел на медиума снизу вверх, растерянный и беспомощный.

– Ко мне обращается мужчина. Очевидно, твой отец. Он показывает жетон, который носил при жизни. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Грейс упорно молчал.

«Возможно, – промелькнуло у него, – но на мои подсказки не рассчитывай. Мы платим, чтобы рассказывал ты, а не тебе».

– Он показывает шлем. Думаю, он служил в полиции, пока не умер. Он ведь умер?

Грейс нехотя кивнул.

– Отец говорит, что гордится тобой, но сейчас у тебя неприятности. На работе тебе ставят палки в колеса. Он показывает мне женщину… с короткими светлыми волосами. Ее зовут Веспа? Как скутер?

Грейс завороженно ловил каждое слово. Элисон Воспер? Ему безумно хотелось заговорить с ясновидящим, назвать ему имя Сэнди, но смелости не хватило. Да и зачем давать Маккензи наводку? Может, он сейчас расскажет что-нибудь о Сэнди? Передаст от нее сообщение через отца?

– Рой, твой отец показывает мне… какое-то насекомое. Очень похожее на жука. Его сильно беспокоит этот жук. Не могу понять… – Ясновидящий обхватил голову руками и дважды повернулся вокруг своей оси. – Извини, контакт прервался. Он только успел сказать: «Жук может что-то спасти».

К Грейсу наконец вернулся дар речи.

– Что именно он может спасти?

– Извини, Рой, контакт прервался. – Медиум снова оглядел публику. – У меня послание для Берни.

Грейс уже не слушал, его мозг лихорадочно работал. Маккензи дважды попал в яблочко. По поводу отца и жука. Он сказал: «Жук может что-то спасти».

Необходимо любой ценой перехватить ясновидящего после сеанса и прижать его к стенке.

Как это понимать? Что он может спасти? Его карьеру? Чью-то жизнь?

* * *

Впрочем, Грейсу даже не пришлось бегать за Маккензи. Накинув поверх футболки куртку, ясновидящий поджидал его внизу.

– Рой?

Грейс кивнул.

– Обычно я так не поступаю, но не могли бы мы побеседовать наедине?

– Разумеется.

Маккензи проводил его в крохотную смотровую, чью обстановку составляли стол, пара стульев и несколько десятков белых свечей, и запер дверь. В тесном помещении экстрасенс выглядел еще внушительнее и башней возвышался над Грейсом.

– Сразу хочу извиниться за сеанс, – заговорил Маккензи. – Я нарочно не сказал всего там, при зрителях. Некоторые вещи очень личные. Со мной такое бывает нечасто, но у меня сильное нехорошее предчувствие по поводу тебя. Речь о жуке, не могу выбросить его из головы. Такого жука я видел в книгах по Древнему Египту.

Грейс встрепенулся:

– Скарабей?

– Точно. Жук-скарабей.

– Тогда все логично, – кивнул Грейс.

Маккензи бросил на него странный взгляд:

– Логично?

– Это связано с работой. Не могу распространяться на эту тему.

– Ты ведь коп?

– Неужели так заметно?

Ясновидящий улыбнулся:

– Я сам десять лет прослужил в манчестерском уголовном розыске.

– Серьезно?

– Ага. Долгая история, не суть. Короче, приятель, духи говорят, тебе грозит опасность, как-то связанная с жуком-скарабеем. Будь начеку.

33

Пока Том сообразил, как разжечь гриль, пришла пора детям укладываться. А когда колбаски с гамбургерами поджарились, Джессика уже посапывала, а Макс клевал носом.

Том явно перебрал с розовым вином, а ему еще предстояло доделать смету на двадцать пять «ролексов» с микрогравировкой и отправить ее Рону Спэксу. Крупнейший дистрибьютор DVD-дисков всерьез загорелся идеей с часами, и Том обещал предоставить ему смету не позднее чем сегодня вечером. Он нашел надежного поставщика, который согласился сделать хорошую скидку, а прибыль обещала составить порядка тридцати пяти тысяч фунтов. Сумма сама по себе солидная, плюс она станет отличным подспорьем для его бизнеса и семьи.

Он нежно взглянул на Келли, устроившуюся перед телевизором, где Джонатан Росс брал интервью у известного рок-исполнителя, которого Том видел впервые. Леди, по обыкновению, сидела у двери с поводком в зубах.

Цепляясь за перила, Том поднялся по лестнице, чувствуя себя так, словно взобрался на Эверест, и заглянул в спальню Джессики. Свет из коридора проникал в открытую дверь, отбрасывая причудливые тени. Сжимая в объятиях большого плюшевого медведя, девочка сладко спала. В тишине слышалось ее размеренное дыхание с посвистыванием и причмокиванием.

В груди защемило, сердце болезненно сжалось. Он замер, время словно остановилось. Это его дочь. Его дитя. Его порождение. Маленький человек.

Джессика.

Господи, он любит каждую ее клеточку. Говорят, у любого родителя есть любимчики, однако Том был не из таких.

Он послал Максу воздушный поцелуй, закрыл дверь и с тяжелым сердцем побрел в кабинет – готовить смету для Рона Спэкса.

Проверив и перепроверив имейл, он нажал «отправить» и спустился в гостиную. Джонатан Росс рассуждал о размерах мужских достоинств. Келли дремала перед экраном, рядом с ней стоял пустой бокал из-под вина, на диване лежала наполовину пустая коробка шоколадных конфет.

Уложив детей, Том рассказал жене все: и про веб-сайт, и про письмо с угрозами, и про фотографию Джейни Стреттон в сегодняшней газете.

Они вместе посмотрели десятичасовые новости, где фигурировал снимок убитой девушки, кадры поисковой операции в Пис-Хейвене и обращение суперинтенданта Роя Грейса из брайтонского уголовного розыска с просьбой откликнуться тех, кто располагает хоть какой-то информацией.

Реакция Келли его потрясла. Том считал, что хорошо знает жену, но, как выяснилось, нет. Он свято верил, что она поставит на первое место безопасность семьи, особенно в свете столь красноречивых угроз.

Келли раздумывала буквально пару минут.

– Представь, что речь идет о Джессике, только двадцатью годами старше. Представь, что мы – родители, отчаянно жаждущие справедливости. А теперь представь, что ты свидетель, возможно единственный свидетель. Перед тобой стоит выбор – вмешаться, помочь полиции найти убийцу и не допустить новых преступлений либо промолчать, обрекая всех близких жертвы на адские муки. Представь, что маньяка, убившего Джессику, могли бы поймать, если бы свидетелю хватило мужества обратиться к властям.

Том отправился в кухню, достал бутылку своего любимого виски «Боумор» и плеснул себе в бокал на два пальца. Еще в поезде он решил, что поступит так, как скажет Келли.

Однако Том не сомневался, что жена поставит безопасность семьи на первое место. Лучше бездействовать, чем так рисковать. Но вышло наоборот: Келли настаивала, чтобы он, несмотря на последствия, сообщил обо всем в полицию.

Устроившись на барном стуле, Том смотрел на свое отражение в окне. Сгорбленный мужчина поднес стакан виски ко рту, выпил и отставил его.

На его лице застыло беспросветное отчаяние.

Допив виски, Том вернулся в гостиную и разбудил Келли. Им нужно было многое обсудить.

* * *

Они проговорили далеко за полночь, пока оба не выдохлись. Том попытался уснуть, однако сон не шел. Ни в три, ни в четыре утра. Он ерзал. Ворочался. Психовал. Во рту пересохло. Голова раскалывалась от боли.

Сегодня они в безопасности. Сегодня можно не опасаться угроз. Келли считала, что полиция их защитит. Том не разделял ее уверенности.

Светало. В пять утра зашуршали шины, послышался скрип тормозов, звяканье бутылок. Часа через полтора дети проснутся, прибегут к ним в спальню и заберутся в кровать. Суббота. Том всегда обожал субботу, его любимый день недели.

Келли сказала, он может обратиться в полицию конфиденциально, и там сохранят анонимность источника. В общем, никто ничего не узнает.

– Ты в порядке, милый? – неожиданно спросила Келли.

– Не спится. Всю ночь не сомкнул глаз.

– Аналогично.

Он нащупал ее ладонь и крепко сжал, ощутил ответное пожатие.

– Люблю тебя.

– И я тебя люблю. – Келли выдержала паузу. – Ты принял решение?

Помолчав, Том тихо произнес:

– Да.

34

Рой Грейс тоже провел бессонную ночь, прокручивая в голове план действий для операции «Соловей», а также слова Брента Маккензи.

«Короче, приятель, духи говорят, тебе грозит опасность, как-то связанная с жуком-скарабеем. Будь начеку».

Как это понимать? Может, ясновидящий просто уловил энергетику скарабея, о котором Грейс размышлял сутки напролет?

Его мысли переключились на Джейни Стреттон. Он отрешился от эмоций убитого горем отца девушки – за годы службы в полиции человек неизбежно черствеет. Черствеет даже больше, чем следовало, но иначе психика элементарно не выдержит. Нет, Грейс думал о том, что убийца сотворил со своей жертвой. Какой смысл забирать голову, но оставлять кисть? Может, это послание? Но для кого? Для полиции? Или маньяк прихватил ее в качестве трофея?

И при чем здесь скарабей?

Убийца хотел блеснуть интеллектом?

Помрачнев, Грейс вспомнил предупреждение Элисон Воспер. Это расследование – его последний, единственных шанс сохранить работу и остаться в Брайтоне. Убийцу Джейни нужно найти, ни разу не облажавшись, не попав на первую полосу в связи с очередным обращением к медиуму и не допустив новой погони с жертвами.

Ему, черт возьми, придется ступать по очень тонкому льду.

Пройти по воде и то легче!

* * *

К шести утра Грейс был по горло сыт птичьими трелями, звяканьем молочных бутылок, лаем соседского пса и собственными тараканами.

Отбросив одеяло, он свесил ноги с кровати и пару минут сидел не шевелясь. Глаза слипались, голова гудела. За ночь удалось поспать максимум полчаса. А вечером у него свидание. Очень, очень важное свидание.

Предстоящая встреча была чуть ли не главной причиной его бессонницы. Он волновался – как какой-нибудь подросток! – но ничего не мог с собой поделать. Грейс давно не испытывал ничего подобного.

Он подошел к окну и, чуть раздвинув шторы, выглянул на улицу. День обещал быть чудесным – на темно-синем небе ни облачка. Повсюду царило умиротворение. По мокрой от росы лужайке неуклюже ковылял огромный дрозд, выискивая червяков. Грейс посмотрел на разбитый Сэнди декоративный пруд извилисто-овальной формы, выложенный плоскими камнями, на высаженные ею по периметру газона растения. Многие давно засохли, а уцелевшие буйно разрослись.

Грейс ничего не смыслил в садоводстве, этим всегда занималась Сэнди. Однако он с удовольствием помогал ей превратить унылый, площадью в одну восьмую акра прямоугольник лужайки в райский уголок. Он копал там, где ему велели, удобрял, поливал, таскал туда-сюда мешки с торфом, полол, сажал – в общем, охотно выполнял любые распоряжения Сэнди.

Какое прекрасное было время! Они строили свое будущее, обживали дом, вили гнездышко, чтобы жить долго и счастливо.

Сотворенный, горячо любимый Сэнди сад сейчас пребывал в запустении. Даже лужайка имела неухоженный вид, сплошь заросла сорняками. Всякий раз при взгляде на нее Грейса терзало чувство вины. Интересно, что сказала бы Сэнди, если бы вернулась?

Субботние утра. Грейс вспоминал, как чуть свет отправлялся на пробежку, а на обратном пути обязательно покупал для Сэнди миндальный круассан в пекарне на Чёрч-роуд и «Дейли мейл».

Он распахнул шторы, и в спальню хлынул солнечный свет. Внезапно, впервые почти за девять лет, он увидел комнату другими глазами.

Увидел женскую спальню, где преобладали розовые оттенки. На викторианском туалетном столике красного дерева, купленном за бесценок на распродаже на Гарден-стрит, теснились женские безделушки: расчески, гребни, косметика, флакончики духов. Здесь же стояла фотография, сделанная в их единственный совместный круиз: Сэнди в вечернем платье, он в черном костюме при галстуке, а рядом – капитан парохода «Черная стража».

На полу по-прежнему стояли тапочки Сэнди, на стене рядом с кроватью висела ночная рубашка. Если он решит привести сюда женщину, как она отреагирует на такой антураж?

Как отреагирует Клио?

Грейс вдруг осознал, что подобные мысли посещают его впервые. Дом словно застыл во времени. Все здесь осталось в точности как в тот день – вторник, двадцать шестое июля, когда пропала Сэнди.

Он до сих пор помнил каждую деталь, словно это было вчера.

В день его тридцатилетия Сэнди принесла ему в постель маленький именинный пирог с одной свечкой, бокал шампанского и наспех слепленную открытку. Грейс открыл приготовленные подарки, и они занялись любовью.

Из дома он выехал позже обычного, в четверть десятого, и до брайтонского полицейского управления добрался только минут через двадцать, опоздав на оперативку по делу об убийстве байкера из «Ангелов ада», чье тело со связанными руками и примотанным к ногам грузом выловили в Шорхемской гавани. Грейс обещал жене вернуться пораньше, чтобы отпраздновать юбилей с еще одной семейной парой – его лучшим на тот момент другом Диком Поупом, тоже полицейским, и его женой Лесли, доброй приятельницей Сэнди. В деле появились новые обстоятельства, поэтому домой Грейс приехал на два часа позже намеченного – и не нашел Сэнди.

Поначалу он решил, что жена обиделась и таким образом решила выразить свое недовольство. В доме царил порядок, следы борьбы отсутствовали, пропали только сумочка Сэнди и ее автомобиль.

Сутки спустя ее черный старенький «фольксваген-гольф» обнаружили на стоянке у аэропорта Гэтвик. В день исчезновения Сэнди с ее кредитки были совершены две покупки: одна в аптеке «Бутс», вторая – на заправке «Теско». Никаких вещей она с собой не взяла.

Их соседи по тихой улочке, расположенной у самого побережья, ничего не видели. По одну сторону от Грейсов проживала чрезвычайно дружелюбная греческая семья, владевшая парочкой кафе в городе, но они были в отпуске. По другую сторону обосновалась пожилая глуховатая вдова, которая спала с включенным на полную громкость телевизором. Сейчас, в начале седьмого утра, через смежную стену доносился приглушенный голос Джона Уэйна, готовящегося положить на лопатки очередную шайку негодяев.

Грейс спустился в кухню, прикидывая, выпить чаю или сразу отправиться на пробежку. Его золотая рыбка, по обыкновению, бесцельно нарезала в аквариуме круги.

– Привет, Марлон! – весело поздоровался Грейс. – Совершаешь утренний заплыв? Проголодался?

Марлон, не слишком словоохотливый по натуре, несколько раз разинул и захлопнул рот.

Грейс налил воды в чайник, выдвинул стул и, устроившись за столом, оглядел кухню на предмет следов Сэнди. За исключением серебристого холодильника, здесь преобладали алые тона: духовка, посудомоечная машина, варочная панель, даже ручки на белых приборах и шкафчиках были красные. Столешница – красно-белая. Кухню обставляла Сэнди. Тогда красный был в моде, но сейчас помещение имело довольно унылый вид. Керамические поверхности потрескались, петли расшатались. Краска облупилась и потемнела.

Грейс прекрасно понимал, что ему давно пора съехать на квартиру. В доме они прозябали втроем – он, Марлон и призрак Сэнди.

Он открыл шкафчик под раковиной, нащупал рулон черных мешков для мусора и оторвал один. Потом взял с полки их фотографию с медового месяца, снятую на его камеру каким-то незнакомцем. Они с Сэнди стояли на вершине Везувия – взмокшие после тяжелого подъема, в футболках. На заднем плане виднелся кратер, наполовину скрытый низким серым облаком.

Грейс сунул фотографию в мусорный мешок и замер, будто в ожидании неминуемого удара молнии.

Однако ничего не произошло.

Если не считать мучительных угрызений совести. Вдруг свидание пройдет успешно и он пригласит Клио к себе после ужина?

Значит, необходимо убрать все следы присутствия Сэнди. Для него это станет большим прорывом. Колоссальным.

Может, действительно пришло время?

Однако, поразмыслив, он вытащил из мешка фотографию и снова поставил ее на полку. Все-таки дом без фотографий выглядит странно. Нужно убрать только личные вещи Сэнди.

Вернувшись в спальню, он долго смотрел на ее расческу. В щетинках по-прежнему оставались длинные светлые волосы. Он вытащил один, поднял на свет, и сердце сдавила тоска. Грейс разжал пальцы, и волос спланировал на ковер. Горло перехватило. Он поднес расческу к лицу, глубоко вдохнул, однако вместо аромата Сэнди втянул носом пыль.

Щетка полетела в мусорный пакет, за ней последовали все предметы с туалетного столика, из ванной. Грейс отнес мешок в пустую комнату, служившую кладовкой, и поставил рядом с пустым чемоданом, картонной коробкой из-под ноутбука и старыми рулонами рождественской оберточной бумаги.

Потом натянул шорты, майку, кроссовки, сунул в карман пятифунтовую купюру и отправился на пробежку.

Его маршрут пролегал через Кингсуэй – широкую двухполосную магистраль, что шла параллельно набережной Хова. С одной стороны тянулись дома, но уже через полмили они сменялись особняками и отелями самых разных стилей – современными, викторианскими, эпохи Регентства, – которые простирались вдоль всего побережья. Напротив помещались две маленькие лодочные станции, детская площадка, многочисленные лужайки, после начиналась прибрежная полоса с пляжными домиками, галечными пляжами, а через милю к востоку торчал остов старого западного пирса.

Вокруг не было практически ни души, отчего складывалось впечатление, что весь город принадлежит только ему. Грейс любил наведываться сюда спозаранку, улучив момент, когда все еще отсыпались после рабочей недели, и чувствовать себя впереди всего мира. Был отлив, над морем уже всходило солнце. По отливной полосе брел человек с металлоискателем. На горизонте расплывчатым пятном дрейфовал контейнеровоз.

Навстречу Грейсу, урча мотором и шурша щетками, медленно катила уборочная машина, сметая следы бурной пятничной ночи: мятые упаковки из-под фастфуда, банки из-под колы, окурки, иглы.

Остановившись в центре набережной, неподалеку от дремавшего на скамейке пьяницы, Грейс размялся, вдыхая знакомые, горячо любимые запахи моря – солоноватый свежий воздух, насыщенный ароматами ржавчины и смолы, ветоши и тухлой рыбы… В общем, все то, что старшее поколение брайтонских домовладелиц в своих рекламных проспектах именовало озоном.

Грейс начал свою обычную шестимильную пробежку: к пристани и обратно. На последней миле он всегда сворачивал с прибрежной полосы и брал курс на торговую Чёрч-роуд, чтобы заглянуть в круглосуточный магазин за молоком, свежей газетой или, если вдруг приглянется, журналом. Может, сегодня стоит прикупить какой-нибудь модный журнал вроде «Арены» – вдруг удастся почерпнуть идеи для предстоящего свидания?

Взбодрившийся от пробежки, но по-прежнему вялый после бессонной ночи, Грейс, обливаясь потом, притормозил у магазинчика, основательно размялся, затем вошел внутрь и двинулся прямиком к стенду с прессой. В глаза сразу бросился заголовок сегодняшнего «Аргуса»:

ЗАГАДКА ЖУКА В ДЕЛЕ ОБ УБИЙСТВЕ БРАЙТОНСКОЙ СТУДЕНТКИ ЮРФАКА

Вне себя от злости, Грейс схватил газету. Первую полосу украшала фотография Джейни Стреттон, переданная им вчера в средства массовой информации. Чуть ниже помещалось маленькое изображение жука-скарабея.

Суссекская уголовная полиция отказывается сообщить, является ли редкий жук-скарабей, который не водится на Британских островах, ключом к поимке убийцы Джейни Стреттон. Наши коллеги пытались выяснить, действительно ли жук был обнаружен в ходе вскрытия, произведенного патологоанатомом доктором Фрейзером Теобальдом, однако старший следователь по делу суперинтендант Рой Грейс, оказался недоступен для комментариев…

Перечитав последнюю строчку, Грейс почувствовал, как внутри стремительно закипает гнев. Недоступен для комментариев? Никто не обращался к нему ни за какими комментариями. И он категорически запретил сообщать о скарабее прессе.

Ну и кто, черт возьми, слил информацию?

35

Ближе к половине девятого, приняв душ и наскоро позавтракав овсянкой, Грейс в темном костюме, белой рубашке и при галстуке, несмотря на субботу (неизвестно, какие сюрпризы и встречи ожидают его сегодня), в самом паршивом настроении прибыл в первый отдел по расследованию тяжких преступлений, готовый спустить с кого-нибудь шкуру.

Бригада была уже в сборе, и, судя по лицам, все видели сегодняшний «Аргус».

На случай если кто-то остался в неведении, Грейс швырнул газету на стол.

– Ну и кто, мать вашу, проболтался?

Гленн Брэнсон, Ник Николл, Белла Мой, Эмма-Джейн Бутвуд, Норман Поттинг и остальные молча смотрели на него.

Грейс устремил обвиняющий взгляд на Нормана Поттинга как на главного подозреваемого:

– Норман, есть идеи?

– Статью накропал этот сопляк Кевин Спинелла, – низким голосом деревенщины пророкотал Поттинг. – Тот еще шакал.

Грейс вдруг осознал, что в приступе гнева не удосужился выяснить, кто автор заметки. Наверное, всему виной усталость. Голова плохо соображала после бессонной ночи. Обычно пробежка наполняла его энергией, но сейчас он валился с ног и мечтал о чашке крепкого кофе, чей дивный, соблазнительный аромат поднимался от стаканчиков коллег.

Кевин Спинелла устроился в газету относительно недавно: молодой бойкий обозреватель криминальной хроники быстро снискал себе славу за счет промашек суссекской полиции. Грейс однажды сцепился с мерзавцем, впрочем, как и большинство его коллег.

– Ладно, Норман, твоя первая задача на сегодня – прижать этого говнюка к стенке и выяснить, кто слил ему информацию.

Поморщившись, сержант отхлебнул кофе из пластикового стаканчика.

– Сто процентов скажет, что не может раскрывать свои источники, – самодовольно фыркнул он, чем вывел Грейса из себя.

Он едва не заорал на Поттинга, ведь, как ни прискорбно, тот был прав.

– Рой, – вклинился Брэнсон, – в поисках головы жертвы задействованы более сотни констеблей-волонтеров. Проболтаться мог кто-то из них. Или криминалисты. Или судмедэксперты. Или сотрудники морга.

Тоже верно. В этом и заключалась проблема подобных расследований. Людям свойственно любопытство. Одна нечаянная фраза – и все уже в курсе.

Вопрос, чем обернется утечка. Если уже не обернулась.

Решив отложить неприятный аспект до лучших времен, Грейс пробежался по списку, подготовленному Беллой с Эленор, который дважды в день пополнялся новыми сведениями, выявленными в ходе расследования.

От чтения его отвлек Поттинг:

– А знаешь, Рой, может, у меня и получится выбить из Спинеллы правду.

– Интересно как?

– Ходят слухи, что он заднеприводный. В смысле, педик.

У Грейса упало сердце. Норман опять за свое!

– Мы используем слово «гомосексуалист».

– Вот именно, приятель.

Грейс грозно посмотрел на него. Норман Поттинг был очень далек от реальности.

– И как его ориентация нам поможет?

Поттинг достал из кармана пиджака вересковую трубку с изгрызенным мундштуком и, сложив губы бантиком, уставился на нее.

– Интересно, как главный редактор «Аргуса», без преувеличения рупора Брайтон-энд-Хова, отнесется к педику в рядах сотрудников?

Грейс не верил своим ушам.

– Норман, Брайтон-энд-Хов насчитывает на своей территории самое большое число гомосексуалистов во всей Великобритании. Думаю, редактор подпрыгнет от радости, если все его сотрудники окажутся голубыми.

Не растерявшись, Поттинг многозначительно подмигнул Эмме-Джейн, в уголке его рта надулся пузырек слюны.

– Ничего страшного, милочка. Слава богу, на земле еще есть настоящие мужчины. – Он ткнул себя пальцем в грудь. – Вот кого нужно брать в оборот.

– Если встречу такого, непременно воспользуюсь вашим советом.

У Грейса лопнуло терпение.

– Норман, твой лексикон совершенно неприемлем. После оперативки зайди ко мне в кабинет. – Он обратился к коллегам: – Ладно, сосредоточились. Сегодня в одиннадцать мы с Эммой-Джейн встречаемся с заводчиком насекомых в Бромли. Норман, разберись со Спинеллой и автоответчиком Джейни Стреттон.

Он озвучил список задач для каждого из бригады. Если все пройдет без накладок, им с Гленном удастся выкроить часик, чтобы пробежаться по магазинам в преддверии свидания.

Угрызения совести не заставили себя долго ждать. Сейчас он должен заниматься исключительно Джейни Стреттон. С другой стороны, после стольких лет ада, разве он не заслужил право расслабиться, хотя бы раз?

Затем, словно черная туча, заслонившая солнце, нахлынули мысли о Сэнди. Она всегда маячила в его подсознании. Грейс словно нуждался в ее одобрении перед каждым своим поступком. Терзаемый чувством вины, он размышлял о ее вещах, которые сложил в черный мусорный мешок. На случай, если после ужина пригласит к себе Клио? Или это попытка избавиться от прошлого, освободить место для будущего?

Совсем скоро, когда выдастся свободная минутка, Грейс позвонит риелтору и выставит этот чертов дом на продажу.

Сама мысль об этом снимала тяжкое бремя с плеч.

У Брэнсона затрезвонил мобильный. Гленн покосился на Грейса и, получив одобрительный кивок, принял звонок.

– Оперативный штаб, сержант Брэнсон слушает. Чем могу помочь?

– А знаете, почему мужья умирают раньше жен? – внезапно спросил Норман Поттинг.

Напряженно вслушиваясь в реплики Гленна, Грейс мысленно подобрался в ожидании ответа.

Увидев, что коллеги дружно мотают головой, Поттинг выпалил:

– Потому что им невтерпеж!

Женщины хором застонали. Брэнсон прижал сотовый к уху, а второе прикрыл ладонью, чтобы блокировать звук.

Поттинг, единственный, кому шутка пришлась по вкусу, заливисто хохотал.

– Спасибо, Норман, – вздохнул Грейс.

– У меня таких анекдотов воз и маленькая тележка, – обрадовал сержант.

– Даже не сомневаюсь, – парировал Грейс. – Но сейчас без четверти девять, суббота. Может, повеселишь нас потом, когда убийца будет за решеткой?

– Отличный план, – поразмыслив, согласился Поттинг. – Рой, а ты соображаешь.

Грейс разинул рот. Глядя на Поттинга, не угадаешь, то ли он совсем дурак, то ли, наоборот, слишком умный. Впрочем, по опыту работы с сержантом напрашивался вывод, что тот умудрялся сочетать в себе оба качества.

Брэнсон, вырядившийся сегодня в дорогущую кожаную куртку поверх черной футболки, записывал в блокнот номер.

– Перезвоню через десять минут. Нет, вам совершенно не о чем волноваться. Спасибо.

В штабе воцарилась тишина, все взгляды устремились на Гленна.

– Возможно, еще одна ниточка, – сообщил он, повесив трубку.

– Толковая?

– Из таксофона звонил мужчина. С домашнего побоялся. Но его спугнула припаркованная неподалеку машина. Он решил подойти к ней, проверить. Я наберу его ровно через десять минут.

Брэнсон посмотрел на часы – массивный прямоугольник из нержавеющей стали, успевший до тошноты надоесть окружающим. Каждому встречному и поперечному Гленн рассказывал, что такие носят русские подводники, а он приобрел красавцев в элитном брайтонском бутике. Ни до, ни после Грейсу не доводилось видеть таких гигантских наручных часов.

С тех пор как в среду обнародовали информацию об убийстве Джейни Стреттон, в полицию поступило более двухсот пятидесяти звонков. Каждый из них предстояло отработать, однако вероятность наткнуться на по-настоящему ценные сведения сводилась к минимуму. А сегодня, после публикации в «Аргусе» заметки про жука-скарабея – завтра ее, без сомнения, подхватят все национальные газеты, – количество звонков вырастет в разы, и следственная группа будет зашиваться, отделяя немногочисленные зерна от плевел.

– Очередная пустышка? – поинтересовался Грейс.

– Он сказал, что был свидетелем убийства Джейни Стреттон.

36

Грейс сидел за рулем гражданского, без опознавательных знаков, «форда-мондео», рядом с ним на пассажирском сиденье устроилась Эмма-Джейн Бутвуд в элегантном темно-синем костюме-двойке и светло-голубой блузке; на коленях у девушки, поверх большого коричневого конверта, лежала распечатанная из интернета карта с маршрутом.

Обычно в длительных поездках Грейс старался наладить контакт с младшими членами группы, однако сегодня его одолевали другие заботы (злость на неприемлемое поведение Нормана Поттинга казалась так, мелочью), поэтому разговор не клеился. Эмма-Джейн немного рассказала о себе: ее отец владел рекламным агентством в Истборне, а младший брат несколько лет назад поборол опухоль мозга. Грейс услышал достаточно, чтобы разглядеть человека за фасадом молодой, амбициозной сотрудницы полиции, какой она представала на работе. Сам суперинтендант предпочитал помалкивать – после нескольких попыток завязать беседу Эмма-Джейн уловила намек, и дальше они ехали в тишине.

На скорости ровно семьдесят пять миль в час «форд» двигался против часовой стрелки по магистрали М25. Грейс откровенно недолюбливал эту дорогу – из-за постоянных заторов водители прозвали ее самой огромной парковкой в мире; однако субботним утром автомобили радовали своей немногочисленностью, а их поток – размеренностью. Такая прекрасная на первых порах погода постепенно портилась, небо окрасилось в зловещий угольный оттенок. Накрапывал дождик, но очень мелкий – не повод включать дворники. Грейс едва обратил внимание на капли на лобовом стекле, поскольку вел на автопилоте, а его мысли были заняты расследованием.

Джейни Стреттон убили во вторник вечером, сегодня суббота, а у них по-прежнему нет ни головы, ни мотива, ни подозреваемого.

Ни единой чертовой зацепки.

Вдобавок Элисон Воспер сообщила, что в понедельник к брайтонскому уголовному розыску присоединится Кассиан Пью – выпендрежник из столичной полиции в одном звании с ним. Грейс не сомневался: помощник главного констебля только и ждет, когда он совершит промах, после чего его вышибут пинком под зад, освободив место для Пью, с его золотистыми волосами, ангельскими голубыми глазками и проникновенным, как бормашина, голосом.

Воспер наверняка захочет обеспечить новому протеже – а именно таковым виделся Пью – быстрый карьерный рост, а что может быть лучшим трамплином, чем громкое убийство и полное фиаско действующей следственной группы?

Больше всего Грейса озадачивало, почему с жертвой расправились таким зверским способом (казалось, удары наносили в состоянии полного аффекта), но при этом на теле не обнаружено никаких следов сексуального насилия. Неужели они нарвались на настоящего психопата, шизофреника вроде Питера Сатклиффа по прозвищу Йоркширский Потрошитель, якобы слышавшего глас Божий, который велел ему убивать проституток?

Или Джейни Стреттон успела нажить заклятого врага?

По логике, первым под подозрение попадал ее бывший бойфренд, Джастин Ремингтон, однако, если верить тому, что рассказал отец Джейни, парень не при делах. Белла Мой неплохо разбирается в людях, более внятное мнение о Джастине сложится, как только она с ним побеседует – сегодня, если ей удастся его отыскать. Возникни у нее хоть малейшее подозрение, Грейс лично устроит ему допрос, однако чутье подсказывало: Джастин Ремингтон не убивал Джейни. А кто тогда? Зачем? Где скрывается убийца? Рыщет поблизости, чтобы нанести новый удар?

Накануне вечером после встречи с Брентом Маккензи Грейс закупился фиш-энд-чипс с маринованным луком, устроился в практически безлюдном штабе и, запивая ужин терпким чаем из автомата, изучил материалы, подготовленные для него Ханной Локсли, стенографисткой группы.

Он долго разглядывал фотографию Джейни Стреттон, а после сосредоточился на двух стендах. На первом висел увеличенный фрагмент карты Пис-Хейвена с двумя обведенными красным точками, где были обнаружены отрубленная кисть и обезглавленное тело. Кроме того, к стенду были пришпилены снимки тела, сделанные на месте обнаружения трупа и после вскрытия, включая фотографию жука в заднем проходе убитой. Каждая деталь запечатлелась в памяти так ярко, что Грейс содрогнулся от отвращения.

«Что случилось с тобой вечером вторника, Джейни Стреттон? И кто такой Антон? Это его рук дело?»

Мысли Грейса перескочили на Дерека Стреттона. В Великобритании девяносто пять процентов убийств совершают родственники жертвы или ее близкие. Какова вероятность, что они с Брэнсоном не разглядели в отце Джейни двойного дна? Может, что-нибудь в нем выдавало человека, способного зверски зарезать единственную дочь? За годы работы в полиции Грейс четко усвоил: бывает всякое. Однако Дерек Стреттон казался искренним и производил впечатление скорбящего, убитого горем отца; в его ауре не было ничего от убийцы.

На приборной панели ожила рация. Они уже выехали за пределы вещания суссекской полиции и сейчас поймали волну Бромли, где экипаж ДПС срочно вызывали на место аварии.

– Почти добрались, – убавив громкость, сообщила Эмма-Джейн. – После кольцевой развязки вторая улица слева.

Внезапно с затаившихся до сей поры небес на землю обрушился ливень. Он хлестал по лобовому стеклу, барабанил по капоту, градом камней стучал по крыше. Нащупав нужный регулятор, Грейс включил дворники; те задвигались сначала медленно, потом быстро, превращая дождевые потоки в мутную пленку, и Грейсу пришлось максимально напрягать зрение, пока видимость не прояснилась.

– Любишь насекомых? – поинтересовался Грейс.

– Не особо, – поморщилась Эмма-Джейн. – А вы?

– Мягко говоря, не фанат.

Следуя указаниям попутчицы, он повернул налево – на улицу, застроенную еще в тридцатые домами на две семьи и так похожую на ту, где обитал Грейс. В конце виднелось небольшое промышленное здание, а дальше дорога ныряла под железнодорожный мост. По левую сторону тоже тянулись коттеджи на две семьи и вереница магазинов.

– Нам сюда, – объявила детектив-констебль.

Грейс сбавил скорость, высматривая, где бы припарковаться. «Форд» медленно полз мимо пекарни, аптеки, мимо уличного развала, где торговали всяким хламом, от шатких стульев и детской машинки до стола из сосны; мимо медицинского центра и магазина спорттоваров. Рядом с ним, судя по выставленным в витрине пустым клеткам, располагался зоомагазин, вывеска наверху гласила: «ЭРРИДЖ И РОБИНСОН, ИМПОРТ И ПОСТАВКИ».

Оставив автомобиль в парковочном кармане чуть поодаль, они под дождем поспешили обратно; Эмма-Джейн держала над головой коричневый конверт. Колокольчик над дверью в магазин встретил их громким «дзинь».

Грейса с порога ошеломил запах: едкий, отвратительный, лишь слегка приглушенный ароматом опилок. Все тускло освещенное пространство от пола до потолка занимали террариумы; внутри, в слабых лучах ультрафиолета, копошились насекомые. Заглянув в ближайшую клетку, Грейс увидел два шевелящихся рога огромного жука, чьи внушительные габариты и непосредственная близость здорово действовали суперинтенданту на нервы. Попятившись, он вытер со лба дождевые капли и хмуро посмотрел на констебля, как бы говоря: «Куда ты меня притащила?»

В следующую секунду в глаза ему бросился паук, точнее, его мохнатая, желтая с черным лапа, за которой последовали вторая, третья. Тремя стремительными прыжками паук пересек террариум. Он был просто громадный, и с вытянутыми лапами не поместился бы на обеденной тарелке.

Эмма-Джейн тоже наблюдала за насекомым; судя по выражению лица, ей было явно не по себе. Впрочем, Грейс и сам недалеко ушел. Повсюду, куда ни повернись, виднелись крохотные глазки и подрагивающие усики. От невыносимой вони к горлу подкатывала тошнота.

Дверь, ведущая вглубь помещения, распахнулась, и среди нагромождения клеток возник тощий коротышка далеко за сорок в коричневом комбинезоне и белой, застегнутой на все пуговицы рубашке, но без галстука. Из-под кустистых, похожих на шевелящихся гусениц бровей поблескивали настороженные глаза.

– Чем могу помочь? – Голос у коротышки был грубый, с враждебными интонациями.

– Вы Джордж Эрридж?

– Да-а-а, – помешкав, протянул мужчина.

– Детектив-констебль Бутвуд, – представилась Эмма-Джейн. – Мы вчера разговаривали по телефону. А это суперинтендант Грейс из брайтонского уголовного розыска.

Грейс достал удостоверение. Эрридж так и впился в него взглядом с явным намерением прочесть каждое слово; при этом лицо у него нервно подергивалось, а брови воинственно наползали друг на друга.

– Да, все верно. – Он выжидательно посмотрел на полицейских.

Эмма-Джейн вытащила из конверта цветную фотографию и протянула ее Эрриджу.

– Мы ищем возможного поставщика данного насекомого в Англию.

– Copris lunaris, – объявил коротышка, едва взглянув на снимок.

– Вы поставляете тропических насекомых? – уточнил Грейс.

– Не только тропических, – с оскорбленным видом ответил Эрридж. – Еще из Европы, Азии, Австралии. Короче, со всего света.

– То есть вы вполне могли ввезти и данный экземпляр?

– Обычно у меня есть запас. Желаете взглянуть?

Грейса так и подмывало отказаться, однако служебный долг вынудил ответить:

– Конечно желаю.

Через пресловутую внутреннюю дверь Эрридж проводил гостей в подсобное помещение длиною футов сто, не меньше, тоже тускло освещенное и заставленное террариумами; воняло тут еще хуже.

– Здесь мы держим тараканов, – с горделивыми нотками произнес коротышка. – Фармацевтические компании активно заказывают их для опытов.

Будучи лютым ненавистником тараканов, Грейс бросил взгляд на стеклянный прямоугольник, где копошилось штук двадцать коричневых насекомых, и содрогнулся.

– Одно из самых выносливых существ на планете, – рассказывал Эрридж. – Вы знали, что, если таракану отрезать голову, он проживет еще порядка пятнадцати дней? И при этом будет регулярно наведываться к источнику пищи… хотя принимать ее, разумеется, не сможет.

– Фу! – Эмма-Джейн судорожно сглотнула.

– Нет, не знал, – произнес Грейс, едва не добавив: «Спасибо, что поделились столь ценной информацией».

– Тараканы легко переживут ядерную катастрофу, их эволюционный процесс завершился сотни тысяч лет назад. Люди им в подметки не годятся, согласны?

Растерявшись, Грейс не нашел что ответить. Эрридж тем временем повел гостей в другой, еще более длинный ангар и, остановившись посередине, кивнул на небольшой террариум.

– Прошу. Copris lunaris.

Присмотревшись, Грейс различил за стеклом лежащего неподвижно жука с характерными полосками на спинке.

– Если не секрет, откуда такой интерес к копрофагам? – спросил Эрридж.

Грейс едва совладал с искушением выложить все начистоту и посмотреть на реакцию собеседника.

– Всех обстоятельств раскрыть не могу, но именно такого жука обнаружили на месте преступления. От вас нам необходим список тех, кто недавно приобрел в вашем магазине скарабеев.

Эрридж молчал, однако его брови активно шевелились.

– За последнее время их покупали всего один раз. Спрос на copris lunaris небольшой – берут в основном коллекционеры или новые музеи, а таких по пальцам перечесть.

– Что можете сказать о покупателе?

Эрридж спрятал руки в карманы комбинезона и с силой уперся языком в нижнюю губу.

– Хм. Занятный тип, разговаривает с восточноевропейским акцентом. Две недели назад он звонил, спрашивал, есть ли у меня в наличии Copris lunaris. А конкретно, шесть особей.

– Шесть? – в ужасе переспросил Грейс и тут же подумал: «Еще шесть таких же зверских убийств?»

– Да.

– Его интересовали живые жуки или мертвые?

Эрридж странно посмотрел на него:

– Разумеется, живые.

– Кому вы обычно продаете насекомых?

– Преимущественно фармацевтическим компаниям, музеям естествознания, частным коллекционерам, иногда киностудиям – вот Би-би-си недавно приобрела у меня тарантула для какого-то проекта. Открою вам секрет: с насекомыми гораздо легче, чем с другими животными. Вам нужен смирный таракан? Суньте его в холодильник часа на четыре. Желаете агрессивного? Подержите пару минут на разогретой сковороде.

– Учту на будущее, – кивнул Грейс.

– Обязательно учтите, – совершенно серьезно посоветовал Эрридж. – В отличие от людей, насекомые не испытывают боли, а следовательно, не мучаются.

– Счастливчики.

– Не то слово.

– Что вы можете сообщить о человеке, которому продали скарабеев? – вклинилась Эмма-Джейн.

– Ничего, – несколько вызывающе ответил Эрридж. – У меня есть данные только на постоянных клиентов.

– Значит, ранее он к вам не обращался? – уточнила Эмма-Джейн.

– Нет.

– Но вы с ним встречались? – спросил Грейс.

– Нет. Он позвонил, спросил, есть ли, и сказал, что пришлет за ними курьера. В итоге приехал миникеб, водитель платил наличными.

– Местная контора?

– Понятия не имею. Я не пользуюсь их услугами, мне они не по карману.

У Грейса тренькнул и сразу завибрировал сотовый. Извинившись, он отвернулся от насекомоведа и поднес телефон к уху.

– Суперинтендант Грейс.

– Йоу, старичок, – раздался в трубке голос Брэнсона. – Чем занимаешься?

– Шопингом. Выбираю тебе подарок на день рождения. Что стряслось?

– Помнишь, на планерке мне позвонил какой-то тип, который якобы был свидетелем убийства Джейни Стреттон? Этот параноик еще потребовал, чтобы я набрал его из телефонной будки?

– Угу.

– В общем, он говорит, что видел убийство у себя на компе после того, как вставил в него найденный в поезде компакт-диск.

– А нам позволит взглянуть?

– Как раз работаю над этим.

37

Сержант Джон Рай свято верил, что рыться в чужом компьютере – все равно что заглядывать человеку в душу. Такой вывод основывался на личном опыте: сержант со счета сбился, сколько компов прошло через его руки за последние семь лет – несколько сотен, не меньше. А сегодня принесли очередной, годовалый макбук с пятнадцатидюймовым экраном.

До сих пор ни одна машина не смогла утаить свои секреты от Рая с коллегами. Злоумышленники всех мастей – взломщики, мошенники, угонщики, педофилы – были убеждены: достаточно удалить компромат, и ты в безопасности. Они не догадывались, что отформатировать жесткий диск в принципе нереально. Современные программы позволяли восстановить любые максимально скрытые данные и отыскать в лабиринтах самой хитроумной компьютерной системы нужный цифровой след.

Сейчас Рай сидел за столом в возглавляемом им киберотделе и готовился заглянуть в душу некоему Тому Брайсу. Перед сержантом маячила неизбежная перспектива посвятить этому занятию все выходные, поскольку Брайс – потенциальный свидетель, не подозреваемый – настаивал, чтобы «мак» ему вернули к понедельнику.

Джон Рай гордился (и гордился не без оснований) своей способностью за час узнать из компьютера о человеке больше, чем о нем знала жена, – и это вовсе не фигура речи, поскольку все машины, попадавшие в юрисдикцию Джона, принадлежали исключительно мужчинам.

Отдел по расследованию киберпреступлений занимал просторное помещение на первом этаже Суссекс-хауса, где располагалось полицейское управление Брайтон-энд-Хова. На первый взгляд вотчина Джона Рая ничем не отличалась от других отделов – тот же внушительных размеров зал, вплотную заставленный столами: на одних громоздились башни серверов, на других – отдельные детали компьютеров. На захламленной полке среди накренившихся папок лежал мешочек сахара производства лондонской фабрики «Тейт энд Лайл». Под часами с изображением Барта Симпсона сидел Джо Муди – одетый в футболку и джинсы здоровяк со стянутыми в хвост волосами. Склонившись над клавиатурой, Муди сосредоточенно заносил в базу физиономии более тупых, чем обычно, малолетних вандалов, запечатлевших себя на фоне подожженной, а предварительно угнанной ими тачки.

Единственная огороженная часть зала отводилась под операцию «Глазго»: тамошние сотрудники битых два года отслеживали распространителей детской порнографии и сейчас готовились накрыть одну из крупнейших сетей в Европе. Перегородки предупреждали вероятность вещдоков из «Глазго» просочиться в другие отделы. Сегодня в закутке трудились четверо, и Рай не испытывал к ним зависти. Последние два года они день за днем рассматривали тошнотворные снимки половых актов с участием детей. Чаще всего Раю по долгу службы приходилось разоблачать педофилов, и всякий раз подобные фотографии приводили его в ярость. Господи, ну откуда на земле столько извращенцев?!

Глухие жалюзи на окне скрывали вид на тюремный корпус – удручающее зрелище, особенно в моросящий дождь. Зато в помещении царила относительная прохлада, хотя обычно здесь было жарко и душно, а проклятые окна не открывались.

Джон Рай, крепкий, жилистый мужчина с озорной мальчишеской физиономией и редеющим в его тридцать восемь ежиком светлых волос, был одет в белую рубашку с коротким рукавом, темно-синие брюки и черные туфли – иначе говоря, в свой стандартный рабочий прикид, хотя на календаре была суббота. Впрочем, в последнее время отдых по субботам стал скорее исключением, чем правилом.

Джон всегда интересовался техникой и гаджетами, поэтому еще десять лет назад понял, какие возможности откроются перед злоумышленниками с развитием компьютерных технологий и какой беспомощной окажется полиция перед киберпреступностью, а значит, специалисты по компьютерам будут на вес золота. А после ухода в отставку с таким опытом и послужным списком найти высокооплачиваемую работу на гражданке не составит труда.

Рай уже не пытался убедить свою жену Надин, что этот сумасшедший дом не продлится вечно, а может, Надин просто перестала слушать его оправдания. Впрочем, не он один трудился сегодня сверхурочно. Джон покосился на коллег, гадая, у кого еще семейная жизнь дала трещину из-за работы.

Проблема заключалась в том, что они безбожно отставали от графика. Отдел был завален работой на девять месяцев вперед. Множество конфискованных компьютеров не могли дождаться своей очереди на экспертизу, а упиралось все в недостаток финансирования. По всей видимости, начальство предпочитало вкладываться во внешнюю составляющую: на улицу выводились дополнительные патрули, те ловили грабителей, взломщиков, барыг и рисовали красивую статистику. Киберотдел же, при всей насущности, очков суссекской полиции не добавлял.

Чудиков в отделе хватало, и брали их исключительно со стороны – одних прямо с университетской скамьи, других из промышленных корпораций и органов местного самоуправления. За столом позади Рая сидел самый чудаковатый из чудиков, Энди Гидни.

Гидни был по всем параметрам далек от нормальности. Болезненно тощий, бледный, как узник подземелья, крайне замкнутый; стригся он явно сам, а одевался на благотворительных распродажах накануне их закрытия, однако все вышеперечисленное не мешало ему блестяще выполнять свою работу и слыть умнейшим сотрудником киберотдела. Гидни бегло говорил на семи языках, включая русский, и мог взломать любой пароль.

Собственно, пароли для входа в систему им и не требовались (специальные программы позволяли проникнуть туда окольным путем), но над кое-какими запароленными зип-файлами приходилось поломать голову. Энди почти неделю бился над особо коварным их представителем, изъятым у подозреваемого в массовом скам-мошенничестве, когда у целого ряда банков появились сайты-клоны для входа в личный кабинет. Бился без особого успеха, однако отступать и отдавать комп дешифровщикам отказывался категорически.

Рай не испытывал симпатии к Гидни, но восхищался его упорством и способностями. Он уже давно смирился, что сотрудники киберотдела совсем не похожи на заядлых автолюбителей из дорожно-постовой службы, где Джон прослужил почти десять лет из двадцати. В ДПС тебя ждут неприглядные зрелища и душераздирающие трагедии, однако именно в киберотделе открывается подлинная темная сторона человеческой натуры.

Джон, по обыкновению, начал с того, что вынес компьютер из закрытого склада вещдоков, где на деревянных стеллажах вдоль стен теснились изъятые с места преступления компьютеры в прозрачных пластиковых пакетах с ярлыками для улик. Многие машины томились на складе довольно долго. Белые пластмассовые контейнеры на полу были набиты расфасованными системниками и прочим «железом», которое не поместилось на полках.

Поставив перед собой ноутбук Тома Брайса, Рай разобрал корпус, достал жесткий диск и осторожно подсоединил его к высокому стальному прямоугольнику со стеклянной передней стенкой – так называемому «фастблоку», предназначенному для предотвращения записи и изготовления точной копии «харда».

Завершив копирование, Рай собрал ноутбук, перенес его к себе на стол и принялся за работу. По привычке первым делом вбил в поисковую строку «Баффи». Совпадений не найдено. Вторым на очереди был «Стартрек». Снова никаких совпадений. Не доказательство, конечно, но вполне себе весомый аргумент, что Том Брайс едва ли относится к педофилам. В последние годы выяснился любопытный факт: многие педофилы фанатели одновременно от «Баффи – истребительницы вампиров» и «Звездного пути». Если в компе находится и то и другое, готовься к худшему.

Джон работал быстро и методично: просмотрел папку с многочисленными фотографиями, где в основном фигурировала привлекательная женщина со светлыми волнистыми волосами и двое ребятишек; детей снимали чуть ли не с рождения и до нынешней поры, когда девочке исполнилось года четыре, а мальчику семь. Словом, обычные семейные фото, никаких тревожных звоночков.

Рай пробежался по вкладке «Избранное», но ничего подозрительного не обнаружил. Потом прошерстил всю историю браузера за минувший год: среди прочего Том Брайс регулярно наведывался на порносайты, однако такая картина свойственна любому мужскому компу. Если не считать парочки лесбийских сайтов, ничто не выдавало в Брайсе извращенца.

Зато следующая находка изрядно озадачила Джона. Поначалу он решил, что наткнулся на следы какого-то вируса, однако после сообразил: перед ним исходник самоустанавливающейся шпионской программы. Причем программы подозрительно знакомой. Вопрос – откуда. Рай осторожно проследовал вглубь, ссылка за ссылкой, и вскоре обнаружил, что прога недавно сгенерировала имя пользователя и пароль – на данный момент уже недействительные. Все, тупик.

Джон обернулся. Позади него Энди Гидни с айподом в ушах увлеченно трудился, его пальцы порхали по клавиатуре с проворством и грацией пальцев пианиста. Детектив-сержант поднялся и, приблизившись к коллеге, похлопал его по плечу:

– Энди, нужна твоя помощь. Можешь на пару минут отвлечься и подобрать мне пароль с именем пользователя, чтобы пролезть через брандмауэр?

Чудик молча встал и с недовольной физиономией уселся за соседний стол. Джон тем временем отправился за кофе, а когда вернулся, Энди уже перекочевал на свое рабочее место.

– Так быстро? – изумился Рай.

– Ради всего святого, там восьмизначный пароль, – как полному идиоту, растолковал ему Гидни. – Несколько дней займет точно.

Руководитель киберотдела опустился на стул, снял пластиковую крышку с кофейного стаканчика и поставил его на безопасное расстояние от компа. Потом снова прошелся по следам, оставленным шпионской программой, и вдруг вспомнил, где видел ее раньше.

Вспомнил совершенно точно!

Не тратя ни секунды, он ринулся в хранилище и аккуратно снял со стеллажа упакованные в матовый пластиковый пакет с надписью «Для улик» стационарный компьютер и системный блок, доставленные в отдел меньше месяца назад.

38

– Да угомонишься ты наконец? Господи, мы безбожно опаздываем! Джессика, отправляйся в постель. Немедленно! – кричал Том Брайс на дочь, носившуюся по лестнице в розовой ночной рубашке.

Нервы у него были на пределе.

– Па-а-а-а-п! – завопил сверху Макс.

– Макс, замолкни! И спи!

– Не-е-е-ет!

Полностью собранный, в черном пиджаке от Армани, белой сорочке, синих слаксах и замшевых мокасинах «Гуччи», Том расхаживал по гостиной, периодически прикладываясь к бокалу, где плескалась изрядная порция водки-мартини.

– Келли! Ты чего застряла? И где, черт возьми, няня?

– Няня скоро будет! А я спускаюсь! – крикнула она со второго этажа и уже громче добавила: – Джессика, к себе в комнату, быстро!

– Папа, мне не нравится Мэнди. Почему нельзя позвать Холли?

– Джессика! Марш в комнату!

– Холли сегодня занята, – объяснил Том дочери. – И потом, Мэнди очень даже милая. Чем она тебе не угодила?

Джессика, в подражание брату щеголявшая в двух резиновых браслетах – розовом и желтом, – плюхнулась на диван и, вооружившись пультом, принялась щелкать каналы. Том отобрал у нее пульт и выключил телевизор.

– Наверх, юная леди!

– Мэнди все время болтает по телефону со своим парнем.

– У нее свой мобильный, имеет право, – возразил Том.

Джессика, разрумянившаяся после душа, откинула с лица волосы и чопорно, совсем по-взрослому вздернула подбородок.

– Они болтают о сексе.

– Джессика, во-первых, подслушивать чужие разговоры невежливо, а во-вторых, пока с вами сидит няня, ты должна видеть десятый сон, поэтому какая тебе разница, о чем они болтают?

– Такая, – насупилась Джессика.

Келли сбежала вниз по лестнице – ослепительно красивая, благоухающая новым ароматом от «Гуччи», который придавал ей особую сексуальность, недавним подарком Тома. На ней было короткое облегающее черное платье, подчеркивающее красивую грудь и роскошные ноги; шею охватывал массивный серебряный «ошейник» в римском стиле. В таком наряде Келли смотрелась очень элегантно.

То, что нужно для сегодняшнего мероприятия.

Их пригласил на ужин клиент, на которого Том отчаянно старался произвести впечатление.

– Уже пьешь? – нахмурилась Келли.

– Для храбрости.

Она неодобрительно цокнула языком.

– Я думала, ты сядешь за руль, чтобы не тратиться на такси. – Келли повернулась к Джессике и резко скомандовала: – Живо спать, иначе завтра никакого телевизора. Я не шучу!

Джессика мрачно покосилась на мать, потом на отца и уже собиралась возразить, но передумала и нарочито медленно вышла из комнаты.

– За столом я позволю себе максимум бокал вина, а потом буду налегать на воду, – пообещал Том.

– Ладно, забей. Сама поведу – в очередной раз.

– По-моему, сегодня нам обоим нужно выпить. – Том шагнул к жене, крепко обнял и поцеловал в лоб. – Выглядишь сногсшибательно.

– Ты тоже ничего. Белые рубашки тебе к лицу.

Джессика уже поднималась по лестнице.

– Так и хочется затащить тебя в постель, – страстно зашептал Том на ухо Келли.

– Придется потерпеть. Я не собираюсь раздеваться, а потом натягивать все по новой.

В дверь позвонили. Хлопнула собачья дверца, и Леди с громким лаем выскочила в коридор.

Оставшись в гостиной, Том прикончил коктейль – под воздействием алкоголя настроение поднялось, появилась уверенность.

На пороге возникла Мэнди, и у Тома отвисла челюсть. Мэнди, дочка подруги Келли по фитнес-клубу, подрабатывала у них няней уже четвертый год, постепенно трансформируясь из маленькой девочки в девушку. Сегодня же она, без преувеличения, воплощала собой ходячий секс.

К семнадцати, если уже не к восемнадцати, годам Мэнди превратилась в точную копию Бритни Спирс – невысокая блондинка с потрясающей фигурой, выставленной напоказ. На ней был практически прозрачный, усыпанный блестками топ, крохотная мини-юбка и лакированные сапоги до бедер. Толстый слой косметики, блестящий маникюр и дорогой мобильный завершали образ уличной девки.

И родители отпускают ее из дома в таком виде? Том с горечью подумал, что еще немного – и Джессика будет одеваться не лучше.

– Добрый вечер, мистер Брайс, – беззаботно поздоровалась Мэнди.

– Привет, Мэнди. Как поживаешь?

– Спасибо, хорошо. У меня в этом месяце экзамены, зубрю сутками напролет.

– Одеваешься тоже как зубрилка? – ухмыльнулся Том.

– Ага, – кивнула Мэнди, не уловив юмора. – Кстати, я сдала на права.

– Отлично. Ты молодец!

– С третьего раза. Мама обещала изредка давать мне свою машину, у нее новенькая «тойота».

– Широкий жест, – пробормотал Том, мысленно порадовавшись, что его дети пока маленькие.

– Мэнди, мы вернемся около половины первого, – сообщила Келли, заворачивая в гостиную. – Тебе нормально?

– Вполне. Хорошего вам вечера.

Том поднял пустой бокал, снова смерил девчушку похотливым взглядом и вдруг почувствовал, что опьянел.

«Осторожнее», – одернул он себя.

Филип Анджелидс занимал далеко не последнюю строчку в списке олигархов по версии «Санди таймс», а его личное состояние оценивалось в двести пятьдесят миллионов фунтов. Он владел целой бизнес-империей, куда входила компания по производству дженериков, сети автосалонов и турагентств, строительная фирма в Испании, весьма успешное спортивное агентство, – и продукция «Брайс-Райт» отлично вписалась бы в каждую из этих отраслей.

С Анджелидсом, как и с большинством своих потенциальных клиентов, Том познакомился в гольф-клубе, и, по слухам, тот владел роскошным особняком в получасе езды от Брайтона. Сегодняшний ужин сулил золотые горы, вот только Тому было совсем не до светских мероприятий.

После визита в управление уголовного розыска в Холлингбери, где его принял высокий темнокожий детектив-сержант, Том был как на иголках. Сержант Брэнсон воспринял его рассказ со всей серьезностью и гарантировал полную конфиденциальность… а потом попросил оставить им ноутбук для экспертизы, чем едва не довел Тома до нервного приступа. Просьбу Том выполнил, правда скрепя сердце – несмотря на заверения Келли, что он поступает правильно.

В тот день он играл в гольф из рук вон плохо, просто отвратительно. Его мысли витали далеко. Тома одолевал страх; тьма внутри сгущалась, отравляла душу. Он постоянно думал о том, что натворил: подверг опасности жену и детей.

А вдруг – не обязательно, но вдруг – он совершил самую чудовищную ошибку в жизни?

39

– Водку с тоником, – попросила Клио Мори.

Официант повернулся к Рою Грейсу.

– А мне «Перони», – заказал тот, однако после недолгого раздумья решил взять что-нибудь покрепче пива (конечно, ему еще за руль, но пока об этом можно не волноваться). – Хотя нет. Лучше принесите большую порцию «Гленфиддиха» со льдом.

Они сидели за дальним столиком в «Латино» – итальянском ресторанчике в Лейнсе, неподалеку от побережья Брайтона. Грейс мог выбрать другой, более модный ресторан вроде «Отель дю вин» или более оригинальный вроде «Бланш-хауса». В общем, любое из множества заведений, куда он никогда не водил Сэнди.

Но почему же выбор пал на их любимый ресторан?

Хороший вопрос. Может, в знакомом месте он чувствовал себя увереннее, а может, это был очередной гвоздь в крышку гроба их с Сэнди прошлого.

Среди персонала мелькали знакомые лица, кое-кто помнил Грейса – если не по имени, то хотя бы в лицо – и приветствовал его как старого друга, которого здесь уже не чаяли увидеть. В ресторанчике царило обычное для субботнего вечера оживление, и к девяти часам – позже, чем надеялся освободиться Грейс, – все столики были заняты.

Назначенная на половину седьмого планерка затянулась, плюс суперинтенданту пришлось задержаться, чтобы внести новую информацию, хотя за день они продвинулись вперед только по одному пункту.

Белла разыскала Джастина Ремингтона, бывшего парня Джейни Стреттон, – он только утром прилетел из Таиланда, где проводил медовый месяц. После встречи с ним Белла пришла к выводу – подкрепленному визовыми отметками в паспорте, – что Ремингтона можно смело вычеркивать из списка подозреваемых.

Констебль Николл обошел с фотографией Джейни Стреттон все бары, пабы и ночные клубы в Брайтон-энд-Хове, но безрезультатно. Серьезную зацепку обнаружил Джон Рай из отдела по расследованию киберпреступлений.

Экспертиза ноутбука свидетеля, которого Брэнсон опрашивал не далее чем сегодня утром, выявила, что данный свидетель, очевидно сам того не подозревая, проследовал хитроумным маршрутом к серверу в Албании. Та же самая маршрутизация, те же IP-адреса и протоколы были найдены в компьютере, изъятом у подозреваемого в крупномасштабном распространении детской порнографии, чьим расследованием занимался Рай. Владелец компа, некий Реджинальд д’Эт, уже привлекался за преступления на сексуальной почве, отсидев два строка за жестокое изнасилование и распространение детской порнографии.

Д’Эт – в данный момент главный свидетель обвинения в деле против русского криминального синдиката, действующего на территории Великобритании, – прятался на конспиративной квартире, предоставленной ему в рамках программы защиты свидетелей. После планерки Грейс битый час просидел на телефоне, беседуя с бюрократкой из ПЗС, ухитрившейся довести его до белого каления своим категорическим отказом передать трубку кому-нибудь, кто может санкционировать встречу с д’Этом. Под конец бюрократка сообщила разъяренному суперинтенданту, что ему позвонят завтра в десять утра.

Клио сидела напротив него за столиком, заставленным сверкающей посудой и бокалами. От ее красоты захватывало дух. Ее волосы блестели в мерцающем пламени свечей, глаза – словно лед, озаряемый солнцем. Аромат парфюма завораживал, обволакивал, перебивая соблазнительные запахи раскаленного оливкового масла, жареного чеснока и рыбы, доносившиеся из кухни. С каждым вдохом Грейс заводился все больше.

Сказать по правде, в облике Клио его возбуждало все, начиная от очаровательного вздернутого носика, алых, словно лепестки розы, губ, ямочки на подбородке и заканчивая элегантным кремовым пиджаком, свободной, с низким вырезом серой шелковой футболкой, пятнистым шарфом на изящной шее и массивными серебряными серьгами. На пальцах женщины поблескивали кольца: золотой перстень с печаткой; старинное, с крупным рубином в обрамлении бриллиантов кольцо и современное серебряное, с квадратным бледно-голубым камнем.

Клио была воплощением классической английской красавицы. И сейчас они с ней ужинали! Бабочки в животе Грейса безудержно хлопали крыльями. Официанты и посетители пожирали его спутницу взглядом. Она была самой красивой женщиной в ресторане. Великолепной, сногсшибательной, роскошной!

Единственная ложка дегтя – Грейс не знал, о чем с ней говорить.

Ничего не шло на ум.

Ему словно хакнули мозг, удалив оттуда все мысли. Не переставая улыбаться, Грейс лихорадочно соображал, как начать беседу, чтобы не брякнуть какую-нибудь чушь. Потянувшись за хлебом, он опрокинул бокал для вина – тот упал на тарелку Клио и разбился.

Грейс залился краской, а Клио, не дожидаясь официанта, уже собирала крупные осколки.

– Извини.

– Говорят, бокалы бьются на счастье, – успокоила Клио.

– На греческой свадьбе – возможно.

– На греческой свадьбе бьют тарелки, а бокалы – на еврейской.

Ему нравился ее голос – сочный, аристократичный, уверенный, он принадлежал совершенно иному миру, чем тот, откуда происходил Грейс. Миру частных школ, денег, статуса. Высшему обществу. В голове не укладывалось, как такая женщина может работать в морге. С другой стороны, судя по родительскому дому, Джейни Стреттон тоже была из богатой семьи, однако трудилась в эскорт-агентстве.

Наверное, жизнь в роскоши окружает человека ореолом исключительности. Скотт Фицджеральд, один из любимых авторов Грейса, писал, что богачи по натуре другие. Однако, может, разница между ними и простыми смертными не так уж и велика.

– Мне нравятся твои кольца, – запинаясь, озвучил Грейс то единственное, что пришло в голову.

Польщенная Клио вытянула длинные пальцы с безупречным маникюром, демонстрируя спутнику безумно дорогую ювелирку.

– А ты свое не носишь? – спросила она и тут же осеклась, сообразив, что сморозила глупость. – Извини, это было бестактно.

– Никогда не носил, – покачал головой Грейс.

«Даже будучи женатым», – хотел добавить он, но потом вспомнил, что до сих пор женат. По крайней мере, на бумаге.

Принесли напитки. Грейс поднял бокал и чокнулся с Клио.

– За встречу! – провозгласил он, внезапно вдохновленный ее улыбкой. – Неплохо выглядишь для человека, оттрубившего смену в морге.

– Ну спасибо! – Клио пригубила коктейль и, поразмыслив, парировала: – А знаешь, ты тоже вполне ничего – для копа.

Грейс ухмыльнулся – и второй раз за сегодня испытал нешуточные опасения по поводу своего прикида. Первые сомнения возникли в модном бутике «У Луиджи», куда Брэнсон приволок его в обед. Детектив-сержант сгребал с полок вещи с одержимостью шопоголика в день открытия январской распродажи, регулярно гоняя Грейса в примерочную и обратно.

Для свидания с Клио Брэнсон подобрал ему индивидуальный образ: коричневая замшевая куртка без подкладки от Джаспера Конрана, самая дорогая черная футболка из всех, когда-либо купленных Грейсом, бежевые брюки «Дольче и Габбана», ремень по цене авиалайнера, коричневые мокасины и даже новенькие канареечно-желтые носки – Брэнсон утверждал, что это последний писк моды.

Кроме того, Грейс обзавелся новым гардеробом на все случаи жизни. Покупки потянули на две с половиной тысячи фунтов – неожиданно для человека, никогда не тратившего на шмотки больше сотни.

Впрочем, плевать. За последние пару лет он практически не заглядывал в магазины одежды. Лучше покончить с этим одним махом. А если что-то не понравится, всегда можно вернуть или обменять.

– Для копа? – Грейс озадаченно хмыкнул. – Это такой комплимент?

– Понимай как знаешь… – тепло улыбнулась Клио.

Грейс как можно небрежнее пожал плечами:

– Нацепил на себя первое, что подвернулось. Вот…

Она с любопытством уставилась на его правое плечо:

– А ценник не снял специально?

Под ее насмешливым взглядом Грейс левой рукой нащупал кусочек картона, болтавшийся на воротнике куртки. Проклятье, недосмотрел!

– Ну конечно специально, – закивал он. – Это такая модель. Новейшее слово в мире моды… мм… чтобы все видели – куртка с иголочки.

Клио засмеялась, и Грейс вдруг понял, что смеется вместе с ней. Его нервозность растворилась без следа, на языке вертелось множество тем для разговора. Оторвав бирку, он смял ее в кулаке, бросил в пепельницу и открыл было рот, чтобы завести беседу, однако Клио его опередила.

– Рой, скажи, тема жены для тебя табу? – спросила она, поигрывая бокалом. – Или я чересчур любопытна и сую нос не в свое дело?

Поколебавшись, Грейс полез в карман за сигаретами, хотя фактически завязал. Однако случались моменты, когда закурить хотелось до трясучки. Вот как сейчас.

Официант принес им меню, две внушительные кожаные папки. Грейс не глядя положил свою на стол, Клио последовала его примеру.

– Нет, не чересчур. – Он беспомощно развел руками, гадая, с чего начать. – Я всегда говорю об этом открыто – может, даже слишком. По мне, чем больше народу знает, тем лучше: вдруг в один прекрасный день человек услышит мою историю и что-нибудь вспомнит.

– Как ее звали?

– Сэнди. – Грейс протянул пачку Клио, а когда та покачала головой, вытащил сигарету.

– Слухи не врут? Она действительно исчезла без следа?

– На мое тридцатилетие.

Он помолчал. Вся боль вернулась.

Клио терпеливо ждала, но потом не выдержала:

– На твое тридцатилетие…

– Я ушел на работу. Вечером мы собирались с друзьями в ресторан, чтобы отпраздновать. Утром Сэнди была в прекрасном настроении, мы обсуждали, куда поедем летом в отпуск, – она хотела на итальянские озера. А вечером я приехал – и не застал ее дома.

– Она взяла какие-нибудь вещи?

– Пропали только ее машина и сумочка. – Грейс прикурил от зажигалки «Зиппо», подаренной Сэнди, и сделал солидный глоток скотча.

Говорить на свидании о Сэнди казалось неправильным, однако ему хотелось быть максимально откровенным с Клио – рассказать ей все, вплоть до мельчайших подробностей. Причем не только о Сэнди, но и о себе. Удивительным образом Клио располагала к искренности. Располагала, как никто другой.

– Машина и сумочка? – нахмурилась она. – Их потом нашли?

– Машину обнаружили на временной стоянке аэропорта Гэтвик. Однако Сэнди так и не воспользовалась ни одной из своих кредитных карточек. Последние трансакции датируются днем ее исчезновения: семь фунтов пятьдесят пенсов в аптеке «Бутс» и шестнадцать фунтов сорок два пенса – на заправочной станции «Теско».

– Получается, она взяла только сумочку? Ни одежды, ничего?

– Нет.

– А камеры наблюдения?

– Тогда они еще не висели на каждом углу. Единственную запись мы получили с заправки. Сэнди была одна и выглядела прекрасно. Старик на кассе хорошо ее запомнил, потому что всегда обращает внимание на красоток. Они даже поболтали, и напуганной она ему не показалась.

– Сомневаюсь, что женщина способна вот так, без предупреждения бросить все и сбежать, – протянула Клио. – Если только…

– Если только? – подстегнул Грейс.

Клио взглянула на него в упор:

– Если только ей не надоело жить с домашним тираном. – Она улыбнулась и ласково добавила: – Но ты не производишь впечатления домашнего тирана.

– Думаю, ее родители до сих пор считают, что я убил жену и закопал в подвале.

– Серьезно?

Грейс осушил бокал.

– Почему нет, если другие варианты исчерпаны?

– Они обвинили тебя в открытую?

– Нет, они милейшие люди и никогда бы так не поступили. Однако у них все написано на лице. Они периодически приглашают меня выпить или пообедать – якобы затем, чтобы поддерживать связь, – но по факту им нужна информация, а мне толком нечего сказать. И всякий раз в их глазах читается: «Тебе еще не надоело врать?»

– Какой кошмар, – пробормотала Клио.

Грейс разглядывал браслеты на запястье собеседницы и восхищался ее безупречным вкусом во всем.

– Сэнди – единственный ребенок. С ее исчезновением их жизнь рухнула. Я регулярно наблюдаю подобное на работе. Людям необходимо цепляться за что-то, изливать эмоции. – Он снова затянулся и стряхнул пепел на скомканную бирку. – Ну хватит обо мне. Теперь ты рассказывай. Хочу послушать про другую Клио Мори.

– Другую Клио Мори?

– В которую ты превращаешься, когда выходишь из прозекторской.

– Рановато, – поддразнила она. – Я еще с тобой не закончила, даже близко нет.

Заметив, что Клио тоже допила коктейль, Грейс жестом подозвал официанта и попросил повторить, после чего повернулся к спутнице:

– Извини, твоя очередь отвечать на вопросы.

Она скорчила недовольную гримаску, чем вызвала у него улыбку.

– Хочу понять, почему самая красивая на свете женщина торчит в морге, выполняя самую жуткую на свете работу.

– Изначально я выучилась на медицинскую сестру в Саутгемптонском университете, однако медсестра из меня не получилась. Наверное, терпения не хватило. Потом меня занесло в морг при местной больнице, и буквально за пару недель я вдруг осознала – ох, не знаю, как описать, – почувствовала: вот мое место. Читал Чжуан-цзы?

– Ха, я всего лишь неотесанный коп из Брайтона, далекий от заумных книжек. Кто такой Чжуан-цзы?

– Китайский философ-даоист.

– Точно! Как я мог забыть.

Клио провела пальцем по кубику льда на дне бокала и брызнула в Грейса водой.

– Хватит надо мной издеваться!

Холодная капля угодила ему в лоб, и Грейс вздрогнул.

– Я не издеваюсь.

– Нет, издеваешься!

– Лучше скажи, о чем вещал твой Чжуан-цзы!

– Он говорил: «Там, где гусеница видит конец света, создатель видит бабочку».

– Значит, ты превращаешь трупы в бабочек?

– Если бы.

* * *

Из ресторана они ушли последними. Грейс так увлекся беседой с Клио – и так напился, – что не заметил: помещение опустело полчаса назад, а персонал терпеливо ждет, пока они наговорятся.

Клио потянулась взять счет, но Грейс оказался проворнее.

– Ладно, – кивнула она. – Но в следующий раз плачу я.

– Согласен. – Он небрежно швырнул на стол кредитку в надежде, что на ней еще есть деньги.

Пару минут спустя они уже покачивались на пронизывающем ветру. Превозмогая головокружение, Грейс придержал для Клио дверцу такси, потом сел сам.

Он не помнил, сколько они выпили. За двумя бутылками вина последовала самбука. Снова самбука. Плюс взятые в самом начале коктейли. Грейс закинул руку на спинку сиденья, и Клио уютно устроилась у него на груди.

– Хорошо посидели, – заплетающимся языком пробормотал Грейс. – Душевно…

В следующий миг ее мягкие, упоительно мягкие губы прильнули к его губам. Язык страстно проник ему в рот. А буквально через пару, как ему почудилось, секунд такси затормозило перед домом Клио в фешенебельном районе Норт-Лейн, расположенном в центре города. Даже в изрядном подпитии Грейс узнал жилой комплекс, переделанный из старого промышленного здания; помнится, пресса трубила о нем на всех углах.

Попросив водителя подождать, он проводил Клио до ворот и вдруг замялся. Их губы снова встретились. Слегка покачиваясь, Грейс крепко прижал женщину к себе, перебирая ее длинные шелковистые волосы, вдыхая аромат ее духов, совершенно опьяненный сегодняшним вечером, ее запахом, нежностью и теплом.

Казалось, не прошло и минуты, как он очнулся в салоне такси от звука входящего сообщения. «Проклятье, – промелькнуло в голове. – Наверняка с работы».

С трудом попадая негнущимися пальцами по кнопкам, он разблокировал экран. Сообщение было от Клио и содержало единственный значок поцелуя – Х.

40

Келли молчала, оранжевый свет фонарей озарял ее лицо, пока Том рулил на «ауди» из Лондона назад в Брайтон. Тихонько играло радио – Луи Армстронг исполнял «We Have All the Time in the World». Песня всегда будоражила Тома, и он прибавил громкость, параллельно сражаясь с опьянением и сном. Часы показывали четверть второго ночи.

Ужин у Филипа Анджелидса прошел неплохо, но атмосфера царила пафосная. Пару лет назад они с Келли вступили в Национальный фонд^[8] и по воскресеньям с удовольствием посещали аристократические усадьбы, однако многие из них уступали размерами елизаветинскому особняку, где Брайсы побывали сегодня вечером.

За антикварным столом собралось шестнадцать человек; свита вышколенных слуг расторопно меняла блюда. Анджелидс поочередно заставлял гостей отгадывать «родословную» вин – сначала белого, потом красного, начиная от страны, сорта винограда, разновидности и заканчивая производителем и годом.

Каро Анджелидс, супруга магната, оказалась, пожалуй, самой надменной особой из всех, с кем Тому доводилось сидеть за одним столом; впрочем, его соседка справа была немногим лучше. Все их разговоры сводились к лошадям – соревнования, охота, и так по кругу. За весь вечер дамы не задали Тому ни единого вопроса касаемо его самого.

Келли тоже «повезло»: сосед справа всю дорогу бахвалился своим умом, а изрядно набравшийся банкир с масляными глазками слева норовил погладить ее по ноге и залезть под юбку.

Остальные гости, такие же толстосумы, принадлежали к совершенно другой среде, нежели Том с Келли, которым до сих пор не доводилось пробовать элитные вина. Кроме того, Тома жутко злило пренебрежение, с каким хозяин дома реагировал на реплики Келли. Вовлечь его в деловой разговор тоже не получилось. Непонятно, зачем Анджелидс вообще приглашал их к себе? Неужели просто покрасоваться?

С другой стороны, кое-какой контакт наладить удалось. Том не ударил в грязь лицом, умудрился поддержать беседу с обеими соседками, хотя совершенно не разбирался в лошадях – его знания по предмету сводились к просмотру ежегодных скачек «Гранд нэшнл». А еще он чисто случайно угадал, что красное вино было из Франции.

– Какое мерзкое сборище, – заявила вдруг Келли. – Лучше провести лишний вечер с нашими друзьями. Они хотя бы не фальшивые.

– Думаю, что сумею развести его на крупный заказ.

– Дом у него шикарный, – помолчав, сварливо добавила Келли. – О таком можно только мечтать.

– Ты бы хотела жить в таком домище?

– Почему нет, если к нему прилагается целый штат прислуги? Рано или поздно мы поселимся в таком, – поразмыслив, сообщила она. – Я в тебя верю.

Том нащупал ладонь Келли и нежно сжал. Ощутив ответное пожатие, дальше он вел машину одной рукой. Остаток пути до дома – обратно к реальности – супруги проделали молча, глубоко погрузившись каждый в свои мысли.

Решение пойти в полицию мрачной тенью нависало над Томом. Безусловно, он поступил правильно, без вариантов. Разве можно жить с таким грузом на совести? Решение они принимали вместе, как и полагается супругам. Сплоченной семье.

Они приближались к повороту. Том перестроился на левую полосу практически безлюдной дороги. Высвободив руку, резко повернул и стал взбираться на холм.

Меньше чем через минуту Том уже спустился в долину и свернул на Голдстоун-Кресент, а оттуда – на их улицу. Въехав на пригорок, он припарковался под навесом, заглушил двигатель и выбрался наружу. Келли не двинулась с места, все сидела пристегнутой. Том достал брелок сигнализации и занес палец над кнопкой в ожидании, когда Келли выйдет. Однако она не шелохнулась. Том покосился на автомобили, припаркованные по обе стороны дороги, залитой светом фонарей. Взгляд обшаривал тени. В поисках чего? Внезапного движения? Одинокой фигуры в салоне?

«Параноик», – обругал себя Том и распахнул дверцу для Келли.

– Дом, милый дом! – объявил он.

Она не шелохнулась.

Том заглянул ей в лицо – проверить, вдруг она спит, однако Келли смотрела прямо перед собой широко открытыми глазами.

– Ау, милая?

Она странно взглянула на него:

– Мы приехали, я в курсе.

Том нахмурился. Похоже, Келли снова накрыло. В последнее время это случалось все чаще. В такие моменты она на пару-тройку секунд, иногда дольше, выпадала из реальности и уходила глубоко в себя. В прошлый раз, когда Том затронул эту тему, Келли рявкнула, что ей необходимо личное пространство и время подумать. Вот только время и пространство для своих заскоков она выбирала крайне неудачные.

Наконец она отстегнула ремень безопасности и выбралась из салона. Том запер «ауди» и поднялся на крыльцо. Вставил ключ в скважину и, распахнув дверь, галантно пропустил Келли вперед.

В гостиной надрывался телевизор.

«Господи, – промелькнуло у Тома, – дети же спят. Мэнди совсем не соображает?»

Оглядевшись, он с удивлением отметил, что Леди не залаяла и не кинулась их встречать.

– Мэнди, мы вернулись! – крикнула из коридора Келли. – Хорошо провела вечер, милая? Пожалуйста, сделай потише.

Ответ няни потонул в грохоте телевизора.

Том направился в гостиную. Памятуя о необходимости садиться за руль, он практически не пил за ужином, и сейчас ему срочно требовалось промочить горло. Но сперва логичнее отвезти Мэнди. До ее дома добрых две мили, лучше не рисковать.

На экране визжала промокшая насквозь девочка-подросток, а из переулка на нее надвигалась зловещая тень. Мэнди распростерлась на диване – внизу на ковре валялся раскрытый подростковый журнал, обертки от конфет, пустая коробка из-под пиццы и банка колы. Увлеченная фильмом, она, не отрывая глаз от экрана, пошарила по полу в поисках пульта, однако тот лежал чуть поодаль.

Когда девочка в ящике завопила еще пронзительнее, Том наклонился, схватил пульт и выключил звук.

– Мэнди, все в порядке?

Слегка изумленная внезапно наступившей тишиной, юная няня зевнула.

– Да, мистер Брайс, все замечательно, – с улыбкой отчиталась она. – Дети были паиньками. Но я немного переживаю за Леди.

– Почему? – насторожилась Келли.

Девочка села и принялась натягивать сапоги.

– С ней что-то не так. Обычно она от меня не отходит, а сегодня ее не выманишь с лежанки.

Встревоженные супруги поспешили в кухню. Леди свернулась клубочком в корзине и никак не отреагировала на их появление.

Келли наклонилась и погладила собаку по голове:

– Леди, милая, с тобой все хорошо?

Вслед за ними в кухню вошла Мэнди.

– Она выпила очень много воды, – сообщила она.

– Наверное, подхватила какую-нибудь инфекцию, – предположил Том, косясь на стол, где лежали недоеденная пицца, нож с вилкой и открытое ведерко растаявшего карамельного мороженого «Теско».

Потом тоже наклонился, погладил овчарку по макушке и, превозмогая внезапно накатившую сонливость, спросил:

– Заболела, девочка? Плохо себя чувствуешь?

– Подождем до утра, – объявила Келли, выпрямляясь. – Если ей не полегчает, пригласим ветеринара.

Том мрачно представил очередной километровый счет, однако ничего не поделаешь. Он любил Леди, она была членом семьи, неотъемлемой частью их жизни.

– Отличная мысль.

Келли рассчиталась с няней и сказала Тому, что сама отвезет ее домой.

– Не выдумывай, – возразил он. – Иначе зачем я жертвовал собой, отказываясь от элитного вина?

– Я тоже не слишком налегала, и сейчас ни в одном глазу. А ты достаточно просидел за рулем. Выпей и отдохни.

Его не пришлось долго уговаривать.

Том налил себе на два пальца арманьяка, плюхнулся на диван и принялся щелкать по каналам. С ужастика он переключился на старый добрый ситком «Баланда» о тюремных злоключениях Ронни Баркера, а потом на американский футбол. Том услышал, как хлопнула входная дверь, заурчал двигатель «ауди», и ощутил, как первый глоток спиртного приятно обжег горло.

Поигрывая бокалом, где плескалась темная жидкость, он гадал, в чем разница между ним и Филипом Анджелидсом. Почему Анджелидс миллионер, а он – жалкий неудачник? Что это, фортуна? Гены? Готовность идти по головам?

Тем временем Келли задним ходом вырулила из-под навеса и, болтая с Мэнди о разных пустяках, покатила вниз по склону. Даже всмотрись она пристально в зеркало заднего вида, все равно не заметила бы машину, севшую ей на хвост.

Та держалась больше чем на сотню ярдов позади и ехала с выключенными фарами.

41

Покачиваясь на сиденье такси, Рой Грейс таращился на экран мобильного, где темнела единственная буква:

Х

Ему никак не удавалось сосредоточиться, вопреки, а может, благодаря опьянению, эмоции зашкаливали. За окном проносились фонари и автомобили. По кряхтящему радио шел прямой эфир, где очередной дозвонившийся на чем свет ругал Тони Блэра и Национальную службу здравоохранения. Грейс глянул время: десять минут второго.

Как прошел вечер?

Он до сих пор ощущал на губах вкус Клио. Чувствовал аромат ее духов, пропитавший салон и его одежду. Господи, она великолепна. У него по-прежнему была эрекция. Он вышел с ней из ресторана. Пригласи его Клио на чашечку кофе, попытался бы он…

Ответ очевиден.

Вот только она не пригласила.

Грейс глубоко вдохнул, но уловил лишь затхлый запах пластмассы.

– Четыре гребаных часа в очереди! У моей матери рак, голова раскалывается, а врач нарисовался только через четыре часа! – негодовал мужчина по радио.

– Жуть, правда? – подал голос водитель.

– Еще какая, – рассеянно пробормотал Грейс, поглощенный кнопками мобильного.

– Симпатичную леди мы подвозили. Лицо очень знакомое. По-моему, мы с ней встречались.

– Большинство встречают ее уже после смерти.

– Серьезно? – Судя по интонациям, таксист оценил шутку. – Выходит, она ангел?

– Вот-вот, – отозвался Грейс, по-прежнему не отрываясь от клавиатуры.

Он напечатал «XX» и нажал «отправить».

Через несколько минут такси высадило его у дома. К огромному разочарованию Грейса, телефон молчал.

42

Том вздрогнул и проснулся от рева в ушах. Осоловевший, растерянный, он не сразу сообразил, где находится. При виде носившихся по экрану мотоциклов в голове немного прояснилось, – по крайней мере, источник шума найден.

Оглядевшись в поисках пульта, он увидел на ковре пустой бокал из-под бренди – и его словно током ударило. Он заснул. Сколько сейчас времени?

Дисплей DVD показывал десять минут пятого. Ерунда какая-то. Он бросил взгляд на наручные часы – 04:09.

Мотоциклы колонной мчались по треку в Сильверстоуне – Том узнал локацию, потому что пару лет назад ездил туда в рамках тимбилдинга, а еще неоднократно бывал на Гран-при Великобритании. Оглушительно завизжали тормоза – мотоциклисты приближались к повороту «Копс». Нащупав пульт, Том выключил телевизор и поднялся, чувствуя одеревенелость во всем теле.

Почему Келли не разбудила его, когда вернулась? Захватив пустой бокал, он двинулся в коридор. Голова гудела, конечности словно налились свинцом. Поставив бокал на кухонный островок, Том заставил себя подняться по лестнице и, осторожно ступая на цыпочках, чтобы никого не разбудить – если только за него это не сделал мотокросс, – приоткрыл дверь в спальню. И сразу почуял неладное.

Шторы были раздвинуты, в серых предрассветных сумерках отчетливо виднелась пустая постель.

Келли не было.

Сон как рукой сняло.

Частенько, когда детям снились кошмары, Келли забиралась к ним в кровать на пару часов. Обнадеженный этой мыслью, Том проверил спальни детей. Ничего.

Проклиная себя за глупость, он сбежал вниз, распахнул входную дверь и заглянул под навес. Пусто.

Для пущей уверенности Том шагнул на тротуар и осмотрелся. Вдруг Келли припарковалась чуть дальше от дома и нечаянно уснула? Однако «ауди» нигде не было.

Он снова глянул на часы, стараясь сообразить, сколько времени спал. Келли повезла няню домой около половины второго. Два с половиной часа назад. Два с половиной часа на четыре мили туда и обратно?

Ледяной волной накатил страх. Может, она попала в аварию? Но если так, почему с ним до сих пор не связались из полиции?

А вдруг у нее случился длительный заскок? Хотя должна же она понимать, что он будет волноваться!

Впрочем, иногда Келли совершала глупости, ни на секунду не задумываясь о последствиях. Она бы в жизни не подвергла детей опасности умышленно, а вот по глупости – легко. Однажды, например, Келли приобрела на «Ибэй» «халявную» путевку в загородный санаторий, но не учла, что ее отъезд совпадал с командировкой Тома в Германию. У нее и в мыслях не было, кто останется с детьми.

Случалось, что она просто исчезала: один раз на целый день, второй – на сутки. Оба раза Том места себе не находил, обзванивал все больницы на юге Англии, опасаясь, что она попала в аварию, и подозревая наличие любовника. Потом Келли появлялась как ни в чем не бывало со словами, что ей требовалось «личное пространство». Причем ее откровенно не заботило, что мужу пришлось брать отгул, чтобы присмотреть за детьми.

Вспомнилось, как она впала в прострацию сегодня в машине. Может, ее снова потянуло на «личное пространство»? Хоть бы предупредила.

Том поднял трубку радиотелефона в спальне и набрал ее мобильный, но, услышав внизу оглушительную мелодию «Crazy Frog», дал отбой. Келли забыла телефон дома.

Восхитительно.

Он опустился на кровать и задумался. Господи, он так любит жену, несмотря на все ее закидоны. Да, у них случаются разногласия, однако им очень хорошо вместе. Он буквально любовался ею за ужином. Пускай Келли чувствовала себя неуютно в этом змеином гнезде – собственно, он тоже, – но она справилась: голову держала высоко, выглядела сногсшибательно и всячески расхваливала мужа, рекламируя его фирму соседям по столу.

Но потом ему вспомнились нотки зависти в ее голосе на обратном пути, ее ответ на вопрос, хотела бы она жить в таком огромном доме, как у Анджелидса.

«Почему нет, если к нему прилагается целый штат прислуги? Рано или поздно мы поселимся в таком. Я в тебя верю».

Тому так и не хватило духу признаться, что им, возможно, придется продать дом и переехать в жилье попроще. Он не знал, как преподнести горькую пилюлю, не хотел видеть боль в ее глазах, а больше всего боялся выставить себя неудачником.

Господи, любимая, где же ты?

Том встал и принялся мерить шагами спальню; внутри у него все похолодело от страха. Без двадцати пять. Мелькнула мысль позвонить родителям Мэнди Моррисон и спросить, благополучно ли та добралась до дома. Впрочем, если бы девочка не вернулась, ему бы уже давно оборвали телефон.

Том с гудящей головой лег на кровать в одежде, прислушиваясь, не раздастся ли за окном шум мотора, однако предрассветное безмолвие нарушал лишь щебет птиц. Минут через пять, наплевав на ранний час, он набрал номер Моррисонов; сонный глава семьи заверил, что Мэнди благополучно доставили домой примерно без четверти два.

Поблагодарив Моррисона, Том позвонил в справочную службу и выяснил номер суссекской областной больницы. Усталый женский голос в отделении неотложной помощи сообщил, что пациентка по имени Келли ночью не поступала.

Узнав через ту же справочную контакты суссекской полиции, Том позвонил туда. Его соединили с отделом дорожно-транспортных происшествий и после недолгого ожидания уведомили, что ни Келли, ни ее автомобиль в ночных сводках не фигурируют.

Что делать дальше, Том не знал.

43

Это было второе ночное дежурство Венди Солтер. Вчерашней выпускнице полицейского колледжа в Эшфорде, графство Кент, а ныне практикантке предстояло отслужить два года, прежде чем стать полноценным офицером. Без пары недель тридцатисемилетний констебль Фил Тейлор гнал полицейскую «вектру» с включенными проблесковыми маячками, хотя на пустой дороге эта мера явно была лишней.

Получив вызов из диспетчерской, они буквально за пару минут проехали через весь Брайтон-энд-Хов и сейчас находились меньше чем в миле от суссекского управления уголовного розыска. Напарники возвращались из ночного клуба «Эскейп» неподалеку от брайтонского побережья, где им пришлось утихомиривать пьяных драчунов, не поделивших счет.

Большая скорость опьяняла Венди – как будто катаешься на самом захватывающем аттракционе в мире. Многие офицеры испытывали аналогичные чувства и, судя по выражению лица Тейлора, он тоже относился к их числу.

В четверть пятого утра чернильную темноту неба прорезали первые полосы рассвета. В свете фар мелькнул перепуганный кролик – и исчез под капотом. Венди напряглась, предвкушая глухой удар, однако его не последовало.

– Чертов камикадзе, – весело констатировал Тейлор.

– По-моему, ты его не задел.

– Слышала, какой-то шизанутый американец написал кулинарную книгу по сбитым зверям?

– Такое возможно только в Америке.

Венди не доводилось бывать за океаном, все ее представления о стране складывались из калифорнийских чудачеств, о которых она смотрела и читала под заметным влиянием Майкла Мура.

За окном по правую сторону тянулись посадки, слева крутой склон вел к огням Брайтон-энд-Хова. Вписавшись в правый поворот, напарники увидели алое свечение.

На мгновение Венди приняла его за восход, но потом вспомнила, что они едут на запад. Алое пятно разгоралось все ярче, а потом до пассажиров «вектры» донесся запах.

Противный едкий запах горящей краски, резины и винила.

Тейлор затормозил неподалеку от пылающей машины, припаркованной в асфальтированном кармане посреди живописного местечка с красивой панорамой. Однако все, что видела констебль-практикант Венди Солтер, выбравшись из салона в положенной по инструкции фуражке, был густой удушливый дым, от которого слезились глаза. Она отвернулась, закашлялась; они с напарником бежали к автомобилю, пока их не остановил жар.

Вдалеке завыла сирена.

«Наверное, пожарные», – промелькнуло у Венди.

Вонь становилась невыносимой, от рева пламени закладывало уши.

Сквозь выгоревшие проемы окон хорошо просматривался салон. Венди с облегчением констатировала: пусто. Обогнув автомобиль, она взглянула на бампер и крикнула Тейлору:

– «Ауди»!

– Недавняя модель, если судить по решетке радиатора, – подхватил констебль.

– Это новая «А-четыре».

Тейлор уважительно покосился на напарницу.

– А ты жжешь. – В его голосе звучало невольное восхищение.

– До тех, кто поджег эту тачку, мне далеко, – парировала Венди.

– Дети, – выплюнул Тейлор. – Маленькие гаденыши. Спалить чью-то новую ласточку.

– Думаешь, юные угонщики?

– Сто процентов. Кто же еще?

44

В воскресенье писк будильника разбудил Грейса в половине седьмого. Голова раскалывалась, во рту пересохло. Две таблетки парацетамола, запитые пинтой воды в пять утра, помогли не больше, чем первые две, выпитые несколькими часами ранее. Если точнее, совсем не помогли.

Грейс нажал на кнопку, и будильник на время умолк, зато сразу за окном раздалось громкое чириканье – назойливое, как заевший компакт-диск. Сквозь неплотно занавешенные шторы в комнату сочился свет.

«Сколько же я вчера выпил?»

С трудом ворочая прокисшими мозгами, Грейс худо-бедно собрался с мыслями и потянулся за телефоном. Сообщений от Клио не было.

Впрочем, ничего удивительного, в шесть утра она наверняка еще спит, однако в данный момент Грейс был не в состоянии рассуждать логически – мешали мигрень, проклятая птица и необходимость вставать на работу. Отлежаться не получится, приятель.

Он закрыл глаза и снова подумал о Клио. Господи, до чего она же приятная, отзывчивая, красивая. Одним словом, чудо. Вспомнился их поцелуй на заднем сиденье – долгий, упоительный поцелуй. Интересно, чья была инициатива? Вроде бы Клио. Она сделала первый шаг.

Ему безумно захотелось поговорить с ней, встретиться. На мгновение даже почудилось, что он слышит аромат ее духов. Едва уловимый след на ладони. Грейс поднес руку к носу. Да! Лучше всего запах ощущался на запястье – наверное, после обнимашек в такси. Грейс долго сидел, вдыхая мускусный аромат и испытывая, казалось, бы давно умершие чувства.

Следом нахлынули угрызения совести. Сэнди. Однако Грейс решительно выбросил их из головы, дабы не углубляться и не портить момент.

Глянув на часы, он заставил себя думать о работе. О планерке, назначенной на половину девятого утра. Но сначала нужно забрать машину.

Если встать прямо сейчас, он успеет быстренько сбегать на подземную парковку, где вчера вечером оставил «альфу-ромео». Может, на свежем воздухе полегчает. Правда, организм советовал воздержаться от пробежки и завалиться спать часов на восемь. Грейс зажмурился в попытке унять боль, циркулярной пилой терзавшую череп, и стараясь не обращать внимания на треклятую птицу, пристрелить которую мешало отсутствие ружья, и снова погрузился в упоительные думы о Клио Мори.

Казалось, не прошло и десяти секунд, как снова запищал будильник. Грейс нехотя встал с кровати и, раздвинув шторы, голышом поплелся чистить зубы. Однако при взгляде в зеркало над раковиной настроение катастрофически испортилось.

Рой Грейс никогда не был тщеславным, однако до недавнего момента считал себя если не молодым, то моложавым; если не красивым, то симпатичным – особую привлекательность ему придавали синие глаза («Как у Пола Ньюмана», – говорила Сэнди), а единственным изъяном был небольшой, но сломанный в нескольких местах нос. Однако сейчас из зеркала на него смотрел какой-то старый хрыч с морщинистым лбом, обвислыми щеками и огромными мешками под глазами.

«Как ни крути, – рассудил Грейс, – человек стареет не из-за пива, сигарет, фастфуда и ненормированного графика, а из-за гравитации».

День за днем она все ниже пригибает тебя к земле, делает кожу дряблой, безжалостно оттягивая ее вниз. Полжизни ты борешься с гравитацией, но она всегда побеждает, захлопывая крышку гроба. А если твой прах развеяли по ветру, сила тяготения вернет его назад в землю – все до последней крупицы.

Подобные размышления напрягали Грейса и, как назло, становились все более мрачными. Может, его сестра права и всему виной длительное одиночество? Впрочем, он уже привык и затворничество воспринимал как норму.

Не о такой жизни он мечтал семнадцать лет назад, когда теплым сентябрьским днем делал предложение Сэнди на краю Дворцового причала, пригрозив, что в случае отказа спрыгнет вниз. Сэнди улыбнулась своей нежной, чарующей улыбкой и, откинув светлые волосы с лица, ответила – с присущим ей черным юмором, – что куда более эффектным испытанием их любви было бы предложение на краю утеса Бичи-Хед.

Он осушил стакан воды из-под крана и поморщился от привкуса фтора, сегодня особенно ощутимого. Иэн, тренер в полицейском спортзале, постоянно талдычил, что нужно пить больше простой воды. Грейс честно старался, однако аш-два-о неизменно проигрывала латте из «Старбакса». Или «Гленфиддиху» со льдом. Да и вообще всему. Справедливости ради, до сих пор Грейс не заморачивался по поводу собственной внешности.

До встречи с Клио.

Годы, минувшие после исчезновения Сэнди, прошлись по нему катком. Служба в полиции не сахар, однако у большинства копов по крайней мере была семья, кто-то, с кем можно поговорить в конце тяжелого рабочего дня. А Марлон, хоть и скрашивал одиночество, на собеседника не тянул.

Надев спортивный костюм, Грейс покормил Марлона (на случай, если потом забудет) и поплелся к двери. На пустынной улице веяло приятной прохладой, безоблачное небо сулило прекрасную погоду. Несмотря на похмелье и недосып, Грейс вдруг почувствовал прилив сил и, окрыленный, припустил трусцой.

Он обитал в Хове – спальном районе, до недавнего времени считавшемся отдельным городом, хоть и неразлучным с Брайтоном; после их объединили в Брайтон-энд-Хов. Название Хов (или «Вообще-то, Хов», как его шутливо называли местные жители) произошло от греческого и якобы означало «кладбище».

Район оправдывал свое название, поскольку был на порядок тише и размереннее своего шумного, суетливого соседа. Граница между ними, отмеченная мемориалом павших в войне и цветной линией вдоль набережной, дальше становилась размытой и, петляя на север, терялась среди жилых домов.

Скромные трехспальные апартаменты Грейса в двухквартирном доме располагались на улице, ведущей прямиком к Кингсуэй, широкой двухполосной дороге, упиравшейся в набережную. Перебравшись на другую сторону, он миновал мокрые от росы лужайки, детскую площадку и две лодочные заводи в лагуне Хов, куда отец, страстный любитель собирать модели моторных лодок, водил маленького Роя и где даже доверял ему пульт управления.

Лагуна, чудившаяся ему такой огромной в детстве, сейчас казалась крохотной и запущенной. Ветхая карусель, ржавые качели, горка с облупившейся краской и бессменный киоск-мороженое. Лодки по-прежнему запирали, в заводи поменьше плавали утки, а в той, что побольше, – лебеди.

Обогнув лагуну, Грейс очутился на набережной – как и вчера, пустынной в столь ранний час, с выстроившимися в длинный ряд синими пляжными домиками. Пейзаж по левую сторону постепенно менялся. Пробежав вдоль унылых многоквартирных домов послевоенной постройки и невыразительных коттеджей, Грейс миновал спортивно-досуговый центр короля Альфреда, где сейчас полным ходом шло строительство, а дальше уже вовсю любовался эспланадой роскошных, выкрашенных преимущественно в белый цвет особняков эпохи Регентства с эркерами, балюстрадами и просторными галереями. Во времена правления принца-регента и королевы Виктории богатые лондонцы (они же – единоличные владельцы) съезжались сюда на выходные, однако с нынешними заоблачными ценами на жилье основная масса особняков превратилась в многоквартирные дома и гостиницы.

Пару минут спустя, почти поравнявшись с границей между Брайтоном и Ховом, Грейс различил справа две ржавые опоры, грустно торчащие из воды, – все, что осталось от очередного яркого воспоминания из детства, Западного причала, некогда оживленного и шумного, под стать Дворцовому в полумиле к востоку.

Отец, заядлый рыбак, частенько брал его на Дворцовый причал. По субботам – когда заканчивался футбольный сезон или наступал сезон выездных матчей – они спускались на промысловую платформу и нередко возвращались домой с солидным уловом хека, леща, камбалы, а если повезет, палтуса и даже окуня – в зависимости от прилива и погоды.

Но не рыбалка влекла маленького Роя на пирс, а многочисленные аттракционы: автодром, поезд-призрак, но в особенности старые деревянные автоматы, где за стеклом двигались картинки. Он всегда выпрашивал у отца монетки, чтобы скормить их своему любимому «Дому с привидениями», а потом целую минуту наблюдать, как под рев и скрежет механизмов распахиваются двери, включается и гаснет свет, появляются скелеты и призраки всех мастей, даже сама Смерть в черном плаще с капюшоном и косой в руках.

Грейс начал потихоньку выдыхаться, когда слева появилось уродливое здание развлекательного центра «Кингсуэст» – возведенное в шестидесятые, оно совершенно не гармонировало с прочей архитектурой побережья. Еще через несколько сотен ярдов обозначился великолепный фасад гостиницы «Старый фрегат». Грейс взбежал по лестнице набережной, пересек практически пустынную проезжую часть, промчался мимо гостиницы и, завернув на парковку, глянул время.

– Проклятье! – чертыхнулся он, осознав, как глобально облажался в расчетах.

Если хочет успеть на планерку к половине девятого – а успеть необходимо для моральной поддержки ребят, – у него есть минут двадцать пять, чтобы забежать домой и переодеться.

Вдобавок его мучила жажда, но заезжать в магазин было некогда. Грейс сунул в терминал парковочный талон, потом кредитку и быстро спустился по бетонной лестнице на нужный ярус, морщась от сильного запаха мочи и гадая, почему все парковки, где ему доводилось бывать, по совместительству использовались как общественные туалеты.

45

В восемь двадцать девять, за минуту до назначенного времени, Грейс поравнялся с первым оперативным штабом, сжимая в руках походный завтрак – недоеденный батончик «Марс» из автомата со снеками и стаканчик обжигающего кофе.

Торопливо проглотив шоколадку и сунув в рот мятную подушечку, чтобы замаскировать перегар, он спрятал упаковку жевательной резинки в карман и уже собирался толкнуть дверь, когда за спиной раздались шаги.

– Эй, старичок, как прошло свидание?

Обернувшись, Грейс увидел Брэнсона в кожаной, блестящей, как зеркало, куртке и с белыми «усами» от капучино, плескавшегося у него в стаканчике.

– Хорошо.

– Хорошо? И все? – лукаво поинтересовался Брэнсон.

Не переставая жевать резинку, Грейс застенчиво улыбнулся:

– Наверное, даже лучше, чем хорошо.

– Наверное? То есть ты не знаешь?

– Скорее, не помню: слишком много выпил.

– Вы переспали?

– Это было не такого рода свидание.

Брэнсон вытаращил глаза:

– Иногда ты такой чудила! Для чего, по-твоему, нужны свидания? – Его лицо расплылось в широкой ухмылке. – Потом расскажешь в подробностях. Кстати, она оценила твой прикид?

Грейс глянул на часы – время перевалило за половину девятого.

– Она только сказала, что у моего портного убийственное чувство юмора. – Он толкнул дверь и, сопровождаемый Брэнсоном, шагнул в отдел.

– Не могла она такого сказать. Старичок, ты ведь пошутил? Ну признайся, пошутил?

Следственная группа расположилась за столом. Сегодня все оделись повседневно, за исключением Нормана Поттинга, облачившегося, по всей видимости, в свой лучший воскресный костюм – безукоризненно отутюженный, бежевого цвета, с ярким галстуком и кричащим носовым платком в нагрудном кармане.

Грейс тоже пренебрег деловым стилем: во-первых, сегодня воскресенье; во-вторых, у него не было ни времени, ни сил наряжаться; но главное – из-за очень важного свидания с юной особой, его крестницей Джей Сомерс, выглядеть перед которой скучным старым пердуном в костюме совсем не хотелось.

Грейс предпочел образ из нового гардероба: белую футболку, джинсы – тесные в промежности, но, по заверению Брэнсона, «нереально клевые», – ботинки на шнуровке, очень похожие на бутсы, только без шипов (наверняка тоже нереально клевые), и невесомый хлопковый пиджак.

Родители Джей, Майкл и Витория Сомерс, работали в полиции и были их с Сэнди ближайшими друзьями. В первые, самые мучительные месяцы после исчезновения Сэнди они стали для Грейса настоящей опорой и продолжали поддерживать его все последующие годы. В какой-то момент Сомерсы с их четырьмя детьми в возрасте от двух до одиннадцати лет стали для него фактически второй семьей.

В прошлое воскресенье он планировал отвести Джей в Чессингтонский зоопарк – девочка хотела посмотреть жирафа, – но поход пришлось отменить, потому что Грейса срочно вызвали на место преступления. Точнее, не отменить, а перенести на следующее воскресенье.

Ему очень нравилась Джей, именно о такой дочери он всегда мечтал – невероятно смышленой, очаровательной, испытывающей живой интерес ко всему и вся, не по годам умненькой. Только бы не подвести ее во второй раз, не подорвать доверие к взрослым.

Первым на повестке значился Реджинальд д’Эт, насильник и распространитель детской порнографии, чей компьютер полиция изъяла в рамках другого расследования. Грейс сообщил команде, что, согласно отчету детектива-сержанта Рая из киберотдела, маршрутизация на компе д’Эта совпадает с обнаруженной в ноутбуке Тома Брайса. Предположительно, эта маршрутизация и привела Брайса на сайт, где – как считал Брэнсон после изнурительного допроса свидетеля – тот и наблюдал убийство.

Также Грейс рассказал, что до десяти утра ему должны позвонить из программы защиты свидетелей и сообщить адрес д’Эта. Норману и Нику он поручил сопровождать его на допрос; суперинтенданта терзало дурное предчувствие по поводу грядущей встречи, поэтому демонстрация силы не повредит.

Ник Николл доложил, что его очередной марш-бросок по барам, пабам и клубам Брайтона снова не увенчался успехом – никто не опознал Джейни Стреттон по фотографии.

Норман, которому доверили прошерстить клиентуру эскорт-агентства «БКЭ-247», не нашел ни одного человека, кто признался бы в знакомстве с Джейни Стреттон или подходил под описание таинственного Антона.

– Зато, – объявил Норман, – я кое-что нарыл в другом эскорт-агентстве. Похоже, мисс Стреттон была зарегистрирована в обоих.

Он продемонстрировал коллегам фотографию Джейни – еще более откровенную, чем Грейс видел в офисе «БКЭ-247». Девушка была абсолютно голой, если не считать нашлепок-кисточек на сосках, высоких, до бедер, лакированных сапог и кожаных, утыканных шипами браслетов на запястьях. Одна рука лежит на бедре, другая помахивает плеткой.

Грейс не ожидал такого богатого улова. Вероятно, он недооценивал Поттинга.

– Откуда информация?

– Из интернета, – рапортовал Поттинг. – Я настроил поиск по всем местным агентствам и узнал нашу подопечную.

Грейс даже предположить не мог, что офицер старой закваски вроде Нормана сумеет освоить поисковик.

– Блестяще, Норман, – похвалил он, не в силах избавиться от мысли, что Поттинг разглядывал эскортниц не только в целях расследования.

– Спасибо, Рой, – слегка покраснев, ответил детектив-сержант. – Есть еще порох в пороховницах.

Он блудливо подмигнул Эмме-Джейн, но та притворилась, будто рассматривает документы.

– Парочка у нее что надо. – Поттинг передал фотографию сидящему рядом с ним Николлу, однако тот демонстративно пропустил реплику мимо ушей.

Если не считать группы Грейса, на начало планерки первый следственный отдел пустовал, однако постепенно сюда стекался народ, столы занимали один за другим. У преступности нет выходных. Для отдела по расследованию тяжких преступлений воскресенье ничем не отличалось от будней.

Эмма-Джейн отчиталась о порученном ей задании проверить все парки миникебов в районе Бромли и найти водителя, забравшего коробку со скарабеями у импортеров. На сегодняшний день поиски не увенчались успехом.

В разгар планерки громко заиграл рэп. Как выяснилось, это был новый рингтон Брэнсона.

– Прошу прощения, ребенок поставил, – извиняющимся тоном объяснил он и заговорил в трубку: – Детектив-сержант Брэнсон.

Прижимая телефон к уху, он поднялся и отошел от стола.

– Да, мистер Брайс, – донеслось до Грейса, – чем могу помочь?

С минуту Брэнсон молчал, внимательно слушая собеседника.

– Извините, связь барахлит… Жена, вы сказали? Не вернулась вчера? И до сих пор не объявлялась? Можете описать машину, на которой она уехала?

Он вернулся за стол и быстро застрочил в блокноте.

– Хорошо, сэр. Я свяжусь с дорожной полицией. «Ауди А-четыре», спортивная легковушка. Да, перезвоню… На этот номер?

– «Ауди», легковая? – спросил Ник Николл, когда Брэнсон повесил трубку.

– Да. А что?

Николл постучал по клавиатуре своего ноута и принялся листать список происшествий.

– Ага, так я и думал.

Грейс вопросительно глянул на коллегу.

– Сегодня в половине пятого утра на Дитчлинг-Бикон обнаружена пылающая «ауди». Номерные знаки выгорели полностью.

Брэнсон встрепенулся, на лице у него читалась нешуточная тревога.

46

Джессика в розовой ночнушке сидела на корточках в кухне и гладила невероятно сонную Леди. Макс, стоя над сестрой в надетой задом наперед футболке с Гарри Поттером, авторитетно произнес:

– Сегодня воскресенье. Думаю, решила подольше поваляться в постели! – И сосредоточился на мультике в телевизоре.

– Папочка, она не умрет? – спросила Джессика.

Том, всю ночь не сомкнувший глаз, небритый, взлохмаченный, в футболке и джинсах, босой, опустился на колени и обнял дочку.

– Нет, милая, – срывающимся голосом ответил он. – Она просто приболела, подхватила какую-нибудь заразу. Если через пару часов ей не полегчает, мы вызовем ветеринара.

Он позвонил родителям Келли, всем ее близким друзьям и своим тоже на случай, если она решила заночевать у кого-то из них. Даже позвонил ее сестре Марте в Шотландию. Никто понятия не имел, куда подевалась Келли. Что предпринять и куда звонить дальше, Том не знал.

Джессика наклонилась и поцеловала Леди в морду:

– Люблю тебя, Леди. Мы тебя вылечим.

Собака не отреагировала.

Макс тоже сел на корточки и зарылся лицом в собачий мех.

– Мы все тебя любим, Леди. Поправляйся скорее, иначе пропустишь завтрак!

Том вдруг сообразил, что никто еще не завтракал, хотя на часах уже половина десятого.

– Мама вернется и вылечит ее, – сообщила Джессика.

– Конечно, – убитым тоном откликнулся Том. – Вы, наверное, проголодались? Что вам приготовить? Французские тосты?

По воскресеньям Келли всегда жарила детям французские тосты.

– Они у тебя невкусные, – сморщился Марк. – Вечно подгорают.

Он выпрямился и, вооружившись пультом, защелкал по каналам.

– Сегодня не подгорят, – пообещал Том.

– А почему мама не может приготовить завтрак?

– Может, но чуть позже, – еле сдерживаясь, проговорил Том. – А пока надо перекусить, чтобы не умереть от голода к ее приходу.

– Не хочу есть, – буркнул Макс.

– Насыпать вам хлопьев?

– Они у тебя подгорают! – вторила брату Джессика.

– Папа, а мы пойдем на пляж? – встрепенулся Макс. – Мама сказала, что пойдем, если погода будет хорошая. А она ведь хорошая?

Том устремил свинцовый взгляд в окно: безоблачное небо предвещало прекрасный летний денек.

– Посмотрим.

– Ну па-а-а-ап, – заныл Макс. – Мама обещала!

– Правда?

– Да.

– Вот дождемся ее и спросим, чем она хочет заняться.

– Скорее всего, она захочет пить водку, – не поднимая головы, пробормотала Джессика.

Том подумал, что ослышался.

– Что ты сказала, милая?

Дочь молча гладила собаку.

– Джессика, что ты сейчас сказала?

– Я видела.

– Видела что?

– Я обещала не рассказывать.

– Не рассказывать о чем? – нахмурился Том.

– Ни о чем, – с невинной улыбкой ответила она.

В дверь позвонили.

Макс с радостным воплем помчался в коридор:

– Мамочка! Мамочка! Мамочка вернулась!

Джессика вскочила и ринулась за братом. Том поспешил следом.

Макс распахнул дверь и с мрачным изумлением уставился на темнокожего великана в блестящей кожанке и синих брюках. Джессика застыла как вкопанная.

Тому очень не понравилось выражение лица детектива.

– Привет! – Брэнсон наклонился к Джессике.

Девочка, сверкая пятками, убежала в кухню. Макс, наоборот, не двинулся с места и все таращился на гостя.

– Детектив-сержант Брэнсон, – удивленно поздоровался Том.

– Мы можем поговорить?

– Да, разумеется. – Том жестом пригласил полицейского войти.

Брэнсон повернулся к Максу:

– Как дела?

– Леди не просыпается, – сообщил мальчик.

– Леди?

– Наша собака, – пояснил Том. – Думаю, у нее вирус.

– Понятно.

Однако Макс не спешил уйти.

– Почему бы вам с Джессикой не заморить червячка хлопьями? – предложил Том.

Макс нехотя поплелся обратно в кухню.

– Есть новости? – спросил Том, закрывая за детективом дверь (из головы не шла реплика Джессики про водку).

– Мы обнаружили «ауди»-универсал, на которой уехала ваша супруга, – тихо заговорил Брэнсон. – Точнее, обнаружили сгоревший остов на Дитчлинг-Бикон. Автомобиль явно подожгли. Мы пробили номер шасси – он зарегистрирован на ваше имя.

Том разинув рот уставился на него:

– Подожгли?

– Боюсь, что да.

Тома затрясло.

– А моя жена?

– В салоне никого не было. По выходным такое случается сплошь и рядом. Автомобиль угоняют для ночных покатушек, а потом сжигают – либо хохмы ради, либо с целью уничтожить отпечатки. Но зачастую и то и другое.

До Тома не сразу дошел смысл сказанного.

– Жена отвозила домой няню. Как, черт возьми, машину могли угнать?

Детектив-сержант не ответил.

47

Грейс размышлял. Брайтон-энд-Хов такой многоликий, и люди в нем обитают многообразные. Если большинство городов делятся на этнические общины, то здесь преобладают социальные.

Многоэтажки и пансионаты заполонили состоятельные старики. Летом они ходят на стадион «Каунти-граунд» смотреть соревнования по крикету или играют в кегли на лужайках. Сидят на набережной или на пляже. А если позволяют средства, зимуют в Испании или на Канарских островах. Те, кто победнее, всю зиму и половину лета мерзнут в сырых муниципальных квартирах.

Богатые понторезы из среднего класса облюбовали особняки на Форт-авеню Хова; их более осмотрительные собратья обосновались в симпатичных многоэтажках на побережье. Люди поскромнее, вроде Грейса, селились в западной части, тянувшейся до пригорода Саутвика, за торговым портом Шорхемской гавани, и прочих участках, что простирались до самого Даунса.

Своей яркостью и оживленностью Брайтон-энд-Хов был обязан чрезвычайно приметному и зачастую вульгарному гей-сообществу, а также бесчисленным студентам из Суссекского и Брайтонского университетов и других учебных заведений, оккупировавших целые районы. Преступники и те делились на приметных, вроде наркоторговцев, что терлись на захудалых улочках и растворялись, едва почуяв полицейскую машину, – и теневых воротил, обитавших за высокими заборами в шикарных домах по Дайк-роуд-авеню и ее засаженных деревьями окрестностях.

Обрамляли город муниципальные районы, самые крупные из них – Маулскум и Уайтхок – давно снискали дурную славу рассадников преступности, причем, по мнению Грейса, не совсем заслуженно. Преступность и насилие цвели по всему городу, однако куда спокойнее ткнуть пальцем в неблагополучные кварталы, словно его обитатели принадлежали к особому виду Homo sapiens, а вовсе не были вполне достойными людьми, которым просто не хватало денег на приличное жилье.

Ну и куда же без нищих. Несмотря на бесконечные попытки убрать их с улиц, с первыми теплыми деньками бродяги и бездомные снова появлялись у магазинов, на тротуарах и автобусных остановках. Это плохо сказывалось на туризме и еще хуже – на совести горожан.

С началом майского фестиваля и приходом весны перед каждым кафе, баром или рестораном выстраивались окруженные стульями столики, и улицы города моментально оживали. Временами даже казалось, что ты не в Брайтоне, а где-нибудь на Средиземноморском побережье. Но потом с Ла-Манша надвигался атмосферный фронт, с завывающим юго-западным ветром и проливным дождем, который барабанил по столикам, хлестал по витринам бутиков, где теснились манекены в пляжных костюмах, словно насмехаясь над теми, кто дерзнул поверить, что в Англии бывает лето.

За окном мелькало пульсирующее сердце города протяженностью примерно в квадратную милю по обе стороны от Дворцового причала. Здесь располагался Кемптаун с близко натыканными особняками эпохи Регентства, в одном из которых жила Джейни Стреттон; известный своими антикварными магазинами Лейнс; и район Норт-Лейнс, застроенный бутиками и крохотными таунхаусами, включая бывшее здание фабрики, где находилась квартира Клио Мори.

Ник Николл сидел за рулем гражданского «форда-мондео» без опознавательных знаков. Рядом с ним на пассажирском кресле уткнулся в свой «Блэкберри» Грейс, сзади устроился Норман Поттинг. Они ехали по Лондон-роуд в центре Брайтона, где попасть в пробку можно было в любое время дня и ночи, однако ранним воскресным утром дорога практически пустовала, если не считать парочки автобусов.

Грейс глянул на часы в надежде, что беседа с д’Этом не затянется и он сумеет выкроить час-другой, чтобы сводить крестницу если не к жирафам, то хотя бы в кафе.

Справа возник Королевский павильон, главная достопримечательность Брайтона, однако никто из троих мужчин не удостоил его взглядом – подобно многим памятникам архитектуры, резиденция королей примелькалась настолько, что ее перестали замечать.

Украшенное башнями и минаретами здание в стиле индийского дворца возвели в конце восемнадцатого века по приказу будущего короля Георга IV (в ту пору принца Уэльского) в качестве приморской резиденции для его возлюбленной Мэри Фицгерберт. Загородных резиденций такого масштаба не сыскать на всем белом свете.

«Форд» притормозил у кольцевой на пересечении с набережной, напротив тянулся Дворцовый причал, даже в воскресное утро поражавший своей пестротой. Длинноногая блондинка в умопомрачительной мини-юбке, едва прикрывающей ягодицы, неторопливо перешла дорогу, игриво косясь на пассажиров «форда» и бодро помахивая сумочкой.

– Ну же, куколка, наклонись. Дай нам полюбоваться твоей мохнаткой, – забормотал до сих молчавший Поттинг.

Воспользовавшись лазейкой в потоке машин, Николл свернул налево.

– Ну согласитесь, она хороша! – восторгался Поттинг, наблюдая за блондинкой уже через заднее окно.

– Только не она, а он, – поправил Ник Николл.

– Да хрен там! – фыркнул Поттинг.

– Вот именно! – упорствовал детектив-констебль.

Полицейский автомобиль катил вдоль набережной Мэрин-Пэрейд, мимо гор битого стекла и коробок из-под пиццы у входа в ночной клуб, мимо супермодного многоквартирного дома, названного в честь великого архитектора Ван Аллена, мимо черно-белых особняков эпохи Регентства, расположенных напротив внушительного Королевского полумесяца^[9], – Брэнсон все уши прожужжал, что когда-то здесь обитал сам Лоуренс Оливье.

– Ты ни черта не понимаешь! – негодовал Поттинг. – Это была шикарная телка.

– Ага, с огромным кадыком, – парировал Николл. – Его не спрячешь.

– Чтоб меня, – буркнул Поттинг.

– А ты попроси ее хорошенько, уверен, она не откажет.

– Давно пора запретить этим педрилам расхаживать по улицам в таком виде!

– Норман, не перегибай палку, – обернулся к нему Грейс. – Нельзя безосновательно оскорблять людей.

– Извини, Рой, но педики оскорбляют меня одним своим существованием. Никогда их не понимал и не пойму.

– К твоему сведению, Брайтон официально признан гей-столицей Великобритании, – не на шутку рассвирепел Грейс. – Если тебя что-то смущает, меняй либо место работы, либо место жительства.

«А еще ты чертов кретин, и я бы многое отдал, чтобы ты исчез из машины и из моей жизни в том числе», – едва не добавил он, нащупав в кармане парацетамол.

Слева мелькали террасы белых особняков эпохи Регентства, справа белели паруса десятка яхт, спущенных на воду для воскресной гонки.

– Хмырь, к которому мы едем, тоже из этих? – поинтересовался Поттинг.

– Нет, – ответил Николл. – Он предпочитает девочек. Но не старше четырех лет.

– В голове не укладывается, – проворчал Поттинг.

«Ну хоть в чем-то мы солидарны», – мрачно подумал Грейс, извлекая таблетку из блистера.

* * *

Они поднялись на крутой холм позади деревушки Роттингдин, миновали спортивную площадку при частной школе с полем для крикета в центре, двумя белыми экранами на колесиках и чередой симпатичных коттеджей напротив. Потом свернули на улочку, по обе стороны застроенную бунгало. В таких тихих райончиках даже мышь не проскочит, о чем недвусмысленно свидетельствовали ярко-желтые наклейки «Соседский дозор» в каждом окне.

«Неплохое место для явки, – промелькнуло у Грейса, – за исключением одной крохотной детали. Кто в здравом уме поселит педофила в сотне ярдов от школьной спортивной площадки? Совсем с ума посходили!»

– Мистер д’Эт нас ждет? – осведомился Николл.

– Ага, с горячим кофе и парочкой малолетних девочек на сладкое^[10], – с гортанным смешком откликнулся Поттинг.

Грейс пропустил мерзкую шутку мимо ушей.

– Женщина из программы защиты свидетелей обещала его предупредить, – ответил он.

«Форд» остановился перед бунгало номер двадцать девять, чуть более обветшалым, чем прочие. Коричневая декоративная штукатурка сильно потрескалась, краска облупилась. При виде запущенного палисадника Грейс вспомнил, что на неделе собирался подстричь лужайку, а сегодня как раз подходящий денек. Вопрос, удастся ли выкроить время?..

Оставив Нормана Поттинга в машине, на случай если Реджинальд д’Эт не в курсе их визита и попытается сбежать, Грейс в сопровождении констебля Николла направился к парадной двери. Настораживало, что без четверти одиннадцать утра в гостиной были задернуты шторы. Хотя вдруг мистер д’Эт «сова»? Грейс утопил пластмассовую кнопку звонка. Раздалась мелодичная трель, а после – тишина.

Выждав пару минут, Грейс позвонил снова.

Никакой реакции.

Наклонившись, Грейс закричал в щель для писем:

– Мистер д’Эт, здравствуйте. Это детектив-суперинтендант Грейс из брайтонского уголовного розыска.

Снова тишина.

Сопровождаемый Николлом, он обогнул бунгало и, протиснувшись между мусорными баками, толкнул высокую деревянную калитку. Задний дворик проводил еще более удручающее впечатление, чем палисадник: нестриженый газон сплошь зарос сорняками, в клумбах буйствовали вьюнок и крапива. Перешагнув через перевернутую лейку, Грейс направился к кухонной двери с панелями из матового стекла, одна из которых была разбита. Кирпичную дорожку усеивали осколки.

Грейс покосился на Николла, чей обеспокоенный взгляд отражал его собственную тревогу. Стоило повернуть ручку, и дверь легко распахнулась.

Детективы очутились на допотопной кухне: древний холодильник, унылая псевдодеревянная мебель, столетний тостер и электрический чайник на пластиковой столешнице. На убогом столике виднелись остатки трапезы: недоеденная, уже заветрившаяся яичница с бобами, наполовину пустая кружка с чаем – и журнал, прислоненный к сервировочной миске, открытый на развороте с голыми детьми.

– Господи, – с отвращением пробормотал Грейс.

Пальцем попробовал чай – ледяной. Он вытер руку о кухонное полотенце и закричал:

– АУ! РЕДЖИНАЛЬД Д’ЭТ! МЫ ИЗ ПОЛИЦИИ СУССЕКСА! ВЫХОДИТЕ, НЕ БОЙТЕСЬ! НАМ ПРОСТО НУЖНО С ВАМИ ПОГОВОРИТЬ! НЕОБХОДИМА ВАША ПОМОЩЬ В РАМКАХ ВАЖНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ!

Тишина.

Эта тишина не нравилась Грейсу, от нее по коже забегали мурашки. А еще ему не нравился запах – не затхлый запах старой кухни, а другой, вязкий, смутно знакомый. Грейс не помнил откуда, но мог поклясться: в жилом доме ему не место.

Ему кровь из носа нужно было поговорить с Реджинальдом д’Этом о содержимом его компа. По информации, полученной от Джона Рая, педофил переходил по тем же ссылкам, что и Том Брайс, а значит, наверняка в курсе, свидетелем чего стал Том.

На данный момент это была главная зацепка в деле об убийстве Джейни Стреттон, а на кону стояло не только раскрытие преступления, но и карьера Грейса.

Черт возьми, его необходимо раскрыть!

Он кивком велел Николлу осмотреть дом, сам последовал за ним из кухни в тесную гостиную, где запах усилился. Скудную обстановку составлял дешевый мебельный гарнитур, старый телевизор, пара репродукций Уильяма Тёрнера в отвратительных рамках и одинокая фотография на полке над электрическим камином.

На снимке в напряженной позе застыла пара: мужчина лет тридцати с безвольным женоподобным лицом и редеющими волосами, в сером костюме, безвкусном галстуке и сорочке с чересчур высоким воротником обнимал суровую блондинку перед входом, по всей видимости, в брачную контору.

От созерцания снимка Грейса отвлек истошный вопль:

– Господи! Рой!

Он пулей вылетел из гостиной и буквально через пару шагов наткнулся на констебля – заслонив лицо рукой, тот захлебывался кашлем в дверном проеме.

В нос ударил едкий запах кислятины. Задержав дыхание, Грейс протиснулся мимо Николла в ванную цвета авокадо и сквозь удушливую дымку столкнулся лицом к лицу с Реджи д’Этом.

Вернее, с тем, что от него осталось.

48

Грейс наконец понял, что это был за запах. Невольно вспомнился гадливый стишок, врезавшийся в память стараниями учителя химии.

Лежит, смердит бедняга Джо

Один в своей квартире.

Не надо путать H₂O c H₂SO₄!

Глаза слезились. Кожу немилосердно жгло. Находиться в помещении было невозможно, однако нескольких секунд хватило, чтобы увидеть чудовищную картину.

Реджи д’Эт лежал в ванне, по шею погруженный в прозрачную, похожую на воду жидкость. Вот только это была серная кислота, успевшая разъесть практически все органы и ткани ниже шеи. Остался лишь голый, частично растворившийся скелет с торчащими кое-где бледными отростками сухожилий, которые съеживались на глазах.

Металлическая скоба на шее крепилась к полотенцесушителю. Из-за едких паров лицо д’Эта покрылось жуткими волдырями.

Грейс попятился из ванной и столкнулся с Николлом. Детективы ошарашенно уставились друг на друга.

– Мне нужно на воздух, – прохрипел Грейс и, пошатываясь, двинулся через парадную дверь в палисадник.

Николл не отставал ни на шаг.

Снаружи, привалившись к «форду», Норман Поттинг попыхивал трубкой.

– Эй, все в порядке? – окликнул он.

– Не совсем. – Грейса мутило, голова не соображала.

Он сделал несколько глубоких вдохов. Неподалеку какой-то мужчина мыл свой автомобиль. Жужжала газонокосилка.

Рядом старательно откашливался Николл.

Грейс достал из кармана мобильник новой модели и потыкал в кнопки – он пользовался им буквально пару раз и не успел освоить функцию камеры. Прижимая к носу платок, Грейс снова направился в дом. Затаив дыхание шагнул в ванную и быстро сделал несколько снимков.

В коридоре он столкнулся с Николлом.

– Вы как, шеф?

– Лучше не бывает. – Грейс жадно глотнул воздуха и спрятал телефон, гадая, что еще предпринять.

Основательно вдохнув, он нырнул в ванную, сорвал с крючка большое полотенце и, обмотав им голову Реджи, с силой дернул на себя.

После нескольких мощных рывков в руках у него оказалась голова вместе с частью позвоночника. Удивляясь ее тяжести и старательно удерживая дыхание, Грейс вынес трофей в коридор и положил на пол.

От такого зрелища молодой детектив-констебль согнулся пополам и, врезавшись в стену, зашелся в рвотных спазмах.

Памятуя уроки по оказанию первой помощи, Грейс ринулся в кухню, нашел глубокую миску, наполнил ее холодной водой и вылил все на лицо д’Эту в попытке смыть кислоту, а заодно спасти улики – если таковые имеются – и облегчить процесс опознания. От запаха блевотины констебля Грейса замутило и едва не вырвало на очередном забеге за водой.

Вернувшись в кухню, он вызвал по рации подкрепление – запросил в помощь экспертов-криминалистов, кого-нибудь для охраны помещения и срочного обхода соседей. В глаза бросилась трубка радиотелефона, прикрытая порнушным журналом, который д’Эт, по всей видимости, читал за трапезой.

Закончив разговор, Грейс обмотал руку носовым платком и, поднеся трубку к уху, нажал клавишу повторного набора. На экране высветился городской номер, после включился прозвон. Буквально через пару гудков раздался заискивающе вежливый мужской голос:

– Доброе утро. Агентство Добсона слушает. Чем могу помочь?

– Это детектив-суперинтендант Грейс из брайтонской уголовной полиции. Недавно вам звонил некто Реджинальд д’Эт. – Грейс по буквам произнес имя и фамилию. – Не подскажете – зачем?

– Мне очень жаль, сэр, но это имя мне совершенно ни о чем не говорит, – ответил мистер Учтивость. – Возможно, он беседовал с кем-то из моих коллег.

– А что у вас за контора?

– Похоронное бюро.

Поблагодарив собеседника, Грейс отключился и тут же набрал 1471. Механический голос произнес: «Извините, номер скрыт».

Грейс дал отбой. Получается, последний звонок д’Эта был в похоронное бюро, где его почему-то не зафиксировали. Или убийца решил поиздеваться и сам позвонил ритуальщикам?

Погруженный в раздумья, Грейс вышел и позвал в дом Нормана Поттинга. Нехорошо в такой прекрасный солнечный день оставлять беднягу на улице наслаждаться трубкой.

* * *

Прошел почти час, прежде чем прибыли первые криминалисты, включая злющего как черт Джо Тиндалла. Похоже, тот стремительно разочаровывался в Грейсе.

– По-моему, это уже становится воскресной традицией, Рой.

– Думаешь, мне самому в радость? – огрызнулся Грейс, чье чувство юмора сегодня оставляло желать лучшего.

– Мне до пенсии каких-то пятнадцать лет, восемь месяцев и семь дней, – покачал головой Тиндалл. – Я считаю каждую гребаную секунду.

Грейс проводил его в ванную, и открывшаяся картина ничуть не улучшила настроение Джо Тиндалла.

Оставив эксперта делать свою работу, Грейс вышел на улицу, нырнул под оградительную ленту, натянутую перед домом, и, аккуратно пробираясь сквозь толпу любопытных соседей, вдруг осознал, что уже целый час не вспоминает о Клио Мори. Вдоль тротуара выстроились с полдесятка полицейских машин, задним ходом парковался грузовик команды по расследованию тяжких преступлений.

Двое офицеров общественной поддержки не мешкая приступили к обходу и уже стучали в дверь соседнего бунгало.

Очутившись вне зоны слышимости, Грейс набрал Сомерсов и извинился перед Джей за то, что поход в зоопарк снова придется отменить. Разочарование в голосе девочки повергло суперинтенданта в уныние, и он пообещал загладить вину в следующие выходные, однако, судя по интонациям, Джей не очень-то поверила.

После Сомерсов он позвонил Клио – и попал на автоответчик.

– Привет. Звоню сказать, что вчера был прекрасный вечер. Если выдастся минутка, звякни мне. Кстати, надеюсь, сегодня не твоя смена, а то у меня тут нарисовался на редкость несимпатичный труп.

Мигрень или похмелье – кто их разберет! – нахлынули с удвоенной силой, по горлу словно прошлись наждачкой. Чувствуя себя гаже некуда, Грейс поплелся назад к дому, где застал Николла и Поттинга оживленно болтающими с констеблем, поставленным дежурить на входе.

– Есть желающие выпить? Лично мне надо позарез.

– Если только не из ванны мистера д’Эта, – пошутил Поттинг.

Грейс почти улыбнулся.

49

Келли попробовала пошевелиться, однако с каждой попыткой боль в связанных руках усиливалась: шнур или веревка глубже врезались в кожу. Она постаралась закричать, однако наружу вырвалось лишь приглушенное «Хррр», от которого вибрировали щеки.

Келли ничего не видела, не могла открыть глаза. Вокруг царила чернильная тьма. Уши закладывало от шума собственной крови. От звука своего страха.

Ее трясло от ужаса, холода и похмелья.

В горле пересохло. Ей срочно требовалось выпить. Мучительная жажда нарастала. Сейчас бы глоточек водки. И воды.

Промежность замерзла и чесалась. Не в силах больше терпеть, Келли обмочилась и первые несколько минут наслаждалась приятным теплом, которое вскоре сменилось холодом. Потянуло мочой, но «аромат» быстро вытеснил плесневелый ледяной запах погреба, пропитавший собой все вокруг.

Келли понятия не имела, сколько времени и где она находится. Голова раскалывалась. Ледяной страх рождался в темных недрах ее сознания и разливался по венам, лишая возможности связно мыслить.

Временами ей мерещились звуки транспорта и даже сирены. Ее уже едут спасать?

Вопрос только, где она.

Завязанные глаза наполнились слезами. Келли хотела к Тому, Максу и Джессике. Хотела услышать их голоса, снова очутиться в их теплых, таких родных объятиях. Она постаралась воссоздать в памяти цепочку смутных, стремительно сменяющих друг друга событий.

Она высадила Мэнди Моррисон у современного особняка в испанском стиле на помпезной Тонгдин-лейн – крутом холме близ спорткомплекса «Уитдин» – и, не выключая радио, ждала, пока девушка не войдет в дом.

Мэнди открыла парадную дверь, на пороге обернулась, помахала рукой и скрылась в коридоре.

А потом пассажирская дверца «ауди» распахнулась.

И задняя тоже.

Стальная ладонь запрокинула ей голову. К носу прижали тряпку, пропитанную какой-то вонючей жидкостью.

Она очнулась здесь.

Дрожащая.

Распростертая на холодном полу.

Всхлипнув, Келли снова попробовала пошевелить руками, но движение отозвалось невыносимой болью. Аналогичная неудача поджидала ее с ногами. Дыхание участилось, в груди стало тесно.

В подвал хлынул свет, и тьма превратилась в алую пелену.

У Келли вырвался приглушенный крик боли, когда с глаз сорвали скотч, едва не выдернув при этом веки. По сетчатке резанул слепящий свет. Постепенно Келли различила перед собой бесформенного толстяка с самодовольной ухмылкой, вьющимися седыми волосами, стянутыми в поросячий хвостик, и в расстегнутой до пупка мешковатой рубашке.

В первую секунду Келли испытала облегчение, решив, что мужчина явился ее спасти. Она попыталась заговорить с ним, однако из горла вырвалось лишь бульканье.

Толстяк молча разглядывал лежащую перед ним женщину, с его лица не сходило выражение глубокой задумчивости. Наконец он улыбнулся, и внутри у Келли все затрепетало от радости – он освободит ее и отвезет домой, к Тому, Джессике и Максу!

Толстяк молниеносно, на змеиный манер, высунул язык и облизнулся.

– Ты похожа на бабу, которая дает в задницу, – произнес он с американским акцентом.

Мужчина пошарил в кармане. Звякнул металл. Раздавленная, объятая страхом Келли увидела в его руке изящную серебряную цепочку.

– У меня для тебя подарок, Келли, – проникновенно сообщил жирдяй и помахал перед носом пленницы кулоном с выгравированным изображением какого-то жука. – Расслабься, мы только сделаем несколько снимков для вашего семейного альбома.

– Мм, – замычала Келли.

– Если будешь умницей, угощу тебя «Столичной». Это ведь твоя любимая водка? – В другой руке толстяка была зажата бутылка. – Не хочу, чтобы ты умерла от жажды. Это была бы поистине досадная потеря.

50

– Подходящая у него фамилия, – объявил Норман Поттинг. – Если чутка подправить произношение^[11].

Грейс, Поттинг и Николл сидели в облицованном дубом салуне «Черный лев» в Роттингдине, где каждый заказал себе по пинте пива. Грейс поднес кружку к самому носу, жадно вдыхая аромат хмеля в попытке перебить чудовищный запах серной кислоты.

Руки у него тряслись. С бодуна? Или от увиденного сегодня утром?

На заре карьеры, когда он на машине патрулировал ночные улицы, его вызвали зафиксировать самоубийство на железнодорожной ветке Лондон – Брайтон. Мужчина ничком лежал на путях перед въездом в туннель, поезд проехался ему по шее – и Грейс отправился на поиски головы.

В память намертво врезалась сюрреалистичная картина: луч фонаря выхватывает отсеченную с почти хирургической точностью голову, крови на ней практически нет. Покойному было под пятьдесят, красноватый оттенок кожи выдавал в нем человека, работавшего на свежем воздухе. Грейс поднял голову за клок рыжих волос и подивился ее тяжести. То же самое он испытал сегодня в бунгало д’Эта.

В ожидании посетителей игровой автомат, тихонько позвякивая, переливался калейдоскопом огней. Было еще рано, и народу в салуне собралось всего ничего: возле камина разодетый в дорогие шмотки хлыщ из тех, кто постоянно мелькает в прессе, пил «Кровавую Мэри» и читал «Обсервер». Чуть поодаль пожилые тучные супруги, похожие на мешки с картошкой, молча потягивали спиртное.

Размышляя о повестке дня, разорванной убийством д’Эта, Грейс беспокоился из-за встречи Николла со старшим следователем, который вел дело об убийстве молодой женщины, чье обезглавленное тело с браслетом-скарабеем было найдено двумя месяцами ранее в Уимблдоне. Может, лучше пойти самому, а не отправлять младшего по званию?

– Во сколько ты встречаешься со следователем из Уимблдона? – спросил Грейс, повернувшись к Николлу.

– Он позвонит, когда приедет в Брайтон на обед к брату.

– Маякни мне, пойдем вместе.

– Хорошо, сэр.

Хотя возраст Николла приближался к тридцати, в плане общения он оставался застенчивым юнцом и никак не мог заставить себя обращаться к Грейсу по имени, на чем тот категорически настаивал.

Он принялся листать растущий перечень записей на своем «Блэкберри». От запаха жареного мяса из кухни крутило и без того ослабленный желудок. Да, ему еще долго не полезет кусок в горло. Грейс подумал, что, наверное, зря намешал алкоголь с парацетамолом, однако душа требовала выпивки, и плевать, при исполнении он или нет.

Грейс достал телефон проверить, вдруг тот разрядился, и он пропустил звонок от Клио.

Интересно, как там Брэнсон, справляется? Грейс слегка беспокоился за друга – за внешностью вышибалы скрывалась ранимая натура. Временами, пожалуй, чересчур ранимая и добросердечная.

– Серная кислота, – задумчиво пробормотал Поттинг, основательно отхлебнув из кружки.

Грейс покосился на Нормана. Обделенный привлекательной внешностью, бедняга балансировал на грани уродства. Несмотря на выкрутасы стареющего копа, Грейс вдруг проникся к нему жалостью, чутье подсказывало: за бравадой таятся уныние и одиночество.

Поттинг опустил кружку на подставку с логотипом «Гиннесса», достал из кармана трубку и, сунув ее в рот, полез в другой карман за спичками. Ник Николл завороженно наблюдал за ним.

– Куришь, приятель? – поинтересовался Поттинг.

Молодой констебль покачал головой.

– Оно и видно. Не похож ты на курильщика. Спортсмен?

– Вроде того. – Николл пригубил пиво. – Мой отец курил и в сорок восемь лет умер от рака легких.

– Сигареты? – помолчав, спросил Поттинг.

– Пачка в день.

Норман самодовольно вытащил изо рта трубку:

– Это совсем другое дело.

– Ник – отличный бегун, – вклинился Грейс. – Думаю к осени переманить его в нашу команду по регби.

– Да, Суссексу сейчас позарез нужны хорошие бегуны. У нас с ними напряг, – горячился Поттинг. – Видели вчерашнюю игру? Позорище! Продуть с таким счетом! И кому! Гребаному Суррею!

Он чиркнул спичкой и закурил, обдав Грейса облаком приторно-сладкого дыма.

Поттинг попыхивал трубкой, пока содержимое чаши не приобрело равномерный красноватый оттенок.

Грейс всегда любил аромат трубочного табака, но не сегодня. Он разогнал дым рукой, глядя, как тот, клубясь, лениво поднимается к пожелтевшему от никотина потолку.

«Убийство Реджи д’Эта не обязательно связано с делом», – размышлял Грейс.

Как ни крути, любитель детишек согласился выступить свидетелем против членов международного криминального синдиката. Иначе говоря, желающих заставить д’Эта замолчать было немало.

Однако информация, обнаруженная на двух компьютерах, допускала и другую версию. Брайсу пригрозили, чтобы тот не сообщал в полицию. Он не послушал – и правильно сделал! – в результате экспертиза его ноутбука привела к компьютеру д’Эта, а меньше чем через сутки последнего убили.

Несмолкающее позвякивание игрового автомата действовало на нервы. Поттинг и Николл увлеченно обсуждали крикет, а Грейс все глубже погружался в раздумья.

Уже в машине, всецело занятый своими мыслями, суперинтендант пропустил мимо ушей информацию, которую сообщил Норман Поттинг, переключившись с крикета на смерть д’Эта.

51

Ветеринар – мужеподобная австралийка хорошо за тридцать, по имени Дон, – склонилась над сонной Леди и, приподняв ей веко, посветила в глаз фонариком. Макс и Джессика с тревогой наблюдали за каждым ее движением. Том обнимал детей за плечи.

Детектив Гленн Брэнсон вышел на улицу, чтобы позвонить.

Том смотрел на овчарку, но в голове у него царил хаос. Вчера утром он отправился в полицию, проигнорировав угрозы, полученные по электронной почте. И Келли исчезла, ее машину сожгли.

«Господи, любимая, ну где же ты?»

* * *

Греясь в ярких лучах утреннего солнца, Брэнсон набрал номер Линды Бакли, офицера по взаимодействию с семьями, и попросил ее незамедлительно приехать к Брайсам.

Не успел он закончить разговор, как мобильный запиликал. На сей раз звонил констебль Дадли Бантинг из транспортной полиции, точнее, перезванивал в ответ на запрос Брэнсона. Тот обозначил собеседнику задачу, подчеркнув, что дело срочное, и Бантинг обещал связаться с ним в ближайшее время.

– Информация нужна сегодня, а не через три недели, – уточнил Брэнсон. – Это реально?

– Сегодня же воскресенье, – смутился Бантинг.

– Ага, и мне сейчас полагается сидеть в церкви, но я торчу у чувака, который собирался провести выходные с женой, а еще здесь двое детишек, которые очень скучают по маме, – вот только маму, по всей видимости, похитили. Ничего с тобой не случится, если ты разок отменишь воскресное барбекю с родственниками и соизволишь поработать!

Бантинг пообещал рыть носом землю.

В трубке раздались характерные гудки – Ари звонила мужу по второй линии, однако Брэнсон не стал прерывать разговор. Попрощавшись с Бантингом, он нажал отбой и увидел на экране значок голосового сообщения, сопровождаемый громким пиканьем.

Детектив глянул на окна фитнес-клуба через дорогу. «Бодрая корова» – гласила вывеска. Симпатичное название, запоминающееся. Брэнсон пару раз ударил себя кулаком в живот, проверяя мышцы пресса. Все еще каменные, но в спорт пора возвращаться, и срочно. Было время, когда он ходил в спортзал каждый божий день, а сейчас, как ни стыдно признавать, максимум два раза в неделю.

Однако угрызения совести, навеянные ленью, меркли по сравнению с теми, что Брэнсон испытывал, глядя на безоблачное небо и ощущая на коже ласковые лучи солнца.

Детектива терзал стыд перед женой Ари и детьми.

Сэмми едва стукнуло восемь, а Рэми – три, и он скучал по ним каждую секунду. Однако в последние дни ему практически не удавалось побыть с семьей, работа отнимала все время.

Брэнсон нажал кнопку и прослушал сообщение, оставленное Ари сухим, язвительным тоном, который с каждым словом становился все язвительнее и суше: «Гленн, мы с Сэмми и Рэми собираемся на пляж. Надеюсь, ты присоединишься к нам, как обещал. Дети мечтают хотя бы часок побыть с отцом на выходных. Если сможешь, перезвони. На всякий случай, это Ари, твоя жена».

Брэнсон тяжело вздохнул. Они все чаще ссорились из-за его работы. Похоже, Ари забыла, что в минувшие выходные они ездили в Солихалл на тридцатилетие ее сестры. Ради этого он специально брал отгул, переложив все обязанности на широкие плечи Грейса.

Проблема Гленна заключалась в амбициозности. Он, как и Грейс, жаждал повышения по службе, а это означало переработки. Причем не единичные, а регулярные на протяжении следующих двадцати лет.

Служба в полиции пошатнула браки многих его коллег. Казалось, подобной участи избежали лишь семьи, где полицейскими были оба. Настанет день, и ему придется сделать выбор – семья или работа.

Какая ирония: после рождения Сэмми Гленн, в ту пору вышибала в ночном клубе, решил, что сын должен им гордиться, и радикально сменил сферу деятельности, поступив на службу в полицию Суссекса.

Он уже собрался перезвонить Ари, как вдруг за спиной раздался голос.

– Сержант Брэнсон, – обратился к нему Том Брайс (выглядел тот отвратно – бледный, испуганный). – Мы можем поговорить наедине?

– Разумеется.

Они уселись в припаркованный «мондео» Гленна и захлопнули дверцы.

– Сержант, если вы считаете, что нам грозит опасность, может, мне стоит увезти детей? Спрятать их где-нибудь?

Брэнсон молчал, размышляя о жестком убийстве Джейни Стреттон, полученных Брайсом угрозах и его пропавшей невесть куда супруге. Трудно ответить, не располагая всей необходимой информацией. А если бы случилось подобное с ним, точнее, с Ари? Хватит ли ему духу посмотреть Брайсу в глаза и посоветовать ничего не предпринимать?

С другой стороны, какие еще варианты? Приставить круглосуточную охрану? Маловероятно, что Элисон Воспер согласится, если они не раздобудут более весомые доказательства. Переправить семью на конспиративную квартиру? Полчаса назад ему звонил Рой Грейс – рассказать про Реджинальда д’Эта. Вот тебе и конспирация.

– Мистер Брайс, нельзя исключать, что вашу супругу похитили.

Этого Том и боялся, однако крупица сомнений еще оставалась. Из головы не шли слова Джессики: «Скорее всего, она захочет пить водку. Я видела, но обещала не рассказывать».

– Я говорил с офицером по взаимодействию с семьями, – сообщил Брэнсон. – Она очень грамотный специалист и охотно поживет здесь, если вы не возражаете. Они с коллегой будут дежурить по очереди, обеспечивая вам круглосуточную охрану.

– На моем месте вы бы согласились, сержант Брэнсон?

– Да, – помешкав, откликнулся тот. – Хотя бы на первое время. Посмотрим, что нам удастся выяснить сегодня.

Брэнсон уставился в пол, не отваживаясь поднять глаза на Брайса.

«Случись подобное со мной, согласился бы я оставить Рэми и Сэмми дома?» – спрашивал он себя. И не находил ответа.

52

– Картофель, – ни с того ни с сего объявил Поттинг.

Трое офицеров с Николлом за рулем возвращались из Роттингдина в суссекское управление полиции. После пива, парацетамола и ночной пьянки глаза у Грейса слипались.

– Картофель? – переспросил Николл.

– Я вырос на ферме, – пустился в объяснения Поттинг. – Мой отец опрыскивал картофель серной кислотой. Разведенной, естественно. И ничего, никто не умер.

– Картофель кислотой? Ты шутишь?

Услышав «серная кислота», Грейс перестал клевать носом.

– Друг мой, я совершенно серьезен, – ответил Поттинг. – Кислота разъедает ботву, и клубни проще выкапывать.

– А того, кто попробовал ваш урожай, сразу можно закапывать? – поинтересовался Грейс.

– Глупости, – отрезал Поттинг. – Просто сейчас все помешались на органике, хотя порция старых добрых пестицидов еще никому не повредила. Только посмотрите на меня!

– Смотрю, – отозвался Николл, глядя в зеркало заднего вида.

– В жизни не болел!

«Ну да, просто больной по жизни», – промелькнуло у Грейса.

– В умелых руках серная кислота абсолютно безопасна, – вещал Поттинг.

– Реджи д’Эт поспорил бы, – возразил Грейс.

– Ты бы накормил своих детей картошкой, обработанной серной кислотой? – с любопытством спросил Николл.

– За мной не заржавеет.

– А вот за мной наоборот, – сообщил молодой констебль.

– Сколько у тебя детей? – после недолгого молчания полюбопытствовал Поттинг.

– Первый на подходе. Ждем со дня на день. А у тебя?

– Двое от первого брака. Один – от второго. Еще двое – от третьего. У последней дочери, Сьюзи, синдром Дауна. Правда, мы с мелкими редко видимся, – с тоской добавил Поттинг.

Информация явно произвела впечатление на Николла.

– Синдром Дауна?

Поттинг кивнул.

– Сочувствую, – пробормотал молодой констебль.

Поттинг грустно пожал плечами:

– Такое случается. А вообще, она славная девчушка, всегда улыбается. – Он снова пожал плечами. – Как говорится, в каждом домике свои гномики.

– Вы с третьей супругой по-прежнему в браке?

Поттинг помрачнел, насупился:

– Нет, мы разбежались. Сейчас я холост и свободен как птица, тут мы с суперинтендантом Грейсом на одной волне. Поверь, приятель, так гораздо лучше.

– Вообще-то, я очень счастлив в браке, – поведал Николл.

– Повезло, – констатировал Поттинг.

– Выходит, серную кислоту в больших объемах нужно искать у фермеров, выращивающих картофель? – нахмурился Грейс.

– Или у поставщиков удобрений. Или у фармацевтических компаний. Или у производителей лимонной и молочной кислоты, пищевых масел, клея, взрывчатки, искусственного каучука, – перечислял Поттинг. – Водоочистителей, целлюлозы, дубленой кожи и аккумуляторов.

– Тебе бы в «Слабое звено» по теме серной кислоты, – посоветовал Николл.

– Пару лет назад участвовал я в расследовании, – завел Поттинг. – Один хмырь из Кройдона плеснул своей девушке в лицо кислотой за то, что она его бросила. Наверное, у них в Африке так принято.

– Хороший парень, – хмыкнул Николл.

– А то, просто очаровашка. Всегда говорил, от черномазых добра не жди.

Грейс побагровел:

– Норман, если ты не заметил, у нас в группе присутствует темнокожий сотрудник. Еще одна расистская или гомофобная реплика, и ты вылетишь как пробка. Ясно?

– Прости, Рой, – после затяжной паузы извинился Поттинг. – Я повел себя некрасиво. Детектив Брэнсон – славный малый.

«Хоть и черный?» – едва не рявкнул Грейс, однако вслух произнес совсем другое:

– Чтобы наполнить ванну, нужно несколько галлонов кислоты. Соседи наверняка что-то видели, не зря же там повсюду красуются гребаные наклейки «Соседский надзор». Норман, тебе два поручения. Во-первых, свяжись с теми, кто осуществлял обход, и выясни, не заметил ли кто на улице посторонних транспортных средств. Во-вторых, разузнай, нет ли в округе поставщиков или заказчиков серной кислоты в крупных объемах.

– Мне заняться этим до или после того, как я закончу опрашивать клиентов из «Барри и Клэр эскорт двадцать четыре на семь»?

– Между. Привыкай к многозадачности, Норман, не отрывайся от коллектива.

Два пронзительных сигнала оповестили Грейса о входящем сообщении. Он глянул на экран и расцвел – эсэмэска была от Клио. Настроение поднялось. Но после прочтения моментально испортилось. Точнее, упало ниже плинтуса.

53

Видеозал отдела по расследованию тяжких преступлений оказался каморкой без окон, расположенной в нескольких ярдах от первого оперативного штаба. Зал был таким крохотным, что Брэнсон и Брайс даже вдвоем чувствовали себя селедками в бочке. А Брэнсон, хоть и нечастый гость, лишний раз убедился в отвратительной перепланировке здания.

Том Брайс сидел перед экраном, слева от него помещались DVD-проигрыватель и стопка дисков. Свидетелю предстояло отсмотреть записи с двух камер наблюдения на станции Престон-Парк, первой остановке к северу от Брайтона и весьма популярной у пассажиров из-за удобной локации и бесплатной парковки на близлежащих улицах. В минувший вторник именно на этой станции сошел жирдяй, забывший на сиденье компакт-диск.

Констебль Бантинг постарался на славу. Меньше чем через два часа после звонка Брэнсона в транспортную полицию офицер раздобыл пленки со станции Престон-Парк, отснятые в момент прибытия поезда, на котором ехал Том.

Том старался сосредоточиться, но мешала тревога за Келли. Его колотило от голода и бесчисленных чашек кофе. Желудок словно набили колючей проволокой. Внезапно зазвонил мобильный.

Том глянул на дисплей, но не узнал номер.

– Наверное, лучше ответить.

Брэнсон одобрительно кивнул.

В трубке раздался голос Линн Коттслоу. Лучшая подруга Келли, тоже обитавшая в Брайтоне, спрашивала, нет ли новостей и чем они с мужем способны помочь. Может, привезти продукты? Или посидеть с детьми? Благодарный Том заверил, что все насущные вопросы взяли на себя офицеры отдела по взаимодействию с семьями, установившие у него дома круглосуточное дежурство, и, пообещав Линн позвонить, как только появятся новости, снова уставился в монитор.

Первая камера вела панорамную съемку платформы. От станции отъезжал поезд. Таймер в правом углу показывал девять минут восьмого.

– Это «Тэмслинк-экспресс», идет через Лондонский мост, – сообщил Брэнсон. – Ваш еще не подошел.

Том включил быструю перемотку до момента, пока на экране не возник новый состав. Нервы были на пределе. Поезд остановился, из открывшихся дверей на платформу шагнули человек тридцать. Том нажал на паузу и внимательно оглядел каждого. Жирдяя среди них не было.

– Это тот самый поезд?

– Сто процентов. Скорый, отходит от вокзала Виктория в шесть десять, как вы и говорили, – сообщил Брэнсон. – Включите запись, вдруг не все успели выйти.

Том нажал на воспроизведение, и фигуры на экране снова ожили. Он рассматривал двери состава (многие уже закрылись), стараясь определить свой вагон – похоже, четвертый с головы, взятый сейчас крупным планом.

И тут появился он.

Тучный мужчина с женоподобной физиономией, в пестрой рубашке поверх бесформенных штанов и с борсеткой в руках ступил на перрон и огляделся, словно хотел убедиться, что горизонт чист.

«Чист от чего?» – гадал Том, нажимая паузу.

Мужчина застыл, левая нога в кроссовке зависла в воздухе, лицо беззаботно повернуто в камеру, однако на нем читалась тревога.

Том снова включил запись. Пару секунд спустя тревожные морщины на физиономии толстяка разгладились, и он чуть ли не весело зашагал к турникету.

– Это он, – заявил Брайс, в очередной раз поставив картинку на паузу.

Брэнсон потрясенно уставился на стоп-кадр.

– Увеличьте, пожалуйста, лицо.

Потыкав в кнопки, Том приблизил изображение.

– Уверены? – нахмурился Брэнсон.

– Абсолютно.

– Вы точно не ошиблись?

– Нет. Это он.

– Очень любопытно, – протянул детектив-сержант.

– Вы его знаете?

– Да, – мрачно откликнулся Брэнсон. – Знаем.

54

Около пяти вечера сержант Джон Рай еще возился с ноутбуком Тома Брайса у себя за столом в киберотделе, когда ему позвонили по внутренней линии.

– Джон Рай слушает.

– Здравствуйте, это Том Брайс. Я сейчас нахожусь в управлении, в видеозале… ну и заодно хотел узнать, вы уже закончили с моим ноутом? Его можно забирать? Понимаете, я планировал сегодня вечером поработать, завтра у меня важная встреча… В общем, надо подготовиться. Что скажете?

«Скажу, что голос у тебя убитый. Тебе надо работать, а мне – бежать домой и спасать свой брак», – промелькнуло у Рая.

Они с Энди Гидни, единственные, кто засиделся в отделе допоздна. Получается, они оба идиоты, раз пашут по воскресеньям?

Сгорбившись над клавиатурой, с неизменным айподом в ушах, Гидни, чей стол был завален пустыми банками из-под колы и пластиковыми кофейными стаканчиками из торгового автомата, исступленно щелкал по клавишам в попытке взломать код, над которым бился целую неделю.

Рай беспокоился за чудика – тот казался таким одиноким. Сержанту хотя бы есть куда пойти после работы. Пусть Надин иногда бывает несносной, но зато его всегда ждет вкусный ужин и дети, с кем можно поболтать о том о сем. Хоть какое-то подобие нормальной жизни. А как обстоит с нормальной жизнью у Гидни?

«Впрочем, о какой нормальности можно говорить с такой скотской работой?» – одернул себя Рай.

Большую часть времени они с коллегами смотрели порнуху с конфискованных компов. Причем не стандартную, в духе разворотов «Плейбоя», от которой начинается шевеление в штанах, а ту, где фигурируют взрослые мужчины и дети в возрасте двух лет. В голове не укладывалось – и никогда не уложится! – как эта мерзость способна кого-то возбуждать? Как можно творить такое с невинными детьми? Как сорокалетний мужик может насиловать ребенка в задний проход, а потом жить с осознанием содеянного?

Ответ, к сожалению, таков: легко и непринужденно.

Рай ни секунды не сомневался, что сделал бы с человеком, посмевшим хоть пальцем тронуть его малолетних детей. Мероприятие включало бы в себя опасную бритву и паяльник.

Ухо неприятно резанула знакомая череда странных электронных шумов – мобильный Гидни. Тот вытащил наушник и бесцветным тоном произнес:

– Алло.

Рай приблизительно знал, где обитает Гидни – около городского парка, в крохотной квартирке у ипподрома. Район славился викторианскими и эдвардианскими особняками с террасами и оригинальной архитектурой, ныне оккупированными студентами и молодежью, не связанной брачными узами. Что ждет Гидни, когда – или если – тот возвращается домой? Банка фасоли на электрической плитке? Еще один комп? Газета «Гардиан», которую тот вечно таскал под мышкой, но никогда не открывал, и стопка технических журналов?

– Мне нужно еще минут тридцать, – сообщил Рай висящему на проводе Брайсу. – Подождете или завезти вам ноут после работы?

– Да, если не затруднит, буду очень признателен. Я очень… очень тороплюсь к детям.

– Хорошо, ваш адрес у меня есть, подъеду, как только освобожусь.

Рай глянул на часы – удостовериться, что еще успевает к «Топ гир» (ничего другого он не смотрел по телику в принципе). Хотя с его увольнения из транспортной полиции минуло много лет, он оставался заядлым автолюбителем.

Повесив трубку, сержант увидел, как Гидни – уже одетый, с маленьким рюкзаком на спине – спешит к выходу. Хоть бы попрощался. Ну что за человек, ни капли воспитания!

* * *

Экспертиза заняла гораздо больше времени, чем планировалось, и Рай виновато сообразил, что после разговора с Брайсом прошел целый час. Он захлопнул крышку ноутбука и уже собирался встать, как снова зазвонил рабочий.

На том конце провода оказался диспетчер колл-центра из полицейского управления в Моллинг-хаус, куда поступали и откуда впоследствии распределялись неэкстренные обращения граждан.

– Это отдел по расследованию киберпреступлений?

Рай глубоко вздохнул, борясь с искушением ответить, что абонент ошибся номером.

– Сержант Рай слушает.

– К нам поступил звонок. Мужчина жалуется, что кто-то пользуется его беспроводным интернетом без его ведома.

– Да ну? – Рай едва не взорвался: у него не было времени заниматься всякой ерундой. – Если у него беспроводной интернет, пусть поставит пароль и спит спокойно!

– Сэр, вы не могли бы его проконсультировать? – попросил оператор. – Он звонит уже третий раз за месяц и слегка не в духе.

«Не он один», – мрачно подумал Рай и нехотя буркнул:

– Соединяйте.

Пару секунд спустя раздался старческий голос с немецким акцентом.

– Мм… здравствуйте. Меня зовут Андреас Зайлер. Я инженер, сейчас на пенсии, но раньше строил мосты.

В трубке зашуршало. Выждав немного, Рай решил нарушить молчание, а заодно проверить, на месте ли собеседник:

– Говорит сержант Рай из отдела по расследованию киберпреступлений. Чем могу помочь?

Он еле сдержался, чтобы не добавить: «На всякий случай, мостами не интересуюсь».

– Да, спасибо. Кто-то ворует мой интернет.

Рай глянул на время в правом нижнем углу экрана: тридцать пять минут седьмого. Ему хотелось поскорее повесить трубку и свалить домой. А диспетчер мог бы и предупредить, что гребаный старик плохо говорит по-английски.

– Крадет ваш интернет? Боюсь, я не совсем понимаю, сэр.

– Коллега из моей бывшей конторы присылать мне чертеж моста, они проектировать для Куала-Лумпур. Но у меня тормозит интернет, и чертеж не грузится. Такое случаться и раньше.

– Думаю, проблема либо в вашем интернет-провайдере, либо в компьютере. Для начала обратитесь в свою техподдержку.

– Уже обращался. Компьютер тоже проверил. Там все в порядке. Проблема идет извне. Уверен, она крыться в мужчине из белого фургона.

Теперь Рай был слегка озадачен, а еще его дико раздражал этот настырный осел.

– Считаете, ваш интернет тормозит из-за мужчины в белом фургоне?

– Именно.

– Прошу прощения, мистер… – Сержант сверился с записями. – Мистер Зайлер. Признаться, я в недоумении. Уточните, где вы находитесь?

– Я из Швейцарии, но по работе переехал в Брайтон.

– Где конкретно в Брайтоне?

– Фрешфилд-роуд.

– Понятно.

Рай хорошо знал этот район. Чрезвычайно широкая улица на холме была застроена двух- и трехэтажными домами из красного кирпича, в основной своей массе переделанными в многоквартирные.

– У вас широкополосная Сеть?

– Да, широкополосная.

– Подключение беспроводное?

– Беспроводное – в смысле, вайфай?

– Верно, сэр.

– Да, вайфай.

Сообразив, где собака зарыта, Рай усмехнулся про себя.

– Ваша беспроводная Сеть зашифрована?

– Зашифрована? – неуверенно переспросил швейцарец. – Сомневаюсь. Видите ли, я сейчас живу у сына, это его компьютер.

– Вы используете пароль для установки соединения?

– Пароль? Нет.

Без пароля кто угодно с беспроводным адаптером на ноуте мог подключиться к чужой широкополосной Сети. Рай сам проделывал такое, правда не нарочно, когда сидел в патрульной машине с включенным ноутбуком. И кстати, до сих пор не удосужился запаролить домашний интернет.

– Фургон все еще снаружи?

– Да.

– Номер сообщить можете?

Пожилой швейцарец продиктовал номер, и Рай неизвестно зачем записал его в блокнот.

– Мой вам совет – установите пароль, и вор останется с носом.

– Я поговорю с сыном.

– Отличная мысль, сэр.

Взбешенный Рай повесил трубку. Неплохо бы донести до общественности, что в гребаное воскресенье, без двадцати семь вечера он по-прежнему сидит в конторе. А для этого необходимо официально зафиксировать звонок в системе.

Рай ввел свое имя и отдел, указал номер и весьма расплывчатое описание фургона, а после допечатал: «Вардрайвинг^[12]. Обращение принято и закрыто сержантом Раем по телефону».

Ребячество, конечно, однако настроение у сержанта сразу улучшилось.

55

– Я нашла в холодильнике лазанью, – сообщила офицер по взаимодействию с семьями Тому, заглянувшему на кухню с Джессикой и Максом.

Дети повисли на нем, цепляясь за штанины, словно боялись, что, если отпустят, он исчезнет так же, как мама.

Том с недоумением уставился на офицера Бакли; мысль об ужине даже не приходила ему в голову. Сейчас его занимало лишь выражение лица сержанта Брэнсона, с каким тот смотрел на увеличенное изображение жирдяя из поезда.

И его скупой ответ на вопрос, знает ли он этого человека: «Да. Знаем». И категорическое нежелание вдаваться в подробности.

– Да, спасибо, – рассеянно бросил Том. – Лазанья сгодится.

– Еще там завалялись помидоры, латук, редис. Можно приготовить салат.

– Отлично.

Хлопнула собачья дверца, Леди прискакала в кухню и, коротко тявкнув, вполне себе бодро завиляла хвостом.

– Проголодалась, Леди? – спросил Том.

Овчарка снова гавкнула и выжидательно глянула на него.

– Не люблю салат! – закапризничал Макс.

– А я люблю только мамин! – вторила брату Джессика.

– Он и есть мамин, – возразил Том. – Она его купила.

– Но готовила ведь не она, – упирался Макс.

– Его приготовит эта милая дама.

Том взял с пола миску и насыпал в нее сухой корм. Потом открыл банку собачьих консервов.

Ветеринар не сумела поставить Леди точный диагноз, предположив какой-нибудь вирус. Детектив поинтересовался, не мог ли кто накормить овчарку снотворным. Ветеринар не стала отрицать такую возможность и по настоянию Брэнсона взяла кровь на анализ, предупредив, что результат придет не раньше чем через несколько дней.

– А еще в морозилке мне попалось очень вкусное лимонное мороженое, – весело проговорила офицер. – Получите его на десерт.

– Хочу мамино мороженое, – топнул ногой Макс.

– А я хочу шоколадное или клубничное, – вредничала Джессика.

Том обменялся взглядом с офицером Бакли. На вид ей было тридцать с хвостиком. Светлые волосы, короткая стрижка, приятное открытое лицо, дружелюбный, но твердый характер. Казалось, любые трудности ей по плечу. Том обреченно развел руками и, поставив миску на пол, обернулся к Максу:

– Это мамино мороженое.

Макс вскинул на него большие круглые глаза, лишенные всякого выражения. Том смутно представлял, что чувствует сейчас его сын. И дочь.

И он сам.

Его тянуло расспросить Джессику о водке, которую якобы пьет Келли. Как это вообще понимать?

– Не люблю лимонное, – скривилась Джессика.

Том опустился на корточки и обнял ее:

– Другого у нас нет. Но завтра я куплю тебе и шоколадное, и клубничное, договорились?

Девочка никак не отреагировала.

– Милая, обними папу. Пожалуйста.

– Когда мама вернется?

Том замялся, не зная, что сказать. Правду – что он понятия не имеет? Или ложь во спасение? Соврать проще.

– Скоро. – Он подхватил Джессику на руки. – Идем купаться?

– Меня всегда купает мама!

– Милая, она очень поздно вернется, поэтому купать тебя сегодня будет папа.

Девочка насупилась. Из телевизора в гостиной неслась громкая, задорная музыка, визг шин и пронзительный голос с американским акцентом. Макс смотрел «Симпсонов». Отлично. До ужина он скоротает время за мультиком – или его тоже стоит искупать?

Том вдруг осознал, что имеет весьма смутное представление о распорядке дня собственных детей и домашних хлопотах. Внутри стремительно нарастали мертвенный холод и страх. Завтра утром у него назначена презентация для «Лендровер», их маркетинговый директор намекал на крупный контракт. Если Келли не объявится сегодня вечером, он запросто провалит встречу.

«О господи, Келли, родная, любимая, пусть с тобой все будет хорошо. Умоляю, вернись. Я так тебя люблю».

Он отнес Джессику в спальню и, плотно прикрыв дверь, опустил ее на кровать. Сам сел рядом.

– Джессика, можно спросить тебя о том, что ты сказала утром про мамочку? Я предложил узнать у мамы, чем бы она хотела заняться, а ты ответила: «Скорее всего, она захочет пить водку». Помнишь?

Девочка молча смотрела перед собой.

– Помнишь, милая?

– Ты тоже пьешь водку, – проворчала она.

– Да, случается. Но почему ты так сказала?

Внизу громко залаяла Леди. Затем раздался звонок в дверь.

– МАМОЧКА! МАМОЧКА! МАМОЧКА ПРИШЛА! – оглушительно завопил Макс.

Объятый радостным предвкушением, Том ринулся на первый этаж. Макс уже открывал дверь. На пороге стоял Джон Рай, в руке он держал кожаный чехол с ноутбуком Тома.

56

Устроившись за столом в первом отделе, где собралась практически вся следственная бригада, Грейс бегло просматривал сводки последних происшествий. Часы показывали без четверти восемь вечера, и хотя он по-прежнему не испытывал голода, его покачивало либо от недостатка сахара, либо от переизбытка кофе – а может, и того и другого вместе. В любом случае сосредоточиться удавалось с трудом.

Не улучшала настроения и ситуация с Клио Мори. Из головы не шло ее утреннее сообщение.

Грейс изучал свежие данные по Реджи д’Эту, когда ощутил неслабый тычок в спину.

– Привет, старичок!

Грейс поднял голову от папки. Брэнсон, недавно слинявший из штаба, вернулся с огромной коробкой пончиков из ближайшего супермаркета, и раздал коллегам по одному.

С пончиком в руке Грейс встал из-за стола, чтобы немного размяться. Брэнсон последовал за ним в коридор.

– Старик, ты в порядке? Выглядишь паршиво.

Грейс откусил от пончика и слизал с губ сахарную пудру.

– Спасибо.

– Птичка напела, – понизил голос Брэнсон, – что вы с Клио Мори миловались вчера в «Латино».

– Серьезно? – Грейс потрясенно уставился на него.

– Выходит, она твоя новая пассия?

– Господи, это не город, а большая деревня!

– Как и вся планета, приятель!

– Как ты узнал, с кем я ужинал?

– Сам же меня учил, – детектив-сержант постучал себя пальцем по виску, – хочешь стать хорошим сыщиком, в первую очередь обзаведись сетью осведомителей.

Грейс покачал головой: осведомленность Брэнсона отчасти забавляла, отчасти злила.

– С тех пор правила изменились. Все контакты с информатором осуществляются только через куратора, ну и прочая хрень.

– Смотрел «Полицию» с Жераром Депардье? Он играет копа, который с помощью информаторов накрыл крупную сеть наркоторговцев. Отличный фильмец.

– Не смотрел.

– Советую. Вылитый ты, только нос побольше.

– По-твоему, я похож на Жерара Депардье?

Брэнсон похлопал его по плечу:

– Нет, ты больше похож на Брюса Уиллиса.

– Так-то лучше.

– Точнее, на его брата-неудачника. Или на отца.

– Умеешь ты поднять настроение. А ты похож…

– На Уилла Смита?

– Размечтался!

– Ну рассказывай, что у вас с мисс Мори?

– Нечего рассказывать. Мы просто ужинали.

– Сугубо деловая встреча?

– Совершенно верно.

– На заднем сиденье такси тоже?

– Господи! Ты завербовал всех таксистов в Брайтон-энд-Хове?

– Нет, всего парочку. Мне повезло. Да и вообще, таксисты не осведомители. Просто держат ушки на макушке.

Грейс гадал, то ли гордиться своим протеже, преуспевшим в профессиональном плане, то ли злиться на него.

– Кстати, она оценила твой прикид? – прервал размышления голос Брэнсона.

– Сказала, мне нужен новый стилист, мол, нынешний никуда не годится.

Брэнсон выглядел таким уязвленным, что Грейс сжалился.

– Не парься, она вообще ничего не сказала.

– Черт, это еще хуже!

– У нас на повестке два убийства и пропавшая женщина. Может, сменим тему?

– Нет, не сменим! Клио Мори! Красотка! Не будь я женат… Ну ты понял. Вот только тебя не смущает ее профессия?

– В ресторан она пришла без трупов, поэтому я особо не заморачивался.

Еле сдерживая ухмылку, Брэнсон покачал головой:

– Ладно тебе, выкладывай как на духу. От меня можешь ничего не скрывать.

– Я и не скрываю. У нее есть приятель. Точнее, жених, о котором она забыла упомянуть.

– Врешь!

Грейс достал мобильный и продемонстрировал Брэнсону СМС, полученное сегодня от Клио.

Пока не могу говорить. Объявился мой жених.

Позже созвонимся. XXХ

– Он отработанный материал, – помолчав, объявил Брэнсон.

– Сообщение пришло в обед, и она до сих пор не позвонила.

– Три поцелуйчика. Поверь, чуваку дали отставку.

Грейс сунул остатки пончика в рот. Тот оказался таким вкусным, что, несмотря на отсутствие аппетита, он с удовольствием съел бы и второй.

– Опять твоя гениальная интуиция?

– Она далеко не всегда подводит, – отвел взгляд Брэнсон.

Клио сегодня не работала, в противном случае Грейс вызвался бы присутствовать на вскрытии Реджи д’Эта, хотя следователем по делу назначили другого детектива.

– Поживем – увидим.

Ему вспомнилась любимая присказка матери: время покажет. Как распорядится судьба. Мать горячо верила в судьбу, однако Грейс не разделял этой веры. От мучительной смерти от рака она ее не уберегла. Ты счастливчик, если веришь в некую высшую силу, заведомо определяющую твой путь. Людям глубоко религиозным без преувеличения повезло – они всегда могут переложить ответственность на Бога. Несмотря на свое пристрастие к сверхъестественному, Грейс никогда не верил в Бога и предначертанный им план.

Вернувшись в отдел, Грейс посмотрел на доску, где висела фотография Реджинальда д’Эта в ванной, сделанная им сегодня утром, и снимок Келли Брайс, разосланный Брэнсоном во все СМИ, все полицейские участки и порты Великобритании.

Завтра утром Кассиан Пью, высокомерный говнюк из столичной полиции, подключится к расследованию скопившихся «глухарей», и, если дело об убийстве Джейни Стреттон не сдвинется с мертвой точки, замначальника суссекской полиции позволит инспектору из столицы наступать Грейсу на пятки.

– Гленн, ты уверен, что Том Брайс не убивал жену? – спросил он, повернувшись к Брэнсону.

Когда пропадает женщина, первым под подозрение попадает муж или бойфренд и является главным подозреваемым, пока не выяснится обратное.

– Как я уже сказал на планерке, уверен на все сто. Перед просмотром камер наблюдения я допросил его под запись. Конечно, пленку можно отправить профайлерам, но, по-моему, в этом нет никакой необходимости. Ему пришлось бы бросить детей дома одних посреди ночи, убить жену, спрятать труп, отогнать машину в Дитчлинг-Бикон, поджечь ее и пешком пройти пять миль до дома. Как по мне, маловероятно.

– Тогда где она? Сбежала с любовником?

– Но зачем тогда подожгла машину? Почему не взяла ни сумочку, ни вещи?

– Может, хотела таким образом запутать следы.

Брэнсон был непреклонен:

– Нет. Исключено.

– Думаю, мне стоит самому пообщаться с мистером Брайсом. Давай съездим к нему.

– Сегодня? На ночь глядя? Доехать не проблема, но человек сейчас в стрессе, пытается совладать с детьми. Там круглосуточно дежурят офицеры по взаимодействию с семьями. Если ехать, то завтра утром – если миссис Брайс сама не объявится.

– С родителями няни беседовал?

– Да, к приезду дочери они спали. Примерно без пятнадцати два она крикнула им, что вернулась. Они слышали шум отъезжающей машины, вот и все.

– А соседи?

– Район элитный, соседей там по пальцам перечесть. Я опросил всех – никто ничего не видел и не слышал.

– Дорожные камеры наблюдения проверили?

– В процессе. Транспортники отсматривают все записи начиная с часа ночи и до поступления звонка. Пока глухо.

– Про семью Брайс что-нибудь выяснил?

– Разговаривал с их соседями, пожилой парой. Он – высоченный как жердь, а она курит как паровоз. В общем, супруга немного дружит с миссис Брайс, с Келли. В случае необходимости помогает сидеть с детьми и все такое. Она говорит, у Брайсов серьезные проблемы с деньгами.

Грейс мигом навострил уши:

– В самом деле?

– Хотя по их дому не скажешь. Там один гриль размером с хьюстонский Центр управления полетами, ему цена несколько тысяч фунтов. Шикарная кухня, плазма – полный комплект.

– Наверное, отсюда и финансовые затруднения, – протянул Грейс. – А она не могла поджечь автомобиль ради страховки?

Брэнсон нахмурился:

– Если честно, не думал. Разве на выплатах по страховке реально обогатиться?

– Надо выяснить, в собственности у них автомобиль или в кредите. И не пытались ли они его недавно продать. У киберотдела есть копия жесткого диска с ноутбука. Скажи, пусть проверят, не размещал ли Брайс объявления о продаже машины в интернете на каком-нибудь профильном сайте. Вдруг в загадочном исчезновении жены замешаны оба супруга.

Чем дольше Грейс размышлял над этим вариантом, тем больше воодушевлялся. Финансовые затруднения. Возможно, очередная пустышка, но проверить стоит. На какие только уловки не идут люди, чтобы избавиться от долгов. Краем глаза он наблюдал, как Белла Мой потянулась за шоколадными шариками, на ее клавиатуре белела сахарная пудра от пончика. Ник Николл увлеченно разговаривал по телефону.

Зажав плечом трубку, Норман Поттинг продолжал отрабатывать клиентов эскорт-агентства, чем почти довел парочку сластолюбцев до сердечного приступа.

«И поделом», – злорадно подумал Грейс.

К проституции он относился без особого осуждения и сам, случалось, звонил по номерам из пикантных объявлений в «Аргусе». Однако всякий раз его терзало чувство вины перед Сэнди.

То же самое он испытывал во время скоротечного курортного романа, когда нелегкая занесла его на остров Пакси в Греции.

Дверь распахнулась, и в отдел заглянул жизнерадостный Тони Кейс, старший офицер поддержки Суссекс-хауса.

– Рой, моя помощь нужна?

– Нет, Тони, справляемся. Но спасибо за заботу.

– Служба такая, – наставительно поднял палец Кейс.

– Хорошо тебе провести остаток воскресенья.

– Все четыре часа? – глянул Тони на часы. – Да ты шутник, Рой.

Офицер поддержки исчез в коридоре, и Грейс уткнулся в монитор, испещренный ярко-оранжевыми строчками последних сводок по убийству д’Эта. Вскоре он нашел, что искал. В результате поквартирного обхода некий бдительный сосед сообщил, что накануне вечером, около семи, видел у дома покойного белый фургон и даже записал регистрационный номер.

Грейс щелкнул по окошку и прочел следующее: констебль, опросивший бдительного соседа, пробил номер фургона – в полицейской картотеке он не числился. Расследовать смерть Реджинальда д’Эта поручили суперинтенданту Дэйву Гейлору, весьма опытному, даже по меркам Грейса, детективу, уж он достанет этот фургон из-под земли.

Ник Николл приблизился и тронул Грейса за плечо:

– Рой, мне звонил управляющий «Карма-бара» в порту, мы с ним встречались накануне. Они просматривали записи с камер двухнедельной давности – искали, кто приторговывает в их заведении наркотиками, – и вроде бы на них засветилась Джейни Стреттон.

Грейс мигом воодушевился:

– Пусть срочно везут их сюда.

– Не получится. Администратор сказал, пленки им нужны, но я могу подъехать и посмотреть.

– Прямо сейчас?

– Да.

Грейс задумался. Ник совсем недавно перевелся в убойный отдел и еще не постиг многих тонкостей профессии. Да, парень он толковый, безусловно, но запросто может что-то упустить, а они только-только нащупали первую серьезную зацепку в этом деле, поэтому необходимо выжать из нее максимум информации.

– Принеси ее фотографию, поедем вместе. – Грейс повернулся к Брэнсону. – А сразу после навестим мистера Брайса.

– Не поздновато? – усомнился Брэнсон, понимая, что ведет себя непрофессионально, однако ему так хотелось увидеть детей, хотя бы на пять минут, пока они не легли спать.

– Гленн, если мистер Брайс убил жену или провернул с ней какую-нибудь аферу, он глаз не сомкнет, поверь.

Брэнсон нехотя кивнул, признавая его правоту, и посмотрел на часы. В лучшем случае Грейс вернется через час; следовательно, к Брайсам они попадут не раньше одиннадцати. Гленн не боялся встретить в темном переулке банду отморозков с ножами, но иногда испытывал дикий страх перед женой. Прямо сейчас ему было страшно позвонить Ари и сказать, что дома он сегодня не появится.

Предвкушая просмотр записей из «Карма-бара», Грейс если и заметил рапорт сержанта Джона Рая, озаглавленный «Вардрайвинг», то не придал ему значения.

57

Том прочел Джессике пару страниц из «Груффало», однако мысли его витали далеко, а она толком не слушала. С Максом ситуация обстояла не лучше.

Похоже, отец из него никудышный. Естественно, дети скучали по маме, но до чего же горько осознавать, что ты даже близко не тянешь на роль родителя. Казалось, Максу и Джессике куда больше нравилось проводить время с Линдой Бакли, чем с ним. Офицер по взаимодействию с семьями осталась внизу ждать, когда ее подменит коллега.

Том закрыл книгу, поцеловал ничуть не сонного Макса и, притворив за собой дверь, направился в кабинет для очередного обзвона. Он набрал родителей Келли, хотя они сами названивали каждый час; всех ее подруг и встревоженную сестру в Шотландии. Келли не объявлялась.

Том прошел в их спальню и выдвинул верхний ящик викторианского комода, где Келли хранила одежду. Вдыхая родной запах, пошарил среди свитеров, однако ничего не обнаружил. И взялся за ящик с нижним бельем. Внезапно пальцы нащупали что-то твердое и округлое.

Через секунду он держал в руках непочатую бутылку водки «Теско».

За первой последовала вторая – тоже непочатая. Потом третья.

Уже наполовину пустая.

Том опустился на кровать и потрясенно уставился на находку. Три бутылки водки в ящике с нижним бельем.

«Скорее всего, она захочет пить водку. Я видела, но обещала не рассказывать».

О господи.

Он снова перевел взгляд на бутылку. Может, стоит поставить в известность сержанта Брэнсона?

Поразмыслив, Том отказался от этой затеи. Чего доброго, детектив потеряет интерес, решив, что Келли просто ушла в запой.

Однако он знает свою жену. Точнее, думал, что знает, до сегодняшнего момента.

Том перерыл весь комод, но больше ничего не нашел. Запрятав бутылки обратно, он задвинул ящик и спустился на первый этаж.

Линда Бакли смотрела в гостиной детективный сериал, где действие происходило в шестидесятые. На экране сержант предлагал сигарету испуганной женщине с волосами, убранными в пучок.

– Нравятся фильмы про полицейских? – поинтересовался Том в неуклюжей попытке завязать беседу.

– Только в стиле ретро. Современные терпеть не могу, в них сплошная бредятина. Каждый раз прямо хочется заорать: «Ради всего святого, так не бывает!»

Том присел рядом, гадая, стоит ли ей довериться.

– Мистер Брайс, вам нужно поесть. Разогреть в микроволновке лазанью? – спросила офицер Бакли, прежде чем он успел сказать хоть слово.

– Спасибо, – кивнул Том.

Разумеется, она была права, хотя сейчас его тянуло выпить чего-нибудь покрепче.

Женщина ушла в кухню, а он уставился в экран, размышляя о водке. Зачем Келли ее прятала? Как давно она пьет? А главное, почему?

Связано ли это с ее исчезновением?

Он решил, что нет. По крайней мере, хотелось в это верить.

Сериал сменили девятичасовые новости. От запаха мяса к горлу подкатила тошнота. Аппетита не было совсем. Тони Блэр пожимал руку Джорджу Бушу. Том не доверял обоим, но сейчас даже не обратил на них внимания. Следом показали спецрепортаж из Ирака, потом фотографию девочки-подростка, изнасилованной и задушенной близ Ньюкасла, и обращение неуклюжего, запинающегося старшего инспектора, чья стрижка напоминала ежа, а опыт общения с прессой явно сводился к нулю.

– Ужин готов, – властно окликнула офицер Бакли.

С покорностью ягненка Том поплелся в кухню и сел за стол. Там тоже работал телевизор, транслировали все те же новости.

Том с трудом впихнул в себя два куска лазаньи и вдруг встрепенулся.

– Надо приклеить на дверь записку, чтобы ваш коллега не звонил. Не дай бог дети проснутся и решат, что мама вернулась.

– Хорошая мысль. – Офицер достала из сумки листок и двинулась в коридор. – Чтобы к моему приходу все было съедено!

– Слушаюсь, босс. – Том криво улыбнулся и под пристальным взором женщины отправил в рот еще кусок лазаньи.

Не успела она выйти из кухни, как диктор объявил:

– Суссекская полиция расследует убийство ранее осужденного педофила Реджинальда д’Эта, найденного сегодня утром мертвым в своем доме в Роттингдине в Восточном Суссексе.

На экране возникла фотография д’Эта, и Том уронил вилку.

Перед ним был тот самый жирдяй из поезда.

58

Брайтонский порт начали возводить, когда Грейс был еще ребенком. Строительство продолжалось до сих пор и, казалось, никогда не закончится. На громадном огороженном участке стояли два подъемных крана, экскаватор и гусеничный бульдозер. Кругом высились башни стройматериалов, укрытые брезентом, который хлопал на сильном ветру.

Грейс так и не определился, нравится ему новый район или нет. Причудливо расположенный у подножия высоких меловых утесов, он включал в себя внешнюю и внутреннюю гавань для яхт, а вокруг выросла и продолжала расти Марина-виллидж, где, помимо скопления особняков в стиле Регентства и многоквартирных домов, находились многочисленные рестораны, кафе, пабы и бары, пара магазинов для яхтенного спорта, бутики, внушительный супермаркет, боулинг, кинотеатр, гостиница и казино.

Однако Грейсу Марина чудилась игрушечным городком, какие дети собирают из конструктора «Лего». Даже спустя тридцать лет все здесь казалось новым и слегка безличным. По-настоящему ему нравился только построенный года три назад деревянный променад вдоль всей береговой линии, по которому они сейчас шагали с Николлом.

Теплым летним вечером здесь кипела жизнь: люди всех возрастов сидели в кафе и ресторанах, глядя, как яхты возвращаются к своим причалам. Отовсюду слышались разговоры, смех и музыка, разбавленные криками чаек.

Снова почувствовав себя человеком после ударной дозы сахара в пончике, Грейс с тоской посмотрел на влюбленную пару за столиком уличного кафе. Почему Клио не предупредила, что помолвлена?

Почему он сам не додумался спросить, есть ли у нее кто-то?

Тот затяжной поцелуй в такси, длившийся всю дорогу до ее дома? Разве так ведет себя – даже под градусом! – женщина, влюбленная в своего жениха?

Солнце медленно опускалось за горизонт, и тень Грейса на деревянном настиле становилась все длиннее, однако все равно уступала своей более высокой товарке – тени Николла, вышагивающего рядом. Руки в карманах, конверт с фотографией Джейни Стреттон под мышкой, молодой констебль шел, слегка ссутулившись, словно стеснялся своих шести футов шести дюймов. Всю поездку Николл, по обыкновению, молчал – к вящему облегчению Грейса, совершенно не настроенного вести сегодня светские беседы.

Миновав вычурный отель «Сиэтл», они очутились у «Карма-бара» с огороженной канатами площадкой для уличных столиков, где не было ни одного свободного места.

Грейс последовал за Николлом в бар; он сам неоднократно бывал здесь за последние несколько лет. Друзья таскали его сюда под предлогом, что именно здесь мужчине его возраста можно встретить подходящую женщину. Экзотический интерьер бара разительно отличался от прочих заведений такого рода: из восточных фонариков лился мягкий свет, озаряя просторное помещение с банкетками в вышитых мягких подушках, нишами и длинной барной стойкой. Дизайнер, по мнению Грейса, явно вдохновлялся мотивами Индии, Марокко и Юго-Восточной Азии.

– Привет, – обратился Николл к симпатичной барменше, – мне нужен Рики.

– Думаю, он у себя в кабинете, – любезно сообщила девушка, бросив взгляд по сторонам. – У вас назначена встреча?

– Передайте, что приехали детектив-констебль Николл и суперинтендант Грейс. Мы созванивались полчаса назад.

Девушка отправилась на поиски начальника.

– Тот тип из столичной полиции, детектив-инспектор Дикинсон, который расследует убийство девушки с браслетом-скарабеем в Уимблдоне. Встречаемся с ним завтра днем? – уточнил у молодого коллеги Грейс.

– Хорошо, что у него сегодня не получилось. Скорее всего, мы бы сами не успели.

Оба детектива облокотились на стойку. Звучала песня Джосс Стоун.

– Люблю эту певицу, – сообщил Грейс.

– Мне больше по душе кантри и ковбойские песни, – пожал плечами Николл.

– А кто из исполнителей?

– Джонни Кэш. Мы с Рейчел занимались линейными танцами, пока она не забеременела.

– Говорят, с появлением детей жизнь круто меняется, – пробормотал Грейс, глядя на стопку журналов «Абсолют Брайтон» рядом с пепельницей.

– Да, в школе для будущих родителей особо не повеселишься, – уныло кивнул Николл.

Барменша вскоре вернулась и проводила их по лестнице в уютный офис с функциональной, безо всякой вычурности мебелью, являвшей разительный контраст с обстановкой самого бара. Там был стол, за которым сидел молодой мужчина с приподнятыми гелем волосами, в футболке и джинсах; диван, два мягких кресла, внушительная стереосистема и нагромождение черно-белых мониторов с раскадровкой всего, что творилось внутри и снаружи бара.

Молодой человек поднялся и с дружелюбной улыбкой вышел из-за стола.

– Здравствуйте, мистер Николл, рад вас видеть. – Он пожал руки обоим гостям и повернулся к Грейсу. – Я Рики, менеджер. Читал о вас в «Аргусе» – вчера вроде бы.

– Не исключено.

– Как по мне, журналюги перегнули палку. Выпить желаете?

– Минералки, по возможности без газа, – попросил Грейс.

– Диетическую колу, – вставил Николл.

Менеджер поднял трубку и, заказав напитки, жестом пригласил гостей сесть. Они опустились на диван, а Рики пододвинул себе стул и, обращаясь непосредственно к детективу-констеблю, начал рассказ:

– У меня отличная память на лица. – Он выразительно постучал себе пальцем по виску. – В нашем деле нужно помнить всех, кто способен нанести ущерб заведению. Как я и говорил по телефону, девушка, которую вы разыскиваете, приходила сюда неделю с лишним назад – в пятницу вечером, с кавалером. Вам повезло, пленки обычно стирают спустя неделю, но возникли кое-какие неприятности… Надеюсь, нас не подведут под статью?

– И в мыслях не было подводить вас под статью, – с усмешкой заверил Грейс. – Я просто хочу найти убийцу Джейни Стреттон.

– Отлично, – кивнул Рики, но внезапно нахмурился. – Погодите, это та самая история, где замешан скарабей?

– Не важно, – отрезал Грейс резче, чем намеревался.

– Просто любопытно, ведь у нас тоже есть скарабей. Бронзовый, стоит на полке в ВИП-зале и толкает перед собой шарик бронзового дерьма. Буэ!

– Откуда он взялся?

– Понятия не имею, за оформление отвечал декоратор. – Вооружившись пультом, Рики нажал на кнопку. – Смотрите на центральный монитор.

Рябь на экране сменилась расплывчатым пятном, потом замелькали смазанные кадры (казалось, электронно-лучевые трубки вот-вот перегорят), однако вскоре изображение стабилизировалось, демонстрируя панораму заполненного посетителями бара; таймер в правом нижнем углу показывал дату и время.

– А сейчас внимание на дверь! – возбужденно скомандовал Рики.

В бар вошел мускулистый мужчина явно за тридцать, с худощавым, жестким лицом, на котором застыло свирепое выражение короля джунглей. За собой он тащил девушку с длинными волосами и в узкой мини-юбке. Грейс безошибочно узнал в ней Джейни Стреттон.

Он пристально вгляделся в ее спутника, чья дерзкая походка рождала ассоциации с десантником из элитного парашютного подразделения и как бы говорила: лучше не попадайся мне на пути. Одетый в майку и слаксы, с короткими, уложенными гелем волосами и золотой цепью на шее, мужчина двинулся сквозь толпу к бару – и камера потеряла их из виду.

Вскоре парочка снова возникла в кадре. Мужчина держал кружку пива, а девушка – бокал с каким-то коктейлем. Они чокнулись, потом мужчина свободной рукой взял спутницу за волосы и, запрокинув ей голову, грубо поцеловал в шею.

Ник Николл переводил взгляд с экрана на фотографию Джейни Стреттон у себя на коленях и наконец заявил:

– Это она.

– Вне всяких сомнений, – подтвердил Грейс и обратился к менеджеру: – Знаете ее кавалера?

– Нет, впервые вижу.

– Уверены?

– Не на все сто процентов – у нас бывает куча народу, но его я не припоминаю.

У Грейса зазвонил сотовый. Не отрывая глаз от экрана, он вытащил телефон и глянул на дисплей.

Звонила Клио Мори.

Извинившись, он поднес трубку к уху и вышел из офиса.

Клио была само очарование и скромность.

– У тебя нет желания заехать ко мне? Посидим, выпьем.

При звуках ее голоса Грейс моментально растаял.

– Я бы с удовольствием, но у меня работы еще на пару часов.

– Ничего страшного, приезжай после работы. Пропустим по стаканчику на сон грядущий.

– Хм… – Предложение повергло его в ступор: определенно, сейчас не время и не место для подобных разговоров.

– У меня есть вино, пиво, водка.

– А виски? – поддразнил Грейс.

– Какое странное совпадение! Буквально сегодня днем купила бутылку «Гленфиддиха».

– Синхронизация, – в тон ей ответил Грейс, стараясь скрыть волнение в голосе – впрочем, без особого успеха.

– Она самая.

59

Линду Бакли сменил худощавый, чрезвычайно вежливый юноша лет двадцати пяти по имени Крис Уиллингем. С собой он принес небольшой чемодан, где якобы лежало все необходимое для ночного дежурства, и через несколько минут комфортно устроился в гостиной с айподом и раскрытым «Путеводителем по Хорватии» на коленях.

Гленн Брэнсон предупредил по телефону, что заедет примерно через час.

«Может, появились новости о Келли», – с замиранием сердца подумал Том.

И обязательно нужно спросить детектива, почему тот, узнав в жирдяе из поезда Реджинальда д’Эта, ни словом не обмолвился о его смерти.

Оставив Криса Уиллингема наслаждаться черным кофе с шоколадным печеньем, Том поднялся в святилище своего кабинета с «Санди таймс», которую еще даже не открывал. По воскресеньям они с Келли обычно плюхались на диван в гостиной, разложив на ковре все разделы «Санди таймс» и «Мейл он санди». Том всегда начинал с разворотов, посвященных бизнесу, выискивая потенциальную клиентуру в лице крупных компаний, а Келли – с журнала «Мейлс ю».

Однако сегодня ему не удалось прочесть ни строчки, буквы расплывались перед глазами. Он чувствовал себя таким одиноким, потерянным и напуганным.

А еще его терзал животный страх за Келли.

Реджинальда д’Эта, жирдяя из поезда, забывшего на сиденье компакт-диск, обнаружили убитым в своем доме. Задушенным в ванной.

Кто его убил?

Те, кто угрожали Тому расправиться с его семьей?

По телевизору передали, что д’Эт, сменивший имя на Рона Докинса, заключил сделку с обвинением, согласившись выступить свидетелем против банды педофилов. Может, его убрали подельники? Или родитель изнасилованного им ребенка?

«Или, – лихорадочно размышлял Том, содрогаясь от ужаса, – это было наказание за оставленный диск? То самое, которым угрожали его семье за то, что он подобрал находку?»

Сутки назад они с Келли пили шампанское в роскошной гостиной Филипа Анджелидса. Не самый лучший вечер, но зато часть нормальной, обыденной жизни. А сейчас Том не знал, что предпринять. Он попробовал сосредоточиться на завтрашнем дне, но концентрации хватало максимум на пять минут. Отменять презентацию для «Лендровера» нельзя; скорее всего, придется отправить вместо себя кого-то из сотрудников, а значит – платить ему комиссионные, если сделка выгорит, при этом самому терять часть прибыли и свою конкурентоспособность. Впрочем, сейчас это волновало его в последнюю очередь.

Внезапно его охватила злость на Келли, что противоречило всякой логике, однако Том ничего не мог с собой поделать.

«Как ты могла так со мной поступить, да еще в такое время!»

Следом нахлынули угрызения совести.

«Господи, любимая, ну где же ты?»

Он спрятал лицо в ладонях, отчаянно пытаясь сохранить ясное мышление в этом беспросветном кошмаре и проклиная себя за беспомощность.

* * *

Через час с небольшим к дому подъехал синий седан. Выглянув в окно кабинета, Том увидел, как из автомобиля со стороны водителя выбрался Гленн Брэнсон, а с пассажирской – белый мужчина лет сорока с короткой стрижкой и внешностью типичного копа.

Он ринулся вниз, пока гости не позвонили в дверь и не разбудили детей. Леди выскочила в коридор, однако Том сумел успокоить ее, чтобы не лаяла. Похоже, она полностью оправилась от болезни – или попытки отравления.

– И снова здравствуйте, мистер Брайс. Простите, что побеспокоили.

– Никакого беспокойства, я очень рад вас видеть.

– Это детектив-суперинтендант Грейс, главный следователь по делу, – представил своего спутника Брэнсон.

Том мельком глянул на суперинтенданта, с удивлением отметив, как небрежно тот одет. Впрочем, все его познания о полиции ограничивались сериалами вроде «Инспектор Морс», «Диэл и Паско» и «C.S.I.: Место преступления», хотя, надо признать, тамошние детективы тоже зачастую одевались как бог на душу положит. У гостя было волевое, приятное лицо, проницательные голубые глаза и властная аура.

– Спасибо, что приехали. – Том жестом пригласил полицейских войти и проводил в кухню.

– Есть новости, мистер Брайс? – осведомился Грейс, пододвигая себе стул.

– Только одна, но вы, наверное, уже в курсе. Тот тип из поезда оказался педофилом, найденным сегодня мертвым. Реджинальд д’Эт, если не ошибаюсь. Я видел в новостях.

Грейс бросил оценивающий взгляд по сторонам – отметил детские рисунки на стенах, баснословно дорогой холодильник со встроенным телевизором, прочую явно не дешевую технику – и только после этого сел, не сводя глаз с Тома.

– Сожалею по поводу случившегося с вашей супругой, мистер Брайс. Мне нужно задать вам несколько вопросов. Уверен, они помогут нам в поисках.

– Разумеется.

Грейс следил за хозяином дома, как ястреб.

– Помните, когда вы приобрели «ауди»?

Взгляд мужчины метнулся вправо.

– Конечно. В марте.

– У местного дилера?

Взгляд снова скользнул вправо, а значит, за воспоминания отвечало правое полушарие мозга. Соответственно, если взгляд сместится влево, включится левое, так называемое творческое полушарие, склонное к изобретательности. А где изобретательность, там ложь. Выходит, пока Брайс не врет.

– Да, у «Каффинса».

Грейс достал блокнот.

– С вашего позволения, давайте восстановим хронологию событий, предшествующих исчезновению вашей супруги.

– Да, конечно. Вам что-нибудь налить? Чай, кофе?

Старший следователь попросил черный кофе, а Гленн Брэнсон – воды из-под крана. Том включил чайник и в деталях рассказал обо всем, что происходило минувшим вечером.

– Вы с женой не ссорились перед мероприятием или на обратном пути? – спросил Грейс, выслушав потерпевшего.

– Нет, ничего такого не было, – ответил Том, снова покосившись вправо.

Ему вспомнилось странное поведение Келли после вечеринки у Анджелидсов. Впрочем, такое случалось и раньше, но быстро проходило.

– Можно задать личный вопрос? – осведомился Грейс.

– Ради бога.

– У вас хороший брак? Или все-таки возникают разногласия, недопонимание?

– У нас не просто хороший, а счастливый брак, – пылко сообщил Брайс, помотав головой.

Чайник закипел, и Том уже собирался встать, однако следующий вопрос буквально пригвоздил его к стулу.

– У вас все в порядке с финансами, мистер Брайс?

Судя по выражению проницательных глаз следователя, тот был явно осведомлен о материальных проблемах семьи.

– Блестящими их не назовешь.

– Вы застраховали жизнь миссис Брайс?

Том с негодованием вскочил:

– На что, черт возьми, вы намекаете?

– Боюсь, я вынужден задать вам ряд неудобных вопросов, мистер Брайс. Если вам некомфортно или вы не хотите отвечать на них в отсутствии вашего адвоката, это сугубо ваше право.

Чайник выключился, и Том опустился обратно на стул.

– Мне не нужен адвокат.

– Благодарю, – кивнул Грейс. – Итак, жизнь миссис Брайс застрахована?

Взгляд хозяина дома метнулся вправо.

– Нет. Я оформлял страховку на нас обоих – в пользу детей, – но недавно аннулировал ее из-за стоимости.

Он встал, заварил кофе и налил в стакан воды.

Грейс ждал, пока мужчина сядет, чтобы видеть его лицо.

– Вы не замечали никаких перемен в поведении миссис Брайс за последние несколько месяцев?

Во взгляде Брайса мелькнуло сомнение, и он отчетливо сместился влево, к творческому полушарию. А значит, собирался солгать.

– Нет, не замечал.

Том колебался, гадая, стоит ли рассказывать детективам о водке и заскоках Келли. Вдруг, узнав об этом, они потеряют интерес? Нет, лучше держать язык за зубами. Грейс взял чашку с кофе и, не поднося к губам, поставил обратно.

– Вы допускаете, что у Келли могла быть связь на стороне?

Взгляд сместился вправо.

– Нет, это исключено. У нас крепкий брак.

Допрос продолжался еще полчаса, под конец у Тома возникло ощущение, что суперинтендант препарировал его вдоль и поперек – весьма тщательно и далеко не всегда приятно.

Около одиннадцати, проводив детективов, он чувствовал себя выжатым как лимон. Судя по вопросам старшего следователя – и его реакции на полученные ответы, – Тома считают главным подозреваемым. Необходимо срочно развеять их сомнения, ведь, подозревая его, полиция направляет всю энергию в неправильное русло. А еще он забыл выяснить у Гленна Брэнсона, почему тот скрыл от него личность жирдяя из поезда.

Заглянув в гостиную, где офицер по взаимодействию с семьями увлеченно изучал путеводитель, Том сказал, чтобы тот не стеснялся и брал из холодильника все, что пожелает, а также извинился за отсутствие свободной кровати. Констебль Уиллингем заверил, что отлично выспался днем и до самого утра планирует бодрствовать.

Том поднялся в кабинет, слишком взвинченный, чтобы думать о сне. На повестке стояло написать несколько важных имейлов для завтрашней презентации и откуда-то взять для этого силы.

Он щелкнул по клавиатуре, и ноутбук ожил. Почты оказалось немерено – двадцать, тридцать, сорок. Спам-фильтр отсеял большую часть, оставив всего с полдесятка писем: три от друзей – наверняка с очередными приколами, одно от Оливии, его незаменимой, гиперответственной секретарши, с графиком встреч на следующую неделю и напоминанием о завтрашней презентации. Было письмо от «Айвенго», медицинского сайта – Том когда-то подписался на него, но толком не читал.

И наконец, последнее сообщение, от некоего postmaster@scarab.tisana.al. В графе «Тема» два слова – «Лично и конфиденциально».

Том дважды кликнул по письму, и всплыл короткий текст без подписи:

У Келли для вас послание. Не отключайтесь.

60

В четверть двенадцатого Эмма-Джейн Бутвуд и Ник Николл все еще корпели над бумагами в отделе. Остальные разошлись по домам, кроме Нормана Поттинга, но и тот уже встал, поправил галстук и одернул пиджак.

Еще несколько человек засиделись за соседними столами, заваленными пустыми стаканчиками из-под кофе и пакетиками из-под сока; тут же виднелись переполненные корзины для мусора. Отдел, где по утрам царила стерильная чистота, ближе к ночи «благоухал» ароматами студенческой столовой: пахло луковым бхаджи из кулинарии супермаркета «Асда», быстрорастворимой лапшой, картофельным супом, разогретыми в микроволновке бургерами и кофе.

Поттинг сладко зевнул – и не сдержал отрыжки.

– Упс, прошу прощения, индийская кухня просится наружу. – Он помолчал, однако реакции на его реплику не последовало. – Ладно, я отчаливаю.

Поттинг встал, но с места не двинулся.

– Нет желания пропустить по стаканчику? Тут неподалеку есть отличное заведение.

Оба коллеги помотали головой. Ник Николл был поглощен непростым – по крайней мере, по ощущениям Эммы-Джейн – телефонным разговором. Судя по репликам, он пытался успокоить расстроенную чем-то супругу. Наверное, тем, что в воскресенье муж вынужден допоздна торчать на работе. Хотя временами Эмма-Джейн сетовала на одиночество – со своим бойфрендом Олли она рассталась год назад, – сейчас порадовалась, что не успела завести новые отношения. Когда ты сама по себе, можно спокойно заниматься карьерой и не переживать из-за сверхурочных.

Наплевав, что Николл говорит по телефону, Поттинг наклонился к нему и спросил:

– Не в курсе, как наши сыграли в крикет? Никак не могу найти турнирную таблицу.

Николл покачал головой и снова сосредоточился на звонке.

Неловко потоптавшись, Поттинг сунул руки в карманы и повторил:

– Ладно, я отчаливаю.

– Пока, хорошего вечера, – помахала ему Эмма-Джейн.

– Тут не успеешь доехать до дома, как снова тащиться обратно, – проворчал Поттинг. – До встречи в половине девятого.

– Жду с нетерпением! – с ноткой кокетства попрощалась Эмма-Джейн.

Потягивая минералку, она смотрела, как он бредет к выходу – неказистый мужчина в плохо пошитом костюме, и внезапно почувствовала к нему жалость. Поттинг, конечно, хам, но сейчас он казался таким одиноким. Завтра она попытается быть с ним полюбезнее.

Она завинтила крышку бутылки и снова взялась за показания соседей Реджинальда д’Эта, полученные в результате поквартирного обхода, а попутно старалась найти информацию о белом фургоне «форд-транзит», замеченном возле дома жертвы накануне убийства.

Хотя расследованием убийства д’Эта занималась другая группа, Грейс считал, что дело напрямую связано с операцией «Соловей», и распорядился держать руку на пульсе.

На столе перед Эммой-Джейн лежал номер фургона – GU03OAG, зарегистрированный на компанию «Борнхолт интернешнл лимитед», в качестве адреса значился только номер почтовой ячейки, а его до утра не пробьешь. Норман Поттинг предположил, что речь, скорее всего, об абонентском ящике. Его гипотезу подтверждало полное отсутствие информации о фирме в интернете.

Зазвонил стационарный телефон. Сгорбившись над столом, Николл продолжал беседовать по мобильному, поэтому трубку сняла Эмма-Джейн.

– Отдел по борьбе с тяжкими преступлениями.

На другом конце провода раздался торопливый, но вежливый голос:

– Здравствуйте, это Адам Дэвис из Южного распределительного центра. Могу я поговорить с детективом-суперинтендантом Грейсом?

В Южный распределительный центр стекались все неэкстренные обращения граждан; их выслушивали и оценивали опытные диспетчеры вроде Дэвиса.

– Боюсь, его сейчас нет. Я могу вам помочь?

– Мне необходимо побеседовать с кем-то из тех, кто занят в операции «Соловей».

– Я детектив-констебль Бутвуд из следственной группы по операции «Соловей», – гордая собой, сообщила Эмма-Джейн.

– У меня на линии некий мистер Зайлер – по поводу белого фургона. Я проверил предоставленный им регистрационный номер, обнаружил, что детектив-суперинтендант Грейс внес его в компьютерную систему полиции, и подумал: может, он захочет переговорить с этим джентльменом?

– Он владелец фургона?

– Нет, фургон припаркован у него под окнами. Мистер Зайлер уже оставлял жалобу вашим коллегам – ее приняли без двадцати семь вечера.

– В самом деле? – Эмма-Джейн удивилась, почему жалоба не всплыла раньше. – Соедините меня с ним.

Ее переключили на сердитого пожилого мужчину с гортанным немецким акцентом.

– Алло, да. Вы не тот офицер, с кем я сегодня общаться?

Зажав трубку плечом, молодой констебль яростно застучала по клавиатуре и вскоре выяснила, что обращение было зафиксировано детективом-сержантом Джоном Раем из отдела по борьбе с киберпреступлениями.

«Вардрайвинг. Принято и закрыто сержантом Раем по телефону».

Это что еще за тарабарщина?

– Сэр, сейчас воскресенье, поздний вечер, многие разошлись по домам.

– Да, а мужчина в белом фургоне снова стоит у меня под окнами и ворует мой интернет. Лучше бы он ушел домой.

«Ворует мой интернет?» Ну и как это понимать? Впрочем, куда больше Эмму-Джейн интересовал фургон.

– Сэр, вы можете назвать регистрационный номер фургона?

После паузы мужчина мучительно медленно забубнил:

– G – гольф, U – мм… улица. Ноль, три. О – Оскар, А – альфа, G – гольф.

Эмма-Джейн кропотливо записала буквы и цифры.

GU03OAG

Ощутив прилив адреналина, констебль вскочила из-за стола.

– Сэр, оставьте свой номер, я перезвоню буквально через минуту. Ваш адрес – Фрешфилд-роуд, дом сто тридцать восемь, квартира «ди»?

Мужчина ответил утвердительно и продиктовал свой телефон. Она сразу вбила его в сотовый.

– Пожалуйста, сэр, не выходите из дома, чтобы не спугнуть водителя. Я кладу трубку и наберу вас через две минуты.

– Хорошо, спасибо. Спасибо вам большое.

По-прежнему увлеченный разговором, Николл никак не реагировал на бурную жестикуляцию коллеги. В отчаянии она вырвала у него мобильный:

– Поехали! СРОЧНО!

61

Том сидел в кабинете с бокалом «Гленфиддиха» и, хотя его трясло от нервов, старался сосредоточиться на имейлах, которые кровь из носа нужно было разослать коллегам перед завтрашней презентацией. Каждые три минуты он обновлял почту и основательно прикладывался к виски.

В двадцать минут двенадцатого бокал опустел, и Том поспешил за новой порцией в кухню, где констебль Уиллингем как раз заваривал себе кофе.

– Сделать вам чашечку, мистер Брайс?

Том выразительно поднял бокал и чуть заплетающимся языком произнес:

– Спасибо, мне сейчас нужно что-нибудь покрепче.

– Понимаю и не осуждаю.

– Плеснуть вам на донышко? – предложил Том, откупоривая бутылку.

– Спасибо, сэр, но нет. Служба.

Том пожал плечами, мол, дело хозяйское, и, наполнив бокал до краев виски со льдом и водой, но преимущественно виски, снова поднялся на второй этаж. Усевшись за стол, он увидел новое письмо от postmaster@scarab.tisana.al – на сей раз с вложением. В теме значилось лаконичное: «Сообщение от Келли».

Трясущимися руками он навел курсор на вложение и дважды щелкнул мышкой.

Файл грузился целую вечность. Внезапно экран погас – и появилось лицо Келли.

Залитая слепящим светом, словно исполнитель в лучах софитов, она смотрела прямо перед собой из темноты. Одетая все в то же вечернее платье, Келли сидела на стуле, связанная по рукам и ногам. На шее у нее висел незнакомый серебряный кулон. Под правым глазом наливался огромный синяк, словно от удара кулаком, губы распухли.

Она заговорила сиплым, неестественным тоном, как будто цитировала по памяти.

Оцепенев, Том смотрел на нее, не в силах поверить, что все это по-настоящему, а не дурацкая шутка или ночной кошмар.

– Том, пожалуйста, смотри внимательно и выслушай меня, – дрожащим голосом заговорила Келли. – Почему ты так поступил со мной? Почему нарушил запрет и обратился в полицию? Теперь меня наказывают за твою глупость.

Она замолчала, по щекам в потеках туши заструились слезы. Камера постепенно приближалась к ее лицу, снимая его все более и более крупным планом, и вдруг переместилась вниз, к кулону – тот постепенно заполонил весь экран.

На подвеске был выгравирован жук-скарабей.

– Не сообщай в полицию об этом видео, любимый. Просто делай то, что тебе велят. Иначе следующим будет Макс. А потом Джессика. Не пытайся геройствовать. Умоляю, делай, как тебе скажут. Иначе… – Ее голос сорвался. – Иначе мы больше никогда не увидимся. Умоляю, не сообщай в полицию. Они все равно узнают. Эти люди знают все.

Голос Келли резал сердце острым ножом.

Экран потемнел. Потом раздался приглушенный вой, который становился все громче, все пронзительнее. Том не сразу сообразил, что кричит Келли.

И тишина. Видео закончилось. Файл закрылся.

Тома вырвало на ковер.

62

Ник Николл выехал на гражданском «воксхолле» из ворот Суссекс-хауса и утопил педаль газа в пол. Эмма-Джейн по рации давала указания оператору в диспетчерской.

– Это Гольф-Танго-Джульетта-Эхо. Прошу выслать подкрепление на Фрешфилд-роуд, дом сто тридцать восемь. Машину никто не должен видеть или слышать до моей команды. Все ясно?

На нервной почве девушку трясло. Впервые она взяла на себя командование серьезной операцией, хотя понимала, что наверняка превышает свои полномочия. Однако выбора не было.

– Можете подтвердить?

– Гольф-Танго-Джульетта-Эхо, высылаем подкрепление на Фрешфилд-роуд. Режим тишины и невидимости вплоть до получения дальнейших распоряжений. Время прибытия – четыре минуты.

Они мчались по длинному крутому холму. Эмма-Джейн покосилась на спидометр – семьдесят миль в час, – после чего набрала мистера Зайлера. Тот ответил практически мгновенно.

– Мистер Зайлер? Это детектив-констебль Бутвуд, мы уже в пути. Фургон так и стоит перед домом?

– Да. Может, мне выйти и поговорить с водителем?

– Нет, нет, ни в коем случае, – всполошилась Эмма-Джейн. – Просто наблюдайте за ним из окна и рассказывайте мне, что видите.

Салон озарила вспышка камеры контроля скорости. Детектив-констебль Николл несся вниз и, заметив зеленый сигнал светофора, прибавил газу. По закону подлости загорелся красный.

– Гони! – рявкнула Эмма-Джейн и затаила дыхание, когда «воксхолл» резко свернул вправо, подрезав автомобиль, водитель которого возмущенно засигналил.

– Белый фургон на месте, – доложил Зайлер. – Внутри сидит мужчина.

– Один?

Они мчались по двухполосной магистрали с ограничением сорок миль в час, стрелка спидометра показывала девяносто.

– Вижу только одного.

– Что он делает?

– Держит открытый ноутбук.

Вспыхнула вторая камера контроля.

– Надеюсь, ты не ошиблась, – шепнул Николл. – Иначе меня лишат прав.

За окном проносились фонари. Задние габариты мелькали, как на быстрой перемотке. Водители встречных автомобилей яростно жали на клаксон.

Поглощенная разговором с информатором, Эмма-Джейн пропустила реплику коллеги мимо ушей.

– Мы будем у вас через две минуты.

– Мне выйти?

– НЕТ! – взвизгнула Эмма-Джейн. – Оставайтесь в квартире.

Сбросив скорость, Николл снова проехал на красный и резко повернул на Элм-гроув, крутой, широкий склон с домами и магазинами по обе стороны. Мелькнула вывеска «Ковры „Гармония“».

– Мистер Зайлер, что вы видите?

– Все то же самое.

Внезапно ожила рация.

– Гольф-Танго-Джульетта-Эхо, говорит констебль Годфри. Позывной Дельта-Зебра-Браво. Приближаемся к Фрешфилд-роуд. Время прибытия – около тридцати секунд.

– Стойте, где стоите, – распорядилась Эмма-Джейн, преисполнившись важности и страха опозориться.

Они миновали мрачный комплекс брайтонской больницы, где год назад ее бабушка умерла от рака. Николл выкрутил руль до упора, автомобиль накренился и, взвизгнув шинами, свернул на Фрешфилд-роуд.

Эмма-Джейн всматривалась в номера домов – 256… 254… 248…

– Притормози, – скомандовала она Николлу. – Впереди развязка, нам нужно проехать чуть дальше.

Внезапно в поле зрения возник белый фургон с включенными задними фарами. Под оглушительный стук сердца Эмма-Джейн различила регистрационный номер.

GU03OAG

– Вызываю Дельта-Зебра-Браво, – заговорила она в рацию. – Дом сто тридцать восемь по Фрешфилд-роуд, белый «форд-транзит». Начинайте план-перехват.

Потом отстегнула ремень безопасности и обратилась к Николлу:

– Давай! Обгони его и блокируй!

«Воксхолл» стал медленно объезжать фургон, преграждая ему путь. Не дожидаясь, пока коллега затормозит, Эмма-Джейн выскочила из салона и рванула на себя пассажирскую дверцу «форда».

Заперто.

Неподалеку завыла сирена, темноту озарили проблесковые маячки. Мотор «форда» взревел, водитель резко сдал назад, едва не выдернув Эмме-Джейн руку. Раздался чудовищный скрежет металла о металл и стекло. Фургон рванул вперед, тараня «воксхолл» и увлекая за собой Эмму-Джейн. Воздух наполнился рычанием двигателя, запахом горелой резины и лязгом металла. «Воксхолл» отбросило в сторону. До девушки донесся вопль Николла:

– Стоять! Полиция!

За воплем последовал оглушительный скрежет. Эмма-Джейн мертвой хваткой вцепилась в дверную ручку.

А в следующий миг ее оторвало от земли. «Фургон» набирал скорость и, ударив по газам, метнулся влево, потом вправо – к припаркованным автомобилям. Ноги девушки взлетели в воздух. В глазах потемнело от ужаса.

Через секунду она почувствовала страшное давление, услышала глухой хруст, похожий на звук ломающегося стекла и металла. Тело пронзила жгучая боль. Пальцы выпустили дверную ручку, и Эмма-Джейн полетела в канаву. Прежде чем провалиться в беспамятство, она вдруг поняла, что хрустели не стекло и металл, а ее кости.

Увидев ее распростертой на земле, Николл замешкался. В зеркале заднего вида отразился мчавшийся издалека полицейский автомобиль. Габариты «форда» стремительно удалялись. В сиюминутном порыве Николл ринулся в погоню, скомандовав в рацию:

– У нас пострадавший! Срочно высылайте «скорую»!

Он устремился за фургоном. Подпрыгнул на лежачем полицейском. У подножия холма, на пересечении с Истерн-роуд горел красный. «Форд» должен остановиться или хотя бы притормозить.

Однако ни того ни другого не случилось.

Фургон вылетел на перекресток – вспыхнули встречные фары, и пассажирскую дверцу протаранило такси «шкода». Раздался глухой металлический лязг, словно столкнулись два гигантских мусорных бака.

«Транзит» завертелся и замер, из пробоин сочились пар, масло и вода; ревущий клаксон не умолкал, асфальт был усеян осколками; пробитое колесо погнулось и торчало почти параллельно земле.

Виляя из стороны в сторону, «шкода» проехала еще несколько ярдов, под пронзительный скрежет выскочила на тротуар, врезалась в стену дома и по инерции откатилась обратно; из-под капота валил пар.

Николл ударил по тормозам, еще раз вызвал «скорую» и, выбравшись из машины, рванул к фургону. Впрочем, спешить оказалось некуда. Треснувшее лобовое стекло было забрызгано кровью. Водитель завалился набок и полулежал на руле с вывернутой шеей – рассеченное осколками лицо обращено вперед, глаза закрыты.

Из «транзита» по-прежнему валил пар, воняло бензином. Николл дернул искореженную дверцу, однако та была заперта. Опасаясь, что фургон может загореться, Ник поднажал, и створка приоткрылась на пару дюймов.

Проезжающие мимо автомобили замедляли ход. Два человека подбежали к такси: один старался вызволить водителя, а второй сражался с задней дверцей. Николл изо всех сил налег на створку, увеличивая зазор.

На полу фургона, мерцая ровным светом, валялся раскрытый ноутбук. Николл втиснулся в салон и заглянул в лицо водителю. Дышит. На занятиях по оказанию первой помощи их учили ни в коем случае не перемещать жертву ДТП без крайней на то необходимости. Николл перегнулся через пострадавшего и выключил зажигание. Гарью не пахло. Решив выждать, констебль обогнул фургон и полез за ноутбуком, предусмотрительно касаясь его строго через носовой платок.

Снедаемый тревогой за Эмму-Джейн, он запросил информацию по «скорой» – и тут же услышал вой сирены.

Впрочем, Николл беспокоился не только за коллегу, но и за себя. Суперинтендант Грейс будет не в восторге, когда узнает о случившемся.

63

В половине двенадцатого Рой Грейс, как самый злостный нарушитель, припарковал «альфу-ромео» на желтой полосе перед темной витриной мебельного ретро-салона.

Выбравшись из автомобиля, он запер дверцу и в оранжевом свете фонаря замер перед коваными воротами бывшего склада, где обитала Клио Мори. Взгляд блуждал по панели домофона, в груди бушевали самые противоречивые эмоции. Тут были и злость, и волнение (неизвестно, как встретит его Клио), и обычное уныние.

Впервые после исчезновения Сэнди у него возникли чувства к другой женщине. Прошлой ночью, в редкие минуты бодрствования, не омраченные мыслями об убийстве Джейни Стреттон, он всерьез подумывал о том, чтобы начать новую жизнь. Жизнь, где будет Клио Мори.

А потом она прислала сообщение.

Жених.

Кто он? Откуда взялся? Какой-нибудь бесхребетный слюнтяй из богатой семьи, которого ей сосватали мамочка с папочкой? С «порше» и загородным поместьем?

Почему она не предупредила, что помолвлена? И зачем пригласила сегодня к себе? Извиниться за вчерашнее, сказать, что их обнимашки на заднем сиденье – чудовищная, пьяная ошибка, о которой лучше забыть, и вести себя как взрослые люди, ведь им еще вместе работать?

Зачем он вообще сюда притащился? Ему здесь делать нечего. Он должен либо сидеть в отделе по борьбе с особо тяжкими, либо ехать домой, чтобы хорошенько выспаться перед оперативкой и с удвоенной силой взяться за расследование убийства Джейни Стреттон. А заодно выяснить, как продвигается суд над Сурешом Хоссейном.

Грейс перебирал в памяти беседу с Томом Брайсом. В рамках повышения квалификации он неоднократно посещал курсы по составлению психологического портрета, однако считал их пустой тратой времени. Такие штучки работают, когда нужно выбирать между тремя конкретными подозреваемыми, но с их помощью не определить, действительно Том Брайс убит горем или просто притворяется.

Впрочем, в одном он сто процентов соврал.

«„Вы не замечали никаких перемен в поведении миссис Брайс за последние несколько месяцев?“ – „Нет, не замечал“».

Что бы это значило? Брайс явно что-то скрывает. Может, догадывается о наличии у жены любовника? Или узнал, что она собирается с ним развестись? При всем сочувствии к мужчине, его заминка, маленькая ложь заронила в душу Грейса крупицу сомнения, помешав бросить все силы на поиски Келли Брайс. Пожалуй, завтра надо поговорить с Элисон Воспер, пусть поручит расследовать исчезновение женщины Кассиану Пью.

Если повезет, высокомерный засранец сядет в лужу уже на первом задании. Было бы неплохо.

Грейс уставился на панель домофона и почувствовал бабочек в животе. Соберись, приятель! Сегодня гребаное воскресенье, половина двенадцатого, а ты топчешься на пороге, как сопливый пацан!

Внезапно на него навалилась дикая усталость. На секунду он ощутил вспышку гнева – на Клио, на себя, что не смог отказаться и пришел сюда. Возник непреодолимый соблазн развернуться, сесть в машину и поехать домой. Грейс нащупал в кармане ключи и уже собирался их достать, но тут из домофона донесся голос Клио, искаженный динамиком:

– Привет.

Ее голос сотворил чудо. Усталость как рукой сняло.

– Пицца! – с корявым итальянским акцентом сообщил Грейс. – Вы заказывать пицца?

Она засмеялась:

– Из двора направо. Шестая квартира, самая последняя с левой стороны! Надеюсь, вы не забыли добавить анчоусы!

Замок с резким щелчком открылся. Грейс толкнул тяжелую калитку и, спохватившись, полез в карман за жвачкой. Сунул пластинку в рот и зашагал по безукоризненно чистой брусчатке, освещенной круглыми плафонами фонарей. Поравнявшись с нужной дверью, он выплюнул жвачку в фольгу и спрятал ее обратно в карман.

Дверь распахнулась еще до звонка, и на пороге возникла Клио, босая, в облегающих джинсах и свободной синей толстовке; часть волос забрана, часть струится по плечам. Лицо без косметики казалось бледным, но при этом красивее обычного.

Грейса встретили робкой улыбкой и виноватым взглядом нашкодившего ребенка.

– Привет, – повторила Клио и чуть повела плечами.

Он скопировал ее жест:

– Привет.

Повисла неловкая пауза, каждый ждал поцелуя, однако его не последовало. Клио посторонилась, пропуская гостя, и закрыла за ним дверь.

Грейс очутился в просторной гостиной открытой планировки, залитой мягким светом маленьких белых свечек и ультрамодных светильников; в комнате витал осязаемый аромат – сладковатый, мускусный, женственный и очень соблазнительный.

Здесь ощущалась приятная аура, Грейс моментально расслабился, в каждой мелочи чувствовалось присутствие хозяйки. Кремовые стены, пушистые ковры на дубовом паркете, два красных дивана, покрытая черным лаком мебель, абстрактные картины, явно недешевый телевизор. Из четырех мощных, солидных динамиков тихо, но настойчиво лилась латиноамериканская композиция Эль Диво.

Дополняли обстановку пышные зеленые растения и прямоугольный аквариум на кофейном столике; одинокая золотая рыбка плавала вокруг миниатюрных руин затонувшего греческого храма.

– Не передумал насчет виски?

– Не откажусь.

– Со льдом?

– И побольше.

– Воды?

– Капельку.

Грейс приблизился к аквариуму.

– Это Рыбка, – представила Клио. – Рыбка, познакомься с детективом-суперинтендантом Роем Грейсом.

– Привет, Рыбка, – поздоровался он. – Кстати, у меня такая же.

– Да, ты говорил. Марлон?

– У тебя хорошая память.

– Ага. Лучше, чем у золотой рыбки. Я читала, они забывают все через двенадцать секунд, а меня иногда хватает на день.

Грейс засмеялся, но не искренне. Атмосфера между ними царила напряженная, как у боксеров на ринге в ожидании удара гонга.

Клио вышла, Грейс решил осмотреться повнимательнее. Его заинтересовала фотография в рамке на столике рядом с искусственным цветком. На ней был изображен привлекательный, солидный мужчина лет пятидесяти с хвостиком, в цилиндре и фраке, рядом с ним стояла изящная женщина за сорок, поразительно похожая на Клио, в невероятно элегантном наряде и большой шляпе; люди на заднем плане были одеты не менее шикарно. Даже будучи очень далеким от таких вещей, Грейс догадался, что снимок сделан на королевской трибуне ипподрома в Аскоте.

После он направился к высокому, от пола до потолка, стеллажу, забитому книгами. Заметил собрание сочинений Грэма Грина, дневники Сэмюэла Пипса, детективы Вэл Макдермид, Саймона Бретта, Иэна Рэнкина и Марка Тимлина, отдельные книги Джанет Уинтерсон, два романа Джеймса Герберта, бестселлер Элис Сиболд, «Поправки» Джонатана Франзена, подборку произведений Тома Вулфа, биографии Маргарет Тэтчер и Клинтона, своеобразную коллекцию «женской прозы», букинистический экземпляр «Анатомии Грея» и, как ни странно, «Оккультизм» Колина Уилсона.

Клио вернулась с двумя бокалами, в которых позвякивали кубики льда.

– Много читаешь? – спросил Грейс.

– Не очень, но книги скупаю пачками. А ты?

Грейс любил сочинения по оккультизму и всякий раз, заглядывая в книжный, приобретал что-нибудь из этой серии, однако до чтения доходило редко.

– Я бы рад, но времени не хватает. Если читаю, то в основном рапорты.

Клио протянула ему красивый стеклянный стакан с виски, после чего оба, сохраняя дистанцию, устроились на диване.

– Спасибо, что пришел. – Клио подняла бокал белого вина.

Грейс пожал плечами, гадая, какую бомбу она собирается взорвать.

Однако следующая реплика поставила его в тупик.

– Чтоб буй стоял!

– Буй?

– И лодки плыли!

Грейс озадаченно нахмурился.

– Не слышал такой тост?

– Нет.

– Чтоб буй стоял и лодки плыли! – Клио поднесла бокал к губам и сделала солидный глоток.

Ошеломленно покачав головой, Грейс пригубил виски – восхитительно, но чревато.

– Как это расшифровывается? Ну, про буй.

– Никак, просто выражение. Придется восполнить тебе пробелы.

Он покосился на Клио, потом на свой стакан и, отхлебнув новую порцию, сменил тему:

– Ничего не хочешь рассказать о своем женихе? Мистере Совершенство?

Клио выпила еще вина. Грейсу нравилось, как она пьет – без жеманства, по-настоящему.

– Про Ричарда?

– Так его зовут Ричард?

– А разве я не говорила? – искренне удивилась она.

– Вообще-то, нет. Наверное, запамятовала вчера. И на прошлом свидании тоже.

Клио внимательно разглядывала свой бокал, словно там было не вино, а древние руны.

– Но о нем же все знают. Все без исключения. Я решила, ты тоже в курсе.

– По всей видимости, я исключение.

– Он несколько месяцев не дает житья всем моим коллегам.

Грейс взболтал кубики льда в стакане.

– Прости, не улавливаю ход твоей мысли.

– Сорок два, – ответила Клио. – Помнишь «Автостопом по галактике»? Главный вопрос жизни, Вселенной и всего такого.

– Угу.

До Грейса наконец дошло. Он даже решил, что Клио пьяна, однако визуально она даже не захмелела.

– Извини, я слегка запутался. Твой жених не дает житья всем сотрудникам морга?

– Я думала, ты знаешь, – смутилась она. – Вот черт, получается, ты не в курсе?

– Нет.

Клио осушила бокал.

– О господи! – Она наклонила бокал, словно надеялась выжать из него еще несколько капель целительной влаги. – Хотя в данной ситуации лучше не поминать бога.

Она снова пожала плечами.

– Не хочешь меня просветить?

– Тебе в подробностях?

– Желательно.

– С Ричардом мы познакомились около трех лет назад. Он адвокат. Пришел по работе в морг осмотреть тело жертвы по делу об убийстве. – Клио с надеждой глянула на бокал, однако, к ее вящему разочарованию, тот оказался пуст. – Мне он понравился, мы начали встречаться. Родители приняли его хорошо. Брат и сестра тоже. Полтора года назад мы обручились. А потом выяснилось, что у меня есть серьезная соперница. Религия.

– Религия?

– Да. Он обрел Бога. Или Бог обрел его. Не суть.

– Повезло Ричарду, – заметил Грейс.

– Не то слово, – с ноткой сарказма ответила Клио. – Завидую верующим, ведь так удобно переложить всю ответственность на Господа. – Она вдруг встала. – Тебе налить еще виски?

Грейс посмотрел на стакан, по-прежнему полный на две трети:

– Нет, спасибо. Мне еще за руль.

Клио вышла, но вскоре вернулась с новой порцией вина и села на диван – правда, на сей раз поближе.

– Он начал таскать меня в харизматическую церковь, но я не прониклась, хотя честно старалась, потому что на тот момент очень его любила. В результате мы стали отдаляться друг от друга.

– А он все усерднее молился?

– Ага. А ты весьма проницателен – для копа.

Грейс бросил на нее выразительный взгляд, однако не смог сдержать улыбку.

– Ну спасибо.

Клио чокнулась с ним бокалом:

– Ричард заставлял молиться вместе с ним, час стоять на коленях, а то и больше, просил Бога, чтобы наши отношения наладились. В какой-то момент мне просто надоело.

– Почему?

– Потому что я неверующая.

– Вообще ни во что?

– Я целыми днями препарирую трупы, тебе ли не знать. И до сих пор души ни в одном не обнаружила. – Она пригубила вино. – А ты верующий?

– Я верю в загробную жизнь, но не в Бога.

– Значит, мы на одной волне.

– Заметил у тебя на полке «Оккультизм» Колина Уилсона.

– Люблю эзотерику и все такое прочее. Я в курсе, что ты тоже этим увлекаешься, но совершенно не парюсь. Можно верить в привидений, мир духов, но при этом сомневаться в существовании единого всемогущего Бога, согласен?

Грейс кивнул.

– Полгода назад я порвала с Ричардом, но он никак не успокоится, считает, что Бог все исправит. На его карьере это тоже отразилось самым негативным образом. Неудивительно, если ты посвящаешь все время молитвам вместо того, чтобы изучать материалы по делу. Извини, но я смотрю на весь этот кошмар, который творится в мире, и думаю, что зачастую всему виной религиозный фанатизм. Временами мне кажется, что Ричард в своем фанатизме недалеко ушел от террориста-смертника. Из-за дурацкой веры они совсем не ценят эту жизнь, только следующую. Полный идиотизм! Может, сменим тему?

Грейс отхлебнул виски.

– О чем хочешь поговорить?

Клио поставила свой бокал на столик и проделала то же самое со стаканом Грейса. Потом ее руки обвились вокруг его шеи, ухо обжег жаркий шепот:

– Не возражаешь, если мы помолчим пару минут?

Она прильнула к нему мягкими, восхитительно мягкими губами. Грейс с наслаждением вдыхал ее терпкий запах, аромат свежевымытых волос, ощущал нежный сладкий язык у себя во рту, чувствовал, как она вбирает его в себя, обволакивая шелковистым коконом.

Их тела переплелись; не размыкая губ, они взбирались по крутой лестнице – один пролет, другой, Грейс не считал, – шаркали сначала по паркету, потом по густому ворсу ковра. Из динамиков по-прежнему звучал Эль Диво – на сей раз лирическая джазовая композиция. Догорали свечи вдоль стен, но Клио продолжала его целовать, исследуя языком его зубы, нёбо, дразня язык, и Грейс почувствовал…

Господи Исусе, почувствовал, как ниже пояса вспыхнул пожар.

Тело пронзил электрический ток, посылая в каждую клеточку восхитительные искорки. Грейс вынырнул из омута и прочел в устремленных на него голубых глазах улыбку. Клио расстегнула на нем рубашку и внезапно поцеловала в каждый глаз по очереди, отчего ток еще сильнее хлынул по венам. Она осыпала поцелуями его лоб, щеки, снова глаза.

Приятно до боли.

За минувшие девять лет Грейс не злоупотреблял объявлениями о знакомстве в «Аргусе», но все они неизменно приводили его в убогие полуподвальные квартирки Брайтона. Результат, правда, варьировался: толстая испанка обрабатывала его вручную, тайка ублажила ртом, а однажды, к своему стыду, он едва не оконфузился перед худенькой местной девушкой с хриплым голосом и плоской грудью.

Возможно, всему виной образ Сэнди, преследующий его неотступно. Но только не сейчас.

Тонкие пальцы Клио возились с ремнем. Затем последовал поцелуй в шею, прямо под подбородком. Звякнула пряжка. Новый поцелуй в шею, чуть ниже. А в следующий миг Грейс уже сидел с расстегнутыми штанами, в его боксеры скользнула теплая и одновременно невероятно, упоительно прохладная ладонь.

– О господи. – Он вздрогнул от почти невыносимого возбуждения, однако твердо решил продержаться как можно дольше.

Клио улыбнулась самой развратной улыбкой из всех, какие ему доводилось видеть, и снова взялась расстегивать на нем рубашку, пуговица за пуговицей.

Когда ее губы обхватили правый сосок, Грейс едва не умер от счастья.

Она действовала медленно, в неторопливом, мучительно неторопливом ритме. Ущипнула его за левый сосок – сначала легонько, потом сильно, и при этом всю дорогу смотрела ему в глаза, улыбаясь своей порочной, прекрасной, такой невероятной…

Такой невероятно…

Развратной…

Улыбкой.

Грейс осознал, что вот-вот взорвется от напряжения.

Ее язык проник глубоко в пупок. Руки стащили брюки с трусами до самых щиколоток.

А после она взяла его в рот.

Из легких словно выкачали весь воздух, воздух из самых недр, из некой зоны, какая, казалось, уже не существовала и давным-давно умерла. Грейс запустил ладони под толстовку, коснулся бархатистой кожи упругого живота, и принялся медленно задирать ткань вверх, страстно желая чтобы это мгновение не заканчивалось. Ему хотелось наслаждаться этим целую вечность, вечность раздевать ее, день за днем, час за часом, минута за минутой, секунда за секундой. Вечность.

Он дотронулся до ее грудей – больших, куда больше, чем ему представлялось, упругих, округлых, безо всякого лифчика. Клио застонала и снова взяла его в рот, на сей раз глубже, гораздо глубже.

Вскоре они лежали на леопардовом покрывале – Грейс по-прежнему в ботинках, со спущенными штанами – и молча смотрели друг на друга. Он провел рукой по ее плечам, крепким лопаткам, контурам спины, теплой коже и подумал – хотя старался не думать, – насколько иначе все ощущалось с Сэнди. Не лучше, а именно иначе.

Он вспоминал Сэнди. Сравнивал. Она была ниже ростом, плотнее, не такая подтянутая, грудь меньше, другой формы, розовые соски крупнее. У Клио соски были маленькие, словно алые бутончики. У Сэнди на лобке курчавились темные волосы, у Клио – пшенично-светлые, аккуратно подстриженные. Она обвила его сильными, как у породистой лошади, конечностями и, извиваясь, шептала:

– Рой, ты чудо. Господи, Рой, я так давно об этом мечтала. Займись со мной любовью.

Он впитывал ее, не в силах насытиться, и ощущал себя как в сказке. Клио попыталась направить его в себя, однако Грейс чувствовал, что не готов, еще не время. Столько воды утекло, и он лихорадочно вспоминал, как сдерживаться, ведь сейчас необходимо сдержаться.

Для начала притормозить. Доставить удовольствие в первую очередь ей. Грейс свято соблюдал это правило с Сэнди и со своими немногочисленными пассиями до нее.

Его губы заскользили по телу Клио, лаская груди, потом очертания живота; Грейс зарылся лицом в чуть колючие пшеничные волоски, наслаждаясь ее влагой, божественным вкусом и ароматом еще более терпким, чем запах ее духов.

Клио стонала.

Господи, какой восхитительной, манящей она была на вкус.

У Грейса ожил мобильный.

Она хихикнула. Телефон долго не смолкал. Его язык проник глубоко во влажные недра.

– Рой! О господи, Рой!

Проклятый телефон дважды пиликнул. Сообщение.

Плевать.

64

Крис Уиллингем смотрел на бьющегося в истерике мужчину в испачканной рвотой футболке, который орал на него с порога гостиной. Он лихорадочно пытался припомнить, как их учили справляться с подобными ситуациями на недавнем тренинге.

– ВЫ ОБЯЗАНЫ ЧТО-ТО ПРЕДПРИНЯТЬ! УМОЛЯЮ, СДЕЛАЙТЕ ЧТО-НИБУДЬ! ВЫ ДОЛЖНЫ ПОМОЧЬ МНЕ НАЙТИ ЖЕНУ!

«Самое главное, говорить спокойно», – вспомнил Уиллингем и размеренно произнес:

– Расскажите, что конкретно произошло?

– ОНА КРИЧАЛА. ЕЙ БЕЗУМНО СТРАШНО, ДА ЧТОБ ВАС! – Том Брайс влетел в гостиную и схватил его за плечи. – СДЕЛАЙТЕ ЧТО-НИБУДЬ, ЧЕРТ ПОДЕРИ!

Офицера по взаимодействию с семьями замутило от запаха рвоты.

– Мистер Брайс, пожалуйста, объясните, что именно случилось? – не повышая голоса, спросил он.

Том Брайс развернулся и направился в коридор.

– Идемте, сами посмотрите! Оно у меня в компьютере!

Уиллингем поднялся за хозяином по лестнице в небольшой кабинет, заставленный книгами, папками и фотографиями супруги с детьми. На столе виднелся открытый ноутбук с потемневшим экраном. Брайс вывел компьютер из спящего режима и открыл электронную почту.

Рвотой здесь пахло еще сильнее; устроившись подальше от лужи на ковре, Уиллингем сосредоточился на мониторе. Том Брайс сел за ноутбук и уставился в экран, после чего, нахмурившись, прокрутил список корреспонденции.

– Оно было здесь. Сообщение с чертовым вложением. Куда оно делось?

Уиллингем молчал. Брайс вроде бы успокоился, но через секунду снова взорвался:

– ОНО БЫЛО ЗДЕСЬ!

Том отказывался верить своим глазам. Кошмарное послание исчезло. Он забивал в поиск слово за словом, запомнившиеся из письма. Ничего. Сгорбившись, Том обхватил голову руками и всхлипнул.

– Ради бога, помогите. Умоляю, сделайте что-нибудь, найдите ее, умоляю, сделайте хоть что-то. Господи, вы бы слышали, как она кричала.

– Получается, вы видели жену на компьютере?

Том кивнул.

– Но сейчас ее нет?

– Не-е-ет.

Уиллингем заподозрил, что мужчина спятил. Или ему померещилось? Галлюцинации на фоне стресса?

– Сэр, давайте с самого начала.

Стараясь не сорваться, Том рассказал, что видел и слышал от Келли.

– Если файл пришел по электронке, он должен сохраниться в почте, – заметил констебль.

Том проверил корзину, папку «Спам», потом остальные папки. Письмо исчезло. На секунду он засомневался, не почудилось ли ему. Но тот истошный крик. Нет, исключено.

– Вы, наверное, думаете, я сумасшедший, – обратился Том к констеблю, – но это не так. Я видел все своими глазами. Не знаю, кто эти люди, но они отлично шарят в технике. Такое уже бывало – они присылали мне на почту письма, которые полностью стирали базу данных.

Уиллингем растерялся, гадая, чему верить и что предпринять. Безусловно, состояние Брайса оставляло желать лучшего, однако на психа он не походил. Что-то явно произошло, но, насколько он мог судить по своему небогатому опыту пользователя, письма из почты не пропадают. Скорее всего, они угодили не в ту папку, с ним такое случалось.

– Сэр, давайте проверим еще раз, более тщательно.

Они закончили глубоко за полночь, однако ничего не нашли.

Брайс вопрошающе глянул на офицера:

– Ну и что нам делать?

Уиллингем сосредоточенно размышлял.

– Можно обратиться в отдел по расследованию киберпреступлений, только сомневаюсь, что мы застанем там кого-то посреди ночи в воскресенье. А если позвонить в техподдержку вашего интернет-провайдера? Они ведь работают круглосуточно. – Он вдруг нахмурился. – Хотя… сперва мне нужно обсудить это с суперинтендантом Грейсом.

– Давайте хотя бы попробуем. – Том отыскал номер и нажал кнопку вызова.

Автоответчик попросил его оставаться на линии. Через десять минут кошмарной музыки в трубке раздался участливый голос с индийским акцентом. Спустя еще десять минут, которые показались вечностью, оператор любезно сообщил, что не обнаружил ни письма, ни прикрепленного файла.

Том в бешенстве отшвырнул телефон.

– А что именно сказала вам супруга? – спросил Уиллингем с уже неприкрытым скептицизмом в голосе.

Стараясь изо всех сил сохранить здравый рассудок, Том по памяти процитировал речь Келли:

– Она сказала: «Не сообщай в полицию. Просто делай то, что тебе велят. Иначе следующим будет Макс. А потом Джессика. Полиции ни слова, иначе они узнают».

– Кто «они»?

– Понятия не имею, – беспомощно ответил Том.

Уиллингем достал рацию, но Брайс мгновенно перехватил его руку.

– НЕТ!

Воцарилось долгое молчание. На почту пришло еще несколько писем, отсеянных спам-фильтром. Том снова проверил папки. Ничего.

– Мне необходимо составить рапорт о случившемся, – нарушил паузу Уиллингем.

– Нет!

– Это совершенно безопасно, сэр. Полицейская база защищена от утечек.

– НЕТ!

Сбитый с толку категорическим отказом, констебль примирительно выставил ладони.

– Хорошо, сэр, как скажете. – Он поморщился. – Давайте я заварю нам чай или кофе, а потом вместе подумаем, как поступить.

– Лучше кофе, – кивнул Том. – Черный, без сахара.

Уиллингем отправился в кухню. Том завороженно смотрел на экран; вся его жизнь лежала за пределами монитора.

Пришло новое сообщение. В строке «Отправитель» значился postmaster@scarab.tisana.al. Том мгновенно кликнул мышкой.

Поздравляю, Том! Быстро соображаете! А сейчас выходите из дома, садитесь в машину Келли, езжайте по шоссе А23 и ждите ее звонка. Мне не нравится, что вы проигнорировали мои указания не обращаться в полицию. Если скажете хоть слово, хотя бы ОДНО слово, своему новому другу, легавому, засевшему у вас дома, боюсь, приятель, вам никогда не увидеть супругу живой. Не пытайтесь ответить на это письмо. И не тратьте время на поиски скрытой камеры – она прямо перед вами.

65

Клио улыбалась – невероятно нежная и прекрасная в свете свечей. Приглушенно играл лирический джаз. Грейс ощущал на лице ее теплое, сладкое дыхание, любовался спутанными прядями волос.

– Вышло вполне неплохо, – шепнула она.

– Для копа?

Клио шутливо ткнула его кулаком в бок, потом обхватила его голову руками и поцеловала в губы. Кровать была такой удобной, а Клио – такой уютной, родной; казалось, они знакомы много лет и успели стать половинками одного целого.

Грейс гладил нежную кожу, и внутри у него разливалось приятное тепло, а на душе царило безмятежное, безграничное спокойствие. Пусть хотя бы на короткое мгновение он очутился там, где уже не надеялся побывать. Потом в памяти всплыл телефонный звонок и сообщение, которое он проигнорировал. В голубоватом свечении часов на тумбочке Грейс различил время.

Четверть второго.

Проклятье!

Скатившись с кровати, он отыскал на полу телефон, поднес к уху и нажал «Прослушать голосовые».

Гленн Брэнсон просил перезвонить, если он получит сообщение до полуночи, а если нет, подождать до утра. Грейс с облегчением отложил телефон.

– Я рада, что ты заглянул, – промурлыкала Клио.

– Соблазнился «Гленфиддихом». Каюсь, не устоял.

– Неужели вы такая легкая добыча, детектив-суперинтендант Рой Грейс, – дразнила она. – Готовы на все ради халявной выпивки?

– Угу. Плюс меня малость заинтриговала история с женихом. По-прежнему считаешь меня легкой добычей?

У него захватило дух, когда пальцы Клио сомкнулись на его мошонке.

– Знаете поговорку, детектив-суперинтендант? – Она чуть сжала добычу.

Задыхаясь от наслаждения и едва уловимой боли, он поинтересовался:

– Какую?

– Бери мужчину за яйца, и его сердце с рассудком не заставят себя ждать.

Грейс шумно выдохнул, когда Клио немного ослабила хватку.

– Ну, какие у тебя планы на остаток ночи? – прошептал он.

Она сильнее стиснула мошонку и поцеловала его.

– Каковы бы ни были мои планы, ты не в том положении, чтобы торговаться.

– А кто торгуется?

– По-моему, ты! – Клио убрала руки, встала с постели и продефилировала к выходу из комнаты.

Грейс проводил взглядом ее стройное обнаженное тело с длинными ногами и круглой, аппетитной, просто божественной попкой, после чего откинулся на мягкую подушку и, заложив руки за голову, крикнул:

– Льда побольше!

Через пару минут Клио вернулась с двумя высокими стаканами, где позвякивали кубики льда, и вручила один ему.

– Чтоб буй стоял и лодки плыли! – продекламировала она и, тряхнув головой, ополовинила свой стакан.

– Чтоб буй стоял, – повторил Грейс и сделал солидный глоток.

Сегодня от завтра отделяли тысячи миль. Устремленные на него глаза Клио сияли.

– Значит, ты явился только затем, чтобы выведать подробности про моего жениха? Это единственная причина, детектив-суперинтендант Рой Грейс?

– Хватит так меня называть.

– А как мне тебя называть? Лучший трах во вселенной?

– Звучит неплохо, – хмыкнул Грейс. – Но Рой тоже сгодится.

Она пригубила спиртное, подалась вперед и страстно поцеловала его, втолкнув в рот кубик льда с привкусом виски.

– Рой! Дивное имя. Почему родители назвали тебя Роем?

– Никогда не интересовался.

– Почему?

– Просто в голову не приходило, – пожал он плечами.

– Ну и какой из тебя после этого детектив? Разве ты не должен интересоваться всем и вся?

– А почему тебя родители назвали Клио?

– Потому что… – Она хихикнула. – Стыдно сказать, но моя мама обожала «Александрийский квартет». Меня назвали в честь одной из героинь – Клеа, – только отец неправильно записал имя в церковной метрике, как-то так.

– «Александрийский квартет»? Впервые слышу.

– Перестань, ты наверняка читал!

– У меня было трудное детство.

– Трудное или шальное?

– Ты к двенадцати годам умела играть в покер?

– О чем и речь! Ладно, устрою тебе ликбез. «Александрийский квартет» – это четыре романа Лоренса Даррелла. Чудесные истории, связанные между собой. «Жюстина», «Бальтазар», «Маунтолив» и «Клеа».

– Не сомневаюсь, что романы чудесные, раз…

– Раз что?

– Раз они воплотились в тебя.

Мобильный Грейса снова зазвонил. На сей раз он ответил, но очень нехотя.

Две минуты спустя он с еще большей неохотой вскочил с кровати и стал неуклюже натягивать носки.

66

– Келли, тебя ведь легко напугать?

Ослепленная ярким светом, Келли билась в веревках, стараясь отодвинуться на стуле подальше от шевелящихся лапок мерзкого черного жука, которого держал перед ее лицом толстый приземистый американец.

– Не-е-е-ет! Пожалуйста, не-е-е-ет!

– Один из моих питомцев, – скалился толстяк.

– Чего вы от меня хотите? Что вам нужно?

Жук внезапно исчез, и перед носом Келли возникла бутылка водки.

– Накатишь?

Она отвернулась. Ее трясло. От страха. От голода. И похмелья. По щекам струились слезы.

– Келли, я знаю, ты хочешь выпить. Не стесняйся, сразу полегчает.

Выпить хотелось безумно. Хотелось схватить бутылку и осушить ее до дна. Но Келли твердо решила не доставлять этому мерзавцу удовольствие. В ярком свете по-прежнему различались копошащиеся лапки.

– Всего глоточек.

– Я хочу к детям.

– Думаю, водку ты хочешь больше.

– Да пошел ты!

Она увидела тень, ощутила обжигающую пощечину и вскрикнула от боли.

– Не смей меня оскорблять, сучка. Поняла?

– Пошел ты!

Следующий удар был такой силы, что опрокинул ее навзничь вместе со стулом. Она рухнула на каменный пол, боль пронзила руку и правое плечо.

– Зачем вы это делаете? – зарыдала Келли. – Что вам от меня нужно? ЧТО?

– Например, немного послушания.

Американец снова поднес жука к ее лицу – в нос ударил кисловатый запах насекомого. Лапки царапали кожу.

– Не-е-е-е-ет! – Она задергалась и покатилась по полу, с грохотом переворачиваясь, натыкаясь на невидимые преграды и ощущая неимоверную боль во всем теле. – Нет! Нет! Нет!

Дыхание сделалось прерывистым, губы жадно хватали воздух, паника стремительно нарастала. Внезапно ее охватила ярость. Где, черт возьми, Том? Почему он до сих пор не разыскал ее, не вызволил из этого ада?

Постепенно Келли затихла – совершенно вымотанная, она распростерлась на бетоне, глядя в слепящий свет и темноту.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Я не знаю, кто вы. Ради бога, отпустите меня к детям и мужу.

Наверняка это как-то связано с имейлом, который видел Том, и с его походом в полицию.

– Зачем вы меня похитили? – спросила она, ища подтверждение своим догадкам.

Молчание.

– Вы на меня сердитесь?

– Ты плохо себя ведешь, Келли, – неожиданно ласково ответил американец. – А я так рассчитывал на твою помощь.

– Тогда развяжите меня, мать вашу!

– Боюсь, в настоящий момент это невозможно.

Она зажмурилась в отчаянной попытке сохранить способность ясно мыслить и побороть невыносимое желание выпить. Хотя бы глоток «Столичной». Но унижаться перед этим уродом? Да никогда! Ни за какие коврижки!

Однако тяга к алкоголю победила.

– Пожалуйста, дайте мне выпить.

Горлышко бутылки оказалось у нее во рту, и Келли принялась с жадностью глотать целительную влагу. Эффект последовал почти незамедлительно. Господи, какое блаженство. Может, она ошибалась и американец вовсе не злой?

– Молодец, Келли! Пей. Хорошо, правда?

Она с благодарностью закивала.

– Видишь! У меня в мыслях нет тебя обидеть. Не огорчай меня, и все будет отлично. Вопросы есть?

Келли помотала головой и дико расстроилась, когда у нее забрали бутылку.

Сознание вдруг прояснилось. В памяти одновременно всплыли все когда-либо виденные фильмы ужасов. Кто, черт возьми, этот человек? Серийный убийца? Что он намеревается с ней сделать? Страх заметался внутри, словно вырвавшийся на волю зверь. Ее собираются изнасиловать? Пытать?

«Я умру здесь, в темноте, и больше никогда не увижу Джессику, Макса, Тома».

Как нужно вести себя с подобными людьми? В кино пленники старались наладить контакт, установить связь с маньяком. Когда узнаешь человека, его не так-то просто убить.

– Как вас зовут?

– По-моему, тебя это волновать не должно.

– И все-таки?

– Я оставлю тебя ненадолго. Если повезет, твой супруг скоро к нам присоединиться.

– Том?

– Умничка!

– Том приедет?

– Приедет. Ты ведь не хочешь, чтобы он узрел тебя на полу в таком виде?

Келли замотала головой.

– Вот и славно. Сейчас я тебя посажу. Ты будешь прекрасно смотреться перед камерой.

Чуть окосев, Келли спросила слегка заплетающимся языком:

– А з-зачем камера?

– Ты у нас станешь звездой экрана!

67

В двадцать пять минут второго в спальне Гленна Брэнсона грянул Джей-Зи, установленный на рингтон мобильного. Гленн торопливо потянулся за телефоном, чтобы ответить и заткнуть чертову штуковину, пока она не разбудила Ари, но нечаянно смахнул с тумбочки стакан воды – сотовый вместе с будильником полетели на пол.

Еще не до конца проснувшись, Гленн вскочил и принялся шарить под креслом в поисках орущего телефона. Нащупав искомое, нажал кнопку.

– Детектив-сержант Брэнсон, – шепнул он и даже согнулся в три погибели, словно надеялся таким образом сделать голос еще тише.

Звонил Том Брайс – в совершенно жутком состоянии.

– Детектив-сержант Брэнсон, простите за столь поздний звонок.

– Ничего страшного, Том… мм… секунду…

– Да сколько можно! – возмутилась Ари. – Сначала являешься за полночь, будишь меня и до сих пор не даешь нормально поспать. По-моему, нам пора заводить отдельные спальни.

Она демонстративно отвернулась.

«Прекрасное начало недели», – мрачно подумал Брэнсон, прежде чем выйти из комнаты и закрыться в ярко-оранжевой ванной.

– Прошу прощения, Том. Слушаю вас.

За неимением лучшего варианта, обнаженный Брэнсон опустился на унитаз. В ванной витал запах цементного раствора. Взгляд упал на новенькую душевую кабину, установленную всего как неделю, кричащую тигровую плитку (выбор Ари), которую закончили укладывать только в эту пятницу. В новый дом они въехали три месяца назад. Место прекрасное – Солтдин располагался в непосредственной близости и от моря, и от природы, правда сейчас, по словам Ари, вся округа всполошилась, ведь меньше чем в миле отсюда обнаружили тело Джейни Стреттон.

– Я должен убедиться, что линия не прослушивается. – Брайс был на грани истерики и, судя по шуму на заднем плане, ехал за рулем.

Брэнсон глянул на дисплей – звонок с мобильного. Стараясь успокоить Брайса, он произнес:

– Вы набрали полицейский сотовый, все его сигналы зашифрованы, поэтому прослушка исключена. – Он умолчал, что сам Том использует обычный телефон, а на его частоту могут настроиться все, кому не лень. – Где вы находитесь?

– Не важно.

– Ладно. Вы дома?

– Нет. Оттуда нельзя говорить, там кругом понатыканы жучки.

– Хотите где-нибудь встретиться?

– Да. Нет. В смысле, да, мне нужна ваша помощь.

– Это моя работа.

– Где гарантия, что вам можно доверять? Что вы меня не выдадите?

– Какие гарантии вам нужны? – нахмурился Брэнсон.

В трубке воцарилось долгое молчание.

– Алло? Мистер Брайс? Том, вы еще здесь?

– Да, – чуть слышно отозвался тот.

– Вы слышали мой вопрос?

– Не знаю, стоит ли. Нет, я не могу так рисковать.

Связь прервалась.

Брэнсон нажал кнопку повторного набора и попал на голосовую почту. Оставил сообщение с просьбой перезвонить, потом выждал пару минут. Сон как рукой сняло, мозг лихорадочно заработал. Ему безумно недоставало поддержки Ари. Да, жизнь с полицейским не сахар, но ведь можно проявить капельку сочувствия. Он пожал плечами. Какого дьявола. Может, стоит прочесть книгу, подарок Ари на Рождество – «Мужчины с Марса, женщины с Венеры». Якобы книга помогает понять женскую психологию. Однако Брэнсон не особо верил, что когда-нибудь сумеет постичь женскую натуру. Мужчины и женщины не просто с разных планет, они из разных вселенных.

Он снова набрал Брайса и снова услышал автоответчик. Потом позвонил ему на домашний, чувствуя, как внутри нарастает необъяснимый страх.

* * *

– Исчез? – Стоя рядом с Брэнсоном в прихожей Брайсов в начале третьего утра, взбешенный Грейс буравил взглядом молодого офицера по взаимодействию с семьями. – В каком, черт бы драл тебя, смысле «исчез»?

– Я поднялся наверх проведать подопечного, а его нет.

– Том Брайс, его четырехлетняя дочь и семилетний сын ушли из дома, а ты даже не заметил?

– Ну… – беспомощно забормотал Уиллингем.

– Ты заснул на дежурстве?

– Нет…

Не вынимая изо рта жвачку, чтобы перебить запах алкоголя, Грейс злобно уставился на констебля.

– Тебе велели за ними присматривать. Не спускать с него глаз как с главного подозреваемого. А ты его упустил?

Офицер по взаимодействию с семьями подробно рассказал обоим детективам обо всем, что случилось в последние несколько часов, в частности про якобы полученный Томом имейл, который испарился из почты.

К Брайсам Грейс приехал прямиком из Королевской больницы графства Суссекс, где его молодую, подающую огромные надежды сотрудницу, констебля Эмму-Джейн Бутвуд подключили к аппарату жизнеобеспечения и сейчас готовили к операции. Потом пришлось скрепя сердце звонить ее родителям и сообщать ужасную новость, что шансы выжить у их дочери практически равны нулю.

От Клио он уходил неохотно, в прекрасном настроении, но стоило ознакомиться с полным списком травм Эммы-Джейн, и все воспоминания о волшебной ночи выветрились, настроение упало ниже плинтуса, а душу стала терзать тревога за девушку.

Водитель фургона, чью личность пока не установили, лежал без сознания в реанимации той же больницы. Грейс распорядился выставить у палаты охрану, а как только водитель очнется, арестовать его за покушение на офицера полиции. Оставалось молить Бога, чтобы обвинение не переросло в дело об убийстве.

Между тем детектив-констебль Николл ждал Грейса в приемном покое, чтобы показать ноутбук, изъятый с места аварии, а юркий мистер Брайс исполнил финт ушами и испарился из дома вместе с детьми. Шикарно.

А ведь неделя толком не началась.

– Говоришь, голос у Брайса был странный? Испуганный? – обратился он к Брэнсону.

– Очень испуганный.

Грейс немного поразмыслил:

– Вчера он написал заявление о пропаже жены?

Гленн кивнул.

– Ты все заполнил по форме?

– Да.

– Набери Ника, он сейчас в приемном покое. Пусть глянет адреса родственников и близких друзей миссис Брайс. Испуганный мужчина с двумя детьми далеко не уедет. Описание машины есть?

Уиллингем и Брэнсон потупились. Очевидно, такая мысль даже не приходила им в голову.

– Вы что, издеваетесь?

– Рой, – попытался успокоить его Брэнсон, – никто не знал, что этого парня нужно держать под колпаком. Задача Криса была помочь семье и обеспечить защиту.

– Да, а если разослать ориентировки гребаной тачки, на которой он смылся, мы защитим его еще лучше стараниями каждой патрульной машины.

Хотя таковых ночью было по пальцам перечесть.

– Сказать Нику, чтобы поднял на ноги остальных?

Грейс задумался. Искушение вытащить из постели Нормана Поттинга было велико, однако чутье подсказывало: день предстоит трудный. Пусть народ хорошенько отдохнет, иначе на утреннюю оперативку все явятся как сонные мухи.

Необходимо подыскать замену Эмме-Джейн. Страшно вообразить, как отреагирует Элисон Воспер на очередное ДТП в результате полицейской погони. Водитель такси получил множественные, хоть и незначительные травмы, у непристегнутого пассажира сломана нога. Репортер из «Аргуса» уже нагрянул в больницу, а скоро подтянутся и остальные шакалы, поэтому огласки не избежать.

Черт, черт, черт!

– Одна проблема: я не знаю номера его машины, – обрадовал Брэнсон.

– Ничего, найдем. ПТС наверняка лежит где-то в доме.

Оставив Брэнсона звонить, а Уиллингема – искать паспорт транспортного средства, Грейс поднялся наверх, заглянул в спальни детей, в супружескую с неразобранной кроватью. Сунулся в кабинет, заваленный рабочими папками, с веб-камерой на подставке. Морщась от запаха рвоты, порылся в ящиках, но ничего интересного не обнаружил. Внимание привлек металлический картотечный шкаф.

Вся необходимая информация лежала в папке с пометкой «Автомобили».

Не для всякой полицейской работы требуется ученая степень по ракетостроению.

* * *

Пятнадцать минут спустя Брэнсон и Грейс уже входили в многоэтажку микрорайона Уайтхок. Грязный лифт с разрисованными пошлыми граффити стенами и лужей мочи в углу доставил их на седьмой этаж.

Прошагав по коридору, детективы позвонили в семьдесят вторую квартиру.

– Кто? – раздался из-за двери женский голос.

– Полиция!

Им открыла изможденная женщина чуть за пятьдесят, в халате и тапочках с помпонами. В молодости она наверняка блистала красотой, но сейчас лицо огрубело, покрылось морщинами, а светлые, неаккуратно подстриженные кудри посеребрила седина. Потемневшие зубы выдавали заядлую курильщицу. В недрах квартиры плакал ребенок. В воздухе витал застарелый запах подгоревшего жира.

Грейс достал удостоверение.

– Детектив-суперинтендант Грейс, уголовная полиция Брайтона. Это детектив-сержант Брэнсон. Вы миссис Маргарет Стивенсон?

Женщина кивнула.

– Вы мать Келли Брайс?

– Да, но ее тут нету, – помешкав, ответила она. – Ищете Тома? Его тоже нету.

– А где он, не знаете? – спросил Грейс.

– А вы знаете, где моя дочь?

– Нет, но мы ее ищем.

– Она бы не сбежала, не бросила бы детей. Келли вообще ни на секунду не выпускает их из виду. Даже у нас не оставляет. Том привез ребятишек где-то час назад. Просто позвонил в дверь, впихнул их в квартиру и умчался.

– А он не сказал, куда направляется?

– Не, но обещал опосля позвонить.

Детский плач нарастал. Миссис Стивенсон встревоженно обернулась.

– Если ваш зять объявится, сразу свяжитесь со мной. – Грейс протянул ей визитку. – Вот номер моего мобильного.

– Может, чайку? – предложила женщина, убирая карточку в карман. – Мне надо Джессику успокоить, а то муж, чего доброго, проснется. У него Паркинсон, ему надо отдыхать.

– Простите, что побеспокоили, – извинился Грейс. – Мистер Брайс ничего вам не говорил?

– Нет.

– Не объяснил, почему привез детей посреди ночи?

– Сказал, ради их безопасности. Больше ничего.

– А им угрожает опасность?

– Этого не сказал. Где Келли? Куда подевалась?

– Не знаю, миссис Стивенсон, – ответил Грейс. – Как только найдем ее, сразу же сообщим. Мистер Брайс точно не говорил, куда направляется?

– Келли искать.

– Он не сказал, куда именно?

Женщина покачала головой. Ребенок заплакал еще громче. Детективы переглянулись и пожали плечами, как бы отвечая на немой вопрос.

– Еще раз прошу прощения за беспокойство. – Грейс улыбнулся в попытке подбодрить женщину. – Мы обязательно найдем вашу дочь.

68

Не выпуская из рук телефон, Том медленно катил в «эспейсе» Келли на север; его трясло. Изредка дорогу озаряли фары встречных автомобилей, время от времени его обгоняли запоздалые водители, ослепляя через зеркало дальним светом.

В голове проносились обрывочные мысли – мимолетные, как тени, отбрасываемые габаритами. Тело сводило судорогой от напряжения. Том подался вперед, всматриваясь в лобовое стекло и нервно, затравленно озираясь по сторонам. Желудок скрутило от страха.

«Господи, любимая, где ты?»

Том понятия не имел, куда едет и чего ему ожидать. Рассудок отключился, не в силах думать ни о чем, кроме послания на экране ноутбука.

В памяти всплыл образ Джейни Стреттон, как мужчина с ножом кромсал ее в собственной спальне. Только сейчас вместо Джейни ему представлялась Келли.

Невозможно угадать, где она, какие чувства испытывает. Он должен ее найти – любой ценой.

Деньги. Вот что им нужно, смутно подозревал он. Келли похитили, чтобы потребовать выкуп. Необходимо убедить злоумышленников, что денег у него не так уж много, но он отдаст им все. Все, до последнего гроша.

Из темноты проступил указатель – «Коуфолд. Хейвордс-Хит».

Внезапно ожил мобильный, на дисплее высветилось: «Номер скрыт».

Том нервно нажал кнопку «ответить».

– Алло?

– Мистер Брайс?

Детектив-сержант Брэнсон. Проклятье! Том сбросил звонок.

Практически сразу пришло голосовое сообщение. Снова Брэнсон с просьбой перезвонить.

«Келли, любимая, ради всего святого, позвони мне!»

В зеркале заднего вида вспыхнули фары приближающегося автомобиля. Хотя Том ехал со скоростью всего сорок миль по двухполосному шоссе, водитель даже не пытался идти на обгон и упорно висел у него на хвосте. Том сбросил до тридцати – фары никуда не делись. У него перехватило дыхание.

Мобильный снова ожил. Номер незнакомый.

– Алло? – настороженным, срывающимся голосом ответил Том.

– Как ваше ничего, мистер Брайс? – Собеседник говорил с гортанным восточноевропейским акцентом.

– Кто… кто вы? – Автомобиль по-прежнему плелся за ним, слепил габаритными огнями.

– Супруга очень по вам соскучилась.

Глаза заволокло пеленой. Том едва различал дорогу.

– Где она? С ней все в порядке?

– У нее все прекрасно, лучше не бывает. Ждет вас не дождется.

– Кто вы?

– Через полмили будет придорожная парковка. Доедете до нее и глушите двигатель. Оставайтесь в машине и не оборачивайтесь.

Звонок оборвался.

Том не знал, что предпринять. Спустившись с высокого холма с указателями на садовый центр по левую сторону, он увидел голубой дорожный знак парковки. А потом в поле зрения возникла она сама.

Сердце колотилось, точно птица в клетке, во рту пересохло от страха. Том отчаянно пытался мыслить логически и связно. Внутренний голос вопил: «Не останавливайся, езжай вперед, позвони сержанту Брэнсону, пусть полиция разберется!»

Другой голос, потише, более рассудительный, твердил, что, если он проигнорирует требования похитителей, Келли умрет.

Ее испуганный вопль на видео до сих пор звучал в ушах.

Вопль был настоящим.

Как и девушка, которую порезали на куски в прошлый вторник.

Он включил левый поворотник, притормозил и свернул к обочине.

Фары не отставали.

Том нажал на тормоз, заглушил двигатель и уставился прямо перед собой, оцепеневший от страха, но преисполненный решимости идти до конца.

Фары в зеркале заднего вида погасли. Темнота. В тишине слабо постукивал мотор. Зашевелились тени. Тонкие полоски света прорезали мрак, постепенно увеличиваясь в размерах. Мимо, отзываясь дребезжанием в «эспейсе», прогрохотала фура – Том рассеянно наблюдал, как алые огни габаритов исчезают вдали.

Внезапно обе задние дверцы «рено» распахнулись. Горло змеей стиснула чья-то рука. Смоченная чем-то едким тряпка прижалась ко рту и носу. Том ощутил ослепляющую боль – казалось, голова вот-вот расколется пополам.

Перед глазами промелькнула слабая вспышка, как на выключенном телевизоре, а потом все погрузилось во мрак.

69

Следующим офицером суссекской полиции, которого разбудили ни свет ни заря, был детектив-сержант Джон Рай из отдела по расследованию киберпреступлений. Его мобильный зазвонил, когда будильник показывал 2:43. Рай чертыхнулся, пожалев, что не отключил проклятую штуковину на ночь.

Жена заворочалась в постели, но промолчала. Рай моментально проснулся, зажег светильник и глянул на дисплей. Номер скрыт. Значит, с работы.

Звонил старший следователь по делу об убийстве Джейни Стреттон. Рай покосился на жену и попросил Роя Грейса обождать; накинул халат и, спустившись в кухню, плотно прикрыл за собой дверь.

– Извините, сэр. Слушаю вас.

– Простите, что потревожил, но у нас к вам неотложное дело, – сообщил детектив-суперинтендант. – Вчера вечером вы составили рапорт о происшествии, обозначив его как «вардрайвинг».

«Вот дерьмо», – вяло подумал Рай.

Чертову жалобу швейцарского инженера он запротоколировал из вредности. Шутки ради. И вот тебе, бумеранг не заставил долго ждать!

– Вы указали регистрационный номер белого «форда-транзит». Позавчера данный фургон был замечен на месте преступления, а прошлой ночью спровоцировал ДТП с участием полиции.

– Ясно, – протянул начальник отдела киберпреступлений.

– Я впервые слышу такой термин, вардрайвинг. Не объясните, о чем речь?

Рай подробно рассказал.

– Если я правильно понимаю, – выслушав коллегу, уточнил Грейс, – обладатели вайфая, беспроводного интернет-соединения, могут подключиться к любой системе, не защищенной паролем?

– Совершенно верно, сэр. Беспроводной роутер – небольшое приспособление ценой фунтов пятьдесят – посылает сигнал, и любой человек, чей вайфай находится в пределах досягаемости, может подключиться через него к интернету, если тот не запаролен.

– И в итоге получить доступ к бесплатному высокоскоростному соединению?

– Именно, сэр.

– Но зачем такие хлопоты?

– Это очень удобно, если вы постоянно в разъездах, но хотите проверить почту или отправить имейл. Я сам такое проделывал. – Окончательно проснувшись, Рай проверил чайник на наличие воды и поставил его греться.

– В каком смысле проделывали?

– Однажды я ехал на такси, копался в ноутбуке и вдруг вышел онлайн – мой вайфай поймал сигнал беспроводного роутера. Пара секунд, и можно открыть почту, бродить по сайтам.

Грейс помолчал, переваривая информацию.

– Значит, мистер Зайлер жаловался, что водитель белого фургона подключился к его Сети через вайфай?

– Вроде того, сэр.

– Но почему он жаловался? Разве это как-то сказывается на интернете?

– Еще как, сэр. При отправке или загрузке больших файлов скорость соединения падает. – Рай поискал аналогию. – Представьте, что вы одновременно открыли все краны в доме, напор воды сразу уменьшится. Пример, конечно, так себе.

– Выходит, водитель фургона знал, что через Зайлера может беспрепятственно бороздить интернет?

– Скорее всего. Беспрепятственно и бесплатно.

– Но ведь интернет сейчас стоит гроши. Возможно, есть другая причина? – поразмыслив, спросил детектив-суперинтендант.

Чайник шумел, закипая. За окном царила кромешная тьма. На дверце холодильника висел рисунок карандашом: корявый человечек в фуражке сидит за рулем легковушки с неровными колесами, а внизу слово «ПАПОЧКА». Его нарисовала дочь Бекки добрых десять лет назад, когда Рай еще служил в дорожно-транспортной полиции; Бекки тогда было почти девять.

«Вот что делает с человеком усталость», – промелькнуло у Рая: рисунку десять лет, а он только сейчас обратил на него внимание.

– Другая причина? Да. Если вам необходимо отправить или получить информацию максимально анонимно, не оставляя следов, – сообщил сержант.

– Спасибо, – поблагодарил Грейс. – Вы нам очень помогли.

– Пустяки. А ссылки, которые мне удалось извлечь из ноутбука мистера… мистера Брайса? От них был толк?

– Еще какой.

– Отлично, сегодня продолжим проверку.

– Я еще наберу, но чуть позже.

– Если появится новая информация, сразу позвоню, – пообещал Рай.

В голосе суперинтенданта звучала озабоченность, он спешил закончить разговор, словно тот отрывал его от чего-то важного. Гораздо важнее, чем этот звонок, поднявший на уши весь дом посреди гребаной ночи.

70

Сидя за столом первого следственного отдела, Грейс повесил трубку и отхлебнул собственноручно приготовленный крепкий кофе с молоком и сахаром. После его ухода здесь явно побывали уборщики: повсюду царила чистота, запах еды сменился легким, с металлическим оттенком, ароматом полироля, из корзин пропал мусор. Устроившийся по соседству Ник Николл тоже завершил разговор.

– Из больницы ничего нового, – доложил констебль.

«И слава богу», – промелькнуло у Грейса: раз нет новостей, значит Эмма-Джейн жива.

– Хорошо. – Он кивнул на упакованный в пластиковый пакет ноутбук, изъятый Николлом из фургона. – Надо проверить все входящие и отправленные письма.

Грейс уткнулся в монитор рабочего компьютера, пробежал глазами список происшествий за сутки. Если не считать суматохи, поднятой их же стараниями, ночь выдалась спокойной. Воскресенье есть воскресенье. Будь на дворе четверг или пятница, сводок набралось бы – не сосчитать.

Детектив-констебль натянул латексные перчатки, достал из пакета ноутбук и поднял крышку. Включенный, но в спящем режиме. Процессор загудел, выполняя необходимую проверку, и на экране возникла страница электронной почты, запущенная, по всей видимости, на момент появления полиции.

– Джон Рай помог? – спросил сидящий напротив Брэнсон.

– Для столь раннего часа – вполне, – откликнулся Грейс и подул на обжигающий кофе.

– Он ведь раньше служил в транспортной полиции? Время собирать камни. Один из этих хмырей тормознул меня лет десять назад. Возможно, сам Рай.

– Заставил тебя сдать мочу на анализ? Дыхнуть в трубочку? – усмехнулся Грейс.

– Банальное превышение скорости, причем на пустой дороге. Да и превысил я всего ничего. А этот урод составил на меня протокол.

– Меня тоже штрафовали за превышение три года назад, – припомнил Грейс. – Ехал без опознавательных знаков по А – двадцать три. Я показал удостоверение, чем только усугубил ситуацию. Им доставляет какое-то садистское удовольствие гнобить своих.

– Знаешь старый анекдот? – спросил Брэнсон. – В чем разница между ежом и машиной ДПС?

Грейс кивнул.

– Я не знаю, – вклинился Николл.

– У машины ДПС занозы внутри, – объявил Брэнсон.

Николл озадаченно нахмурился, усталый мозг никак не улавливал суть. Но вскоре его лицо расплылось в улыбке.

– Все, понял! Очень смешно! – Он развернул ноутбук экраном к Грейсу.

– Начнем с входящих. Все, что получено после… – Рой заглянул в свои записи и нашел время, внесенное Раем в протокол. – После половины седьмого вчерашнего вечера.

Во вкладке «Входящие» обнаружилось единственное письмо с объемным вложением, озаглавленным SC5w12. Судя по стрелочке, письмо с прикрепленным файлом пересылалось другому адресату. В строке «Отправитель» значился postmaster@scarab.tisana.al. При слове «скарабей» Грейс испытал прилив адреналина.

– Мы сорвали гребаный джекпот!

– Точка «ал», – задумчиво протянул Брэнсон, перебравшись за спины коллег, чтобы видеть монитор. – Какая страна зашифрована под «ал»?

– Албания! – выпалил Николл.

– Уверен? – уставился на него Грейс.

– Абсолютно.

– Ты у нас подпольный спец по компам? – восхищенно поинтересовался Брэнсон. – Откуда знаешь про Албанию?

Николл застенчиво улыбнулся:

– Этот вопрос был на квизе примерно месяц назад.

– Никогда не бывал на подобных мероприятиях, – сообщил Брэнсон. – Наверное, нам с Ари стоит как-нибудь сходить, расширить кругозор.

А главное, наладить отношения.

«Найти какие-нибудь новые совместные занятия, помимо ругани», – пронеслось у него в голове.

Грейс снова взглянул на адрес отправителя.

– «Тисана». Такой вопрос тебе на квизе не попадался?

– Нет, – покачал головой Николл. – Давайте загуглим.

Он вбил слово в поисковик, но тот выдал единственный сайт на итальянском с опцией перевода. Николл щелкнул по ссылке, и вскоре детективы уже читали длинный перечень болячек и растений: «Акне – морковь, растворимые витамины „Тисана“, росток пшеницы, экстракт огуречной травы, лопух».

Куда больше в столь поздний или, наоборот, ранний час Грейса заинтересовала другая строчка: «Вялость – женьшень, гуарана, элеутерококк, витамины и минералы „Тисана“. Соевый лецитин».

– Может, он помешан на здоровье? – предположил Брэнсон.

Слишком измотанный для шуток, Николл пропустил его реплику мимо ушей.

– Теперь смотрим отправленные, – распорядился Грейс.

Николл открыл вкладку и увидел то же самое письмо с вложением.

– А кто получатель? – спросил Грейс.

– Странно, – пробормотал Николл. – Получатель не высвечивается.

Он дважды кликнул мышкой, и загадка благополучно разрешилась. Получателей было несколько сотен, причем в стоке «скрытая копия», а адреса состояли из набора цифр, плюс неведомая «тисана».

Грейс перевел взгляд на первый – 111897@tisana.al, потом на 244651@tisana.al.

– Начало – это явно зашифрованное имя, – авторитетно заявил Николл. – А «тисана» – название интернет-провайдера.

– Тогда почему он не пробивается через поисковик? – нахмурился Грейс.

– Наверное, кто-то этого не хочет.

– Разве такие вещи можно утаить от «Гугла»?

– Умеючи можно спрятать что угодно.

– Давайте посмотрим вложение, – кивнув, распорядился Грейс. – Вдруг там что-нибудь любопытное.

Николл навел курсор на прикрепленный файл, дважды щелкнул мышкой – и Грейс моментально пожалел о своей затее.

Следующие четыре минуты детективы, лишившись дара речи, наблюдали за ужасом, творившимся на экране.

71

В половине седьмого утра Грейс набрал домашний номер Денниса Пондса, старшего офицера пресс-службы, и, извинившись за ранний звонок, попросил того подойти в его временный офис к четверти девятого.

Скорчившись и практически полусидя на двух составленных креслах в комнате для допросов, Грейс сумел-таки пару часиков подремать, но уже в начале седьмого сидел за своим столом в первом следственном отделе. Брэнсон устроился получше, отвоевав себе диван в кабинете старшего суперинтенданта. Николл отпросился домой проведать беременную жену.

В семь двадцать Грейс стоял перед супермаркетом через дорогу и ждал, когда двери откроются для первого посетителя.

В восемь, нагруженный покупками (одноразовые станки, крем для бритья, белая рубашка, два круассана, шесть банок «Ред булла», две упаковки таблеток с кофеином), он позвонил Клио. Попав на голосовую почту, оставил короткое сообщение: «Привет, это Рой. Прости, что вот так пришлось убежать. Ты чудо! Позвони, как сможешь. Крепко обнимаю».

Ровно в четверть девятого, когда Деннис Пондс вошел в маленький безликий кабинет напротив первого следственного отдела, Грейс чувствовал себя великолепно. Душ, бритье, смена рубашки освежили его, две банки «Ред булла» и четыре таблетки кофеина тоже внесли немалую лепту. Напрягало только жжение в спине, до мяса расцарапанной Клио. Вытянув шею, он разглядывал в зеркале алые полосы и не верил своим глазам. Но потом улыбнулся. Оно того стоило. Горящая спина – мелочь по сравнению с пламенем, что вспыхивало ниже живота при одной мысли о Клио. Господи, в постели она просто тигрица!

– Доброе утро, Рой.

С зачесанными назад и уложенными гелем волосами, в кричащем, в белую полоску костюме, розовой рубашке и голубом галстуке под змеиную кожу Пондс сегодня особенно походил на городского хлыща.

Обменявшись рукопожатием, мужчины сели за стол.

– Прости за ранний звонок.

– Ерунда, – отмахнулся Пондс, пожимая плечами. – Я в принципе встаю ни свет ни заря – двое маленьких детей, три собаки. Ну?

– Хочу, чтобы ты поприсутствовал на сегодняшней оперативке в половине девятого и посмотрел кое-какое видео.

– Мм… – замялся Пондс. – У меня утром очень плотное расписание, нужно организовать пресс-конференцию по Джейни Стреттон…

– Ее это тоже касается, – перебил Грейс. – Но есть еще кое-что. Ты, наверное, не в курсе, но сегодня ночью мои ребята преследовали автомобиль и спровоцировали ДТП в Кемптауне.

– Впервые слышу, – изменился в лице Пондс.

– В результате попытки догнать автомобиль одна из моих лучших сотрудниц лежит сейчас в реанимации Королевской больницы графства Суссекс. Она рисковала жизнью, чтобы остановить чертов фургон – «форд-транзит». Понимаешь, Деннис? Рисковала жизнью. Ей двадцать четыре года, таких умных, отважных девушек еще поискать. Она вцепилась в дверцу «транзита», дабы помешать водителю уехать, а этот ублюдок размазал ее о припаркованный автомобиль. Она выполняла свою работу, повела себя как истинный офицер. Ты меня слышишь?

Пондс неуверенно кивнул.

– У меня сотрудница дышит на аппаратах. У меня подозреваемый, который до сих пор не очухался. И ни в чем не повинный пассажир такси со сломанной ногой.

– Я не совсем улавливаю, к чему ты клонишь, – буркнул Пондс.

Грейс вдруг осознал, что на фоне кофеина ведет себя несколько агрессивно.

– Деннис, мне нужно, чтобы редактор «Аргуса» вместе с редакторами прочих газет, радиостанции и телеканалы, желающие осветить данную историю, не слишком наседали. Мне некогда разбираться с этими стервятниками после очередной высосанной из пальца статьи о том, какие мы мерзавцы, подвергаем жизнь граждан опасности, хотя по факту мы бьемся ради спасения их жизней, рискуя своими.

– Я тебя услышал, – кивнул Пондс. – Но задача не из простых.

– Поэтому я и позвал тебя на оперативку, чтобы показать кое-что, обнаруженное только сегодня утром. Потом тебе выдадут копию. Уверен, это облегчит твою непростую задачу, – с какой-то дьявольской ухмылкой пообещал Грейс.

Они прошли по коридору в расположенный поблизости конференц-зал, стремительно заполнявшийся людьми – помимо следственной группы Грейса, тут была новая бригада, собранная вчера детективом-суперинтендантом Дэйвом Гейлором в связи с убийством Реджи д’Эта, чья смерть по ряду моментов перекликалась с расправой над Джейни Стреттон.

Грейс решил перенести оперативку из первого следственного отдела в конференц-зал, потому что тот был просторнее, но главным образом – из-за большого плазменного телевизора на стене, к которому детектив-сержант Рай, явившийся по просьбе Грейса, сейчас подключал ноутбук, изъятый констеблем Николлом из фургона.

Участники команды Грейса, облюбовавшие места перед раскладным стендом программы по борьбе с преступностью, выглядели удручающе – помятые, невыспавшиеся. Как назло, именно сегодня на работу заступал Кассиан Пью. Грейс содрогнулся. У них с Клио только стало налаживаться, а ему светит перевод в Ньюкасл. Другой конец страны. Триста чертовых миль до Брайтона, откуда его вот-вот вышибут пинком под зад.

Собравшиеся будут, мягко скажем, не в восторге от просмотра четырехминутного видео, с которым не сравнится ни один фильм ужасов. В понедельник никто не ждет от начальства такой подлянки. Грейс понимал, что затеянная им шоковая терапия не добавит ему популярности, однако сейчас подобные вещи занимали его в последнюю очередь.

Оперативку он начал как обычно.

– Понедельник, шестое июня, восемь тридцать утра. Сегодня наше шестое совещание в ходе операции «Соловей», посвященной расследованию убийства Джейн Сьюзан Аманды Стреттон известной как Джейни, а также пятый день с момента обнаружения ее останков. На данный момент нам удалось выяснить следующее.

Грейс кратко – главным образом для новеньких из команды суперинтенданта Гейлора – изложил обстоятельства смерти Джейни Стреттон, перечислил предпринятые полицией действия и ключевые моменты, а именно: кражу компакт-диска, позволившего Тому Брайсу наблюдать за убийством девушки; факт, что Джейни Стреттон, помимо стажировки в адвокатской конторе, подрабатывала проституткой; связь между компьютерами Тома Брайса и Реджи д’Эта; исчезновение Келли Брайс, а после и ее супруга; ноутбук, найденный в разбитом фургоне, и его содержимое, которое им сейчас предстоит увидеть.

Он глянул на часы.

– Каковы бы ни были ваши планы на ближайшие тридцать шесть часов сорок пять минут, забудьте. К концу совещания сами поймете почему. У кого-нибудь есть что добавить?

Первым Грейс посмотрел на Нормана Поттинга.

– Можно спросить, есть новости об Эмме-Джейн?

– Она по-прежнему в реанимации, – сухо ответил Грейс. – Я распорядился отправить ей цветы от всех нас. Какие сводки по двум эскорт-агентствам, где фигурировала мисс Стреттон?

– Вчера в половине восьмого вечера я опрашивал под протокол Клэр Портер, совладелицу «БКЭ двадцать четыре на семь». Проку от нее как от козла молока.

– А ее клиенты?

– Сейчас работаю с ними и с девочками, – доложил Портер.

«Кто бы сомневался, старый кобель», – подумал Грейс.

Судя по брезгливым гримасам Мэгги Кэмпбелл и Ванессы Ритчи, офицеров по взаимодействию с семьями, приставленных к Дереку Стреттону, они придерживались того же мнения.

– Пока глухо.

– Что насчет второго агентства?

– Джейни зарегистрировалась там недавно, клиентов к ней еще не посылали.

Грейс сверился с записями.

– А мужчина по имени Антон, который четырежды встречался с Джейни через «БКЭ двадцать четыре на семь»?

– Я пробил его номер. Классическая одноразовая симка, какие продаются на любой заправке. Данных о покупателе нет. Тупик.

Грейс раздал присутствующим десяток фотографий Джейни Стреттон с кавалером в «Карма-баре». Качество снимков, распечатанных с камер наблюдения, оставляло желать лучшего, однако лица девушки и ее мускулистого спутника вышли вполне отчетливо.

– Это было снято в пятницу, двадцать седьмого мая, на третьем свидании мисс Стреттон, предположительно, с тем самым Антоном. Ваша задача – распространить фотографии по всем полицейским участкам в стране, а мы постараемся показать их в «Криминальной хронике» в эту среду. Кто-то должен его узнать.

Грейс прекрасно понимал, какие проблемы возникают при опознании по фото, но надеялся решить их через Королевскую прокурорскую службу.

– Вы говорили, отец Джейни Стреттон собирается назначить вознаграждение? – обратился он к Мэгги Кэмпбелл и Ванессе Ритчи.

– Вчера вечером он определился с суммой, – отчиталась Мэгги Кэмпбелл. – Сто тысяч фунтов за информацию, которая приведет к поимке и аресту преступника.

– Отлично, – кивнул Грейс. – Небольшая проверка на вшивость нам не повредит.

Он перевел взгляд на двух новеньких офицеров, делегированных из группы Дэйва Гейлора: Дона Баркера – располагающего к себе, крепко сбитого сержанта лет тридцати пяти, с мощной шеей и копной светлых волос, в голубой рубашке, застегнутой на все пуговицы, и чересчур самоуверенного молодого констебля, которого Грейс видел впервые. Констебля звали Альфонсо Дзаффероне, это был смазливый латиноамериканец с прилизанной шевелюрой, в твидовом пиджаке и яркой рубашке с галстуком.

– Удалось установить владельца фургона? – обратился Грейс к ним обоим.

Ответил Альфонсо Дзаффероне. Грейс моментально проникся антипатией к заносчивому юнцу, который явно считал проверку какого-то там фургона ниже своего достоинства.

– Как мы уже выяснили, «форд-транзит» принадлежит компании с абонентским ящиком в Лондоне. Данная фирма не числится в Регистрационной палате Великобритании.

– Ну и?.. – поднял бровь Грейс.

Дзаффероне пожал плечами.

На почве усталости терпение у Грейса лопнуло. Он свирепо уставился на нахала и, нарочно коверкая фамилию (поскольку давно усвоил, что это лучший способ поставить человека на место), рявкнул:

– Мы расследуем убийство, детектив-констебль Дзабальони. Тут не пожимают плечами, а говорят четко и внятно. А теперь давайте заново.

Молодой констебль зыркнул на суперинтенданта, явно намереваясь огрызнуться, но передумал и уже смиреннее произнес:

– Два варианта, сэр: либо компания зарегистрирована за рубежом, либо название вымышленное.

– Благодарю. К вечерней оперативке в половине седьмого вы должны узнать, какой вариант соответствует истине и где конкретно находится абонентский ящик. Все ясно?

Дзаффероне мрачно кивнул.

«Такими темпами, сынок, ты далеко не уйдешь, – подумал Грейс. – Если только никто не дернет за цепочку и не смоет тебя в унитаз».

– Что по водителю фургона?

– Минут десять назад начал приходить в себя, – сообщил Дон Баркер. – Документов ни при нем, ни в фургоне не обнаружено. На англичанина он не похож, скорее – на выходца из Центральной Европы. Я собираюсь к нему сразу после оперативки.

– Отлично, – кивнул Грейс и повернулся к Поттингу. – Норман, тебе еще задание – обойти всех оптовых поставщиков серной кислоты в округе.

– Сделаю, – заверил Поттинг.

– Ник, напомни, во сколько мы встречаемся с детективом-инспектором из Уимблдона? – обратился Грейс к Николлу.

– В одиннадцать тридцать, сэр, – незамедлительно откликнулся констебль.

– Еще ты у нас шерстишь единую базу данных на предмет убийств, где фигурирует жук-скарабей?

– Так точно, сэр.

– Хватит называть меня долбаный сэр!

Детектив-констебль вспыхнул.

Грейс устыдился своей беспочвенной вспышки. Человек ни в чем не виноват. Необходимо срочно взять себя в руки. Суперинтендант обвел глазами присутствующих и улыбнулся:

– Сейчас мы посмотрим короткий фильм. Попкорна, извините, нет.

У него вырвался отрывистый смешок.

«Вам точно будет не до попкорна, хорошо, если завтрак наружу не попросится», – подумал Грейс и кивнул детективу-сержанту Раю, чтобы тот закрывал жалюзи.

– Данный ролик был в ноутбуке, найденном вчера в белом «форде-транзит», – сообщил Грейс, когда Рай закончил. – Мы извлекли жесткий диск и передали как улику в отдел по расследованию киберпреступлений. Сейчас вы увидите копию.

Рай нажал на воспроизведение. Грейс погасил свет.

На экране возник текст.

СКАРАБЕЙ ПРОДАКШН

Специальный бонус для всех наших клиентов

КУПАНИЕ РЕДЖИ

Герой – махровый педофил. Наслаждайтесь!

Пару секунд спустя текст сменился панорамной съемкой тесной, довольно старомодной ванной цвета авокадо. Подрагивающая ручная камера взяла крупным планом ванну. Нагруженный чем-то мужчина в костюме химзащиты, перчатках, сапогах, мини-противогазе и маске, пятясь, втиснулся в дверной проем.

Грузом оказались голые человеческие ноги, туго стянутые веревкой.

Второй мужчина, тоже в полной экипировке, лицо не разобрать за дымчатым экраном маски, волок за плечи обнаженного Реджи д’Эта.

Его положили в пустую ванну.

Обрюзгший, лысеющий толстяк с бабской физиономией трепыхался, словно рыба на берегу. Его черты исказил ужас, заклеенный липкой лентой рот не мог произнести ни слова. Связанный по рукам и ногам, он лихорадочно извивался и, выпучив глаза, в панике вертел головой; маленький тонкий пенис болтался на безволосой мошонке среди лобковых зарослей.

Мужчины в защитных костюмах вышли, но вскоре вернулись с черной пластиковой бочкой для химикатов галлонов так на десять и безо всякой маркировки.

Реджи д’Эт забился с такой силой, что, казалось, вот-вот выскочит из ванны.

Мужчины поставили бочку на пол. Пока один держал д’Эта, второй достал проволоку, дважды обмотал ее вокруг шеи жертвы, свободный конец привязал к полотенцесушителю высоко на стене и туго затянул.

Глаза д’Эта едва не вылезли из орбит, он уже не метался, а практически бился в конвульсиях.

Поднатужившись, мужчины чуть приподняли толстяка, чтобы тот полусидел, привалившись к бортику ванны, а не лежал плашмя. Удавка фиксировала его в таком положении, врезаясь в кожу и причиняя боль, но при этом не перекрывая доступ кислорода.

Невидимая рука швырнула перебирающего лапками скарабея на дряблую грудь. Жук опрокинулся на спину, несколько комично приземлился на гениталии д’Эта и начал переворачиваться, но не успел.

Не теряя времени, мужчины подняли бочку, стараясь не заслонять ее от объектива камеры, и вылили добрый галлон жидкости – серной кислоты – на гениталии жертвы.

Поднялся пар.

Грейс в жизни не видел, чтобы человек так сотрясался и корчился. Д’Эт задергал головой из стороны в сторону, словно надеялся проволокой перерезать сонную артерию; в глазах полопались сосуды. Грейс украдкой покосился на коллег. Пондс зажимал ладонью рот. От увиденного все в конференц-зале лишились дара речи.

Он снова повернулся к телевизору. Мужчины планомерно опустошали бочку в ванну. Вскоре д’Эт обмяк и перестал биться. Помещение заволокло химической дымкой.

Экран погас. Следом появилась надпись:

ДОРОГОЙ КЛИЕНТ,

надеюсь, вам понравился наш скромный бонус.

Не забудьте подключиться во вторник, в 21:15.

Вас ждет новое ЗАХВАТЫВАЮЩЕЕ ШОУ.

Муж и жена. Наше первое ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО!

Грейс зажег свет.

72

Судя по мучнисто-бледной физиономии Альфонсо Дзаффероне, с молодого констебля слетела вся спесь. Грейс не мог припомнить, чтобы за всю карьеру в помещении, битком набитом людьми, царила такая тишина.

Вытаращив глаза, Деннис Пондс смотрел прямо перед собой, словно его тоже пообещали положить в кислотную ванну.

Молчание нарушил Норман Поттинг. Он откашлялся и произнес:

– Надо полагать, это настоящее убийство, Рой?

– Нет, блин, видео для семейной хроники, – огрызнулся Брэнсон.

В ответ не раздалось ни одного смешка. Ничего. Стенографистка уставилась в пол, как будто опасалась продолжения «фильма».

– Деннис, я перекину тебе копию на ноутбук, предъявишь ее редактору «Аргуса». Только не показывай ему все, – предупредил Грейс. – Просто дай понять, с чем мы столкнулись. Пусть разместит фотографии Брайсов на первой полосе сегодняшнего выпуска. У нас полтора дня на их поиски. Все поняли? Поняли, что супругов собираются убить перед камерой?

Брэнсон набрал в грудь побольше воздуха и шумно выдохнул.

– Кто станет смотреть такую мерзость?

– Куча самых непримечательных людей с больной психикой, – ответил Грейс. – Извращенцем может оказаться любой в этой комнате, ваш сосед, врач, сантехник, викарий, ипотечный брокер. Любой, кто, увидев страшное ДТП, притормаживает, чтобы удовлетворить нездоровое любопытство. Вуайеризм в малой толике присущ всем нам.

– Только не мне, – запротестовал Брэнсон. – Меня от такого воротит.

– Хотите сказать, все мы потенциальные убийцы? – подал голос констебль Николл.

Грейсу вспомнилась поездка на конференцию в США и как психолог-профайлер, читавший лекцию о снафф-фильмах, откровенничал с ним за рюмкой: «Убить может каждый, но лишь единицы способны жить с осознанием, что совершили убийство. Однако многим любопытно, их тянет совершить жестокость опосредованно. Для этого и предназначены снафф-фильмы – они позволяют почувствовать, каково это, убивать. Подумайте над этим».

– Я бы с удовольствием прикончил тещу, – признался Поттинг.

– Спасибо, Норман, – перебил его Грейс, пока тот не начал развивать тему, и обратился к Брэнсону. – Том Брайс уехал ночью из дома на автомобиле марки «рено-эспейс». Дороги в это время пустые. Неизвестно, куда он направился и с каким объемом топлива. Необходимо прекратить поиски головы Джейни Стреттон и бросить все силы, всех добровольцев, всех общественников на просмотр камер наблюдения – полицейских, гражданских, заправочных, парковочных – в радиусе тридцати миль. Срочно.

– Дон, – обратился он к сержанту Баркеру, – кто-то должен проверить всю подноготную Реджи д’Эта: банковские выписки, распечатки с кредитных карт…

– Уже занимаемся.

– Отлично.

Грейс бросил взгляд на часы. В половине десятого у него встреча с Элисон Воспер, а к десяти нужно каким-то чудом попасть на другой конец города.

– Жду всех на вечерней оперативке. Все поняли, что делать? Вопросы есть?

Обычно вопросы сыпались как из мешка. Сегодня не прозвучало ни одного.

Зазвонил стационарный телефон. Секретарь взяла трубку и через пару секунд протянула ее Брэнсону. Присутствующие затаили дыхание, предвкушая важные новости.

Брэнсон попросил собеседника подождать и, прикрывая ладонью динамик, сообщил:

– «Рено-эспейс» Брайсов нашли на съезде с двадцать третьей трассы в Болни.

– Пустой? – спросил Грейс, заранее зная ответ.

– Сгоревший.

73

Войдя в кабинет ровно в девять тридцать, Грейс увидел Элисон Воспер в неизменном начальственном костюме, и ощутил неизменное неприятное чувство в животе. Эта чертова баба пугала его, пугала своими издевками и властной аурой. Добавляло страху и ее намерение обрушить на него секретное оружие в лице Кассиана Пью, суперинтенданта.

Одетая в черный пиджак, отчего плечи казались массивными, и блузку цвета слоновой кости с кружевным воротником, Элисон Воспер сидела за необъятным столом и источала аромат терпких, но совершенно не сексуальных духов. Вместо ожидаемых грома и молний начальница встретила Грейса улыбкой и, откупорив бутылку минералки, сделала довольно изящный глоток.

– Доброе утро, Рой. – Ее голос был еще теплее улыбки; она кивнула на красивое резное кресло. – Присаживайся.

Еще один добрый знак? В последнее время Воспер редко баловала его предложениями сесть. Или ее любезность, наоборот, не к добру?

– Надо понимать, операция «Соловей» терпит фиаско? – спросила она, не переставая улыбаться радушной, совсем не кислой улыбкой.

– Ну… я бы не спешил с вы…

Воспер выставила ладонь, не давая ему закончить:

– Подозреваемого нет. Голова жертвы не найдена. Один потенциальный свидетель убит, двое пропали без вести. А вчера вечером ваша группа снова устроила погоню, спровоцировав серьезное ДТП.

Воспер все улыбалась, но уже с откровенной издевкой.

– Пока все складывается не в нашу пользу, – кивнул Грейс. – Но руки опускать рано.

Женщина завинтила крышку бутылки. День выдался погожий, однако атмосфера в кабинете царила мрачная и гнетущая.

– Вы задействовали огромное количество ресурсов, а результата ноль, сплошная морока. Что мы имеем?

Грейс быстро ввел ее в курс дела и замолчал, гадая, что последует дальше: в лучшем случае к расследованию подключат Кассиана Пью, в худшем – вышибут брайтонского суперинтенданта и заменят его столичным. Однако, к вящему его изумлению, ни того ни другого не случилось.

Воспер достала из аммонитовой подставки тонкую черную ручку и задумчиво побарабанила ею по столешнице.

– Вы ведь знаете, что не уложитесь до четверти десятого завтрашнего вечера? Если эти люди собираются убить мистера и миссис Брайс на потеху неведомым клиентам, они наверняка отснимут все заранее. Не удивлюсь, если супруги уже мертвы.

– Знаю.

Повисла короткая пауза. Грейс уставился в пол, ощущая на себе взгляд женщины, а когда поднял голову, то увидел в нем понимание. Несмотря на свою антипатию, Воспер хватало профессионализма понять, что проблемы, с которыми столкнулся Грейс, возникли не по его вине. Озадачивало то, что до сих пор не прозвучало имя Кассиана Пью. Может, начальница решила приберечь его напоследок?

– Мм… встреча с Кассианом состоится? – неуверенно поинтересовался Грейс. – Она ведь назначена на сегодняшнее утро?

– Нет, не состоится. – Воспер, сама того не осознавая, сильнее забарабанила ручкой по столу.

– Ясно. – У Грейса отлегло от сердца.

Вопрос, почему она передумала? Ответ не заставил себя долго ждать.

– Вчера ночью детектив-суперинтендант Пью попал в аварию и сейчас лежит в больнице со сломанной ногой.

Грейс не верил не только своим ушам, но и глазам: начальница опять улыбнулась, правда мимолетной, чуть заметной улыбкой, но тем не менее. Улыбалась новости, что ее протеже загремел в больницу с переломом.

– Какая досада, – пробормотал Грейс. – Как это случилось?

– Ехал вчера на такси по центру Брайтона, и в них врезался фургон, за которым гнался полицейский автомобиль.

Грейс тоже улыбнулся, не утерпел. Черный юмор, неизбежный атрибут работы в полиции.

* * *

Отъезжая от офиса Элисон Воспер, Грейс позвонил в Королевскую больницу графства Суссекс узнать, очнулся ли водитель фургона. Пока он единственная ниточка к похитителям Брайсов.

Единственная надежда.

Правда, сомнительная.

Он заехал к Брайсам, где Линда Бакли только что сменила констебля Уиллингема и сейчас терялась в догадках, стоит ли ей оставаться в доме, где, по сути, делать совершенно нечего – ну разве что кормить собаку. Грейс попросил ее задержаться на пару часов – вдруг Том Брайс все-таки объявится, хотя верилось с трудом.

Он поднялся в спальню супругов, потом быстро сбежал вниз. Овчарка в коридоре устремила на него странный взгляд, будто знала, что перед ней человек, способный вернуть ей хозяев.

Хотя время поджимало, Грейс остановился и, опустившись перед собакой на корточки, потрепал ее по голове.

– Привет. Ты только не волнуйся, я обязательно найду твоих хозяев. Не знаю как, но найду.

Он посмотрел в большие карие глаза, и на долю секунды ему почудилось, что это прекрасное создание действительно понимает его слова.

Стресс ли тому виной или усталость, но всю дорогу до восточной окраины города его преследовал образ овчарки, ее грустная, доверчивая морда. Сейчас Грейс старался не только ради мистера и миссис Брайс, не только ради детей. Но и ради их собаки.

74

Том проснулся как от толчка. Голова раскалывалась, мочевой пузырь был переполнен. Первая мысль – в районе отрубили электричество. Дома никогда не было так темно, неоновый свет фонарей всегда проникал в спальню, окрашивая ее в оранжевые тона.

А на чем он лежит? Почему так жестко?

Внезапно на него словно вылили ушат холодной воды. В подсознании зашевелились смутные, но очень плохие воспоминания.

Совсем плохие.

Правая рука болела. Том попробовал пошевелить ею, но она не двигалась.

Отлежал, наверное.

Он предпринял новую попытку и вдруг осознал, что левая конечность тоже не шевелится.

И ноги.

Что-то впивалось в правое бедро. Челюсть ныла, во рту пересохло. Том попытался заговорить, но, к своему ужасу, понял, что не может. Из горла вырвалось приглушенное мычание, нёбо завибрировало. Нижнюю половину лица что-то стягивало, вдавливая щеки. По телу прокатилась судорога, когда в памяти всплыли строки с экрана: «…выходите из дома, садитесь в машину Келли, езжайте по шоссе А23 и ждите ее звонка».

Так он и поступил. В голове постепенно прояснялось. Поездка по А23. Телефонный звонок с требованием свернуть на парковку.

А потом пробуждение.

О боже, господь милосердный, где он? Где Келли? Что он натворил? Кто, черт возьми…

Чуть поодаль обозначился четкий прямоугольник света. Дверной проем. Через порог шагнул силуэт с мощным фонарем, чей луч мерцал как зеркало.

Затаив дыхание Том наблюдал за приближающимся силуэтом. Луч фонаря покачивался из стороны в сторону, озаряя похожее на склад помещение, забитое большими пластиковыми и железными бочками, в каких обычно хранят топливо или химикаты.

Когда фигура приблизилась Том различил перед собой невероятно тучного мужчину в свободной рубашке с расстегнутым воротом; намазанные гелем волосы, стянутые в хвостик. На шее болтался крупный медальон. Лицо тонуло в полумраке, но навскидку толстяку можно было дать лет шестьдесят.

В глаза, обжигая сетчатку, ударил свет – Том инстинктивно зажмурился.

– Возомнили себя героем, мистер Брайс? – В голосе с тягучим луизианским акцентом звучала неподдельная искренность, словно толстяк и впрямь рассчитывал получить ответ на свой вопрос.

Не зная, как реагировать, особенно с заклеенным ртом, Том промолчал.

Луч скользнул вбок, и он открыл глаза. Опустившись на корточки, толстяк дотронулся до лица Тома – и вдруг резко дернул рукой. Том завопил от адской боли. С него будто живьем содрали кожу.

Перед носом возник длинный кусок скотча. Почувствовав, что снова может двигать челюстями, Том выпалил:

– Где моя жена? Где Келли? Умоляю, скажите, где она?

Толстяк направил фонарь в сторону. У Тома едва не разорвалось сердце при виде фигуры, которую он сперва принял за свернутый ковер. Келли лежала на полу связанная, от закованной в наручник лодыжки к металлическому кольцу на стене тянулась цепь. Рот заклеен скотчем, во взгляде застыла мольба.

Первым порывом было обматерить жирного ублюдка, однако Том чудом сдержался, стараясь размышлять трезво. Необходимо выяснить, что произошло и какого дьявола они очутились в этом кошмаре.

– Кто вы?

– Слишком много вопросов, – фыркнул толстяк. – Хотите воды?

– Я хочу знать, почему мы с женой здесь.

Вместо ответа мерзавец отступил в тень.

– Келли! – надрывался Том. – Келли, ты цела?

Он больше не видел ее, не слышал.

– Келли, любимая!

– Заткнись, – рявкнул толстяк.

«Не заткнусь, сволочь!» – едва не заорал Том.

Секунду назад внутри все сжималось от страха, но сейчас его охватил слепой гнев. Как этот ублюдок посмел связать их с Келли?

«Утром у меня безумно важная презентация, способная спасти мой бизнес. А из-за тебя я ее пропущу, ты, жирная…»

Утром?

Уже утро?

Картина прояснялась, но медленно, словно ты складываешь в нужном порядке газетные страницы, рассеянные порывом ветра.

Келли исчезла. Ее машину подожгли. Письмо по электронке. И вот Келли лежит здесь, связанная…

Перед внутренним взором возникла девушка в вечернем платье, мужчина в низко надвинутом капюшоне, тонкое лезвие ножа.

Мочевой пузырь пронзила жгучая боль.

– Пожалуйста, мне нужно в туалет.

– Вам никто не мешает, – отозвался откуда-то из темноты толстяк.

Том задергался и перекатился на бок. Мерзавец склонился над Келли и сорвал с ее лица скотч. Том содрогнулся от жуткого звука.

– Пошел ты! – едва обретя способность говорить, завопила она. – Пошел ты к дьяволу, ублюдок!

– Веди себя как леди. Люди жаждут полюбоваться воспитанной особой. Может, еще водки?

– Иди в задницу!

Слава богу, Келли! Какая радость слышать ее голос, знать, что с ней все в порядке, что она не утратила воинственность. Хотя в данной ситуации это не выход.

Том стиснул ноги, напряг живот, превозмогая острую боль в мочевом пузыре. Толстяк ведь не думает, что он станет мочиться в штаны?

– Келли, любимая! – позвал Том.

– Заставь этого урода нас отпустить. Я хочу домой, к Максу и Джессике. Хочу к своим детям. ОТПУСТИ МЕНЯ, МАТЬ ТВОЮ!

– Вам снова заклеить рот, миссис Брайс?

Истерически всхлипывая, Келли перекатилась на живот и замерла. Никогда еще Том не чувствовал себя таким жалким и никчемным. Совершенно никчемным. Он должен что-то предпринять. Должен. Хоть что-то.

Переполненный мочевой пузырь лишал возможности связно мыслить, голова раскалывалась. Луч фонаря задвигался, озаряя помещение, заставленное от пола до потолка темными бочками с маркировкой «Опасно!». Холод пробирал до костей. В воздухе витал едкий запах.

«Где мы, черт возьми?»

– Том, ради бога, сделай что-нибудь! – взвизгнула Келли.

– Вам нужны деньги? – крикнул в темноту Том. – Этого вы добиваетесь? Я наскребу сколько могу.

– Хотите оформить подписку?

– Подписку? – переспросил Том, радуясь, что добился хоть какого-то ответа.

Надо втянуть толстяка в диалог, договориться с ним, попробовать найти…

– Значит, желаете подписаться на фильм о вас с супругой, – расхохотался американец. – Щедро!

Том слегка приободрился:

– Да, я на все согласен!

Луч снова ударил ему в лицо.

– Ты так и не допер, болван? Как ты собрался смотреть фильм о себе?

– Мм… не знаю.

– Ты совсем идиот, раз хочешь заплатить за возможность посмотреть, как красиво вы умрете вместе с твоей безмозглой женой-алкоголичкой.

75

За рулем «альфы» Грейс ни на секунду не расставался с телефоном, делая звонок за звонком: в больницу узнать о состоянии Эммы-Джейн, потом всем сотрудникам с вопросом, что удалось раскопать, и понуканиями рыть землю.

Он ехал на север вдоль побережья. Изящные фасады особняков эпохи Регентства остались позади, по обе стороны высоко над утесами раскинулись бескрайние поля. Автомобиль миновал необъятный неоготический комплекс школы для девочек Роудин и выстроенный в стиле арт-деко интернат для слепых.

Завтра, в 21:15.

Цифры намертво запечатлелись в сознании, сопровождая каждую мысль. Сейчас четверть одиннадцатого, понедельник. До трансляции каких-то тридцать пять часов. А сколько времени до смерти Брайсов?

Джейни Стреттон задержалась в ветклинике – прием, назначенный на половину седьмого, продлился как минимум до без двадцати восемь. В промежутке от девятнадцати сорока до примерно четверти десятого, когда Том Брайс увидел ее на экране своего компьютера, она была убита, а запись транслировали в эфир. Если преступники пойдут по той же схеме, разыскать их необходимо до половины восьмого завтрашнего вечера. Меньше чем за тридцать три часа.

А у них по-прежнему никаких зацепок.

Тридцать три часа – это вообще ни о чем.

И все-таки Грейс не сдержал улыбки при мысли о Кассиане Пью на больничной койке. Какая ирония. Невероятное совпадение. Плюс история явно позабавила Элисон Воспер, в кои-то веки явив ее человеческую сторону. Было еще кое-что. Стыдно признавать, но Грейс совсем не раскаивался в случившемся и не испытывал к Пью ни капли жалости.

Да, он сочувствовал несчастному водителю такси, но не мелкому говнюку Кассиану, который после повышения явно метил в его кресло. Конечно, проблема не рассосалась, но с такими травмами столичный выскочка не скоро вернется в строй.

Грейс проехал через красивую историческую деревушку Роттингдин на вершине утеса, преодолел крутой подъем, потом спуск, потом снова подъем, миновал беспорядочно расползшийся послевоенный пригород Солтдин, неподалеку от которого обитал Гленн Брэнсон, и Пис-Хейвен, где обнаружили останки Джейни Стреттон.

Далее он свернул с прибрежной дороги в лабиринт холмистых улочек, застроенных бунгало и скромными особняками, и затормозил около небольшого, запущенного бунгало с припаркованным в кармане старым фургоном-автоприцепом.

Закончив разговор с Норманом Поттингом, весьма преуспевшим в поиске оптовых поставщиков серной кислоты, Грейс осушил очередную банку «Ред булла», проглотил еще две таблетки кофеина, прошел по короткой, обрамленной садовыми гномами тропинке мимо безмолвных китайских колокольчиков и позвонил в дверь.

На пороге возник низкорослый жилистый мужчина глубоко за семьдесят, изрядно смахивающий на вышеупомянутых гномов. Козлиная бородка, длинные седые волосы стянуты в хвост. Поверх рабочего комбинезона наброшен длинный восточный халат. На золотой цепочке болтается египетский медальон анх. Старик бурно приветствовал гостя писклявым голоском, энергично жал руку и смотрел, как на вновь обретенного старого друга.

– Детектив-суперинтендант Грейс! Как я рад снова вас видеть, да еще так скоро!

– Взаимно, друг мой. И прости за опоздание.

Последний раз Грейс прибегал к услугам старика буквально неделю назад – тогда Фрейм, вне всяких сомнений, помог спасти жизнь невинному человеку.

Гарри Фрейм стиснул ладонь Грейса с силой, никак не соответствовавшей ни его возрасту, ни скромным габаритам, и смерил его проницательным взглядом зеленых глаз.

– Ну, чему я обязан таким удовольствием на сей раз? Заходи!

Грейс проследовал за хозяином в тесный, тускло освещенный потолочным фонарем коридор, выдержанный в морском стиле, с большим медным иллюминатором на стене, а оттуда – в гостиную со стеллажами, заставленными моделями кораблей в бутылках. Всю меблировку составляли гарнитур из трех предметов (диван и два кресла) с кружевными накидками на спинках, выключенный телевизор и круглый дубовый стул с четырьмя стульями у окна, куда Фрейм пригласил гостя. В каждый свой визит Грейс неизбежно обращал внимание на безвкусную гравюру с изображением коттеджа Анны Хэтэуэй^[13] и на афоризм Эйнштейна в рамке, гласивший: «Разум, однажды расширивший свои границы, никогда не вернется в прежние».

– Чаю?

– Нет, спасибо, – отказался Грейс, хотя с удовольствием прикончил бы чашечку. – Времени в обрез.

– Жизнь не гонка, детектив-суперинтендант, а танец, – с легкой укоризной произнес Фрейм.

– Учту на будущее. Непременно оставлю за тобой медленный вальс на летнем балу, – хмыкнул Грейс, устраиваясь за столом.

– Итак? – протянул Гарри, усаживаясь напротив. – Надо понимать, твой визит связан с той несчастной девушкой, чьи останки обнаружили неделю назад в Пис-Хейвене?

Гарри Фрейм был экстрасенсом, медиумом и по совместительству работал с маятником. Грейс неоднократно наведывался к нему за помощью. Иногда его предсказания отличались точностью, но случалось, попадали в молоко.

Порывшись в кармане, Грейс достал три пластиковых пакетика для улик, выложил их на стол и кивнул на перстень-печатку, позаимствованный из спальни Джейни Стреттон.

– Что можешь рассказать о владельце?

Фрейм вытащил из пакетика кольцо, сжал в кулаке и закрыл глаза. Минуту он сидел не шелохнувшись, на морщинистом лице застыла сосредоточенность.

В гостиной пахло затхлой мебелью, древним ковром и старостью.

Наконец Гарри Фрейм покачал головой:

– Прости, Рой. Ничего. Сегодня не мой день. Не могу наладить контакт с миром духов.

– Совсем ничего?

– Мне жаль. Может, заглянешь завтра? Снова попробуем.

Грейс упаковал печатку обратно в мешочек, после чего кивнул на серебряные запонки, изъятые из тумбочки в спальне Брайсов, и серебряный браслет из шкатулки с украшениями Келли Брайс.

– Мне нужно разыскать владельцев этих вещей. Разыскать именно сегодня. Не знаю, где они, но предполагаю, что где-то в пределах Брайтон-энд-Хова.

Медиум вышел из гостиной и вскоре вернулся с военно-топографической картой Брайтон-энд-Хова. Отодвинул в сторонку подсвечник, освобождая место, разложил карту и вытащил из кармана брюк свинцовый грузик на леске.

– Ну, поглядим. Да, да, поглядим. – С браслетом и запонками в левой руке, Фрейм облокотился на стол и, склонившись над картой, затянул нараспев: – Ум-м-м-м-м… Ум-м-м-м-м.

Сжимая леску между большим и указательным пальцем, медиум выпрямился, сосредоточенно выпятил губу и принялся покачивать маятником. Он описывал небольшие круги, прочесывая карту дюйм за дюймом.

– Телскомб? Пиддингхо? Овингдин? Кемптаун? Брайтон? Хов? Портслейд? Саутвик? Шорхем? – Фрейм покачал головой. – Нет. В этом радиусе ничего.

– А если расширить зону поиска? – предложил Грейс.

Фрейм снова вышел из гостиной и принес карту всего Восточного и Западного Суссекса, но после нескольких минут сосредоточенной работы с маятником снова развел руками.

В отчаянии Грейс хотел схватит медиума и хорошенько встряхнуть его за шкирку.

– Совсем ничего, Гарри?

Тот покачал головой.

– Если их не найти, они умрут.

Фрейм вернул ему запонки и браслет.

– Я попробую чуть позже. Извини.

– Сегодня?

Медиум кивнул:

– Оставишь мне вещи? Буду работать с ними целый день.

– Спасибо за отзывчивость.

Грейс понимал, что цепляется за соломинку. Он вышел из бунгало с тяжелым сердцем.

76

После утренней планерки Джон Рай почти три часа бился над найденным в «транзите» ноутбуком, но тот упорно брал над ним верх.

В двадцать минут двенадцатого измотанный, подавленный Рай взял себе кофе из автомата и в глубокой задумчивости вернулся обратно. До сих пор он мог обойти любую защиту на компьютере и, используя специальную программу, проникнуть через черный ход, а оттуда – в историю просмотров. Ноутбук же ставил его в тупик.

Приложив карточку-пропуск к двери киберотдела, Рай пересек помещение, в шутку именуемое клеткой для хомяка – огороженное пространство, где занимались расследованием дела о детской порнографии (кодовое название – операция «Глазго»), кивнул двум из шести сотрудников, соизволивших оторваться от мониторов, и направился в главную часть отдела.

Энди Гидни вместе с другими членами группы корпели над работой. Рай уселся за свой стол. Ноутбук уже лежал в хранилище для улик, а копия его жесткого диска была загружена в компьютер.

Несмотря на три года в должности начальника киберотдела, Рай здраво оценивал свои скромные возможности. Он перешел сюда из дорожно-транспортной полиции, в то время как его более молодые подчиненные были прирожденными айтишниками с университетским образованием, а компами занимались чуть ли не с пеленок. Лучшим из них считался Энди Гидни. Он единственный, кто мог заставить ноутбук открыть свои тайны.

Вытащив копию жесткого диска из системника, Рай направился к Гидни, занятому взломом кода сайта-клона известного банка.

– Энди, бросай все и помоги мне разобраться с этой штуковиной. На кону две человеческие жизни.

– Мм, – пробурчал Гидни. – Мне осталось совсем чуть-чуть.

– Мне плевать, сколько тебе там осталось.

– Если прервусь, потеряю всю последовательность! Вот в чем загвоздка! – Гидни крутанулся на стуле и поднял на Рая сияющий взгляд. – Я в одном знаке от цели!

– Когда планируешь закончить?

– Мм… в общем… – задумчиво протянул Гидни, потом зажмурился и энергично закивал. – Мм…

Он открыл глаза и уставился в пол.

– Надеюсь, до конца недели управлюсь.

– Прости, но планы придется поменять, – заявил Рай. – Ты нужен мне немедленно.

– Мм… в общем… у тебя в подчинении девять человек, Джон?

– И? – помешкав, откликнулся Рай.

– Почему именно я? – буркнул Гидни, не отрывая глаз от ковра.

Рай колебался, гадая, поможет ли лесть.

– Потому что ты лучший.

Гидни сердито развернул стул и, сидя спиной к начальнику, с раздражением вытянул руку:

– Ладно, неси.

– Файлы для криминалистической экспертизы на сервере, рабочий номер триста сорок.

– Что конкретно искать?

Рай не любил разговаривать со спинами подчиненных, однако по опыту знал: с этим чудиком не сладить, ему проще потакать, чтобы добиться максимальных результатов.

– Адреса, телефоны, электронные ящики. Все, что может дать нам ключ к местонахождению супругов Брайс, Тома и Келли.

Рай старательно продиктовал их имена.

– Сделаю, что могу.

– Спасибо, Энди.

Рай поспешил к своему столу, и почти сразу его окликнул коллега, детектив-констебль Джон Шоу, высокий симпатичный молодой человек лет тридцати. Раю нравился Шоу – невероятно талантливый, дипломированный, как и Гидни, айтишник, но при этом полная его противоположность.

Шоу корпел над совершенно жуткой галереей снимков с жесткого диска, изъятого во время обыска в доме предполагаемого педофила. В действиях мужчины прослеживалась четкая схема: сначала он истязал детей, а после насиловал на камеру. Нечто подобное было еще в одном, недавно переданном им деле, и Шоу хотел услышать мнение Рая.

Десять минут спустя Рай в глубокой задумчивости вернулся на рабочее место. Он уже привык к извращенной мерзости в компьютерах преступников, однако издевательства над детьми пробирали его до костей. Всякий раз. Проходя мимо стола Гидни, он толком не обратил внимания, что того нет.

Немного погодя, оторвавшись от электронной почты, Рай с удивлением и негодованием заметил, что Гидни до сих пор не вернулся.

Он встал и направился к столу чудика. Весь экран занимал текст.

СУДОХОДНЫЙ ПРОГНОЗ ГЛАВНОЙ МЕТЕОРОЛОГИЧЕСКОЙ СЛУЖБЫ. СОСТАВЛЕН ПО ЗАКАЗУ МИНИСТЕРСТВА МОРСКОГО ФЛОТА И БЕРЕГОВОЙ ОХРАНЫ НА 6 ИЮНЯ 2005 ГОДА, 05:55 УТРА, ПОНЕДЕЛЬНИК

МАКРОСИНОПТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ НА НОЛЬ ЧАСОВ НОЛЬ МИНУТ

ЦИКЛОН 1014 НА ЗАПАДЕ ФРАНЦИИ ОЖИДАЕТСЯ НА ЮГО-ВОСТОКЕ АНГЛИИ С ПОНИЖЕНИЕМ ДО 1010 К 13:00.

ЦИКЛОН 1010 В РОКОЛЛЕ МЕДЛЕННО ДВИЖЕТСЯ НА ЮГО-ВОСТОК. АНТИЦИКЛОН В 1010 В ФАСТНЕТЕ РАССЕИВАЕТСЯ.

Какого дьявола Гидни читает прогноз для судоходства, когда у них такой аврал? И куда он, черт возьми, запропастился? Шляется где-то двадцать минут, если не больше.

Спустя еще двадцать минут Рай сообразил, что Энди Гидни исчез.

Позже Рай обнаружил, что Гидни стер всю информацию с сервера, прихватив с собой ноутбук и копию жесткого диска.

77

По дороге от Фрейма Грейс чувствовал себя подавленным и разбитым, несмотря на «Ред булл» и кофеин, проглоченные меньше часа назад. Для новой порции было еще рано. Оставалось уповать, что на ясновидящего все-таки снизойдет озарение.

Мобильный ожил. Грейс с надеждой ответил. Звонил неунывающий, как всегда, Брэнсон.

– Держишься, старичок?

– С трудом. Какие новости?

– Кто-то из команды сержанта Гейлора разбирался с бумагами д’Эта. Представляешь, ежемесячно с его карты перечислялся платеж для компании «Скарабей энтертеймент» в размере тысячи фунтов.

– Тысяча фунтов? В месяц?

– Откуда у хмыря вроде д’Эта такие бабки?

– Накопил, поставляя маленьких детишек богатым извращенцам.

– Где находится компания?

– Плохая новость – в Панаме.

Грейс призадумался. В некоторых странах закон гарантирует фирмам полную неприкосновенность, и Панама была в их числе.

– В ближайшей перспективе эта информация нам вряд ли пригодится. Тысяча фунтов в месяц?

– Да, дело у них поставлено с размахом. Слушай, а мы можем получить ордер и запросить в банках сведения обо всех, кто ежемесячно перечисляет по штуке фунтов «Скарабей энтертеймент»?

– Да, при нынешних обстоятельствах можем, только в этом нет смысла. Максимум мы получим список фиктивных директоров из какой-нибудь панамской юридической конторы, а те пошлют нас в задницу.

Сколько же у «Скарабея» подписчиков? В таких сферах хватает узкого круга, чтобы зашибать огромные деньги. Настолько огромные, чтобы владельцы «бизнеса» из кожи вон лезли ради его защиты.

ДОРОГОЙ КЛИЕНТ,

надеюсь, вам понравился наш скромный бонус.

Не забудьте подключиться во вторник, в 21:15.

Вас ждет новое ЗАХВАТЫВАЮЩЕЕ ШОУ. Муж и жена.

Наше первое ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО!

За штуку в месяц можно и побаловать верного зрителя. Например, искупать в кислоте педофила.

– Ты тут, старичок?

– Да. Что еще расскажешь?

– Одна камера наблюдения засекла мистера Брайса и его «эспейс» – в начале первого он заправлялся на станции «Тексако» в Пайкомбе.

– Другие автомобили на записи есть?

– Нет.

– В «эспейсе» что-нибудь нашли?

– Криминалисты прочесывают его вдоль и поперек, пока глухо.

– Я еду в отдел, – сообщил Грейс. – Буду минут через двадцать.

– Заварю кофе к твоему приезду.

– Мне четверной эспрессо.

– Мне тоже.

Свернув с прибрежного шоссе, Грейс направился вглубь страны – по верхней дороге через Кемптаун, мимо элитной школы для девочек Сент-Мэри-холл, мимо Королевской больницы графства Суссекс, мимо готического фасада брайтонского колледжа, где обучались дети обоих полов. Слева, чуть впереди мускулистый мужчина развязной походкой направлялся к газетному киоску. Что-то в его облике казалось знакомым, но Грейс никак не мог сообразить, что именно.

Тем не менее он развернулся на сто восемьдесят градусов, съехал на обочину и, заглушив двигатель, стал наблюдать.

Меньше чем через минуту мужчина вышел из киоска с сигаретой в зубах, с пакетом, под завязку набитым газетами, и зашагал к черному «фольксвагену-гольф»; автомобиль двумя колесами стоял на тротуаре со включенной аварийкой.

Грейс присмотрелся. У мужчины была весьма своеобразная походка – наглая, размашистая, свойственная отбитым бойцам какого-нибудь спецназа, которые мнят себя хозяевами улицы.

На «спецназовце» была майка, белые джинсы и белые мокасины. Уложенные гелем волосы. На шее – массивная золотая цепь. Где, черт возьми, он его видел? В следующий миг почти фотографическая память четко указала, где и когда Грейс видел этого товарища. Вчера вечером. На пленках с камер наблюдения «Карма-бара».

Спутник Джейни Стреттон!

У Грейса бешено заколотилось сердце. «Фольксваген» тронулся. Грейс запомнил номер, пропустил вперед такси и плетущийся за ним фургон «Бритиш телеком», снова развернул автомобиль на сто восемьдесят и, набрав отдел по расследованию тяжких преступлений, поехал следом. На звонок ответила делопроизводитель Дениз Вудс, очень серьезная и толковая девушка.

– Привет, это Грейс. Мне нужно срочно пробить регистрационный номер. «Фольксваген-гольф», папа-лима-ноль-три-фокстрот-дельта-оскар.

Дениз пообещала сразу перезвонить.

Сопровождаемый такси и фургоном «фольксваген» остановился на светофоре. Когда зажегся зеленый, свернул налево, на Лоуэр-Рок-Гарденс, и покатил в сторону побережья. Его «сопровождение» поехало прямо. Грейс выждал секунду и двинулся вслед за подозреваемым.

Скорее, Дениз!

Светофор на перекрестке с Мэрин-Пэрейд горел зеленым, и «гольф» съехал на прибрежное шоссе. Грейс проскочил на желтый, стараясь держать максимальную дистанцию, для чего пропустил вперед «форд-фокус» и старенький «порше» и при этом ни на секунду не выпускал объект из виду.

«Гольф» уже выехал на кольцевую перед Дворцовым причалом, когда у Грейса ожил мобильный. Звонила Дениз. Владельцем автомобиля значилась фирма «Борнхолт интернешнл лимитед», в качестве адреса указан абонентский ящик в Брайтоне. В списке угнанных «гольф» не значился, данные в полицейской картотеке на него отсутствовали.

– «Борнхолт интернешнл лимитед», – протянул Грейс. – Знакомое название.

Через секунду он вспомнил откуда.

– Дениз, срочно проверь, на кого зарегистрирован фургон, попавший вчера вечером в ДТП. Я подожду.

«Гольф» двигался дальше на запад мимо недавно отремонтированного фасада отеля «Королевский Альбион». На подъезде к гостинице «Старый фрегат» он вырулил на внешнюю полосу и включил правый поворотник.

К счастью, синий «мерседес» S-класса тоже поворачивал направо, и Грейс пристроился за внушительным кузовом. Оставив позади гостиницу, «фольксваген» въехал на огромную подземную парковку Бартоломео-сквер. Туда же проследовал и «мерседес». Грейс висел у него на хвосте.

В трубке снова раздался голос Дениз:

– Владелец тот же самый, Рой. «Борнхолт интернешнл лимитед».

– Отлично! – Грейс восторженно сжал кулаки.

Автоматический шлагбаум поднялся, Грейс чуть продвинулся вперед и, дождавшись парковочного талона, выхватил его из прорези.

– Ты молодец!

Сигнал пропал.

Шлагбаум снова поднялся, Грейс тронулся, но дорогу ему перегородил «БМВ» третьей серии, пытавшийся выехать задним ходом.

Водитель явно нервничал и выкатывался медленно, дюйм за дюймом.

«Шевелись ты!» – мысленно заорал Грейс.

Спустя, казалось, целую вечность «БМВ» наконец уехал. Грейс нажал на газ. Все места на первом уровне парковки оказались заняты, и он спустился на следующий. Тоже все забито. Следующий опять битком. Но проехать его Грейс не успел – поперек встал минивэн «форд-гэлакси» с кучей ребятишек и нервной мамашей за рулем.

«Господи, женщина, прочь с дороги!»

Оставалось только ждать. Ждать и еще раз ждать.

Наконец он спустился на четвертый уровень, где виднелись свободные места. Лавируя среди машин, Грейс высматривал «гольф» и вскоре обнаружил его в «кармане».

Правда, без водителя.

Грейс нажал на тормоз и выругался.

Сзади раздался резкий гудок. Увидев в зеркале «рейнджровер», Грейс показал средний палец, проехал пару ярдов до первого свободного места, заглушил двигатель и выскочил из машины. Перепрыгивая через две ступеньки, он рванул к выходу и вскоре очутился на просторной площади с японским рестораном в центре, отелем «Тисл» с одной стороны и двумя рядами магазинов по бокам.

Мужчина с развязной походкой исчез.

Грейс обежал еще три выхода с парковки, однако кавалер Джейни Стреттон как в воду канул.

Яростно чертыхаясь, Грейс занял позицию у первого выхода, поближе к «гольфу» и своей машине, и задумался. Вряд ли объект заметил слежку. Когда он вернется – неизвестно; может, через пять минут, а может, через пять часов.

Внезапно у него появилась идея.

Он позвонил на прежнее место службы, в Центральный округ, и попросил соединить его со старым приятелем Майком Хопкирком, участковым. По счастью, тот оказался в участке, а не на вызове.

Хопкирк, мудрый филин, работал в полиции с незапамятных времен и пользовался большим уважением коллег. Грейс тщательно выбирал, кому доверить столь непростое задание – мобилизовать как можно больше народу с максимальной скоростью. Только бы Хопкирк согласился.

– Рой! Как твое ничего? То и дело читаю про тебя в прессе! Рад, что даже перевод в Суссекс-хаус не отбил у тебя охоту доводить людей до белого каления!

– Очень остроумно. Ладно, вся болтовня потом. У меня к тебе огромная просьба. Надо позарез. На кону жизни двух человек – у нас есть все основания полагать, что их похитили и собираются убить.

– Том и Келли Брайс? – огорошил Хопкирк.

– Откуда знаешь?

Грейс успел забыть, какой редкой проницательностью отличался Майк.

Ответ потонул в грохоте проезжающего мимо грузовика. Грейс заткнул одно ухо и сильнее прижал мобильный к другому.

– Прости, не расслышал. Можешь повторить?

– Они красуются на первой полосе «Аргуса»!

Значит, офицер по связям с общественностью добился своего. Прекрасно.

– Короче, Майк, задача такая – перекрыть парковку на Бартоломео-сквер на час, чтобы я успел обыскать кое-какую машину.

На том конце провода судорожно втянули воздух.

– Перекрыть?

– На час.

– Крупнейшую парковку в Брайтоне перекрыть в разгар дня? Ты рехнулся?

– Нет. Перекрыть ее нужно позарез. Сию же минуту.

– На каких основаниях, Рой?

– Сообщение о бомбе от террористов.

– Проклятье. Ты серьезно?

– Да перестань, сейчас тихое утро понедельника. Созывай войска!

– А если нас прищучат?

– Свалишь на меня.

– Нет, Рой, не свалю. Все шишки посыпятся на меня, ты же знаешь.

– Но ты согласен?

– Бартоломео-сквер?

– Бартоломео-сквер.

– Хорошо, – с сомнением отозвался Хопкирк, однако в голосе звучала решимость. – Освободи долбаный телефон, он мне сейчас понадобится.

Грейсу тоже. Он позвонил в Главное управление и потребовал срочно прислать бригаду экспертов-криминалистов, а еще кого-нибудь из дорожно-транспортной полиции, способного вскрыть «гольф» в обход сигнализации.

Следующий звонок был детективу-инспектору Биллу Анкрему, руководителю службы наружного наблюдения. В кои-то веки Анкрем его порадовал:

– Нас отправили следить за одним типом в центре Брайтона, а он не объявился. Я уже хотел отзывать группу и устраивать им тренировку на местности.

– За сколько они отработают парковку на Бартоломео-сквер?

– В течение часа. Мы как раз неподалеку.

Грейс дал Анкрему подробные указания, озвучил номер и точное местонахождение «гольфа». Потом позвонил в отдел по расследованию тяжких преступлений и распорядился отправить Анкрему фотографию водителя «фольксвагена».

Далее Грейс набрал Николла и сообщил, что тот поедет на встречу с сотрудником столичной полиции один, но тут в их беседу вклинился оглушительный вой.

Словно все экстренные службы Брайтон-энд-Хова одновременно включили сирены.

78

Келли пугала Тома. Казалось, он заперт в темноте с совершенно незнакомым человеком. Непредсказуемым. Длительное затишье перемежалось оскорбительными воплями в его адрес. Сейчас она снова кричала срывающимся, хриплым от постоянного ора голосом:

– Придурок! Идиот! Ты нас в это втравил! Оставь ты гребаный диск в поезде, мы бы тут не очутились! ОНИ НЕ ВЫПУСТЯТ НАС ЖИВЫМИ! ПОНИМАЕШЬ ТЫ ЭТО, ТУПАЯ СКОТИНА?! ГРЕБАНЫЙ НЕУДАЧНИК!

Келли зарыдала.

Внутри у Тома все сжалось. Ее плач рвал душу, и никакие слова на нее не действовали. После ухода жирного американца Том разговаривал с ней, старался утешить, подбодрить. А заодно отвлечь себя от нарастающей агонии в мочевом пузыре. От невыносимой жажды. Голода. И страха. Может, Келли так ведет себя из-за водки? Или ее нехватки? Может, она страдала от депрессии, как в первые месяцы после рождения Джессики, и алкоголь толкнул ее в пропасть?

А страсть к покупкам на «Ибэй» была предупреждением или криком о помощи, который он не услышал?

– ТЫ, СРАНЫЙ НЕУДАЧНИК! – снова заверещала Келли.

Том содрогнулся. Неудачник. Вот кем она его считает? Впрочем, вполне заслуженно. Сначала он потерпел неудачу в бизнесе, а потом не сумел сделать главное – защитить семью.

Том зажмурился и стал молиться, чего не делал добрых двадцать пять лет. Потом открыл глаза. Ничего не изменилось – вокруг по-прежнему царила тьма.

Связанные ноги затекли. Он перекатился на бок, но после первого же оборота цепь на лодыжке туго натянулась, и наручник – или кандалы, или как там оно называется – врезался в кожу, отчего с губ сорвался крик.

«Думай, – приказал он себе. – Думай».

Стена и пол в непосредственной близости от него были гладкие. Хорошо бы найти что-нибудь острое, перепилить веревки, но, как назло, вокруг ничего подходящего не было. Ничего, мать твою! Ничего!

– СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ТЫ, СРАНЫЙ НЕУДАЧНИК?

На глаза навернулись слезы.

«Келли, родная, я очень тебя люблю. Пожалуйста, не надо так со мной».

Чего добивается этот жирный ублюдок? Кто он, черт возьми, такой? Как наладить с ним диалог? Однако в глубине души Том понимал, с кем имеет дело и почему они оказались здесь.

В голове вдруг прояснилось, и его накрыло волной панического страха. Посреди ночи он отвез детей родителям Келли, и если ее мать женщина бойкая, то прикованный к постели отец совершенно беспомощный. А вдруг жирный ублюдок задумал похитить еще и детей? Вдруг его головорезы нагрянут, когда тещи не будет дома?

В отчаянии Том снова перевернулся – цепь туго натянулась. Он дернулся, превозмогая боль. Затаив дыхание дергал снова и снова. Снова и снова. Без толку.

Он ненадолго затих. Но тут у него возникла идея.

Чуть поодаль вспыхнул прямоугольник света. Дверь. В помещение шагнули двое с фонарями в руках. У Тома участился пульс, горло перехватило. Он напрягся, готовый сражаться любыми способами.

Силуэты рассредоточились: один направился к Келли, второй к нему. Келли молчала. В лицо Тому ударил безжалостный, слепящий луч. Потом круг света сместился, озарив картонный стаканчик с водой и булочку на полу.

– Еда тебе, – произнес на ломаном английском грубый мужской голос с ярко выраженным восточноевропейским акцентом.

– Мне нужно помочиться, – пробормотал Том.

– Валяй, ссы под себя, как все, – рявкнула Келли.

– Ты не мочиться! – пригрозил голос.

– Мне очень надо. Пожалуйста, отведите меня в туалет, – попросил Том высокого мускулистого парня лет тридцати с суровым лицом и модной короткой стрижкой.

Сейчас Том видел его отчетливо, а главное – видел, что находится у него за спиной. Ряд бочек для химикатов.

– Ешь, – повторил парень и вместе с напарником двинулся к выходу.

Дверь за ними закрылась, прямоугольник света погас, и супруги снова остались в кромешной тьме.

– Любимая? – позвал Том.

Тишина.

– Любимая, послушай.

– Почему они не принесли выпить?

– Принесли воду.

– Я не о том, черт возьми.

Сколько же времени она пьет? Сколько же времени он ничего не замечал?

– Как мне пить со связанными руками, не подскажешь, умник?

Том медленно повернул голову к «угощению», ткнулся носом в бумажный стаканчик и мысленно проклял свое унизительное положение. Он осторожно обхватил губами стакан, чтобы не пролить ни единой капли драгоценной влаги, вцепился в него зубами и, наклонив, жадно выпил.

Потом, словно слепой зверь, водил носом, пока не отыскал булочку. Аппетита не было, но он заставил себя проглотить кусок. И еще один, а остальное выплюнул.

– По-моему, пора домой, – объявила Келли. – Как думаешь, насыплют нам конфет на дорожку?

Том улыбнулся – впервые за два минувших дня.

Похоже, она немного успокоилась.

– С таким гостеприимством вряд ли, – попробовал пошутить Том, но ответом было гробовое молчание.

После булки и воды он почувствовал себя лучше, бодрее. Пора сделать свой ход.

Перекатываясь и извиваясь, он медленно пополз по полу туда, где несколько минут назад луч высветил ряд бочек с химикатами.

Цепь на щиколотке снова натянулась, и его охватила паника.

«Ради всего святого, еще чуть, еще чуть-чуть».

Том дернулся – металл сильнее впился в ногу, из горла вырвался крик.

– Том, любимый, ты в порядке?

«Слава богу, успокоилась!»

– Да, – прошипел он из страха, что их могут подслушивать. – Все нормально.

В следующий миг лоб наткнулся на преграду.

«Пожалуйста, только не стена!»

Под кожей ощущался холодный округлый пластик. Бочка!

Том попробовал привстать. Бочка закачалась, и он соскользнул вниз. Перекатился на живот – ноги связаны, щиколотка пылает огнем – и резко подтянулся раз, другой. После чего набрал в грудь побольше воздуху, шумно выдохнул и что есть мочи рванул вверх. Получилось! Том зацепился подбородком за край.

Восхитительно острый, зазубренный край.

Медленно, дюйм за дюймом, он отклонялся назад, увлекая за собой бочку. Та была куда тяжелее, чем ему представлялось, слишком тяжелая для него. Внезапно она опрокинулась и с грохотом повалилась на пол.

– Том? – крикнула Келли.

– Все хорошо.

– Что ты делаешь?

– Ничего.

Не теряя ни секунды, он подкатился к краю бочки и, нащупав в темноте шнур, сковывающий руки, стал тереться о зазубренный ободок.

Несколько минут спустя Том с удивлением и облегчением осознал, что может двигать руками отдельно от тела. Маленький шажок, однако ощущение, словно взобрался на Эверест. Настроение поднялось. Получилось!

Настал черед запястий, по-прежнему крепко связанных. Нащупав бочку, Том принялся лихорадочно пилить шнур. Тот медленно, но верно поддавался – и наконец лопнул. Стряхнув последние обрывки, Том с усилием приподнялся, вытянул руки и покрутил запястьями, восстанавливая кровоснабжение.

– Мы здесь умрем? – заплакала Келли.

– Нет.

– Мама с папой не смогут вырастить детей. Мы ведь никогда об этом не задумывались.

– Мы не умрем.

– Том, я очень тебя люблю.

На глаза снова навернулись слезы. В голосе Келли звучало столько нежности, тепла, заботы.

– Родная, я люблю тебя больше всего на свете.

Наклонившись, он добрался до шнура на ногах и отыскал узел. Завязан крепко. Однако Том трудился без устали, пока не почувствовал, что веревки слабеют. Ноги тоже свободны! Если не считать закованной в железо щиколотки. В голове билась единственная мысль: если жирный ублюдок сейчас нагрянет, его не пощадят. Но рискнуть надо.

Том наклонился, взял бочку за край и, поднатужившись, вернул ее на прежнее место. Потом нащупал крышку, обхватил ее обеими руками, стараясь сообразить, как она открывается, и впервые понял, каково это – быть слепым.

Под бумажной заглушкой оказался витой кабель. Том просунул под него пальцы и потянул. Кабель врезался в кожу. Отыскав в кармане платок, намотал его на руку и предпринял новую попытку.

Кабель лопнул.

– Том, почему мы здесь? – жалобно спросила Келли. – Кто этот мерзавец?

– Не знаю.

– Что он имел в виду, когда говорил, что мы умрем красиво?

– Просто хотел напугать, – как можно убедительнее произнес Том, сражаясь с крышкой.

Голос у него звучал тоньше обычного, в голове зрел смутный план.

Крышка потихоньку поддавалась и через пять, а может, шесть полных оборотов оказалась у него в руке. В нос ударил едкий кислотный запах. Закашлявшись, Том отпрянул, уронил крышку, и та укатилась куда-то в темноту.

– ТОМ? – встревоженно крикнула Келли.

Том все еще кашлял, легкие пылали. Он пытался вспомнить школьные уроки химии, в которой разбирался, мягко говоря, паршиво. В лаборатории стояли бутылки с кислотами. Припомнить удалось только серную и соляную. Разъест ли содержимое бочки – каким бы оно ни было – цепь на щиколотке?

Вопрос, как вылить неведомую кислоту в темноте? Если бочка опрокинется, все хлынет наружу и дотечет до Келли. Или они оба задохнутся.

В следующий миг у него едва не оборвалось сердце. Вдалеке снова вспыхнул прямоугольник света. К ним кто-то приближался.

79

На четвертом уровне подземной парковки группа офицеров окружила черный «фольксваген-гольф». Снаружи перекрыли все входы и выходы. В здании не осталось ни души.

– Хозяин не должен знать, что мы здесь поработали, – предупредил Грейс молодого констебля из дорожно-транспортной полиции.

Тот склонился над водительской дверцей, вооруженный огромной связкой отмычек и прибором, похожим на радиопередатчик.

– Не волнуйтесь, автомобиль я запру. Комар носа не подточит.

Джо Тиндалл в белом защитном комбинезоне стоял рядом с Грейсом и гонял во рту жвачку. Вечно недовольный эксперт-криминалист сегодня пребывал в особенно скверном расположении духа.

– Мало ты испортил мне выходные, Рой, решил и всю неделю изгадить с первого же дня?

Раздался громкий щелчок, и дверца «фольксвагена» открылась. Сразу оглушительно завыла сигнализация.

Констебль молниеносно нырнул под капот. Завывание вскоре прекратилось.

– Прошу, – обратился к Грейсу с Тиндаллом констебль, захлопнув капот. – Она в вашем распоряжении.

Грейс, тоже в защитном костюме и перчатках, пропустил криминалиста вперед. С момента закрытия парковки прошло двадцать пять минут. На площади было столпотворение: полицейские автомобили, машины «скорой помощи», пожарные, десятки растерянных покупателей, бизнесменов, посетителей. И вишенкой на торте – почти все движение в центре Брайтона оказалось перекрыто.

Если дело не выгорит, Грейс капитально сядет в лужу.

Тиндалл обработал порошком для снятия отпечатков все многообещающие поверхности: зеркало заднего вида, рычаг переключения передач, клаксон, внутренние и внешние ручки. Потом снял пинцетом волосок с подголовника сиденья и положил в пакетик для улик. В другой пакетик перекочевал окурок из пепельницы.

Пять минут спустя Тиндалл выбрался из салона с уже не такой кислой миной.

– Хорошие отпечатки добыл. Передам ребятам, пусть пробьют по национальной системе идентификации.

– Я тоже собираюсь в отдел, – сообщил Грейс. – Увидимся через десять минут.

– Результаты будут ждать.

– Спасибо.

– Срать мне на твои благодарности, – буркнул Тиндалл, сурово глядя на суперинтенданта.

С Тиндаллом не поймешь, шутит он или нет, у эксперта было довольно специфическое чувство юмора. Вот и сейчас не угадаешь.

– Отлично! Восхищаюсь твоим беспристрастным профессионализмом, – польстил ему Грейс.

– Беспристрастная хрень! – отрезал эксперт. – Я просто выполняю работу, за которую мне платят. Твои благодарности меня не колышат.

Избавившись от защитной амуниции, он сложил ее в пакет и направился к выходу.

Грейс с констеблем переглянулись.

– Ну и характер!

– Зато очки потрясные… – пробормотал констебль.

Грейс пошарил в салоне, проверил бардачок, где не было ничего, кроме руководства по эксплуатации, заглянул в боковые карманы – пусто. Провел рукой под передними сиденьями, поднял заднее. Ничего. Никаких личных вещей, точно в арендованной машине.

Он залез в стерильно чистый багажник, где лежали только набор инструментов, запаска и светоотражающий треугольник, явно входившие в комплектацию. Под днищем тоже не оказалось ничего примечательного.

Грейс выпрямился, велел констеблю запереть автомобиль и включить сигнализацию, а сам направился к своей машине, мечтая поскорее добраться до Главного управления в надежде, что вредный, но гениальный Тиндалл разберется с отпечатками.

А наружка не упустит «фольксваген».

Если они напрасно парализовали движение в центре Брайтона, Воспер точно его сгноит. И сто процентов сошлет в Ньюкасл, вне зависимости от Кассиана Пью.

Внезапно он вспомнил про Клио. Уже двадцать минут первого, а она так и не перезвонила.

80

Том бросился на пол, лихорадочно шаря по бетонной поверхности в поисках шнура. Луч фонаря пронзил тьму, мельком остановился на Келли, потом метнулся к нему и заплясал по стене, озарив ряд бочек.

Включая открытую.

Черт, черт, черт!

Затаив дыхание, не смея шелохнуться, Том лежал на боку, руки прижаты к телу, ноги стиснуты; с него градом струился пот. Под звуки приближающихся шагов сердце бешено колотилось, в ушах ревела кровь. К горлу подкатил желчный комок страха.

Если его раскроют, им не жить. Господи, неужели он снова свалял дурака? Сначала позволил выманить себя из дома, а сейчас совершил роковую ошибку, пытаясь сбежать.

Правильно Келли назвала его неудачником.

Том зажмурился и, превозмогая тошноту, стал молиться. Неужели это конец? Конец всем мечтам? Надеждам снова увидеть детей? Дети…

Раздался громкий стук. Что-то покатилось по полу и ударило его по затылку. Предмет твердый, но легкий.

Том перевернулся, не забывая прикидываться связанным. Слепящий луч резанул по глазам.

– Для мочиться, – произнес уже знакомый голос на ломаном английском. – Не срать.

Луч перекинулся на таинственный предмет, валявшийся чуть поодаль. Им оказалось оранжевое пластиковое ведро.

Шаги удалялись. Луч фонаря метался по полу, пока мужчина не добрался до прямоугольника света. Интересно, как пленник должен воспользоваться ведром со связанными руками?

Лязгнула тяжелая металлическая дверь.

И все снова погрузилось во тьму.

81

– Совсем рехнулся, черт побери? – бушевал Карл Веннер.

Его физиономия побагровела под цвет рубашки, едва не лопавшейся на животе. На висках вздулись вены. Царапина, оставленная девочкой, не успела зажить.

– Чем ты думал, когда перся сюда?! Тебе же сказано, никогда – никогда! – не являться, пока не позовут. Какая часть из «никогда – никогда! – не являться, пока не позовут» тебе непонятна, Джон?

Энди Гидни уставился на дешевый бежевый ковер и, сосредоточенно разглядывая квадрат с узором, прикидывал, сколько в нем ворсинок.

Веннер принялся яростно грызть ноготь на указательном пальце. В пепельнице на металлическом столе тлела сигара. Разговор происходил на верхнем этаже склада.

– И вообще, где ты пропадал? Я час не мог до тебя дозвониться.

– Мм… хм… сюда добирался.

– А почему не брал гребаную трубку?

– Вы же велели не приносить сюда телефон.

К молчаливому удовлетворению Синоптика, Веннер на время заткнулся и продолжил грызть ноготь. После чего вытащил палец изо рта, окинул его оценивающим взглядом и снова принялся за работу.

– У нас серьезная проблема, поэтому я хотел тебя вызвать.

«Вообще-то, две, – мысленно поправил Синоптик. – Про вторую вы не в курсе – пока».

Впрочем, не его забота. Пусть у Карла Веннера будет хоть тысяча неприятностей, плевать. Куда интереснее и дальше считать ворсинки.

Веннер вставил в зубы сигару, раскурил и выпустил дым уголком рта.

– Серьезная, так тебя и растак, проблема!

– В Кромарти и Форте ветер юго-западный, в последующем сменится северным мощностью в четыре-пять баллов, в Северном Утсире до шести, – сообщил Синоптик, по-прежнему глядя в пол. – Временами дождь. Видимость умеренная или хорошая.

– На кой ляд мне сдался сраный прогноз погоды?

– Мм… вообще-то… мм… это прогноз для судоходства.

Веннер покачал головой:

– О господи. У нас человек в коме, а ты бормочешь про судоходный прогноз?

– Мм… да. Именно так.

Веннер выпучил глаза. Этот псих явно не в себе.

– Джон, проблема в том, что у парня был с собой ноутбук, через который он рассылал наше последнее видео клиентам. Ноутбук забрала полиция, и его нужно вернуть.

– Он у меня, – ответил Гидни. – И копия жесткого диска тоже.

– У тебя? – опешил Веннер.

– Мм… да. Типа фактически.

– Ты забрал ноутбук?

Синоптик кивнул.

Толстяк мгновенно преобразился. Вскочил и крепко пожал руку удивленному Гидни.

– Да ты чертов гений!

Он плюхнулся обратно на диван, словно утомившись от такого количества телодвижений, сунул в зубы сигару и жадно вытянул ладонь, как разжиревший школьник в предвкушении сладкого.

– Давай его сюда! Где он, в рюкзаке?

– Мм… нет. Там только сэндвич.

В помещении возник один из двух вечно молчавших русских. Одетый, по обыкновению, в черный пиджак поверх черной футболки, он без улыбки встал позади Веннера.

Игнорируя протянутую руку, Синоптик упорно рассматривал ковер и пытался набраться смелости для следующей реплики. Вспомнил слова Кью из «Стартрека» и пробормотал про себя: «Если ты боишься расквасить нос, лучше беги домой и спрячься под кровать. Снаружи небезопасно… не для робкого десятка».

Человек не робкого десятка собрался с духом, покраснел и, запинаясь, выпалил:

– Фактически, я их с собой не принес.

Веннер помрачнел:

– И куда же ты их – фактически – засунул?

Гидни уловил за спиной беззвучные шаги. На ковер упала слабая тень. Веннер созывает команду – русский впереди, албанец сзади, – надеется его запугать. Но сегодня он – человек не робкого десятка.

И будет стоять на своем.

Его трясло, лицо пылало, под белой рубашкой струился пот. Но он стоял на своем.

– В надежное место.

– Насколько надежное? – холодно спросил Веннер.

– Очень надежное.

– Отлично. Разумно.

– Если хотите их получить, сперва расплатитесь со мной. И… и… – мямлил Синоптик. – И я больше не хочу этим заниматься.

Тяжело дыша, он снова уставился на ковер.

– Серьезно, Джон? – спокойно поинтересовался Веннер. – Ты больше не хочешь с нами сотрудничать?

– Мм… да.

– Какая досада! Мне казалось, мы отлично ладили! Знаешь, Джон, я думал, мы с тобой друзья. Очень, очень досадно. Но раз ты хочешь уйти и получить причитающиеся тебе деньги, я не стану препятствовать.

Синоптик молчал, не ожидая подобной реакции. Он был уверен, что Веннер взбесится.

– Так куда именно ты спрятал ноутбук и копию жесткого диска?

– В жизни не догадаетесь. – Гидни горделиво вздернул подбородок. – Там их никто никогда не найдет!

– В самом деле?

Синоптик энергично закивал.

– Даже полиция?

– Исключено!

Веннер просиял и резко махнул левой рукой.

Жест озадачил Синоптика. Похоже на какой-то кодовый знак. Впрочем, долго гадать не пришлось.

– Сейчас вылетит птичка! – объявил Веннер.

Синоптик вконец растерялся. Стоявший рядом с толстяком русский вскинул видеокамеру.

Албанец метнулся вперед и одним ударом ладони сломал Синоптику шею.

82

Отдел дактилоскопии занимал одно из самых больших помещений в Суссекс-хаусе. На первом этаже, неподалеку от киберотдела, тихо бурлила деятельность; в воздухе витал едва уловимый запах типографской краски.

Дерри Блейн, один из ведущих дактилоскопистов, чье рабочее место располагалось в относительном центре лабиринта столов и оборудования, вывел на экран лучший отпечаток, добытый Джо Тиндаллом с зеркала в «фольксвагене». Грейс с Тиндаллом маячили за спиной эксперта и тоже смотрели на монитор.

Блейн, лысеющий мужчина в очках, походил на доброго дядюшку, а спокойная манера держаться внушала доверие. Он защелкал по клавиатуре, и на экране возник полный набор из десяти отпечатков. Новый щелчок, и у Грейса екнуло сердце. Отпечатки сменились фотографией того самого мужчины, водителя «гольфа». Спутника Джейни Стреттон из «Карма-бара».

– Есть совпадение, – сообщил Блейн. – Я пробил через национальную базу. Вашего парня взяли на карандаш после драки в брайтонском ночном клубе «Эскейп». Составили протокол и отпустили. Зовут Мик Лювич, албанец, без постоянного места жительства.

– Что еще? – спросил Грейс.

– Смотри, какая штука. – Блейн снова застучал по клавиатуре. – В национальной криминалистической базе данных есть отметка, что им интересуется Интерпол.

Грейс воодушевился.

– Я ввел в международный поиск полный комплект его отпечатков – все десять, по-другому нельзя, – и меня вывели вот на этого красавчика.

Блейн нажал еще пару клавиш, и на экране возникла сделанная по пояс фотография невероятно тучного мужчины с непропорционально маленькой на фоне грузного тела головой и седыми, уложенными гелем волосами, стянутыми в поросячий хвостик.

– Знакомьтесь, Карл Веннер. Также известен под именем Джонас Смит. Очень любопытный тип. Служил в армии США. Карьеру начинал пилотом вертолета во Вьетнаме. За боевое ранение награжден «Пурпурным сердцем». Из-за проблем со здоровьем перешел из пилотов в радисты. Получил высокий пост в комитете по военным системам связи. А потом разразился скандал. Ну, вы помните – военного оператора и двух фотографов обвинили в съемках пыток и казней вьетконговцев для последующего распространения.

– Они снимали реальные убийства? – уточнил Грейс.

– Именно. Однако Веннер сумел выкрутиться и даже сохранить свой пост. Был переведен в разведывательное подразделение в Германию. А потом случилась Босния, и его отправили туда. Вскоре история с Вьетнамом повторилась. Веннер попал под трибунал, его обвинили в съемках казней военнопленных и распространении записей на международном рынке любителей снаффа.

– Серьезно?

– Серьезнее некуда. Веннер – конченый подонок. Такую мразь еще поискать. Хороший адвокат его отмазал, но осадочек остался, с военной карьерой пришлось проститься. Потом его имя всплывает в связи с международной сетью, занятой распространением детской порнографии и базирующейся в Атланте. Но есть один нюанс – детей не только насиловали на камеру, но и убивали. Среди жертв преобладали ребятишки из Азии, Индии, хотя белые тоже попадались.

– Умеешь ты, Рой, собирать сливки! – с присущим ему черным юмором резюмировал Тиндалл.

– А то. Приходи как-нибудь ко мне на ужин.

– Жду приглашения.

– Ну и что с ним стало? – обратился Грейс к Блейну.

– Веннер скрылся. Исчез с радаров ФБР. А потом… три года назад, объявился в Турции. Далее – Афины, Париж. Там он наладил миленькую сеть по производству снафф-фильмов. В итоге французская полиция нагрянула в квартиру в Шестнадцатом округе Парижа, изъяла кучу оборудования и задержала подельников Веннера, хором утверждавших, что банду возглавляет именно он. С тех пор о нем ни слуху ни духу.

– А как Веннер связан с Лювичем?

– У Интерпола есть представитель в Лондоне, детектив-сержант Барри Фарьер. Я дам тебе его номер.

– Спасибо, Дерри, отличная работа! И в столь короткие сроки!

Из-за пробок Грейс добрался до Главного управления на двадцать минут позже, чем планировал. Впрочем, Тиндалл едва ли доехал быстрее. На все про все у Блейна было минут пятнадцать.

Поднявшись в свой кабинет, Грейс первым делом связался с группой наружного наблюдения, следившей за «гольфом», – водитель не появлялся. Он уже собирался звонить сержанту Фарьеру, но тут мобильный ожил. На том конце раздался пронзительный, возбужденный голос Гарри Фрейма.

– Какие новости? – спросил ясновидящего Грейс.

– Не знаю, насколько это поможет, но я видел часы.

– Часы? В смысле, наручные?

– Именно! – Фрейм буквально захлебывался от восторга. – Наручные часы! Это очень важно. Часы приведут тебя к чему-то существенному в деле, которое ты расследуешь.

– А если поточнее? – озадаченно нахмурился Грейс.

– Извини… добавить мне нечего. Повторюсь, я не знаю, насколько это поможет.

– Марку не назовешь?

– Нет. Но вроде дорогие.

– Дорогие?

– Да.

– Мужские или женские?

– Мужские. И по-моему, далеко не в единственном экземпляре.

Грейс задумчиво покачал головой. Пока никаких ассоциаций не возникало.

– Хорошо, Гарри, спасибо. Если еще что-нибудь появится, дай знать.

– Непременно!

Повесив трубку, Грейс набрал номер лондонского филиала Интерпола. Две долгие минуты пришлось висеть на линии и слушать бесконечные «Зеленые рукава» в ожидании, когда Фарьер закончит разговор. Наконец на том конце раздался резкий акцент кокни:

– Детектив-сержант Фарьер, чем могу помочь?

Грейс представился и объяснил суть дела. Фарьер сразу засуетился.

– Целая толпа детективов из Греции, Турции, Швейцарии и Парижа будут счастливы побеседовать с мистером Лювичем.

– Мне известно, где сейчас находится его машина, – сообщил Грейс. – Что у вас есть на Карла Веннера?

– Ничего. Три года не объявлялся. Хотя мимо такого жиртреста не пройдешь.

В дверь постучали. На пороге возник Норман Поттинг с листком бумаги. Грейс показал, что занят. Поттинг привалился к косяку.

– Меня интересует любая информация по Веннеру, – тараторил Фарьер. – Его послужной список длиннее, чем моя рука. Отметился по всей Европе.

– Какова вероятность, что он сейчас в Англии?

– Если Лювич здесь, то очень высокая.

– Расскажите о Лювиче.

– Албанец, тридцать два года. Головастый парень. В университете изучал компьютерные технологии, параллельно стал чемпионом по кикбоксингу и боксу без перчаток. Типичный представитель своего поколения – с дипломом, но без работы. Вместе с другими студентами создавал вирусы – так, забавы ради. Потом связался с бандой, шантажировавшей крупные компании.

– В смысле?

– Масштабный бизнес. За два-три дня до крупного спортивного события, вроде дерби, ведущим букмекерским конторам угрожают заразить компьютеры вирусом и обрушить сервера на сутки в день скачек. Если они не заплатят. Они и платят, дешевле выйдет.

– Знакомая история, – кивнул Грейс.

– Прогремела она знатно, – вторил Фарьер. – На этом этапе Лювич и познакомился с Веннером. Скорее всего, тот переманил его к себе. Французской сетью они заправляли вместе. И оба одновременно испарились. Я перешлю вам все файлы.

– Буду очень признателен.

– А, пустяки, сейчас все сделаю. Скажу еще кое-что. Попадись мне только Веннер с Лювичем в темном переулке… Хотя бы на пять минут.

– Понимаю. Еще вопрос: жук-скарабей не вызывает у вас никаких ассоциаций с этой парочкой?

– Скарабей? Жук-скарабей?

– Угу.

– Там, во Франции, – помолчав, произнес Барри Фарьер, – на видео и снимках обязательно присутствовал скорпион.

– Живой или мертвый?

– Мертвый. А почему вы спрашиваете?

– Похоже, он энтомолог-любитель, – поморщился Грейс. – Если Веннер тот, кто нам нужен, то сейчас он переключился на навозных жуков.

– Логично.

Поблагодарив собеседника, Грейс пообещал держать его в курсе и отсоединился. К нему пулей бросился Поттинг и выложил на стол листок.

– Серная кислота, Рой. Здесь у меня список оптовых поставщиков со всей Великобритании. Пять из них – в южной части страны, а двое совсем рядом, в Пис-Хейвене и Портслейде.

Еще не переварив информацию, полученную от Барри Фарьера, Грейс схватил бумажку и пробежал глазами перечень.

Дверь с грохотом распахнулась, в кабинет влетел сияющий Гленн Брэнсон и чуть ли не в лицо Грейсу гаркнул:

– Есть новости!

– Выкладывай.

Брэнсон триумфально шлепнул на столешницу фотографию водителя «гольфа».

– Звонил мой приятель-таксист.

– Тот, что шпионил за нами с Клио? – ни с того ни с сего развеселился Грейс.

– Он самый, – ухмыльнулся Брэнсон, которого буквально распирало от восторга. – В общем, я разослал фотографию всем своим осведомителям, и он откликнулся. Говорит, минут двадцать назад подвозил очень похожего товарища из центра Брайтона. Таксист клянется, что это он. А высадился наш парнишка у склада в Портслейде. Вот адрес.

Он протянул шефу исписанный от руки клочок бумаги.

Грейс прочел, потом сверился со списком Поттинга. Перевел взгляд на адрес поставщика серной кислоты в Портслейде.

Адрес совпадал.

83

Том вдруг спохватился. Мобильного у него нет, зато есть кое-что другое. Пока он лежал на боку, в ногу постоянно упирался твердый предмет. И почему он раньше не сообразил?

Том пошарил в кармане брюк и вытащил наладонник. Нажал на первую попавшуюся из четырех кнопок, и экран ожил. Слабое свечение мини-компьютера в тот момент казалось ярче тысячи фонарей.

Да будет свет!

– Что это? – окликнула Келли.

– Мой наладонник! – Он наконец-то видел ее, видел ее лицо.

– Как тебе… ты можешь двигаться? – зашипела она.

– Только руки.

Радиус свечения был невелик, однако его хватало, чтобы сориентироваться. Помещение, где держали пленников, представляло собой большой склад с высокими, футов двадцать, потолками, заставленный бочками для хранения химикатов. Сотнями, если не тысячами бочек. Бетонный пол, окон нет; луч наладонника даже не дотягивался до двери. Судя по температуре и кромешной тьме, склад находился на цокольном этаже.

Дверной проем здесь наверняка огромный, иначе погрузчик с бочками просто не пройдет. Плюс должен быть лифт.

Том рассмотрел браслет на лодыжке – широкий, металлический, с цепью, которая крепилась к кольцу на стене. Таким обычно приковывали преступников в фильмах. Другая, натянутая до предела цепь удерживала Келли. Том встал и направился к жене, но даже на всю длину звеньев между ними оставался промежуток футов в десять.

– Позвонить с этой штуки нельзя? – спросила Келли.

– Нет.

– А послать электронное сообщение?

– Только через телефон.

Он помочился в оранжевое ведро с облегчением, граничившим с блаженством.

– Не забудь дернуть за цепочку, – предупредила Келли.

Том улыбнулся, восхищенный ее смелостью. Пока ты улыбаешься, не падаешь духом, тебе все по плечу.

– Не забуду. И крышку закручу.

Он приблизился к бочке (благо, цепь позволяла) и осветил ее со всех сторон в поисках наклейки, которую ранее нащупал в темноте.

Та быстро нашлась – белая, с желто-черным треугольником и надписью «Осторожно! Опасно!». Текст на белом фоне гласил: H₂SO₄. КОНЦЕНТРИРОВАННАЯ. 25 ЛИТРОВ.

Том лихорадочно вспоминал школьные уроки химии. Разъедает ли эта кислота металл? И с какой скоростью?

Был лишь один способ выяснить.

Он положил мини-компьютер на пол и взял ведро. Экран мгновенно погас. У Тома упало сердце. Неужели зарядка села? Но тут он сообразил, что подсветка автоматически отключается через две минуты. Выбрав режим автономного питания, Том выплеснул содержимое ведра подальше от себя и от Келли.

После он занялся бочкой. Со снятой крышкой она источала сильный запах кислоты. Задержав дыхание, Том крепко обхватил бак – с ужасом осознавая, что случится, если тот перевернется, – и наклонил. Жидкость выплеснулась на пол рядом с ведром.

– Проклятье.

От бетона поднимался дымок. Отлично, реакция есть.

– Что ты делаешь?

– Провожу эксперимент.

– Какой еще эксперимент? Что ты задумал?

Напряженный, испуганный голос Келли рвал душу.

Если скудные познания в химии не врут, некоторые кислоты не растворяют металл и пластик, пластиковые баки тому подтверждение. Значит, за ведро тоже можно не опасаться.

Едкая вонь усугублялась, проникала в горло. Отпрянув, Том снова затаил дыхание и повторил попытку. На сей раз кислота полилась в ведро. Наполнив его до половины, он вернул бочку на место, выпрямился и посветил наладонником на ведро, чтобы проверить, не попали ли капли на дужку или другие подручные поверхности.

А потом плеснул немножко на цепь.

Никакого эффекта. С пола, где лежали звенья, заклубился зловонный дым, но со сталью ничего не произошло.

Том в безнадежном отчаянии уставился на цепь и выругался. С тем же успехом ее можно поливать водой.

84

С новой сигарой в зубах Веннер расхаживал по кабинету и, бурно жестикулируя, срывал зло то на албанце, который умудрялся одновременно жевать жвачку и курить травку, то на русском.

– Ребята, мы влипли. Влипли по-крупному.

Он вытащил изо рта сигару и до мяса вгрызся в указательный палец.

– Надо вытащить Юрия из больницы, пока не очухался, – заявил немногословный русский.

– Либо вытащить, либо заставить замолчать, – бросил Веннер.

– Я брата убивать не стану, – буркнул тот.

– Ты работаешь на меня, Роман, и будешь делать то, что тебе велят.

– Значит, не работаю на тебя.

Веннер метнулся к нему:

– Слушай, кусок дерьма. Если бы не я, быть тебе и дальше трактористом на Украине, поэтому не вздумай брыкаться, иначе вышибу пинком под зад. И что с тобой станет?

Русский угрюмо промолчал.

– Я разберусь. – Албанец выразительно провел ладонью по горлу.

Русский шагнул к нему вплотную, он был на добрую голову выше боксера.

– Тронешь моего брата – я тебя убью.

Не переставая жевать, албанец насмешливо посмотрел на него, дважды затянулся косячком и выпустил дым.

– Я подчиняюсь мистеру Смиту. Как он решит, так и сделаю.

– У нас есть куда более насущная проблема, – вмешался Веннер. – Гребаный придурок Джон Фрост – Гидни – со своими сраными метеосводками составил один неверный прогноз.

Оба мужчины озадаченно взглянули на него.

– Кислотный дождь! Плохой день для его шевелюры.

Русский ухмыльнулся; лишенный чувства юмора албанец ничего не понял. Тело Синоптика он поместил в бак с серной кислотой, все по схеме. Через пару дней кости перекочуют в соляную кислоту, и Энди Гидни растворится без следа.

– Проблема в том, что мы не знаем, каких дел он натворил и не сболтнул ли лишнего, – пояснил Веннер. – Про мобильный Фрост наврал?

– Он был у него в машине, – кивнул албанец. – Включенный.

– А мы ведь знаем, чем это грозит.

Оба подручных закивали.

– Через сотового оператора полиция может отследить его маршрут, когда и куда он следовал. Джентльмены, боюсь, пора сматывать удочки. Пересидим в Албании, пока все не уляжется.

– Я бы лучше остался, – возразил русский.

Веннер ударил себя в грудь:

– Мне пятьдесят девять. Думаешь, я бы добровольно провел хоть часть оставшейся жизни в этой сраной дыре, если бы не острая необходимость? Там ни одной нормальной бабы нет, кругом страшилы. Здесь мы осели, потому что нам нравится. Но вы, ребята, капитально облажались.

– Где? – разозлился русский.

Веннер как будто удивился вопросу:

– Где? За Миком следили от Кемптауна до центра Брайтона…

– Но я оторвался от хвоста на парковке, – перебил албанец.

– Да… и оставил там долбаный «гольф».

– Ничего страшного, потом заберу.

Пропустив его реплику мимо ушей, Веннер обрушил свой гнев на русского:

– Твой идиот-братец привлек внимание полиции, потом угодил в аварию, в результате легавые наложили лапу на ноутбук с нашим фильмом про д’Эта. И ты спрашиваешь, где вы облажались?

Русский молчал.

– Поступим так, – примирительно произнес Веннер. – Сейчас отснимем кино с супругами Брайс, избавимся от них и свалим. Сначала обеденным рейсом в Париж, а оттуда рванем дальше. Все ясно?

Подельники нехотя кивнули.

– Где будем снимать? – спросил албанец.

– Здесь, в этой комнате. У меня возникла парочка занятных идей. Мистер Брайс доставил нам массу неприятностей, пусть помучается. Но сначала мы развлечемся на его глазах с миссис Брайс. Роман, – обратился Веннер к русскому, – тащи их сюда. Ноги освободить, рот заклеить скотчем. Обожаю его срывать.

При мысли о том, что он сделает с Брайсами, Веннер воодушевился и что-то замурлыкал себе под нос.

85

– Том!

Приглушенный, настойчивый оклик жены заставил его встрепенуться. Проклятье! В дальнем конце склада вновь обозначился прямоугольник света. К ним шагнул высокий худой мужчина в черном. Выходец из Восточной Европы.

Том юркнул на пол, закрывая собой светящийся экран наладонника. Быстро нащупал его руками и, отыскав кнопку питания, с силой надавил. Мелькнула нелепая мысль: может, иностранец явился выплеснуть ведро? Том прижал руки к бокам, стиснул ноги в попытке изобразить из себя связанного и замер. Луч фонаря постепенно приближался.

И вдруг ударил прямо в лицо.

– Мистер Брайс, я вести вас наверх. Вы с миссис Брайс станете кинозвезды!

Тома затрясло. Сейчас мужчина увидит, что шнуры разрезаны. Только слепой не увидит!

– В каком смысле «кинозвезды»? – надтреснутым от страха голосом спросила Келли.

Мужчина направил на нее фонарь:

– Хорош болтать! Может, перепихнемся по-быстрому? Мистер Брайс, хотите глядеть, как я трахаю вашу жену?

Ужас мгновенно сменился яростью.

– Только тронь ее – убью!

Мужчина повернулся к нему и рявкнул:

– Сказал, хорош болтать! – (Луч резанул Тому по глазам.) – Заткнись! И не сметь мне угрожать!

Он опустился на четвереньки. Раздался треск отрываемой липкой ленты, и Том сразу догадался, что будет дальше. Щурясь от слепящего света, он различил склонившийся над ним силуэт. Почуял запах одеколона – острый, мужской.

Том подобрался.

У него только одна попытка. Он толком не продумал, как будет действовать, но знал, что должен попытаться.

Мужчина держал в руках широкую полоску скотча.

– Закрой рот.

– А можно высморкаться? – попросил Том.

– Никаких сморкаться!

– Сейчас чихну!

Последовала секундная заминка, однако ее хватило.

Том откатился в сторону, двумя руками сжал ведро, приподнял и, повернувшись, наткнулся взглядом на фонарь. Келли лежала левее, вне зоны досягаемости. Собравшись с силами, Том выплеснул содержимое ведра в ореол света.

Он сразу почувствовал болезненное покалывание – капли кислоты попали на кожу, – но едва обратил на это внимание, оглушенный чудовищным агонизирующим воплем.

Фонарь полетел на пол. Мужчина хватался за лицо. Надо добраться до него, пока он еще в зоне досягаемости.

Надо!

Словно профессиональный регбист, Том кинулся вперед, хотя прекрасно понимал, что пол залит кислотой. Ну и плевать. Это единственный шанс. Руки едва не вылетели из плечевых суставов, и все же каким-то чудом ему удалось поймать мужчину за щиколотку, прежде чем цепь натянулась до предела.

Мужчина повалился на него, корчась, визжа, жалобно воя. Келли тоже кричала:

– Том! Том! Том!

– Помогите! – надрывался русский. – Умоляю, вы помогать! Умоляю, помогите!

Он истошно завыл и принялся извиваться, стараясь отползти от Тома.

Русский собрался вести их наверх. Значит, у него должны быть ключи от кандалов. Подобрав фонарь, Том с силой обрушил его на затылок мужчины. Стекло разбилось, свет погас. Русский молча распростерся на полу, тишину нарушало слабое шипение, исходившее от его головы. В воздухе запахло горелой кожей и волосами. К горлу подкатила тошнота; кислота наполнила помещение невидимой едкой дымкой. Келли закашлялась.

Отыскав наладонник, Том включил дисплей и обшарил карманы русского. Пальцы мгновенно нащупали колечко с двумя ключами. Дрожа от потрясения и страха (в любую секунду на склад мог нагрянуть кто угодно), он встал, наклонился и высветил замок на браслете. Ключ в трясущихся руках ходил ходуном и не попадал в скважину.

«Господи, ну давай же, давай!»

Наконец ключ угодил куда надо. Но не повернулся.

«Наверное, нужен другой», – сообразил Том.

Со вторым все получилось гораздо быстрее. Щелкнул замок, и через секунду Том, прихрамывая, заковылял к Келли. Ладони горели, но он не обращал внимания.

– Люблю тебя, – шепнул он, склонившись над женой.

Парализованная шоком, она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Том отстегнул наручник и занялся крепко связанными ногами. Руки тряслись, тугой узел не поддавался. После второй и третьей попытки тоже.

– Родная, ты как?

Молчание.

– Родная?

Тишина.

– Том. – От еле слышного шепота Келли кожа покрылась холодным потом. – Сюда кто-то идет.

Он поднял взгляд – и наткнулся на луч фонаря.

– Вы глупый мальчик, мистер Брайс, – послышался голос жирного американца. – Очень глупый.

Луч заплясал по складу и остановился на русском. Нервы Тома натянулись как канаты, и он принял спонтанное решение. Неизвестно, каковы будут последствия, но все лучше, чем безропотно ждать, пока американец приблизится.

Он вскочил и бросился к двери, метя прямиком в толстяка в бордовой рубашке. Набычившись, просто побежал с воплем:

– Ах ты, поганый ублюдок!

Краем глаза Том заметил, как американец пытается достать что-то из кармана. Что-то черное, металлическое. Пистолет.

А потом с разбега боднул мерзавца головой в живот – и как будто врезался в большую подушку. Услышал сдавленное оханье, ощутил боль в шее; в глазах на секунду потемнело. Американец рухнул навзничь, Том повалился ничком, стукнувшись головой о пол между ног жирдяя.

Сильная, холодная рука, больше похожая на клещи, чем на человеческую плоть, схватила его за горло, потом переметнулась, впилась в волосы и, задрав ему голову, перевернула на спину. Том ударился затылком и застыл, пригвожденный к бетону.

Он в упор посмотрел на черное дуло и в ледяные глаза за ним.

Мужчина был плотный, мускулистый, с короткими светлыми волосами, поставленными гелем; со сплошь покрытыми татуировками предплечьями. Золотой медальон поверх белой майки почти касался лица Тома. От мужчины разило потом. Он бесстрастно разглядывал пленника и без остановки перемалывал жвачку своими маленькими белоснежными зубами, рождавшими ассоциации с пираньей.

Американец с трудом поднялся.

– Прикончить его?

– Нет, – кряхтя и отдуваясь, возразил толстяк. – Ни в коем случае. Так легко он не отделается…

Неподалеку раздался шум.

– ПОЛИЦИЯ! БРОСЬТЕ ОРУЖИЕ! – рявкнул мужской голос.

Пальцы, удерживающие Тома за волосы, разжались. Его несостоявшийся убийца резко обернулся, потом, не колеблясь, вскинул пистолет и несколько раз выстрелил туда, откуда доносился голос. От грохота заложило уши. В нос ударил запах пороха. Американец с сообщником испарились.

Секунду спустя кто-то на чистом английском закричал:

– Я ранен! Господи Исусе, меня подстрелили!

86

Грейс выскочил из грузового лифта, толкнул приоткрытую дверь с большой желто-черной табличкой «Без защитных костюмов вход воспрещен». Опередивший его Брэнсон завернул за угол с грозным: «ПОЛИЦИЯ! БРОСЬТЕ ОРУЖИЕ!»

Грянули пять выстрелов. Гленн закричал.

Грейс бросился на крик. Брэнсон распростерся на полу, зажимая рану на животе; руки у него были в крови, глаза закатились.

– Говорит суперинтендант Грейс, – заорал он в рацию. – У нас раненый! Нужна «скорая»! Высылайте вооруженное подразделение! Немедленно! И остальные подразделения тоже!

Он замер, разрываясь между желанием остаться с Гленном и схватить стрелка. У склада ждали два фургона с группой захвата, офицерами охраны правопорядка со щитами и дубинками и пожарная команда.

Грейс обернулся к нагнавшим его Поттингу и Николлу.

– Норман! Побудь с Гленном! – рявкнул он и рванул со всех ног.

Впереди скрипнула, закрываясь, тяжелая металлическая дверь с табличкой «Запасный выход». Протиснувшись в щель, Грейс – Николл следом – помчался вверх по лестнице. Миновал один поворот. Другой.

За третьим он успел заметить мужчину в майке и джинсах, с короткими, поставленными гелем волосами – в нем Дерри Блейн из отдела дактилоскопии опознал Мика Лювича.

– ПОЛИЦИЯ! ВСЕМ СТОЯТЬ! – заорал Грейс.

Лювич застыл как вкопанный и, развернувшись, направил на него пистолет. Увлекая за собой подоспевшего Николла, Грейс вжался в стену и увидел, как дуло озарилось вспышкой. Пуля со свистом пролетела мимо – цементная пыль брызнула в лицо. Албанец испарился.

Выждав несколько секунд, Грейс бросился в погоню. Инстинкт самосохранения заглушила ярость. Нужно поймать ублюдка – поймать и разорвать голыми руками. За очередным поворотом он остановился. Лювич исчез. Еще один пролет под оглушительный стук сердца. Поворот. Осторожный взгляд из-за угла… Никого.

Совсем немного – и они окажутся на крыше.

Еще ступени. Поворот. Снова ступени. Поворот. Впереди с громким лязгом захлопнулась железная дверь с красной табличкой «Выход». Грейс устремился туда и, тяжело дыша, скомандовал Николлу:

– Осторожнее.

Молодой констебль кивнул.

Внезапно взревел мотор, застучали лопасти.

«Вертолет на крыше», – сообразил Грейс.

Он распахнул дверь. Безобразно толстый мужчина с седыми, стянутыми в жидкий хвостик волосами, в котором безошибочно угадывался Карл Веннер с фотографии Дерри Блейна, сидел за штурвалом черного вертолета – маленького четырехместного «робинсона». Лювич отвязывал от полоза трос, тянувшийся к стальной опоре.

Грейс выскочил на крышу с воплем:

– СТОЯТЬ! ПОЛИЦИЯ!

Албанец вскинул пистолет – Грейс мигом пригнулся, и пуля прошла мимо. Дул сильный ветер, усугублявшийся потоками воздуха от вращающихся лопастей. Укрывшись от ветра и выстрелов за конструкцией, похожей на шахту лифта, Грейс услышал над самым ухом сухой щелчок.

Семь выстрелов. Сколько еще осталось в обойме?

Отвязав первый трос, Лювич помчался ко второму. Грейс оглянулся на Николла и рявкнул:

– Замри!

Он распластался на животе и пополз вперед, высматривая какое-нибудь подходящее оружие.

Чуть поодаль справа лежали мешки с цементом и груда кирпичей. Албанец высвобождал второй полоз. Грейс привстал и кинулся на него.

Лювич прицелился. Дуло озарилось вспышкой, и Грейс откатился в сторону, ругая себя последними словами за то, что недодумался надеть бронежилет. Раздался щелчок. Лювич жал на курок.

Однако выстрела не последовало.

Грейс бросился в атаку – и получил ногой в подбородок. Он грохнулся на спину, потрясенный, выбитый из колеи.

Мотор взревел еще громче. Моргая, Грейс перекатился на живот, сквозь пелену на глазах различил крыши построек, одинокую вытяжную трубу – все, что осталось от шорхемской электростанции. Ветер усиливался. Лювич уже сидел на борту вертолета, полозья оторвались от крыши.

В отчаянии Грейс метнулся к груде кирпичей и вдруг заметил обломок строительных лесов. Схватил его и, размахнувшись, что есть мочи запустил в хвостовой винт.

Словно в замедленной съемке лесина рассекла воздух. Грейс был уверен, что промахнулся, однако, к его величайшему изумлению, снаряд угодил точно в цель.

Раздался скрежет, с хвоста посыпались искры, и вертолет завалился набок.

«Нет, точно сплоховал», – подумал Грейс, когда «робинсон» резко взмыл вверх.

Но в следующую секунду он уже вертелся вокруг своей оси. Хвостовой винт развалился.

Вертолет описал круг, другой, на третьем закачался и под завывание двигателя помчался прямо на Грейса. Тот распластался на крыше, чтобы не угодить под полозья. Ветер рвал на нем куртку, волосы. Раздался грохот. Осколки металла и кирпичной кладки хлынули в разные стороны, когда вертолет врезался в лифтовую шахту. Точно гигантское насекомое, одурманенное дихлофосом, он раскачивался туда-сюда; лопасти центрального винта разрезали воздух в нескольких дюймах от Грейса, и тот откатился на безопасное расстояние.

Веннер в бордовой рубашке лихорадочно пытался выровнять машину, лицо исказила гримаса страха. Рядом застыл бледный как полотно Лювич.

Вертолет накренился, потом перевернулся раз, другой и покатился к краю крыши. Точь-в-точь как грошовые игрушки с утяжелением на лотках уличных торговцев, что вращаются по инерции под тяжестью собственного веса.

Резко запахло авиационным топливом.

Подбитый «робинсон» снова врезался в шахту, но не заглох, а медленно развернулся и пополз вниз – кабина пилота свесилась с крыши. От падения машину удерживал только хвост, зацепившийся за основание надстройки.

Мотор замолчал.

Спотыкаясь, Грейс побежал к вертолету.

Машина раскачивалась вверх-вниз, балансируя над пропастью. Потерявший сознание Лювич лежал вверх ногами на стеклянном куполе кабины. Веннер, тоже вниз головой, пытался выпутаться из ремней. Еще немного – и вертолет свалится с крыши.

– Помогите! – взмолился мужчина с жидким хвостиком, протягивая руку из открытой, болтающейся двери. – Ради всего святого, приятель, помоги!

Одолеваемый боязнью высоты, Грейс опустился на четвереньки (ветер так и норовил сдуть его с крыши), посмотрел на парковку далеко внизу и схватил Веннера за запястье, толстое и жирное, как окорок.

Вертолет накренился. Невыносимо пахло бензином. Грейс ощутил, как что-то вонзилось в ладонь – наручные часы. Он крепко стиснул запястье их владельца и наткнулся на умоляющий, испуганный взгляд поросячьих глаз.

– Пожалуйста! Вытащите меня!

Над головой толстяка болтался медальон.

Вертолет накренился сильнее, увлекая за собой Грейса. Еще чуть-чуть – и он сверзится. Внезапно его осенило.

– Ремень! Отстегни ремень!

Толстяк ничего не соображал от страха, только визжал:

– Помогите!

– Отстегни чертов ремень! – рявкнул Грейс.

Раздался скрежет. Вертолет неумолимо тянуло вниз. До падения оставались считаные секунды.

– РАССТЕГНИ ДОЛБАНЫЙ РЕМЕНЬ!

Рука едва не вылетела из плечевого сустава. Грейс что есть мочи вцепился в запястье американца. Тщетно. Однако он продолжал цепляться и тянуть. Тянуть.

Тянуть.

В поросячьих глазках застыло отчаяние.

Рядом возник Николл и бросился помогать. Послышался слабый щелчок. Потом, словно в тягучем сне, перевернутый вертолет стал падать. Как гигантская игрушка. Пока не рухнул на землю, расплющив крыши черного «мерседеса» и маленького белого «фиата». Почти мгновенно вверх взметнулся огненный шар.

Извивающийся, до смерти напуганный Вернер мертвым грузом болтался над пропастью, удерживаемый за запястья двумя детективами. Браслет его часов больно впивался в ладонь.

Веннер протяжно заскулил. Лицо у Грейса пылало от жара. Веннер выскальзывал. Только бы вытянуть мерзавца. Нельзя, чтобы он погиб, смерть для него – слишком легкое избавление. Внезапно у суперинтенданта открылось второе дыхание. У Николла, по всей видимости, тоже. В следующий миг толстяка с жидким хвостиком, словно ожиревшую рыбу, выдернули на крышу.

Веннер лежал на спине и что-то бессвязно бормотал себе под нос. На брюках расплывалось темное пятно – ублюдок обмочился. Не теряя времени, Грейс грубо перевернул его на живот, заломил руки за спину и защелкнул наручники. В нос ударила мерзкая вонь – ублюдок еще и обосрался, однако Грейс толком не обратил внимания и дальше действовал на автопилоте.

Крикнув Николлу, чтобы вывел американца из здания, Грейс помчался к пожарной лестнице и рванул по ступенькам в подвал. Норман Поттинг вместе с двумя констеблями в штатском склонился над полубессознательным Брэнсоном.

– Сейчас все гребаное здание взорвется! Выносите его отсюда! – заорал Грейс.

Он взял друга под мышки, один констебль схватил за талию, Поттинг и второй – за ноги. Вчетвером они потащили Брэнсона вверх по лестнице и выскочили через запасной выход на парковку. От горящих автомобилей и вертолета веяло нестерпимым жаром. Воняло горелой краской и резиной. Оглушительно выли сирены.

Брэнсона поволокли как можно дальше от огня, вскоре впереди нарисовалась летящая на всех парах «скорая».

Они остановились. Грейс склонился к самому лицу Брэнсона.

– Ну как ты?

– Помнишь, как Джона Уэйна подстрелили в том фильме… – прохрипел Брэнсон.

– Он выжил? – перебил Грейс.

– Да.

– Значит, и ты выживешь.

– Ага.

Грейс поцеловал его в лоб – не удержался, потому что любил этого парня.

Он посторонился, пропуская фельдшеров, и вдруг почувствовал, как что-то впивается в ладонь. Опустил взгляд и увидел «Брейтлинг» с синим циферблатом и сломанным браслетом.

Часы толстяка с жидким хвостиком. Но откуда…

В памяти всплыл телефонный разговор с ясновидящим Гарри Фреймом:

– Я видел часы.

– Часы? В смысле наручные?

– Именно! Наручные часы! Это очень важно. Часы приведут тебя к чему-то существенному в деле, которое ты расследуешь.

– А если поточнее?

– Извини… добавить мне нечего. Повторюсь, я не знаю, насколько это поможет.

– Марку не назовешь?

– Нет. Но вроде дорогие.

Посасывая ладонь, чтобы остановить кровь, Грейс повернулся к Николлу, захлопнувшему за Веннером дверь полицейской машины.

– Ты в часах разбираешься?

Бледный как полотно констебль трясся не переставая. Плохо дело. У парня сильный шок.

– Не особенно. А тебе зачем?

– Что скажешь? – Грейс показал ему часы.

– Это «Брейтлинг», – вклинился Норман Поттинг.

– Ты что-нибудь про них знаешь?

– Только то, что мне они не по карману. Дорогая штучка.

К ним мчался встревоженный констебль:

– Уходите. Здание вот-вот взорвется, там же полно химикатов.

Грейса вдруг охватила паника.

– Господи, а где, черт возьми, мистер и миссис Брайс?

– С ними все в порядке, – заверил констебль. – «Скорая» уже везет их в больницу.

– Молодец.

87

Пять минут спустя, когда подъехала первая пожарная бригада, склад взорвался. В радиусе четверти мили выбило все стекла. Только два дня спустя эксперты-криминалисты смогли попасть в здание и приступить к своим мрачным обязанностям.

В результате были обнаружены останки трех человек. Одного – по фрагментам оплавленного золотого медальона – опознал родной брат, по-прежнему лежащий в больнице под охраной. От другого остался лишь череп – по слепкам зубов удалось установить, что он принадлежал Джейни Стреттон. В третьем, тоже по зубам, узнали Энди Гидни.

Пламя практически уничтожило тело, поэтому причину смерти Гидни так и не выяснили. И никто не мог объяснить, что он делал на территории склада.

Два месяца спустя детектив-сержант Джон Рай из отдела по расследованию киберпреступлений предоставил коронерскому суду отчет. Из-за отсутствия доказательств коронеру ничего не оставалось, кроме как вынести открытый вердикт. Более краткий, но менее информативный, нежели судоходный прогноз.

* * *

В половине пятого Рой Грейс наконец отъехал от объятого пламенем склада, тушить который предстояло еще долго, и покатил прямиком в Королевскую больницу графства Суссекс.

Гленн Брэнсон лежал в реанимации. Его хорошенькая жена Ари уже была там. Она никогда не питала особой симпатии к Грейсу, по чьей вине муж так редко появлялся дома, и сегодня ее отношение к суперинтенданту явно не потеплело. Гленну повезло: единственная пуля прошла через брюшную полость навылет, лишь чудом не задев позвоночник. Неприятно, но не смертельно. Весь больничный Брэнсон наверняка будет смотреть фильмы, где герои выживают после ранения.

В палате интенсивной терапии Грейс встретился с родителями Эммы-Джейн. Ее мать, привлекательная женщина за сорок, одарила его стоической улыбкой, а притихший отец сжимал желтый теннисный мячик так, словно от этого зависела жизнь дочери. Эмме-Джейн вроде бы получше – вот и все, что могли сказать родители.

Больницу Грейс покидал в унынии. Спрашивается, что он за начальник, если подверг двоих сотрудников смертельной опасности? Он заехал в столовую, где заказал плотный английский завтрак и чашку черного кофе.

Грейс подкрепился и почувствовал себя гораздо лучше; сгорбившись за пластиковым столом, он сделал ряд телефонных звонков. Едва он собрался уходить, ожил мобильный. Звонил Ник Николл, так и не успевший доложить о встрече с детективом столичной полиции по поводу девушки с подвеской-скарабеем, чье тело обнаружили в Уимблдоне. След оказался ложный. Совпадение. Парень убитой во всем сознался. Белла Мой, разославшая запросы по всей стране, не выявила ни одного убийства, где фигурировал бы жук-скарабей.

«Наверное, повезло, мы успели вовремя их схватить, – подумал Грейс. – Вот только не успели спасти бедняжку Джейни Стреттон».

Он велел молодому констеблю ехать домой, обнять жену, которая должна была родить со дня на день, и сказать, как сильно он ее любит. Удивленный Николл рассыпался в благодарностях. Такое настроение было сейчас у Грейса. Жизнь – бесценный, но такой хрупкий дар. Неизвестно, что подстерегает тебя за углом. Нужно ценить и дорожить тем, что имеешь.

Он уже садился в машину, когда позвонила Клио, бодрая и радостная.

– Привет. Извини, что пропала. Говорить можешь?

– Свободен как ветер, – заверил Грейс.

– У меня выдался кошмарный день. Четыре жмурика – сам понимаешь, выходные!

– Понимаю.

– Мотоциклист разбился в аварии; мужчина, пятьдесят один год, упал с лестницы, ну и бонусом две старушки. Это если не считать мужской головы, от которой толком ничего не осталось, но о ней ты, по-моему, знаешь.

– Слышал немного.

– В обед пришлось ехать в центр Брайтона покупать подарок старикам.

– Каким еще старикам?

– Родителям!

– Ясно.

– А машина застряла на парковке на Бартоломео-сквер. Всю площадь оцепили, якобы из-за бомбы. Представляешь?

– Да ну?

– А когда оцепление сняли, весь гребаный город встал в пробках!

– Да, мне говорили.

– А как твой день?

– Так, ничего особенного.

– Никаких приятных неожиданностей?

– Не-а.

Между ними воцарилось странное, уютное молчание.

– Я так хотела тебе позвонить, – произнесла наконец Клио, – но решила подождать удобного момента, когда мы оба будем свободны и сможем нормально поговорить, а не так, впопыхах: «Привет! Классно покувыркались вчера! Пока!»

Грейс захохотал и вдруг понял, что давно не смеялся. Последние несколько дней выдались очень, очень долгими.

Многим позже, после бесконечной возни с документами, заполнять которые предстояло еще не одну неделю, Грейс вновь очутился в квартире Клио.

Они занимались любовью, а потом он, как младенец, всю ночь спал в ее объятиях. Спал мертвым сном, хотя бы на несколько часов избавившись от страха перед жизнью.

88

В четверг утром Том Брайс с забинтованными, еще горящими от кислотных ожогов руками заглянул на пару часов в офис.

Судя по восторженным приветствиям коллег и куче газетных вырезок, где они с Келли фигурировали на первых полосах – целых два дня их имена гремели на всю страну, – репутация «Брайс-Райт промоушинал мерчендайз лимитед» не пострадала. Два ведущих продажника, Питер Чард и Саймон Вонг, были на седьмом небе. На фирму валом посыпались крупные заказы от постоянных и потенциальных клиентов.

– Кстати, – добавил Чард, задержавшись у стола начальника, – мы доставили Рону Спэксу «ролексы». Все двадцать пять штук. Маржа просто колоссальная!

– Я же не видел окончательный вариант, – заволновался Том.

Если они напортачили с гравировкой на двадцати пяти золотых будильниках, дело пахнет банкротством.

– Расслабься! Я звонил ему вчера, узнавал. Он доволен как слон.

– Принеси мне документы, пожалуйста.

Через пару минут Чард протянул ему папку. Том не верил своим глазам. Прибыль с каждого «ролекса» составила тысячу четыреста фунтов! Умножаем на двадцать пять, получается тридцать пять тысяч. Такой выручки с одного заказа в фирме еще не было.

Восторг быстро сменился унынием. Келли согласилась лечь в наркологическую клинику. Потом они начнут с чистого листа. Однако хорошие клиники стоят недешево, а лучшие и вовсе заламывают две тысячи в неделю. Помножить на несколько месяцев – выйдет порядка тридцати-сорока тысяч. Плюс расходы на няню, пока Келли не вернется.

Ну хотя бы нынешний заказ покроет часть издержек – за шесть лет сотрудничества Рон Спэкс всегда платил вовремя. Ровно через неделю после доставки и ни днем позже.

– Когда доставили часы? – спросил Том, просматривая документы.

– Вчера.

– Быстро вы управились. Я ведь принял заказ…

– В четверг! – выпалил Питер Чард. – Я нашел поставщика, а наш гравер сделал все за ночь.

– Я так и не посмотрел рисунок, Спэкс только обещал его прислать.

Чард полистал документы и ткнул пальцем в фотографию формата А4.

– Вот, увеличенный вариант. В действительности там микроскопическая точка, невооруженным глазом не увидишь.

Том вгляделся в изображение жука – довольно симпатичного, но чуточку зловещего насекомого с диковинными отметинами на спинке и рогом на голове – и нахмурился.

– Жук-скарабей, – сообщил Чард. – У древних египтян они считались священными.

– Правда?

– Ага. Омерзительное создание. Их еще называют навозными жуками.

– Кому нужна такая гравировка на часах?

Чард пожал плечами:

– Спэкс вроде торгует лазерными дисками?

– Да, в крупных объемах.

– Может, есть какой-нибудь лейбл с таким названием. – Чард снова пожал плечами. – Он твой клиент. Я думал, ты в курсе.

Тома прошиб озноб. Наверное, стоит поставить в известность суперинтенданта Грейса, а при случае посмеяться над забавным совпадением.

Однако, поразмыслив, он решил подождать. Пусть Спэкс сперва рассчитается.

Благодарности

Выражаю огромную признательность недавно вышедшему в отставку старшему суперинтенданту Дэйву Гейлору из полиции Суссекса, который не только оказал неоценимую помощь в написании этого романа, но и любезно послужил прототипом Роя Грейса, а также без устали читал и перечитывал рукопись, параллельно ознакомив меня с внутренней кухней правоохранительных органов в Соединенном Королевстве и за его пределами. Причем в таких подробностях, о которых можно лишь мечтать.

От всей души благодарю сотрудников полиции Суссекса за безграничное терпение к моим визитам, за гостеприимство и желание помочь. Особенно хочу отметить главного констебля Кена Джонса за возможность понаблюдать за работой органов правопорядка. Детектива-сержанта Пола Гастингса, Рэя Пекхэма из киберотдела, его коллегу Джона Шоу и весь отдел по расследованию киберпреступлений за искреннюю поддержку и помощь в доведении до ума ключевой части романа. Отдельное спасибо детективу-суперинтенданту Кевину Муру, инспектору Энди Парру, старшему суперинтенданту Питеру Коллу, детективу-сержанту Киту Холлету из суссекского отдела информационных технологий, Брайану Куку из управления технического обеспечения, детективу-инспектору Уильяму Уорнеру и старшему эксперту-криминалисту Стюарту Леонарду. Благодарю офицеров по взаимодействию с семьями: детектива-констебля Аманду Страут и детектива-сержанта Луизу Пай; Тони Кейса, заместителя начальника отдела по расследованию тяжких преступлений, и офицера техподдержки Дэниела Солтера.

Выражаю благодарность эссекскому коронеру доктору Питеру Дину, патологоанатому доктору Найджелу Киркхэму и патологоанатому МВД Великобритании доктору Весне Джурович за неоценимую помощь. Отдельное спасибо за безграничную поддержку неунывающим и жизнерадостным сотрудникам морга Брайтон-энд-Хова: Элси Свитман, Шону Дидкотту и Виктору Синдону.

Благодарю Тони Моннингтона и Эдди Гриббла за ценные советы в области сельского хозяйства и химии; моего наставника по управлению вертолетом Фила Гомана; Сью Анселл за юридическую консультацию; Криса Уэбба, мою палочку-выручалочку, без которого я бы оказался как без рук, когда мой ноутбук украли в аэропорту Женевы. Невозможно не отметить Имоджен Ллойд-Уэббер, Анну Лизу Линдеблад и Карину Коулман, читавших рукопись на разных этапах и подаривших мне массу блестящих идей.

Не могу не поблагодарить своего замечательного агента Кэрол Блейк за неутомимый труд и здравые советы (а еще за ее великолепные туфли!); Тони Малликена, Маргарет Вил и всех сотрудников «Мидаса» и фантастическую команду издательства «Макмиллан». Я глубоко признателен всем вам за поддержку. Спасибо Ричарду Чаркину, Дэвиду Норту, Джоффу Даффилду, Анне Стокбридж, Бену Райту, Эду Рипли, Вивьен Нельсон, Лизе Джонсон, Катрионе Роу, Клэр Раунд, Клэр Бирн, Адаму Хамфри, Мэри Грей, Майклу Тейлору, Ричарду Эвансу и моему совершенно фантастическому редактору Стифу Бирвирту – гению на все времена! Через Ла-Манш хочется передать огромное «Danke!» моим немецким издателям «Шерц» за безграничную поддержку. В особенности Петеру Ломанну, Юлии Шаде, Андреа Энген, Корделии Борхардт, Бруно Баку, Индре Хайнц и потрясающей Андреа Дидерихс, редактору, гиду и эксперту по шопингу!

Как всегда, благодарю моих собак Берти и Фиби – они всегда чувствуют, когда мне нужно погулять, жаль только до сих пор не научились смешивать мартини…

Моя предпоследняя, но огромная благодарность моей дорогой Хелен, чья непоколебимая поддержка столько раз выручала меня на жизненном пути.

Наконец, спасибо всем, кто читает мои книги. Спасибо за ваши письма и теплые слова, которые значат для меня буквально все.

Питер Джеймс

Сноски

1

76,2 кг. Стоун равен 6,35 кг. – Здесь и далее примеч. перев.

(обратно)

2

Цитата из пьесы Оскара Уайльда «Как важно быть серьезным». Перевод И. Кашкина.

(обратно)

3

Центральный персонаж пьесы «Как важно быть серьезным».

(обратно)

4

Отсылка к роману Р. Г. Хаггарда «Айша. История приключения» (She: A History of Adventure, 1886). Также роман издавался под названием «Она».

(обратно)

5

Джон Лесли Прескотт (1938–2024) – британский политик, вице-премьер правительства Великобритании в 1997–2007 годах.

(обратно)

6

Роберт Антон Уилсон (1932–2007) – американский романист, эссеист, философ, анархист, футуролог и исследователь теории заговора.

(обратно)

7

ХОЛМС (HOLMES) – электронная справочная база данных Министерства внутренних дел Великобритании. Содержит подробную информацию о расследованиях убийств, совершенных на территории страны. Позволяет анализировать все имеющиеся сведения, устанавливать и отслеживать связи между отдельными преступлениями, расследованием которых занимаются различные территориальные полицейские управления, а также обеспечивать обмен информацией между ними.

(обратно)

8

Национальный фонд объектов, представляющих исторический интерес или природную красоту – британская некоммерческая и негосударственная организация, основанная в 1895 году для охраны берегов, сельской местности и зданий Англии, Уэльса и Северной Ирландии.

(обратно)

9

Королевский полумесяц – сплошной ряд из тридцати домов, образующих сегмент в форме полумесяца, где на протяжении сотни лет селились самые выдающиеся личности.

(обратно)

10

Игра слов: under eights – дети до восьми лет, детсадовцы (англ.), «After Eight» – британская марка шоколадных конфет.

(обратно)

11

D’Eath (д’Эт) пишется и произносится практически так же, как death – смерть.

(обратно)

12

Вардрайвинг – поиск общедоступных сетей вайфай из движущегося автомобиля с помощью ноутбука или смартфона.

(обратно)

13

Анна Хэтэуэй (1555/1556–1623) – жена Уильяма Шекспира.

(обратно)

Библиотека :)

Вход в систему

Навигация