Библиотека :)

Полукровка. Сбежать от альфы 936K - Алиса Линд (скачать epub) (скачать mobi) (скачать fb2)

Алиса Линд Полукровка. Сбежать от альфы

Пролог. Собор Святой Марии

Адам

5 месяцев, 13 дней и 2 часа назад

Летнее солнце скатилось за горизонт. Духота уступила место свежести, теперь в костюме не так жарко. Одергиваю пиджак. На мгновение задерживаюсь перед высокими дверями храма Святой Марии и дергаю ручку. Внутри пахнет воском и ладаном. Впереди у алтаря горят свечи. Служба давно закончилась, прихожан в храме почти не осталось. Пара-тройка людей сгорбились в молитве на передних скамьях. Усаживаюсь в самом конце зала. Смотрю перед собой. Я пришел сюда не просить об искуплении.

Я каждый раз рассматриваю этот храм, как в первый. Огромные массивные опоры подпирают высоченный сводчатый потолок. Сквозь витражные окна днем проникает разноцветный свет, по стенам блуждает радуга. Жаль, я прихожу сюда только поздним вечером.

Скамейка скрипит и вздрагивает. Рядом со мной опускается могучая фигура Смотрителя. Ему под шестьдесят, но он еще крепок, как вековой дуб. Плечистый, мощный, сильный. И аура у него такая, что новички в обморок брякаются рядом с ним.

Мы всегда встречаемся здесь. Не то чтобы нам не стоит оказываться рядом в стенах ложи, но тайные сговоры на то и тайные, чтобы не показывать их на всеобщее обозрение. Ведь Лорд Аттер — правая рука Великого Отца, главы всего Ковена ведьм, а я — лучший его переговорщик. Я вступаю в дело, когда нужно утрясти заковыристый вопрос с представителями других видов — людьми или оборотнями. Фактически я работаю на серого кардинала ложи, хотя в теории должен помогать на всех уровнях нашей иерархии.

— Ты сегодня опоздал, — замечаю с критической улыбкой, не глядя на Лорда Аттера. Ненавижу опоздания, хотя этому человеку простительно почти все. — Заседание совета затянулось?

Мы давние друзья, он оценит шутку.

— А когда бывало иначе? — переспрашивает Смотритель, в голосе слышу улыбку.

— Раз мы снова здесь, что стряслось, Ортис? — перехожу к делу. Хочется уже домой и в горячую ванну.

— Помнишь полукровку, которую пару недель назад Эрик из Серебристых ввез в качестве трофея? — тихо произносит Лорд Аттер. Машинально киваю, хотя уверен, он смотрит вперед, как и я. — Все подтвердилось. Она та, которая нам нужна.

От удивления изгибаю бровь. Хорошо, что здесь мало света.

— Странно, что он ее до сих пор не убил, — бормочу себе под нос. — Пояснишь, зачем нам полукровка оборотней? — спрашиваю и начинаю догадываться. — Если только не…

— Шшш, — шипит на меня Смотритель. — Она нужна для исследований. Так будут думать консерваторы. Как и раньше, память крови и все в этом духе.

Ага. Значит, Ортис все же договорился с главой и советом. По крайней мере, ему нужно заполучить всего четыре голоса «за», и его дикая затея будет приведена в исполнение.

— Понял тебя. Хочешь, чтобы я отправился к Серебристым и попросил его отдать девчонку? — сам слышу в собственном голосе оттенок сарказма. — Ты как будто не знаешь Эрика. Этот альфа ни за какие золотые горы не отдаст трофей.

Ощущаю напряжение, кожу покалывает, в воздухе начинают проскакивать искристые молнии.

— В том-то и дело, Адам, что знаю, — голос сбоку звучит мрачно. — Знаю даже лучше его самого. Знаю, на что он запросто обменяет полукровку. — Ортис делает небольшую драматичную паузу. В нетерпении стискиваю пальцами колени. — Ты доберешься до Главы Совета оборотней Побережья и договоришься с ним, чтобы уступил место Эрику.

Что?! Глаза округляются, во рту становится сухо. Облизываю губы. С трудом останавливаю себя, чтобы не повернуться к Оритсу.

— Как ты себе это представляешь?! — вырывается насмешливо. Не верю в эту идею. — С чего самому влиятельному альфе Побережья уходить с поста главы Совета?

Ортис глубоко вздыхает.

— Это можешь провернуть только ты, Адам, — постукивает пальцами по спинке впереди стоящей скамьи. — Бартоломей, скорее всего, выдвинет кучу условий. Твоя задача сторговаться так, чтобы мы смогли их выполнить.

— Мы правда будем умасливать этого альфу? — спрашиваю презрительно, хотя уже знаю ответ. Просто хочу показать отношение к этому плану. — Он из Белых, а значит, у него есть все…

— А еще он устал и рад бы отправиться на покой, — грубо перебивает Ортис. — Пусть уступит место Эрику? Просто выясни, что ему нужно для счастливой старости.

***

Сейчас

Часы показывают без двух минут девять вечера. Среда. В центре города уже полно народу, люди начинают готовиться к выходным. Смотрю на четырехэтажное здание из стекла и бетона, увешанное серебристыми неоновыми украшениями, точно новогодняя елка. Над широкой двустворчатой дверью висит такая же светящаяся надпись угловатыми буквами «Жара». Эрик ждет меня, а я уже не хочу заходить.

Я устал. Почти полгода регулярных встреч с Бартоломеем выели весь ресурс, высосали душевные силы. Мне нужен отдых от оборотней. Ортис обещал, что отпустит меня в отпуск, как только я добуду полукровку. Надо это закончить и забыть.

Приближаюсь. Делаю глубокий вдох. Толкаю створку без ручек и вхожу в широкий слабо освещенный коридор длиной футов шестьдесят (~20м), в конце перед поворотом на пол падает голубоватый свет из зала. Тишина. Понятное дело — клубная жизнь начинается после полуночи. Под ногами мягкий ковролин. По левую руку спящий пустой гардероб, справа зеркальная стена.

Делаю несколько шагов вперед, мне навстречу выходят двое, одетые в черные свитера и джинсы. На ногах ботинки с грубым резиновым протектором.

— Ты Адам Стейн? — спрашивает тот, что повыше.

Киваю. Не хочу и слова лишнего говорить этим созданиям.

— Следуй за нами, — произносит второй, делая подзывающий жест. — Эрик уже ждет тебя внизу.

Внизу. Конечно же, берлога волка не может располагаться только на земле, должна быть и подземная часть.

Мы доходим до конца коридора. Зал тут огромный. С высоким потолком. Сквозь распахнутые двери замечаю несколько подиумов для танцовщиц, барную стойку у дальней стены. В проеме появляется еще один волк, похожий на вышибалу, и закрывает створку.

Мои провожатые открывают другую — неприметную, расположенную за гардеробом. Захожу за высоким, крепкий проскальзывает следом и запирает дверь за спиной. Мы идем узкими коридорами с красным дежурным освещением, пока не оказываемся в небольшой залитой светом комнате. Слева лифты, справа снова зеркала. В торце проход к лестнице.

Провожатые заводят меня в один из лифтов, и мы спускаемся на минус второй этаж. Створки расступаются и показывают длинный широкий коридор. Стены, окрашены дорогой перламутровой краской, высокий потолок, хороший свет. По левой стороне вереницей натыканы двери без табличек. Где-то посередине в проеме болтаются клеенчатые ленты, за ними комната с белым ярким освещением. Похоже, это лазарет или как там его называют оборотни.

Скольжу взглядом дальше и вижу Эрика. Идет в мою сторону. Наглая квадратная морда! На губах кровожадная улыбка. Щеки подернуты светлой щетиной. Серебристые волосы зачесаны назад. Прозрачные серые глаза смотрят прямо на меня. Он хищник и выглядит, как хищник. Из всех альф побережья он самый жестокий волк. Наверное, это тоже часть плана. Поставь такого во главе Совета — он посеет во фракции раскол.

— Адам Стейн? — приблизившись, произносит басовито, протягивает руку. — Я Эрик Мансен.

— Я знаю, — улыбаюсь, но демонстративно не жму его лапу.

В этом жесте он увидит щелчок по носу. Пусть. Зато чего в нем точно нет — заискивания. Выслушать наше предложение в интересах самого альфы, так что он прогнется.

— Перед тем, как мы поговорим, я должен удостовериться, что она жива, — продолжаю холодно, чуть наклонив голову вперед для весомости. — Где вы ее держите?

Эрик медленно кивает. Двигает челюстью, словно пробует зажать что-то между клыков, хмурится. А потом дергает головой, мол, идем, и направляется вдоль по коридору. Следую за ним.

Мы доходим до конца, поворачиваем и спускаемся по пологому бетонному пандусу, который ведет в узкий коридор на минус третьем этаже. Горит тусклый свет, стены не окрашены, как будто сил не хватило на отделку. Взгляд цепляется за нечто странное — небольшие плоские окна вдоль пола. Слежу за ними взглядом и замечаю спуск на несколько ступеней. Внизу дверь, обитая ржавыми железными листами, точно ее переставили с какого-то корабля.

Эрик спускается, пикает магнитным замком, приложив карту к считывателю. Тянет металлическую дверь и, распахнув, машет мне заходить.

Кажется, то, что я там увижу, мне не понравится. Все наслышаны о жестокости Эрика, но никто из нас, наверное, не захотел бы увидеть подтверждение воочию. Вдыхаю поглубже и спускаюсь. Приходится пригнуть голову, чтобы попасть внутрь.

В каменном склепе темно и, похоже, единственный источник света здесь — окна, выходящие на уровень выше. Внутри воняет так, точно тут кого-то стошнило. Пол влажный. Замечаю сжавшуюся в комок девчонку у правой стены. Белые волосы мокрыми рваными сосульками облепляют голову, закрывают лицо. Падающий в окна свет едва выхватывает из тьмы тощее обнаженное тело. Боги, она просто кожа да кости! Такое чувство, что Эрик ее голодом морит. На шее — дюйма четыре (~8см) шириной увесистый кожаный ошейник, от которого куда-то во тьму комнаты стальной змеей тянется цепь. Кожа ягодиц изрыта неглубокими кровоточащими ранами. Невольно задумываюсь, чем Эрик это сделал. Слишком много отметин, шилом замучился бы столько колоть… Девушка не отрываясь смотрит на меня и, кажется, я вижу мольбу в ее глазах.

— Полукровка! — рявкает волк. Его жесткий голос выбивает из задумчивости. — Встать!

Не хочу видеть ее в полный рост! Но она подчиняется воле хозяина. Не без труда, опираясь о стену, встает, стыдливо складывает руки внизу живота. Сердце сжимается при виде обтянутых кожей ребер и… это что, сигаретные ожоги?! Круглые бляшки рельефной кожи проступают по всему телу. Посажены не очень густо, но симметрично.

— Так это и есть полукровка белых волков? — за брезгливостью в голосе прячу возмущение. — Невзрачно выглядит.

Эрик жует губу и плотоядно улыбается.

— Зато она в принципе есть, — выделяет слово голосом. — И она единственная из известных волкам гибридов.

— Ах да, конечно, — делаю снисходительное лицо. — Как я мог забыть. Мы же, в отличие от вас, полукровок не уничтожаем… — лицо Эрика перекашивается от злобы, сглаживаю угол: — Хотя и в Ковен не берем. Они сами по себе.

Альфа успокаивается и добавляет:

— Кровь волка священна. Ее нельзя осквернять, — в голосе звучат рычащие нотки. — Ты все увидел, Адам?

Коротко киваю и выхожу из камеры. Я увидел даже слишком много.

1. Ремень с клепками

Эрик

5 часов назад

Вхожу в ее камеру. Дверь за спиной тяжело лязгает защелкой. Вглядываюсь в темноту. Света из коридора с этажа хватает всего на пару футов. По запаху чую, что она боится. Конечно, боится. Ведь я являюсь сюда, только когда хочу причинить кому-то боль, а она — идеальная безотказная жертва.

Полукровка, которой изначально не должно существовать. Ее человеческая шлюха-мать прятала ее долгих шестнадцать лет, пока не сдохла от передоза. Тогда девчонка показалась на наших радарах. И, наверное, ей бы очень повезло, если бы захвативший ее альфа не проигрался мне в карты.

Да. Тяну носом, улавливая сладостный аромат безысходности. Девчонка уже знает, что будет дальше.

Достаю сигареты и закуриваю, все так же пялясь в темноту. Мне нужно лишь крошечное усилие, чтобы увидеть ее, но я предпочитаю смотреть пока человеческими глазами. Даю ей мнимое ощущение защищенности.

Дым струится в полутьме белесыми петлями, создает причудливые разводы. Пожалуй, за дымом я люблю наблюдать больше всего. Я не тороплюсь. У меня в запасе все время ее жизни. И я выпью его до дна.

У прежнего владельца она была за диковинную зверушку. Сидела в клетке, но он ее не использовал. Наверное, ему было противно мараться о грязную кровь, к тому же, он уж точно не хотел наделать еще более богомерзких наследников. А мне все равно. Я смакую выносливость, которая досталась ей от отца-волка, и исключительно человеческую форму от людской матери. Беззащитная, не способная укусить собачонка. Которая раз за разом отвергает меня!

Я верю — однажды она сдастся. Станет покладистой сукой у моих ног. А пока… приходится жестко брать и воспитывать. Хотя я уже не уверен, что то, что я делаю с ней, можно назвать воспитанием в педагогическом смысле. Скорее, просто вымещаю гнев. Плевать, даже если и так. Кто меня остановит? Эта сучка моя. Ее существование противоестественно. Люди ее боятся, ведьмы не признают, волки захотят растерзать. Лучше пусть ее тело послужит хоть кому-то. Например, мне!

— Подойди, — бросаю в пустоту.

Голос раскатистым басом отражается от стен. Слышится шуршание цепи. Она подчиняется. Но уже не говорит. Давно не говорит. Только воет волчицей, когда доходит до дела.

Спустя несколько вязких мгновений ее хрупкая бледная фигурка появляется в пятне тусклого света. Она идет неровной походкой — все же с кнутом я позавчера перестарался. Тяжелая цепь, свисающая с массивного кожаного ошейника, намотана на руку, чтобы не мешалась. Девчонка смотрит мне в глаза. Во взгляде чувствую подавленность, а в воздухе витают феромоны ненависти.

Внутри, словно распирающий шар воздуха, начинает подниматься гнев. Она непрошибаема. Самые крепкие омеги сдавались на мою милость куда быстрее. А эта полукровка словно из стали.

Протягиваю руку и рывком за цепь впечатываю ее в стену позади себя. Жмурится от боли, но метает в меня злобный взгляд. Когда она наконец примет свою участь? Я целых полгода наблюдаю одну и ту же эмоцию — ненависть, с приправляющими ее страхом, отвращением, презрением. Но еще ни разу в ее глазах не мелькала покорность.

Влепляю хорошую пощечину тыльной стороной ладони. Черт! Я забыл снять перстень. А и плевать! Так даже лучше. Девка слизывает кровь с рассеченной губы. Смотрит ядовито. Хочется влепить еще одну такую же затрещину, но я пришел сбросить напряжение. Избить ее я всегда успею.

Тяну за цепь вниз, опускаю на колени. Снимаю со стены кольцо на ремешках.

— Открой пасть! — приказываю грубо. Она снова вывела меня из себя.

Подчиняется, и я втискиваю девайс между ее зубов. Безопасность превыше всего.

— Руки за голову, — слышу хриплость в голосе. Как бы я ни сердился, ее тело и безоговорочное принятие воздействий неизменно заводят почище любой омеги.

Она выполняет. Подчиняется, но делает это только телом! Бесит. Рывками сдергиваю джинсы и вонзаюсь в насильно открытый рот. В слабом свете вижу круглые точки-рубцы от ожогов на тыльной стороне ее предплечий. Зажили мгновенно. Как на собаке, ха-ха! Я пометил сигаретами каждую часть ее тела. Кроме лица. На нем появятся мои знаки, когда она наконец сдастся и станет всецело моей… игрушкой.

Вколачиваюсь в податливое горло. Оно приятно сдавливает. Слышу захлебывающиеся звуки. Полукровке не хватает воздуха. Не сглотнуть слюну… Это ее проблемы. Я прихожу сюда, чтобы взять, что хочу. Забрать причитающееся.

Цепь лязгает по полу на каждое мое движение. Девка стоит на коленях с заведенными за голову руками. Глаза зажмурены, брови сошлись на переносице. Ей больно, и это лишь распаляет азарт.

— Глаза! — рычу, уже не в силах сдерживаться. — Глаза открой! Смотреть на меня!

Тварь знает, что я это люблю, но никогда не делает сама, только по приказу. Распахивает веки. Брови немного расступаются, но наморщивается лоб. Хотя в ее гримасе все равно нет мольбы, только физика — дискомфорт, боль. А взгляд обжигает непримиримостью. Как же хочется опустить сигарету ей на переносицу, чётко на морщинку, которая так и стоит между бровями. Но нет. Не сейчас. Рано. Бросаю окурок в угол.

Хватаюсь за обстриженные рваными клоками тускло-белые волосы, насаживаю ее голову, словно на шампур, вдавливаю затылком в стену и… наконец извергаюсь. Глубоко у нее в горле. Замираю на несколько мгновений, ощущая, как сокращается ее пищевод, а по телу бегут судороги. Стоит только выйти, полукровка складывается пополам, едва успевая опереться руками, и мое семя, смешанное с остатками ужина, выплескивается на бетонный пол. Ее спина изгибается дугой. Она кашляет и давится. Пытается отплевываться, но не может закрыть рот. Какая жалость! Все это — ее вина. Пока эта сука отвергает меня, я не вознагражу ее самой ценной жидкостью оборотня.

Наклоняюсь, чтобы снять девайс. Полукровка дергается, как от удара, но сразу замирает, сообразив, что я собираюсь сделать. Грубыми движениями расстегиваю узкий ремешок у нее на затылке и вешаю кольцо обратно на крючок. Девчонка отползает к стене и обхватывает покрасневшие колени руками. Выглядит жалко.

Наверное, мне стоило бы выбрать другую тактику, но эта полукровка уже слишком сильно въелась мне под кожу, вызывает слишком сильную ярость от желания обладать, слишком злит непреклонностью, чтобы я смог сменить пластинку.

Неторопливо одеваюсь, застегиваю ремень, одергиваю черную рубашку. Промокаю платком выступивший на лбу пот. Первое напряжение я сбросил. Пора переходить к более интересным развлечениям. К тому, что я не могу сделать ни с единой омегой, ни с кем, кроме этой отщепенки, которой нет места ни в одном из миров — ни люди, ни оборотни, ни ведьмы ее не захотят ее принять. Хотя есть Орден, которому почему-то позарез сдалась именно моя зверушка. Из-за этого я сегодня такой злой.

— Встать! — дергаю цепь вверх, голос против воли срывается на рык.

Не могу сдержать агрессию, стоит вспомнить этого пижона Лесли из Ордена, который назначил мне встречу на завтра. Он из тех, от чьих свиданий не отказываются. Даже альфы.

Полукровка поднимается, опираясь о стену, вытирает грязный рот запястьем. Смотрит исподлобья. Знает, куда теперь я ее поведу. И идет, как на казнь. В некотором смысле, это что-то похожее. Или даже похуже, ведь казнь случается только однажды и подводит итог. А мои развлечения повторяются. Раз за разом.

Ключ-картой открываю дверь в смежную комнату. Полукровка проходит внутрь, съежившись, точно пытается казаться еще меньше. Зажигаю свет. Сегодня выбираю красный. По периметру вспыхивает вереница софитов, освещая обвешанные всевозможными девайсами стены. По центру, подсвеченный с потолка, остроконечной громадой высится слегка наклоненный косой крест с фиксаторами.

По телу сладостной волной прокатывается судорога возбуждения. Волосы на руках вздыбливаются. Тело требует превращения, но я успокаиваю внутреннего зверя. Страшновато обращаться, чтобы ненароком не растерзать это жалкое подобие волчицы. И все же, это огромная удача, что мне в руки попалась та, чья судьба и так решена. О ней никто не будет плакать, и только от меня зависит, когда она умрет.

Длина цепи не допускает девчонку до креста. Поэтому приближаюсь и короткими отточенными движениями поворачиваю ползунки на навесном замке, который не позволяет моей игрушке избавиться от ошейника. Там пять цифр, ей самой никогда не взломать код.

Кожаный аксессуар под тяжестью цепи с металлическим шуршанием падает на пол. Легонько толкаю девку между лопаток, чтобы шла к кресту. Она и так знает, что я жду именно этого, но показать свою власть всегда приятно. К тому же, отметины кнута, точно змеи, извивающиеся по всей спине, все еще саднят. Полукровка шипит и нехотя делает несколько шагов вперед.

Подхожу сзади. Беру за запястья. Смакуя момент, растягиваю ее руки вдоль верхних «хвостов» креста, зарываюсь носом в остатки белой гривы, вдыхаю запах страха и обреченности. Сладостный аромат. Сколько бы она ни сопротивлялась, ей неизменно жутко всякий раз, когда я привожу ее сюда.

Тугие кожаные манжеты обхватывают ее сухие запястья, вынуждая вытянуться на цыпочки. Когда я разведу ее ноги, тело окажется на пару дюймов поднято над полом, она не сможет опереться даже кончиками пальцев. Эргономичные фиксаторы на руках позволяют держать ее в таком положении хоть сутками, но это негигиенично. Я ограничиваюсь тем временем, которое требуется, чтобы удовлетворить жажду боли и крови.

Пока оставляю ее ноги свободными. Прогуливаюсь вдоль стены, проводя пальцами по плетеным плеткам, кнутам, ремням разной толщины и плотности. Выбираю тяжелый, с металлическими заклепками, торчащими над кожаной поверхностью небольшими пирамидками. Снимаю с крючка, приближаюсь к своей игрушке. Она смотрит перед собой, спина вспотела, аккуратные ладони сжаты в смешные кулачки. На шее пульсирует венка.

Рывком за волосы запрокидываю ее голову, заглядываю в глаза — косится ошалелым от страха взглядом. Дышит поверхностно и часто.

— У тебя все меньше времени признать меня своим хозяином, сука, — произношу с расстановкой, отливая слова, точно из свинца. — Склонись, и я прекращу этот кошмар.

Кормить обещаниями — мой конек. Только вот кошмар я вряд ли прекращу. Переведу в другую плоскость. Переселю девчонку в клетку получше, поближе, поудобнее, с душем не из брандспойта, чтобы было сподручнее брать ее в любой момент, когда мне того хочется. Если она начнет отдаваться мне по собственной воле, я разве что буду бить ее реже, но все равно не прекращу. Этот путь выхода эмоций слишком сладок, чтобы отказаться.

Но она не отвечает. Закрывает глаза, готовая принять неизбежную боль. Захлестываю ремнем выгнутую шею так, чтобы клёпки впились в кожу. Продеваю конец в пряжку и стягиваю. Слышу сначала хриплое дыхание, и потом сипение. Ее костлявое тело неистово извивается, ногами она чуть ли не ламбаду отплясывает. Ладони разжались и тихо хлопают по глади креста. Вижу, как в красноватом освещении ее шея начинает заниматься лиловым. Нет, так просто она от меня не избавится!

Рывком сдергиваю ремень и, перехватив в два раза, под ее истошный кашель сокрушительно впечатываю в покрытые старыми синяками ягодицы. Бетонный склеп оглашается визгом. Полукровка подгибает ноги, воет, неистово мотает головой. Ощутимо вышло, рокотливо усмехаюсь. Я только начал. В штанах снова зреет возбуждение, но до полной готовности еще далеко. Провожу рукой по мокрой от пота спине.

Девка дергается. Пальцами ощущаю мелкую дрожь, больше похожую на вибрацию. Наконец прекращает выть. Опирается на ноги. Не хочу полностью ее фиксировать, люблю наблюдать исступленную пляску, когда она пытается договориться с болью. Сегодня я собираюсь сполна напиться ее страданиями, и танцев с воплями будет много.

2. Душ из брандспойта

Вэй

3 часа назад

Это всегда заканчивается одинаково. Он не успокаивается, пока я в состоянии кричать. Такое чувство, что именно моими воплями он насыщает свою жестокую природу. Может, визг и слезы еще больше распаляют его… но я перестала их сдерживать. По течению плыть проще, не сопротивляясь.

Что бы ни делал этот альфа, мне всегда больно до искр из глаз. В прошлый раз был кнут, одно из излюбленных орудий. Сегодня изверг взял ремень с острыми колючими железяками.

Очередной удар. Шум крови в ушах заглушает мой собственный крик. Невыносимо мучительно, чуть ниже ямочек на талии. Продолговатые челюсти металлическими клыками вгрызаются в самые кости. Тело, словно не мое, словно марионеточное, двигается хаотично, беснуется на ненавистном кресте. Мутит. Наверное, меня бы стошнило, если бы я совсем недавно не избавилась от содержимого желудка. Из-за поганого огрызка ублюдка за спиной.

Когда я сорву голос или не останется сил кричать, он остановится. Но до того будет истязать меня, ловя каждое движение, всхлип, стон. Я стараюсь переключаться на мысли, отдавая ему на растерзание только тело. Горло издаёт звуки, конечности шевелятся сами по себе, а я прячусь в кокон.

Человеческая самка не выдержала бы и пятой части того, что делает этот изверг. Но во мне волчья кровь, дающая силы, выносливость и низкую чувствительность к боли, которая только увеличивает агонию. Продлевает страдания. Этот безумный волк будто пытается заставить меня пожалеть о своём существовании. Я и так жалею. Жалела каждый день всех своих девятнадцати лет, из которых шестнадцать прожила в бегах и постоянном страхе. Пока мы с мамой колесили по стране, скрываясь в маленьких городах, где я могла ходить в школу, а она — работать проституткой. Три с половиной года назад Бурые волки нашли нас. Она не сама передознулась. Они убили ее. А меня забрали себе.

Но особенно я жалею о своем существовании сейчас, когда оказалась в руках этого монстра. Прошлый альфа меня не обижал. И даже когда проиграл в карты, вызвал этого ублюдка на дуэль, но… не смог одержать победу.

Нынешний владелец питает ко мне лютую ненависть за человеческую кровь, которая во мне оскверняет священную волчью. Он приходит и наслаждается моими страданиями. Самыми жестокими и изощренными методами. Хочет сломать. Мама говорила никогда не преклоняться перед волками… Я безумно устала и уже плюнула бы на мамины заветы… Но я прямо нутром чувствую — этот ублюдок убьет меня, как только я приму его власть.

Очередной удар приходится посередине ягодиц, железные пирамидки вгрызаются в бедро сбоку. Сустав точно пронзает раскалённая кочерга. Перехватывает дыхание. Темнеет в глазах. И без того красная, как кровь, комната мутнеет и заваливается набок.

Прихожу в себя от едкого запаха под носом. Вонь опаляет волчий нюх, точно белый фосфор. Отдергиваю голову, насколько возможно, стону от боли в затекшей спине. Кожей лопаток ощущаю тепло тела, шею щекочет напряженное дыхание.

Чувствую жёсткие толчки внутри и цепкие пальцы на бёдрах. Он овладел мной, когда я была в отключке. Таки приковал за ноги. Распял на кресте, как он любит, блокируя любые возможности закрыться.

Маме нравилось заниматься сексом с некоторыми клиентами, но для того, что делает альфа, это неподходящее слово. Временами больно, временами — очень. Приятно мне никогда не было. Я уже не верю, что смогу когда-нибудь получить удовольствие от близости с мужчиной.

Он уже вколачиваться со всей дури, как отбойный молоток. В такие моменты я радуюсь. После этого он обычно уходит. Оставляет меня на цепи в полумраке небольшой камеры… но в покое. Он резко выходит и разбрызгивает вязкое тепло по коже моих израненных ягодиц.

Жжется и щиплет. Шиплю сквозь зубы. Это мелочь, мизерная капля в море. Он одевается и наконец покидает пыточную.

Скоро явятся его подручные. Сам он грязной работой не занимается. Меня снимают, моют, заковывают в ошейник другие волки.

Спустя какое-то время раздается лязг двери в камеру, шаги в ботинках на резиновой подошве. Слегка скрипят по бетону и немного чиркают. Два его близких помощника из числа бет заходят в красную комнату. Слышу тихий удивленный свист. Наверное, вид моего тела оставляет желать лучшего. Один отдает распоряжения, другой рапортует согласие. В голосах различаю рычащие нотки — они оба возбуждены, но никогда не преступят рамок дозволенного. Альфа с них шкуру спустит в буквальном смысле, если они посягнут на его трофей.

Один из волков расстегивает фиксаторы на запястьях, второй на лодыжках. Сил стоять нет. Все тело ноет, в голове вата. Я их нисколько не стесняюсь и не боюсь, хочется только поменьше прикосновений. Они не бывают деликатны, крепкие рабочие руки всегда причиняют боль.

Я редко смотрю на этих волков. Чаще просто не в состоянии держать глаза открытыми, но сегодня один из них, который повыше и чуть более стройный, подхватывает меня на руки. Я вижу знакомый серебристый перелив радужки. Так же переливаются глаза у альфы, так выглядят глаза у всех оборотней.

Эти двое никогда не обращаются друг к другу по имени, так что я сама их назвала. Тот, который пониже и покоренастей — Крепыш, второй — Тонкий. Хотя, по большому счету, нет разницы, кто из них выполняет ту или иную часть ритуала. Сегодня в камеру меня относит Тонкий и кладет у стены — там, где находится небольшой блестящий лючок слива. Слышу пиканье замка на двери в пыточную. Крепыш отходит к противоположной стене, снимает шланг с конусом, как у пожарных, на конце, только поменьше. Дожидается товарища и включает воду.

Тяжелая ледяная струя впечатывается в ребра. Тело непроизвольно подбирается от лютого холода. Челюсти сводит, зубы начинают стучать так, что, кажется, вот-вот растрескаются. Так происходит всякий раз во время «мытья», если, конечно, меня моют не в лазарете, хотя альфа давно меня не отделывал настолько сильно. Каждый подобный душ — отдельное испытание. Такое чувство, что этот изверг использует любые способы, чтобы сломать меня.

Это невыносимо болезненная процедура, но ледяная вода тонизирует. Прибавляется сил. Если не попробую хотя бы немного обтереть себя руками, останусь в рвотных массах и мерзкой сперме. Пытаюсь умыться, и волки направляют струю мне в лицо. Больно! Вода забивается в нос, бьет в щеку. Прикрываю глаза ладонями, отпрянываю, как от огня, разворачиваясь к стене… И ощущаю адскую резь на коже ягодиц. Не могу сдержать крик, который заглушается шумом воды и хохотом волков. Они всегда наслаждаются процессом.

Упираюсь руками в стену. Терплю. Скоро эти тоже наиграются. Не проходит и дня, чтобы надо мной не издевались.

Я выживу.

Дождусь момента.

Сбегу.

Это греет душу, в которой, кажется, не осталось ничего светлого. Я ненавижу Серебристых волков всем своим естеством.

Если выберусь…

Нет!

Когда выберусь… Я найду способ отомстить. Особенно их альфе, ублюдку Эрику!

Тугая жесткая струя продолжает бить в спину, нещадно вгрызается в отметины от кнута, залезает на затылок, взбивая волосы, спускается к бедрам, заставляя рычать и стискивать кулаки от острой рези. Не двигаюсь. Как ни повернись, будет больно. На мое счастье, или, скорее, на беду, на мне все мгновенно заживает. Спасибо, волчьей регенерации, будь она неладна! Через пару дней следы от кнута полностью сойдут, а еще через несколько — пробитая местами кожа на ягодицах затянется, хотя и наверняка останутся новые рытвины.

Наконец вода выключается. Кто-то из волков швыряет в меня ветхое полотенце. Это приказ Густава, здешнего врача, — давать мне возможность быстро согреться после ледяного душа. Человеческая кровь делает меня подверженной обычным для людей заболеваниям, вроде гриппа и ангины. От воспаления легких Густав меня уже лечил. Я больше недели пролежала под капельницами, прикованной наручниками к больничной койке, и то было лучшее время, проведенное в этом ужасном месте. Эрик был в ярости, но Густав строго запретил прикасаться ко мне до полного выздоровления, если альфа не хочет лишиться игрушки.

А потом все стало по-прежнему. Первую неделю Эрик являлся каждый день и был особенно жесток. Тогда он и наставил мне сигаретных ожогов. Заклеймил каждую часть тела и не по разу. Проводил со мной по несколько часов за раз. Ни одна из его омег наверняка не могла претендовать и на десятую долю такого пылкого внимания. Но с ними он не может делать ничего даже отдаленно напоминающего жесть, которую он творит со мной. Волчиц обижать нельзя, а омег особенно. Они — редкий народ, на вес золота.

Я неуклюже заворачиваюсь в полотенце, остаюсь на коленях у стены. Волки пожирают меня глазами. Плевать! Они бессильны что-то мне сделать. Смотри, но не трогай.

Не могу встать, чтобы добраться до лежанки в дальнем углу камеры. Слабость тянет к полу, и только холод не даёт по нему распластаться.

Крепыш вешает шланг на место, они еще пару минут переминаются с ноги на ногу. Не дождавшись, пока я встану, Тонкий приближается и срывает полотенце. Видимо, альфа опасается, как бы я не задушилась, смастерив удавку из лоскутов. У меня нет ничего, даже минимальной одежды. Крепыш приближается следом, поднимает с пола мокрый ошейник. Надевает на меня. Протягивает руку к замку. Слышу щелчки, но не могу видеть, в какую сторону и какие ползунки он поворачивает. Грубая кожа тяжелого украшения гадко холодит, пропуская по спине мелкий озноб. Обхватываю себя руками, но все равно очень зябко.

Наконец волки уходят, напоследок одаривая меня кровожадными взглядами. Так и остаюсь у стены на коленях еще какое-то время — пока нет сил доползти до лежанки. Осторожно провожу рукой по ягодицам. На пальцах остается вязкая, почти свернувшаяся кровь. Я не ошиблась, Эрик таки пробил кожу до плоти тем ужасным ремнем.

И вдруг различаю шаги в коридоре. Через решетки на плоских окошках под потолком я вижу пол этажа. Моя камера и пыточная находятся на пол-уровня ниже. И сейчас в маленьких оконцах появляются замшевые остроносые туфли Эрика и чьи-то более простые мокасины. Он еще никого сюда не приводил. Внутри скручивается тугая пружина тревоги, сводит челюсть. Начинает дергаться глаз. Слабо верю, что этот кровожадный альфа захочет меня кому-то продать и еще меньше — разделить обладание собственной игрушкой. Разве что нашел кого-то еще более искушенного в деле разрушения моей личности.

Шаги замедляются, до меня доносятся голоса. Рокотливый, рычащий Эрика и второй — немного выше и звонче. Невольно рисую внешность гостя — высокий, стройный, гладко выбритый, в отличие от вечно покрытого щетиной хозяина клуба.

Дверь камеры открывается. Альфа в черной рубашке и джинсах входит первым, следом за ним шаг внутрь делает второй — в пиджаке поверх водолазки и костюмных брюках. Я угадала с внешностью, он даже красивый. Глаза темно-карие. Глубокие. И, главное, в них не блестит серебро!

По спине пробегает судорога, вздыбливая кожу на позвоночнике. Внутри шторм. В океане отчаяния, как слабый кораблик, тонет и выныривает надежда. Не мигая смотрю на мужчину в водолазке, не в силах оторваться. Что-то в душе подсказывает, что все не может быть так просто и этот человек наверняка не спасать меня пришел, но очень, до боли в стиснутых кулаках, до слез хочется в это верить.

3. Элитный сигарный клуб

Эрик

Не знаю, кто этот пижон в водолазке, но на его предложение сложно ответить отказом. Скорее даже невозможно. За место во главе Совета кланов Побережья я, пожалуй, с легкостью отдам эту убогую недоволчицу, которая лучше сдохнет, чем признает мою власть. Хотя я все равно взял неделю на раздумья. Возможно, избавиться от полукровки будет даже лучше, но взвесить решение как следует не помешает.

С другой стороны, проклятый Лесли Дрейк, кажется, в курсе, что полукровка у меня, но она ли нужна ему? Да и зачем Ордену именно эта полукровка? Как будто других не существует.

Семь вечера. Вхожу в отделанный благородным красным деревом холл сигарного клуба. Здесь нейтральная территория, запрещена любая агрессия в адрес других видов. Старый сморщенный колдун, увешанный всевозможными талисманами поверх бело-бордовой формы заведения, приветливо кланяется мне из-за открытого прилавка с сигарами на любой вкус. Беру одну из самых дорогих, расплачиваюсь и направляюсь в дальний угол. Пара верных волков остаются у дверей. Считается, что телохранители здесь не нужны, да и мне не хочется прослыть конченым параноиком.

Кудрявую светловолосую макушку Лесли видно уже с середины огромного зала. Люди, волки, ведьмы, разодетые в аристократических традициях, утопают в роскошных креслах, обтянутых шикарной тисненой кожей, и тихо обсуждают насущные вопросы за круглыми приземистыми столиками с суконным верхом. Время от времени здесь проводятся карточные турниры.

Усаживаюсь в кресло напротив главы Ордена. Поднимает на меня цепкий взгляд. Он не волк, но его насыщенно-серые глаза каждый раз вводят в заблуждение.

— На улице ужасная погода, — белозубо улыбается и кивает на полностью зашторенное окно. Добавляет елейным голосом: — Не правда ли, Эрик?

Ненавижу эту его манеру начинать издалека.

— Я в плаще и под зонтом, — отрезаю уверенно. — Что ты хотел? Моя стая не нарушает законов.

Лесли отпивает черный чай из фарфоровой чашки с золотой гравировкой, ставит ее на блюдце и складывает руки в замок на столе.

— Ты знаешь, я не слежу за соблюдением законов, не тот полет, — поднимает из массивной хрустальной пепельницы почти не початую сигару и раскуривает ее. Выпускает вверх клубящееся облако сизого плотного дыма. И как ему только легких хватает! — Мое дело — политика. Там, — он смотрит в покрытый ренессансной живописью потолок, точно говорит о небесах, — есть очень влиятельные фигуры, которые не очень довольны, что ты держишь у себя живую полукровку волков.

Машу рукой официантке, пытаясь потянуть время. Этот хитрый лис не станет так предупреждать, не будь у него серьезных намерений и средств к достижению цели. К нам с подносом подходит ведьма — вокруг глаз густо натыканы коричневые точки, образующие что-то вроде крыльев бабочки. Здесь всем разрешено следовать культурным традициям фракции и семьи.

Заказываю чай, обкусываю сигару кусачками Лесли, раскуриваю, откидываюсь в глубоком кресле. Фамильярно закидываю ногу на подлокотник. Лесли поджимает губы. Ему не по душе такое поведение, но он не может даже приструнить меня. Наверное.

— Пусть эти влиятельные… — картинно задумываюсь и передразниваю жест, глядя в потолок. — Найдут себе другую полукровку. Неужели их совсем нет?

Лесли складывает губы в слегка нетерпеливую улыбку. Снова тянет воздух через сигару. Кончик тлеет ярко-красным. Завороженно смотрю на дым. Что ни говори, а курит говнюк красиво.

— Видишь ли, Эрик. Волки уничтожают плохое потомство, как только находят. Полукровок-оборотней почти нет. А ты, — голос становится тверже, Лесли тычет в меня пальцем, — захватил и уже полгода держишь у себя отличный свежий молодой экземпляр! Не убиваешь, по вашему Кодексу, и не отдаешь! Думаешь, мне не хватит ресурсов замучить твой клуб проверками? Завалить штрафами? Выявить такие нарушения, что вовек не отмоешься и перед другими альфами авторитет потеряешь?!

На мгновение от ярости перехватывает дыхание. Резко веду подбородком в сторону, смиряя рвущуюся наружу дикую сущность. Прорезаются клыки. Челюсти непроизвольно клацают. Тяну носом воздух, успокаивая разбушевавшегося внутри зверя.

— Ты опоздал, Лесли, — рычу. Голосовые связки еще не вернулись в норму. — Я уже отдал эту тварь ведьмам. Вчера Адам Стейн ее купил.

Лесли одаривает меня долгим недоверчивым взглядом. Снова отпивает чай. Переводит взгляд на чашку, незатейливо покручивая ее на блюдце. Что-то обдумывает. От этой его сосредоточенности мне, матерому альфе огромного клана, становится не по себе.

— Неужели ты отдал каким-то поганым ведьмам, — он чуть морщит нос, передразнивая оборотней, — то, что по праву принадлежит альфе?! Трофей? Ты ведь выиграл ее в карты? Мои люди восстановили судьбу девчонки с тех пор, как она попала на территорию нашего штата. — Отчетливо слышу усмешку в голосе. Гад и правда подготовился. — И какой же ты теперь альфа?!

Пальцы до боли стискивают колени. В желудке взрывается атомная бомба. Мне нельзя здесь обращаться. Это не принято! Это позор — я не могу показать себя настолько несдержанным! Поганый Лесли оскорблениями вынуждает меня подставиться! Тварь! Снова режутся клыки, начинает ныть нижняя челюсть. Успокоиться! Дышать!

Усилием воли медленно опускаю кулаки на столешницу, вдавливаю со всей силы. Закрываю глаза. Дышу носом, выравнивая эмоции. Этот подонок не выведет меня из себя.

— Не смей оскорблять меня, Лесли, — голос хриплый и скрипучий, точно я неделю не пил. — Просто признай поражение. Опоздал. Иди теперь уламывай ведьм, политик хренов!

В этот момент официантка ставит на стол белую с золотыми деталями чашку. Я с размаху вонзаю в чай сигару и резко встаю. Ведьмочка в бордовом фартуке и белой рубашке в страхе отпрянывает. Видимо, я выгляжу воистину свирепо.

Лесли смотрит на меня, улыбаясь уголками губ.

— Мы еще не договорили, Эрик, — делает очередную смачную затяжку. — Иди. Пока ты для меня бесполезен.

***

Возвращаемся в клуб. Выйдя на улицу, с размаху захлопываю дверь Роллс-Ройса и иду по глухому проулку к одному из приватных входов в клуб. Не жду, пока подручные догонят меня с зонтом. Смешанный со снегом дождь хлещет по щекам, прибивает волосы, стекает за шиворот. Сейчас мне как никогда нужна разрядка. Я ненавижу эту тварь. Ненавижу и ее, и Лесли. Но ее, определенно, больше. Заноза в заднице. Песчинка в глазу. Не дает покоя. Не отдается. Не сдается!

Спускаюсь на минус второй этаж. Лифт распахивает створки, открывая длинный коридор с ковровой дорожкой. Сбрасываю плащ прямо на пол. Здесь достаточно прислуги, кому его убрать, а не уберут — поплатятся. Почти бегу в конец коридора, сворачиваю к пандсусу на этаж ниже. Каблуки гулким звуком отбивают шаги по бетону. Сжожу по покатой поверхности, порывисто покрываю еще пару десятков футов к небольшой а ля технической лестнице и делаю несколько шагов вниз. На мгновение замираю на площадке у обитой металлическими листами двери. Пальцы покалывает от предвкушения. Выуживаю из кармана брюк ключ-карту. Открываю камеру полукровки. Напрягаю волчье зрение — сидит на матрасе, обхватив колени руками. Смотрит на меня.

В воздухе витает страх. Боится, тварь. Иной реакции я и не жду. Сдергиваю пиджак, принимаюсь закатывать рукава. Феромонов ужаса становится больше. Она уже видела меня таким. Бьюсь об заклад, повторения ей не хочется. Зверь внутри беснуется, жаждет вырваться на свободу. При ней оборачиваться особенно нельзя. В волке я наверняка растерзаю ее, и ведьмам нечего будет покупать.

— Ползи сюда! — рычу, пряча выступившие клыки, указываю место у ног.

Выполняет в точности. Как всегда. Она не сопротивляется, но и не признает себя моей. Тва-арь!

Хватаю за клок противно-белых волос, задираю голову к себе, заглядываю в человеческие голубые глаза, которые сразу синеют.

— Признаёшь, что ты моя сука? — встряхиваю за волосы, вызывая на лице гримасу боли. Полукровка вцепляется мне в кулак, но тут же отпускает, опасаясь наказания за это. Повторяю вопрос: — Признаешь?!

Отводит глаза… В душе сходит лавина ярости. Рывком вздергиваю ее на ноги и впечатываю кулак ей под дых…

***

Густав смотрит на меня с неодобрением, пока псы вывозят каталку с полукровкой на минус второй этаж. Она лежит без движений. Кроме судорожных сокращений грудной клетки, на которой уже чернеют два огромных кровоподтека, ничто не выдает в ней жизнь. Черт! Лучше бы я, наверное, обратился и просто превратил ее в кусок ободранной плоти, а не избивал так, что живого места не осталось. От злости на себя хочется рычать. А в желудке ворочается тошнотворная тревога. Во мне полыхала такая ярость, что не могу вспомнить, как ее бил. Если она не выживет, сделка с Адамом отменяется.

На минус втором этаже псы везут полукровку к лазарету. Густав бежит за ними и уже кричит что-то ассистентам в белых халатах, которые на звуки выскочили в коридор.

Захожу в медицинское помещение последним. Я предусмотрел высокотехнологичное оборудование, достаточно места, чтобы можно было на своей территории и быстро подлатать самых ценных бойцов после междоусобных стычек. Пусть теперь этот лазарет спасет важнейшую сделку на несколько ближайших лет.

На лицах волков в халатах то и дело проскакивает отвращение. Им противно прикасаться к окровавленному телу девчонки, к грязной жиже, которая течет в ее жилах. От нее несет человеком. Но тем не менее ребята быстро устраивают полукровку в палате. Один обтирает кожу тампоном, смывая багровеющие потеки, второй тут же на чистую кожу ставит датчики-присоски, третий настраивает капельницу. Уже через каких-то несколько минут монитор рядом показывает ее сердечный ритм и другие показатели. Теперь полукровка больше похожа на человека, который встретился с автомобилем.

Ко мне подходит Густав. Халат измазан кровью, темно-серые короткие волосы взъерошены, на лбу поблескивает пот. Врач скрещивает руки на груди, смотрит за работой своих ребят.

— Я распорядился о капельнице с гидрокси… — цедит напряженно, не поворачиваясь ко мне.

— Не грузи, — обрываю резко. — Это то, что ее восстановит, так?

Густав агрессивно вскидывается, пронзает меня острым недобрым взглядом. Хмурит пушистые графитовые брови. Вижу, как вздрагивает его нижняя челюсть. Он изо всех сил сдерживает гнев.

— Чего ты так завелся, Гуся? — спрашиваю полушутя.

Он сжимает губы до белого и кивает в сторону выхода. Проходит сквозь ленточную дверь. В коридоре пусто. Псы-прислужники все же работают расторопно — моего плаща уже нет. В обе стороны от лифта до противоположной стены ни души.

— Когда ты превращаешь ее спину в кровавое месиво, я ничего тебе не говорю, как и не возражаю, что ты жестоко насилуешь ее, — тяжелым тоном произносит Густав, упирая руки в боки. — Но это, — он судорожно дергает выбритым подбородком на ленточную дверь в лазарет, — уже ни в какие ворота.

Чувствую, как в животе печет ком концентрированного негодования, кто такой этот бета, чтобы критиковать мои действия?!

— Поганая грязнокровая тварь — моя собственность, — последнее выплевываю едким голосом. — Могу ее хоть на мелкие кусочки разрезать, поджарить, сожрать, высрать и сжечь!

Густав смотрит на меня с разочарованием и снисхождением. Будто я маленький мальчик, который запутался в оглавлении детской книжки. Он не старше меня, даже опытом уесть не сможет!

— Ты превратил в отбивную девчонку, которую держишь голой в подвале на цепи, Эрик, — досада в его голосе разъедает мне слух, словно серная кислота. Оставляет пятна на самооценке, втыкает раскаленные иглы в эго. — Нашел бы противника под стать!

Ярость стучит кровью в ушах. Челюсть остро ноет, пальцы скрючиваются, руки начинают покрываться шерстью. Я не пытаюсь остановить оборот. Напоследок успеваю лишь рявкнуть:

— Мне нет равных!

Рык эхом отражается от стен коридора. Мне уже плевать. Густав сам напросился.

4. Дикий план

Густав

Я никогда не мог сравниться с Эриком. Ни в человеческом, ни в волчьем обличии. Как только мы оба обратились, вожак в два счета одержал верх. И вот он стоит надо мной, придавливает к полу лапами. В глазах светится лютая ярость, огромная пасть хищно оскалена. Он почему-то не торопится, как будто раздумывает, загрызть меня или нет. Тягучая слюна капает на мою шерсть, но я уже не огрызаюсь. Нет сил. Эрик несколько раз ранил меня. Сейчас все мысли только о том, что, если не обращусь, истеку кровью.

Альфа жадно рассматривает алую жидкость, которая пятнает шерсть, растекается ручейками вокруг моего тела, медлит еще несколько мгновений и все же отпускает. Отступает на пару шагов. Начинает обращаться.

Поговаривают, что Эрик в волке совсем слетает с катушек, и зверь в нем берет верх. Похоже, я везунчик — он все-таки оставил мне жизнь. Сам я до этого видел его только человеком, но он и в этом обличии отличался крутым нравом и безграничной яростью во время любой драки, хотя такие стычки и редки. Альфы чаще меряются волчьей силой, нежели человеческой.

Я оборачиваюсь уже по инерции, в полуобморочном состоянии. Уплывающим сознанием улавливаю человеческий рык Эрика. Он кричит кому-то из моих ассистентов:

— Подберите своего шефа! — злобно посмеивается. — Этому червяку нужна помощь.

Злоба от унижения перед подчиненными последней взрывается в душе до того, как я полностью отключаюсь.

***

Прихожу в себя в отдельной палате. Заглядываю под простыню. На теле несколько плотных повязок, но чувствую, что под ними почти целая кожа. Скорее всего, там уже ссадины, которые совсем скоро полностью затянутся. Значит, ребята и мне поставили капельницу чудодейственного заживления.

Встаю и сразу иду к полукровке. В палате дежурит Айвен — один из моих ребят. Он отрывается от мониторов и переводит взгляд на меня.

— Привет, шеф, — довольно улыбается и кивает на девчонку. — Вытащили-таки с того света.

От этой фразы по спине пробегает судорога. Усилием воли не даю себе стиснуть кулаки. Эрик совсем озверел. Такими темпами он точно однажды забьет ее до смерти.

— Все было так плохо? — спрашиваю хриплым голосом, в горле пересохло. — Она так и не приходила в себя?

— Пришла бы, да мы седатив поставили, — Айвен кивает на почти опустевшую капельницу. — Пусть отдохнет. Пока Эрик не знает, что она в порядке, не отправит в камеру.

Киваю. С сожалением смотрю на несчастную полукровку. Даже мои ассистенты понимают, что ее надо держать подальше от альфы. Одна ее рука вздернута к стойке каталки и закреплена жесткими наручниками без цепочки. Очень неудобная модель — запястье в них неестественно вывернуто.

— А нормальных наручников не нашли? — спрашиваю недовольным тоном.

— Какие были под рукой, шеф, — беспечно парирует Айвен.

Он младший ассистент, с него спроса никакого.

— Ладно, иди. И ребятам скажи, что все молодцы, — бросаю ему и прямо в больничной распашонке приближаюсь к каталке полукровки. — Я за ней присмотрю и понаблюдаю.

Откидываю простынку с обнаженного тела. Она похожа на живой скелет, но, к счастью, цвет кожи почти выровнялся. Черные, как ночь, гематомы отступили, на их месте желтеют рассасывающиеся синяки. Ощупываю грудную клетку в этих местах — трещин в ребрах вроде нет, как и осколков под кожей. Кажется, Эрик не успел переломать ей кости.

Направляюсь на первый этаж, в свои покои. Принимаю душ. Переодеваюсь в новую одежду и свежий халат. Через полчаса возвращаюсь в лазарет. Изучаю состояние полукровки внимательнее.

В карте сказано, что она побывала в кратковременной коме. Но, судя по последним цифрам, ее здоровью ничего не грозит. Даже обошлось без внутренних повреждений. У нее на редкость крепкое тело. Наверное, только такая и смогла бы вынести невероятное количество мучений, которые на нее обрушивает Эрик.

Из коридора доносятся шаги и голоса. Сюда направляется альфа в компании верного помощника Грэя.

— Рыжие уже ждут, — басит Эрик. — Им нужна эта сделка, Грэй.

— Ты же понимаешь, что нам она нужнее? — прямо вижу, как Грэй в этот момент изгибает светло-серую дымчатую бровь.

Они заворачивают в лазарет. Эрик в новой отглаженной белой сорочке и узких брюках поднимает вверх указательный палец, мол, подожди, точь-в-точь так же одетому Грэю. Похоже, собрались на переговоры.

— Как она? — голос альфы скрипит, словно несмазанная дверь. Не простил и вряд ли теперь забудет оскорбление.

— Надо сделать рентген и просканировать тело на предмет внутренних повреждений, — бубню монотонно, но изображаю умный вид.

— Как закончишь, верни в камеру, — Эрик мгновение сверлит меня злым взглядом и сразу переключается на Грэя: — Зато Рыжие думают иначе!

На этом они выходят и направляются обратно к лифту. Голоса удаляются и вскоре тают в тишине коридора. Устало опускаюсь на крутящийся стул. Я уже давно дал себе обещание избавить девчонку от Эрика, если он зайдет за грань. Зашивать ее после его жестоких игрищ — это одно, а выводить из комы — другое. Всему есть предел. И на этот раз Эрик явно перешел все границы. Я не прощу себе, когда в следующий раз ее не получится откачать.

Смотрю на нее, ощущая выступившую на лбу испарину. Капли пропитывают брови, скатываются в глаза. Зажмуриваюсь, промокаю веки пальцами. Встряхиваю головой. Следует просто сделать это.

Что может быть проще? Лишь ввести ей в вену пузырек воздуха. Анатомически она все же человек. Сердце остановится за считанные мгновения, девчонка ничего не почувствует… А Эрику скажу, что у нее внезапно произошло кровоизлияние в мозг. Он даже не узнает, что я намеренно уничтожил полукровку.

Порывистым движением выдвигаю ящик пристенного стеллажа, извлекаю пустой шприц, снимаю колпачок, отодвигаю поршень на пару делений. Я готов вонзить иглу в катетер капельницы. И дело с концом. Ну же! Давай! Замираю. Она слишком беззащитна. Слишком утомлена. Измучена. Обтянутые кожей ребра слабо поднимаются на вдохах. Эта полукровка не заслужила такой судьбы. И точно не виновна в том, что родилась у человеческой матери от волка-отца.

Решительно втыкаю шприц в катетер. Надо только надавить большим пальцем и все будет кончено. Ладони леденеют. Я никогда не страдал сентиментальностью. Являясь главным врачом одного из самых могущественных кланов, ты просто не можешь позволить себе распускать сопли. А тут… не могу. Не могу убить во сне какую-то поганую полукровку! «Поганую полукровку»… Даже эти слова приходится заставлять себя говорить. Как бы я ни убеждал себя, что ее грязная кровь не имеет права на существование, врачеватель во мне не позволяет уничтожить жизнь, которую я поклялся защищать.

Собираюсь с духом. Напрягаю пальцы. Костяшки белеют, но я все равно не могу вдавить поршень. Через пару напряженных мгновений в борьбе с собой отступаю. Отпускаю шприц. Наверное, надо попробовать двумя руками… Что за бред! Зажимаю шприц пальцами одной, ладонью второй собираюсь вбить поршень до основания… но краем глаза замечаю, что девчонка слегка дергает головой и открывает ошалелые глаза. Боязливо озирается, потом поднимает дикий взгляд к прикованной у изголовья руке. Тихо стонет, видимо, от боли в запястье.

Выдергиваю шприц и бросаю в контейнер с отходами. Я уже не смогу ее убить. Бездарно упустил единственный шанс.

Рассматриваю ее, точно она только что здесь появилась. Прозрачные голубые глаза, острые, как бритва, скулы, впалые щеки, белоснежные пушистые брови и такие же волосы, сейчас свалявшиеся и запятнанные кровью, которые топорщатся клоками. Эрик безжалостно обкорнал их, сразу, как привез ее сюда. В наказание за… уже неважно. Она не может обращаться и лишена «волчьих глаз», серебристого перелива радужки, но она все равно волк.

Грива точно досталась ей от отца. Он, похоже, был из клана Белых волков… Самый чистокровный клан, который никогда не возьмет к себе никого с другой шерстью. Аристократы. Может, поэтому именно на этой полукровке свет клином сошелся?

Девчонка смотрит на меня встревоженным взглядом. В нем нет стеснения, она давно перестала стыдиться наготы. Вижу и чую только страх. Знает — раз пришла в себя, ее снова вернут в камеру на потеху жестокому альфе. От ее убитого вида у меня сжимается сердце, но тут же в желудке колет острый стыд за непрошенное сострадание.

— Почему ты терпишь?! — выплевываю язвительно, сам не зная зачем. — Почему не прекратишь все эти страдания?

Окидываю взглядом ее тощее тело. Девчонка уставляется в потолок. Все понимает, но не хочет отвечать. Я помню, как она сказала мне «спасибо», лежа тут с воспалением легких. Тогда она еще говорила. Теперь от смазливой беловолосой куколки осталась лишь блеклая оболочка с ободранными клоками на голове. Эрик высосал из нее всю жизнь!

Делаю пару шагов и выглядываю за клеенчатые ленты — в коридоре никого. Возвращаюсь к каталке полукровки. В голове зреет дикий, никуда не годный план, но если я хочу ее спасти, действовать надо прямо сейчас. И, кажется, я даже знаю, как выйти сухим из воды!

— Значит, так, — произношу вполголоса, копаясь в верхнем поддоне этажерки, стоящей около двери. — Ты уже достаточно здорова и сделаешь все, чтобы уйти отсюда как можно дальше.

Наконец выуживаю ключ от наручников. Подхожу и расстегиваю браслет, стискивающий тонкое, как из бумаги, запястье. Делаю шаг назад, стараясь показать, что не пытаюсь причинить ей вред. Полукровка прижимает руку к телу, ведет плечом, растирает кожу… Медленно окидывает взглядом лазарет, останавливается на мне. Аромат страха сменяется… В ее глазах вдруг вспыхивает злоба.

Она хватает с соседней этажерки скальпель и в один прыжок оказывается рядом со мной.

5. Желтая бейсболка

Вэй

Стоит Густаву расстегнуть наручники, внутренне подбираюсь. Удивительно, чувствую себя сносно. Готова броситься в атаку, как только увижу подходящее оружие. Док неплохой малый. По крайней мере, он всегда помогал, не пытался нарочно причинить боль. Но сейчас для меня все здесь — враги.

Озираюсь, изображая растерянность. Тяну время. Он, конечно, сказал, что хочет, чтобы я ушла. Но эти слова звучат, как полнейший бред, особенно от волка из клана Серебристых. Скорее всего, это ловушка. Очередная хитроумная кознь Эрика. Придумал, как разнообразить наши серые будни? Хочет поиграть в кошки-мышки, где я заведомо проиграла?

Краем глаза замечаю одноразовый скальпель на этажерке, которая стоит в паре футов от меня. Пластиковая ручка с уже насаженным на нее лезвием в полипропиленовом капюшоне. Подходит!

Выжидаю.

Ловлю на себе взгляд Густава.

Вижу тревогу.

Чую тревогу!

Не отступать!

Прыжок в сторону. Рука хватает скальпель. Большой палец с тихим щелчком срывает пластиковый кожух с режущей части. Следующий прыжок — и я уже рядом с Густавом. Держу опасное лезвие под его челюстью, готовая в любой момент полосануть или вогнать чертов скальпель в череп до самого упора.

Он боязливо вздергивает подбородок, опасаясь пораниться, и делает короткий шаг назад. Я вцепляюсь ему в плечо. Исступленно наваливаюсь всем весом своего тщедушного тела.

Густав плавно поднимает ладони в сдающемся жесте и слегка поглаживает воздух.

— Тише, Вэй, — произносит сиплым шепотом. — Мы на одной стороне. Я правда хочу помочь тебе сбежать.

Не могу открыть рот! Вот дерьмо! Хотела бы, но не получается сказать ни слова. Слишком привыкла молчать. Начинает мутить. Сильнее вдавливаю скальпель волку в кожу, высекаю капельку крови.

— Это не подстава, — голос Густава звучит совсем сдавленно. — Я хочу избавить тебя от Эрика. Я действую один! В следующий раз мы просто можем не успеть спасти тебя!

Не могу поверить. Не двигаюсь. Скальпель в руке начинает дрожать и царапает шкуру Густава.

— Послушай, Вэй! — в голосе проскальзывают умоляющие нотки. Он в волчьем облике давно мог бы растерзать меня. Стоит ему начать оборачиваться, скальпель станет бесполезен. Но док упрашивает! — Не знаю, помнишь ли ты это имя, но тебя так зовут. Я правда устал возвращать тебя к жизни. Давай ты просто сбежишь? Доберись до противоположного побережья, и свобода!

Звучит, как утопия, но утомленному сознанию до скрежета зубами хочется зацепиться даже за это. Отпрянываю обратно к каталке. Упираюсь в клеенку ягодицами — боли нет. Меня восстановили! Не спуская с Густава глаз, забираюсь на нее, перелезаю дальше и инстинктивно устраиваюсь на корточках в пространстве между двумя койками. Удобная поза для обороны — здесь меня не видно со входа, я смогу все выслушать, а если что не понравится, вцеплюсь в каталки и впечатаю обе пятки в грудь ничего не ожидающему врачу. Это будет быстро и сокрушительно.

Он приближается короткими шагами, точно крадется, и почти шепчет:

— Эрик куда-то уехал. С Грэем. Похоже, на переговоры, — продолжает успокаивающе гладить воздух ладонями. — Сейчас у клуба стоят несколько фургонов с поставками и мусоровоз. Ты можешь уехать в одной из этих машин.

Хочется возразить, что волк-водитель сразу меня учует, сообщит Эрику, и альфа меня в буквальном смысле замучает до смерти. Снова пытаюсь открыть рот и сказать хоть что-то… Но не могу. Маска притворного безразличия срослась с кожей, или я в край одичала от постоянных избиений. Но теперь точно. Я. Больше. Не. Могу. Говорить.

Мотаю головой.

Закрываю лицо ладонями, размышляя, как изъясняться.

Показываю большой палец вниз.

Веду носом в воздухе и морщу переносицу.

— У мусорной компании водители люди, — подхватывает Густав. — Тебя легко спрятать в клетке с мусором.

От слова «клетка» дергаюсь всем телом. Чуть не роняю скальпель. Тошнота подкатывает к горлу. Головой понимаю, что это не настоящая клетка, а, скорее, решетчатая высокая тележка на колесиках, но в душе все равно разыгрывается паника. Вдыхаю. Выдыхаю.

Успокаиваю эмоции, киваю.

Дергаю подбородком вдоль тела.

Пожимаю плечами.

Делаю вопросительное выражение на лице.

— Я раздобуду тебе одежду. На улице сейчас не май месяц, но выживешь, — его взгляд начинает бегать туда-сюда между каталками. Он судорожно что-то прикидывает. — Посиди здесь! — выпаливает наконец и выбегает из лазарета.

Закатываю глаза, всплескивая руками, и обреченно опускаю запястья на согнутые в коленях ноги. Никто не увидит моей экспрессии. А жаль! Этот красноречивый жест означал: «ну конечно, беги, куда ж я отсюда денусь?» Голая игрушка альфы. В его клубе. Который битком набит псами и волками. Что я еще могу сделать, кроме как смирно посидеть здесь?

И как Густав собирается провести меня по всему пути на поверхность? Я смекнула, что сижу под землей, но не представляю, как глубоко. Наверху клуб. Так многие альфы устраивают себе приватные резиденции. Подобные злачные места среди них почему-то считаются модным вложением денег. Или это просто удобный «зонтик»? Клуб позволяет за красивым фасадом скрывать гадкие вещи, вроде работорговли, вредных веществ и проституции?

Слыша шаги в коридоре, напрягаюсь. Мне некуда скрыться, если сюда ворвется один из псов Эрика. Мгновенное решение — вскакиваю и в один прыжок оказываюсь у двери. Замираю спиной к стене, готовая вонзить скальпель в горло любому, кто нырнет за клеенчатую ширму.

Непрошенный гость влетает в лазарет. В яростном порыве выпрыгиваю из укрытия, но замечаю профиль Густава и замираю на полпути. Теряю равновесие и неудачно растягиваюсь на полу. Единственное оружие отлетает в сторону. Док не промах — в один шаг настигает его и наступает всем ботинком, опережая мои пальцы. Твою мать! Я беззащитна! Но, кажется, Густава мне не стоит опасаться. Поднимаюсь, обиженно скрещиваю руки на груди.

Он протягивает тряпичный сверток. Разворачиваю. Грязно-синие джинсы, растянутая майка на одной лямке, серая толстовка, вырвиглазно-желтая бейсболка, мужские боксеры, носки и тонюсенькие горно-летние кеды.

Хочется возмутиться, но дареному коню в зубы не смотрят. Натягиваю принесенную одежду, а когда заканчиваю, вижу, что Густав подает мне скальпель рукояткой вперед. Аккуратно забираю инструмент и прячу в переднем кармане толстовки.

Он вручает мне деньги. Не пересчитывая, прячу в джинсы. По меркам человека, у которого нет ни гроша за душой, сумма огромная. Благодарю кивком и добрым взглядом — все, на что я сейчас способна.

Мужские трусы болтаются на бедрах, майка, кажется, даже не закрывает грудь. Но это скрывают толстовка, в которой я утопаю подобно пятилетке в папином пальто, и штаны на два размера больше. Их пришлось затянуть ремнем по самое не могу, образовавшиеся складки грубой джинсы теперь впиваются в кожу. Чувствую себя нариком, который только что вылупился из притона и ищет дурь.

— Готова? — спрашивает Густав. Глаза горят нездоровым азартом. Мне страшно. Вся эта затея плохо пахнет. Он не дожидается ответа, скидывает халат и командует: — Идем!

Выводит меня из лазарета и ведет вниз. На этаж, где располагается моя камера. Путь от нее до места оказания помощи я успела запомнить хорошо. Ежусь при виде обитой металлом двери. За ней меня ожидали только боль и горечь, колющая сердце бесчисленным количеством игл.

Мы проходим дальше по узкому коридору, за табличку «Осторожно! Ремонтные работы!» — никогда не подозревала, что здесь есть что-то еще. Эта часть базы Эрика, казалось, застыла на стадии вечной разработки идеи.

В слабо освещенном конце коридора, оказывается, расположен лифт. Густав прикладывает свою ключ-карту. За раздвижными дверями слышу перекатывание огромных шестеренок. Вскоре створки расступаются, пропуская нас в просторную кабину, словно это экстренный лифт для доставки раненых на базу. Мы поднимаемся сразу на нулевой этаж. Оказываемся в подсобных помещениях. Направо простирается длинный широкий, в две машины, местами заставленный всяким хламом тоннель. По бетонному потолку и стенам, точно бесконечные змеи, ползут разнокалиберные трубы. Освещение слабое, оранжевое. Нюх улавливает едва доносящиеся запахи еды с кухни, и желудок болезненно сжимается. Вздыхаю — когда я еще поем?

Смотрю влево. Футах в двадцати вижу распахнутую двустворчатую дверь на улицу. Оттуда веет свежим влажным воздухом. Пахнет свободой! Крупными хлопьями оседает снег, собираясь на асфальте в толстый слой сизоватой полоупрозрачной жижи.

Тяну носом, глубоко вдыхаю. Внутри бушует дичайшая радость. Эйфорический восторг. Переполняет надежда, в глазах выступают слезы. Каждая клетка тела трепещет в ожидании момента, когда я смогу сказать, что свободна. Ноги сами срываются с места, делаю несколько порывистых шагов к выходу, но Густав резко хватает меня за плечо и впечатывает в стену. Молча смотрит в глаза и грозит пальцем. Указывает на клетки для сбора макулатуры. Черт. Меня повезут, как мусор. Вместе с мусором. Вместо мусора!

Мотаю головой. Нет, я в «это» не полезу. Густав тверже указывает на тележку рукой, тычет пальцем. Жест получается нетерпеливым. Внезапно снова обострившийся до волчьего слух улавливает голоса. Трое мужчин двигаются по тоннелю, скрытые от нас нагромождением коробок, катя или волоча за собой что-то тяжелое. Сердце падает в пятки, чую острый запах адреналина Густава. Он тащит меня к лифту, прикладывает карту, и вскоре мы оказываемся в кабине. Свет через несколько секунд гаснет. Мы ждем. Голоса вскоре начинают звучать совсем рядом, затем теряются на улице, снова возвращаются и стихают через некоторое время уже в глубине коридора.

Густав снова выводит меня из лифта. Указывает на пустую тележку, жестом велит забраться внутрь. Подчиняюсь. Подпрыгиваю, отталкиваюсь от трубы и с трескучим алюминиевым звуком приземляюсь уже в клетке. Док кивает мне пригнуться. Складываюсь компактным комочком, обхватив ноги руками, кладу подбородок на колени. Густав вытаскивает картонки из соседней тележки и закидывает меня ими. Света в моем бумажном коконе становится все меньше. Когда он заканчивает, сижу в почти кромешной тьме, разбавляемой тусклыми лучиками через случайные щелки.

Чувствую движение — похоже, Густав везет меня на улицу. Скрипят маленькие колесики. Внезапно становится гораздо холоднее. В нос бьет пьянящий аромат улицы. Тухлые овощи, птичьи перья, выхлопные газы, крысы — я улавливаю каждую ноту этого букета… Хочу расправить грудную клетку, вдохнуть поглубже, но вовремя не позволяю себе пошевелиться. Колесики заезжают на небольшое возвышение. Раздаются тяжелые шаги по рифленому металлу.

— Давай! — командует Густав, видимо, водителю.

Платформа, на которой стоит мое картонное укрытие, начинает подниматься. Вскоре снова движение и остановка под металлический лязг. Тележка со мной внутри воткнулась в уже стоящие здесь другие. Кажется, приключение началось. В крови бурлит страх, смешанный с дикой до тошноты надеждой. Неужели выгорит?!

Удаляющиеся шаги Густава отдаются в кузове тяжелой вибрацией. Слышу, как он с тихим плеском спрыгивает в жижу на асфальте. Прощается с водителем. Уходит. Почему он так добр ко мне? Я ничем не заслужила его помощь… Не доверяю. Никому не могу доверять. В душу по капле просачивается новая тревога. Но я уже ничего не изменю. Остается отдаться случаю и надеяться, что я успею уйти достаточно далеко прежде чем Эрик пустит по моему следу безжалостных ищеек.

6. Склянка из коричневого стекла

Густав

Удача, похоже, сопутствует мне! Я до последнего не верил, что у меня получится без свидетелей загрузить Вэй в мусоровоз. Но удалось! Остается довести план до завершения.

Возвращаюсь в лазарет и надеваю халат. Теперь я снова доктор Густав. Надо все сделать правильно. У меня только один шанс. Вынимаю из кармана ключ-карту, которую использовал для вызова запасного лифта, и прячу на дно нижнего ящика в стеллаж с медицинскими расходниками. Там хранятся контейнеры для сбора биопроб, вряд ли кто-то полезет туда ее искать.

В соседнем стеллаже с медикаментами выбираю склянку потяжелее из тех, которые я мог достать для ухода за Вэй. Пусть будет заживляющий раствор. Как раз есть одна, где его почти на донышке.

Подхожу к двери рентген-комнаты. Сложно правдоподобно огреть себя по голове тяжелым предметом. И страшно. Но это необходимо для выживания! Если не смогу достоверно объяснить исчезновение полукровки, Эрик меня уничтожит. И будет это делать, смакуя удовольствие.

Размахиваюсь. Бью. Немного сзади и чуть сбоку. Удар приходится за ухо. Склянка разбивается на мелкие осколки. Кусочки стекла впиваются в череп. Острая боль пронзает кости. Черт… сильно… получилось — осознаю, уже заваливаясь на пол перед рентген-комнатой.

***

Сквозь черную ватную пелену ощущаю сильные пощечины. Инстинктивно втягиваю носом — Эрик. Эта мысль проносится в вялом сознании точно электрошок. Меня выкидывает из полузабытья. Открываю глаза.

Картинка не сразу обретает четкость. Двоящийся контур альфы вскоре сходится воедино. Ловлю разъяренный взгляд, чую лютую агрессию. Страх сдавливает горло и щекочет в пищеводе.

— Эрик? — во рту, как в пустыне, голос хриплый и грубый. — Что… случилось?

Он хватает меня за лацканы халата и рывком приводит в сидячее положение. Нависает устрашающей громадой. Глаза налились кровью и белки порозовели. Ноздри ходят ходуном.

— Это ты мне объясни, ушлепок, что произошло! — рычит, встряхивая меня на каждом слове. — Где девчонка?! Как ты ее упустил, паскуда?

Хлопаю глазами, даже не приходится изображать растерянность. Эрик напугал меня до чертиков, и, кажется, я уже начинаю жалеть о своем решении спасти несчастную Вэй.

— Я вел ее на сканирование тела на предмет переломов, Эрик, — поднимаю руку к голове и ощущаю запекшуюся кровь в волосах. Недурно я себя саданул! — А потом…

— Ты, недоумок, снял с нее наручники?! — альфа перебивает нечеловеческим ревом. Непроизвольно сжимаюсь. — И она долбанула по твоей тупой башке склянкой, да?

От его крика мозг сворачивается в трубочку и вот-вот потечет из ушей. Слова впечатываются в душу, но это я переживу.

— На-на-а-верное, — тяну неуверенно. — А она… сбежала?

Сейчас мне так страшно, что я и сам до конца не верю, я ли тот, кто помог ей сбежать. Да и вообще, как мне в голову могла прийти такая идиотская идея, какая под стать только конченому психу-камикадзе?

— Я с тобой разберусь, Густав, — цедит Эрик почти по слогам и бросает двум любимым волкам: — Хьюго, Рой, заприте его в камере.

Эта парочка всегда вместе. Высоченный худощавый Рой и крепкий невысокий Хьюго. Им Эрик доверяет «приводить полукровку в порядок», когда после игрищ ей не требуется моя помощь.

Волки подходят и в четыре руки мгновенно ставят меня на ноги, голова кружится.

— Сам пойдешь? — Рой смотрит сверху вниз.

— Или доволочь? — скалится Хьюго.

Значит, Эрик меня подозревает…

— Сам, — огрызаюсь.

Делаю шаг вперед. В глазах резко темнеет, начинает мутить. Похоже, я наградил себя сотрясением. Волки подхватывают под руки.

— Не, сам не дойдет, — подытоживает Рой.

Ноги заплетаются. Подручные Эрика не церемонясь тащат меня по коридору, волокут вниз по пандусу, спускают по ступенькам и наконец забрасывают вглубь камеры на матрас. Металлическая дверь с лязгом захлопывается.

Здесь темно и сыро. Пахнет полукровкой. Я время от времени спускался сюда помочь ей, но никогда не задерживался. Как говорится, «лучше вы к нам, чем мы к вам». И вот мне представилась возможность ощутить, каково ей было тут сидеть. Каково-каково? Тоскливо! Стены давят. И почти ничего не видно без волчьего зрения. Хотя с другой стороны, и смотреть не на что — бетонный пол, грязный матрас, туалет и некое подобие раковины в углу. Вот и вся обстановка.

Интересно, сможет ли Эрик раскрыть мой план? Свидетелей наверняка нет. Есть логи лифтов и карт, но полукровка обшарила мои карманы и украла магнитный пропуск. Кажется, я по всем фронтам подстраховался. У Эрика нет поводов мне не доверять. Не будет же он меня пытать, в конце концов! Волки так не поступают.

Волки так не поступают только с волками, а с предателями запросто — пакостно гундит внутренний голос на самое ухо. Внутренности обжигает волна тревоги. Откуда дурное предчувствие?

***

В этой ужасной камере время словно замирает. Плоские окна под потолком почти не дают света. Может, Эрик сделал их нарочно, чтобы запертый здесь узник знал, когда к нему идет палач?

Вижу ботинки своих конвоиров. Наконец, явились — выдыхаю с облегчением. Я гипнотизирую пол минус третьего этажа, кажется, уже целую вечность. На деле, наверное, с четверть суток — тошнота и головокружение прекратились. У людей на это уходит несколько дней, а у волков несколько часов.

Открывается дверь. Входят Хьюго с Роем, выглядят нарочито приветливо, а оскалы плотоядные. От приторного добродушия в носу нестерпимо свербит ощущение надвигающейся беды. Сердце начинает отбивать чечетку в пищеводе, ладони леденеют, тело подбирается. Они учуют мой страх, и я ничего не могу с этим поделать.

— Ты чего напрягся, Гуся? — подтрунивает Рой. — Давай на выход, Эрик поговорить хочет.

Поднимаюсь. Выхожу в коридор на ватных ногах. Конвоиры идут за спиной, едва не дышат в затылок. В желудке мутное чувство, что все это не к добру.

Мы поднимаемся в клуб, на третий этаж. В кабинет Эрика. Зачем ему понадобилось тащить меня туда? Ладно, не захотел унижаться и спускаться в камеру к узнику. Могли бы и в лазарете встретиться.

Хьюго, как матерый швейцар, распахивает массивную дверь и закрывает, когда мы втроем заходим внутрь. Сколько бы раз я здесь ни бывал, у меня неизменно тягостное впечатление от шикарного кабинета альфы. Здесь все чересчур, до неприличия дорого. С потолка свисает хрустальная люстра, от которой в контролируемом хаосе на тонких проволочках разлетаются мириады крошечных кристалликов. Классические деревянные пилястры по периметру подпирают стены. На полу разноцветными солнечными зайчиками играет свет из огромного круглого витражного окна — такого мутного, что сквозь него ничего не увидишь. Роскошные резные кресла, диван, библиотека, массивный старинный стол с сукном и навороченный компьютер последней модели. А еще, словно в противовес всему этому ослепительному великолепию, в дальнем полутемном углу стоит ростовая клетка из прочной стали три на четыре по сторонам и семь футов в высоту (1 х 1,2 х 2,1 м).

Прохожу по ворсистому ковру. Туфли проваливаются и вязнут, за спиной беззвучно ступают Хьюго и Рой. Останавливаюсь напротив стола альфы, завожу руки за спину, как того требует этикет.

Эрик что-то неторопливо набирает на клавиатуре, потом переводит злой взгляд на меня. Ухмыляется, ощутив мою тревогу.

— У тебя в камере память не прояснилась, Густав? — спрашивает невинно-прохладным тоном. — Может, вспомнил какие-то подробности примечательные? Полукровка тебе сказала, куда направится?

Мне не скрыть волнения. К тому же, Эрик бы не задавал такие ласково-наводящие вопросы, если бы не имел козырей. И что делать? А что остается?

Пересказываю ему придуманную версию, добавляя немного несущественных деталей. Эрик кивает с вдумчивым видом.

— А где твоя ключ-карта, Густав? — спрашивает, подпирая подбородок кулаком, в глазах пляшут хитрые искорки.

Картинно хлопаю себя по карманам и поднимаю на него растерянный взгляд. Надеюсь, мне зачтется актерская игра.

— Нет?.. Как же так? — восклицаю, снова обшариваю карманы халата, залезаю под него, в джинсы, — не иначе, девчонка…

Продолжаю «искать», пока вкрадчиво-шипящий голос Эрика не прерывает меня.

— Ты эту карту потерял, Густав? — держит мой магнитный пропуск чуть выше головы. — Она в нижний ящик стеллажа случайно упала. После того, как выпустила полукровку из клуба!

К концу фразы он уже рычит, как разъяренный лев. Разворачивает ко мне ноутбук с записью, на которой я разбиваю о голову бутылку из коричневого стекла. Скрытые камеры?! Вот о них я не знал… Эрик — распоследний параноик, я ошибался насчет его доверия.

Сердце срывается в бездну. Душу затопляет паника. По позвоночнику пробегает молниеносная судорога, вздыбливает кожу. Челюсть саднит… Срабатывает инстинкт самосохранения, начинается оборот. Но внезапный дико болезненный укус шокера вгрызается в ребра.

Падаю как подкошенный и еще несколько мгновений беспомощно дергаюсь на полу. Хьюго перешагивает через меня, ботинками придавливая к полу мои руки, а Рой защелкивает на шее смирительный обруч — узкое кольцо из высокопрочной стали, которое перережет мне глотку, если я начну обращаться. Волчья шея гораздо массивней человеческой.

Хьюго отпрыгивает в сторону, пинком переворачивает меня на живот и быстро заковывает в наручники. Рой, поднимает и тащит к клетке. Вот, для чего она…

Раздается трескучий шелест шестеренок и последующий оглушающе громкий металлический стук — дверь клетки за мной захлопнулась. Дыхание все еще сбито электрошоком, по спине катится пот, внутри пеплом оседает обреченность. Эрик раскатает меня катком, или как он обычно поступает с предателями?

Мрачные картинки в голове сменяют одна другую, и я почти отключаюсь от реальности, пока нюх не улавливает запах сигаретного дыма. Скольжу по огромному кабинету отсутствующим взглядом. Непрошенной возникает идиотская мысль, что дым бы так остро не ощущался, если бы Эрик курил за столом. Я замечаю его крепкую плечистую фигуру — стоит прямо напротив клетки, стряхивает пепел на прорезиненный пол. Злобно ухмыляется.

Позади молчаливыми изваяниями застыли его верные подручные. Он картинно оборачивается к ним и коротко кивает на дверь. Волки покорно покидают кабинет, оставляя нас наедине.

— Ты даже не представляешь, что ты сделал, выпустив ее, — зловеще произносит Эрик, растягивая каждое слово. — Этим ты подставил всех нас. Я пообещал ее ведьмам за место во главе Совета Кланов Побережья. Ты ведь понимаешь, какие преимущества это дало бы клану Серебристых волков?

Когда не орет, как ополоумевший зверь, он еще страшнее. Его слова пробирают до мурашек. И да — в горле встает несглатываемый ком — я начинаю понимать, какую ошибку совершил. На месте Эрика сам бы себя уже растерзал за такое. Плечи опускаются, и на дне сознания появляется тошнотворно гадкая ненависть к себе и собственным глупым идеалам. Хотел бы я сейчас оправдаться, мол, пытался не допустить, чтобы Эрик однажды забил ее до смерти, но речь зашла о месте главы Совета. За это я бы принес в жертву хоть сколько полукровок.

— Клыки ноют, как хочу перегрызть тебе глотку, сломать хребет и вырвать поганое сердце, которое предало кровь, род, клан… Благодари, что эта железяка защищает тебя от меня, — Эрик проводит рукой по прутьям клетки и прикладывает телефон к уху.

Слышу тоновый набор номера. Альфа пронзает меня холодным взглядом.

— Ты заплатишь за то, что сделал. Хотя, наверное, быстрая смерть от моих клыков оказалась бы гуманнее. — На лице Эрика расплывается злорадная ухмылка, он отворачивается и произносит в трубку: — Лесли? Давай зароем топор войны?.. В знак примирения хочу предложить этому вашему Институту живого оборотня… Без возврата... Хоть на запчати пусть разбирают! — раскатисто смеется. — По рукам?.. Я рад, что ты больше не сердишься… Пусть забирают в любой момент! Песик упакован.

7. Запах красного перца

Вэй

Сердце дубасит в ребра. Адреналин, кажется, пропитывает даже волосы. Я вся обращаюсь в слух и дергаюсь на каждый шорох. Сижу, сжавшись в комок, словно пытаясь скукожиться до размера изюма, и молюсь всем богам, чтобы фургон скорее тронулся.

Мгновения застывают, точно смола. Холод пробирает до костей. Расслабляю мышцы, чтобы не дрожать. Время от времени по шершавому металлическому полу в фургон закатывают очередную тележку. Кто-то грубыми движениями впечатывает ее в уже сформировавшуюся кучу, пристегивает. Однажды они соберут весь мусор, и мы уедем. Я уеду!

Наконец слышу тихое шуршание подъемника, приглушенно крякают снаружи замки. Фургон вздрагивает всей своей громадой, двигатель утробно рычит. В нос забирается запах выхлопных газов. Толчок и плавный разгон. Поехали! Выдыхаю, но облегчения не чувствую. Тревога новой леденящей волной разливается по телу. Что будет, когда мы приедем? Как я выберусь? Замкнутое пространство. Я в одной из тележек, которыми кузов забит до самого входа.

Мусоровоз увозит меня все дальше от клуба Эрика. В салоне темно, тележки закреплены тросами, но слегка стукаются друг о друга. Назойливый металлический цокот не прекращается ни на минуту и постепенно сводит с ума. Спина невыносимо ноет от долгого сидения в неудобной позе.

За бортом слышу звуки города. Сердце сжимается от нестерпимой жажды оказаться наконец на свободе. Но головой понимаю, что до свободы еще как до луны. Машина резко поворачивает. В кузове раздается оглушительный «хрясь» — все тележки разом заваливаются на одну сторону и издают синхронный алюминиевый визг. Еще чуть-чуть, и это уничтожит мои барабанные перепонки!

Мусоровоз начинает парковаться. Тележки стрекочут, точно рой саранчи. Закрываю уши руками и мелко дрожу. Чуть-чуть. Еще немного потерпеть, и я смогу выбраться. Злобный внутренний голос подбрасывает очередную параноидальную идею. Она, как назло, прорастает в мозгу, словно семечко в плодородной почве. Вдруг вся помощь Густава — изначально подстава? Что, если Эрик просто решил пощекотать себе нервишки и устроить на меня охоту в неограниченной среде, в настоящих каменных джунглях? Может, за этим гребанным мусоровозом всю дорогу следовали волки клана. Сидят сейчас в засаде, ждут, чтобы сцапать. Вернут в ад — я и чихнуть не успею.

В переносице колет. Если все это фикция, не представляю, сколько еще смогу следовать маминым заветам. Такая жестокая игра меня доломает. Добьет и уничтожит окончательно.

Так не пойдет, нужно собраться! Хватит упиваться собственным горем! Меня еще не поймали!

Водитель глушит мотор.

Нет времени на раздумья.

Где бы ни произошла эта остановка, я схожу здесь.

Сердце снова колотится в ушах. Слышу, как рявкают замки, скрипят створки, опускается подъемник. Пора.

Начинаю выползать из-под слоя мусора. Густав постарался на славу — забросал плотно. Пробираюсь наверх, хотя колючие края впиваются в одежду и затягивают обратно. Пригибаюсь, чтобы с улицы меня хотя бы не сразу заметили. Ползу почти по-пластунски, стараясь не проваливаться в загруженные пластиком и картоном тележки.

Оказываюсь у крайнего ряда. Тут осталось очень много места. Одному богу известно, сколько еще остановок собирается сделать водитель до момента, как поедет на завод по переработке. Оцениваю обстановку за распахнутыми настежь створками. Никого. Впереди только глухая стена. Понятия не имею, куда приехала.

Что меня ждет снаружи? Где враги?

Куда податься — запрыгнуть на крышу или закатиться под днище?

На крыше, наверное, будет посуше.

Тихо по борту спускаюсь на пол. Крадусь к выходу и слышу голос. Доносятся сбоку. Близко. Похоже, водитель велит загружать мусор. Наверняка обнаружит меня! Нет времени прятаться. Порывистыми движениями напяливаю капюшон поверх бейсболки, скрывая заметные белые патлы, и складываю руки на животе в кармане толстовки. Нащупываю скальпель. Я уничтожу любого, кто встанет у меня на пути, даже если это окажется человек.

Водитель появляется в просвете между фургоном и стеной. Недоуменно вперивается в меня. Я смотрю на него. Он наверняка заметит, что у меня глаза не блестят серебром. А среди людей много попрошаек и нищенок.

— Ты что здесь забыл? — он поднимает хай, тыча в меня пальцем, потом делает размашистый жест, мол, спрыгивай. — А ну пшел из моего фургона!

Возможно, это на руку. Киваю и приземляюсь на опущенный подъемник. Холод вгрызается в лодыжки. Не май месяц — это Густав сильно сгладил углы. Аккуратно пячусь от водителя, собираясь пуститься наутек, как только краем глаза увижу куда бежать. Но этот утырок внезапно хватает меня за плечо, стискивая толстовку. Капюшон сбивается.

Я перехватываю его взгляд. Смотрит на мою шевелюру и уже понимает, что что-то не так. У людей не бывает волос такого цвета.

Я бы хотела попросить его отпустить меня, но не могу.

Пальцы сжимаются на рукоятке скальпеля. Начинают ныть суставы.

Молниеносным движением выкидываю руку вперед и вонзаю острие водителю в ладонь.

Попадаю между костей.

Слышу крик.

Лицо мужчины искажается болью.

Он убирает руку.

Выдергиваю оружие и пускаюсь наутек.

Пока только один путь — вдоль глухой стены по улице шириной в пару машин.

В носу зудит напряжение. Каждая клетка тела, кажется, сейчас — сплошной пучок нервов. В боку колет. Нужна передышка!

Нет. Потеря времени! Нужен план. Но его тоже нет!

Впереди маячат автомобили. Не узнаю мест. Бегу куда глаза глядят. Ветер вместе с адреналином шумят в ушах. Ноги, должно быть, промокли, но не чувствую холода.

Вылетаю на проспект, едва не попадая под какую-то лихую легковушку.

Куда бежать? Думай…

Думай!

Надо срочно убираться с открытого пространства, только куда?

Озираюсь. Вокруг снуют люди. Чувствую себя песчинкой, которая попала в водоворот. Слишком много образов, запахов, звуков! Выбивает из колеи. Эрик забрал меня — было лето, а сейчас зима или весна… Полгода, девять месяцев — сколько я у него провела? За это время, похоже, отвыкла от мира, каким помнила его до заточения.

Соберись!

Дышу и озираюсь еще раз. Медленнее. Внимательнее. Сердце подскажет, куда деваться, так мама говорила. Взгляд цепляется за лавку эзотерических товаров. Волки таких не открывают. Бросаюсь к деревянной двери с мелкой остекловкой. Не знаю, зачем, но мне точно надо туда.

Створка открывается с мелодичным, хотя и слишком громким перезвоном колокольчиков. В нос бьет невыносимо приторный запах благовоний. В голове начинает шуметь. Девушка-продавщица с дредами и насыщенно-черным макияжем, увешенная ведьмовскими знаками, выныривает из-за набранной деревянными палочками занавески и упирает в меня удивленный взгляд. Глаза круглые и огромные, как блюдца. Тени, густо нанесенные на веки, теперь делают ее похожей на панду.

Я не могу голосом попросить помощи. Складываю руки, как Будда. Делаю жалостливое лицо. Склоняю голову набок.

Девица делает шаг в сторону, отодвигает шторку и пропускает меня в подсобные помещения.

Внутри теплеет от распирающей эйфории. Мне улыбнулась удача! Права была мама, надо слушать сердце.

Я оказываюсь в небольшой комнатушке, плотно заставленной всякими коробками, тюками, пакетами. По стенам забитые мелочевкой стеллажи. В дальнем углу над неприметной дверью зеленым светится табличка «Выход».

Продавщица обгоняет меня и поворачивает воткнутый в замок ключ. Распахивает створку.

Первое, что бросается в глаза — пожарная лестница, висящая заманчиво низко над землей. Бросаюсь к ней. Прыгаю — не достаю! Я не остановлюсь! На третью попытку умудряюсь вцепиться в нижнюю перекладину. С рычанием сквозь стиснутые зубы принимаюсь подтягиваться на руках.

Девушка-панда провожает меня ошашелым взглядом и скрывается в чреве магазинчика. Карабкаюсь наверх. Заледеневшие пальцы с трудом удерживаются на скользких металлических трубах.

Крыша все ближе.

Еще чуть-чуть.

Горло дерет от частого дыхания. Выбираюсь наконец на прорезиненные листы покрытия со смолянистыми стыками. Ноги ноют от холода. Ступни утопают в снежной жиже по самую лодыжку. Еще немного, и начну скулить от боли в костях.

Осматриваюсь.

Ни одной высотки. Я в районе с низкой застройкой. Дома слиплись затейливыми колбасками и образуют невероятный, адский лабиринт. Куда идти? Снег продолжает лепить и уже не радует. При таких раскладах я рискую заработать переохлаждение и замерзнуть насмерть.

Надо как-то определить направление.

Веду носом.

Улавливаю запах… красного перца. Чихаю, но на лице сама расползается широченная улыбка. То, что надо!

Это будет то еще испытание на прочность для моего волчьего нюха, но от ищеек избавит. Куда бы ни пришла, я найду, где там спрятаться, чтобы переждать непогоду. Моя цель — пирс, паром, другое побережье. Там точно меньше оборотней. Хорошее место, чтобы отсидеться.

***

Дорога к источнику перцового запаха оказалась невообразимо сложной. В нескольких местах пришлось перепрыгивать с крыши на крышу, где-то спускаться на десяток футов, где-то вскарабкиваться по отвесной стене. К моменту, когда острый запах стал невыносимым, я порядком вымоталась и в край замерзла. Ног почти не ощущаю, но едкое свербение в носу прибавляет сил. Судя по всему, подо мной — фабрика специй. Сквозь скользкий шифер пробиваются разные пряные ароматы, но перец по-прежнему перебивает их все.

Ищу место спуститься, практически на четвереньках ползая по склизкому от снега краю крыши. Страшно до одури. Высота небольшая, этажей пять-шесть, но, чтобы сломать себе шею — хватит.

Наконец замечаю крошечный пожарный балкончик под стать узкой пожарной двери. Надо спускаться тут. Сердце бьется, кажется, внизу живота. Одежда промокла насквозь. Отяжелела. Руки, ноги, все окончательно заледенело. Кожа на малейшее прикосновение отзывается резью.

Момент истины. Цепляюсь за водосточную трубу, спускаю ноги, упираю локоть в сливной желоб вдоль крыши и понимаю, что не смогу достать ступнями даже до перил. Отчаяние накатывает лавиной. Я слишком устала. Пальцы сжимаются на острых кромках нержавейки из последних сил. Надо повиснуть и раскачаться на вытянутых руках, тогда есть шанс допрыгнуть до балкончика, но… нет сил.

Срываюсь.

Перед глазами, словно в слоу мо проплывает кромка крыши, под ней начинается щербатая стена. Лететь секунду, и все будет кончено. Но в воображении как назло всплывает образ Эрика. Острые широкие скулы, узкий подбородок, извечная «элегантная небритость», прямой нос и злой взгляд. Зачесанные наверх серебристые волосы. Я не могу сдохнуть, не отомстив этому выродку!

В последний момент чудом хватаюсь окоченелыми руками за край балкончика. Вцепляюсь за вертикальные прутья. Перехватываюсь выше, пока не поднимаюсь достаточно, чтобы закинуть ногу.

Перевалившись за перила, скулю от агонизирующей боли во всем теле. Точно после свидания с садистом-Эриком, только здесь в роли палачей — мокрый снег и пронизывающий ветер.

Мне остался последний рубеж — хлипкая дверь в здание. Судя по полотну, ею давно не пользовались. Значит, замок заржавел, а волокнистая плита самой створки прогнила. Снизу схватилась плесенью и покрылась солевыми разводами.

Места почти нет. Шаг до створки.

Собираю в кулак остатки сил.

У меня получится.

Делаю резкий выпад, вколачиваюсь в дверь плечом.

Острая резь пронзает тело от сустава к суставу, запутывается в ключицах.

Без сил оседаю на пол.

Дверь не поддалась.

Я не сдамся! Я ведь не сдамся… Хочется плакать, хотя много не надо — глаза нещадно слезятся. Нос свербит от пряных ароматов. Напоминаю себе, что у меня только один выход — попасть в здание. С этого балкончика другим путем я уже не выберусь.

Цепляясь за перила поднимаюсь. Еще один рывок. Новая вспышка боли. Дверь на месте, но я четко расслышала треск, и поверхность щита как будто слегка прогнулась. Кажется? Плевать! Надо продолжать, если я собираюсь выжить и отомстить Эрику.

Ярость прибавляет сил. Откуда-то подтягиваются резервы, о которых я, кажется, даже не подозревала.

Раз на десятый почти влетаю в здание на выбитом куске двери. Проскальзываю по пыльному полу, как на скейте, и останавливаюсь в футе от стены. Оказываюсь под самой крышей. Невыносимо грязно. Повсюду голубиные гнезда, перья, жухлая листва и тонны паутины. Отличное местечко!

Обживаться буду позже. Сейчас нужно восстановиться.

Собираюсь с духом и перекатываюсь с куска двери на пол. С огромными усилиями поднимаю лохматый стружкой шмат щита, волоку к пробоине в двери и кое-как прилаживаю на место. Встает и даже держится торчащими щепками! Живительное тепло сразу обволакивает продрогшее тело. Принимаюсь снимать с себя мокрую одежду. Сейчас теплее будет без нее.

Босиком двигаюсь к согревающему воздух источнику и обнаруживаю несколько широченных труб, входящих в перекрытие снизу и спустя пару десятков футов снова исчезающее под полом. Раскладываю на них одежду. Сворачиваюсь калачиком рядом прямо на грязнющем полу. Не привыкать. В темнице у Эрика бывало и похуже. Вырубаюсь мгновенно. Даже перечная вонь уже не кажется большой проблемой. Наконец можно расслабиться.

8. Собиратель Душ

Эрик

Разговор с Лесли, на удивление, проходит легко. Я полагал, он будет гораздо больше сопротивляться, подороже продаст свою благосклонность. Похоже, чертовому людскому Институту живой чистокровный волк более ценен, чем какая-то полукровка. Все в выигрыше. Я покараю предателя, Лесли передаст оборотня вивисекторам, а поганец докторишка… Не знаю и не хочу знать, что они будут с ним делать.

— О чем ты думал, Густав? — повесив трубку, спрашиваю уже ради интереса. — Зачем сорвал сделку с ведьмами?

Он поднимает на меня коровьи глаза. Беззвучно шевелит губами, словно проговаривает ответ про себя. Зверею мгновенно. Никто не смеет игнорировать мои вопросы!

— Отвечай! — со всего размаху впечатываю ладонь в решетку.

Металл отзывается лязгающим грохотом. Густав вздрагивает всем телом, сжимается и будто очухивается.

— Из сострадания, Эрик. Это было спонтанное решение, — бросает бесцветным голосом. Скрещивает руки на груди, прибавляет досады в голосе: — Я больше не мог смотреть, как ты издеваешься над ней.

Сострадание! Чертов идиот! Распустил нюни о какой-то полукровке! Гнить тебе на разделочном столе, предатель!

— Глупый, глупый Густав, — добродушно улыбаюсь. — Куриные мозги! Не подумал, что в лазарете могут быть камеры? Это ж надо было так подставиться, и ради чего…

Док опускает голову. Отлично понимает, что проиграл. Но я еще не вбил в крышку его гроба последний гвоздь. Подожди, поганец, сейчас будет самая мякотка!

— И знаешь, что забавнее всего. Ты предал меня, но все равно не смог ничего изменить! — смеюсь в голос. Густав вскидывает на меня затравленный взгляд. — Мы мгновенно вычислили, на каком фургоне она уехала. Только человек не учуял бы волка в кузове. Скам уже идет по следу и скоро вернет беглянку домой. Думаю, до воскресенья твои ребята успеют восстановить ее после грядущего наказания.

С упоением наблюдаю, как по лицу Густава ползут оттенки отчаяния. Он своими глазами увидит, чего полукровке будет стоить его идиотское сострадание.

Возвращаюсь за стол. Внутри все еще бурлит гнев, но сейчас я уже в состоянии его сдерживать. Осталось только вернуть девчонку, и тогда клан Серебристых волков будет в шоколаде. Оказавшись во главе Совета Побережья, я поставлю наших на лидирующие посты, потесню Белых и начну давить мелкие кланы, чтобы потом взять их под свою эгиду. Я стану самым могущественным альфой на всем побережье, а потом и в стране.

Сосредотачиваюсь на делах, чтобы скоротать время. Заказы, поставки, расчеты. Скучно, но это часть моей жизни, как и подпольная торговля запрещенными препаратами для боев. Мой клан не занимается работорговлей и с проституцией связан лишь сервисами вебкам, но все равно, мне приходится контролировать все, чтобы поганцы из Ордена ничего не разнюхали. Поэтому категорически противопоказано давать Лесли поводы для облав и проверок.

Наконец раздаётся долгожданный звонок. Экран телефона показывает фотографию волка с коротким ежиком светло-серых волос и шрамом через пол-лица, за подписью «Скам». Мой лучший следопыт. Нетерпеливо снимаю трубку.

— Говори! — почти рычу от предвкушения.

На другом конце виснет вязкая пауза.

— Мы ее упустили, босс, — через несколько долгих секунд мрачно выдавливает он. — Ушла…

У меня внутри все переворачивается. Вместе с кипящей яростью в душе расцветает ядовитая тревога. Что я теперь скажу ведьмам?! Не может быть! Как?.. Как эта тощая изнурённая тварь умудрилась удрать?

— Повтори еще раз, что ты сказал, Скам! — произношу тихо и с расстановкой, чтобы не сорваться на крик.

— Она ушла, босс. Затерялась в районе Старой Мельницы, — в голосе слышу вину. — На границе территории Бронзовых и клана Ветра.

В глубине души перекатывается бешенство, а мозг уже лихорадочно обдумывает варианты. Вряд ли Густав знал, куда поедет мусоровоз. Девчонке просто подфартило попасть в крупный и жидко населенный оборотнями район. У нас, в центре, она бы и шагу не смогла ступить, чтобы какой-нибудь волк не учуял вонь ее оскверненной крови. Но факт — район Старой Мельницы огромный. Искать ее там, как блоху на собаке.

— Отправь пару волков к пирсу. Пусть стерегут паром, — сосредоточенно отдаю приказ. — А сам сюда, возглавишь операцию по ее поискам.

Скам рапортует согласие и завершает разговор. Гневно бросаю телефон на стол и слышу смешок со стороны клетки. Ублюдок Густав! Всё из-за него! Кулаки наливаются кровью. Мне ничего не стоит войти за стальную решетку и превратить его в отбивную. В грёбаный рубленный бифштекс! Все кости пересчитать, умыться его кровью! Но просрать еще одну важную сделку я просто не могу. Остаюсь сидеть за столом.

Открываю карту города. Черт, внутри бушует такая злость, что не сосредоточиться. Скам приедет, вместе решим, где караулить полукровку… Или… Осеняет внезапно. Я слышал об этом волке-охотнике, молва о нем облетела все побережье. Хотя мне самому не доводилось пользовался его услугами. Хех, потому что омеги от меня ни разу не сбегали. Мои омеги любят своего альфу.

Открываю поиск в интернете — в строке набираю: «поиск беглецов». Нет, открываются сайты Ордена и частных детективов. «Возврат собственности»? Юридические конторы. «По следу омеги». Бинго! Только одна релевантная ссылка. Найт Бигсби — «Собиратель Душ».

— Посмотрим, как ты посмеёшься, когда я отправлю за ней Собирателя Душ! — окликаю Густава, пока в трубке пиликает набор номера. — По слухам, он социопат и не умеет испытывать сострадание. А еще он из Чёрных волков, то есть, с этими их шаманскими штучками. Он никогда не…

Обрываю фразу на полуслове, когда охотник принимает звонок.

— Говорят, ты находишь потерянные вещи, — вкрадчиво мурлыкаю на его хмурое приветствие. — Я потерял любимую игрушку. Ты свободен?

Пальцы покалывает, а по спине катится пот. У меня горящая проблема! До встречи с представителями Ковена всего четыре дня!

— Да, у меня есть время, — раздается в ответ уже более заинтересованно. Голос четкий, не бас и не фальцет. Звучит серьезно, повелительно. — Но это стоит недешево, и мне нужен запах твоей игрушки.

— Тогда приезжай в клуб «Жара» и понюхай, — растягиваю губы в улыбке. Кажется, девчонку я всё-таки верну. — Дело срочное, поторопись.

Охотник снова молчит. Тишина нервирует. Через пару мгновений раздается чирк зажигалкой. Он затягивается, выдыхает и произносит:

— Доберусь до тебя через сорок минут, Эрик, — и отрубает звонок.

Против воли вздрагиваю, слова этого волка звучат слишком зловеще. Понятно же, как только я назвал клуб, он сразу догадался, из какого я клана. Осведомленный малый. К тому же, тщедушный черный волк никогда и близко не сравнится с могучим серебристым, но черт. Важнее не сила, а готовность ее применить. А тут, кажется, у этого отбитого волчары есть фора даже передо мной.

***

Хьюго и Рой приводят Найта в кабинет через сорок с небольшим минут. Он точен как часы. Это и пугает, и обнадеживает одновременно. Он, должно быть, зверски въедливый исполнитель. Видя его, Густав мрачнеет и забивается в дальний угол клетки. Понимает, что полукровке не скрыться. От Собирателя Душ, судя по слухам, еще никто не уходил.

Волки остаются у двери, как и положено телохранителям, а Найт спокойной небыстрой походкой приближается к моему столу. Встаю навстречу и протягиваю руку. Он крепко пожимает ее в ответ. Улыбается уголками губ. Смотрит на меня слегка исподлобья, отчего взгляд кажется зловещим. Радужки — одна синяя, другая небесно-голубая — путают, не знаю, в какой глаз смотреть.

— Приветствую, — произносит еще более повелительно, чем по телефону, встряхивая черной гривой вьющихся на концах волос. — Сразу к делу, Эрик. Ты сказал, оно срочное. Моё время стоит дорого.

Мы, волки, сразу понимаем, кто противник. Найт выглядит моложе меня, но я чую его стержень и волю. Вместо чувства соперничества внутри зарождается волна уважения. Такое я испытывал только к Бартоломею — старому белому волку, сильному, как средневековый богатырь, и мудрому, как тибетский лама. Место которого я займу, когда Найт отыщет полукровку.

— Тогда нечего вести светские беседы, — улыбаюсь и подмигиваю Густаву. — Но сначала по поводу оплаты.

Пальцы сами выстукивают дробь по суконной глади стола. На лице Найта не отражается ни единой эмоции. Он невозмутим и холоден, точно горная вершина. И смотрит так же, свысока.

— За работу по возвращению потерянной вещи, — произносит спокойным голосом, черт, мне нравится, что он изначально относится к беглецам, как к собственности! — Я беру шестьсот тысяч долларов.

Медленно киваю, осмысляя услышанное. Он просит за полукровку больше полумилиона!

— Триста тысяч наличными вперед, — как само собой разумеющееся, продолжает Найт. — Ещё столько же во время передачи имущества. Плюс накладные расходы, если приходится платить залоги или давать взятки.

Дороговато, черт! Другие вольные охотники за услуги берут не больше сотни. Но, кроме него, никто не гарантирует результат.

Дело, конечно, не в деньгах. Клан Серебристых волков практически миллиардер. Мы вторые по богатству после Белых. Но… Без но. Хватит упираться. Во главе Совета Побережья я многократно приумножу наше состояние.

— По рукам! — чеканю и машу Найту в сторону двери. — Запах пропажи можно почуять только внизу. Следуй за мной.

9. Призрак в серых кедах

Найт

Мы спускаемся в клуб, подручные альфы идут у меня за спиной, сам Эрик держится на полшага впереди. Он мне не нравится. Злой оскал, пронзительный взгляд, по его довольной лощеной физиономии прямо видно, что он пресыщенный жизнью извращенец. Немудрено, что от него омеги убегают.

Серебристые провожают меня вниз. Странно спускаться в самое сердце логова. Обычно все происходит в кабинетах. Мне вручают шарф, ночнушку или нижнее белье пропавшей омеги, а не ведут в ее комнату. Но когда мы доходим до самих «апартаментов», все встает на места. Железная дверь открывается со скрипом. Ее держали в настоящей камере! И видимо, голой. У Эрика, похоже, просто нет ни единой вещи, которая бы пахла несчастной девчонкой. Он еще хуже, чем показался на первый взгляд.

— Она жила здесь, — серебристый альфа машет в сторону дальней стены этой темной и сырой бетонной коробки. — Можешь обнюхать матрас, если это поможет.

Слышу в голосе злую иронию. Он не понимает, почему мне нужно что-то вещественное, и не стоит его посвящать. Я, как и все волки, тоже чую флер в воздухе, но концентрированный аромат, который хранят предметы обихода, помогает мне начать видеть.

Напрягаю глаза, взгляд цепляется за лежанку. Грязная поверхность заляпана бурым. Так выглядит засохшая кровь. Похоже, с этой омегой Эрик обращался очень жестоко.

Наклоняюсь и принюхиваюсь. Втягиваю ароматы. Черт! Мешанина. Тут держали не одного волка!

— Мне бы это помогло, Эрик, — добавляю голосу холодного негодования, — если бы тут был один запах! Здесь лежал кто-то еще. Это смажет картинку. Нужен чистый аромат твоей омеги!

Эрик коротко кивает, немного хмуря брови, и делает подручным знак открыть дверь в правой стене. С бипающим звуком разблокируется магнитный замок. Эрик входит первым и зажигает яркий белый свет. Делаю шаг внутрь. Черт! Настоящая пыточная. Вот тут-то освещение отличное. Кулаки норовят сжаться. Мне еще не доводилось браться за поимку девчонок, которые сбежали из-за нечеловеческого обращения. Я ловил и возвращал только капризных избалованных волчиц, которым, видите ли, подарков не хватает или воля отца не понравилась. Держусь, чтобы не показать эмоций. Не стоит портить публичное реноме безжалостного охотника, которому чуждо сострадание.

Эрик медленно проходится вдоль стен, словно выискивая что-то, а может, просто смакует воспоминания. Следую за ним. Чего здесь только нет! Кажется, он собрал самую большую коллекцию орудий для причинения боли на всем побережье! Черт! Он настоящий псих!

Вскоре альфа останавливается, срывает с крючка широкий ремень с огромными угловатыми клепками и передает мне.

— От этого ремня должно пахнуть ею лучше всего, — довольно скалится.

Взвешиваю грубую кожу в руке — тяжелый. Стискиваю челюсти, сверля Эрика мрачным взглядом, и подношу ремень к лицу. Тяну носом. Вздрагиваю. Не может быть! Именно этот запах я чувствовал во снах! «Как найдешь, не упускай…» — так говорил мне наш шаман.

— Мы ищем не омегу, — выговариваю жестко с утвердительной интонацией. — Ты потерял полукровку?

Альфа запихивает громадные ручищи в карманы костюмных брюк, чуть пружинит на пятках, мнется, как будто ему неловко об этом говорить.

— Да, забыл предупредить, — произносит с дурацкой улыбкой, а потом добавляет резким тоном: — А что это меняет?

— Запах в два раза слабее, — огрызаюсь. — Накидываю еще сто тысяч вперед и сто после. Или не берусь.

На самом деле, набиваю цену просто так. Даже если Эрик откажется, я смогу ее найти. Ее аромат уже отпечатался на подкорке. Хотя вернуть девчонку этому людоеду будет преступлением.

— Берешься, — с рыком отрезает Эрик. — Восемьсот, значит, восемьсот. Она мне нужна как можно скорее.

Еще бы. Страшно подумать, что ты с ней сделаешь, когда получишь…

Голова начинает слегка кружиться. Вот и первое видение. Контакт уже установился. Облокачиваюсь на пыточный крест посреди комнаты, чтобы не пошатнуться. Перед глазами возникает какой-то чердак. Промышленные коммуникации. Покатая крыша на подернутых плесенью деревянных балках. А вот и одежда. Сухая, лежит на большой трубе. Тонкие пальцы щупают ткань.

Девчонка пока в безопасности, где-то спряталась. Выдыхаю и возвращаюсь в отвратительную камеру пыток.

— Тогда давай деньги, и я пошел. Буду держать тебя в курсе поисков, — показываю палец вверх и у двери твёрдо добавляю: — Ты ее получишь.

Эрик бросает мне в спину, что деньги принесут в течение получаса. Просит подождать в клубе.

***

Адреналин в крови всегда бурлит, когда я выхожу на охоту. Ладони холодные. В желудке горячо. Нос улавливает гораздо больше запахов. Зрение волчье. Движения резкие, нетерпеливые — ловлю себя на этом, но не могу ничего поделать, хотя это и выдает меня. Сегодня не обычная охота. Я иду за волчьей полукровкой.

Когда контакт есть, смотреть ее глазами становится легко. Я как будто переключаю канал и могу вернуться к своему зрению в любой момент. Один минус — у меня не выйдет выкинуть ее из головы, пока не настигну. Обратная сторона моей способности.

Последние видения показали, что девчонка постепенно приближается к пирсу. Идет по крышам. На глаза то и дело попадаются покрасневшие от холода ладони, которые она по возможности прячет в рукава невнятного цвета толстовки. Явно одета не по погоде. И эти тонкие летние кеды… Должно быть, у нее невыносимо ноют ступни — серая ткань по лодыжку намокла и стала на пару тонов темнее.

Я следую за ней по улице. Черный комфортный внедорожник защищает меня от холода и снега. Становится слегка стыдно — мы в очень разных весовых категориях, и у нее нет ни малейшего шанса скрыться. Я настигну ее в любом случае и смогу сделать это задолго до того, как она доберется до пирса.

Чтобы быстро вернуть Эрику, ее нельзя пускать на паром. Если она проберется туда, то попадет на другой берег, где оборотням не рады. Там территория ведьм, выцарапать девчонку оттуда будет сложнее. Эрик наверняка поставил наблюдателей у причала. Ей придется как-то их обойти. Мысленно усмехаюсь. Интересно, как же она это сделает?

Перед глазами возникает конец очередного дома, и рядом нет ничего, что помогло бы полукровке перебраться на здание через улицу. Разглядывает обледенелый парапет. Не могу без содрогания смотреть на ее промокшую обувь. Она наполовину человек — наверняка простудится. Выглядывает за край здания. Внизу примерно в пяти этажах пролегает шумный проспект, на который я вот-вот выверну.

Останавливаю машину. Смотрю за ней. Замечает зигзагообразную пожарную лестницу у другого угла здания. Нет, даже не думай туда лезть! Ты сорвешься! Сердце стучит гулко и быстро. Черт! Она все же решилась. Картинка разворачивается. Вижу запорошенную снегом крышу с промятой дорожкой следов. Вид внезапно дергается. Стискиваю пальцы в кулаки, дыхание замирает. Кажется, сейчас на тротуар рухнет костлявое тело, и… придется сказать Эрику, что уйти-то она не ушла, но схватить ее живой не получилось.

Перед глазами все мельтешит и замирает. Теперь смотрю на стену дома сквозь решетку из тонких прутов арматуры. Перила пожарной лестницы! Они медленно ползут вверх — полукровка, похоже, подтягивается на руках. Молодец! Таки сумела зацепиться и забраться на безопасную опору. Выдыхаю. Слезай-слезай. Я жду.

Я и правда жду, но хватать пока не собираюсь. Вскоре неприметная хрупкая фигурка спрыгивает на тротуар прямо перед каким-то жирным мужиком. Он охает, отшатывается в сторону, поскальзывается и брякается на круглый зад. Полукровка бросается наутек. И откуда у нее столько сил? Она замерзла, изголодалась, шла пару часов по крышам, но умудряется врубить скорость!

Пускаю машину в погоню, хотя разгоняться сильно не приходится. Все же, она не киборг, и бегает, как человек, хотя и довольно выносливый. Еду в крайнем правом ряду в трех десятках футов позади.

Полукровка выдыхается через пару кварталов. Переходит на шаг. Что ж, неплохо пробежалась, согрелась заодно. Опрометью перебегает улицу на красный, едва не попадая под колеса, скрывается в проулке между домами. Правильно, ей стоит держаться подальше от скоплений людей, ведь среди них могут быть оборотни, которые ее сразу учуют.

Она петляет узкими переулками, лишь каким-то чудом умудряясь сохранить направление. Я же чувствую ее и просто двигаюсь по улицам и проспектам параллельно с ней.

Спустя еще час с небольшим полукровка оказывается напротив причала. Паром пока не подошел, но они здесь регулярные. Людям же надо как-то перебираться с берега на берег. По суше это занимает в несколько раз больше времени.

Останавливаю машину в квартале от места, где прячется девчонка. Это, похоже, распределительный щит или вроде того. Темное укромное убежище. Она в узкую щель наблюдает за пустым пирсом.

На душе становится немного спокойнее. Куда бы она ни забралась, внутри ей будет хотя бы немного теплее. Там нет ветра и на голову не падает снег.

Самому не хочется покидать уютный салон, но надо выйти осмотреться, приметить, где затаились наблюдатели Эрика. Какая жалость, сегодня у них неудачный день.

Выхожу на промозглую влажную улицу. Ветер до сих пор не утих. С ног не сбивает, но пронизывает даже кевларовую куртку. Хотя, конечно, с нее спроса никакого. Она защищает от пуль и клинков, а не от непогоды.

В рюкзаке за спиной лежит почти весь задаток, который я получил от Эрика. Сто тысяч все же завез домой, спрятал в потайном сейфе. Оставшихся трехсот должно хватить на реализацию дальнейшего плана.

Сосредотачиваюсь на слякотных улицах. От массива зданий первой прибрежной линии пирс отделяет оживленный шестиполосный проспект. Его можно пересечь по одному из пешеходных мостов, которые, подобно светящимся радугам, перекинуты через магистраль на небольшом удалении друг от друга.

На месте Эрика, я бы поставил наблюдателей в пределах пешей доступности от пирса. Схватить полукровку в трубе, из которой только два выхода, не составит труда, и людей у Серебристых хватит на все мосты.

Я же направляюсь к тому переходу, неподалеку от которого прячется беглянка. Иду по широкому тротуару в тени домов, не приближаясь к освещенной фонарями полосе. Дорогу озаряет только тусклый свет из горящих окон. Тяну воздух носом и вскоре обнаруживаю неприметную легковушку грязного непонятного цвета. В ней на просвет вижу двоих. Многовато.

Останавливаюсь напротив. Смотрю, как там моя полукровка. Все еще сидит в укрытии. Значит, еще подождем.

***

Мне не холодно, я одет достаточно хорошо, чтобы без проблем провести на улице пару часов, но все же возвращаюсь в автомобиль и подъезжаю к мосту уже в комфорте. Глушу двигатель в парковочном кармане на приличном удалении от машины Серебристых. Вглядываюсь в темную гладь залива, очерченную на горизонте прерывистой линией огней противоположного берега. Паром медленно тащится к пирсу, взбивая вокруг себя барашки морской пены.

Глазами полукровки вижу то же зрелище. Значит, она совсем близко? Удивительно юркое создание! И где умудрилась спрятаться? Хотя, впрочем, это неважно. Вскоре она появится прямо передо мной. Останется лишь завершить начатое, и дело с концом.

Паром заходит на швартовку. Это небыстрый процесс. Махина сбавляет скорость до черепашьей и в час по чайной ложке начинает подбирается к берегу, точно крадущийся кот. Вид из глаз полукровки приходит в движение. Щель, в которую она смотрит, становится шире, и вскоре от стены дома, рядом с которым я припарковался, отлепляется ее силуэт в мешковатой одежде и вырвиглазно желтой бейсболке, которая торчит из под нахлобученного каплюшона. Видимо, худышка смогла каким-то образом спрятаться в электрическом шкафу. Могла ведь и поджариться! Ух и рискованная же! В душе разыгрывается азартно-восхищенное чувство! Такие мне по душе!

Девчонка короткими шажками выбегает на середину тротуара, затем, точно обжегшись светом фонарей, бросается в тень под громадными кленами на зеленой полосе, которая отделяет тротуар от магистрали.

Наблюдаю за ней. Куда теперь двинешь? К мосту? Тебя там ждут, и ты это знаешь. Что будешь делать? Подходит к ограждению, которое должно предохранить детей от выбегания на проезжую часть. Упирается в него руками и тут же отдергивает окоченелые пальцы. Смотрю ее глазами — гипнотизирует паром, который вот-вот пришвартуется полностью.

Полукровка часто дышит. Вертит головой, слегка кивая, точно что-то считает. Что тут можно считать? Машины едут быстро и почти сплошным потоком! Только не говори, что собираешься перебегать прямо тут! Нет!

Внутри поднимается дикая волна горячего волнения. Ее же размажут по асфальту! Завожу мотор и резко стартую, чтобы успеть перехватить, и ее зрением вижу, как ноги в серых кедах перемахивают через ограждение. Похоже, мой маневр подтолкнул ее. Догадалась о слежке. Теперь точно наломает дров! Ей не добраться живой до другой стороны!

Втапливаю газ до упора. Гоню что есть сил. Когда выруливаю на проспект, зрение полукровки уже выхватывает ппроезжающие мимо автомобили. Кажется, я сейчас ощущаю, как бьется ее сердце. Она внезапно совершает резкий прыжок, картинка дергается перед глазами, все крутится. Потом снова выравнивается. Ей как-то повезло пересечь один ряд. Новый рывок. На этот раз без подкрутов. Она пересекла еще поток машин. Как — уму не постижимо. Такое ощущение, что сами боги взялись охранять ее жизнь! После третьего прыжка она оказывается на безопасной разделительной полосе и перепрыгивает невысокий бетонный бордюр.

Я уже не успеваю перехватить ее тут. Мчусь к ближайшему развороту. Снова вижу, как дергается изображение. Фары слепят ей глаза. Кажется, она упала! Душа летит в пятки. Резко вклиниваюсь в поток. Надо успеть подобрать полукровку, если она еще жива. Но нет! Она снова встала. Зрение чуть затуманено. Слезы? Может, больно стукнулась? Жду нового рывка с замиранием сердца. Только бы ей удалось! Отчаянная девица!

Когда я добираюсь до нужного места, полукровки уже след простыл. Заезжаю на парковку у парома. Выхожу. Веду носом. Волками тут не пахнет, а вот тонкий слабый флер оскверненной крови ощущается. Как же ты решила пробраться на борт? Не вплавь же? Подхожу к каменному ограждению набережной. Смотрю ее глазами. Все черное — прикрыла веки? Или просто сидит в кромешной темноте? У нее нет волчьего зрения, так что она видит только при свете. Выжидаю. Ощущаю, что она совсем рядом, но не понимаю, где.

Вскоре доходит. Наклоняюсь за ограду и замечаю ее. Пробирается вдоль стены, держась руками за технологический уступ, а ногами упирается в стыки камней. И, похоже, делает это с закрытыми глазами. Качаю головой. Она еще более отшибленная, чем любой из черных волков.

До парома ей осталось пара десятков футов. И как ей только хватило мозгов на такое? Я впервые встречаю настолько дикую жажду сбежать. Даже ценой собственной жизни. Похоже, Эрик довел ее до ручки. Может, даже повредил рассудок.

Направляюсь к парому. Стоит переговорить с охраной, ведь на борт вскоре проберется заяц!

10. Спасательная шлюпка

Вэй

Перебегая чертов проспект, я пару раз проехалась на капоте, разок треснулась о бампер, но чудом осталась жива. И, на мое счастье, не случилось аварии. Ни одна машина резко не затормозила. Люди здесь, как в танке, спокойные. Все выглядело так, будто еще один городской сумасшедший ищет смерти на этой шестиполосной магистрали.

Остается последний рывок, но самый сложный и самый опасный. Мне должно хватить сил. Спасибо Густаву, его ребята поправили меня на славу. А еще я выспалась на чердаке фабрики специй. Хотела изваляться в чане с чем-нибудь остро пахнущем, но решила пощадить собственный нюх. Хватило и того, что я провела в этой ужасной вони ночь. Зато резкие запахи въелись в кожу, волосы и, кажется, я отогрелась за все месяцы, проведенные в промозглом чулане у Эрика.

Оказавшись у пристани, не останавливаюсь ни на секунду. За мной уже мчатся ищейки жестокого альфы. Если не спрячусь сейчас, меня вернут в ад, и Эрик проволочит меня сквозь все его круги до последнего.

Но прятаться здесь негде. В обе стороны простирается пустая набережная. Справа в паре сотен футов начинается пристань, к которой вот-вот пришвартуется мое единственное средство спасения. Одинокие прохожие в этот поздний час спешат по своим делам, зарывшись в воротники пальто или скрываясь под раскидистыми зонтами. Никто не смотрит на меня. Кроме ищеек, которые наверняка заприметили мою фигурку.

У меня только один вариант — прыгать за ограждение и надеяться, что с другой стороны мне удастся за что-то зацепиться и не угодить в залив. В ледяной воде я быстро погибну от переохлаждения.

Решающий момент. Разворачиваюсь спиной к воде, закрываю глаза и позволяю телу скользнуть вниз. Мыски стоп остро задевают что-то выступающее. Вот он — мой шанс! Напрягаю руки и вскоре цепляюсь за этот выступ пальцами. Продрогшие кости взрываются невыносимой болью, я едва не срываюсь, но умудряюсь удержаться. Стукаюсь всем телом о камни, подтягиваю ноги и упираюсь острым краем подошвы в глубокие замшелые стыки. Перевожу дыхание. Остается только добраться до парома. До него рукой подать! Лишь бы хватило сил!

Зрение сейчас больше враг, чем союзник. Не открывая глаз, исступленно перебираю руками и ногами к источнику запаха масла и топлива. Резкие неестественные ароматы. Не нравится, но это единственный ориентир.

Пальцы ноют.

Все мышцы тела напряжены до предела.

Горят огнем.

Обратного пути нет.

Только вперед.

Отвлечься от боли позволяет кокон мыслей. Сколько бы я ни мечтала о побеге, я не видела его. У меня не было даже отдаленного плана, который бы помог мне выбраться хотя бы из камеры. А потом Густав с его предложением… Похоже, это не подстава. Эрик наверняка догадался о его помощи, так что доктору не позавидуешь. Содрогаюсь при мысли, что с ним теперь станет. Жаль бедолагу и спасибо ему, что я выбралась!

За время всей этой вылазки я много раз оказывалась на волоске. Меня могли учуять проходящие мимо оборотни или выследить ищейки Эрика, или в том месте, куда прибыл мусоровоз, на погрузке появились бы волки. А еще я и сама не раз могла погибнуть. Сорваться с очередной пожарной лестницы. Свалиться с какого-нибудь обледенелого ската, не ухватиться за те перила на фабрике или рухнуть на проспект, когда слипшиеся крыши закончились. При такой картине невольно задумаешься, что у богов есть планы на меня.

Запах масла становится острее. Я близко. Ощущаю на себе чей-то взгляд. Чую аромат волка. Но не тот, которым воняют Серебристые. Этот другой. Мягче, что ли? Так и подмывает распахнуть глаза и оглядеться, но я не позволяю себе этого. Нельзя смотреть на паром, пока я не подберусь совсем близко. Если внутри взыграет паника, я точно не дойду.

Масло воняет нестерпимо.

Забивает нюх.

Глаза слезятся. В носу свербит.

Осматриваюсь.

Там, где, словно макака, вишу я — темно. Свет фонарей обрезается парапетом и заливает палубы парома. До него один прыжок. Но права на ошибку нет, как и сил болтаться на отвесной стене. Решаюсь. Продумываю траекторию до ближайшей спасательной шлюпки. Она накрыта жестким кожухом и почти лежит на воде, но я смогу зацепиться. Вверх под отрицательным углом вырастает борт. Жаль, до первой палубы со своего места я не допрыгну.

Закрываю глаза. Вдыхаю. Выдыхаю. Пора. Напрягаю тело, накапливая в мышцах пружинящую силу. Одновременно отталкиваюсь ногами и руками, разворачиваюсь в воздухе и… до-ле-та-ю до шлюпки. Тело окатывает болью, но пальцы мертвой хваткой вцепляются в торчащий, словно плавник у акулы, шов покрытия. Закидываю ноги. Закрываю глаза.

Хочется плакать. Чувствую, как на лице расползается слабая улыбка. Кажется, я таки забралась на паром! Внутри плещется вялое чувство облегчения, но расслабляться рано. Мой путь только начался. И ближайший пункт назначения — ведьминский берег. От него и последующей мести клану Серебристого волка меня отделяет всего полтора часа пути. Но и это тоже испытание. Жуткий холод пробирает до костей. Как мантру, повторяю: «Я выживу, я выберусь». Хотя частью сознания даже сама в этой не верю.

11. Приплыли

Вэй

Железная махина двигается медленно, и кажется, никогда не доберется до противоположного берега. Я продрогла до костей. Мне так и не удалось забраться под кожух шлюпки, и всю дорогу я нахожусь в паре футов над водой. Тут сыро и дует ветер.

По счастью, паром швартуется моим бортом к пирсу. Сердце от нетерпения бьется гулко и часто. Мутная тревога плещется на дне желудка. Что, если те ищейки, которые упустили меня на волчьем берегу, сообщили сородичам здесь? Или еще хуже, загрузились на паром, чтобы перехватить по прибытии?

Не думать об этом. Только не сейчас. Посудина наконец полностью останавливается. Пора выбираться. Перекрытия причала находятся высоко над головой. Придется прыгать. Страшно, что не долечу — приземляться будет некуда. И не уверена, что мне хватит сил добраться до берега — в край измучена и слаба.

С огромным трудом поднимаюсь на ноги. Разминаю замерзшие конечности, стряхиваю тонкую ледяную корочку с ткани кед. Кровь приливает к закоченелой коже, начинает нестерпимо колоть. Не даю себе заскулить в голос.

Кожух шлюпки покатый в обе стороны и скользкий.

До дрожи страшно оступиться.

Сердце колотится, как бешеное, в крови бурлит адреналин. Кажется, становится чуть теплее.

Делаю шажок. Еще. Третий…

Я почти на краю шлюпки… Черт! Ноги уезжают вперед!

Ну вот и конец. Привет, ледяная вода.

Не знаю, как… Сама не верю, что это возможно, но умудряюсь оттолкнуться. Изворачиваюсь в воздухе и таки хватаюсь за металлическую балку с узкими краями, которые вгрызаются острой болью в пальцы, но я вишу! Я снова чудом выжила!

Вдыхаю и выдыхаю. Черт, горло саднит. Похоже, я таки простудилась. Оцениваю ситуацию и свои силы. На руках я далеко не дойду, тем более с самого конца пристани. До места, где причал соединяется с берегом, футов сто пятьдесят, если не обманывает обезумевшее от усталости зрение.

Стиснув зубы, перебираю руками до ближайшей опоры. Собираю остатки сил. Еще маленький рывок. Упираясь в квадратный бетонный столб, подтягиваю и закидываю одну ногу на переборку. Дальше легче, но все равно тяжело. Сложив все известные ругательства, забираюсь на металлический профиль. Перевожу дух. Чувствую себя нахохлившимся воробьем, который попал под дождь и теперь сидит под крышей, обсыхая.

Держась за опору, поднимаюсь. Распрямиться не получается, но согнувшись пополам я вполне могу переступать ногами по горизонтальным балкам. Второй уровень профилей проходит под самой платформой пристани, которая сейчас вибрирует под людскими ногами. Пассажиры выгружаются.

Начинаю путь к берегу. Пробираться под причалом сложно. Кроме горизонтальных профилей, пространство между опорами, накрест рассекают диагональные балки. Они — моя главная проблема. Руки постоянно напряжены. Мышцы вопят об отдыхе. Но не могу позволить себе даже недолго подождать, иначе намертво примерзну.

Худо-бедно мне удается продвигаться к спасению. Адреналин разгоняет кровь. На удивление, во мне еще сохранилось слабое тепло, и я даже начинаю согреваться. Зато силы тают с каждой секундой.

Внезапно слышу приглушенный металлический грохот. Как будто люк! Не может быть! Это мое спасение!

Меняю курс. Исступленно пробираюсь по переборкам и оказываюсь посередине причала. Громыхание над головой бьет по ушам, хочется спрятать голову под воду. Прислоняюсь к люку лопатками и пытаюсь поднять. Поддается, хотя идет очень тяжело. Внезапно кто-то наступает на металлическую крышку, едва не сшибая меня в залив.

По счастью, удается удержаться. Еще одна попытка. Резче вдавливаюсь спиной в люк, упираюсь руками, собираю все силы. Тяжелая крышка поддается с трудом, точно ее что-то держит. Отчаянно толкаю ее спиной. Да! Мне удается! Открываю железную створку до упора и выбираюсь на пирс.

Поток пассажиров уже почти иссяк. А те единицы, которые все еще сходят с парома, смотрят на меня с удивлением или страхом. Никто не подходит. Мне не помогают, но и не мешают, не пытаются вызвать полицию, не зовут администрацию порта. Люди вообще странные существа, предпочитают держаться подальше и наблюдать.

Здорово, что среди них нет волков. Теперь, когда я просто полукровка, гуляющая сама по себе, любой обнаруживший меня оборотень запросто может прикончить существо, которое противно высокой культуре его вида. Даже Орден их за такое не наказывает, только журит.

Осоловелым от счастья взглядом смотрю на проходящих мимо людей. Пора найти себе место для ночлега. Забиться хоть в открытый подъезд. Если немного не согреюсь, мне точно крышка. Будет обидно оказаться на свободе, но так и не суметь насладиться ей.

Захлопываю люк и направляюсь к набережной в числе последних пассажиров. Они разбредаются в разные стороны. Кто-то направляется к остановкам автобусов, кто-то продолжает путь пешком. Я прячу руки в рукава, свожу кулаки в кармане толстовки. Скальпеля нет, потеряла. Досадно. Плечи ссутуливаются. Наверное, со стороны я выгляжу, как бродяжка.

Иду к пешеходному мосту. Прибрежный проспект здесь такой же, как на другой стороне залива.

Ноги едва держат. С трудом взбираюсь по крутой лестнице. Под сводчатым потолком висят длинные люминесцентные лампы, одетые в решетчатые кожухи от вандалов. Стены исписаны граффити, но мне нравится. Кажется, на этом побережье мне понравится все!

На крытом мосту тепло и сухо. Дохожу до середины и опускаюсь на пол. Может, температура воздуха тут не сильно выше, чем за бортом, но даже так становится легче. Изнутри начинает пробиваться к коже собственное тепло. Приятное, тянущее к земле ощущение. Хочется распластаться по прорезиненному полу и не вставать, наверное… никогда.

Чуть отогревшись, заставляю себя подняться. Погони пока не видно, но страх гонит вперед. Нужно укрытие получше. Внутренний голос — ленивый предатель — гнусавит на все лады, что надо оставаться в переходе. Снаружи меня не видно, а внутри хотя бы теплее, чем на улице. Нет. Как бы там ни было, ищейкам Эрика никто не запретит прибыть сюда на собственном катере, а я ушла совсем недалеко. Запросто выследят по запаху.

Спускаюсь на другую сторону проспекта. Одна радость — нет снегопада. Зато ветер вгрызается в тело, треплет одежду, будто хочет сорвать. Направляюсь к зданиям. Здесь они высотные, из стекла и бетона. Красивые и сверкающие. Но не жилые. Подъездов нет. Придется пройти пару кварталов.

Стискиваю челюсти. Адреналин постепенно выводится, и телесные ощущения вылезают на поверхность. Горло дерет. Нос заложен. Озноб я даже не считаю, он ни на мгновение не прекращается. Начинает кружиться голова. Нюх снова улавливает аромат волка. Тот, который я учуяла на волчьем берегу. Черт! Черт-черт-черт! Так я и думала! Ищейки Эрика прибыли со мной на пароме.

В душе разыгрывается паника. Оборачиваюсь. Вглядываюсь в полусонную улицу. Не вижу ничего странного. Час, видимо, очень поздний, людей почти нет. Машин тоже немного. Проезжают мимо. Но я кожей ощущаю взгляд. Невидимая угроза, оттого особенно пугающая. Откуда он наблюдает?!

Разворачиваюсь. Надо идти. Может, со мной играет утомленное сознание? Могло ведь и показаться. Включилась паранойя? Я очень устала и замерзла. Тело отчаянно требует тепла, кости и суставы ломит. Не представляю, как буду лечиться от простуды, но, без сомнений, это нужно делать в тепле!

Добредаю до поперечной улицы. Светофор показывает красный. В высоком здании напротив вижу открытый въезд в подземный гараж. Там я смогу согреться! Сердце подпрыгивает от радости. Тело снова подбирается. Я дойду туда любой ценой. Спасение совсем близко!

Нос снова улавливает знакомый запах волка.

Четкий. Сладкий. Яркий.

Опасный!

Охотник рядом! Идет по пятам!

Мимо меня, словно в замедленной съемке, проплывает, тормозя, большой блестящий внедорожник. Дверь багажника на ходу поднимается. Машина тормозит.

С водительского места выскакивает высокий мужчина с черными слегка вьющимися волосами. В такой же черной одежде. Быстро приближается. Смотрю на него, как кролик на удава. Понимаю, что надо бежать, но не могу.

Его запах забирается в ноздри. Определенно волк. Не из Серебристых. Но что это меняет?

Он в шаге.

Усилием воли заставляю себя развернуться, но не получается сделать и шага… Силы куда-то испарились. В душе вскипает ужас, стук сердца в ушах становится оглушительным. По пищеводу ползет тошнота. Ноги становятся ватными, вязкими. Тяжелыми.

Мир мутнеет.

Замезшей спиной ощущаю обжигающе горячие руки. Проваливаюсь в мягкие объятия. Сознание уплывает. Последнее, что вижу — разные глаза. Васильково-голубой и темно-синий. Мысленно прощаюсь со свободой, которой так и не успела насладиться, и меня обволакивает темнота.

12. Мотель «Роза ветров»

Найт

Признаться, не ожидал, что полукровка зайдет так далеко. Вообще сначала думал, что придется доставать ее из воды на этом берегу. Но увидев, как она выбралась из технического люка, воспрянул духом. Упорства ей не занимать.

Проезжая мимо нее по проспекту, когда она уже пересекла прибрежную магистраль, тяну носом воздух. Ее запах стал совсем слабым — она вот-вот потеряет сознание.

Делаю разворот, проезжаю еще раз, и под красный сворачиваю на узкую улицу, которую девчонка собирается пересечь . Останавливаю машину, одновременно открывая багажник.

Полукровка смотрит на меня круглыми от страха глазами. Приторный маслянистый аромат ужаса, точно от перетертого между пальцев листа подсолнечника, бьет в нос, якорится в мозгу. Мой зверь уже настиг жертву. С этого момента я перестану видеть ее глазами. Упускать нельзя.

Направляюсь к ней. Кожей чувствую ее желание рвануть прочь и вижу, что тело отказывается ей подчиняться. Она слишком вымотана. Отчаянно разворачивается, но ноги подгибаются. Девчонка начинает оседать. Стресс и усталость окончательно добили ее. Подхватываю обмягшее замерзшее тело. Губы бледные, кожа синюшно-белая. Жизнь в ней едва теплится. В буквальном смысле.

Несу к машине, закидываю в багажник. Девчонку срочно надо согреть. Запрыгиваю за руль, врубаю печку на полную и, развернувшись, заруливаю в открытый подземный гараж соседнего здания. Наверное, сюда она и хотела забраться.

Внутри теплее, чем на улице. Это на руку. Паркуюсь подальше от камер, обхожу машину и открываю багажник. Полукровку надо раздеть. Быстрее она отогреется без одежды. Все, что на ней надето, явно не по размеру. Наверное, кто-то помог ей сбежать. Может, даже тот волк, который сидел в клетке в кабинете Эрика. Не повезло ему.

Швыряю в дальний угол влажную толстовку и промокшие джинсы. Через плечи стягиваю с худого тела просторную майку и мужские боксеры.

Впиваюсь взглядом в ее изящное, хотя и немного угловатое тело.

В голове невольно всплывают слова Отто, самого мудрого шамана клана: «…белое семя и кожа, как карта… по ней найдешь путь…» Он говорил именно об этой полукровке!

Я еще у Эрика в подвале почувствовал, что, скорее всего, заказ я не выполню. Теперь убежден полностью. Она — полукровка из пророчества. Хотя даже и без предсказаний я уже никому ее не отдам. Любил во снах всю свою сознательную жизнь и теперь нашел наяву.

Все сходится. Волосы грязные, но видно, что белые. Ее тело покрывает жутковатый узор из шрамов — от мелких, белесых, до крупных, бугристых, которые остаются, когда срастается рассеченная кожа.

Сердце стискивает щемящая боль. Если это все Эрик, он не заслуживает права жить. Неважно, что эта девчонка оскверняет священную кровь оборотня своим существованием. Убей, но не мучай. Так гласит Кодекс Волка.

Полукровка выглядит чересчур бледной. Может, она и не видела солнца, но сейчас белизна кожи кажется болезненной. Ловлю себя на ранее неведомом чувстве неловкости. Как будто не следует смотреть на нее обнаженной, пока она сама для меня не разденется. Может, и так, но сейчас я — не мужчина, а бесполая сущность, которая хочет не дать ей умереть.

Трогаю ее лоб — горячий. У нее жар. Черт! А чего хотеть после переохлаждения?

Времени все меньше! Хватит стоять как истукан! Срываю с себя куртку и укрываю тощую фигурку. Пледа нет, прости.

Возвращаюсь за руль. Пора подыскать нам берлогу, в которой мы познакомимся поближе, и я смогу привести полукровку в порядок.

***

Первым делом заезжаю в круглосуточную аптеку. Человеческий антибиотик, жаропонижающее, капли в нос и антисептик для горла полукровке не повредят. Покупаю несколько бутылок воды. Даже при волчьей регенерации, ее организм нужно подтолкнуть к выздоровлению.

Сразу после выруливаю на хайвей, ведущий на Юго-Запад. Спустя три часа пути, оставив позади побережье, уже несусь по магистрали, которая идет вглубь страны. Останавливаюсь у небольшого придорожного мотеля. На высоком столбе закреплена горящая неоном вывеска «Роза ветров». Рядом светится восьмиконечная звезда и знак троединсива — символ вроде Инь Ян, только круг поделён на три части. Это значит, заведение находится под покровительством Ордена. Это на руку.

Заезжаю на парковку. Покидая салон, блокирую двери и снова завожу двигатель с брелока, чтобы в машине продолжало работать отопление.

Дверь административного здания скрипит старой пружиной и с треском захлопывается за спиной. Худой мужичонка в клетчатой рубашке и бежевой жилетке, облепленной карманами, встречает меня усталым взглядом. Поднимается за стойкой. По положению рук вижу — вцепился в карабин. Правильно, техника безопасности не бывает лишней.

Скрипучим голосом называет мне цену номера за ночь — двадцатка. Выуживаю из рюкзака и вручаю ему сразу сотню. Прошу дать мне самый спокойный номер — заостряю на этом внимание. Мужчина усмехается и бросает через стойку ключ с деревянным бочонком, как в лото. На нём паяльником выжжена цифра «13».

Не подвел администратор — нужная дверь обнаруживается в дальнем конце длинного жилого корпуса, стоящего чуть поодаль от дороги, за административным. В комнату сначала захожу один. Осматриваюсь. Номер, на удивление, сносный, если не считать убогого ремонта. Опрятная двуспальная постель, чистая душевая, столик с двумя креслами, дешевый телек на стене.

Сдергиваю с кровати покрывало и подгоняю машину багажником прямо ко входу. Мне не нужны свидетели. Заворачиваю полукровку в тяжелую пушистую ткань и заношу в номер. Укладываю в постель, накрываю одеялом. Здесь тепло и, кажется, безопасно. Можно выдохнуть.

Расставляю на тумбочке купленные лекарства и воду. Присаживаюсь на край кровати, убираю волосы с красивого девичьего лица. Она все еще очень бледная. Кожа обжигающе горячая. У нее сильный жар. Надо сбивать температуру, но она в отключке. Полощу под краном в ванной небольшое полотенце и кладу ей на лоб. Пока смогу помочь только так.

Ставлю кресло рядом с кроватью и усаживаюсь караулить ее сон. Через полчаса повязка становится теплой. Прополаскиваю тряпку, возвращаю на место. Вслушиваюсь в тяжелое дыхание. Внутри кипит злость на изверга, который вынудил девчонку так рисковать собой, чтобы сбежать.

В какой-то момент ей начинает что-то сниться — похоже, кошмар. Дыхание становится частым и рваным. Она мечется по кровати, скулит. По щекам катятся слезы и сразу высыхают. Жар держится.

Тормошу ее за плечо. Не просыпается. Тонет в пучине ужасного видения. Я не могу пробиться сквозь плотный морок. Сердце обливается кровью, но придется ждать.

***

Ночь проходит утомительно. Я дремлю в кресле. Солнце светит сквозь неплотно задернутые жалюзи и не дает погрузиться в глубокий сон. Внезапно слышу шорох. Полукровка пришла в себя! Облегчение, смешанное с радостью, прокатывается по телу теплой волной. Вскакиваю. Фокусирую усталые глаза. Вижу девчонку в углу. Бледная. Еле стоит, завернувшись в одеяло. Смотрит на меня диким взглядом, как у вора, которого поймали на месте кражи.

В нос снова пробирается запах ее страха. Только более холодный, густой. Она в ужасе.

Выставляю руки ладонями к ней.

— Я не причиню тебе вреда… — вырывается само. Первое, что приходит на ум. Добавляю ласково: — Прошу, вернись в постель. Тебе надо окрепнуть.

Мотает головой и пошатывается. Хватается рукой за спинку кровати, восстанавливает равновесие.

— Не бойся меня, — понижаю голос. — Со мной ты в безопасности.

Снова дергает головой, волосы расплескиваются вокруг причудливым веером.

— Не ляжешь, я сам тебя положу, — бесит ее уговаривать, как дитя, голос грубеет. — Ты вот-вот отключишься от изнеможения!

Как будто не понимает. Сжимается и только сильнее упирается голыми лопатками в выцветшие обои. Бросает быстрый взгляд на окно.

Нет, только не говори, что ты раздумываешь выпрыгнуть! Чувствую, как губы растягиваются в насмешливой улыбке. С температурой, ослабленная, в одном одеяле… далеко ты от меня убежишь?

Она делает порывистый шаг к окну. Черт! И правда собралась сигануть! Настигаю ее в один резкий прыжок. Преграждаю путь, но не прикасаюсь.

Взгляд прозрачно-голубых глаз становится осмысленным. Девчонка отпрянывает обратно к стене.

— Не заставляй укладывать тебя силой, — цежу сурово.

Не с руки возиться с ней, как с ребёнком.

Полукровка наконец кивает. Скользит вдоль стены и опускается на подушки, не сводя с меня глаз. Смотрит недоверчиво. Приближаюсь, чтобы помочь ей улечься, но она с презрением на лице отползает к середине кровати. Руками обхватывает ноги, запутавшиеся в одеяле. Похоже, в ее мозгу образ мужчины неразрывно связан с болью, спасибо ублюдку Эрику. Ничего, нежность и ласка все победят — девчонка быстро перестанет бояться.

— Пить хочешь? — спокойно обхожу с другой стороны и открываю бутылку воды с трубочки. Добавляю тише: — А ещё ты, наверное, голодна.

Молча тянет руку. Вкладываю бутылку в маленькую ладонь. От слабости девчонка едва удерживает ее, жадно присасывается к горлышку. Делает несколько глотков и кривит лицо в гримасе боли. Кашляет.

— Горло болит? — внезапным, но аккуратным движением прислоняю пальцы к ее лбу, так что она не успевает отстраниться. Продолжаю деловым тоном: — У тебя жар. Я купил антибиотики. С ними волчья регенерация вернет тебя на ноги за пару дней.

Полукровка круглыми глазами смотрит на тумбочку, а потом пронзает меня злым взглядом. Снова дергает подбородком туда-сюда. Не понимаю, что творится у нее в голове. Хотя, по большому счету, мне плевать. Она примет лекарства и точка.

Принимаюсь выколупывать таблетки из блистера, параллельно читая в инструкции, какая дозировка нужна моей внезапной пациентке. Бросаю на полукровку короткий взгляд, прикидывая, сколько она весит, и замечаю обреченность на миловидном личике. Что не так? Почему она не хочет поправиться?!

Потом выясню, пока не обращаю внимания. Собрав на ладони три зеленых и одну красноватую капсулу, придвигаюсь. Девчонка вдруг кладет горячую ладонь мне на руку. Сжимает пальцами. В глазах стоят слезы. Медленно качает головой, словно умоляя не лечить ее.

— Знаешь, препираться с тобой я не намерен, — произношу едва ли не по слогам, с трудом сдерживая гнев. — Сейчас же выпей эти таблетки.

Черт. Она упертая, каких поискать! Натягивает одеяло на пол-лица, демонстративно закрывая рот. Мое терпение лопается.

— Так! — рычу.

Резко вскакиваю, уже готовый силой вложить пилюли ей в рот, но замираю в нерешительности. Девчонка вжимает голову в плечи и складывает ладони в просительном жесте.

— Почему ты так боишься принять лекарства? — сажусь обратно на кровать, стискивая таблетки в кулаке.

Она поднимает подбородок и большим пальцем проводит горизонтальную линию поперек горла. Потом показывает за спину и рвет воображаемую бумагу на мелкие клочки. Так вот оно что…

— Странно, что ты еще на том берегу не догадалась, — снисходительно улыбаюсь. — Я знаю, что Эрик из Серебристых ищет тебя. Но я здесь сам по себе, полукровка.

13. Куриный суп

Вэй

Слова застревают в мутном мозгу. Я была уверена, что он охотник и хочет подлечить меня, чтобы я наверняка перенесла дорогу обратно. А он… не собирается возвращать Эрику? Тогда… Что ему нужно? Он ведь мог не похищать меня? Дал бы сдохнуть от холода… А вместо этого привез в какой-то мотель и отогрел. Как же не хватает возможности говорить!

Волк угрожающе нависает надо мной, хотя снисходительная улыбка немного разряжает накаленную атмосферу.

Горло дерет нещадно. По телу пробегают судороги озноба. Мне и правда нужны медикаменты.

Протягиваю руку, и волк вкладывает в нее несколько таблеток. Запиваю их водой. Он удовлетворенно кивает и устало опускается в кресло напротив кровати.

Воздух перестает искриться напряжением, но чувство безопасности все равно не приходит. Внутри продолжает тлеть тревога — на кого он работает, если не на Эрика? Сказал, сам по себе, но это слишком неправдоподобно. Я зачем-то ему нужна…

Не хочу пока об этом думать. Хуже возвращения в лапы альфы Серебристых ничего быть не может. От этого черного волка хотя бы веет теплом и пахнет симпатией, а не ненавистью. Я смогу сбежать от него и позже, когда окрепну.

— Как тебя зовут? — его голос обволакивает мягкостью и, кажется, пробирается в душу.

Мотаю головой. Изображаю одной рукой лист бумаги, второй будто пишу карандашом.

— Не можешь говорить? Напишешь? — он подскакивает и торопливо озирается в поисках подходящих предметов. Потом переводит на меня испытующий взгляд: — Я схожу к администратору. Обещай, что не попытаешься сбежать.

Голос рычит на низких звуках. Кажется, этот оборотень мне не верит. Что ж, его проблемы. Опускаюсь в кровати и поуютнее укрываюсь одеялом, изображая, что никуда не пойду.

Он выходит, напоследок пригвождая меня к спинке свирепым взглядом. Почему-то не верю, что он станет жестоко обращаться со мной. Могла бы я сейчас сбежать? Оглядываю комнату — вряд ли. Похоже, он забрал мою одежду. Умно… Голой на морозе делать нечего. А я еще и в жутко убитом состоянии. Придется дождаться удачного момента.

Охотника долго нет. Мне становится вдруг невероятно жарко. По шее стекает пот. Видимо, одной из таблеток, которые он дал, было быстродействующее жаропонижающее.

А еще от выпитой воды хочется в туалет. Выползаю из-под одеяла. Ежусь от свежести воздуха в номере. До узкой двери в углу комнаты футов десять, но в теле жуткая слабость. Дойти бы. Вспоминаю новоявленного спасителя — он ведь запросто поможет мне со всей своей звериной заботой. Не хочу представать перед ним такой слабой.

Идти невыразимо сложно. Ноги точно в чугунных сапогах. Кости ломит. Удивительно — когда хотела в одеяле выскочить через окно, почему-то силы были! Адреналин творит чудеса.

Захожу в небольшую, отделанную кафелем комнату — ничего сверхъестественного. Обычная ванная в мотеле, каких я с мамой навидалась огромное множество. Простенькая душевая кабина, рядом унитаз, ближе к двери по правой стене умывальник с зеркалом. Я тысячу лет не смотрела на свое отражение. И не стояла под нормальным теплым душем.

Закрываю дверь. Подхожу к белой фаянсовой раковине. Последняя встреча с Эриком возникает в памяти жутким видением. Желудок скручивает — страшно посмотреть, что с лицом. Заставляю себя поднять взгляд. Удивительно — ни следа. Хотя, если альфа Серебристых оставил мне только синяки, благодаря регенерации и тому веществу, которым меня накачали ребята Густава, все сошло еще вчера.

Из зеркала на меня смотрит девушка, которой я не узнаю. В последний раз я видела себя несколько месяцев назад. Тогда волосы были длинными, голубизна глаз — насыщенной, а взгляд — детским. Альфа серебристых отобрал все это у меня. Отворачиваюсь.

Добираюсь до туалета и усаживаюсь на мягкую клеенчатую сидушку. Спина покрывается потом, по коже пробегает судорога внезапного дежа вю. На протяжении последних месяцев мне нечего было снимать, прежде чем справить нужду. И сейчас я снова голая. Как будто так и не сбежала от Эрика.

Глубоко дышу. Паника затопляет душу — этот охотник наверняка солгал! Он вернет меня на другой берег и передаст Серебристым, как только подлечит. Мне надо успеть от него сбежать!

Раздается щелчок входной двери. Вздрагиваю всем телом и сжимаюсь в комок. Не могу сдвинуться с места. Из комнаты доносится приглушенное «Черт!», потом шаги направляющиеся в сторону ванной.

Дверь распахивается.

Сердце падает в пятки.

Створка не металлическая, не скрипит, в ванной светло, а я все равно жду, что громадный разъяренный мужик с серебристой, зачесанной наверх шевелюрой, подойдет и за волосы швырнет меня на пол. Сколько раз такое бывало в холодном бетонном склепе!

Но этого не случается. Черный волк замирает в проеме, шумно выдыхает и отворачивается. Вряд ли он так уж стесняется моей наготы. Скорее, просто больше нет смысла пялиться — я ж на месте, никуда не делась…

Смываю и встаю. Голова кружится. Кажется, снова чувствую на себе взгляд, но мне не до приличий. Вцепляюсь в раковину, чтобы не упасть, но все равно заваливаюсь вперед. Волк вовремя подхватывает меня. На удивление бережно! Ласково! От неожиданной заботы хочется плакать. Как такое может быть? Неужели волк может прикасаться к полукровке с искренней нежностью?

В душе разливается щемящая тоска. Если я себе это придумала, возвращение в реальность станет невыразимо болезненным ударом.

— В следующий раз попроси помочь, — он несет меня в кровать, демонстративно глядя перед собой. — Тебе нужно восстановиться.

Голос мягкий и бархатистый. Я никогда не слышала такого теплого тона от волков. Альфа Бурых относился ко мне, как к живому аксессуару или цирковому зверьку. А Серебристый только рычал и выплевывал оскорбления. И говорил вообще редко. За это странное утро я услышала больше слов, чем от Эрика за все месяцы, проведенные у него в клетке.

Волк укладывает меня в постель и снова бережно накрывает одеялом. Передает блокнот и ручку.

— Я Найт, — садится рядом. — Напишешь свое имя?

Вывожу на бумаге три буквы. Густав напомнил, но я и не забывала — Вэй. Показываю.

— Вот и славно! — радостно подхватывает Найт.

Выглядит искренним. Похоже, он действительно не знал моего имени. Если бы его подослал Эрик, наверняка сказал бы, как зовут беглянку.

Раздается стук в дверь. Вздрагиваю всем телом. По рукам бегут липкие мурашки. Неосознанно сползаю с подушки и накрываюсь одеялом с головой. Мозгом понимаю, что ничто не поможет, если Серебристые меня выследили, но спрятаться все равно хочется.

Слышу тихую усмешку волка и шаги. Он направляется открывать. А я перестаю дышать от ужаса. Раздается щелчок замка, затем доносится разговор вполголоса, слух выхватывает только «спасибо, всего доброго». Створка закрывается

— Вылезай, — произносит Найт, слышу, что улыбается. — Я заказал еды.

Еды? Стоит вспомнить о пище, в желудке возникает резь, словно я нож проглотила. Когда же я ела последний раз? Пару дней назад? Выбираюсь из-под одеяла и вижу Найта с двумя высокими контейнерами, от которых поднимается густой пар.

Он ставит их на тумбочку. Это суп! Судя по цвету, обычный, куриный. Солк помогает мне усесться, сам опускается рядом. Но почему-то не вручает мне вожделенную коробочку. Во взгляде мелькают сомнения.

Найт качает головой, зачерпывает ложку и… несет к моему рту?!

Да ну ерунда! Я ж не инвалид! Руками показываю, мол, дай, я сама. Качает головой и чуть хмурит брови.

— Миска тяжелая. Окрепнешь, будешь есть сама, — журит, как маленького ребенка.

Сдуваюсь. Он прав, я только пытаюсь казаться самостоятельной. В глазах становится горячо. Обо мне никто так не заботился. Даже мама лелеяла меня только в раннем детстве, когда мы жили в глубине страны. А потом мы начали спасаться, и стало уже не до заботы.

Послушно открываю рот и получаю порцию горячего куриного супа. Божественный вкус настоящей еды дурманит рассудок. В подвале у Эрика приходилось питаться протеиновыми смесями для бойцов, которые производит один из его заводов. Жижа без вкуса и запаха, с полной дневной нормой питательных веществ и витаминов. Альфа Серебристых отнял у меня свободу, солнце, вкус еды, речь… а жизнь поддерживал, лишь чтобы мучить изо дня в день.

Проглатываю суп ложку за ложкой, стараясь не реветь. Хочется радоваться — теперь у меня появилась жизнь, но страх, что это вот-вот отберут снова, съедает все краски и хорошие эмоции.

Найт не задает вопросов. Заботливо скармливает мне всю порцию и принимается есть сам. Дико клонит в сон. Таблетки, видимо, начали действовать, включилась регенерация. Боль в горле ощущается слабее, нос дышит… Мне и правда становится лучше.

Погружаясь в сон, ощущаю ласковые пальцы на щеке. Кажется, Найт гладит меня. С чего ему быть таким нежным? В груди теплеет от робкого ощущения, что я ему нравлюсь, хотя сложно в это поверить. Я еще не встречала волков, которые бы простили мне запах оскверненной крови.

***

Просыпаюсь уже вечером. За окном темно. По трассе, светя фарами, проносятся автомобили. Найт лежит рядом. Прямо в одежде, поверх одеяла. Одна рука заведена под подушку, видно только кулак, в котором зажата рукоять ножа или кинжала. Кто же он такой? Все время начеку?

Прислушиваюсь к ощущениям. Чувствую себя почти здоровой. Слабость еще не отпустила, но горло не болит, голова не кружится. Нос свободно дышит. Аккуратным движением откидываю одеяло, чтобы встать. Найт мгновенно подбирается. Вскакивает.

Это происходит настолько внезапно и резко, что я инстинктивно спрыгиваю с кровати и приседаю. Сама понимаю, что Найт меня видит и вряд ли нападет, но страх сильнее любых логических доводов.

— Тшшш, — шипит он, обходит кровать. Нож уже спрятал. — Прости, что напугал тебя. Чувствуешь себя лучше?

Киваю, но все еще дрожу. Он протягивает руку. Нависает. Внутри все сжимается, когда с пола смотрю на него в полный рост. Тело инстинктивно ждет боли. Снова вспоминается Эрик. Он силой вздергивал меня с пола. Обычно за волосы…

Найт же предлагает помощь. Мне невыносимо сложно поверить, что так бывает, но я очень этого хочу. Безумно хочу! С опаской берусь за его ладонь. Он ласково тянет меня вверх, помогая подняться. А затем мягко прижимает к себе.

Чувствую тепло его тела. Почему-то не хочется отстраняться или бежать.

Кладу голову на крепкую грудь. У Найта сильные руки, но он держит меня, точно я состою из одуванчикового пуха. Прижми чуть сильнее — невесомое облако разлетится по ветру. От этого волка очень сладко пахнет. Аромат похож на смесь корицы и лаванды с кро-охотной щепоткой черного перца. Вселяет ощущение безопасности. Кажется, пока Найт меня обнимает, со мной ничего не случится, точно под плащом-невидимкой.

Так мы стоим какое-то время. Потом я слегка упираюсь ладонями ему в грудь, и он сразу отпускает меня. Неведомое доселе чувство, что я могу на что-то повлиять, колет в переносице и высекает пару слезинок.

Нет! Нельзя позволить себе поверить в эту сказку. Что-то тут не так… Эмоции в раскоряку. Это слишком заманчивая иллюзия счастья.

Дотягиваюсь до блокнота с ручкой и пишу: «Можно мне во что-то одеться?» Вот и проверю, чего стоят рыцарские повадки Найта. Может, он такой же, как Эрик, похитил меня у него из-под носа, только чтобы присвоить себе?

— Ах… — Найт спохватывается, точно что-то забыл. — Я просушил твою одежду, сейчас принесу… — Он поспешно направляется в ванную и возвращается с толстовкой. — Придется походить в этом. Майка легче, но она не поможет тебе скрыть тело.

Перехватываю его ласковый взгляд — скользит от лица по шее, задерживается на истыканных сигаретами ключицах, спускается ниже. Ловлю себя на странной мысли — мне хочется, чтобы Найт на меня смотрел. Я видела, как на маму смотрели мужчины, которым она нравилась. Я хочу так же!

Но он вдруг отворачивается. Брезгует? Конечно, Эрик сделал все, чтобы никто больше не счел меня привлекательной!

Снова в глазах скапливаются слезы. Натягиваю толстовку и убегаю в ванную. Воспоминания то и дело всплывают в голове. Эрик лишил меня всего! Даже будущего. С гладкой кожей, без шрамов и отметин, я могла бы затеряться в средней полосе страны, встретить любимого человека, создать семью… Кому нужна испещренная уродливыми шрамами женщина?

Смотрю в зеркало на свалявшиеся белые волосы, темные круги под прозрачными глазами, блеклые губы… Хватит метаться. Надо спросить прямо!

Вытираю слезы. Решительно возвращаюсь в номер и пишу в блокноте: «Если я тебе противна, зачем ты все это делаешь?» и показываю встревоженному Найту.

14. Рынок «Виктория»

Найт

Нацарапанные квадратными буквами слова в блокноте начисто вышибают из головы все мысли. Вэй думает, что противна мне. Хочется воскликнуть: «Нет! Не противна, глупенькая! Ты — самое совершенное создание из всех, кого я встречал…» Но я не могу этого сказать. Точно не сейчас. Она слишком не доверяет мужчинам и наверняка сочтет меня сумасшедшим. Или грязным манипулятором.

Смотрю на Вэй, пытаясь придумать ответ, который бы ее устроил, — не выходит. Вижу, как в ее и так влажных глазах собираются слезы. Между пушистых белых бровей залегла морщинка, губы плотно сжаты. Девчонка изо всех сил пытается не расплакаться. Снова пишет что-то в блокноте и протягивает. «Я так отвратительна, что ты не хочешь смотреть?»

Резко встаю. Делаю шаг вперед. Вэй отступает и прижимается спиной к стене. По щекам катятся слезы, а взгляд снова испуганный. Я на полторы головы выше, гляжу на нее сверху вниз. Она не выдерживает, отворачивается, я за подбородок разворачиваю ее лицом к себе и улыбаюсь. Даю понять, что не злюсь, бояться нечего. Втягиваю носом ее аромат — страх ощущается не так густо, постепенно отступает, на его место приходит другой, который щекочет в животе, но сейчас кажется совершенно неуместным.

— У тебя не было выбора, показывать свое тело или нет, — наклоняюсь и шепчу ей на ухо. — С моей стороны бесчестно этим пользоваться. Я не отведу взгляд, когда ты сама примешь решение.

Глаза Вэй округляются. Уголки губ подрагивают и ползут вверх. Слезы так и текут. Она несколько мгновений стискивает блокнот до побелевших суставов и все же откладывает на тумбочку.

— Ложись отдыхать, Вэй. Завтра поедем куда-нибудь, оденем тебя по-человечески, — произношу бархатно. — А пока надо принять лекарства и поужинать.

Вэй кивает и забирается под одеяло. Выколупываю новую порцию таблеток. На этот раз она безропотно глотает все и одаривает меня слабой улыбкой. Завтра совсем оправится, и мы вместе решим, как провести ближайшие дни. А мне следует придумать и рассказать Эрику, как она от меня сбежала. Например, я все еще могу ее выслеживать.

Внутренний голос бубнит, что я нарушаю Кодекс, собираясь присвоить себе волчицу Эрика. Хотя формально она сбежала и не принадлежит никому, пока заявивший на нее права не настигнет ее снова. Я не планирую ее возвращать, а значит, она может стать моей, если сама меня примет. Но главное сейчас — увезти ее подальше от Эрика, а с ним потом как-нибудь разберусь.

***

Просыпаюсь раньше Вэй. Рассматриваю карту, прикидывая, где можно раздобыть одежды и минимальные предметы обихода. Ей нужны всякие женские штуки, не то что мне — волку, привыкшему путешествовать налегке.

Она безмятежно спит. На лице наконец легкий румянец. Похоже, антибиотики вместе с волчьей регенерацией помогли ей без осложнений справиться с последствиями переохлаждения.

Мне нравится на нее смотреть. Волчицы бывают очень красивыми, а омеги вообще — самые миловидные создания. Я изловил и вернул альфам не одну красавицу, но ни разу не испытывал такого трепета, с которым смотрю на эту полукровку.

Она обворожительная. Невинные черты лица, тонкий нос, пухлые нежные губы. Во сне выглядит, как ребенок. Белые криво обстриженные волосы только добавляют ей шарма. И отражают безумный нрав — она провернула такой хитроумный побег, на который не решился бы и прожженный волк.

Вэй безмерно прекрасна. И настолько же травмирована. Пока слабо представляю, как к ней подступиться. Я знаю, мы созданы друг для друга, все сходится, но… Не хочу напугать. И уж тем более не стану делать ей больно. Вдруг, у нее ни разу не было секса, которого она желала бы сама? Откуда ей знать, что мужчина может не только причинять боль, но и подарить блаженство?

Вспоминаю, как она прижалась ко мне вчера вечером. Это было трогательно, ласково, доверительно. От нее не пахло возбуждением, но был запах надежды. Кажется, она сама хочет доверять. Остается лишь поддерживать ее веру.

Бужу телефон, чтобы заказать еды, и вижу сообщение от Эрика. «Где моя полукровка?!» и еще много восклицательных знаков. Я выслеживаю ее сколько? Двое суток. Отвечаю: «Она успела удрать на другой берег. Иду по следу. Я уже близко». Отправляю. Пару дней у меня точно еще есть, а дальше начну выдумывать возникшие на пути сложности. Пока не знаю, как буду сообщать Эрику, что не смог ее поймать, но это потом. Не время об этом думать. Заказываю нам завтрак — сырники с джемом и тирамису для Вэй.

Она начинает шевелиться, вскидывает руки на подушку, потягивается. Открывает глаза и, увидев меня, вздрагивает. Видимо, отвыкла просыпаться рядом с кем-то.

— Доброе утро, — тянусь и глажу ее по щеке. Не отстраняется. Прогресс! На душе разливается тепло, я на верном пути. — Скоро привезут завтрак. Не пугайся, когда в дверь постучат.

Кивает.

— Ты не можешь или не хочешь говорить? — спрашиваю, и только после этого понимаю, что вопрос бестактный.

Пожимает плечами, закусывает губу, раздумывая, потом берет блокнот и пишет ответ: «Я не хотела говорить, а когда захотела — не смогла».

Становится стыдно. Я напомнил ей о плене у Серебристых.

— Прости, — добавляю виноватым тоном. — Может, примешь душ? Мы скоро поедем за покупками.

Глаза Вэй на мгновение загораются радостью, а потом в них появляется страх.

— Тебе нужна нормальная одежда, помнишь? — треплю ткань толстовки у нее на плече. — Этот ужас никуда не годится, к тому же холодно.

Неуверенно кивает. Скидывает одеяло и направляется к ванной. Невольно провожаю ее взглядом. Стройные ровные бедра, точеные коленки, умопомрачительные острые лодыжки. В мешковатой толстовке она выглядит даже сексуальнее, чем полностью обнаженной.

Пока Вэй моется, курьер привозит две коробочки ароматно пахнущих горячих сырников и прозрачный контейнер с пирожным. Стучу в дверь ванной и, перекрикивая шум воды, говорю, что завтрак приехал.

Вэй в полотенце вскоре выходит в комнату. Я уже выковырял таблетки и протягиваю ей. Подчиняется. Усаживается в кресло. Выглядит свежей, отдохнувшей, полной сил.

— Тебе явно лучше! — с улыбкой протягиваю ей коробочку с сырниками. — Ешь, и поедем.

С радостью наблюдаю оттенки блаженства, скользящие по ее лицу, когда она принимается есть. Проглотив два из трех творожных кругляшков, тянется к блокноту и пишет «спасибо». Это сущая мелочь, пустяк! Сложно представить, что Эрик с ней делал, чтобы она была настолько благодарна за обыденные вещи. Чем дольше я смотрю на Вэй, тем сильнее мне хочется его убить.

После завтрака я передаю Вэй ее вещи и выхожу покурить за дверь. Не хочу смущать ее запахом и напоминанием об ожогах. Заодно пусть оденется без посторонних взглядов и почувствует, что со мной все зависит только от нее.

Вернувшись в номер, встречаю Вэй полностью одетой. Даже желтую бейсболку нацепила. Улыбается, натягивая тонюсенькие серые кеды. Наверное, они напоминают ей об удачном побеге.

***

Огибая огромную Филадельфию, мы въезжаем в небольшой городок Черрихил. На знаке написано, что в нем проживает семьдесят тысяч жителей. По сравнению с миллионниками, это песчинка, но и здесь продается одежда.

Для семидесяти тысяч довольно развитый город! Вэй во все глаза рассматривает виды за окном. Невысокая плотная застройка, много магазинчиков в домах по обе стороны проспекта. Когда мы проезжаем мимо рынка, она стучит меня по руке и тычет пальцем направо. Увидела что-то? Сворачиваю в карман и паркую автомобиль.

Вэй и вправду показывала мне на вход в рынок. На арке из гнутых металлических прутов, возвышающейся над широким проходом между одноэтажными ларьками, висят сейчас не горящие буквы «Рынок Виктория». Рядом, будто забытые после Хеллоуина, кучкой громоздятся огненно-оранжевые на фоне грязного асфальта тыквы.

Мы выходим из машины одновременно. Вэй хватает меня за руку и почти тащит внутрь. Не люблю рынки. Куда удобнее найти приличный торговый центр, под крышей, в чистоте, с нормальными примерочными… Но полукровка хочет именно сюда.

Она ведет меня в часть, где продается одежда. Отвратительное место. Загоны под натянутыми тентами, увешанные шмотьем сомнительного качества. Вэй останавливается у того, в котором продаются куртки. Показывает на приталенную парусиновую черного цвета с белой отстрочкой. Как знала, что именно здесь найдет то, что нужно. Продавщица в дутом пуховике, с цветастым платком, покрывающим седеющие волосы, снимает выбранную модель с вешалки и протягивает Вэй. Та сразу надевает, застегивает и радостно улыбается. Куртка пришлась идеально по размеру. Толстовка правда по-деревенски торчит снизу, но по лицу полукровки понимаю, что она счастлива. Узнаю цену, вручаю продавщице деньги.

Мы идем дальше. Вскоре останавливаемся у лотка с брюками. Вэй сосредоточенно рассматривает ассортимент, не обращая внимания на подскочившего продавца в кожаной кепке и шерстяном пальто. Указывает на широкие брюки из плотной ткани с крупными карманами по бокам. Мужчина приглядывается к Вэй и откуда-то из тюков вытаскивает еще запакованный экземпляр. Указывает на ширму, за которой прислонено к стене ростовое зеркало и лежит грязная картонка.

Через пару минут Вэй выходит из-за висящей тряпки в обновке. Задирает толстовку до пояса, крутится. Штаны, как и куртка, сели идеально. Соблазнительно обтягивают ягодицы и по длине подошли. Продавец называет небольшую сумму и уточняет, срезать ли ярлыки. Глаза Вэй искрятся радостью. Она энергично кивает и передает мне свои старые джинсы. Прячу пока в рюкзак, выкину потом.

Мы находим палатку с нижним бельем. Вэй почти не глядя набирает несколько пар трусиков, носков и пару спортивных топов. Оплачиваю это великолепие.

Идем дальше. Где бы Вэй ни останавливалась, она указывает на вещь, которая идеально садится на нее. Словно врожденное чутьё. Я покупаю все, что она просит. При виде ее лучистой улыбки у меня на душе теплеет. Хотя и больно осознавать, что счастливой ее делают такие мелочи, как возможность выбрать себе одежду.

В очередном брезентовом загоне Вэй набирает сразу несколько футболок и отправляется за привычную ширму. Думаю, это последний павильон на сегодня… Я в край утомился ходить по этому нищебродскому месту.

В кармане внезапно начинает вибрировать телефон. Не с руки сейчас говорить, но это тот человек, которого не стоит заставлять ждать. Поглядывая за Вэй, отвечаю. В трубке раздаётся голос альфы Черных волков.

— Я слышал, ты на другом берегу, — говорит, как всегда нараспев, но в голосе звучит металл. — И выслеживаешь сбежавшую полукровку.

По спине словно пробегает электрический разряд, передергиваю плечами. Без веской причины он не стал бы интересоваться тем, что я забыл на территории ведьм.

— Ты верно услышал, Войд, — скриплю зубами. — Ты же понимаешь, что я дал слово.

— Привези нам девчонку, а с Эриком из Серебристых я сам все решу, — повелительно рычит Войд. — Понял, Найт?

Черт! Откуда Черным известно, что Эрик заказал мне Вэй? И зачем она нашему клану? С ней точно что-то нечисто. Бросаю короткий взгляд на примерочную, в которой из-под ширмы должны виднеться ноги полукровки… Пусто! Слиняла?!

15. Люди не лучше волков

Вэй

Я привыкла к рынкам. Мы с мамой только на них и отоваривались. Меня не смущают ширмы и замызганные картонки под ногами. Здесь много вещей, все на виду, продавцы приветливые. Найт шатается со мной по загонам с одеждой и покупает все, на что я указываю. Я не стремлюсь скупить половину здешнего ассортимента, подбираю только самое необходимое. Мне приятно, но внутренний голос не унимается ни на секунду. Этот волк слишком заботливо себя ведет, не может быть все настолько просто. В чем-то подвох.

Я делаю вид, что ничего не подозреваю и постепенно заменяю все элементы гардероба на новые, воплощая попутно свои так и не реализованные хотелки. До шестнадцати меня одевала мама и превращала в куколку — юбочки, платьица, брючки только со стрелками, каблучки. У Вангота, альфы Бурых, я носила вульгарные наряды, которые больше напоминали соединенные между собой клочки ткани, и выглядела, как танцовщица из дешевого клуба. А у Эрика не видела даже белья. Я впервые в жизни могу сама выбрать себе одежду! Это волшебное чувство!

Я кручусь перед висящим на брезенте зеркалом за очередной ширмой, когда слышу голос Найта. Он отвечает кому-то по телефону. Слова собеседника расплываются, но волка я слышу отчетливо. Говорит о каком-то обещании! Сердце подскакивает, стучит в пищеводе. В мозгу красным светится слово «Бежать!»

Торопливо озираюсь — выбраться из примерочной незаметно не удастся, зато я могу пролезть под брезентом. Опускаюсь на корточки, поднимаю мягкую стену палатки и… продравшись сквозь слой плотно висящих ветровок с другой стороны, вылетаю в соседний проход. Где я? Несусь куда глаза глядят, сшибая медлительных покупателей и перепрыгивая через груженые товаром тележки.

Внутри разгорается паника. Прошибает пот. Все палатки кажутся одинаковыми, глаза продавцов — злыми, встречные люди — враждебными. Упираюсь в Т-образный перекресток. Поворачиваю налево, как мне кажется, к выходу, но не узнаю ряды, которые мы, по идее, уже проходили.

Здесь уже меньше людей, как будто это отдаленная часть рынка. Мчусь вперед — поворот только один, снова налево. В конце этого прохода точно окажется выход! Не может быть, чтобы у такого огромного рынка имелся только один вход!

Прибегаю в тупик. Черт! Меня окружают полупустые павильоны с кожаными куртками и спортивными сумками, а спереди хищно раскинул двери обыкновенный грузовой контейнер, из которого еще даже не вынули все коробки. Похоже, он и перегородил путь наружу! Замедляю шаг, пытаюсь обойти металлическую преграду, когда слышу за спиной полный ядовитой ненависти мужской голос:

— Заблудилась, шавка? — доносятся шаги.

— Белый волчонок потерялся в незнакомом месте? — насмешливо подключается второй не менее язвительный.

Резко разворачиваюсь. На меня надвигается два крупных мужика, которые напоминают водителей-дальнобойщиков. Невнятного цвета свитера, жилетки с карманами, засаленные джинсы. Оба с пузом, небритые. Веду носом — чую запах немытого тела, а еще… опасный коктейль из феромонов ненависти и возбуждения.

Так, только с примесью волчатины, частенько пахло от Эрика. Меня трясет. Пячусь и, споткнувшись о порожек контейнера, падаю внутрь на спину.

— Что, даже не станешь умолять отпустить тебя?! — скалится правый, в кепке. — Позови хотя бы на помощь для приличия!

— Ее здесь все равно никто не услышит, — гогочет второй, с лысиной. — Только начни обращаться, я тебя парализую, — достает шокер, — и сдам Ковену. В Нью-Джерси не любят волков!

Мне жутко. Мутит. В глазах становится горячо. Почему же так не везет?! Почему все, кому не лень, хотят причинить мне боль?

Упыри надвигаются, пожирают меня кровожадными взглядами. Отползаю, пока не упираюсь спиной в рифленую металлическую стенку.

Кепка включает фонарик на телефоне и ставит его на одну из коробок, а Лысина закрывает двери в контейнер. Мне конец. Этим, в отличие от Эрика, я нужна живой, только пока они не насытятся.

Стискиваю зубы. Я без боя не сдамся! Вскакиваю на ноги, пытаясь занять подобие боевой стойки, но взгляд исступленно цепляется за полоску света, которую неуклонно заслоняет закрываемая лысым створка.

Как только эта ржавая дверь закроется полностью, они меня растерзают. В мозгу вскипает отчаянье. Делаю рывок вперед в попытке проскочить мимо амбала в кепке, но он прыгает наперерез и хватает за плечо. Света почти не осталось. С угасающей надеждой смотрю на пасмурное небо в узкую щель между дверями, и она вдруг резко расширяется. Металлическая створка с грохотом впечатывается в столб, который служит опорой для навеса.

Сердце замирает. В половинчатом дверном проеме я вижу Найта. Глаза переливаются серебристым, брови сведены, скулы заострились. Он с размаху бьет лысого кулаком в лицо. Здоровяк падает, точно подстреленный. Кепка отталкивает меня в сторону и… достает пистолет?! Чувствую, как от ужаса вздыбливается кожа по позвоночнику. Хочу вцепиться ему в руку, пока он не выстрелил в Найта, но не успеваю даже сообразить. Волк в один прыжок оказывается перед вторым упырем и, схватив за грудки, швыряет в стену. Металлический грохот оглушает. В ушах звенит. Оба дальнобоя валяются без сознания.

Найт подходит ко мне порывистым шагом. Я вскакиваю, вжимаюсь в стену, умоляюще качаю головой. Я не хочу идти с ним! Почему он не отпускает меня?! Почему не рассказывает всей правды?

— Идем! — приказывает.

Делаю шаг вглубь контейнера. Поднимаю руки в защитном жесте. Черт! Как же не хватает речи!

— Идем, Вэй! — Найт с рычащими нотками повторяет приказ.

Скрещиваю предплечья, мол, отказываюсь, показываю пальцем на него, затем на выход из контейнера, пытаясь сказать: «сам иди».

Он смотрит на меня с разочарованием, цокает языком и сокрушенно качает головой, словно говоря «ай-ай-ай». А потом резко хватает за запястье, тащит к выходу из контейнера.

Пытаюсь вырвать руку, но Найт держит слишком крепко. Тут без вариантов. Он выволакивает меня на улицу и тянет по проходу в сторону выхода. Стучу ему по руке кулаком. Не обращает внимания. Тогда резко притягиваю его ладонь к лицу и впиваюсь в нее зубами. Найт выдерживает боль и цедит, продолжая стискивать мое запястье:

— Прекрати вырываться, Вэй, — буравит меня колючим взглядом. — Иначе я взвалю тебя на плечо и просто вынесу отсюда. В машине поговорим. Сейчас нам лучше убраться подальше.

Сдаюсь. Похоже, я снова в плену. Разве что этот похититель меня не обижает. Защищает. Делает вид, что сдувает пылинки? Наверняка, потому что обещал передать кому-то в целости и сохранности.

Под сердцем ноет. Слезы вот-вот польются из глаз. Наверное, я никогда еще не чувствовала себя такой беззащитной. Даже в подвале у Эрика у меня была уверенность, что однажды я выберусь и затеряюсь. Буду просто жить, дышать, радоваться каждой секунде, пусть даже придется постоянно красить волосы. С Найтом сложнее — он уже дважды каким-то чудом отыскал меня. Выхода нет.

Мы почти вышли с территории рынка, впереди виднеется арка на проспект. Ласково волка глажу по руке. Замедляет шаг, недоверчиво смотрит на меня. Перебираю двумя пальцами в воздухе, изображая ходьбу.

— И не попытаешься снова удрать? — Найт изгибает бровь, улыбается одним уголком рта.

Мотаю головой и киваю с закрытыми глазами, мол, обещаю. Пальцы, стиснутые в кулак вокруг моего запястья, разжимаются и нежно перехватывают ладонь.

— Ты, наверное, проголодалась, — Найт говорит уже ровно, в голосе слышу тепло. — Я видел блинницу в квартале. Пойдем поедим.

***

В небольшом зале закусочной чадно и вкусно пахнет ягодными джемами. Показываю пальцем в меню название блинчика, которым хочу полакомиться. Найт кивает и подзывает официантку. По ней заметно, что она ведьма. Уши густо утыканы разного калибра серьгами от висячих и колец до крохотных гвоздиков. Подойдя к столику, она вперивается в Найта, а потом ощупывает меня долгим ошарашенным взглядом.

— Что закажете? — тянет тихим болезненным голосом, разливая кофе по стоящим на столе фаянсовым кружкам без ручек.

От этой девицы распространяются невидимые волны. Я чувствую их телом, но не могу кристаллизовать ощущение. Со мной такое впервые. Найт напрягается. Взгляд становится цепким, он несколько мгновений смотрит то на официантку, то на меня, а потом нацепляет беззаботную маску и вежливо отвечает:

— Девушке блин с бананом и клубникой под взбитыми сливками, а мне, — перелистывает меню на страницу с мясными блюдами, — вот этот, с говядиной и свининой.

Официантка кивает и дергано, точно несмазанный робот, отчаливает от столика. Найт снова напрягается. Озирается по сторонам, словно высматривая угрозу. Потом переводит взгляд на меня.

— Ты должна понять, Вэй, — начинает доверительным тоном. — Я сейчас единственный в целом мире, кто действительно не желает тебе зла.

Не верю. Всплескиваю руками, роняя запястья на стол, потом подпираю подбородок ладонью и уставляюсь в окно. Я безумно хочу спросить, с кем он говорил по телефону и кому должен меня передать, но без бумажки и карандаша я нема.

Найт вытаскивает из набитого вещами рюкзака уже знакомый блокнот.

— Вижу, что ты мне не веришь. Я готов ответить на любые вопросы, — передает ручку. — Спрашивай.

Так и пишу. Что это был за разговор на рынке?

— Я говорил с другом из клана, — Найт сцепляет руки в замок на столе. — А обещание я дал нашему шаману. Это никак не связано с тобой.

Говорит искренне. Смотрит в глаза. Похоже, не врет.

На душе словно снова выглядывает солнце. Кажется, паранойя меня однажды до могилы доведет.

— На тебя ведется охота, — продолжает Найт. — Эрик — возможно, не единственный, кому ты нужна. Если хочешь выжить и остаться на свободе, тебе следует держаться меня.

По спине спускается холод. Деревенщины на рынке были людьми, которым просто приглянулась молодая волчица. Но даже с ними все могло закончиться плачевно. В солнечном сплетении печет зреющий стыд. Найт и правда пытается помочь, а я только создаю ему проблемы.

Ведьма в переднике приносит еду и снова круглыми глазами пялится на меня. Становится не по себе. Найт, кажется, не замечает. Наверное, это к лучшему.

Мы быстро расправляемся с едой. Мой блинчик — самое вкусное, что я когда-либо ела за всю свою жизнь. Мама никогда не баловала меня походами по забегаловкам. Да что говорить, часто у нас дома было вообще нечего есть.

Расплатившись, Найт приобнимает меня за талию и ведет к машине. Тепло его руки разбегается мурашками по телу. Еще одно новое ощущение. В закусочной, сидя напротив, я разглядывала его лицо. Он очень красивый. И эти его разные глаза… придают облику дикую изюминку. И есть что-то еще, что я не могу определить. Это ощущение пока на кончиках пальцев, как будто рядом с ним мне хорошо. К нему тянет. Хочется прикасаться. Я еще не встречала волков, в компании которых испытывала бы подобное.

— Готова к путешествию? — подмигивая, Найт открывает мне дверь внедорожника. Киваю. — Тогда пристегнись покрепче, потому что мы помчим во весь опор!

16. Кабинет Смотрителя Ковена

Ортис Аттер

Адам сидит по другую сторону моего рабочего стола. Под утомленными глазами залегли темные круги регулярного недосыпа. Он вымотан. Я обещал ему отдых, когда он договорится о передаче полукровки Ковену. Адам, кажется, выполнил свою часть уговора, но сегодня днем мне сообщили, что девчонку видели на нашем берегу. Это с одной стороны на руку, а с другой — она снова превратилась в иголку в стоге сена. Оракулы, конечно, улавливают ее волчью энергию, но им необходимо находиться в небольшом радиусе от девчонки, а она, как чувствует — все время перемещается.

Адам молчит. Видимо, не понимает, зачем я вызвал его к себе домой средь бела дня. Тем хуже для него. Его неосведомленность втыкает иглы в тело моей чести.

— Тебе Эрик что-нибудь говорил по поводу сделки? — захожу издалека.

Переговорщик поднимает на меня удивленный взгляд.

— Нет, а должен был? — он искренне изумлен.

Что же, Адам, я тебя огорчу.

— Тут такое дело, — ставлю локти на стол, упираюсь подбородком в кулак. Борода щекочет кожу. — Полукровка сбежала от Эрика. На следующий день после того, как ты заключил с ним сделку.

Брови Адама ползут наверх, а во взгляде появляется ярость. Ага, тоже чувствуешь себя обманутым?

— Этот волчара затихарился, — выплевывает и отводит взгляд. — Наверняка надеется выловить ее своими силами. Ортис, я построил диалог таким образом, чтобы он понял — эта сделка ему важнее, чем нам.

— Не сомневаюсь, что так и было, — произношу сурово, скрещивая руки на груди. — Но полукровку завтра мы не получим, и теперь ее надо вылавливать на нашем берегу.

Адам мрачнеет. Сам понимает, что это может растянуться на недели, особенно, если девчонка решит податься вглубь страны, подальше от сердца Ковена. Там ее можно будет отыскать только по сообщениям видевших ее ведьм. И все равно, мы будем постоянно на пару шагов позади.

— Ты хочешь, чтобы я организовал поиски, Ортис? — Адам, похоже, видит в случившемся свою вину, но это не так.

Откидываюсь в кресле. Зря я его прессую. Он все сделал правильно. Паршивый серебристый альфа сам не смог сберечь свой наиценнейший ресурс.

— Нет, Адам. Поисками займутся оракулы и оперативники. Все как всегда, — произношу бархатным голосом, хочу успокоить. — Твоя задача вынудить девчонку прийти к нам самостоятельно. Если возьмем ее в плен, уйдет куча времени, чтобы заставить ее доверять.

Адам кивает. Эта задача ему по плечу, не даром он лучший переговорщик всего Ковена.

— Как только мы ее выследим, тебе нужно будет поговорить с ней. Сейчас она не знает, кто она, — наклоняюсь чуть вперед, стучу по столу пальцем. — Пусть узнает об этом как можно позже, нельзя позволить ей отвергнуть Силу.

Адам поудобнее усаживается в кожаном кресле, закидывает ногу на ногу.

— Поразительно, ты ведь почти у цели! — окидывает кабинет беглым взглядом.

Слышу в его голосе восхищение. Хех, потому что он не знает, что ради этого я пожертвовал отношениями с дочерью и в итоге лишился ее. А полукровка, за которой мы охотимся — моя внучка.

— Почему именно эта полукровка? — продолжает он. — Мы ведь всегда могли изловить любого оборотня, оплодотворить его мерзостью наших женщин и получить сколько угодно гибридов!

Кулаки стискиваются сами. Мне противно даже слушать об этом. Но Адам не виноват, что наступил на больную мозоль. Пожалуй, я оставлю правду при себе.

— Ты же знаешь, волки убивают грязное потомство, если находят, — выдаю заготовленный ответ. — Она единственная живая и известная нам полукровка. И это чудо, что Эрик решил ее запереть, чтобы пытать, а не убил сразу.

Адам кивает и рапортует, что задачу понял, принял, готов исполнить роль. Тем более, что полукровка его уже видела и очень надеялась, что он ее вытащит. Не сомневаюсь. Судя по его рассказам, у Эрика она жила, как в аду, а значит согласится на что угодно, лишь бы прекратить нескончаемый ночной кошмар наяву.

Дверь кабинета за Адамом затворяется с глухим щелчком. Прислуга проводит его до двери, да он и сам знает дорогу. Смотрю в окно, ожидая увидеть высокую плечистую фигуру в пальто и повязанным поверх красным шарфом, удаляющуюся по аллее к воротам поместья.

Перед глазами против воли всплывает образ Вайт. Мой план почти подошел к завершению, и ради ее светлой памяти я просто обязан довести его до конца. Я потратил на него два с небольшим десятилетия. Это будет крах, если все разрушится, только потому что полукровку перехватит еще какой-нибудь оборотень и наконец прикончит, как велит их Кодекс.

Я создал не одного гибрида, чтобы получить идеальное оружие против волков. Но оплодотворение ведьм оказалось неудачным и тупиковым вариантом. Если не брать в расчет, что похищать волка и получать его сперму — противозаконно и мерзко, а после пленников приходилось убивать, мне еще ни разу не удалось создать гибрида ведьма-оборотень. Получались обычные люди с примесью волчьей крови. Как оказалось, ребенку Сила не переходит, если оплодотворенная женщина уже приняла инициацию. А опыты над детьми мне бы никто не позволил и не простил.

Вайт горела всей душой и сама предложила использовать свое тело для рождения гибрида. Мы тогда не знали, что инициация имеет значение. Вайт хотела по-настоящему переспать с оборотнем, словно от того, как был зачат плод, что-то зависит. Оборотни чуют ведьм по ауре, так что Вайт после восемнадцати намеренно осталась человеком и через пару лет таки познакомилась с белым волком. И вскоре у нее появилась дочь. Вайт даже назвала ее Вэй — путь, та, которая должна изменить мир.

Но дальше все пошло наперекосяк. Вайт отказалась отдавать Вэй нам. Мне. Пошла против отца. Отвергла приказ самого Смотрителя Ковена! И сбежала. Она не инициировала Силу, оракулы не могли ее видеть. Так я потерял дочь и был уверен, что никогда не увижу внучку, когда вдруг с границы штата прилетела весть, что Эрик в качестве трофея ввез на территорию примечательную полукровку. Я долго не мог поверить, что это именно Вэй. Пришлось дождаться фотографий. Боги, похоже, на стороне ведьм, раз встали на защиту моего плана.

Тру пальцами переносицу. Кажется, я должен ненавидеть альфу Серебристых за то, что он делал с моей внучкой, но я не чувствую ничего. Скорблю только по Вайт. Вэй для меня — средство достижения цели. Если мы пробудим в ней Силу, если ее Сила будет действовать на оборотней так же, как и на людей, у нас появится опытный образец для исследований крови. В случае успеха я самолично отдам приказ разобрать ее на молекулы, чтобы создать армию, готовую смести оборотней с лица земли.

17. Отель «Беркли»

Вэй

Вечером, успешно миновав Филадельфию и Вашингтон окольными путями, мы добираемся до Ричмонда, штат Вирджиния. Найт выглядит немного встревоженным. Снова опасается преследования? Южнее станет легче. Нужно въехать в Северную Каролину и можно будет выдохнуть.

Мы проезжаем сквозь центр. Яркие огни слепят привыкшие к вечерней тьме глаза. Слова, написанные неоном, на скорости сливаются в светящиеся кляксы. Найт тормозит на светофоре. Проспект переходят люди и, наверное, среди них немало ведьм, хотя из машины не заметно. Внешне они отличаются только своеобразными украшениями — татуировками, рисунками, пирсингом или навешенными на одежду безделушками, наделяя их чудодейственной силой. Я считаю, это чушь и бабкины сказки.

Впереди замечаю величественное здание этажей в семь из красного кирпича с белыми колоннами и пилястрами. Перед входом кованый навес на изящных шестиугольных опорах. К дверям по тротуару ведет ковровая дорожка. Трогаю Найта за рукав, показываю пальцем.

— Это гостиница, — он пожимает плечами. — Дорогая, модная гостиница…

Замолкает, видимо, заметив мой восхищенный взгляд. Я ни разу не была в таких местах. Плевать, что я одета с рынка — мне слишком хочется наступить на алый ковер и войти в стеклянные двери, сквозь которые на улицу льется яркий желтый свет.

— Ты хочешь провести там ночь? — Найт вздыхает и добавляет тише: — Дело не в деньгах, но это плохая идея, Вэй.

Не знаю, о чем он. По мне, отличная идея и место под стать. Я хоть узнаю, какими бывают номера в настоящих гостиницах. Найт нетерпеливо постукивает большими пальцами по рулю, а потом включает поворотник. Ура! Похоже, мы таки остановимся в этом шикарном отеле! Накидываю капюшон куртки, чтобы не светить белыми волчьими волосами.

Найт глушит двигатель, остановив машину прямо напротив ковровой дорожки. Обходит капот и помогает мне выбраться. К нему приближается мужчина в удлиненном красном пиджаке и высокой шапочке без козырька. На руках — белоснежные перчатки. Найт нехотя вкладывает ему в руку ключи от внедорожника. Затем обнимает меня за талию и ведет к раздвижным дверям.

Они расходятся в стороны, с боков бьют струи горячего воздуха. Завеса, которая не дает холоду проникать внутрь, сбивает с меня капюшон. Поспешно напяливаю его обратно, но, кажется, конспирация уже провалена.

Мы идем к длинной стойке рецепции по левой стене огромного холла. Оттуда выглядывает симпатичная девушка с настолько туго заколотыми жидкими волосами, что издалека кажется лысой.

— Добро пожаловать в отель «Беркли» — воркует приветливым тоном. — Чем могу помочь?

— Люкс на одну ночь, — сухо отвечает Найт.

Сотрудница гостиницы просит документы.

— Считайте, что мы без документов, — он вытаскивает из рюкзака несколько крупных купюр и выкладывает на каменную столешницу перед носом администратора.

Девушка смущенно улыбается, коротким движением сграбастывает деньги, сразу прячет под клавиатуру, судя по трескучему звуку, потом несколько раз щелкает мышкой и выдает нам две ключ-карты.

— Номер тысяча сто одиннадцать, на последнем этаже, лифт четыре, — в ее голосе различается томное придыхание, а взгляд, направленный на Найта, становится заинтересованным.

Меня это почему-то злит. Хочется рявкнуть ей: «на мужа своего так смотреть будешь». Ох, черт! Может, я бы даже и крикнула что-то подобное, если бы могла. Эта администраторша смотрит на Найта, как на вожделенный рождественский подарок!

Он благодарит не глядя и вручает мне карту.

— Пойдем, — улыбается.

Его рука снова занимает свое место у меня на талии. Мне это очень нравится. Как будто так я становлюсь его… девушкой? С другой стороны, со мной никто не вел себя настолько нежно, почему это должно вызывать отторжение?

Двери лифта расступаются и пропускают нас в кабину. Вижу свое отражение в зеркале на дальней стене. В новой нормальной одежде я уже похожа на обычную девушку, хотя и пацанку. Мне нравится, как я выгляжу, но я сразу перевожу взгляд на Найта. Вглядываюсь в разноцветные глаза. Он смотрит на меня в отражение, а я ощущаю мурашки по коже. Улавливаю в воздухе знакомый аромат. Передергиваю плечами. Ежусь. Отвожу взгляд и отхожу к стенке кабины. Этот запах совсем не такой грубый, каким вонял Эрик, но я знаю, что это — так пахнет возбуждение.

— Не беспокойся, это ничего не значит, — Найт, похоже, догадался, что произошло. — Ты мне нравишься, но я не сделаю того, чего ты сама не захочешь.

Эти слова должны обнадежить, но… В душе разыгрывается буря. Приятно до одури знать, что Найт хочет меня. Если с альфой Серебристых я была, как аппетитный стейк с кровью, то с этим волком ощущаю себя воздвигнутым на пьедестал изваянием. К тому же я и сама мечтаю попробовать, как это, когда мужчина не ставит целью причинить мне как можно больше страданий.

Мозг сам подбрасывает мысль. Вот он, мой шанс ощутить, что такое секс по обоюдному желанию. Подумать только! Еще несколько часов я пыталась сбежать от Найта, а сейчас уже безоглядно доверяю. Спас меня от негодяев и не наказал за то, что попала в переплет. А до этого отогрел и выходил, с ложки кормил супом. Найт хороший.

Так чего я жду? Надо показать и собственное желание! Довериться наконец полностью, душой и телом. Черт! Не могу. Мне все еще страшно — вдруг я ничего не почувствую? Или не захочу продолжать. Или, не дай бог, снова будет больно.

Хочется рассказать Найту о своих переживаниях, но блокнота под рукой нет, а когда мы зайдем в номер, момент будет уже упущен. Пусть за меня все скажет тело — приближаюсь и, обняв за шею, прикасаюсь губами к его… челюсти сбоку. Хотела поцеловать по-нормальному, но струсила.

Запах возбуждения становится сильнее. Найт тянет носом воздух и обхватывает меня. Сцепляет ладони за спиной. Становится не по себе. Хочу отстраниться! Сердце заходится в панике, что волк не позволит, но он расцепляет руки. Раздается звук колокольчика, и я вылетаю в открывающиеся двери лифта. Дыхание рваное. Тело колотит сильная дрожь. Делаю несколько порывистых шагов и замираю.

Найт медленно выходит следом, глядя на меня с болью и сожалением.

— Наш номер в конце коридора, — произносит мрачно и кивает вперед.

Плетусь вслед за ним. Он пикает ключ-картой — этот звук остро возвращает меня в камеру к Эрику. Электронный писк предупреждал его появление, а еще… так же звучала дверь в пыточную. Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы остановить разбушевавшиеся эмоции. Найт входит в номер первым и щелкает выключателем.

Внутри красиво. Светильники, напоминающие фонтаны мелких стекляшек, заливают комнату белым, почти ослепительными светом. Комната просторная, с огромным телевизором на стене, длинным диваном и креслами. Между ними стеклянный журнальный стол. В таком стиле была обставлена резиденция Бурого альфы, так что мне даже привычно. Справа две двери — Найт толкает ту, которая ближе к панорамному окну — это спальня с необъятной кроватью. На бежевом, расшитом рыжими, точно медь, нитками покрывале горкой расставлены пушистые подушки и лежит сложенное в огромный бант полотенце. Вторая дверь, наверное, ведет в ванную.

Бросаю куртку на диван и направляюсь туда. Я устала с дороги и хочу помыться. Кафельные серые стены отражают свет плоских потолочных и настенных ламп. Хромированные детали контрастируют с черным фаянсом сантехники, но смотрятся гармонично и пафосно. В дальнем конце стеклянная стена с дверью отгораживает душевую. Слева от входа раковина и зачем-то два унитаза. Напротив, у правой стены — большая треугольная ванна. Провожу рукой по борту. Стягиваю толстовку, затем футболку и спортивный топ. Бросаю на пол. Снимаю брюки.

Вдруг слышу деревянный стук в дверь — я ее нарочно не закрыла. Не знаю, зачем. Но у меня покалывает в пальцах от мысли, что возбуждаю Найта. Он не заходит, будто ждет приглашения. Хех, чтобы поговорить, ему придется видеть мои молчаливые жесты! Я того и жду, стоя посреди ванной в одних трусиках. Внутри плещется ядреная смесь жгучего азарта и знобящего страха. Похоже, я верю, что он не сделает мне больно, поэтому позволяю себе дразниться.

— Вэй… — произносит он, переступая порог. Мне хочется закрыть грудь руками, но я завожу ладони за спину и делаю изящный шаг навстречу. — Пришел спросить… — его голос становится чуть более хриплым. — Заказать ужин?

Улыбаюсь и киваю.

Сверлю Найта игривым, как мне кажется, взглядом.

Беру свернутое на высокой тумбе полотенце. Рву зубами бумажную ленту, на которой написано: «стерильно для вашего удобства», встряхиваю и прижимаю к груди, сжав в кулаках.

Волк провожает глазами каждое мое движение и тихо рычит.

Медленно направляется ко мне.

Становится снова страшно. Пячусь к душевой кабине. Упираюсь в стекло спиной.

Найт подходит вплотную, смотрит сверху вниз.

Краем глаза вижу его поднятую руку и… зажмуриваюсь. Сжимаюсь. Пытаюсь прикрыть лицо плечом. Тело по привычке ждет пощечины.

Но ничего такого не происходит. Точнее, щекой я чувствую ласковое прикосновение.

Найт почти невесомо проводит по коже подушечками пальцев, откидывает упавшие на лицо пряди.

Выпрямляюсь. Наши взгляды пересекаются. Его разноцветные глаза смотрят с нежностью. Тепло его ладони опаляет скулу и согревает мгновенно остывшее ухо.

Кладу руки ему на грудь и привстаю на цыпочки. Я хочу, чтобы…

Да! Он наклоняет голову и касается моих губ своими.

Так, кажется, должен выглядеть первый поцелуй? Эрик, к счастью, не целовал меня, поэтому не смог испортить эти ощущения.

Мне безумно приятно. Я плотнее прижимаюсь к Найту, нерешительно прикусываю его нижнюю губу. Он углубляет поцелуй, зубами чувствую его язык.

Голова начинает кружиться. Внизу живота сладостно тянет. Приятные ощущения, которых я ни разу не испытывала. Скольжу ладонями ему за спину, впиваюсь в лопатки ногтями сквозь ткань черной рубашки.

Найт шумно втягивает носом воздух и вдруг отстраняется.

Взгляд дикий, дыхание тяжелое.

Вцепляется руками мне в плечи. Сжимает пальцы.

Эрику было бессмысленно говорить, что мне больно — он причинял страдания намеренно, Найт, же кажется, себя сейчас не контролирует. Но я все равно могу изъясняться только жестами. Чувствую, как морщится переносица, брови сходятся к ней. В душе разливается ужас, как будто этот волк сейчас набросится и разорвет меня на куски.

Внезапно цепкие пальцы расслабляются. Найт убирает руки, опускает голову, трет между бровей. Поднимает на меня взгляд — пламя желания в глазах уже улеглось.

— Прости, не могу. Слишком рано. Мне лучше уйти, — выдавливает хриплым голосом. — С тобой мне невыразимо сложно себя сдерживать.

Разворачивается и быстрыми шагами выходит из ванной.

Хочется крикнуть ему вслед: «Не надо сдерживать!»… но он прав. Я еще не готова. От мысли о близости меня бросает в пот. Кажется, я хочу Найта, хотя до конца не уверена, что расцениваю ощущения верно. А еще мне до одури жутко, что ничего приятного из этого не выйдет, а все будет так же отвратительно и болезненно, как с Эриком.

И при всем этом мне до безумия интересно, как все-таки это будет. В душе теплится надежда, что Эрик — не эталлон, что его жестокая страсть — не правило. Что может быть по-другому. Маме же нравилось, хотя она спала с мужчинами за деньги. Я с Найтом, потому что… при мыслях о нем на душе приятно светлеет. Мне хочется оставаться рядом, хочется проявлять нежность. Хочется ощущать ее с его стороны.

Решено. Я хочу близости с ним и обязательно попробую, но нужно подготовиться. Вместо ванной иду в душ. Хочу скорее прижаться к Найту, послушать, как бьется его сердце, еще раз утвердиться в мысли, что он будет деликатен и нежен.

18. Паста и вино

Найт

Вэй выходит из душа. Бледная кожа на плечах поблескивает капельками влаги, мокрые волосы слипшимися прядками рассыпались по голове. Огромное махровое полотенце, туго затянутое на груди, закрывает ее тело до самых щиколоток. Вэй делает несколько коротких шажков и замирает, заметив расставленные на журнальном столе тарелки под блестящими крышками, пару зажженных свечей и винные бокалы. Улыбаюсь. Делаю приглашающий жест, указывая на диван.

Она немного розовеет. Приближается.

— Если тебе неуютно, можешь одеться, — предлагаю бархатным голосом.

Мотает головой и опускается на диван рядом со мной.

— Я заказал ужин, — киваю на стол. — Надеюсь, тебе нравится итальянская кухня.

Вэй поправляет полотенце. От нее остро пахнет эфирно-масляным гелем для душа, но его запах не может заглушить аромат ее феромонов. Сейчас, похоже, в ней борется стеснение, легкий страх и… возбуждение? Мне трудно поверить, хотя это уже третий раз, когда я ощущаю флер, отдающий лилией.

Придвигаю ближе два пузатых бокала и разливаю вино. Мне ничего не будет даже с целой бутылки, а Вэй не помешает расслабиться. Ей для ощущения легкости хватит и нескольких глотков. К тому же, я бы хотел разузнать о ней побольше, алкоголь наверняка сделает ее разговорчивее.

— Ты любишь вино? — передаю Вэй бокал и передвигаю блокнот к краю стола с ее стороны.

Она берётся за тонкую ножку, подносит точеный хрусталь к лицу, втягивает запах и улыбается. Кажется, это можно расценить, как «да». Я поднимаю свой бокал, Вэй зеркалит движение. Под тонкий звон мы чокаемся.

Она отпивает маленький глоток светло-желтой жидкости и в изумлении вскидывает брови.

— Ты что, впервые пьешь вино? — спрашиваю с не меньшим удивлением.

Вэй отставляет стакан на стол и быстро пишет в блокноте: «Такого не пила никогда!» Чувствую, как на лице растягивается довольная улыбка. Вэй продолжает писать, затем показывает. «Мама покупала вино только в бумажных пакетах, несколько раз угощала меня, когда мне было шестнадцать». Выглядит Вэй примерно на столько же.

— А сейчас тебе сколько? — задаю логичный вопрос, но по ее лицу вижу, что зря спросил.

Она становится темнее тучи. Даже прозрачно-голубые глаза синеют. На ресницах выступают блестящие слезинки. «А какой сейчас год?» — появляется в блокноте. Называю, а по коже ползут колючие мурашки. Она провела в плену много времени, раз спрашивает. Вэй выводит на бумаге новую надпись «19». Три года?! Давлюсь воздухом.

— Так ты с шестнадцати лет не праздновала дни рождения? — произношу аккуратно. Вэй грустно кивает. — А что случилось с твоей мамой?

Она ладонями стирает пробежавшие по щекам мокрые дорожки, в глазах мелькает злость. Вэй снова склоняется над блокнотом. «Ее убили Бурые, когда нашли нас. Меня забрали себе». Понятно. А потом она каким-то образом оказалась в руках у Эрика. Даже не хочу знать, как. Главное, я вызволил ее.

— Давай есть, иначе остынет, — нежно провожу рукой по спине Вэй и принимаюсь поднимать круглые блестящие крышки с тарелок. — Тут равиоли, брускетта, карпаччо…

Замолкаю, ощутив ласковые пальцы Вэй у себя на локте. Оборачиваюсь. Она подсаживается ближе и тянется, чтобы обнять. Позволяю, хотя этот внезапный жест обескураживает. Она обхватывает меня руками, прижимается всем телом, кладет голову на плечо и тихо всхлипывает. Изворачиваюсь, подхватываю ее под бедра и сажаю к себе на колени.

Она не отлепляется. Только сильнее стискивает меня руками, плотнее прижимается щекой к шее сбоку. Я чувствую ее мелкую дрожь и слезы, которые продолжают течь, смачивают кожу.

— Ну-ну, Вэй, тише, — шепчу ей в волосы, — все закончилось.

Она будто не слышит или не верит. Не отстраняется. От нее пахнет болью и ужасом. Кажется, сейчас в ее голове проносятся жуткие воспоминания. В такие моменты я благодарю судьбу, что мой дар не позволяет читать мысли. Крепко обнимаю Вэй одной рукой и ласково глажу по плечу другой.

— Ты в безопасности, — говорю доверительным тоном. — Я наконец нашел тебя и никому никогда не отдам.

Хочется добавить, что убью за нее. Любого, кто встретится на пути. Но не хочу пугать. Вэй внезапно отстраняется, хватает блокнот и пишет: «Обещаешь?»

— Обещаю, Вэй, — касаюсь пальцами ее подбородка, заглядываю в мокрые чуть покрасневшие глаза. — Я спрячу тебя так, что никто не найдет. Ни Эрик, ни кто-либо другой.

Она наконец кивает. Переползает на свою часть дивана и тянется за вилкой. Подаю ей порцию равиоли с чеддером и шпинатом.

Вэй жадно набрасывается на еду. Ест с огромным аппетитом и довольным выражением на лице. Проголодалась девочка. Умиляюсь, наблюдая за тем, как быстро убывает порция. Принимаюсь есть сам.

Вскоре Вэй отставляет пустую тарелку и пишет в блокноте «Спасибо, это было безумно вкусно!». Да, приготовили и правда неплохо.

— Выпьем за то, чтобы в дальнейшем у тебя на столе стояла только такая еда! — торжественно поднимаю бокал.

Снова в воздухе разносится пение хрусталя. Вэй пригубливает вино и не останавливается, пока не осушает полностью. Улыбается. В глазах появляется мутная поволока. Вэй откидывается не диване, смотрит на меня плутоватым взглядом. Отчетливо ощущаю в воздухе феромоны возбуждения. Крепкий аромат кружит голову. Во рту пересыхает. Чувствую, как расширяются зрачки, свет в комнате кажется слишком жестким и ярким. Внизу живота слегка тянет. Вэй тоже чувствует это, ведет носом, тянет руки к кромке полотенца. Останавливаю ее. Сейчас еще не поздно повернуть назад. Продолжить ужин и просто поболтать.

— Ты точно этого хочешь? — спрашиваю проникновенным голосом, чуть наклонив голову вперед для весомости.

Вэй неуверенно кивает. Так не пойдет. У меня есть только один шанс доказать ей, что мужчина может доставить удовольствие.

— Я никуда не тороплюсь. Если тебе страшно, не нужно себя заставлять, — убираю ладонь с ее запястья и допиваю вино.

Она одаривает меня влажным от слез взглядом и встает, сжимая полотенце на груди. Уходит к окну и упирается в него лбом. Кладет ладонь на стекло. Она действительно сомневается. Улавливаю страх и горечь в воздухе.

Подхожу. Прижимаюсь к ее спине, глажу по плечам. Обнимаю за живот и зарываюсь носом в волосы. Пытаюсь показать всю нежность, которую испытываю к ней, но в нос вдруг проникает острый запах паники. Вэй резко разворачивается, отпрыгивает в сторону и выставляет руку с растопыренными пальцами. Она не говорит, но я слышу: «Нет! Не смей!» Вскидываю ладони:

— Прости, прости, я не хотел… — вырывается само. — Давай просто вернемся на диван и доедим, а?

Вэй качает головой. Лицо серьезное, а взгляд становится добрее. Возбуждением в воздухе уже не пахнет, но я ощущаю, что она успокаивается. Вокруг нее витает аромат симпатии. Она подходит, обхватывает меня руками и, закрыв глаза, целует в губы. Что она творит?! Разве не понимает, что я испытываю? Может, и нет. А может, как раз отлично понимает и хочет, чтобы я взял ответственность на себя.

Провожу руками по костлявому телу. Когда спускаюсь ниже талии, Вэй вздрагивает, но не отстраняется. Прижимается плотнее. Издает тихий вздох, в котором слышится удовольствие. Подхватываю ее за бедра. Полотенце натягивается и расходится, повисает бесформенной тряпкой у меня на руках. Вэй отрывается на мгновение. Оглядев обнаженное тело, хитро улыбается и снова приникает к моим губам.

Рычу и отрываю ее от пола, сбросив полотенце на пол. Мы продолжаем целоваться. Теперь я снова чувствую сладкий аромат ее возбуждения. Густой запах лилии с примесью гвоздики. Дыхание сбивается. В джинсах становится тесно. Внутри печет от дикой жажды обладать этой волчицей.

Вэй не может не ощущать моего пропитывающего воздух желания, наверняка улавливает флер, но не останавливает меня. Продолжает самозабвенно целовать, точно делает это в последний раз в жизни. Что ж, ты получишь что желаешь. Несу ее в спальню и бережно опускаю на кровать.

Полукровка выглядит по-детски беззащитно, но пахнет по-взрослому горячо. Соблазнительно хрупкое тело возбуждает невообразимо, будоражит фантазии. Я впервые ощущаю настолько сильное влечение к женщине.

Торопливо срываю рубашку, стягиваю джинсы и боксеры. Все еще ощущаю сладкий аромат лилии, но в глазах Вэй мелькает тень страха. Наверное, так и будет, пока она наконец не убедится, что секс бывает приятным. А я постараюсь, чтобы она испытала неземное блаженство.

Опираюсь коленом на край матраса и заставляю себя вспомнить, зачем я это делаю. Утихомириваю страсть. Забираюсь к Вэй, устраиваюсь между ног, веду ладонями от лодыжек к бедрам, слегка сжимая пальцы, поднимаюсь к животу. Вэй шумно дышит. Закрывает глаза, запрокидывает голову. Выгибает спину.

Нависаю над ней, упирая ладони рядом с острыми плечами. Прикасаюсь губами к груди, провожу вокруг сосков кончиком языка. Вэй стонет, запускает пальцы мне в волосы и притягивает к себе.

Мы сливаемся в новом жарком поцелуе. Она ерзает подо мной, поднимает разведенные бедра и ощущает мою уже ноющую от возбуждения плоть. Вздрагивает. Останавливается, но смотрит диким взглядом, в котором считывается нетерпение с толикой опаски. И медленно кивает, точно давая мне разрешение.

Боги, как я хочу в нее вонзиться, но это слишком ответственный момент, чтобы одним неверным движением все разрушить. Я выпрямляюсь, так и стоя на коленях у нее между ног. Тяну к себе за бедра, укладываюсь на нее и аккуратно пристраиваюсь. Бросаю на ее лицо последний взгляд. Вэй замирает, но выглядит все еще решительно.

Слегка подаюсь бедрами вперед, проталкиваясь внутрь, и начинаю плавное вторжение. Ее тело гостеприимно впускает меня, а сама она сжимается от страха. В распахнутых глазах плещется ужас. Вэй впивается мне в лопатки ногтями. Правильно бы прекратить все прямо сейчас, но она пахнет слишком соблазнительно. Я не могу остановиться. Начинаю медленно двигаться.

Вэй не сопротивляется, но ей все еще страшно. Я уверен, что вхожу слишком плавно и ласково, чтобы причинить боль, но она не может успокоиться. Значит, нужно ей помочь. Наклоняюсь, покрываю поцелуями грудь. Посасываю соски губами, поднимаюсь к шее. Мне хочется ускориться, но об этом Вэй должна попросить сама.

Она часто дышит. Не отвечает на толчки, но и не отталкивает. Чего-то ждет. Как будто не может распробовать или боится ощутить что-то знакомое.

— Расслабься. Доверься мне, — шепчу ей на ухо. — Позволь доставить тебе удовольствие.

Вэй обвивает меня ногами и придавливает бедра пятками, точно подгоняя. Усиливаю толчки и снова улавливаю слабый запах лилии. Я все равно двигаюсь медленно, разве что замираю в глубине, прежде чем снова выйти. Вэй тихо постанывает, облизывает свои пальцы и опускает руку. Начинает ласкать себя, слегка задевая меня.

Безумно приятные ощущения. Тело само начинает двигаться резче. Не могу это контролировать. Вэй стонет громче. Ее пальцы быстрее перебирают по нежной коже, кажется, она тоже приближается к кульминации. Продолжаю вонзаться в нее и уже не замедляюсь.

Упругое сексуальное тело Вэй напряжено и отвечает на каждый толчок. Стоны удовольствия ласкают слух. Ей нравится! Ей определенно приятно. У меня получилось…

Я уже со всей силы вколачиваюсь в Вэй, давя рвущийся наружу рык. Через какое-то время она почти кричит и замирает, обхватив мое тело всеми конечностями. Приходится тоже остановиться. Ее обволакивающая плоть плотно сжимает внутри мою. Я тоже почти на пике. Ощущаю животом крупную дрожь Вэй и, когда она наконец расслабляется пытаюсь отстраниться, но она хватает меня за шею, целует и не отпускает, словно говоря: «Продолжай».

Она совсем мокрая и скользкая. Начинаю двигаться как по маслу и быстро наращиваю амплитуду. Снова вбиваюсь в ее тело и наконец позволяю себе рычать. Слишком горячие ощущения! Вэй обворожительна. Бесподобна. Божественна. От этих мыслей по телу пробегает судорога приближающегося оргазма. Едва успеваю выйти и изливаюсь ей на живот.

Падаю на руки, зависая над ней, стираю пот с лица и вдруг слышу ее хриплое:

— Спасибо…

19. Кинотеатр «Кристальный путь»

Вэй

Я только что проговорила это вслух? Я смогла что-то сказать?!

Дыхание еще не восстановилось. Воздуха не хватает. Сердце заходится в бешеном ритме. Кажется, я снова могу говорить! Радость от этого даже сильнее, чем удовольствие, которое я только что испытала!

— Найт?.. — зову робко, боясь снова не услышать свой голос, но слышу! Повторяю громче: — Найт!

Он вскидывает на меня мутный удивленный взгляд и укладывается в кровати, опираясь лопатками о спинку. Тяжело дышит, откидывает со лба влажные тяжелые волосы.

Он не понимает моего восторга. А мне трудно даже усидеть на месте. Переполняет эйфория.

— Найт! Я говорю… — смакую звуки на языке, даже не верится, что их произношу я. — Я так долго молчала, что думала, уже не смогу начать говорить снова, но могу!

— Как ты… — Найт мотает головой, похоже, до него только что дошло. — Боги, как я рад, что ты снова говоришь!

Тянет меня за руку. Крепко обнимает. Ложусь рядом, льну к нему всем телом. Кладу голову ему на грудь. От Найта пахнет удовольствием. Секс со мной ему понравился.

И мне. Чертовски. Понравилось. Заниматься. С ним. Сексом. Я и не думала, что может быть настолько приятно.

— Ты совершенна, Вэй, — сверху доносится его бархатный голос. Он гладит меня по волосам, перебирает пальцами пряди. — Ты самое красивое создание, какое я когда-либо видел.

Звучит настолько проникновенно, что наворачиваются слезы. Щиплет глаза. Мне трудно в это поверить. Моя кожа напоминает скомканную газету — исчиркана таким количеством шрамов и отметин, что не найдется и одного гладкого клочка. Единственное место, которое Эрик оставил без шрамов — мое лицо.

— Правда? — спрашиваю нерешительно, не поднимаю глаз, боюсь получить ответ «нет».

В душе я дико надеюсь услышать, что нравлюсь Найту даже такой.

— Конечно же, Вэй, — произносит он с теплотой в голосе. Поднимает мое предплечье, проводит пальцами по внутренней стороне и целпяется пальцем за один из ожогов. — Это все нисколько тебя не портит. Ты прекрасна.

Всхлипываю. Слезы текут по щекам. Не знаю, что так меня растрогало. Искренние слова Найта или невыносимое, колющее в самое сердце сожаление, что мне никогда не избавиться от следов, которые оставил альфа Серебристых.

— Это все Эрик сделал? — рычащий голос Найта вытягивает из мыслей.

Он все еще рассматривает ожоги на предплечье.

— Да, — мой голос ожесточается. — Каждый раз, вдавливая сигарету, он говорил, что я принадлежу ему. Хотел, чтобы я сдалась. Обещал пометить лицо, как только я приму его власть.

Ненавижу Эрика всеми фибрами души. Я мечтала добраться до него и зарезать своими руками. Или застрелить. Или переехать на машине. Я хотела его убить… но теперь, кажется, готова оставить месть другим. Наверное, лучше затеряться и продолжить жить с лучшим мужчиной на свете…

Найт, кажется, ощущает мою ненависть. Ласково берет меня за подбородок, поднимает голову к себе. Скольжу по его коже мокрой щекой и заглядываю в глаза.

— Я убью его, Вэй, — произносит он серьезно и сурово. — Он не заслуживает права жить.

Похвальная отвага… Хочется ответить: «Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать», но я молчу. Просто не верю, что этот черный волк может что-то противопоставить альфе Серебристых. По иерархии кланов Черные находятся в самом низу, считаются слабыми, слывут отщепенцами.

— Что тебя испугало у окна? — снова спрашивает Найт. — Когда я обнял тебя?

Ежусь, вспоминая тот момент. Нос, нюхающий волосы на затылке, и руки, обнимающие со спины, меня словно кипятком ошпарили. Не хочу отвечать, но правильно будет рассказать. Набираю побольше воздуха в легкие.

— Эрик делал это на кресте, — голос звучит скрипуче. — И всегда был сзади.

Найт кивает и рычит. В воздухе витает ярость.

— Все кончилось, — успокаиваю его, — ты спас меня. Давай спать…

Сворачиваюсь клубочком у него под боком и с удовольствием ощущаю крепкую руку на плечах. В душе теплом разливается ощущение защищенности. Кажется, я впервые чувствую себя в безопасности.

***

Проснувшись от тихого хлопка, не нахожу Найта в постели. Дверь спальни прикрыта. В номере тишина. Страх стискивает сердце, становится трудно дышать. Первая мысль — здесь ищейки Эрика. Расправились с моим спасителем и вот-вот доберутся до меня. Хочу быстрее одеться, голой я совсем беззащитна. Перебарывая нервную дрожь, дергаю дверь на себя и… вижу Найта. За столом. Полностью одет. Остатков ужина уже нет, перед ним стоит две чашки кофе с пенкой и несколько тарелочек с десертами.

Бросает в жар, ноги становятся ватными. Я успела так разволноваться, что от внезапного успокоения тело мгновенно расслабляется.

— Я дико испугалась… Никогда не закрывай дверь, Найт, — выдавливаю хрипло и направляюсь в ванную за одеждой.

— Доброе утро! — долетает сзади. В голосе слышу улыбку.

За спиной раздаются шаги. Найт догоняет меня у двери в ванную и преграждает путь.

— Постой, дай полюбоваться на тебя, — мурлычет бархатно, с пошлым придыханием.

В воздухе улавливаю флер возбуждения, внизу живота начинает тянуть. Мне до мурашек приятно чувствовать себя желанной. Всматриваюсь в его глаза. Разные радужки переливаются серебром, зрачки огромные. Взгляд хотящий.

Поднимаюсь на цыпочки и тянусь за поцелуем. Найт с рычанием стискивает руки на моей талии и впивается мне в губы. Внутри печет. Стону. Прижимаюсь и слегка двигаю бёдрами. Его ладони скользят вниз и обхватывают ягодицы. Я хочу его прямо сейчас!

Пропускаю руку между нашими телами и касаюсь пальцами твердого бугра на джинсах. Слышу более глубокий и протяжный рык, но Найт отстраняется. Одёргивает рубашку. Обиженно оттопыриваю нижнюю губу и приваливаюсь плечом к дверному косяку.

— Не успеем. Нам скоро выезжать, — с грустью в голосе поясняет Найт. — Принимай душ, одевайся и приходи завтракать.

***

Мы выходим из отеля в полдень. На улице светит яркое солнце. Мороз поскрипывает под утепленными кроссовками и искрится изморозью на припаркованных вдоль улицы машинах. Внедорожник Найта вскоре подъезжает ко входу. Из него выходит мужчина в бордовом пиджаке и вручает ключи владельцу. Мы загружаемся в салон. Найт выводит автомобиль на проспект.

При свете дня этот город выглядит еще шикарнее. Старинные здания идеально сочетаются с современными, как будто так было задумано изначально. Проехав центр, мы движемся к выезду и уже у развязки с кольцевой я вижу огромный торговый комплекс в несколько этажей с множеством вывесок на фасаде. Одна из них «Кинотеатр «Кристальный путь» притягивает взгляд, словно магнит.

— Найт, — произношу не отрывая глаз, — можно мы сходим в кино?

Он не отвечает. Вместо него говорит поворотник. Мы сворачиваем к торговому центру и вскоре занимаем место на необъятной парковке перед входом.

Найт снова выходит первым и открывает мне дверь. Каждый раз такая забота доставляет радость. Мы направляемся в торговый центр, держась за руки. Душа поет от счастья при виде нашего отражения в стеклянных дверях. Красивый высокий Найт со слегка растрепанными угольными волосами, во всем черном. И я — на полторы головы ниже, в приталенной, точно пиджак, курточке с капюшоном, в широких штанах с накладными карманами. Мы выглядим, как двое влюбленных! В животе становится легко, будто проглотила шарик с гелием и вот-вот взлечу.

Внутри очень красиво. Такие интерьеры я видела только на картинках. Найт ведет меня к эскалаторам, мы поднимаемся на четвертый этаж. По указателям двигаемся к кинотеатру. Под высоким потолком причудливый узор подпорок разбивает на ромбы темный цвет кровли. В центре зала размером со школьный стадион сгрудилось штук двести разномастных столиков со стульями, а по периметру натыканы уменьшенные копии известных забегаловок и фастфуда.

— Это называется «ресторанный дворик», — поясняет Найт. — Можем поесть здесь после фильма.

Киваю с энтузиазмом. Завтрак пирожными еще не переварился, но через пару часов я точно проголодаюсь.

Кинотеатр встречает нас высокими распахнутыми дверями и длинным коридором, на стенах которого друг за другом висят афиши фильмов. Останавливаюсь напротив постера «М — значит Месть» с изображением высокого черноволосого мужчины в широкополой шляпе и плаще. Длинный меч в его руке обагрен кровью а на фоне за спиной — горящий город.

— Хороший выбор, Вэй, — Найт обнимает за талию и целует меня в висок. — Пойдем купим билеты.

Мама не водила меня по торговым центрам. Мы никогда не задерживались в больших городах, жили по захолустьям. А даже если и оказывались в городе с подобными заведениями, у нас не было денег что-то там купить. Хотя, наверное, кроме всего прочего, мама опасалась попасться волкам. Жаль, что это все равно не уберегло нас.

Ближайший сеанс оказывается только через три часа. Найт поддается на мои уговоры подождать. Покупает билеты и прячет в нагрудный карман куртки.

— Пойдем, что ли, пошатаемся по этажам? Может, присмотрим тебе красивое платье? — мечтательно говорит Найт, увлекая меня к коридору с афишами. — Чтобы было в чем в ресторан пойти.

Целую его вместо ответа. Душа поет от радости. Не верю, что это происходит со мной!

20. Талант переговорщика

Адам

19 часов назад

Сообщение от Ортиса приходит поздним вечером. «Полукровку обнаружили. Отель «Беркли» в Ричмонде, штат Вирджиния. Оперативники уже в пути. Оракулы держат ее энергию в поле зрения. Тебе нужно только поговорить с ней».

Да уж, задача и правда несложная. Основная трудность, конечно, состоит в том, чтобы добраться до полукровки. Волк, понятное дело, ее от себя ни на шаг не отпустит. Он или вор, который выкрал ее у Эрика, или охотник, поддавшийся на чары молодой недоволчицы. В любом случае они в бегах, и он начеку. Радует лишь то, что он не ожидает угрозы от ведьм. Как и девчонка, скорее всего.

Быстро собираю небольшую походную сумку через плечо. Кидаю в нее самое необходимое. Остальное смогу купить, или предоставит Ковен. Уж Ортис наверняка позаботится, чтобы моя операция прошла как по маслу.

Вызываю такси и мчу в аэропорт. Через пару часов приземлюсь в Ричмонде и успею в гостиницу «Беркли» к завтраку. Чем черт не шутит, может, удастся перехватить девчонку в ресторане? Хотя сам понимаю, что вряд ли.

Ночь проходит почти без сна. Вселяюсь в простенький номер на втором этаже отеля только под утро. Наблюдатели в фойе разбудят меня, если увидят цель. Администрация тоже предупреждена. Это ведьмовский отель. Как раз одна из сотрудниц и сообщила нам приметы полукровки.

К счастью, мне удается отоспаться. Волки выгружаются из номера почти в полдень. Садятся во внедорожник и продолжают путь. Группа наблюдения, караулящая вход, начинает преследование. Я еду в третьей по счету машине. Сам не знаю, куда столько оперативников, но пусть будет. Раз Ортис считает, что так в самый раз, не мне с ним спорить.

5 часов назад

Полукровка с новоявленным покровителем сворачивают на парковку громадного шопинг-молла. Оперативники следуют за ними по пятам. Я в мини-группе из двоих боевых колдунов и девушки-оракула захожу в торговый центр последним. Главный — высокий сухой сорокалетний мужик с небритым подбородком — выдает мне ушную рацию. Оракул с фиолетовыми татуировками на шее устраивается в одном из кресел шикарного вестибюля у главного входа. Ребята проверяют связь, отзываюсь. Мой позывной — Тень. Как поэтично.

Калипсо, так велено обращаться к оракулу, локализует полукровку — четвертый этаж. Мы оставляем ее внизу, чтобы не тревожить настроенный контакт, а сами поднимаемся в ресторанный дворик.

Калипсо сообщает, что цель направляется в северо-западный угол здания. Там располагается кинотеатр. Даже странно, что они в бегах умудряются развлекаться в отелях и ходить по киношкам. Хотя с другой стороны, если бы волк почуял угрозу от себе подобных, вряд ли бы расслабился. Его за измену убьют каким-нибудь жестоким обесчещивающим способом.

Я занимаю один из цветастых столиков. Сажусь спиной ко входу в кино и через фронтальную камеру телефона наблюдаю за тем, что происходит за спиной. Если бы наверняка не знал, как должна выглядеть полукровка, не признал бы в толпе. Хорошо замаскировалась. Волосы скрыты под капюшоном, выглядит неприметно, в обыденной, даже пацанской одежде. У Эрика она была голой — видать, хочет выглядеть менее сексуально. Все равно точеная молодая фигурка привлекает глаз, как ни старайся.

Волки покидают кинотеатр и направляются на третий этаж. Оперативник с позывным Змей бежит к кассе и вскоре рапортует, что они купили билет на фильм, сеанс через три часа. Черт! На всякий случай Змей отправляется вниз к Калипсо, чтобы перехватить полукровку, если они решат уйти. Остальные входы в торговый центр тоже под контролем оперативников из других групп. Теперь полукровка никуда не денется.

Не люблю ждать. Напрасная трата времени. И сидеть в засаде — тоже не моя работа. Но просьба Ортиса важнее формальностей. К тому же, по сути, я и буду заниматься переговорами. Только им еще не назначена точная дата и время. И мне придется преследовать полукровку, пока не удастся пообщаться с ней с глазу на глаз.

Коротаю время, попивая прекрасный капучино, — удивительно, в Ричмонде, оказывается, неплохо варят кофе. От Калипсо время от времени приходят сообщения, куда направилась цель. Оперативники Змей и Гром следуют за ней, чтобы наверняка не упустить. Время до их сеанса тянется медленно и скучно.

Наконец полукровка с волком возвращаются на этаж кинотеатра. Смеясь и перешучиваясь, бегут к залу — опаздывают к началу показа. Она выглядит удивительно счастливой рядом с волком. После того, что с ней сделали его сородичи, я бы ненавидел кипучей ненавистью весь их вид. Наверное, на этом и сыграю. Вряд ли девчонка может до конца доверять оборотням, а значит, легко заподозрит спасителя в сговоре.

Сейчас

— Полукровка направляется в холл. Этаж тот же, — деловой, сосредоточенный голос Калипсо звучит в ухе, отрывая от чтения новостей в телефоне.

Открываю фронтальную камеру, сосредоточенно наблюдаю за выходом из кинотеатра. Правильнее было бы переместиться в тамошний бар, вдруг девочка захочет посетить дамскую комнату. Но даже в туалете кинотеатра вряд ли удастся с ней поговорить без посторонних. Бабы, на все лады голосящие о мужчине в женской уборной, все испортят.

— Змей, Гром, было бы неплохо, чтобы цель зашла в туалет, — вставляю свежее предложение. — Хочу закончить все здесь.

— Гром, ты ближе, — в рации слышу скрипучий баритон второго оперативника. — Купи кофе или сок. Живо.

— Полукровка направляется в ресторанный дворик, — гнусавит Калипсо.

Похоже, мы не успеваем реализовать план с напитком. Остается надеяться только на чудо.

Экран телефона показывает сладкую парочку. Держатся за руки. Полукровка улыбается во все тридцать два зуба. Она красивая, с точёным личиком, тонкими чертами и огромными прозрачными глазами. Белая кожа подёрнута пикантным румянцем.

За их спинами возникает Змей. Идет футах в двадцати, так что волк не учует его присутствия. Оглядываю ресторанный дворик — Гром уже расплачивается за небольшой стаканчик кофе. Возможно, все получится!

Волк с полукровкой проходят вперед. Убираю телефон, веду их собственными глазами. Они о чем-то договариваются и расходятся. Девчонка быстрыми шагами направляется к уборным. Ура! Идеально!

— Гром, Змей, — произношу вполголоса. — Сделайте так, чтобы волк нам не помешал.

Оба рапортуют согласие. Я неторопливо поднимаюсь и иду в сторону туалетов. К счастью, оба — и мужской, и женский — здесь расположены в одном месте. И я, конечно, открываю дверь, на которой висит табличка с человечком в юбке.

Вхожу в отделанную кафелем просторную комнату. Ох уж эти однотипные общественные туалеты в торговых центрах. По правой стене тянется длинная столешница на три раковины, напротив — арка, за которой по обеим сторонам натыканы кабинки. Все приоткрыты, кроме одной. Вот это удача! Похоже, полукровка тут единственная.

Встаю к зеркалу над раковиной, открываю воду. Жду. Мне нужно впечатлить девчонку и закинуть семечко в плодородную почву ее сомнений, густо удобренную страхом.

За спиной щёлкает щеколда кабинки, раздаются шаги. Подошва кроссовок скрипит по кафелю. Принимаюсь мыть руки.

Шаги стихают в нескольких футах за спиной. Смотрю на себя в зеркало, краем зрения вижу полукровку. Уставилась на меня круглыми глазами. Плечи вздернуты, руки скрещены на груди, поза напряженная. Узнала, конечно, — пиджак поверх водолазки сейчас почти никто не носит.

Вырываю из автомата несколько бумажных салфеток, насухо вытираю руки, разглядываю девчонку в отражение.

— Привет, полукровка, — начинаю холодным тоном. — Рад новой встрече. Выглядишь лучше! — разворачиваюсь к ней и опираюсь о столешницу бедрами. — Времени мало, поэтому перейду сразу к делу. Не страшно тебе якшаться с Собирателем душ? Твой волк самый опасный охотник на беглых омег, если ты не знала.

Мотает головой. Сверлит взглядом. Глаза только что молнии не мечут. Что-то в темнице у Эрика из Серебристых, голая и побитая, ты смотрела на меня иначе.

— Просто загляни в его телефон при возможности, — добавляю с добродушной усмешкой, точно убеждаю ребенка в том, что под кроватью монстров нет. — Вот, — достаю и выкладываю на камень столешницы черную карточку с золотыми буквами, — моя визитка. Когда убедишься, позвони по номеру с любого телефона-автомата, и я гарантирую тебе безопасность от оборотней. Тебя больше никто не тронет.

— У меня нет денег, мистер, — произносит гневно, слышу шипящие нотки. — Кто вы? С чего мне вам верить?

Плотоядно улыбаюсь.

— Я — Адам Стейн. Не надо мне верить, — вытягиваю новое одноразовое полотенце, демонстративно комкаю, выкидываю в мусорку и спокойно иду к выходу. — Убедись сама! И… — добавляю уже в дверном проеме. — Оплата за счет абонента. Звони в любое время.

Дверь женского туалета захлопывается за спиной. Направляюсь к ресторанному дворику.

— Змей, Гром, переговоры окончены, — говорю вполголоса. — Теперь ждём звонка.

Ребята рапортуют согласие. Мы продолжим следовать за полукровкой, чтобы лишь оказаться в близком радиусе и быстро отреагировать, когда она позвонит. Это неизбежно. Волки — стайные звери, она в любом случае найдёт в телефоне своего оборотня подтверждение моих слов или еще что-нибудь похлеще.

21. Мотель «Кэндлвуд»

Найт

Отпуская Вэй в дамскую комнату, ощущаю легкую тревогу. Не хочется оставлять ее ни на мгновение. Не думаю, что она снова попытается удрать — мы слишком сблизились, и она начала мне доверять — но на душе все равно неспокойно.

Провожаю глазами ее стройную фигурку. Уже собираюсь пойти за ней и подождать у двери в уборную, но чувствую вибрацию в заднем кармане джинсов. Частью сознания вяло надеюсь, что написал кто-то из своих, но знаю, что это не так. Сообщение от Эрика. «Как продвигаются поиски?» Отвечаю: «Нашел. Дам знать, как повезу обратно». Вот так будет правильно. Теперь у меня есть еще сутки-двое до того, как я заявлю альфе Серебристых, что его игрушке кто-то помогает, намекнув на ведьм. Иначе зачем она сбежала на это побережье? Могла ведь по суше податься на запад и так же затеряться в глубине страны.

Прячу телефон. На душе паршиво. Надо рассказать Вэй правду, но как? Я уже заявил, что не работаю на Эрика. Придется признать ложь. Подорвать доверие. Подхожу к павильону с блинчиками, заказываю один сладкий и один соленый. Вэй с удовольствием полакомится этим блюдом.

Пока готовят, смотрю в сторону узкого коридора, над которым висит указатель уборных. Вэй долго нет. Внутри ёкает тревога. Хочется сорваться и проверить, все ли с ней в порядке. Из коридора показывается высокий худой мужчина в пиджаке поверх водолазки. Сердце колет плохое предчувствие. Прошу придержать заказ, пока я не вернусь, но замечаю Вэй. Бледная и испуганная, точно призрака увидела.

Она останавливается в начале коридора. Находит меня глазами и направляется в мою сторону. Пока подходит, цвет лица выравнивается. Смотрит с доброжелательной улыбкой, хотя и выглядит немного рассеянной.

— Все в порядке? — спрашиваю, приобнимая ее за талию. От Вэй пахнет тревогой. Она молчит, глядя в одну точку. Хочется ее расшевелить. — Я заказал блинчиков.

— А? — она вздрагивает и фокусирует взгляд на моем лице, как будто в первый раз видит. — А, да, спасибо. Все хорошо.

Пока едим, Вэй ведет себя странно. Слишком задумчива. В мозгу против желания возникают недобрые предположения. Вдруг тот тип в пиджаке ее обидел? Вдруг он не просто так оттуда вышел? Хотя он не волк. Я бы учуял оборотня. Зря, наверное, я нагнетаю, но расслабиться все равно не получается.

Покончив с едой, мы отправляемся к машине. На улице совсем стемнело, на часах почти восемь вечера.

— Ну что, рванули дальше на Юг? — спрашиваю, открывая Вэй пассажирскую дверь. — Или можем остановиться в каком-нибудь мотеле, чтобы не ехать в ночь.— Остановиться в мотеле, — Вэй наконец улыбается. Улавливаю в воздухе аромат возбуждения.

Вывожу машину с парковки и держу путь по междугородней магистрали в южном направлении, попутно высматривая место для ночлега. Вскоре одно такое встречается на пути. Точнее, это не первый попавшийся мотель, но здесь Вэй должно понравиться.Среди высоких деревьев стоит большое двухэтажное здание П-образной формы. В некоторых номерах горит свет. Тут останавливается много людей, а значит, сервис на высоте.

Вертикальная вывеска «Кэндлвуд» у центрального входа светится неоном. В углу виднеется знак ведьм — три пересекающиеся окружности, но я уже не волнуюсь по их поводу. Им с нами делить нечего, к тому же, гостить у этой фракции для нас куда безопаснее, чем в заведениях волков. Если администрация не пойдет на принцип, мы с Вэй отлично проведем тут время.

Ставлю машину по центру парковки, аккурат перед входом. Заходим в широкую дверь, над которой мигает табличка «Офис». Внутри просторно, светлое оформление стен, хороший ремонт. Справа милый оранжевый диванчик. В конце комнаты — высокая стойка из-за которой торчит кудрявая рыжая макушка. Администратор поднимается — от нее несет Силой за версту. Вэй хмурится, но ничего не говорит, а ведьмочка сверлит ее колючим взглядом, точно пытается прожечь дыру.

— Привет! В прейскуранте написано, что есть номера с джакузи, — начинаю незатейливым тоном. — Есть свободные?

Рыжая склоняет голову, смотрит что-то в компьютере, и не отрываясь от экрана гнусавит «Да», называет сумму за ночь — сорок долларов. Кладу на стойку сотню и прошу не беспокоить до утра. Ведьма кивает и загадочно улыбается.

Номер с джакузи оказывается угловым на втором этаже в самом конце правого крыла гостиницы. Плохое расположение. Отсюда нет быстрого выхода, и, если бежать, придется прыгать. К тому же, машину хотелось бы подогнать ближе, но все места рядом уже заняты. Засада.Открываю дверь и впускаю Вэй в комнату. Внутри мило, чисто — отделанные фактурной штукатуркой стены, аккуратные плотные занавески, белоснежные хрустящие простыни. Мебель стандартная, как и в «Розе ветров», только телевизор не такой дешевый и журнальный стол посимпатичнее.

Вэй сразу раздевается до белья и идет в ванную. Сковывающая тревога внутри борется с лютым, мгновенно захлестнувшим желанием. Второе вскоре пересиливает. Не могу устоять, видя Вэй полуобнаженной. Срываю с себя одежду и слышу новую вибрацию телефона.

Снова чертов Эрик. Похоже, злится. «Привези мне эту тварь любой ценой, охотник!» Отвечаю прямо из шторки уведомлений: «В процессе, Эрик».

Блокирую телефон и влетаю в соседнюю комнатку. Вэй уже полностью разделась, набирает воду в громадную гидромассажную ванную. Удивительно, здесь она даже больше, чем в Беркли. Вэй оглядывается на меня через плечо и перешагивает через бортик.

— Хоть узнаю, что это за удовольствие. Хорошо, что ты выбрал этот номер — с улыбкой мурлычет загадочно-ласковым голосом. — В прошлом отеле я так и не полежала в такой.

— Мне приятно радовать тебя, — сам знаю, что звучит глупо, но ничего умнее не нашлось. — Ты, наверное, много чего в жизни не видела и не пробовала. Я хочу исправить эту несправедливость.

Вэй опускается в воду, опирается спиной о бортик, кладет на него локти, смотрит на меня с игривым прищуром.

— Расскажи мне, Найт, — закусывает губу. От ее хищного взгляда пульсируюшее внизу живота возбуждение усиливается. — Какой наш дальнейший план? Куда ты меня везешь?

Усмехаюсь и залезаю в джакузи следом. Усаживаюсь напротив. Зеркалю позу. Вэй со мной играет — что же, я отвечу!

— Мы доберемся до самого южного штата, раздобудем тебе документы и переберемся в Мексику, оттуда доберемся до Южной Америки. — пожимаю плечами. — В Венесуэле или Колумбии тебе будет неплохо.

Вэй хмурится, и я ее понимаю. Для оборотней в этих странах жизнь не сахар.

— Может, мне там будет не очень безопасно, мир поделен между людьми и ведьмами… — продолжаю рассуждать вслух. — Но я взрослый мальчик, смогу себя защитить. А тебя там никто не тронет.

Какое-то время мы молчим. Вода набирается до конца, и я выключаю ее. Щелкаю по кнопке гидромассажа, и из сопел, расположенных вдоль сидячего выступа, начинают бить струи воды.

— А как же работа? — не унимается Вэй, хотя теперь ее сильнее занимают приятные телесные ощущения. — Как ты будешь зарабатывать там, где нет волков?

Двигаюсь в угол и подставляю поясницу под особо мощную форсунку.

— Открою школу смешанных единоборств для людей, примусь шить ботинки и сумки или… пойду на какой-нибудь человеческий завод, который лоялен к моему виду, — струя воды безумно приятно расслабляет мышцы. От удовольствия жмурюсь, как кот. — В конце концов, я обладаю человеческой формой, и от людей меня внешне отличают только глаза.

Вэй, кажется, удовлетворилась моими ответами. Даже посветлела. Перебирается ко мне и забирается на колени в позе наездницы. Ммм, похоже, неприятные разговоры закончились и начнется вкусная часть.

22. Мир наизнанку

Вэй

Найт говорит все очень складно, хочется ему верить, но слова Адама Стейна так и крутятся в мозгу. Что, если там, куда мы едем, меня ожидает очередной альфа, который окажется еще ужаснее, чем Эрик… Хотя куда уж больше.

Может, Найт — этот возникший из ниоткуда Робин Гуд, который каким-то неведомым шестым чувством умудряется находить мой след в любой точке пространства — сам посадит меня на цепь и закроет в темнице?

Вдруг его нанял Эрик, а он просто позволил себе немного поиграться? Или даже хуже, альфа Серебристых придумал идеальный способ сломать мою волю? Нашел волка, который даст мне вкусить свободы, ощутить себя желанной, а потом вероломно передаст обратно в преисподнюю?

Наверное, такое предательство меня добьет.

От Найта проще уйти, чем постоянно бояться, что он меня предаст.

В желудке остро колет от мысли, что мне придется бросить его. Это как с кровью оторвать от себя кусок плоти. Я ни к кому не испытывала такой привязанности и теплоты, как к Найту. Мне хорошо рядом с ним, меня к нему тянет. Это не прекратится, даже когда я сбегу.

А вдруг Адам Стейн солгал? Кто он такой? Зачем я ему? Чьи интересы он представляет? Будет ли «там» мне действительно безопасно? В туалете я ощущала его… вибрации? Не знаю, что это за чувство, но оно возникало уже не в один раз. Официантка в закусочной, рыжая администратор на ресепшене отеля — от них веяло так же, как будто какая-то сила колышет воздух рядом с ними. Выходит, Адам Стейн — колдун? Я их себе представляла… другими.

Есть способ проверить слова Адама — покопаться в телефоне Найта. А значит, нужно отвлечь его внимание. И я знаю, как. Чувствую аромат его возбуждения. Этот запах, пряный, свежий, дурманит взгляд и кружит голову. Теперь я отчетливо чувствую разницу. От Эрика несло густой смесью мака и табака, а от Найта пахнет дождем и ландышем, тоньше и нежнее.

Усаживаюсь ему на колени, широко расставив ноги. Дразню телом. Заглядываю в разноцветные глаза, касаюсь его губ своими, скольжу по щеке, облизываю мочку уха и спускаюсь к шее. По телу Найта пробегает дрожь. Его ладони стискивают мою талию, он водит большими пальцами по бедренным косточкам, цепляя одинаковые симметричные шрамы от сигарет. Плевать! Не обращаю внимания. Это просто отметины, только я придаю им значение.

Опускаю ладонь и принимаюсь гладить уже полностью восставшую плоть Найта. Он закрывает глаза и издает урчащее «ммм». Усиливаю нажим, двигаю ладонью более размашисто. Найт поднимает руки к груди, пальцами ласкает соски. Выгибаю спину навстречу приятным ощущениям. Часто дышу.

Найт меня безумно заводит. Внутри еще плещется страх, что его вторжение причинит мне боль, но я гоню прочь такие мысли. Я ведь уже убедилась, что с этим волком приятно!

В какой-то момент Найт не выдерживает. Резко поднимается. Я падаю назад и погружаюсь в воду с головой. Вынырнув, оказываюсь прямо напротив его сочащейся возбуждением плоти. Он берет меня за голову и тянет к себе.

В душе разворачивается паника. Воспоминания, связанные с проникновением в рот, — одни из самых отвратительных.

Упираюсь ладонями в мощные бедра, пытаясь оттолкнуть, но Найт не поддается. Страх остро простреливает в пояснице, тошнота ползет по пищеводу. Неуверенно качаю головой — волк остается непреклонен, но я ощущаю ласковые движения пальцев. Они массируют кожу головы, нежно трут виски. Найт успокаивает меня. Не бьет, не душит, не трясет за волосы. Сдаюсь, уговаривая себя, что по аналогии с прошлым разом, и это с ним может показаться приятным.

Открываю рот и позволяю Найту проникнуть внутрь. Обхватываю губами, тереблю языком. Я ни разу не делала этого без ненавистного кольца между зубов, не знаю, как надо. Несмотря на нежность Найта, зажмуриваю глаза, брови сходятся на переносице. Мне страшно до жути, что сейчас он в одно резкое движение вонзится в горло, но этого не происходит. Беру себя в руки — надо хотя бы попытаться. Найт держит мою голову, управляет — притягивает и отстраняет, но очень аккуратно и бережно. Мне, на удивление, не противно. И не больно. И не тошнит.

Постепенно расслабляюсь. Обхватываю ладонью, принимаюсь двигаться сама. Сверху начинают доноситься приятные, ласкающие слух рычащие стоны. Между ног теплеет. Это, оказывается, безумно будоражит, вот так доставлять мужчине удовольствие! Реакция Найта подстегивает стараться. Увеличиваю амплитуду, полностью выпускаю его изо рта и жадно набрасываюсь снова, провожу языком от основания до самого кончика, облизываю, снова погружаю в рот.

Пальцы в волосах напрягаются. Стискивают пряди. На горизонте сознания снова мигает красный прожектор страха… Плечи ссутуливаются.

Найт вдруг отстраняется и за руки поднимает меня.

— Еще чуть-чуть, — произносит хрипло с мутной поволокой в глазах. — И тебе ничего не достанется.

Он разворачивает меня лицом к стене. Придавливает лопатки локтем. К горлу снова подкатывает ком. Как будто сзади Эрик, который окунет меня в пучину боли. Но в нос забирается приятный запах Найта, смешанный с флером симпатии и заботы. Он входит одним махом, но мне приятно. Возбуждение шумит в ушах и пульсирует в висках прилившей кровью. В мозгу удивительным образом ужасные ощущения затираются приятными, свежими и острыми.

Найт размашисто двигается во мне. Внутри жарко, точно внизу живота лежат раскаленные угли. Самоотверженно отвечаю на толчки, пружинисто упираясь ладонями в стену. Стону в голос, не в силах сдержать эмоции. Слишком хорошо. Я даже представить не могла, что такое может быть.

Найт вколачивается со всей силы. Убирает мои волосы набок. Стискивает пальцами плечи, наклоняется и кусает в шею, а затем горячо шепчет на ухо:

— Ты моя… Только моя… Никому… не отдам…

Вроде эти слова должны напугать меня до чертиков, но я и сама хочу отдаться ему. По крайней мере, сейчас. От безапелляционной манеры Найта заявить господство надо мной внутри горячей лавой разливается приятная истома. Меня захлестывает волна сладостного оргазма.

Ноги подгибаются, но Найт удерживает меня стоя, продолжая гвоздить к стене. Рычит. Тяжело дышит. Я ощущаю, что он тоже уже на грани.

— Я твоя… — само срывается с губ.

За спиной раздается протяжный стон, в котором отчетливо читается наслаждение. Найт резко выходит и обливает семенем мои бедра.

Без опоры оседаю в воду. Ноги скользят, волк подхватывает, помогает сесть. Сам опускается рядом. Перевожу дыхание, положив голову ему на плечо, ощущаю крепкую руку на лопатках.

Мы сидим молча какое-то время. Ощутив, что ко мне возвращаются силы, встаю.

— Уже уходишь? — Найт тянется, как кот, ласково касается моего бедра. Киваю. — А я еще поваляюсь, ты не против?

Не против. Я на это и рассчитывала!

Наклоняюсь, целую его в губы и переступаю бортик джакузи. Накидываю халат. В комнате взгляд сразу цепляется за телефон, который Найт впопыхах швырнул на кровать. Жаль, не знаю кода разблокировки… бужу экран, надеясь посмотреть уведомления и… Бинго! Черт! Спина покрывается ледяным потом. По рукам ползут липкие мурашки. Короткая переписка Найта с Эриком говорит обо всем. Не верю. Перечитываю. Не может быть! Найт в процессе поимки меня?!

Слезы подступают к горлу непроходимым комком. В глазах печет. Хочется выть в голосину. Как он мог так поступить со мной?! Выходит, врал с первой минуты знакомства? Отогрел, вылечил, делал вид, что спасает от преследования лишь для того, чтобы… Эрик, наверное, специально попросил этого волчару соблазнить меня. Может, так он думает, я захочу и его? Ошибается! И этот… нарочно сделал все то, что творил серебристый садист, только мягко, чтобы не вызвать отторжения. Подонок! Все волки подонки! Он тоже ошибается, что я останусь с ним! Я… позвоню Адаму Стейну.

Картинка расплывается от слез. Из носа течет. Швыряю гаджет на кровать и бросаюсь к кнопочному телефону, висящему на стене у двери. Попутно подхватываю куртку и выуживаю из кармана черную с золотыми буквами карточку. Рядом с трубкой приклеена табличка с номерами. Набираю 001, ресепшн. Отвечает, по голосу, та же рыженькая.

— Мне нужно позвонить на мобильный номер. Как? — спрашиваю против воли свирепым шепотом.

Она объясняет, какие цифры нужно набрать на клавиатуре городского телефона и вежливо прощается.

Меня трясет. Я отчетливо осознаю, что сейчас покину Найта навсегда, и сердце раскалывается на части. Он продал! Предал! Дарил мне удовольствие, собираясь в скором времени вернуть на живодерню. Обещал показать жизнь и мир, только чтобы я поверила, что могу быть свободной. Нет. Эрик меня никогда и не отпускал, просто придумал еще одну, самую изощренную пытку.

Вытираю слезы и быстро одеваюсь. Натягиваю первое, что подвернулось. Белье, оранжевая майка с закатным солнцем на принте, единственные брюки, носки, кроссовки, набрасываю куртку. Звоню Адаму Стейну, как сказала администратор. Роботизированный голос оповещает, что звонок будет совершен за счет абонента, жму единицу, соглашаясь. Внутри бурлит страх, что сейчас Найт выйдет из ванной и не даст мне уйти. Пальцы на трубке дрожат, точно от холода.

— Полукровка, ты ли это? — на том конце слышен довольный голос Стейна. — Надумала?

— Да, я хочу под вашу защиту, — отвечаю тихо и сосредоточенно. — Я в отеле «Кэндлвуд» к Югу от Ричмонда.

Несколько мгновений в трубке висит тишина. Сердце заходится в истерике. Ну же, пожалуйста!

— Знаем такое место. Будем через десять минут, можешь спускаться, — в голосе Адама звучат довольные нотки. — Выходи, мы рядом и защитим тебя.

Мозг отчаянно вцепляется в слово «спускайся». Он знает, в каком я номере! Десять минут — это совсем рядом. Получается, он преследовал нас с Найтом всю дорогу? Да кто же он такой?!

Из ванной доносится плеск воды. Найт вот-вот покажется в комнате. Бросаюсь к входной двери, открываю… и со спины доносится возмущенное: «Вэй! Куда ты?!»

Не слушаю. Вылетаю на балкон и несусь со всех ног к лестнице. Не представляю, как выглядит машина Стейна. Паника плещется желудке невыносимой тошнотой. Мокрые волосы леденят кожу головы. Перепрыгивая через ступеньки, едва не кубарем вываливаюсь на первый этаж. Бегу по парковке к трассе и сбоку слышу звук удара. Найт в одних джинсах спрыгнул с балкона на припаркованный автомобиль и пустился за мной в погоню.

Кровь стынет в жилах. Если он меня настигнет, просто унесет с собой, я ему ничего не сделаю. Сейчас он вызывает во мне животный ужас. Эта машина для убийства шагах в двадцати сбоку, но я уже чую запах ярости — острый, хвойный с примесью острого перца. Его глаза отливают серебряным даже в ночной темноте. Светлая кожа, еще мокрая после ванной, бликует под светом луны. Мышцы выделяются рельефом, точно у гепарда.

Бегу к трассе что есть сил. Молю всех известных мне богов, чтобы Стейн успел меня спасти. Спереди раздается писк шин и на узкую асфальтированную дорогу въезжает низкий военный внедорожник, отгораживая меня от Найта.

Задняя дверь распахивается прямо передо мной. Из глубины салона выглядывает Стейн:

— Запрыгивай, полукровка! — произносит азартно, точно это все игра.

Но я застываю, встав на подножку, смотрю поверх крыши авто. Найт останавливается по другую сторону от машины, и я отчетливо слышу щелчок пистолетного затвора. Эти люди настолько хотят меня забрать, что готовы выстрелить в преследователя.

— Зачем ты уходишь, Вэй? — кажется, в его голосе слышится грусть, но это, скорее, досада.

— Ты лжец, Найт! — выплевываю едко. — Мерзкий наемник! Вероломный предатель! Ты ничем не лучше Эрика!

Слезы душат. Умолкаю. Не могу больше говорить. Невыносимо видеть его удивленно-грустное лицо. Первоклассный актер! Это только мне по-настоящему больно! А он просто играет роль.

— Прощай, Найт, — бросаю напоследок срывающимся голосом и опускаюсь на сиденье. Стейн тянется через меня и захлопывает дверь. Машина трогается. Заходит на разворот. А я смотрю на так и стоящего у обочины Найта. Полуголый, как будто ему не холодно. Провожает внедорожник нечитаемым взглядом. Как жаль, главная цель его операции безвозвратно затеряется. Эрик, небось, растерзает его по возвращении. Плевать. Туда и дорога!

23. Мотель «Кэндлвуд»

Найт

Провожаю взглядом внедорожник, в котором увозят Вэй. Морозный ветер облизывает голую кожу, вгрызается в мокрые волосы, но мне не холодно. В крови бурлит столько адреналина, что о меня, наверное, можно обжечься.

Досада и горечь булькают тошнотой в желудке. Я не успел.

Опоздал.

Не смог остановить ее.

Оскорбление колет в солнечном сплетении. Как можно было сравнить меня с Эриком? После всего, что я сделал. Разве я не доказал обратного?

Спокойным шагом возвращаюсь в номер. В мозгу лихорадочно роятся мысли. Как теперь выслеживать Вэй? Куда ее увезут? Смогу ли я выцарапать ее оттуда? Что делать потом? Слишком много вопросов. Нужно взвесить все с холодной головой.

От людей, которые сидели во внедорожнике, веяло Силой. Я отчетливо ощущал ее. Значит, Вэй прибрали ведьмы. И был только один момент, когда она оставалась одна — в туалете торгового центра. Тот тип в водолазке и пиджаке, скорее всего, там и поговорил с ней. Наплел чего-нибудь обо мне…

Притворяю за собой дверь, беру в руки телефон — в шторке уведомлений висит сообщение от Эрика с моим ответом. Вот, что прочитала Вэй. После такого я сам перестал бы доверять себе. А она напугана, не знает, кому верить, ожидает опасность со всех сторон — ясное дело, могла предположить что угодно. Наверняка напридумывала ужасных сценариев.

Роюсь в рюкзаке. Выуживаю одну из ее футболок. К счастью, ношеная. Укладываюсь на кровать и жадно втягиваю застрявший в ткани аромат. По телу пробегает судорога возбуждения при воспоминании о последнем сексе, но я гоню от себя неуместные грезы. Жду, когда установится контакт.

Голова кружится. Сознание слегка мутится. Перед глазами возникает полутемный салон внедорожника. Спереди двое, у соседней двери на заднем сиденье тот самый тип в водолазке. Вэй переводит взгляд в окно, за которым мелькает однотипный пейзаж — тьма, изредка разбавляемая фонарями. Их света едва хватает, чтобы показать часть обочины.

Бесполезно пока за ней наблюдать. Тело непроизвольно подбирается. Я мгновенно оказываюсь на коленях и принимаюсь тяжелыми ударами молотить кровать. Даже при хорошем освещении с заднего сиденья Вэй вряд ли увидит указатели.

Злость захлестывает внезапно. А зачем ей это? Она сама выбрала их. Ей не нужно спасение. Из груди рвется рык. Тело вопит об обращении. Хочется кого-нибудь растерзать. Но только не в этом штате. За такое здесь мгновенно арестует Орден, если до этого не прикончат ведьмы.

Беру телефон. Пишу Эрику: «Я почти настиг твою полукровку, но ее забрали ведьмы. Они помогали ей с самого начала. Ушла буквально из-под носа». От альфы Серебристых сразу приходит ответ: «Ты меня подвел, щенок! За деньгами не приходи — убью! Бесполезный кусок дерьма!..» и много других ругательств. Усмехаюсь. «То есть, ты не хочешь, чтобы я выкрал ее у ведьм?» — пишу следующее сообщение. Ответ от Эрика приходит так же быстро: «А ты можешь? Тогда займись!» и умиляет меня сменой настроения. «Заплатишь двойную сумму, когда я верну тебе игрушку!».

Бросаю телефон на кровать и начинаю собирать нехитрый скарб.

Внутри, точно воронка, скапливается жгучая ярость и поглощает все светлое, что я испытывал к Вэй. Чувства к ней душат удавкой. Становится трудно дышать. Я влюбился, как мальчишка. Считал идеальной, пустил в сердце, а она вырвала его с мясом и растоптала! Распотрошила распахнутую душу. Оставила грязные следы и ушла. Предала!

Я снова выслежу тебя, Вэй, и на этот раз верну Эрику. Как и подобает «мерзкому наемнику». Ты наглядно увидишь разницу между мной и им, только нового чудесного спасения не выйдет. Он снова запрет тебя под землей и будет избивать, пока однажды не забьет до смерти.

В мозгах, словно гром, раздается голос Отто: «…ты встретишь предательство на пути… искупление вернет все на места…» Об этом предательстве он говорил? Что Вэй вероломно сбежит, накидав оскорблений напоследок? И какое тут может быть, к черту, искупление? Эта полукровка одним махом променяла меня на ведьм! Даже не спросила, не дала шанса все объяснить!

Изнутри сжигает гнев. Часть сознания сокрушается при мысли о том, что я вырву Вэй из лап Ковена, только чтобы обречь на страдания в темнице Серебристого альфы. Но она выбрала сторону и заплатит по счетам.

Вынимаю из мусорки пустой пакет и аккуратно упаковываю в него вещи, которые хранят ее запах. Вспоминаю, как мы их покупали. Сердце стискивает боль. Вэй светилась счастьем на том рынке. За несколько проведённых со мной дней она оттаяла, прониклась доверием… Ага! А потом так же легко поверила какому-то типу в водолазке!

Взгляд случайно падает на зеркало! В отражение на меня смотрит мрачный волк в человеческом облике. В переливающихся серебром глазах застыла злость. Я будто внезапно все понял, но прозрение оказалось невыносимо болезненным. Вэй так вскружила мне голову, что я собирался бросить ради нее все — доходную профессию, родной клан, публичное реноме, запятнать честь невыполненным контрактом и жить среди ведьм и людей в тоскливом одиночестве. Я волк, мне нужна стая, и я был готов поступиться этим ради поганой полукровки!

Все, что с ней потом сделает Эрик, будет оправдано до последней капли боли. До ее последнего вздоха. Она заслужила эту кару.

Вещи собраны, номер пуст, хотя в нем еще висит слабый флер Вэй. Из ванной тянет так и не выветрившимся ароматом лилий. Я купился на собственные грезы и подпустил ее слишком близко. Пора возвращаться в нормальное состояние — беспринципного и безжалостного охотника.

Перед тем, как пуститься в погоню, следует обезопасить себя от преследования. Захожу к ведьме-администраторше. Она смотрит на меня со злорадным огоньком в зеленых глазах. Плевать. Кладу на стойку три тысячи долларов, поясняя, что это за ущерб, и покидаю отель.

Сажусь за руль, завожу двигатель и переключаюсь на видение полукровки. За окнами появились огни продолговатого невысокого строения. Машина въезжает на парковку. Вижу название — это международный аэропорт Ричмонда! По спине ползет холодок. Вот же черт! Самолетом они могут увезти ее хоть на Аляску!

В любом случае я последую за ней, и в зависимости от того, куда они полетят, выберу транспорт. Возможно, проще и правда будет лететь самолетом, а там брать машину в аренду. Пора… в аэропорт Ричмонда!

Туда ехать миль десять. Покрываю это расстояние за четверть часа. Останавливаюсь на парковке, смотрю в окна. Самолетный гул давит на уши. Людей в ночной час немного, но здание аэропорта не пустует. Смотрю глазами полукровки — стойка регистрации E121. Разворачиваюсь и добираюсь до нужной части здания. Я чувствую Вэй и приехал правильно, но в очереди стоит целая толпа людей, человек под двадцать!

Снова смотрю ее глазами — все верно. Значит, она среди них. Поворачивает голову. Вижу Водолазку. Похоже, вся эта толпа — группа сопровождения?! На шее вздыбливается кожа. Здесь не волчья территория, против одного оборотня и полукровки — многовато подкрепления. Раз рейс не частный, они каким-то образом решили проблему с ее документами. Присвистываю.

Ведьмы провернули целую военную операцию, чтобы заполучить Вэй. И, видимо, Водолазка так задурил ей голову, что она не захотела давать мне шанса объяснить сообщения в телефоне. Ее развели. Но оттого не легче. Меня по-прежнему отравляют ее оскорбительные слова и вероломный побег. Только поманили, и сменила сторону. Предательница! Она мне за все ответит.

Вэй поднимает глаза к табло над стойкой регистрации — рейс в Балтимор, штат Мэрилэнд. Город, полностью подконтрольный ведьмам. Оборотням там вообще не стоит не светиться. Но лучше туда, чем в какой-нибудь Вайоминг или на ту же Аляску. Лёту всего два часа, а мне на машине четверть суток, если ехать без остановок.

Нет смысла дожидаться, пока вся процессия пройдет регистрацию. Разворачиваю внедорожник и вывожу с парковки на магистраль. Открываю в телефоне навигатор, ввожу «Балтимор штат Мэриленд» и пускаюсь в путь. Жди меня, Вэй. Где бы они ни спрятали, я найду тебя и заберу. Не даром я лучший во всей истории охотник на волчиц!

24. Форт Армистед

Адам

5 часов назад

Оперативники берут машину волка под наблюдение сразу после выезда с парковки торгового центра. Я со своей небольшой группой еду совсем позади, рассматриваю карту, предполагая, где полукровка может остановиться. С волком она выглядела слишком счастливой, не удивлюсь, если они переспали. Тут я с ним солидарен — такую грех не трахнуть.

Отправляю Ортису сообщение, что полукровка вот-вот переметнется к нам. Уточняю, куда ее везти. Не в Нью-Йорк же.

«Форт Армистед. Там ее уже ждут. Я обо всем позаботился», — ответ от Ортиса приходит почти сразу.

Вот так, значит. Из всех наших убежищ форт Армистед, пожалуй, самое защищенное. В глубине души холодной змеей копошится сочувствие несчастной девчонке. Видимо, Ортис решил сменить тактику. Речи о мягком обращении, похоже, больше не идет. Раз он сразу запирает, значит, уже не выпустит на свободу и церемониться с волчьей полукровкой никто не будет. Даже думать не хочу, что с ней станет, если в ней таки проснется Сила. Единственное, что немного успокаивает совесть — издеваться над ней, как Эрик, в Ковене не станут. По крайней мере, не должны.

Ближе к десяти вечера преследуемый оперативниками внедорожник сворачивает на парковку мотеля Кэндлвуд, немного южнее Ричмонда. Неплохое местечко. На всякий случай звоню и уточняю у администратора, в какой номер заселились волки, и отзываю парней. Оборотень не должен нас учуять или заподозрить слежку, так что находиться там опасно и чревато срывом операции.

Мы всем составом останавливаемся на кемпинге в нескольких милях от мотеля. Более пристойных мест не нашлось. Но отсюда до него рукой подать, так что не стоит испытывать судьбу. Полукровка может позвонить в любой момент.

Калипсо пересаживается в другую машину, мы с Громом и Змеем остаемся одни. Оракулы вообще странные ребята, как кошки, которые гуляют сами по себе. Вечно витают в небесах и опускаются до обычных смертных только после долгих уговоров. Быстрее и проще потормошить за плечо.

Без четверти полночь раздается долгожданный звонок. Полукровка просит покровительства. Змей и Гром мгновенно подбираются, мы мчимся к мотелю. Успеваем аккурат к моменту, когда разъяренный волк почти нагоняет полукровку на парковке. Вклиниваемся между ними. Похоже, все случилось внезапно — он выбежал за ней босой, мокрый после душа, в одних лишь брюках.

Гром наводит на волка пистолет и пристрелит, если тот начнет обращаться. Здесь наша земля, и за убийство взбесившейся псины Орден нам ни слова не скажет. И волки не смогут ничего предъявить. Девчонка почти садится в машину, но решает объясниться напоследок.

Сцена их прощания воистину достойна Оскара! Волк лишь грустно смотрит на полукровку, а она срывающимся голосом выплевывает ему в лицо оскорбление за оскорблением. Похоже, действительно обнаружила в его телефоне что-то, что разрушило всю идиллию между ними. Мда. После того, что она ему наговорила, ей определенно будет лучше под защитой Ковена. Волки — существа гордые, самолюбивые, а она — грязное создание уже по факту рождения — сказала такое, что ни один волк не стерпит.

Захлопываю за ней дверь, Гром прячет пистолет, Змей газует и разворачивает машину. Полукровка закрывает лицо руками. Плечи мелко подрагивают — она рыдает. Чувствую себя ублюдком, который рассорил влюбленных. По сути, так и есть, но оборотень наверняка не чист, раз посеянные мной сомнения проросли в белокурой голове полукровки и обрели материальное подтверждение. Утешаю себя тем, что сделал это ради общего блага. В конечном итоге, этой девчонке будет лучше среди ведьм.

Всю дорогу она молчит. Смотрит в окно тоскливым взглядом, изредка судорожно всхлипывает и вытирает пальцами нос. Безучастно следует в здание аэропорта, молча проходит регистрацию, заходит в самолет. Выныривает из печали только в полете.

— Я Вэй, — говорит хрипло, оторвав взгляд от иллюминатора. — Куда мы летим?

Поворачиваюсь к ней. Выглядит неважно. Глаза заплаканные, красные, пухленькие губы искусаны. Сказать бы ей что-нибудь приятное, но хороших новостей у меня нет.

— В безопасное место, Вэй, — произношу бархатным тоном и невесомо накрываю ее ладонь своей, она нервно выдергивает руку. — Там тебя не достанет ни один оборотень.

Вэй недоверчиво смотрит на меня несколько мгновений, затем отворачивается к окну и закусывает указательный палец. Наверное, уже жалеет, что рассталась со спасителем. Я бы мог забраться ей в голову и посмотреть, какие там роятся образы, но мне лень напрягаться. И я слишком устал. За время переговоров о ней сначала с Бартоломеем, а потом с Эриком я исчерпал все резервы.

Самолет вскоре садится в аэропорту Балтимора. Оперативники плотной кучкой обступают полукровку со всех сторон — ей ни при каких обстоятельствах не удастся улизнуть. Я иду позади, почти поравнявшись с Калипсо. Оракул как всегда витает в мыслях. Даже не пытаюсь завязать разговор. Мы с ней видимся первый и последний раз.

На парковке аэропорта нас ждет два пассажирских микроавтобуса. Арендованные в Вирджинии хаммеры так и остались там. Полукровку бережно провожают в салон второй машины, колонна двигается в сторону форта Армистед. Я уже не стараюсь сесть рядом с девчонкой, остаюсь в конце салона и изредка ловлю на себе ее встревоженные взгляды. Сейчас я для нее — единственное проверенное лицо среди большой пугающей группы незнакомцев.

Сейчас

Колонна въезжает на территорию форта. Когда-то это был памятник военным действиям, который остался после освободительной войны. Теперь это огромное сооружение, занимающее часть полуострова в пару десятков квадратных гектар, огороженное высокими стенами и тщательно охраняемое.

Первая машина останавливается сразу за воротами, а мы минуем еще одни и попадаем во внутреннюю часть форта. Здесь находятся исследовательские корпуса, пара жилых и административные здания. Оперативники ведут Вэй к высокому, в четыре этажа, общежитию. В их числе замечаю Калипсо, из-за широких мужских спин мелькают фиолетовые кончики ее волос. Похоже, не зря она ездила с нами — Ортис отвел ей какую-то особенную миссию.

Я последним выхожу из микроавтобуса. Сам не знаю, что мне здесь делать. Приехал, кажется, за компанию и чтобы поставить наконец точку в истории с полукровкой, но что-то незримо напрягает. Не дает покоя. Направляюсь к воротам, через которые попаду во внешнее кольцо, а там четверть часа ходьбы — и выйду на материковую часть Балтимора. Поймаю такси в аэропорт… Внезапно за рукав кто-то дергает. Оборачиваюсь. Стройная блондинистая девушка лет восемнадцати, почти как Вэй, хлопает ресницами, обрамляющими красивые серые глаза, и сбивчиво просит зайти в административный корпус. От девицы веет свежей, еще не обузданной Силой, такой же красивой и непосредственной, как и она сама. Похоже, она совсем недавно прошла Испытание и попала в Ковен.

Захожу в кабинет, на который указывает светленькая неофитка. Ортис поднимается из-за крупного дубового стола. Здесь интерьер не такой помпезный, как в Нью-Йорке, но все равно кабинет Смотрителя обставлен в аристократическом духе. Шикарно отреставрированная антикварная мебель в сочетании с современными предметами, вроде ноутбука и спутникового телефона, выглядит особенно вычурно. Все, как любит Ортис.

— Отличная работа, Адам! — произносит он нараспев и подает руку.

Пожимаю его старческую, но по-прежнему крепкую ладонь и усаживаюсь в старинное кресло напротив стола.

— Я полагаю, теперь я выполнил задачу? — улыбаюсь одним уголком рта и изгибаю бровь. — Я уже присмотрел себе милый отель в Майями, где проведу пару недель, валяясь на пляже и занимаясь виндсерфингом.

Лорд Аттер хмурит брови и медленно опускает ладони на стол. Смотрит напряженно. Не люблю этот взгляд. Я уже знаю, что он мне скажет. Черт, Ортис, ты же обещал!

— Я хочу, чтобы ты остался здесь, пока полукровка не пробудит Силу, — он говорит сурово и мрачно. Понимает, что я не обрадуюсь, но, видимо, это действительно важно. — Подтолкнуть ее я вызвал Стерха из Нью-Йорка, но на всякий случай хочу, чтобы тут был тот, кому она хотя бы немного доверяет.

Что?! Давлюсь воздухом. Глаза ползут на лоб.

— Стефану Рхану?! — вырывается грубее, чем позволяют приличия, но Ортис простит. — И на чем он будет играть? Девка просто свихнется, и все старания впустую, Ортис!

— Стерх нужен не для этого, — он отвечает раздраженно и нетерпеливо чешет густо заросший подбородок. — Сегодня у нее возьмут кровь, которая наполовину волчья. Если мы так не узнаем, к чему она предрасположена… — Продолжает медленно, задумчиво пожевывая губу, будто размышляет вслух. — Он найдет ее слабое место.

— Да я и без этого мозгового червя могу сказать, где оно! — с досадой смотрю на Ортиса. — Оборотни. Стоит вернуть девчонку в воспоминания об Эрике и его подвале, она раскроется.

— Стефан найдет одно конкретное воспоминание, которое послужит триггером, — Ортис плотоядно улыбается. — И поместит ее туда столько раз, сколько потребуется, пока мы не увидим ее потенциал.

У меня перехватывает дыхание от бессердечности давнего друга. Все годы, пока мы знакомы, я представлял его другим. Гуманнее, что ли.

— А ты не думал, что у нее может и не проявиться Сила? — повышаю голос от возмущения. — Как у наших полукровок. Что, если Сила могла ей просто не перейти?

Ортис медленно кивает и разочарованно вытягивает губы вперед.

— Тогда ей не позавидуешь, — отрезает суровым тоном. — Для этого и нужен ты. Исполнишь роль доброго копа. Послужишь жилеткой. В общем, сделаешь все, чтобы мы сообща добились результата.

Становится противно. Не хочу прикасаться к этой мерзости. А еще я и так слишком устал от волков.

— Нет, Ортис, — говорю твердо и встаю из-за стола. — Найди другого доброго копа. Я отказываюсь в этом участвовать.

Мы некоторое время играем в гляделки. Макушкой ощущаю гадкое жжение. Ортис вломился ко мне в голову. Мы же были друзьями, как ему самому не противно?! Смотрю на Смотрителя с досадой и негодованием.

— Конечно, Адам, — он презрительно вздергивает верхнюю губу. — Твое сочувствие этой грязной полукровке только помешает нам. Я полагал, ты крепче. Езжай в Майами и отдохни. Скоро снова понадобишься. Я хочу, чтобы ты был в форме.

25. Медицинский корпус

Вэй

Чем дальше мы уезжаем от Найта, тем сильнее меня одолевают сомнения. Кажется, попросив убежища у ведьм, я совершила жуткую ошибку. Но выбора не было. Найт легко выследит меня, и только ведьмы смогут меня спрятать. Тоска щемит сердце. Насколько жестоким надо быть, чтобы вести себя, как он? Изображать искреннюю заботу, втереться в доверие. «Увезу в Венесуэлу…», «Буду работать на заводе людей…» — какое жуткое вранье!

Едем в аэропорт. Интересно, как они собираются посадить меня на самолет без документов? Когда я подхожу к стойке, сотрудница аэропорта с нарисованными на щеках точками протягивает мне билет на имя Айды Корр и желает приятного полета. Вместо меня на рейс зарегистрировали другую девушку и как-то договорились, чтобы мой паспорт не спрашивали.

Я впервые лечу на самолете. С мамой мы путешествовали автостопом, автобусом, иногда поездами, но никогда не летали. Странные ощущения при взлете сменяются неприятными в воздухе. Тошнит. Смотрю в иллюминатор, там красиво. Рассвет. Розоватая дымка подсвечивает снизу слой ватных облаков, на горизонте из-за них выглядывает солнце. Слепит усталые глаза.

С самолета мы сходим около семи утра. Я напрочь вымотана и с трудом переставляю ноги. Нервная встряска вытянула все силы. Мужчины в черных куртках и брюках, очень похожие на Найта, обступают меня плотным кружком и сопровождают к выходу из аэропорта. Они все — колдуны, от них исходят вибрации, которые пронизывают и сдавливают тело, мешают дышать полной грудью.

Коридоры кажутся бесконечными, будто лабиринт. Из-за высоких спин не вижу указателей. Голова начинает кружиться.

Мы наконец входим в просторный круглый холл, видимо, скоро выход. Ура! Стеклянные двери выпускают нас на улицу. Меня подводят к микроавтобусу и пропускают внутрь. Ищу глазами Адама. В самолете он сидел рядом, и мне было спокойнее. Сейчас мое кресло у окна, ближе к проходу опускается один из десятка безликих сопровождающих. Не смотрит в мою сторону, нацепил непроницаемую маску.

Становится одиноко. Страх сковывает тело. Внутри плещется и усиливается тревога. Кажется, я влипла по самые уши. Столько мер предосторожности, чтобы мне не удалось улизнуть, намекают на мою исключительную важность. Зачем я этим людям? Внезапно, точно удар молнии, пронзает осеняющая мысль — Адам Стейн приходил к Эрику, чтобы меня забрать, но мой побег спутал ему карты. А теперь я все равно в руках ведьм.

В голове начинает складываться чудовищная мозаика. Вряд ли Эрик признал мою пропажу, ведь отправил за мной Найта. Значит, ведьмы не могли знать, что я сбежала, только если им кто-то сообщил. Скорее всего, меня слили те из них, с кем я сталкивалась по пути. Адам небось все время дышал в затылок, пока не нашел способа поговорить со мной с глазу на глаз, чтобы зародить сомнения в Найте… Все было подстроено? Нет… Черт! Все-таки мозаика не складывается! Найт и правда отчитывался Эрику, сомнения не были беспочвенны. Но откуда Адам об этом знал?

Руки начинают дрожать. От адреналина в крови тошнит. Как же хочется припереть Адама к стенке… Только ответит ли? Разве скажет правду? Бред! Я совершила чудовищную ошибку…

Нервный бодряк не дает вырубиться по дороге. Машина проезжает по короткому мосту, минует ворота в толстой, футов в шесть (два метра — прим. автора), стене, взбирается по наклонной асфальтированной дороге и проезжает еще одни ворота. Стена такая же толстая. Останавливается. Похоже, меня привезли в какой-то форт или крепость. На уроках истории нам рассказывали о таких, только я думала, они не настолько огромные.

Сосед не церемонясь берет меня за локоть и выводит. Еще пара человек обступает нас по бокам. Провожают к небольшому зданию слева от ворот. Четыре этажа, простая кирпичная кладка. Напоминает общежитие. Рядом со мной оказывается девушка с этническими татуировками на шее, набитыми фиолетовой краской. Черные волосы на концах такого же насыщенного оттенка. Она симпатичная и живая. И от нее тоже исходят вибрации. Похоже, здесь все ведьмы. Мама говорила: «не преклоняйся перед волками и не попадайся ведьмам». Прости, мама, я подвела тебя по всем фронтам.

У дверей здания мужчины останавливаются, девушка ласково берет меня за руку.

— Я Калипсо, — произносит мелодичным голосом.

— Я… Вэй… — от шока язык не хочет ворочаться, будто не мой.

В темных глазах Калипсо пляшут радостные искорки, точно она видит во мне любимую подругу.

— Пойдем, я покажу тебе комнату, — дергает за руку и влечет вперед по коридору, который в конце расходится в стороны. — Это наше общежитие! Ты будешь жить тут, Вэй, тебе понравится!

Направо от развилки по проходу тянется ковровая дорожка. За ней сквозь арку виднеется большое помещение со столами и стульями, оттуда пахнет едой. Калипсо поясняет, что это столовая, а двери по сторонам коридора ведут в уборные. Мы идем в левый проход. В конце коридора вижу лестницу, по синим стенам натыканы черные филенчатые двери. Калипсо ведет меня к лестнице, мы поднимаемся на этаж выше. Проходим по коридору до Т-образной развилки, как внизу. По широкому, раскинувшемуся вправо холлу с диванчиками по центру направляемся к окнам и снова поворачиваем направо. По узкому проходу вдоль них доходим до конца. Калипсо показывает мне на последнюю дверь, на ней висит табличка «217».

— Твоя комната, — она толкает створку и входит внутрь. — Хочется сказать «располагайся», но у тебя нет багажа.

Оглядываю свои новые апартаменты. Скудно. Комната небольшая, продолговатая. Окон нет. Стены оштукатурены и окрашены темно-синей краской. Свет желтый от единственной простенькой люстры. Справа односпальная кровать, по длине почти во всю комнату, в дальнем левом углу убогий письменный стол на металлических ножках и такой же стул с фанерным сиденьем. Напротив кровати платяной шкаф с зеркальной дверью. Чисто, но простовато. Даже в дешевых мотелях интерьер лучше.

Ведьмочка подходит к столу и берет с него пластиковую карту с цифрами 217.

— Это ключ от комнаты. Носи с собой, — она собственноручно запихивает пластик в карман моей куртки. — Сейчас мы пойдем поедим, и я передам тебя врачам.

— Врачам? — вторю почти беззвучным эхом.

— Ну, да, — Калипсо открывает мне дверь, намекая, что пора идти. — Они проверят, все ли с тобой в порядке. Если есть проблемы, оставят на карантин, такие правила.

— А я могу отказаться? — спрашиваю дрожащим голосом.

От воспоминаний о лазарете у Эрика по спине катится холодный пот. Выхожу в коридор.

— Не-а, — озорно отвечает Калипсо, закрывая дверь с электронным писком. Вздрагиваю. Кажется, я никогда не избавлюсь от нервного тика на этот звук. — Ты не в том положении, чтобы от чего-то отказываться, полукровка.

Голос ведьмочки становится тверже к концу фразы. И имя вдруг исчезает, заменяется на отвратительное слово, которое определило всю мою судьбу. Мрачно киваю. Похоже, я просто перехожу из одного рабства в другое. И пока только Найт позволял мне принимать хоть какие-то решения.

***

— Пойдем, — Калипсо вытирает рот салфеткой и встает из-за стола. — Пора в медицинский корпус.

Еда была вкусной, и я даже немного разомлела. Поднимаюсь следом. Покорно иду за ней к выходу.

— Ты мне нравишься, Вэй, — говорит ведьмочка, толкая наружную дверь. — Мы подружимся, если ты не будешь нарушать правила. Это просто. Тебя не будут здесь обижать, но и ты должна быть душкой.

Нет сил возражать. Да и смысл препираться? Не похоже, чтобы эти люди собирались меня отпустить, а значит, если я не буду «душкой», меня просто заставят ею стать.

Медицинский корпус снаружи похож на общежитие, разве что само строение почти квадратное. Планировка внутри другая. На первом этаже просторный холл с несколькими дверями по сторонам, в дальнем конце широкий лифт и лестница рядом. Много яркого света. Стены не синие, а белые, стерильные.

Калипсо ведет меня к металлопластиковой двери по центру правой стены. Стучит и открывает. За ней светлая большая комната с открытыми проходами в кафельные помещения по обеим сторонам. У окна в конце за большим столом сидит человек в халате. Ничего примечательного — невнятная стрижка на русых волосах, карие глаза, плоские очки. Взгляд цепляется за руки — длинные заостренные ногти пугают меня до дрожи.

— А вот и наша полукровка, — улыбается доктор, складывает пальцы, чиркая ногтями друг о друга, и продолжает нараспев: — Дождемся Лорда Аттера и начнем. Спасибо, Калипсо, ты свободна.

Ведьмочка кивает, разворачивается, разбрызгивая в воздухе веер фиолетовых прядок, и выходит. Не успеваю даже за куртку схватить, хочется попросить ее остаться. Затравленно смотрю на врача. Его взгляд становится плотоядным. Я непроизвольно пячусь. В душе одно желание — бежать.

— Успокойся, полукровка, — совсем не таким елейным голосом произносит врач. Указывает на кушетку справа. — Располагайся. Сними куртку и кофту. Больно не будет.

Почему это звучит настолько зловеще? Вздыхаю и подчиняюсь. Нет сил сопротивляться. Бросаю вещи на краю кушетки, остаюсь в брюках и футболке. Интересно, что это за Лорд Аттер, которого нужно непременно дождаться?

26. Нулевой результат

Ортис Аттер

Адам, похоже, не одобряет мои методы, но мне плевать. Даже если после мы перестанем быть такими уж теплыми друзьями, он все равно останется моим карманным переговорщиком. Стерх уже в пути, и ничто не изменит моего решения. Он заставит полукровку проявить Силу, какого бы потрясения ей это ни стоило.

Новая помощница, блондиночка по имени Аманда, приносит кофе и сообщает, что Оракул уже отвела полукровку в медицинский корпус. Я велел врачам дождаться меня. Хочу присутствовать на тестах, самолично увидеть, что покажет генный анализ. Вайт отказалась исследовать свою Силу, потому что не собиралась ее пробуждать, так что я могу лишь надеяться, что Вэй передалось мое направление — Разум.

Нечего гадать. Быстро выпиваю кофе и направляюсь в медицинское здание. В форте Армистед лучшая лаборатория и отличный тренировочный полигон. К тому же здесь трудится блистательный исследователь Ковена, доктор Дариус Парк. Я не зря выбрал это место.

Вхожу в кабинет забора проб. Понурая полукровка сидит на кушетке справа у двери. Поднимает взгляд на звук моих шагов. В глазах тоска. Поняла, что сладко здесь не будет. Если бы Серебристый болван не хлопал ушами, она была бы счастлива уже тому, что тут не бьют. Но птичка успела вдохнуть запах свободы и теперь ощущает контраст. Что ж, это ее проблемы.

— Лорд Аттер! — Дариус всплескивает руками и подскакивает со стула. Подбегает, протягивает ладонь. Жму и уважительно улыбаюсь. — У нас все готово!

— Начинайте, — киваю и смотрю на полукровку.

Округляет глаза и подбирается. Глубоко вдыхаю, закрываю глаза. Заглядываю ей в голову. Мне нужно только подумать, и я начинаю видеть образы, которые сейчас рождаются у нее в мозгу. Какие-то медицинские помещения и мужчины в халатах с серебристыми глазами. Волки. Запястье, наручниками прикованное к каталке. Похоже, ассоциации с медиками у неё тоже не из прекрасных. Мне ее не жаль, для меня она — лабораторная крыса, которую убивают ядом, только чтобы посмотреть, какие органы он поразит.

Доктор Парк предупреждает, что сейчас сделает безболезненную инъекцию, но девчонка запрыгивает на каталку. Пятится к стене. Бессмысленные попытки.

— Нет, не надо! — пищит умоляющим тоном, качает головой. — Зачем это? Оставьте меня в покое!

Дариус отличный Физик, так что ее потуги обречены. Он поднимает руку, беззвучно шевелит губами, и полукровка падает на прорезиненное покрытие. Он успевает подхватить ее и не дает свалиться на пол.

— Временный паралич тебе не повредит, — он растягивает губы в улыбке и аккуратно укладывает ее на кушетку.

В глазах полукровки плещется отчаяние, слезы прокладывают мокрые дорожки к вискам. Больше не хочу заглядывать к ней в мысли. На ее лице отчетливо читается бессильная горечь. Точно такая же, какую испытывал я, когда Вайт сбежала с этой тварью от Ковена и от меня. Я смотрю не на последнюю частичку дочери, а на отвратительное подтверждение тому, что Вайт меня предала. Влюбилась в волка и променяла Ковен на его ублюдка.

Дариус протирает плечо полукровки ватным тампоном и вонзает в мышцы шприц, вроде инсулинового, с вязкой белой жидкостью внутри. Вдавливает поршень. С удовольствием смотрю за его профессиональными движениями.

— Пара минут, Лорд Аттер, — врач выкидывает использованный шприц в бак для медицинских отходов. — И начнем.

Киваю и оглядываюсь в поисках стула. Дариус тут же пододвигает мне тот, который стоит у стола. Услужливый, старательный. Похоже, следует приблизить его к себе. Из него выйдет достойный преемник моему прошлому карманному исследователю.

— Все хорошо, Дариус. Можно просто Ортис, — говорю мягким тоном и добавляю тверже: — Ты ведь правильно все понимаешь? Результаты исследований засекретить. И за пределами форта Армистед о них не должна знать ни одна живая душа.

Док кивает и проверяет состояние полукровки. Светит указкой в глаза. Заносит ее руку над головой и роняет. Ладонь падает на лицо.

— В отключке, — констатирует с довольным видом. — Можно приступать!

Похоже, ему и самому очень интересно, чем нас порадует эта особь.

В кабинет заходят два санитара в салатовых робах и переносят полукровку в соседнее помещение. Мы с Дариусом входим следом. Док снова предлагает мне присесть.

Санитары раздевают полукровку. Когда замечаю, во что ее превратил Эрик, отворачиваюсь. Эта пакость заслужила все, что с ней сделали волки. Из-за нее я потерял дочь!

Крепкие руки санитаров быстро переоблачают полукровку в больничную распашонку и укладывают на эргономичное кресло. Дариус зажигает над ней огромную, похожую на светящийся цветок, лампу. Подкатывает этажерку с инструментами. Принимается за дело.

Он отличный специалист. Работает так же быстро, как и Чарльз Боер, бывший руководитель моей исследовательской кампании, да упокоит Астрал его душу. Тоскую по нему и сейчас вижу перед собой омоложенную копию давнего друга.

Дариус набирает несколько пробирок крови из разных сосудов, хитроумным пистолетом с иглой на конце берет у девчонки образец тканей печени. Затем дает знак санитарам. Те складывают ее тело в позе эмбриона, плотно прижав колени к телу, и Дариус набирает образец спинномозговой жидкости. Напоследок срезает прядь неестественно белых волос, прячет в пустую пробирку.

— Ну вот, пробы взяты, Ортис, — улыбается док и обращается к санитарам: — Переведите ее в шестую палату. — Умолкает, склонив голову набок, и бросает взгляд на меня. — Охрану выставить?

Качаю головой. К моменту, когда она очнется, ее перехватит Стерх с его контролем разума и всеми сопутствующими умениями. От него она при всем желании не сможет избавиться. Смотрю на это жалкое подобие Вайт и борюсь с новым желанием залезть в ее воспоминания. Это невыносимо суровое испытание для отцовского сердца — увидеть, как убивают твоего ребенка. Даже если Вэй сама не видела этого, она знает, что случилось, и я узнаю. Но это слишком. Не могу. Или… хотя бы не сейчас.

Когда санитары увозят полукровку, Дариус собирает все образцы в криобокс.

— Предварительные результаты по волосам будут через четверть часа, — произносит с задором, в глазах светится азарт. — Подождете? Или вам предоставить сразу развернутый отчет? Он будет завтра вечером.

— Подожду, — голос против воли звучит мрачно.

Дариус немного тушуется. Жестом призывает меня за собой и отправляется в такую же комнату, только с другой стороны кабинета. Там извлекает волосину Вэй из пробирки и погружает в специальный резервуар стоящего там агрегата. Высокий шкаф с дисплеем на передней панели начинает шуметь вентиляторами, внутри что-то гулко кружится, как барабан в стиральной машине. Экран показывает обратный отсчет — 14 минут и 11 секунд.

Здешняя смотровая предназначена для примерного определения, какое направление Силы у ведьмы, которая собирается проходить Испытание. Стандартная процедура. Мы рождаемся обычными людьми, отличаемся только на генном уровне. Это и позволяет нам использовать Силу. Но она не приходит сама. Ее нужно пробудить.

В стародавние времена Испытание было смертельным. Не пробудишь Силу — не выживешь. Таким образом отсеивались слабые ведьмы, генофонд не вырождался. В современном мире Ковен борется за популяцию, Испытание по-прежнему осталось суровым, но умирать своим неофитам мы не даем. Спасаем в последний момент, когда становится ясно, что это бесполезное существо не справится. Мы даже не выгоняем их из Ковена. Пусть проходят Испытание хоть сколько раз. Однажды им удастся стать ведьмами, но высоко в нашей иерархии они уже не поднимутся.

С замиранием сердца смотрю на уменьшающиеся цифры. Что, если Вэй Сила не передалась? Вдруг мы с Вайт ошиблись? Эта полукровка — моя последняя надежда.

Агрегат издает протяжный писк, сбоку из узкой прорези на небольшие салазки, как у принтеров, вылетает отпечатанный лист офисной бумаги. Дариус порывисто хватает его и смотрит на буквы круглыми глазами. Удивленно качает головой.

— Ничего не понимаю, Лорд Аттер, — голос поскуливает виной. — Все показатели нулевые. — Он передает мне бумагу. — Похоже, у нее вообще нет Силы.

Пробегаюсь глазами. Действительно. Черт. В душе начинает клубиться гадкое чувство беспомощности. Хочется сжать отчет в кулаке, порвать на мелкие клочки. На лбу выступает испарина от вброса адреналина. Нет! Не верю. Не может быть, чтобы этой твари не передалась Сила! Хоть какая-нибудь вшивая способность! Вайт не могла погибнуть просто так!

— Проведи еще один тест, Дариус. И обязательно сделай полный анализ, — отдаю приказ и направляюсь к выходу. — Как будет готов развернутый отчет, сразу ко мне. Завтра я еще буду здесь.

Выхожу. Выдыхаю. Буду считать, что показатели Вэй не нулевые, а все одинаковые. До тошноты хочется, чтобы у нее все-таки была Сила. И пробудить эту Силу в ее собственных интересах!

Идя по широкому коридору административного здания, замечаю на диване в переговорной с иголочки одетого блондина. Цепкий взгляд, длинная светлая челка, закрывающая брови, мягкие, но опасные черты лица. Стерх. Он уже приехал, а старательная Аманда услужливо угостила его кофе.

— Ортис! — Стерх поднимается и одергивает черный прямой плащ до колен. — Рад видеть!

— Стефан! — отвечаю ему широкой улыбкой, пожимаю руку. — Спасибо, что быстро долетел!

В его холодных серых глазах пляшут искорки интереса, мой заказ он взялся исполнять ради собственного удовольствия.

Стерх — Ментал, каких поискать, известный на всю страну. Его способности в Разуме сильнее, чем у большинства ведьм. Колдун с такими данными мог бы сделать головокружительную карьеру, но он не стремится попасть в Совет, пробиться в администрацию. Получает слишком большое удовольствие, залезая в чужие мозги. Часто участвует во внутренних расследованиях, но к нему обращаются и когда надо извлечь чьи-то глубоко спрятанные воспоминания. Мне он нужен, чтобы создать для полукровки иллюзию Испытаний. Не хочу светить ее, устраивая настоящие. Пока стоит сохранить план в тайне от Ковена.

Приглашаю Стерха в свой здешний кабинет, Аманда забирает у него плащ и закрывает за нами дверь. Она исполнительная, как мне нравится. Я веду Стерха к журнальному столику в окружении двух глубоких кожаных кресел и разливаю по бокалам отличный односолодовый виски. Приглушенный свет от единственного торшера в этой части кабинета создает интимную обстановку, способствующую деловым и не очень официальным беседам.

Стерх выкладывает на стол пачку сигарет с зажигалкой, усаживается спиной к двери, закидывает ногу на ногу и поднимает на меня вопросительный взгляд.

— Итак, Стефан, — опускаюсь в кресло напротив него. — Сразу оговорюсь — все, что ты узнаешь из воспоминаний и мыслей объекта, конфиденциально и разглашению не подлежит. А то, что ты будешь здесь делать, совершенно секретно. Это ясно?

27. Запах трагедии

Стефан

Я с радостью принял приглашение Смотрителя Ковена, тем более, что с ним мы не первый день знакомы. Хотя в друзья к нему я не набиваюсь. Он скользкий и опасный тип, а я не люблю интриги.

Ортис встречает меня фирменной улыбкой. Как всегда лощеный, в бежевом костюме и при галстуке, только волосы совсем поседели. Он пожимает мне руку и зовёт побеседовать в кабинет. Разлив виски, первым делом заговаривает о конфиденциальности. Я не из болтливых, это все знают, но Ортис заостряет внимание. Значит, речь пойдёт о чьих-то грязных секретах. Не удивлюсь, если даже его самого. Но мое кредо не распространяться о работе непоколебимо. Заверяю, что он может не волноваться.

— Дело вот в чем, — после вступления заявляет Ортис. — У нас есть полукровка. Помесь ведьмы и оборотня. Я хочу, чтобы ты пробудил в ней Силу.

О как! Интересно! Такой влиятельный человек, как Смотритель Ковена, не стал бы городить огород, вызывая Ментала моего уровня, если бы мог решить проблему обычным путем.

— Я понял, что ты не можешь устроить ей Испытание, — подытоживаю невысказанную часть. — От меня требуется создать ей качественную иллюзию. Направление уже установили?

Ортис отпивает виски, пожевывает губами. Смотрит с тяжёлым выражением на лице.

— Предварительный анализ показал нули по всем Направлениям. Силы нет. Но я уверен, что она есть. Ее надо только достать, — его голос становится жёстче. — Надеюсь, у тебя не возникнет морально-этических сложностей с этим?

Какая обтекаемая формулировка! Мне уже совсем нравится!

— Ты хочешь узнать, смогу ли я бессердечно мучить ее кошмарами наяву? — делаю изумлённое лицо и закуриваю. — Скорее, это мне надо спросить у тебя, до какого предела я могу зайти.

Вот же черт! Пальцы покалывает от выражения лица Смотрителя. Судя по его решимости, он даст мне полный карт бланш!

— Делай с ней что угодно, Стефан, — мрачно произносит Ортис. — Создавай ей стандартные Испытания, играй на травмах, приплетай воспоминания. Мне плевать, как ты пробудишь в ней Силу, но это должно случиться.

Хех. Это будет возбуждающе! Он настолько уверен, что эта Сила есть? Если нет, в какой-то момент полукровка просто спечётся, станет овощем. Но до того я сумею вдоволь наиграться с иллюзиями! Улыбка сама растягивается на лице. Шанс легально наводить мороки без ограничений — почти Джек Пот!

— Когда приступать? — тушу сигарету в стеклянной пепельнице и облизываю губы. — И где это будет происходить?

— Пока она в отключке после забора проб, — Ортис встряхивает левой рукой, сбрасывая часы на запястье, и смотрит время. — Очнется через пару часов. Думаю, будет лучше, если она останется под присмотром врачей.

Он уже видел меня в деле и знает, что медики должны быть под рукой на случай эпилептических припадков или внезапной гипоксии мозга. Ну вот и договорились! Мысленно потираю руки.

Стоит выйти из кабинета, светленькая помощница Ортиса уже бежит ко мне с плащом. Замечаю у нее на руках светлые шелковые перчатки. Темпистка, стало быть, и, видать, неопытная. Избегает контакта с предметами, чтобы на нее не обрушивалась вся их история.

Неофитка помогает мне одеться, затем мигом накидывает пальто и предлагает проводить к нужному строению. Она ничего так, все при ней, точеное тело, красивые приятно пахнущие волосы. Ухоженная. Защиту не носит, так что, пока идем, мельком пробегаюсь по ее мыслям. Хо-хо, наша девочка без ума от своего шефа! И не только без ума. Ортис уже распечатал этот подарок судьбы. Старый пес!

Аманда оставляет меня в пропахшем медикаментами стерильно-белом холле с ярким люминесцентным освещением и убегает обратно, к Ортису под дряблый бочок. Теперь эстафету по моему сопровождению перехватывает человек в халате. Представляется доктором Парком и ведет на второй этаж. Там проводит до глухой металлопластиковой двери с цифрой «6», набрызганной баллончиком через трафарет. Пикает ключ-картой по считывателю, вручает пластик мне и отворяет створку.

Вхожу. Закрываю дверь. Парк остается в коридоре. Здесь просторнее, чем я думал! Будет где разгуляться! Но темновато. Работает только дежурное освещение — светодиодная полоска на высоте фута (~30 см — прим. автора) от пола. Слабый вечерний свет льется с улицы сквозь крупные незадернутые жалюзи. Торцом к правой стене стоит каталка. Под тонкой простыней на ней крепко спит полукровка в ситцевой распашонке, как в клиниках.

Приближаюсь и рассматриваю объект, с которым буду работать. Костлявая и мелкая. Белые волчьи волосы отливают голубым, словно под ультрафиолетом. У нее невинное лицо. Нежные черты. Ммм, нравится… сочный экземпляр, будет вкусно. Всегда приятнее влезать в голову кого-то симпатичного. Замечаю точки от сигаретных ожогов на неприкрытых распашонкой участках кожи. Похоже, ее память расскажет мне не одну интересную историю!

Ставлю единственное кресло напротив каталки и начинаю вторжение. Хорошо, что девчонка сейчас спит. Когда копаются у тебя в мозгах, это вызывает почти физическое отторжение. У кого-то болит голова, кого-то тошнит, кто-то вырубается. А это влияет на качество считываемой информации. Сейчас у меня есть возможность без проблем выцепить все нужное.

А у этой полукровки была насыщенная жизнь! Иду с конца. Натыкаюсь на красивого черного волка, который явно в нее влюблен, и она, похоже, отвечала взаимностью, пока не увидела его переписку с… похоже, заказчиком. Так и попала к нам, надо понимать. Но секс у нее с этим волчарой был горячим. Будет, на чем сыграть.

Чуть раньше вижу ее побег. Ей помог волк с графитовыми волосами, похоже, тамошний врач. И как она только не сдохла от холода?!

Еще раньше — морщусь. Серебристый волк, в котором я без труда узнаю Эрика, их альфу, жестоко бьет ее. Так вот, что это был за Эрик из телефона черноволосого оборотня! То, что я наблюдаю, не похоже на игры и даже на всеми ими любимый БДСМ, это настоящее избиение с пинками, ударами под дых и по лицу! Чем же она его так разозлила? Хотя, судя по тому, что вижу дальше, он просто на голову долбанутый психопат. Подцепляю клочья воспоминаний о том, как он тушил об нее сигареты. Линейкой вымерял, куда вдавить окурок! Делал по красоте, черт! Эрик вообще не скупился на жестокость.

Погружаюсь глубже. Перед Эриком полукровка жила в резиденции альфы Бурых волков. Там все скучно и однообразно, это вряд ли можно использовать, ничего особо травматичного.

Но сцена перед тем, как девчонка угодила к Бурым, заставляет меня чуть ли не подпрыгнуть от радости. Почти физически ощущаю боль, которую этой полукровке причинили волки.

Кажется, я увидел достаточно. Выныриваю из ее воспоминаний. Полукровка еще спит, а мне надо принять решение, какую иллюзию показать для проникновенного знакомства.

Ортис сказал, что направление не выявлено. Смысл тогда подсовывать ей Испытания, не зная, на что она среагирует? Нужна же, по сути, лишь встряска. Сильный эмоциональный выплеск. Он в результате и откроет Силе путь в сосуд, которым является ее тело. Тогда и начинать надо с острых ощущений!

Мысленно возвращаюсь к Эрику. Какая там у него камера — закачаешься! Похоже, я использую ее.

Закрываю глаза и терпеливо жду, когда полукровка проснется. Накапливаю энергию, чтобы знатно поразвлечься. Первая иллюзия — самая горячая, когда объект еще не знает, что происходящее нереально. Самые мощные эмоции. Самая сочная реакция! И я впитаю ее до последней капельки.

Ощущаю пробуждение девчонки еще до того, как она откроет глаза — по мозговой активности. Надеваю защитный амулет и настраиваюсь на ее разум. Создаю иллюзию.

Я готов! Просыпайся!

Она открывает глаза. Несколько раз быстро моргает и отпрыгивает к краю каталки. Не удерживается, брякается на пол и продолжает исступленно отползать, пока не упирается в стену. Смотрит в пустоту диким взглядом.

В этот момент в ее воображении эфемерный Эрик оглашает ей приговор. Побег провалился, и теперь он канцелярским ножом будет отрезать от нее по кусочку, пока она не умрет от потери крови.

Полукровка плачет, закрывает лицо руками, бормочет что-то, вроде: «Нет, пожалуйста, не надо», только очень быстро и вариативно.

Увожу Эрика за дверь камеры. Девчонка срывается с места, делает несколько порывистых шагов и со всего маху шмякается на пол. Воображаемая цепь не дает ей приблизиться к заветной обитой металлом створке. Ухмыляюсь. Каждый раз такие пируэты меня веселят. На ее шее нет никакой цепи, но мозг уверен в обратном, и управляет телом, как считает правильным.

Полукровка, похоже, хорошо спиной треснулась. Скулит и корчится на полу. Хех, не повезло — эта боль пришла из реальности и останется, даже когда я сниму морок. Включаю свет и подхожу к беспомощной амебе, которую погрузил в иллюзию. Она пытается сорвать несуществующий ошейник и стучит кулаком по полу от безысходности. Они всегда верят в мои иллюзии, даже когда знают, что это наваждение. А эта несчастная пока впервые в моем рукотворном аду — для нее все даже больше, чем взаправду.

Нависнув над ней, по щелчку пальцев сбрасываю иллюзию… ммм… и впитываю рвущиеся наружу эмоции…

28. Блондин в черном плаще

Вэй

Черт, как же больно! Ощущение, будто кожа на позвоночнике лопнула по всей длине. Как я могла забыть про цепь?!

Я снова голая. Холодно. Валяюсь на бетонном полу. Сердце стучит в горле, по щекам катятся слезы. Тело непроизвольно выгибается, пытаясь унять лютую резь в спине.

Стараюсь осознать, что произошло, и не понимаю. Ничего не понимаю. Как я оказалась у Серебристых? Неужели ведьмы вернули меня Эрику? Или оборотни напали? Такое чувство, будто я — переходящий актив у того, кто больше заплатит или кому больше надо.

Сознание захлебывается в страхе. Эрик выглядел жутко. Он точно меня растерзает. Выполнит обещание — умирать я буду медленно и мучительно. От беспомощности хочется выть. Тянусь пальцами к ошейнику, пытаюсь сорвать — бесполезно! И я об этом знаю. Тугая кожа не поддается, и я с размаху бью кулаком по бетонному полу.

Ладонь саднит. Прижимаю к телу. Паника захлестывает разум. Мне конец.

В камере вдруг начинает светлеть. Черт. Так не должно быть. Здесь нет лампочек! Щурюсь, прикрывая рукой глаза. Комнату заливает яркий белый свет. Что за чертовщина? Пол… не бетонный? Справа ножки на прорезиненных колесах — больничная каталка?! Несмело убираю руку — белые лучи длинных потолочных ламп разрезает темный силуэт. Фокусирую глаза. Картинка приходит в норму — незнакомый мужчина. Высокий.

Черный плащ на нем расстегнут, обнажает черную водолазку и костюмные брюки. На груди поблескивает амулет в виде золотистой бутылочки. Она как будто живая, внутри что-то бурлит и переливается. На руках кожаные перчатки. По-человечески блондинистые волосы спадают на лоб длинной челкой. Он наклонил голову и смотрит на меня в упор.

Не понимаю, что происходит. Бегло оглядываю себя — тело облепила больничная распашонка. Сердце заходится в бешеном ритме. Тошнит. Я все еще у ведьм, а этот… Лютый ужас окатывает с головы до ног. Непроизвольно подбираюсь и начинаю отползать. Как будто это мне поможет! Бред! Но паника иррациональна, тело инстинктивно пытается убежать.

Достигаю стены и вжимаюсь лопатками. Подтягиваю колени. Не мигая смотрю на незнакомца. Он симпатичный, но в его внешности есть что-то до одури пугающее. Опасно-ласковая красота. Он создает ощущение человека, который может с довольным видом есть хотдог, пока другой рукой топит в бочке котенка.

Ощущаю резь в глазах, будто песка насыпали. Вытираю щеку о плечо — кожа мокрая от слез. То есть, в камере у Эрика я по-настоящему плакала, хотя все это наверняка мне почудилось.

— Привет, полукровка! — добродушно произносит незнакомец мелодичным тенором. — Я Стефан. Будем дружить?

Улыбается, точно хочет съесть, как лев, приметивший упитанную зебру. Пару мгновений рассматриваю подвеску. Переливающаяся внутри светящаяся жидкость гипнотизирует. Надо что-то сказать, наверное?

— Я Вэй, — горло хрипит, хочется пить. — Не знаю.

Язык не поворачивается отказаться от его «дружбы», хотя вряд ли он именно это имеет ввиду.

— Ты уже догадалась, да? — он смотрит на меня с лукавым прищуром и проходится по комнате. — Я умею делать так.

Раздается щелчок пальцами.

Внезапно вместо больничной палаты я оказываюсь в высокой траве. На мне летний сарафан персикового цвета. Над головой белый светящийся блин солнца. Встаю, делаю несколько шагов вперед. Не может быть! Как?! Я на лугу. Пушистый ковер полевых цветов простирается до самого горизонта и срастается с синей дымкой неба. Оглядываюсь — за спиной лиственная рощица, ветер игриво шевелит кроны с тихим шуршанием. Рядом громко поют кузнечики. Запах зелени забирается в нос, прорастает в груди теплым ощущением бескрайней радости. Чувствую, как на лице сама собой расцветает улыбка.

Раздвигаю траву руками, направляюсь к деревьям. Шаг, другой, третий, ускоряюсь и… больно ударяюсь лицом о невидимую преграду. Тру нос пальцами — мокро. Кровь. Протягиваю вперед другую руку и натыкаюсь на стену. Как будто из абсолютно прозрачного стекла. За ней свобода — клены, осины, кустарник, я даже вижу белку на ветке, но это недосягаемо! Слезы скапливаются в глазах. Хочется развернуться и ринуться в другую сторону, но в следующее мгновение картинка резко меняется.

Передо мной белая больничная стена. На пальцах кровь. Вытираю ее о тонкую ткань распашонки. Оборачиваюсь. Пугающий до дрожи блондин так и стоит посреди палаты, сцепив руки в замок. Это снова была иллюзия. Я же уже знала, но мозг все равно поверил, будто это по-настоящему. Все было пронзительно реальным, до звуков, до запахов, до ощущения тепла солнечных лучей на коже. Я не могла отличить морок от настоящей реальности. В горле встает несглатываемый ком. Блондин в плаще теперь пугает меня еще сильнее. Как от этого защищаться?!

Он подходит вплотную и протягивает мне носовой платок. Ослепительно белый на контрасте с его черными перчатками.

— У тебя кровь, Вэй, — говорит так заботливо, что я невольно слышу более низкий и глубокий голос Найта.

Снова иллюзия?! Сжимаюсь. По коже бегут мурашки. Боюсь шелохнуться.

— Вернись на каталку, пожалуйста, — так же бархатно продолжает Стефан и берет меня за плечо.

Хватка жесткая в противовес мягкому голосу, хочется вырваться, но не могу, будто он завладел моей волей. Колдун легко тянет меня к себе и сам прикладывает к лицу платок. Прижимаю ткань свободной ладонью, нос саднит. Кровь уже успела заляпать светлую ткань распашонки. Выгляжу неряшливо.

— Тебе что-нибудь нужно, прежде чем мы продолжим? — участливый голос и безжалостные слова рвут сознание на части.

Он ведь говорит про новую иллюзию. Это как если бы Эрик в процессе порки заботливо спросил, нужно ли мне что-то перед тем, как он снова примется осыпать мое тело жалящими ударами. Какое-то изощренное издевательство. Стефан точно знает, какую боль собирается причинить, но предлагает помочь? Проявляет великодушие? Или просто демонстрирует безжалостность?

— Я… хочу пить, — отвечаю глухо.

Он крепко держит за плечо и направляет меня к койке. Белые простыни пробуждают воспоминания о лазарете Эрика и Густаве. Ежусь, но залезаю на прорезиненный матрас.

Стефан наконец оставляет меня и быстро направляется к двери. Вздрагиваю от пикающего звука, колдун скрывается в коридоре. Я под замком. Вскакиваю и в один прыжок оказываюсь у окна. Второй этаж. Прыгать невысоко. Ищу ручку у оконной рамы — нет. Металлопластиковый ободок вокруг двухкамерного стекла гладкий. Если не открыть, значит, можно разбить? Озираюсь — есть кресло и этажерка, как для инструментов. Можно что-то из этого швырнуть, наверное. И тут я замечаю едва видимую рябь на прозрачной глади — армирующая сетка. Окно состоит из трех слоев стекла со специальными нитями, которые не позволят осколкам разлететься. Все, чего я смогу добиться — трещины.

Опустошенно возвращаюсь на каталку, и дверь снова пикает. В палату возвращается Стефан с парой бутылок воды и двумя стаканами. Захлопывает дверь, расставляет принесенное на этажерке.

— Готова? — смотрит на меня с дьявольским блеском в глазах.

Если добавить серебристый перелив радужки, так на меня смотрел Эрик, когда собирался истязать. Разве что не спрашивал, готова ли я.

— Пей, — Стефан передает наполненный водой стакан.

Что надо этому колдуну? Зачем он мучает меня? По его взгляду, понимаю, что ему это нравится. В отличие от старика в бежевом костюме, Стефан сильно напоминает альфу Серебристых. Но Лорд Аттер — не садист-Эрик, не будет издеваться просто так. У всего есть цель. Жаль, я ее не знаю.

Принимаю вожделенную воду. Хочется потянуть время. Я ведь понимаю — как только допью, Стефан снова погрузит меня в иллюзию. Но стоит коснуться стакана губами, присасываюсь к стеклянному бочку, как пиявка. Вдруг ощущаю лютую жажду и мгновенно осушаю все до капли.

— Пожалуйста, налей еще? — пищу жалобно и протягиваю Стефану стакан.

Колдун возвращает его на этажерку, но не наполняет.

— В другой раз, — произносит с рокотливыми нотками.

И в следующее мгновение я оказываюсь в… люксе отеля Беркли.

Лежу на огромной кровати в спальне. Шершавая накрахмаленная, хотя уже сбитая простыня щекочет голую кожу. Пахнет Найтом и сексом. Напоминаю себе, что это иллюзия, пытаюсь сохранить крупицы здравого смысла, но из гостиной появляется сам Найт. Красивый, настоящий, с мокрыми волосами, в одном полотенце. От его до боли знакомого волчьего запаха начинает кружиться голова, а в солнечном сплетении жжется обида за предательство. Открываю рот, чтобы что-то сказать, но он в один прыжок оказывается на кровати. Усаживается мне на живот, придавливая ладони коленями, и с размаху залепляет тяжелую пощечину.

Кожу обжигает острая боль. Ужас стучит в ушах. Во рту разливается вкус крови. Я чую запах ярости, в глазах щиплются готовые брызнуть слезы.

— Думала, ушла? Спряталась? — Найт наклоняется, свирепо шипит на ухо и медленно проводит по шее языком. Затем отстраняется и добавляет едко: — Ты бракованная. Ведьмы сразу вернули тебя мне.

Слова бьют больнее пощечины. Попадают в самое сердце, точно разрывная пуля. Со всей силы дёргаю руку, высвобождаю и хлещу Найта по лицу. На его щеке проступают алеющие кровью царапины от ногтей. В его и так рязъяренном взгляде только прибавляется дикости. Губы складываются в жуткий оскал. Я до дрожи боюсь его, но замереть не дает инстинкт самосохранения. Отталкиваюсь от его плеча, пытаюсь выбраться, но он тяжелее. Резко подаётся вперёд и прижимает мою шею локтем. Придавливает всем весом.

Трудно дышать!

Беспомощно отбиваюсь свободной рукой. Не помогает!

Умудряюсь выдрать у него из-под колена вторую руку, исступленно царапаю его спину. Мозг крутит глупые вопросы. Как он может так со мной поступать? За что ненавидит?

В глазах темнеет. Плывут круги. Полный рот слюны. Не сглотнуть.

За все. За то, что сбежала, наговорила гадостей. За то, что предала.

Внутри холодным дымом стелется принятие. Кажется, я заслужила этот ужас.

Очертания Найта мутнеют и расплываются.

Закрываю глаза. Горло вдруг освобождается, ощущаю приток воздуха. Он отпустил меня?.. Похоже, да, но лишь для того, чтобы перевернуть на живот.

— Не надо, Найт! — кричу, срывая голос. Рыдания душат.

От желудка ползет тошнотворное отвращение. В голове всплывает Эрик. Теперь, кажется, и Найт ничем не лучше. Так просто не может быть!

Найт коленями расталкивает мои бедра. Похоже, может…

Все волки подонки!

Слезы текут по щекам. Нос не дышит. Хватаю ртом воздух, но его как будто все время мало…

Моя жизнь — сплошной долбанный кошмар!..

29. По следу Вэй

Найт

Без сомнений, Балтимор — единственный пункт назначения. В любой другой штат они полетели бы прямым рейсом. Я добираюсь туда только за полдень. Пришлось прикорнуть несколько часов по дороге.

Въезжая в город, останавливаюсь на парковке невзрачного торгового комплекса, в котором продаются строительные материалы.

Рассматриваю карту в телефоне. Прикидываю, где ведьмы могли бы прятать Вэй, и не нахожу лучшего места, чем огромный кусок полуострова на востоке, отведенный под охраняемую базу. К тому же, именно в том направлении меня ведет чутье. Это, как интуитивный компас, я точно знаю, куда надо двигаться.

Спустя час с небольшим добираюсь до короткого моста через пролив Кертис-Крик — дальше пути нет. Шлагбаум с будкой охраны преграждает дорогу, на другой стороне вижу кирпичную стену с широкими двустворчатыми воротами. Вэй там. По карте, по прямой от меня только форт Армистед, омываемый с трех сторон Патапско ривер. Ну, вот я ее и нашел.

Подожди, Вэй, недолго тебе осталось! Это будет непросто, но я выкраду тебя у ведьм! А дальше…

Переключаюсь на ее видение. Чернота. Глаза закрыла? Спит?

Плевать, еще успею посмотреть, как там у них все устроено.

Разворачиваюсь и ищу мотель. Удобное человеческое местечко обнаруживается на проспекте в трех милях от форта, в районе Глен-Бёрни. Называется по-идиотски: «Расширенное проживание в Балтиморе». Хотя чему удивляться в ведьминском штате? Только тут и могут так назвать мотель.

Вообще район, конечно, они выбрали отвратительнее некуда. Сплошные предприятия, карьеры, молочные и мясокомбинаты, утилизация мусора. Мало места для маневра — везде огороженные охраняемые территории. Из которых форт Армистед — самая неприступная, настоящий военный объект. Хотя неважно, у меня все время мира спланировать операцию так, чтобы комар носа не подточил.

Номер в гостинице оказывается сносным. Не ахти какой интерьер, конечно, но кровать с душем есть — и хорошо. Заказываю еду в номер и прошу оставить под дверью. Лучше не сталкиваться с местными обитателями — появление одинокого оборотня следом за тем, как сюда привезли полукровку, вызовет вопросы.

Отлично перекусив сочными кусочками курицы и картофелем фри, позволяю себе поспать пару часов до вечера.

Нравится мне расслабленный стиль работы. Цель уже локализована, преследование закончено, можно остановиться, перевести дух и найти способ к ней подобраться.

Удобно усаживаюсь в кресло, собираясь влезать в голову Вэй. Переключаюсь на ее видение и… Черт! Вздрагиваю всем телом, видя ее глазами себя! У того меня за плечами потолок номера в Беркли. Спина намокает, и рубашка облепляет кожу. Вэй видит моего двойника очень близко, как будто он лежит на ней, опираясь руками у ее головы. Картинка ритмично вздрагивает.

В желудке скапливается ком тошнотворной ярости. Я слышал, что ведьмы умеют создавать иллюзии. На оборотней не действует, мы не могли проверить эту их способность, но, кажется, Вэй сейчас в одном из таких мороков. Волк в видении явно насилует ее и, судя по дикому, источающему злобу взгляду, готов растерзать. Как, черт подери, ее воображение нарисовало меня в такой ужасной роли?

Мне больно на это смотреть, но и оторваться не могу. Вижу резкое движение рукой, летящую к лицу ладонь. Картинка дергается и на мгновение чернеет. Тот я ударил Вэй.

— Ты не достойна права жить, тварь! — слышу собственный голос и снова вздрагиваю.

Невероятно реалистичное видение. Переключаюсь на свое зрение. Не могу сидеть. Принимаюсь расхаживать по крошечной комнатке.

Внутри ворочается лютая злость на ведьм и не меньшая обида на Вэй, сильно разбавленная жгучей досадой. Представить меня таким… Это ж как надо меня ненавидеть?!

Успокаиваю мысли усилием воли. Вэй это заслужила. Доигралась, полукровка! Нашла спасителей на свою голову. Пожинай плоды. Ешь полной ложкой!

Раздумываю, хочу ли смотреть дальше. И противно, и… интересно. Любопытство пересиливает.

К тому же, быстро состряпать план освобождения я все равно не смогу. Если большую часть времени они будут держать ее в видениях, это и вовсе растянется. Так что Вэй сполна наплавается в жгучих кошмарах наяву. А я понаблюдаю за этим.

Когда подключаюсь к ее зрению в следующий раз, наблюдаю уже другую картинку. Много света. Видение чуть размыто, похоже, от слез. Судя по интерьеру — больничная палата. Вэй сидит на белой скомканной простыне, сложив ноги по-турецки. Ведет взглядом от скрещенных лодыжек к спинке каталки и поднимается выше. Видит блондина, который сидит в плетеном кресле напротив. На нем расстегнутый черный плащ, кожаные перчатки и светящийся амулет на груди. Он смотрит в ответ с холодной заинтересованностью. Похоже, это он создает иллюзии. Фокусник хренов!

— Ты все еще хочешь пить? — он спрашивает вкрадчиво-повелительно, демонстрируя, что контролирует ситуацию.

Картинка движется, как если бы Вэй кивнула.

— Скажи, почему Найт? — она глядит в пол, затем, протянув руку, получает стакан с водой. — Зачем ты это делаешь?

Получается, она не сама меня представляла? Этот ублюдок ввел мой образ в наваждение! По телу пробегает судорога ненависти. Удавил бы подонка собственными руками. Черт, он колдун и неприкасаем для оборотня вроде меня.

В поле зрения снова оказывается белобрысый. Смеривает Вэй снисходительным взглядом.

— Я покопался в твоих воспоминаниях, взял те, которые тебя наверняка взволнуют, — он маслянисто улыбается. — А зачем делаю? Считай, что мне это нравится.

Вэй жадно пьет воду, косится на колдуна. Возвращает ему стакан.

— А что у тебя на груди светится? — спрашивает сдавленным голосом, видимо, ожидает новую иллюзию и хочет потянуть время.

Блондин переставляет стакан на этажерку и, подняв светящуюся бутылочку, рассматривает пару мгновений.

— Это от назойливых персонажей, кто попытается воздействовать на меня, — усмехается, опускает подвеску на грудь, приглаживает рукой. — Защита от заклинаний.

Вэй бросает взгляд на темное небо за окном. Вздыхает.

— Ну что, новую иллюзию наложишь? — спрашивает обреченно.

Да уж, ей не привыкать встречать жестокость с поднятой головой.

— Думаю, на сегодня с тебя достаточно, — раздается голос колдуна. — Я приду завтра утром, и мы продолжим.

Вэй так и смотрит в окно. Вид размывается и начинает дрожать. Затем мутнеет и переходит на закрывшуюся с электронным бипом дверь. Картинка заваливается по дуге. Перед глазами появляется потолок. Вэй раздавлена. И не мудрено!

Завтра колдун устроит ей новые испытания. А она ничего не сможет сделать против этого. Дверь запирается, Вэй держат в заточении. Ну, полукровка, ты и попала! А мне, похоже, пора запасаться попкорном. Будет жарко!

И все же в душу непрошенным просачивается гадливое чувство жалости. Вэй нет места ни в одном из миров. Только вот ума не приложу, зачем ведьмам над ней издеваться? Если этот колдун запросто вытащил из ее воспоминаний меня, значит, мог пробежаться по всей ее жизни вплоть до рождения. Наверняка раскопал все тайны. И зачем ему защита от заклинаний, если Вэй не ведьма? Или ведьма? Черт! Почему я так и не удосужился расспросить знакомых об этой фракции?

Одергиваю себя. Нет смысла убиваться. Я уже решил ее судьбу и отступаться от плана не собираюсь. Бужу телефон и звоню знакомому специалисту по градостроению. Когда выслеживаешь сбежавших омег, их порой приходится забирать оттуда, куда просто так не попадешь. Благодаря дару, я знаю направление. Если наложить его на карту проложенных под землей коммуникаций, можно пробраться в любое, даже очень защищенное место.

— Рон, привет, приятель! — бодро произношу в трубку, когда тот принимает звонок. — У меня к тебе дельце. Есть время?

— Для тебя всегда, Найт! — в тон отвечает волк.

Мы познакомились много лет назад, когда я искал омегу Честера, альфы Рыжих. Он и свел меня с одним своим соплеменником, который занимает центральный пост в сети градостроительных компаний клана Рыжих волков. Рон — прекрасный спец, кроме того, у него своя сеть информаторов и осведомителей, растыканных по комитетам градостроения во всех штатах. Для него достать план любого сооружения в пределах страны — раз плюнуть.

— Тогда ты мне поможешь, — улыбаюсь, хоть он и не увидит. — Мне нужен поэтажный план форта Армистед. И подземный тоже.

— Ведьмы, да? — недовольно тянет Рон.

В трубке повисает пауза. Тревога оседает тяжестью в желудке. Форт и правда в собственности ведьм, вдруг это преграда?

— Так ты возьмешься? — подгоняю. Ладони потеют от волнения.

— Мне понадобится несколько дней, — рыжий волк, похоже, уверен в выполнимости просьбы. — Ты же понимаешь, что с ведьмами все непросто. У меня есть контакты, но через людских посредников. И стоить будет недешево.

Да, прекрасно понимаю, Рон, можешь не оправдываться. И не надо подводить к цене так аккуратно. Все стоит денег.

— Сколько? — спрашиваю нетерпеливо.

— Двести кусков, — выпаливает он. — Наличными. Вперед!

Вот черт! Обычно мы рассчитывались, когда было удобно мне. Он в столице, а я в Балтиморе. Даже если ехать по полсуток туда и обратно, слишком далеко. Внутри вскипает гнев. К счастью, у меня есть проверенный волк, который передаст деньги Рыжим.

— Говори место и время, — за деловым тоном маскирую негодование. — Деньги привезут.

Рон называет. Разумеется, это в Адской кухне, где заправляют Рыжие и Пустынные волки. Собираюсь завершить разговор, но волк вдруг спрашивает:

— Подожди, — в голосе звучит недоверие. — Ты хочешь сказать, что ведьмы держат у себя чью-то омегу?

— Не лезь не в свое дело, Рон, — огрызаюсь. — Достань планы. Как можно скорее.

Отрубаю звонок и набираю новый номер. Того самого доверенного волка.

— Отто… — осторожно произношу в трубку, заслышав на том конце его старческий голос. — Привет, Отец.

Отто мне не отец. Мы называем его так из уважения. Он самый мудрый волк, самый сильный шаман в клане. Выглядит на шестьдесят по человеческим меркам. Отто прожил под сотню лет, но по-прежнему полон сил и на покой не собирается.

— Здравствуй, мой мальчик, — произносит мягко и убаюкивающе. Растрепанные в разговоре с Роном эмоции утихомириваются. — Ты нашел Путь и отдал кому-то другому, правильно я понимаю? Ты ведь нашел девушку из сна? — Киваю. — Верно, нашел. — Отто словно увидел мой кивок. — И упустил. Я чувствую волны твоего сердца, Найт. Оно страдает.

— Я выполню контракт, Отец, — отвечаю глухо. Отто на самом деле прав. Трудно убедить себя в ненависти к Вэй. — Мне нужна твоя помощь.

— Я уже тебе помогаю, мой мальчик, — слышу улыбку в голосе шамана. — Хотя ты, конечно, хочешь попросить о другом. Оранжевому волку нужны зеленые бумажки. — Снова киваю. Он уже все почувствовал. — Я сделаю что ты просишь. Напишешь мне место и время. Но ответь на мой вопрос. Ты только-только нашел Путь и теперь на самом деле собираешься его загубить?

Такое чувство, что он называет Вэй «Путь». Хотя, если вдуматься, ее имя это и означает. По позвоночнику спускаются мурашки.

— Мой путь предал меня, — отрезаю гневно. — Вэй — не путь.

— Суди сам, конечно, Найт, — как всегда нараспев произносит Отто. — Но этот Путь еще не окончен. И в твоих силах все изменить.

Он снова начинает говорить загадками. Я беспомощен их разгадать! Внутри припекает раздражение.

— Даже больше, Найт. Путь покажет твое предназначение. Тебе лишь надо дойти до конца, — шаман немного повышает голос.

Не хочу его слушать! Я устал от дурацких пророчеств, которые не сбываются, а если сбываются, то криво и приносят лишь боль!

— Отец, ты отнесешь деньги Рону из клана Рыжих? — спрашиваю раздраженно.

— Конечно, мой мальчик, — Отто посмеивается. — Этот огненный всполох тебе понадобится.

Ага! То есть, без планов я все же Вэй не вызволю. Хорошо, хотя бы в этом сошлись. Рассказываю, где взять нужную сумму и называю место и время встречи. Отто отвечает, что все сделает.

Завершаю звонок и принимаюсь рассматривать спутниковые снимки форта Армистед в картах. Пока нет чертежей, хотя бы изучу прилегающие территории и разработаю планы отхода.

Я вытащу тебя, Вэй, и доставлю на суд альфе Серебристых. А сказочки про предназначение и путь пусть Отто оставит себе.

30. Бартоломей и Серебристые

Ортис Аттер

Смотрителю Ковена в любом нашем форте готовят отдельно и подают в столовой для командного состава. На часах начало двенадцатого, я направляюсь завтракать в соседний корпус. Погода отличная — под сорок по Фаренгейту (+3-4ºC — прим. автора), светит уже весеннее солнце, один минус — ботинки вязнут в жиже из подтаявшего снега. Но даже это не может испортить мне настроение.

Сегодня доктор Парк должен предоставить полный анализ по полукровке. Жду с нетерпением. Уверен, там найдется нужная зацепка. К тому же, Стерх к вечеру обещал сообщить первые новости. От них будет зависеть, задержусь я в Балтиморе или улечу обратно в столицу.

Аманда, запахнув бежевое шерстяное пальто, беззвучной тенью следует за мной. Ее направление — Время, она перспективная Темпистка с отличным потенциалом, но пока не приручила Силу полностью, и я получаю лишь пространные предсказания и обрывки прошлого объектов, с которыми она взаимодействует. В любом случае, девочку надо тренировать.

— Ортис! — сзади доносится знакомый голос. — Лорд Аттер, постойте!

Оборачиваюсь и вижу Адама. Не смотался еще в Майами, хотя хотел. Переживает за полукровку? Или у его задержки другая причина?

Адам быстрыми шагами направляется в нашу сторону. Бросаю многозначительный взгляд на помощницу, и она стягивает с правой руки шелковую перчатку.

— На пару слов, Ортис, — голос Адама звучит слегка взволнованно, и я не могу понять, новость хорошая или плохая.

Киваю и делаю Аманде разрешающий знак. Адам позволяет взять себя за ладонь. Ведьмочка на пару мгновений закрывает глаза, веки мелко подрагивают, она невнятно шепчет заклинания и наконец не мигая уставляется на меня.

— Что там? — спрашиваю повелительным тоном.

— Белый старый волк сердится. Два серебристых в клетке, — бормочет Аманда, явно не понимая, как трактовать видения. Перечислила, что увидела.

Но мне этого достаточно, чтобы понять суть. Разговор пройдет без ее симпатичных маленьких ушек и за закрытыми дверями.

— Позавтракаешь одна, Аманда, — деловым тоном велю ей. — Потом принеси мне завтрак.

Девочка кивает, встряхивая собранными в высокий хвост волосами, и отправляется в столовую.

Вскоре мы с Адамом заходим в мой кабинет. Сажусь за стол, Адам, как и подобает, опускается на стул для посетителя.

— Дай угадаю, — поднимаю указательный палец вверх. — Бартоломей звонил и хочет узнать, что со сделкой.

Адам кивает и довольно улыбается.

— Пришлось сообщить ему, что Эрик отказался, — посмеивается, скромно прикрывая рот рукой. — Бартоломей все равно в выигрыше. За полгода он получил от нас столько плюшек, что остаться во главе Совета Кланов Побережья уже не выглядит тягостным бременем.

Мда. Лучше было бы, чтобы Совет возглавил неуравновешенный и жадный до власти Серебристый. Это посеяло бы раскол и в конечном итоге ослабило всю фракцию. Пока во главе мудрый Бартоломей, еще и окрепший нашими усилиями, ситуация по-прежнему не удобна ведьмам.

— А вторая новость? — вскидываю взгляд на Адама, он заметно мрачнеет. — Что там за серебристые волки в клетке?

Переговорщик приосанивается.

— Эрик или кто-то за его спиной отправил на наш берег небольшой отряд, четверых оборотней — он барабанит пальцами по подлокотнику. — Явились, видимо, на поиски полукровки и охотника, который упустил ее. — Адам замолкает и чуть наклоняется к столу. Говорит суровым тоном. — Они показывали людям фото оборотня и девчонки, пытались взять след. Когда один из них устроил драку, вмешалась наша охрана. Одного пристрелили, двоих захватили живьем, последний сумел скрыться и, очевидно, сообщил стае. — Взгляд Адама становится тяжелым. — Я бы не узнал об этом, если бы со мной не связывался Грэй Картер, правая рука Эрика.

— И что за проблема? — спрашиваю с удивленным лицом, хотя у самого в голове уже рождается шикарный план для боевого крещения моей подопытной крыски. — С кем не бывает? Волки забрели в чужой двор и отхватили по наглым мордам.

Адам вздыхает.

— Грэй попросил вернуть заложников, — складывает ладони на столе. — Если откажемся, они угрожают обнародовать нашу заинтересованность в полукровке. Это будет межфракционный и внутренний конфликт. К тому же, у Ордена появятся вопросы.

С Орденом проблем не будет. Внутренне улыбаюсь. Мы с Лесли были в равном положении, просто Адам добил Эрика быстрее. К тому же, глава Ордена после исследований Института обещал передать полукровку мне. В конечном итоге, если мой план сработает, люди и ведьмы будут в выигрыше. А вот вступать в открытую конфронтацию с Серебристыми не хочется.

— Я не отдам захваченных волков. Они понадобятся, — ставлю локти на столешницу и складываю пальцы домиком. — У тебя есть, чем приструнить Эрика и его стаю?

Адам думает несколько мгновений.

— Мы можем сказать, что при таких угрозах своих волчат они вообще не получат, — тянет задумчиво. — В принципе, эти двое серебристых могут стать неустойкой за нарушенную сделку.

Киваю. Мне нравится ход мыслей Адама. Не даром я приблизил его.

— Отлично, Адам! Я хочу, чтобы Серебристые попрощались с этими особями, — чеканю слова, для весомости постукивая пальцем по столу на каждом. — И распорядись, чтобы их прямо в клетках доставили сюда.

Переговорщик округляет глаза, задавая немой вопрос: «зачем?»

— Экзамен для полукровки, когда Стерх пробудит в ней Силу, — отвечаю с улыбкой и чувствую, что выходит плотоядный оскал. — Если убьет их, прошла. Физически она их не одолеет, а с Силой, может, и выгорит. Вот и посмотрим, какая из нее выйдет ведьма.

— А откуда такая уверенность? Даже если допустить, что в ней есть Сила, — Адам понижает голос и качает головой в такт словам, — почему ты уверен, что она сможет влиять на волков?!

— А нет уверенности, — выпаливаю прямо, мне и самому нелегко это признавать. — Но надеюсь, что сможет.

— Я тебя не узнаю, Ортис, — сокрушенно отвечает Адам, трагично опускает голову и снова поднимает полный сожаления взгляд. — А если они ее задерут? Ты двадцать лет шел к этому! Вот так просто выкинешь на съедение псам?!

Понимаю его чувства. Но если полукровка покажет Силу против волков в лабораторных условиях, значит, сможет и в реальных. А если нет…

— Если они ее растерзают, Адам, — немного повысив голос, указываю переговорщику на его место. — Значит, она не ключ к миру будущего. Значит, все было зря. Без Силы она просто смердящий волчатиной анимированный кусок мяса.

Адам сухо отвечает, что понял, и выходит. Его сентиментальность раздражает. Полукровка — не человек. И точно не заслуживает переживаний.

***

После пяти вечера отправляюсь навестить доктора Парка. Он, наверное, уже доделал или доделывает отчет. А я просто не могу ждать. Любопытная надежда сжигает изнутри.

Дариус встречает меня в холле с прозрачной папкой в руках. Протягивает и с мрачным видом качает головой. Говорить, похоже, боится.

Открываю, пробегаю глазами отпечатанные листы — графики и диаграммы ровные, во всех таблицах нули. Просматриваю еще. И еще. Снова нули! Не верю!

Несколько мгновений прожигаю доктора негодующим взглядом. В душе бушует пламя, которое я, Смотритель Ковена, просто не могу показать! Ладони пульсируют от прилившей крови. Слишком интересно, заглядываю в голову доктору — каша из образов. Он определенно думает, что я испорчу ему карьеру или отправлю за решетку. Он уже даже строит догадки о том, как я сфабрикую дело, которое его похоронит. Нет, Дариус, тебе не стоит меня бояться. Только полукровке. Стерх продолжит разбирать ее на части и собирать обратно, пока она не сдохнет или не откроет Силу.

Коротким движением швыряю папку по дуге за плечо и порывистым шагом направляюсь в шестую палату. Спрошу Стерха, как идут дела.

Дергаю ручку, дверь не поддается. Стучу. Представляюсь. Замок пикает, Стефан впускает меня в комнату с кровожадной улыбкой, указывает на кресло.

Полукровка в закапанной кровью больничной распашонке мечется вдоль свободной левой стены. Хромает на одну ногу, держится за бедро, вторая рука вжата в бок. Взгляд отсутствующий, по щекам катятся слезы. На лице страдальческое выражение.

— Эрик сейчас расстреливает ее из ручного арбалета. Примерно с такого расстояния, — Стефан указывает на место, где стоит. В глазах плещется пламя возбуждения. — Знал бы ты, сколько раз она умоляла убить ее!

Усаживаюсь в единственное кресло. С видом заказчика-толстосума закидываю ногу на ногу.

— Как продвигается дело? — спрашиваю незатейливым тоном, сцепив пальцы на колене.

Стерх снимает защитный амулет, прячет в карман брюк и вытирает руки платком. Похоже, Силу девка так и не проявила.

— Я еще не нашел верное воспоминание, которое ее по-настоящему взбодрит. Перебрал несколько ключевых фигур, но пока не трогал мать, — произносит с хитрым прищуром. — Я заметил, что она сильно кое-кого напоминает.

Жабеныш намекает, что разгадал мой секрет. Что ж, нет смысла юлить.

— Да, эта тварь была рождена моей дочерью, Вайт, — голос против воли становится грубым и жестким. Тычу пальцам в скулящее существо у стены. — Я лишился ребенка из-за этой поганой полукровки! Если не проявит Силу, просто ради меня замучай ее до смерти.

Стерх плотоядно облизывается. Невольно пробегаюсь по его мыслям, хотя с моей стороны это не тактично, моя Сила на порядок больше его. Хорошо, что он снял защитный амулет. Хотя такой мне не помеха — пробью в два счета, и придется покупать новый.

Стефан ощущает мое вмешательство. Хмурит брови. Но я — это я. Мне можно.

— Теперь и я знаю твой секрет, Стерх, — скрежещу сквозь зубы. — Поджариваешь мозги бродягам на досуге, да? Садюга.

Колдун напрягается так, что на лбу вспухает вена. Выдавливаю полуулыбку, намекая, что не планирую быть его врагом. Вмиг накалившаяся атмосфера начинает остывать.

— Никто из нас не будет болтать и не уронит лица, верно? — спрашиваю вкрадчивым тоном.

Стерх кивает. Переводит взгляд на полукровку. Она внезапно получает невидимый толчок в плечо, да такой дикой силы, что ее разворачивает и с размаху впечатывает в стену. Худое тело в распашонке валится на пол без чувств.

— Все равно она скоро истекла бы кровью, пришлось бы снять иллюзию, — задумчиво произносит Стерх, чуть склонив голову набок. — Пойду позову доктора Парка. Может, ей помощь какая потребуется.

Киваю. Встаю и следом за ним направляюсь к двери. Мне смотреть больше не на что. Стерх настоящий садист, он доведет дело до конца — плохого или хорошего. На него я сделал правильную ставку.

31. Чертежи форта Армистед

Найт

Время тянется медленно. Проходит двое суток. Я не покидаю номер, целыми днями валяюсь на кровати и с болезненной тягой подглядываю за жестокими видениями Вэй. Это странно и дико, внутри всякий раз борются сострадание и злость. Осталась бы со мной, не подписала бы себе такой приговор. Все, что с ней происходит, она заслужила до последней унции. Но есть небольшая часть меня, которая тоскует по Вэй и остро сожалеет о каждой секунде ее диких кошмарных видений.

Белобрысый колдун всякий раз придумывает ей что-то изощренное. Отрывочные ситуации, вынутые явно из воспоминаний. Как Эрик тушил сигареты о ее тело, как избивал, душил, топил, расстреливал из арбалета. Как Вэй сидела в ростовой клетке, как для канарейки, у Бурых волков, как ее рассматривали гости на вечеринках, показывали пальцем, плевали, оскорбляли.

Колдун лишь вынимает воспоминания на поверхность, а я знакомлюсь с тем, что до встречи со мной успела пережить Вэй. Удивительно, как она вообще смогла мне довериться, ведь я волк. Один из тех существ, которые причинили ей океан боли.

Хотя теперь на фоне ведьм, оборотни не особо выделяются жестокостью, не правда ли, Вэй?

За это время я успел узнать имя колдуна. Стефан. Он сидит в палате целыми днями, сам приносит еду и воду, ест одновременно с полукровкой, пользуется уборной в палате, куда время от времени отпускает и ее.

Между кошмарами Вэй не перестает задавать ему один и тот же вопрос — «Зачем ты это делаешь?» То кричит в ярости, то захлебывается рыданиями, то отрешенно шепчет, точно из нее вынули душу. Он молчит. Уходит от ответа, переводит тему или подло наводит новый морок.

Вэй постепенно приближается к истерическому состоянию. Это самое ужасное — находиться под пытками и не иметь возможности прекратить их правильным ответом. Решения нет. Выхода нет. Есть только невыносимые, реалистичные до мурашек видения и жестокий палач, у которого наверняка имеется план, но он его не озвучивает.

Стефан точно знает, чего добивается. Этот жутковатый блондин создает впечатление человека, который живет по принципу: «вижу цель, не вижу препятствий». Точно такой же образ и я создал вокруг себя. И теперь, чтобы не разрушить его, верну Вэй Эрику.

Наконец-то раздается долгожданный звук из купленного по интернету лэптопа. Поступило письмо от Рона. Вскакиваю, как ужаленный, и усаживаюсь за простенький рабочий стол у окна. Открываю непрочитанное сообщение во входящих — ура! Рыжий волк постарался на славу. Во вложениях несколько файлов большого объема. Захожу в первый попавшийся — идеальное попадание, это схема подземных коммуникаций.

Принимаюсь за изучение. Жаль, мне их не распечатать. По-хорошему, схемы должны быть нанесены на полупрозрачные листы бумаги, чтобы можно было накладывать их друг на друга. Но уж лучше так, чем никак. Имеем что имеем.

***

За изучением схем и планов провожу несколько часов и засыпаю в отличном настроении. Я нашел возможность проникнуть в форт и забрать Вэй прямо из-под носа у охраны!

Утром, заказав кофе в номер, принимаюсь за разработку операции. По коллекторам можно пробраться к самому сердцу базы. Дождевые люки расположены по всей территории. План пожарной и обыкновенной сигнализации показывает, где стоят камеры наблюдения. К тому же, можно вырубить сразу все системы безопасности, если грамотно переключить провода на нескольких пультах управления.

Есть только одна проблема — я до сих пор не знаю, где держат Вэй. Судя по спецификациям зданий во внутреннем кольце, два отведены под исследовательские нужды, одно — под госпиталь. Два корпуса — общежития. Есть еще пара административных зданий и вспомогательные — котельная, электростанция и склад. Скорее всего, белая стерильная палата, которую я вижу глазами полукровки, — в больнице. Но с тем же успехом комната с таким интерьером может находиться и в исследовательском корпусе. В одном из двух, черт! Слишком мало конкретики, а Вэй безвылазно сидит в четырех стенах. Даже к окну не подходит. Или я не попадаю в эти моменты.

Значит, нужно вообще не выгружаться из ее зрения. Посмотреть все до секунды. Может, она все же подбежит к жалюзи и кинет взгляд во двор. Этого будет достаточно, чтобы сориентироваться.

На самом деле, я уже порядком подустал от жутких картинок, но ради дела готов потерпеть еще денек. Переключаюсь на зрение Вэй. Вижу сложенные по-турецки ноги, прикрытые белой простыней, и больничную распашонку. Новую, чистую. Вэй смотрит в одну точку, не двигается. Похоже, она уже на пределе психических возможностей. Блондин высосал ее ресурс до дна.

Сбоку доносится бип замка. Картинка резко дергается, и взгляд упирается в открывающуюся дверь. Входит Стефан с подносом. На нем больничная еда. Каша, сок, сыр… Неплохо, но вряд ли вкусно.

— Привет, Вэй, — говорит бархатистым голосом. — Позавтракай, и вернемся к нашим баранам.

Говорит заботливо, будто собирается с ребенком разучивать математику, а не пытать несчастную девчонку невыносимыми иллюзиями. Судя по движению, Вэй качает головой и снова вглядывается в свои ноги.

— Мое дело предложить, — азартно произносит колдун и, судя по звуку, ставит поднос на этажерку.

Кажется, я различаю щелчок пальцами. Вид перед глазами Вэй меняется. Она осматривает комнату. Впервые вижу этот интерьер. Убитый убогий дом с трещинами по стенам, со старой рухлядью вместо мебели, с рваными занавесками на окнах и грязнющим полом… Вэй смотрит вниз — на ней красный сарафан в грязно-белый горошек, ладони чумазые, а в обе руки вцепились грубые мужские пальцы. Взгляд провожает одного из их владельцев, который стоит справа, у него бурая шевелюра. Очень характерный цвет, что-то среднее между молочным шоколадом и ржавчиной. Не рыжий, но и не коричневый.

Ощущаю, как по позвоночнику вздыбливается с мурашками кожа. Неужели это тот самый момент, после которого Вэй попала в поле зрения волков? Мне становится почему-то до одури жутко. Она сказала, что ее маму убили. Почему жестокий колдун вызвал именно это видение?

Взгляд Вэй снова блуждает по комнате, размывается. Картинка беснуется вместе с ней, она пытается вырваться, но тщетно. Мужчины с бурой гривой способны справиться с тщедушной девчонкой. Из другой комнаты, откуда-то спереди, доносится женский крик. Слова расплываются, но я отчетливо слышу «Ненавижу! Будьте прокляты!», а затем и вижу, как альфа Бурых волков, крупный и мощный Вангот втаскивает за волосы и ставит на колени женщину лет сорока. У нее каштановые волосы, голубые глаза, острый точеный нос и пухлые губы. Худое тело пошло и бесстыдно облепляет эротичная черная комбинация с прозрачными вставками. Незнакомка определенно была когда-то красивой, но землистый цвет лица, ранние морщины и грязные волосы уродуют ее и превращают в дворнягу. А еще она похожа на Вэй, точнее, почти одно лицо. Разве что волосы длиннее и другого цвета.

К горлу подкатывает тошнотворный ком. Это ее мать. Неужели белобрысый изверг решил показать полукровке сцену убийства самого близкого человека?! Он просто на голову отшибленный! Не представляю, что останется от Вэй после этой иллюзии. Хочется переключиться на свои глаза, но я давлю это желание. Нельзя пропустить вид из окна. Однажды же она захочет посмотреть на улицу?!

Женщина впивается ногтями в клешню Вангота и, рыдая, выкрикивает ругательства.

— Твоя дочь увидит, как ты сдохнешь! — выплевывает альфа Бурых.

— Пошел ты! — ревет мать, а потом переводит обезумевший взгляд на Вэй. — Дочка? Доченька… Послушай! Слышишь?

Горечь колет в сердце. Даже мне больно смотреть. Картинка размывается слезами. Очертания женщины стираются и превращаются в черно-бежевое пятно, точно кто-то растолок темные и светлые печенья в одну бесформенную кучу обломков.

— Вэй! — кричит мать. — Сосредоточься! Запомни! Никогда не преклоняйся перед волками. Слышишь?

Вэй качает головой, кажется, не верит, что наблюдает убийство собственной матери. Но вид немного проясняется, как будто скопившиеся слезы наконец сорвались с глаз.

— И еще одно… Не попадайся ведьмам! — продолжает мать. — Держись от них как можно дальше.

В комнате происходит движение. Вокруг альфы собирается несколько человек. Обступают женщину. Двое хватают за руки, один из них перетягивает ее плечо жгутом. Картинка чернеет. Вэй закрыла глаза.

На черном фоне раздаются исступленные женские крики. Вэй говорила, что мама была проституткой. Такие часто употребляют и по опыту знают, какая доза будет смертельной.

Внезапно крики стихают. Раздается только прощальное: «Вэй, я люблю тебя» и глухой звук, с которым обмякшее тело падает на пол. Полукровка открывает глаза. Мать лежит с отсутствующим стеклянееющим взглядом. Изо рта тонкой струйкой стекает слюна. Вряд ли Бурые могли ошибиться с дозировкой, она наверняка скоро умрет, но меня радует, что это произойдет хотя бы безболезненно.

Картинка резко дергается. Вэй беснуется в руках волков, и они разжимают пальцы. Она в два прыжка оказывается над матерью, хлопает по щекам, умоляет очнуться. Сердце обливается кровью от жалостливого звука ее голоса, немного гнусавого от слез. Она разворачивается к волкам, которые держали ее, и со всех ног срывается в одного из них. Кажется, таранит головой, попадает по бедру. Он отшвыривает ее. Она шипит, поднимается, но сделать новый бросок ей не дают. Скручивают и связывают. Надевают на шею ошейник и передают цепь от него Ванготу. Он повелительно хмыкает и дергает поводок на себя.

И вдруг… У меня по спине снова бегут мурашки, на этот раз горячие и колючие. Вэй вытаскивает вперёд только что связанные за спиной руки, отряхивает лохмотья толстой верёвки и одним движением срывает плотный тяжелый ошейник. Бросает на пол разорванной полоской кожи. Что-то не так. Такого раньше не было… Кажется, теперь она управляет иллюзией!

32. Волки в клетке

Вэй

Ярость и острая тоска сплетаются в душе в тугой тяжелый узел. Отчаяние давит на виски. Я закрыла глаза, чтобы не видеть, как они уколют ее, но что это меняет?

Слышать прощальные слова мамы невыносимо. Внутри словно сходит лавина обжигающего льда. Тело само вырывается из цепких лап волков. Ничего не соображаю. Я тощая девчонка, которую держат два здоровых лба. Мне не справиться с ними… Но они вдруг отпускают.

Мама уже не слышит меня. Глупо бить ее по щекам и просить очнуться, но душа просит сделать хоть что-то.

Она умирает. Я кожей ощущаю, как жизнь покидает ее, чувствую запах смерти. Внутри, кажется, все сгорает, наступает мёртвая тишина. А в горле свербит сдерживаемый вопль.

Маме я уже не помогу.

Лютая злость затмевает рассудок. Вскакиваю и несусь к одному из бурых, которые стоят и тупо пялятся, как догорает последняя частичка моей души. Он не успевает закрыться, и я врезаюсь в него головой. Наверное, это самый сильный удар, который я могу нанести.

Бесполезно. Волк даже не охнул. Резким толчком отпихнул меня. Пол больно бьет в спину, точно наждак, стесывает кожу на лопатках. Шиплю сквозь зубы и снова встаю. У меня только одно желание — разорвать как можно больше поганых волчар. И мне плевать, что я против них, как дождевой червяк против колеса автомобиля.

Сзади кто-то наваливается. Меня сшибают на пол. Резко сводят запястья за спиной и грубо стягивают верёвкой. Отбиваюсь, но тщетно. Это все равно что пытаться остановить поезд голыми руками.

Волки поднимают меня на ноги, затягивают на шее полоску грубой кожи. Она холодит и царапает под подбородком. Подходит крупный волк, тот самый, который таскал маму за волосы, принимает у подручных конец цепи, тянущейся от ошейника. Дёргает на себя, принуждая идти за ним.

А я внезапно осознаю, что никуда не пойду.

Эти. Гады. Жестоко. Убили. Маму. У меня. На. Глазах.

В душе вдруг появляется доселе не виданная отстранённость. Ураган чувств улёгся, уступив место свежей и по-ночному прохладной сосредоточенности.

Дом вдруг становится четким. Я вижу все. Каждую трещинку на стенах, каждую бахромящуюся нитку на ободранном диване. Хочу освободить руки — и с удивлением ощущаю, что тугая верёвка рассыпается. Смотрю на ладони, стряхиваю с предплечий волосящиеся нитками обрывки. Дергаю ошейник — и он поддается. Я, кажется, даже слышу треск, похожий на звук рвущейся бумаги.

Ядовитым взглядом пронзаю здоровяка с бурыми волосами. Хочу, чтобы он оказался на коленях. Мысленно приказываю ему согнуть ноги, и он… подчиняется! Сзади кто-то двигается. Оглядываюсь. Подкрадываются остальные волки. Про себя велю им последовать примеру альфы — и они один за другим опускаются на колени.

Оглядываю здоровых мужчин, они смотрят на меня с тлеющим в глазах страхом. Наверное, не понимают, как я могла заставить их подчиниться. Я и сама не понимаю, но по коже бегут мурашки кровожадной радости. Не могу удержаться. Злобно смеюсь.

Света вдруг становится больше. Стены дома бледнеют и выцветают. Исчезают трещины, стирается грязный коричневый пол, а под ним поступает прорезиненное покрытие моей больничной палаты. Это было ещё одно видение…

Внутри разрывается атомная бомба. От внезапно возникшей тошноты сбивается дыхание, дрожь охватывает все тело. Стефан, я хочу тебя уничтожить!

Зрение ещё не вернулось в норму, и через шум крови в ушах слышу пикающий звук дверного замка. Хлопок. Дверь закрылась. Колдун ушел. Я на коленях в углу палаты. Всякий раз после иллюзий нахожу себя в новом месте.

Пальцы рук дрожат, в пищеводе печёт. Я чувствую, что могу. Не знаю, что конкретно, но сладостное ощущение, как будто я стала чем-то большим, чем просто человек, разливается по жилам ласковым огнём.

Подбегаю к окну — вижу блондина в плаще. Размашистым шагом удаляется от госпиталя по мощеному двору. Почему он вдруг убежал? Вряд ли испугался меня, хотя наверняка заметил, что я вмешалась в ход его морока. Если это не из страха, значит, отправился сообщить.

Пазл складывается, как в рекламной заставке, объемные кусочки, крутясь в воздухе, один за одним встают на места и образуют картинку, от которой у меня под шеей что-то лопается, и обжигающая лавина разливается по грудной клетке. Я полукровка оборотня и ведьмы!

Ноги становятся как разваренные макароны. Добредаю до каталки и усаживаюсь по-турецки. Мамины последние слова: «Не преклоняйся перед волками и не попадайся ведьмам» обретают совершенно другой смысл. Мама знала, что одни зароют во мне ведьминское, а другие захотят использовать.

Теперь я понимаю, зачем все эти жестокие игры Стефана. Он должен был заставить меня пробудить Силу и выполнил задачу. Теперь я ведьма с примесью поганой волчьей крови.

Так значит… мама была ведьмой?! Видимо, она отвергла Ковен. Что могло заставить ее выбрать одинокий путь без Силы и семьи, работу проституткой и постоянные переезды, лишь бы защититься от волков? А вдруг на самом деле она прятала меня от ведьм?

В памяти всплывает тот пугающий старик, Лорд Аттер. Похоже, за всем этим стоит именно он. В душе поднимается волна негодования. Хочется посмотреть ему в глаза! И вдруг по рукам начинают струиться необычные мурашки. Чувство, будто держишь их под проточной водой. В груди разгорается и пульсирует жар. А в голове появляется ясное понимание, что этот старик от меня всего в миле или вроде того. И я точно знаю направление. То самое, куда направился Стефан.

Получается, я чувствую других ведьм? Всех? Или только о которых знаю? Напрягаю восприятие и… перед глазами темнеет от количества вибраций, которые пронизывают тело со всех сторон. Точно не ощущаю, но понимаю, что ведьм тут очень много. Выныриваю из хаоса энергии. Судорожно хватаю ртом воздух, будто только что чуть не захлебнулась. Если развить это умение, я стану вплоть до фута определять источники Силы.

А еще я, похоже, могу менять иллюзии, которые наводит Стефан. А значит, и в состоянии сбросить морок в любой момент. А навести? Получится у меня погрузить кого-то в мир грез?

И самое главное, на что еще я теперь способна?

Руки чешутся попробовать сразиться со Стефаном его же оружием, но вспоминаю чертов защитный амулет. Вот если бы сорвать безделушку у него с шеи и успеть что-то с ним сделать… Бред! Из этой затеи ничего не выйдет. Черт!

***

Весь день ко мне в палату никто не заходит. В желудке ворчит голод. Солнце закатывается за горизонт, а я съела только завтрак, который утром принес Стефан. Странно, как будто теперь они меня боятся. А значит, есть чего? Вряд ли. Ни одно умение не приходит отточенным. Без практики я просто ведьма с неприрученной Силой, которой не удастся пользоваться в полной мере. И, судя по внезапному карантину, мне не на ком будет обучаться.

Тоскливо оглядываю палату. Зачем им такая я? Бред же — будить во мне Силу и не учить ее использовать! Если только… они не планируют навечно оставить меня при себе для изучения.

В глазах слезами скапливается горечь. Такое чувство, что я была рождена исключительно для жизни в неволе. Хозяева разные, итог один. Свободы мне не видать.

Пиканье двери заставляет в который раз вздрогнуть. Ненавижу себя за эту реакцию! Створка распахивается настежь. На пороге вижу старика и Стефана со светящимся амулетом на груди. Защищается. Лица напряженные, брови сдвинуты. Черты Лорда Аттера сейчас кажутся еще более зловещими, морщины придают выражению особую черствость.

Он проходит в палату и останавливается напротив каталки. Смотрит на меня немигающим взглядом. Ощущаю, как по рукам вверх ползут мурашки. Пытаюсь сосредоточиться, задаюсь вопросом, о чем он думает, но виски, точно иглой, пронзает острая боль. Высекает стон. Зажмуриваю глаза. Получается, это и есть защита?

Открываю глаза и моргаю, стряхивая с ресниц рефлекторные слезы. Стефан кладет на каталку стопку одежды.

— Больно, да? — посмеивается Лорд Аттер. — Тебе со мной не справиться. Силой не вышла. А теперь одевайся!

Не хочу!

— Да катись ты… — качаю головой и отворачиваюсь.

— Это мы поглядим, — голос старика становится скрипучим, удушающим.

Ну погляди — хочется сказать, но в теле появляется непонятное леденящее ужасом чувство. Точнее, пропадает само ощущение тела. Я будто заперта в чуждой мне физической оболочке. Тело как не мое. Голова поворачивается сама. Ноги спрыгивают с каталки и неловко переступают, поворачивая меня спиной к Стефану. Чувствую его пальцы на коже — он развязывает шнурки балахонистой распашонки, и та тряпкой падает на пол. Мои-чужие руки тянутся к одежде, ладони захватывают стопку и начинают разбирать.

— Это называется контроль разума, Вэй, — снова скрежещет старик из-за спины, в голосе слышится ухмылка. — Веди себя хорошо, и я, возможно, позволю тебе шевелиться самостоятельно.

Не могу ответить. В душе плещется лютая паника. Я перед этими колдунами — как живая марионетка.

Тело помимо моей воли натягивает на себя принесенную одежду. Мои же трусики, топ, брюки, футболка и кофта — все приятно пахнет, видимо, постирано. Нет только куртки. Наверное, они считают, что верхняя одежда мне не пригодится. Или таким образом уменьшают вероятность побега? Да как тут сбежишь? Один нагоняет жуткие видения, другой парализует волю.

Пальцы привычно завязывают шнурки кроссовок, в которых я сюда прибыла, и Лорд Аттер, похоже, велит мне следовать за ним. Ноги послушно делают шаги. Перед глазами маячит широкая спина в темном шерстяном пальто. Стефан беззвучно, как кот, идет позади.

Мы спускаемся, выходим на улицу. Меня ведут к продолговатому зданию под углом к госпиталю в нескольких сотнях футов впереди. На улице темно и морозно. Мне становится холодно, но я даже сказать об этом не могу. Ощущаю дрожь, мышцы подбираются, зубы начинают стучать.

Но замерзнуть я все-таки не успеваю. Мы заходим в здание. Здесь теплее. В вытянутом, точно пенал, вестибюле горит тусклый свет. Стены окрашены в бордовый с желто-черной полосой посередине. Обычный невысокий потолок подпирают круглые сероватые от грязи колонны.

Справа из внутреннего окна высовывается простого вида пожилой мужчина в темно-зеленой униформе. Лорд Аттер салютует ему и ведет меня дальше, к лифту в торце вестибюля. Нажимает кнопку со стрелкой вниз. По шее к волосам поднимаются мурашки — на этот раз я окажусь в подвале, откуда даже с риском разбиться не выпрыгнешь.

С содроганием сердца вхожу в раззявленную пасть из нержавеющей стали. Посещает смутное пугающее чувство — запах кажется знакомым. Я стараюсь отогнать эти мысли, но на минус первом этаже уже остро ощущаю волчью вонь. Амбре Серебристых навсегда отпечаталось в памяти — ни с чем не спутаю. Здесь серебристые волки! Но как?!

Тело продолжает безропотно следовать за стариком по длинному коридору, пока мы не доходим до отгороженной толстой решеткой комнаты. Полумрак коридора не дает разглядеть, что в темноте, но именно отсюда несет волчатиной. Кто-то из колдунов включает там яркий белый свет.

В просторной камере у дальней стены сидят двое крупных поджарых мужчин. На них только белье. Волосы серебристые. Вот же дерьмо! Раздается бип замка, тяжелая дверь посередине отъезжает в сторону, и ноги заносят меня к волкам. Нет, этого просто не может быть! Лорд Аттер, видимо, намерен посмотреть, как эти двое растерзают меня и раскидают кровавые ошметки по всей камере.

Сердце падает в пятки. Спина холодеет, желудок скручивает. Но в голове, точно назойливый комар, звенит мысль, что все не так просто. Не стал бы старик приводить меня на бойню. Он, похоже, в курсе, что у меня теперь есть Сила, и надеется, что она подействует на волков. Ох, черт! В душе начинает клубиться неожиданно кровожадное чувство. Мы еще посмотрим, кто кого!

33. Напролом

Найт

После утренней иллюзии долго не могу прийти в себя. Это ж каким отбитым на голову надо быть, чтобы во всех подробностях показать Вэй убийство матери. В душе снова разгорается отвратительное чувство сострадания к несчастной полукровке. Жизнь изрядно ее потрепала и, похоже, не планирует сбавлять обороты. Что говорить, я тоже внесу свою лепту.

Провожу день за разработкой детального плана. Рассматриваю чертежи, запивая кофе энергетиками, питаюсь заказанным в номер фастфудом. Операция выходит на финальный этап.

Вечером прихожу к однозначному выводу, что буду забирать Вэй через сеть подземных коммуникаций. Воздуховодные пути от фильтрационной станции проходят под всеми зданиями, очевидно, на случай газовой атаки. А заклинить один из огромных вентиляторов и пробраться в желоб вентиляции не составит труда. Собираю вещи. Я заберу полукровку уже сегодня. Пока ее держат под замком в больничке, у меня все под контролем.

В памяти нет-нет да всплывает жуткая картинка из последнего морока и напутствие, которое перед смертью дала Вэй мать. Похоже, она знала то, чего не знал больше никто. Вэй — помесь ведьмы и оборотня. А Стефан, который на этот раз превзошел все мои ожидания, невыносимо жестокой встряской пробудил в ней Силу.

Даже не хочу думать, что для нынешнего хрупкого мира означает существование такого гибрида. Плевать, не до этого. Эрик получит обратно свою игрушку, я — деньги, и все вернется в привычную колею.

Выписываюсь из номера. Пора ехать к фильтрационной станции. Она находится в южной части форта между наружной и внутренней стеной. Думаю, я без проблем проберусь туда. План отхода пока в разработке и сильно зависит от ситуации, но я не хочу тянуть больше ни дня.

Форт Армистед надежно защищен только с трех сторон. С Запада заливом Кертис-Крик, с Севера и Востока — рекой Потапско. С Юга к нему можно подобраться по обыкновенным сухопутным дорогам, правда придется сделать жирный крюк вниз по карте, чтобы попасть на полуостров.

Впрочем, плевать. У меня впереди вся ночь. Если ничего не поменяется.

Сажусь в машину, завожу мотор и на всякий случай переключаюсь на зрение полукровки удостовериться, что все по-старому…

Твою ж!.. Волосы встают дыбом. Перед ней прутья решетки с дверью посередине. Ослепительно белое освещение режет глаз. Вэй не мигая смотрит на узников в камере — двое мужчин с серебристыми волосами в одном белье. Волки. Их руки скованы за спиной, но обручей на шеях нет. Они не обращаются, только потому что так вывернут себе передние лапы.

Давлюсь воздухом при виде Серебристых в плену у ведьм. Так просто не может быть! Эрик бы выменял их на что угодно. Эти явно породистые, волосы отливают благородным стальным оттенком. За таких особей их альфа перегрыз бы не одну глотку.

Но есть что есть. После электронного писка дверь с металлическим шелестом отъезжает в сторону. Вэй пялится на волков, будто не может отвести взгляд, и делает пару шагов в камеру. Раздается лязг, щелчок замка.

Быть не может! Ну что за ерунда?! Зачем она туда вошла? Ей самой-то не страшно? Или… Они могли заставить ее шагнуть в клетку. Твою же мать!

Кто-то из-за спины Вэй швыряет в камеру мелкий железный предмет. До меня не сразу доходит, что это маленькие ключи.

— Уж наручники открыть сами сможете, недотепы? — сзади доносится грубый старческий голос.

На глазах у Вэй один из волков мигом подбирается к похожей на игрушечную связке, поворачивается спиной, подхватывает ключи пальцами и начинает судорожно отпирать наручники. Освободившись, помогает товарищу. Они вонзают обозленные взгляды в Вэй, а она стоит и даже не двигается.

Нет, я просто не могу в это поверить! Колдуны нарочно привели ее им на съедение? Что у них за дебильные игры? В горле щекочет тревога и досада. Вэй должна выжить, черт подери, но как?

— Убьёте её — свободны, — снова раздается тот же голос.

Оборотни не двигаются, зато Вэй делает судорожный шаг назад и кружит взглядом по камере. Словно только сейчас отмерла! Похоже, ею кто-то управлял и только что отпустил удила.

Старик подначивает:

— Ну же! Вы же хотите обратно к Эрику? Эта грязная тварь порочит вашу кровь!

По спине течёт холодный пот, внутри всё обрывается, когда волки начинают обращаться. Нарочито не торопясь, смакуя момент. Спешить некуда, хрупкая девчонка никуда не убежит.

Вэй на мгновение поворачивает голову и смотрит в лицо старику. Рядом с ним стоит Стефан. На груди по-прежнему мерцает амулет. Они не выглядят взволнованными. Собираются смотреть шоу? Похоже, хотят узнать, сможет ли Вэй победить, и готовы расстаться с ней, если не справится. Это… экзамен! Они проверяют — по позвоночнику ползет ледяная судорога — может ли она воздействовать на оборотней!

Полукровка наконец поворачивается к волкам, смотрит то на одного, то на другого. Они уже почти в истинном обличии.

Слышу стук собственного сердца в ушах и пытаюсь убедить себя, что волнуюсь за контракт с Эриком. Не выходит. Я до одури переживаю за Вэй. Только бы у нее получилось!

Правый волк заканчивает обращение первым и делает пару шагов по кругу. Твердо ставит лапы, показывает уверенность, скалит пасть. Второй тоже подключается. Обходит Вэй с другой стороны. До меня доносится ее тихий шепот: «Хочу, чтобы они не видели!» Грустно усмехаюсь. Ну хоти, кто ж тебе мешает?

Но оборотни вдруг останавливаются и начинают вертеть головами, как будто и правда лишились зрения, а потом резко срываются к полукровке. Идут на запах. «Запах! Не чуют!» — выкрикивает Вэй, отпрыгивая от бросившегося к ней волка. Челюсти клацают в воздухе.

После этого оба оборотня замирают.

У меня по спине бегут мурашки, и на голове шевелятся волосы. Она лишила их зрения и обоняния.

Судорожно выдыхаю. Если они ее хоть раз заденут клыками… Черт, о чем я?! Она только что наложила на оборотней заклинание! Ее Сила действует на волков! Черт! Вэй — первая ведьма, которой это удалось. От этой мысли в жилах стынет кровь. Она, наверное, способна и убить оборотня, раз ее заклинания работают.

Волки действительно потеряли её. Не двигаются с места. Вэй приближается к одному из них и усаживается напротив по-турецки. Протягивает руку к самой морде. Картинка чернеет. Она закрыла глаза. Что-то шепчет, не могу разобрать. Затем встает, отходит в дальний угол камеры, бросает еще один взгляд на старика. Тот наблюдает затаив дыхание.

Вэй хлопает в ладоши. Один из волков бросается к ней, но второй в мощном броске его перехватывает. Впивается клыками в плечо. Они начинают драться. Грызутся не на жизнь, а насмерть. Завораживающее и пугающее одновременно зрелище. Два мощных зверя кружатся в яростном, лютом по силе танце. Побеждает тот, которого Вэй «приручила». Загрыз собственного собрата! У меня в голове не укладывается, как она это сделала!

Прихрамывая, победитель подходит к Вэй. Шерсть местами выдрана, из ран капает кровь. Волк поднимает мутный взгляд. Судя по движению, полукровка кивает. Волк начинает обращаться в человека, и вскоре перед глазами оказывается полностью голый, израненный мужчина.

Вэй касается его щеки раскрытой ладонью. Нежно, будто трогает любимого. Картинка сужается по краям. Полукровка, похоже, прищуривается, а затем оглушительно щелкает пальцами у лица волка. У него из носа начинает течь кровь. Он вытирает ее, с удивлением смотрит на окровавленные пальцы и падает. Вэй провожает его взглядом.

Мужчина на полу дергается в жуткой агонии. Глаза закатываются, на губах выступает пена.

В этот момент Вэй вдруг резко подается вперед, перепрыгивая тело, и вперивается в Стефана.

Меня там нет, но я кожей ощущаю чудовищный поток энергии, который сейчас направлен на него. Огонек в его амулете с трескучим стеклянным звуком тухнет, а белобрысый колдун меняется в лице.

Старик рядом напрягается, почувствовав неладное, начинает что-то шептать, но, похоже, не успевает наложить заклятие. Стефан разворачивается и сокрушительно бьет его в лицо. Тот глухо стонет и падает. Молодой колдун принимается пинать его уже на полу. Картинка «кивает» в такт тяжелым ударам. Похоже, Вэй сейчас получает удовольствие от каждого жесткого пинка.

Через какое-то время, когда старик перестает издавать звуки, Стефан наклоняется и обшаривает его карманы. Достает ключ-карту, отпирает дверь Вэй.

Она подходит и присаживается на корточки над телом старика. Переворачивает на спину, брезгливо толкая одним пальцем в плечо. Он дышит. Даже не знаю, радоваться или злиться, но Вэй, кажется, все равно. Она кладет ладонь ему на лоб и… резко убирает, точно обожглась. Картинка резко вздрагивает. Слышу, как полукровка делает глубокий вдох и снова касается старика. Держит руку, но дрожит всем телом. И только через некоторое время поднимается на ноги.

Стефан, смирно ожидающий ее в коридоре, разворачивается, и они вместе идут к лифту! Вот же черт! Она, похоже, завладела его разумом и выйдет через главный вход!

Как же хорошо, что я никуда не уехал! Газую с места и веду машину к мосту через Кертис-Крик. Перехвачу ее там. Ну, или где-нибудь в том районе.

Жди меня, Вэй! Ты уже у меня в руках!

34. Вот и свиделись

Вэй

Не знаю, как у меня все это получилось. Как удалось лишить волков зрения и нюха и приманить одного на свою сторону. Не понимаю, почему магический амулет Стефана не помог ему. Я на удачу рискнула завладеть его разумом так же, как сделала это с волком. Просто повторяла про себя: «слушай меня», и он подчинился. А амулет перестал гореть. Приятно оказалось только избивать Лорда Аттера руками молодого колдуна. Видеть, как два красивых зверя рвут друг друга на части оказалось почти физически больно. Я тоже волк, хоть и на половину. Мы стайные, и все оборотни Земли — моя стая.

Я вдруг стала гораздо острее ощущать в себе оборотня, чем раньше. Как будто прозрела. Признала себя настоящую. Приняла ведьминскую Силу и волчью кровь, как свое, родное. Важное. Как неотъемлемую часть себя. Однако Эрика я прикончу, не моргнув глазом. Отвратительный подонок!

Но до Эрика надо еще добраться. Как знать, может, все тысячу раз поменяется? В любом случае, мой билет на свободу сейчас, как робот, шагает на полшага впереди, а я следую за ним с понуро опущенной головой, как будто это я нахожусь под контролем разума, а не он.

Мысленно машу рукой Стефана человеку в зеленой форме за стеклом в вестибюле, вывожу его на улицу, гоню на парковку и принимаюсь пикать брелоком сигнализации, который лежит в кармане плаща. Вскоре черный внедорожник марки Форд отвечает подмигиванием габаритных огней.

Велю Стефану сесть за руль, сама устраиваюсь рядом. Завожу его рукой машину, а дальше не знаю, что делать. Водить я не умею, а под контролем разума, который я каким-то мистическим образом на него колдую, он ничего сам сделать не может.

Глушу мотор, блокирую двери и вытаскиваю ключ из зажигания. Моргаю, сбрасывая заклинание. Стефан очухивается и с ужасом в глазах смотрит на меня. Тянется к амулету, поднимает, вертит перед глазами и обреченно отпускает.

— Не сработала защита, а? — язвительно подкалываю. — Не знаю, насколько все серьезно, но я клянусь, что превращу твой мозг в кашу, если ты не вывезешь меня отсюда.

Вместо ответа слышу щелчок пальцами. Снова иллюзия, да? Предсказуемый, предсказуемый Стефан. Уже готовлюсь оказаться в очередном мороке, но он вдруг кривится от боли и стискивает ладонями виски. Бедняжка!

— Похоже, ты больше ничего не можешь мне сделать, да? — усмехаюсь.

Мысленно требую, чтобы у Стефана в ушах оглушительно зазвенело. Как будто комариный писк выкрутили на максимум. Стефан хватается за голову обеими руками и глухо мычит. Вот же черт! Сработало! Сбавляю громкость, но не убираю до конца.

— Я буквально пропущу твои мозги через мясорубку, Стефан, — чеканю слова, впечатывая каждое ему прямо в душу. — Заведи машину и вывези меня из чертового форта.

Колдун мелко дергает головой. Лицо побагровело, на лбу вспухли вены, с носа капает пот. Нелегко бедняге приходится.

— Ортис меня уничтожит, — выдавливает, трясясь всем телом.

Сбавляю громкость звона у него в ушах. Он тут же расслабляется, даже чуть расправляет плечи. Вскидывает на меня дикий взгляд.

— Мне не жить, если я подведу Лорда Аттера, — повторяет более спокойно.

— С ним я сама разберусь, — мурлыкаю вкрадчиво. — Посмотрим, что будет, когда Совет Ковена узнает, что он собирался сделать при помощи меня!

Стефан косится на меня с ужасом. Видимо, ощущает, что я сильнее его. Или догадывается о плане Лорда Аттера.

— Вывези меня из форта и свободен, — произношу почти по слогам. — Или снова писк усилить?

Колдун сдается. Кидаю ему ключи. Он заводит двигатель, и мы начинаем движение к воротам.

На всех проходных он вежливо объясняет, что я под контролем разума, и вывезти полукровку — приказ Смотрителя Ковена. Нас пропускают. Сердце отплясывает чечетку, ладони на коленях дрожат. Я снова сбегаю. В третий раз. И в третий раз не верю, что получилось. Мы проезжаем последний шлагбаум, и я приказываю Стефану везти меня по суше в Нью-Йорк, на волчий берег. Пора встретиться с главным врагом лицом к лицу и отплатить ему за все содеянное!

— Зачем тебе к оборотням? — вдруг спрашивает Стефан, когда мы едем по полупустым вечерним улицам Балтимора. — Они же все как один хотят твоей смерти.

— Никто меня и пальцем теперь не тронет, — отвечаю с рокотливыми нотками в голосе. — Я совершенное оружие. И у меня есть цель. Эрик. — Колдун пошло облизывает губы. Взгляд становится маслянистым и сальным. Добавляю с досадой: — Ты — извращенец, тебе говорили?

— Нет, мне просто нравится власть, — сладострастным тоном отвечает Стефан, обернувшись ко мне и вдруг чудовищный по силе удар толкает машину вбок.

Меня швыряет в дверь, но я пристегнута. Ремень обрывает мой полет. А вот колдун летит всем телом в мою сторону, застревая ногами под торпедой. Волчий слух улавливает хруст костей, затем дикий вопль. Вижу черные, во всю серую радужку, зрачки Стефана и полный боли взгляд. «Боль уходит. Спи» — машинально прогоняю в мозгу мысль, и колдун обмякает, завалившись на меня.

Черт! Откуда взялась эта непрошенная жалость? Он тяжелый! Вот дерьмо. Пытаюсь выбраться, но Стефан закрывает собой замок ремня безопасности. Боком трудно его поднять, но я пытаюсь. Безуспешно. Только трачу силы.

Внезапно пассажирская дверь распахивается… чую до боли знакомый запах! Узнаю черную гриву — ко мне наклоняется Найт! Он легко откидывает бесчувственного Стефана на водительское сидение, отстегивает ремень и рывком вынимает меня из машины.

Сейчас его аромат до одури пугает. Чувствуется ярость и веет холодом. Я настолько растеряна, что даже не успеваю воспротивиться. Найт стискивает меня в объятиях и грубо целует, не размыкая губ. Ощущаю жар его кожи на своей, этот короткий на пару мгновений поцелуй жжется, точно раскаленное железо, и больше похож на прощальный, нежели приветственный.

А в следующее мгновение чувствую, как на левом запястье защелкивается браслет наручника. В шоке разглядываю руку — нас с Найтом теперь сковывает длинная в полтора фута (45 см — прим. автора) цепочка.

Поднимаю взгляд, заглядываю в разные глаза и вижу там только кипучую злость.

— Теперь ты от меня никуда не денешься, полукровка, — шипит Найт, встряхнув кулаком с металлическим украшением.

Открываю рот, чтобы ответить, но он останавливает меня, подняв указательный палец.

— Пока ты не прочитала убивающее заклятие, знай, что тебе нельзя меня убивать, с ношей в сто восемьдесят фунтов ты далеко не уйдешь, а друзья ведьмы очень скоро за тобой явятся.

Хех, он, кажется, все предусмотрел. Но черт, я и не думала применять против него Силу. Несмотря на обман, за последние три с лишним года жизни он — единственное светлое пятно.

— И не пытайся контролировать мой разум, — продолжает Найт ядовито. — Я выбросил ключи. Эрик расстегнет наручники сам, когда я передам ему тебя!

По спине сползает холод, точно мокрая губка, оставляя за собой след из испарины. Нет, мне не страшно встретиться с Эриком, напротив, я рада, что мы едем туда. Но слышать столько ненависти в голосе Найта слишком больно.

— Тогда тебе следует поторопиться, — выдавливаю сурово. — Ведьмы меня чувствуют, как и я их. У нас не так много времени, прежде чем они объявят план-перехват. Нам надо успеть добраться хотя бы до нейтральной столицы.

Найт скупо кивает и ведет меня к слегка пострадавшему внедорожнику. Велит забираться через водительскую дверь на пассажирское сиденье. Следом садится сам и срывает машину с места. С тоской смотрю в окно. Он подкараулил машину Стефана на каком-то малолюдном перекрестке — вокруг высокие бетонные заборы и спящие предприятия за ними. Мы стремительно удаляемся прочь, а в зеркалах заднего вида появляются синие и красные всполохи мигалок. Почему-то мне хочется, чтобы с белобрысым колдуном все было хорошо. Он достаточно пострадал, от руководства еще достанется, пусть хотя бы ноги быстро срастутся.

О чем я, черт подери, думаю? Бред же беспокоиться о колдуне, который раз за разом пропускал мое сознание сквозь шреддер и собирал заново, когда рядом сидит безумно дорогой мне человек, ненавидящий меня за предательство.

— Я рада, что ты приехал, Найт, — говорю почти шепотом. — Хотя и не надеялась снова тебя встретить.

Он с силой опускает ладонь на рычаг переключения скоростей, позвякивая цепью, хлопает второй рукой по рулю, пожимает плечами.

— Я же мерзкий наемник? — голос сочится ядом. — Я не могу не выполнить контракт. Если бы сама от ведьм не сбежала, я бы тебя выкрал.

Слова «мерзкий наемник» причиняют острую царапающую боль в груди. Я ляпнула тогда сгоряча, на эмоциях и, похоже, до глубины души задела ими Найта.

— Ты меня предал, Найт! — вырывается возмущенно. — Как я должна была отреагировать? Ты отчитывался Эрику о том, как выслеживаешь меня, а мне говорил, что мы уедем. Как еще это выглядит, кроме как предательство?

Мы выбираемся за пределы Балтимора и едем по полутемной междугородней трассе. Лицо Найта время от времени озаряет свет фонарей, и я вижу на нем проступившие желваки.

— Ты тоже предала меня. Но не уйдя, а не дав шанса все объяснить, — выкатывает, точно тяжелый камень. — И напоследок сравнила с Эриком. Теперь у тебя появится возможность прочувствовать разницу.

Желчь из него так и брызжет. Больно, но не смертельно. После иллюзий, которые на меня нагонял Стефан с Найтом в главной роли, жгучие слова — сущий пустяк.

— Сгораю от нетерпения, — выговариваю в тон язвительно. — Сколько часов нам ехать?

— К утру будем на волчьей стороне столицы, Вэй. Не переживай, — мрачно отрезает Найт.

Похоже, разговор закончен. Отворачиваюсь к окну. Кажется, этого волка я уже не верну. Остается лишь подготовиться к встрече и воздать Эрику по заслугам.

35. Дорога в столицу

Найт

Выжимаю газ до упора. Внедорожник ревет, втапливая по трассе сто семьдесят – сто восемьдесят миль в час (270-290 км/ч — прим. автора). Дорога почти пустая, машин немного, и волчье зрение позволяет отлично маневрировать, обгоняя грузовики, как стоячие.

Вэй молчит. От нее веет тоской, горечью, досадой, но только не страхом. Она явно не боится Эрика. Я пытался ее напугать, но не произвел никакого эффекта. Похоже, Вэй надеется убить альфу Серебристых.

У нее будет только один шанс без права на ошибку. У всех кланов есть выходы на ведьм, а у последних наверняка имеются блокираторы Силы, которые они надевают на провинившихся собратьев. Если Вэй нападет и провалится, Эрик снова запрет ее, только к ошейнику прибавит какую-нибудь ведьминскую побрякушку, которая не даст ей пользоваться Силой.

Дорога ведет через Уилмингтон к Филадельфии. Сквозь город проезжать опасно, к тому же, придется сбросить скорость, поэтому пересекаю реку Дэлавэр и продолжаю путь по менее населенным захолустьям к юго-западу.

— И все же, как ты меня снова нашел? — вдруг спрашивает Вэй. — Как ты вообще смог выследить меня, когда ведьмы сразу рванули в аэропорт?

Одариваю ее насмешливым взглядом, точно глупую карманную собачонку, которая удивляется собственной тени.

— У меня уникальный дар, — произношу рокотливо, с ощущением собственного превосходства. — Вдохнув запах волка, я могу переключаться на его зрение и чувствовать направление, в котором он находится. Я догнал вас еще в аэропорту и твоими глазами увидел, в какой город вы полетите. Дальше оставалось только вычислить, где тебя держат.

Вэй кивает и бледнеет до бумажной белизны. Даже полумрак в машине не может это скрыть. Отворачивается к окну. Чего, теперь по-настоящему испугалась, полукровка? Почувствовала, что от охотника, вроде меня, спасения нет?

— Значит, ты видел… — Вэй продолжает безжизненным голосом, глядит перед собой. — Мне очень жаль. Тебе, наверное, было больно на это смотреть…

Что?! Она про иллюзии?! С чего бы ей сожалеть об этом? Удивительное сострадание к тому, кто намерен поставить точку в ее жизни.

А в груди колет сожаление.

Вэй всего лишь пыталась спастись. Я тоже был хорош — не сказал ей всей правды, не создал достаточной почвы для доверия.

— Тебе было больнее, надо думать, — голос против воли звучит мрачно. — Поди, теперь меня ненавидишь. Я в твоих видениях был тем еще зверем.

— Да, казался зверем, — горько отвечает Вэй. — Иллюзии виделись невыносимо реалистичными, и я каждый раз не верила, что ты способен на то, что со мной делал твой двойник. Но каждый же раз соглашалась с тем, что, сбежав от тебя, я это заслужила.

Сжимаю кулак на рычаге передач. Это не укладывается в голове. Реалистичность мороков я ощущал почти так же сильно, как и Вэй, но никогда бы не подумал, что она настолько корит себя за побег из отеля. Сложно в это поверить. Наверное, просто давит на жалость, чтобы я сменил решение.

— Что, теперь осознаешь, что ведьмы не такие уж друзья? — спрашиваю язвительно, не тая злости. — Тебе всего лишь надо было спросить меня, почему ты увидела те сообщения у меня в телефоне.

Вэй всхлипывает, протирает щеку пальцами и полностью отворачивается к окну. Неприятно смотреть на ее слезы. Куда проще было бы спрятать ее в багажник и вообще не видеть. Так будет легче расстаться, когда Эрик наденет на нее ошейник, но сейчас, наверное, только наручники сдерживают ее от того, чтобы усилием мысли убить меня.

— Просто поставь себя на мое место, — в голосе Вэй слышу злобное шипение. — Спаситель. Красивый и сильный, который создает ощущение, что оградит тебя от всего, в которого влюбляешься, уже просто потому что он есть, вдруг сообщает твоему главному преследователю, врагу, что преследует тебя. Те сообщения разорвали мое сердце в клочья, Найт.

Черт! К горлу подкатывает горечь и стыд. Заткнись, Вэй! Просто заткнись! Прекрати говорить! Слух исступленно выхватывает лишь несколько слов — «защитит от всего» и «влюбляешься» — и сознание плавится, а сердце ноет от тоски. «Предательство встретишь на пути, но искупление вернет все на места» — туманные предсказания Отто снова всплывают в воспаленном мозгу. Предательство я уже встретил, а искупление?

Закрадывается дурацкая мысль не отдавать Вэй Эрику. Оставить себе или просто отпустить. Теперь она точно может за себя постоять. Но как? Я уже сообщил альфе Серебристых, что привезу ее завтра, точнее, уже сегодня.

Мы так и едем молча. Проезжаем мимо Трентона. До безопасной зоны, где не будет засилия ведьм, остается два часа пути. Тишина в машине начинает угнетать. Вэй выглядит убитой горем, и, похоже, не из-за грядущей встречи с Эриком.

Видя впереди заправку, дергает за цепь:

— Я в туалет хочу. Можем остановиться?

Очередная уловка? Ей все равно не сбежать. Да, мой внутренний зверь уже зафиксировал ее поимку, видеть ее глазами я не смогу, но надежные наручники не позволят ей отойти дальше, чем на пару футов (60см — прим. автора).

Сворачиваю к заправке и краем глаза замечаю ведьминскую метку на знаке. Нехорошо, но что делать. Я же не изверг заставлять Вэй терпеть или справлять нужду на холоде. Глушу мотор у самого входа в светящийся павильон со стеклянными стенами-витринами.

— Давай быстро, — суровым тоном даю напутствие и выхожу из машины.

Приходится наклониться, ожидая, пока полукровка переберется через водительское сиденье. Веду ее к раздвижным дверям. Плевать, что цепь наручников увидит персонал заправки. Они почувствуют Вэй, а значит, сообщат кому следует. Так что времени у нас и правда немного.

Следуя указателю под потолком, влеку Вэй к уборным и захожу вместе с ней.

— Ты будешь смотреть? — ее голос звучит робко и растерянно.

— Иди уже, — бросаю, толкая створку одной из кабинок.

Вот и проверю, действительно ли ей надо в туалет. На мгновение в душе поднимается гнев. Если она солгала намеренно, я… Черт! Ничего я ей не сделаю. Не смогу причинить боль. Просто придется разгребать последствия этого туалетного приключения.

Захожу в кабинку следом за Вэй, чтобы она смогла снять брюки. Затем отступаю на расстояние наших вытянутых рук. Отворачиваюсь.

Раздается журчание. Правду сказала полукровка. И снова мне становится неловко за недоверие. В отличие от меня, она ни разу не солгала.

— Как ты заставила Стефана вывезти тебя из форта? — спрашиваю между делом, пока Вэй одевается.

Смотрю в зеркало и впервые ловлю на себе ее снисходительный взгляд. Он все еще грустный, но теперь в нем появилась коварство.

— Честно, я так и не поняла, как колдую. Просто сильно хочу чего-то, и это происходит, — она выходит из кабинки и мягко влечет меня к раковине, над которой висит треснутое зеркало во всю стену. Принимается мыть руки. — Я контролировала его разум, пока мы не сели в машину. А потом мне пришлось сделать ему больно, чтобы заставить везти меня.

Ее отражение растягивает на лице злорадную улыбку, а у меня по спине скачут колючие мурашки. Получается, Вэй и со мной может провести подобный фокус, но не делает этого? Любопытство, смешанное с неверием, нестерпимо жжется в желудке.

— Почему ко мне не применила эти фокусы? — вырывается первее, чем осознаю, что сказал это вслух. Договариваю уже по инерции: — Ты же, выходит, могла вынудить меня сломать себе палец или черт… да что угодно, чтобы стянуть наручник!

Вэй вытирает ладони бумажным полотенцем и легко отправляет скатанный шарик в мусорку.

— Пойдем в машину, Найт, — мурлычет бархатисто. — Ведьма за стойкой уже позвонила своим. Нас будут ждать. Поторопимся — проскочим.

Мы поспешно выходим и забираемся в автомобиль. Вот дерьмо! Снять бы наручники, но я правда выкинул ключ. Остолоп! Обезопасился!

С прокрутами срываю машину с места и выруливаю на трассу.

— Я бы ни за что не применила к тебе Силу, не причинила бы вред, — тихо произносит Вэй. — Плевать, что ты собирался отдать меня Эрику, когда насытишься. Мне было приятно с тобой, понравилось играть в счастливую жизнь, я благодарна.

Кулаки сами сжимаются на руле до скрипа кожаной оплетки. Я обманул Вэй, а она не держит зла. Даже после иллюзий, за которые ей бы стоило меня ненавидеть. И черт, ее трогательная благодарность буравит огромную дыру в сердце. Я запутался. Зашел слишком далеко и уже не представляю, как выпутываться.

Мы мчимся по девяносто пятой трассе, все еще по штату Нью-Джерси. Вздохнуть полной грудью можно будет, когда доберемся до Ньюарка, еще примерно час пути. Меня не отпускает ощущение, что за нами кто-то следит. Я кожей чувствую угрозу, хотя ведьм, кроме Вэй, поблизости нет.

Приходится сбавить скорость до ста пятидесяти миль, машин становится больше, и путь лежит сквозь мелкие городки, сменяющие один другой. Вэй вдруг хватается за торпеду, точно получила удар в грудь, и не глядя на меня выпаливает:

— Сверни с трассы, впереди засада! — моргает, смотрит перед собой и беззвучно шевелит губами. — Их много. Надо двигаться сквозь поселки. Сбросим часть преследователей на узких дорогах.

Отдаляю карту на навигаторе и на первом же съезде сворачиваю направо в небольшой городок. Сбавляю скорость до восьмидесяти миль (130 км/ч — прим. автора). Вокруг тишина и ни души. Низкие домики, больше похожие на кукольные, спят как один.

Задаю маршрут на Ньюарк и слушаю указания электронного голоса. Девушка в навигаторе точно знает, где есть дорога, а где тупик. Тащимся, как черепаха! Внутри зреет поганое чувство, что Вэй намеренно отправила меня огородами, пытаясь потянуть время.

Бросаю на нее взгляд — очень напряжена. Не похоже, что придумала ту засаду.

— Успокойся, мы прорвемся через любые заслоны, — подбадриваю и не могу удержаться, чтобы не вставить: — По прибытии Эрик заплатит мне восемьсот тысяч. Представь? За такую сумму я горы сверну!

Почему я это говорю? Как будто нарочно пытаюсь ранить Вэй побольнее. Кажется, просто хочу, чтобы она и вправду меня возненавидела, как я того заслуживаю.

— Сейчас налево, Найт! Быстро! — вдруг кричит Вэй. Точно вообще не услышала моих слов.

К черту! Еду прямо. Она просто издевается!

Спереди внезапно выруливает Хаммер с выключенными фарами и врубает слепящий дальний свет. Дорога слишком узкая, не разъедемся. В лобовую тоже нельзя — этот танк на колесах тяжелее моего Форда. Бью по тормозам, врубаю задний ход и ненавижу себя за то, что не поверил полукровке. В очередной раз. Идиот!

36. Погоня по девяносто пятой

Вэй

Военный внедорожник прет прямо на машину Найта. Ведьмы. Я чувствую ауру — четверо. Сердце от страха колотится в пищеводе. Видимо, это небольшой мобильный отряд. В засаде, от которой я пыталась увести нас, гораздо больше бойцов.

Найт сдает назад, передача жужжит, как толстая пчела, мотор издает утробный рык. Мысли путаются. На волка ведьмы не могут воздействовать, но на меня запросто. Почему со мной ничего не происходит? Может, я сильнее, чем эти? Или есть другая причина?

Исступленно прошу, чтобы у преследователей пропало зрение, но ничего не случается. Хаммер спереди продолжает уверенно преследовать нас. Почему не работает?! Даже на волков сработало, а тут люди. Хотя есть одна мыслишка…

— Вруби дальний свет, Найт! — кричу сквозь шум сердца в ушах.

На этот раз волк не капризничает и подчиняется. Их машина ниже нашей, и лица впереди сидящих показываются из тьмы. Пятнами, но мне этого хватает. Внедорожник ведьм резко дергается, виляет в сторону и останавливается, едва не угодив в кювет. Получилось! Теперь ясно — для работы заклинаний нужен зрительный контакт!

Мы наконец добираемся до поворота, который проскочил Найт, и поворачиваем куда я сказала.

— Большинство ожидает нас на трассе, эти поехали наперерез. Едут и другие, — цежу сквозь зубы. От адреналина знобит. — Сейчас направо и гони как можно быстрее. Плевать на скоростной режим.

Найт коротко кивает и выполняет указания в точности. Машина разгоняется до опасной скорости и мчится по узкой дороге среди небольших двухэтажных коттеджей. На лужайках перед ними, подсвеченные огнями фар, мелькают качели, беседки, клумбы с пожухшими цветами. Здесь, должно быть, райское местечко. Но только не для меня. Вряд ли я смогу спокойно жить хоть где-нибудь.

В голову просачивается пугающая мысль, что заклинания — это хорошо, но снайперская пуля сильнее, и нападающего я не увижу. Даже вряд ли почувствую. У меня только один путь — каким-то образом узаконить свое существование для всех фракций, только так меня оставят в покое, как экзотическую зверушку и исключение из правил.

Хотя есть же Орден. Насколько незыблем дурацкий Кодекс Волка, по которому меня нужно уничтожить? Можно ли законодательно обеспечить волчьим полукровкам право на жизнь?

— Через пятьсот футов поверните налево, — электронный голос навигатора вламывается в мысли, а следом за навигаторной барышней это делает Найт.

— Поворачивать, Вэй? Дальше, кажется, тупик, — говорит напряженно, но в машине витает запах доверия. — Какие предложения, штурман?

— Поворачивать, — отвечаю мрачно. — Оттуда едет еще одна машина, но мы можем успеть.

Найт входит в поворот, почти не сбавляя скорость. Меня швыряет в дверь. Но машина вскоре выравнивается. Полоса жёсткого белого света освещает дорогу далеко вперёд, и я уже вижу автомобиль ведьм, который двигается навстречу. Они тоже включают фары.

Дорога становится нервной. Похоже, тут ремонт. Форд Найта трясёт, колеса отчаянно шуршат по гравию. Майка липнет к мокрой спине, а пальцы становятся ледяными. Впереди уже виден поворот направо, но успеем ли мы повернуть до столкновения? Здесь тоже в лоб не разъехаться.

Когда до внедорожника ведьм остаётся пара десятков футов, страх полностью берёт надо мной вверх. Зажмуриваюсь, хотя стоило бы смотреть во все глаза, чтобы разглядеть водителя и наградить его временной слепотой.

Машина снова резко поворачивает, на этот раз я лечу в сторону Найта. Ремень безопасности бьет в грудь. Сзади раздается звук удара, автомобиль швыряет вбок, но Найт чудом умудряется выровнять курс.

— Задели, — ворчит, но только сильнее разгоняется. За нами поворачивает автомобиль ведьм. — Дальше что, Вэй?

Вопрос вязнет в мыслях, вместо ответа я вдруг начинаю видеть образы. Что еще за чертовщина? Наша машина сбоку. Найт на коленях с руками за головой, я рядом с ним. На нас направлены фары нескольких машин и автоматы в руках стоящих полукругом людей. Это что, будущее? Сердце сжимается от этой картинки. Кажется, вот-вот, и произойдет непоправимое. Как избежать такого исхода?

Тянусь к навигатору и рассматриваю карту. Наша точка движется по узкой дороге, идущей под углом к девяносто пятой трассе. Надо вырулить на автостраду, тогда есть шанс сбежать. В голове возникает новая картинка — мы в машине, которая летит вниз. Видимо, с моста, потом что вскоре приземляется на восьмиполосный автобан. Сзади ревут клаксоны, раздается визг тормозов.

— Если можешь, гони быстрее, пожалуйста, — произношу сосредоточенно. — На этом мосту, — указываю на карту, — спрыгнешь на девяносто пятую дорогу.

Найт кивает и крепче берётся за руль. И близко не представляю, будет ли там такая возможность или обнаружатся бетонные бордюры, но хочу проверить, врут ли видения.

Мы выезжаем из посёлка. Впереди несколько миль ровной дороги в гору, вокруг по-зимнему голые поля. Жидкие фонари освещают путь. По коже ползут колючие мурашки. Ведьмы близко! В водительское окно вижу несколько Хаммеров, которые несутся нам наперерез прямо по рыхлой незасеянной земле.

Что-то не так. Не может быть, чтобы среди них не оказалось того, кто может заглядывать в будущее, как это сделала я. Или мои видения тоже не имеют отношения к реальности?

Найт жмет на газ, не отвлекаясь на преследователей. До моста остается всего ничего. Вцеплюсь в торпеду, глажу его ладонь на рычаге переключения скоростей. Ему бы взяться руль обеими руками, но не позволяет цепь.

С замиранием сердца смотрю то вперед, то на хищно горящие фары Хаммеров. Неужели получится? Страшно. По пищеводу поднимается тошнота. Они тоже наверняка заглянули в будущее и, раз догоняют нас по полям, уверены, что слететь с моста нам не удастся.

Ограждение выглядит хлипким — это высокие загородки от шума из металлопрофиля и оргстекла. Пробить такое не составит труда… Найт врывается на мост за несколько мгновений до первого Хаммера. Меня трясет. Не понимаю, как волк умудряется сохранить такое спокойствие.

Время густеет. Перед глазами секция за секцией проплывает ограждение моста. Найт выкручивает руль, одновременно дергая ручной тормоз, и сразу снимает. Капот пробивает хлипкие загородки. Удар немного тормозит, но преграда выламывается и разлетается. Раздается треск, хруст. Днище сильно чиркает о край моста, и машина срывается вниз.

От ужаса перед глазами темнеет. Мы приземляемся под громкий металлический лязг, но едем дальше. Подвеска с скрещежущим скрипом проглотила удар. Открываю глаза. Найт стирает со лба пот. Что?! Как? Мы мчим по встречной полосе! Навстречу нам летят десятки фар.

Волк начинает маневрировать, уходя от столкновений. Мне становится совсем дурно, а он смотрит на дорогу диким взглядом и, кажется, уверен, что мы доберёмся до Ньюарка.

Снова чувствую мурашки — впереди скопление ведьм. Засада?! Сердце и так дубасит в ребра, как сумасшедшее, сильнее нервничать, кажется, невозможно. Зябко. Потряхивает. Обхватываю себя свободной рукой, тру плечо. Замечаю впереди на соседней полосе большую пробку. Вот и засада! Преследователи с полей, похоже, нарочно гнали нас на тот мост. Или мы бы продолжили движение по той узкой дороге, которую тоже легко перекрыть, или сорвались бы на трассу ниже. Они все же смотрели в будущее. Но нам повезло вылететь на встречку. Немного выдыхаю. Ведьмы не успеют перехватить нас, если, конечно, мы прежде сами не попадем в аварию.

Найт продолжает мастерски лавировать между машинами, прямо бог экстремального вождения! Я закрываю глаза с вопросом о Ньюарке и вижу рассвет из номера гостиницы. Шторы серые, симпатичные, тяжелые. И кресло кожаное, белое. И Найт рядом. Мы уйдем от ведьм на этот раз.

— Прямо десять миль, — воркует навигатор.

Волк немного успокаивается и даже сбавляет скорость. Сосредоточенность сохраняется, но он уже играюче объезжает машины, которые по глупости не успели убраться с нашей полосы. У ведьм уже не будет возможности устроить новую засаду. Свой шанс они упустили.

Мы проезжаем под знак «Добро пожаловать в Ньюарк» через несколько минут. Здесь уже нейтральная территория. Это не значит, что ведьмы не нападут, но им придется объясняться перед Орденом. Вряд ли они захотят светить причину стычки.

Найт снижает скорость до приемлемой и продвигается сквозь город.

— Давай остановимся в отеле? — спрашиваю вкрадчиво. — Я бы передохнула.

Волк недоверчиво косится на меня.

— Все еще надеешься сбежать? — изгибает пушистую черную бровь и встряхивает вьющейся гривой.

Вздыхаю. Грустно, что даже пройдя через лютую передрягу с погоней, он так и не оттаял.

— Сам понюхай, пахну ли я желанием сбежать, — прибавляю голосу самое пошлое придыхание, какое только могу представить. — Что теперь тебе скажет мой аромат?

Стоит только вообразить себе наш прошлый секс, внутри теплом разливается возбуждение. Я не уверена, что выживу после убийства Эрика, так пусть Найт подарит мне немного радости напоследок?

37. Отель «Хилтон Мидоулэндс»

Найт

В машине и правда не пахнет тем, что обычно сопровождает желание сбежать. Я честно тяну воздух носом и ощущаю дурманящий аромат лилии, слабо пробивающийся сквозь острый адреналиновый запах. Феромоны не сыграешь, Вэй и правда хочет меня? Или это очередная уловка?

Черт! Что за идиотизм?! Если бы Вэй планировала, уже нашла бы возможность избавиться от меня. Но по-прежнему трудно поверить, что после всего она может искренне испытывать ко мне что-то положительное. Так работает психика — мозгу все равно, иллюзия или реальность, он принимает это за чистую монету.

— Передохнуть и я непрочь, — кликаю в навигаторе поиск, — нам следует найти нейтральный отель.

И такой вскоре обнаруживается. Людской отель «Хилтон Мидоулэндс» — огромное высотное здание с шикарным подъездом и собственным многоэтажным паркингом по соседству.

Останавливаю машину напротив раздвижных дверей с изображением знака Ордена. Люди охраняют людей. Отлично!

Вытаскиваю Вэй за собой через водительскую дверь, беру ее за ладонь и стягиваю куртку, закрывая ею наши скованные и сцепленные руки. Здешние работники обо всем догадаются, но так странноватая парочка волков бросится в глаза не всем.

Парковщик со слащавой улыбкой получает ключи и прыгает за руль. Мой внедорожник изрядно пострадал. Выбита фара, сломан задний бампер, передний треснул во время удара об асфальт. Машина тоже вызовет вопросы, но нам достаточно не нарушать законы, и Ордену будет не к чему прицепиться.

Снимаю обычный номер наверху. Симпатичная русая людская женщина беззастенчиво строит глазки и пренебрежительно косится на Вэй. Та погрузилась в мысли и не обращает внимания.

Приходится почти тащить полукровку к лифтам — настолько она загрузилась. Интересно, что сейчас творится у нее в голове?

Когда я завожу ее в номер, она так и пребывает в зомби-моде. Дойдя до кровати, вдруг вскидывается и смотрит на меня полным ужаса взглядом. Это длится несколько коротких мгновений, но за это время моя спина успевает покрыться потом. Я будто только что увидел в глазах Вэй собственное трагическое будущее. Она моргает и внезапно прижимается ко мне всем телом, обхватывает свободной рукой за плечи, впивается в губы страстным бесцеремонным поцелуем.

Желание вспыхивает мгновенно, а вместе с ним иррациональный, нечестный гнев. Она просто не может быть настолько прекрасной. После моего решения продать ее альфе Серебристых я не заслуживаю ее любви.

— Что ты делаешь, Вэй? — рычу, отстранившись, но аромат ее возбуждения кружит голову и будит во мне дикую страсть. Это надо пресечь! Выдавливаю как можно более холодным тоном: — Прекрати, полукровка. Ты принадлежишь Эрику.

Вэй делает шаг назад, заваливается на кровать и резко дергает за цепь наручников. Я от неожиданности падаю на нее сверху.

— В нашу прошлую встречу тебя это не останавливало, — она смотрит маслянистым взглядом, облизывает губы.

Встаю и тяну ее за руку, заставляя подняться.

— В нашу прошлую встречу… — наклоняюсь и нюхаю ее волосы. Пахнут возбуждением. — В нашу прошлую встречу ты сбежала, а я не собирался тебя возвращать. Теперь все поменялось.

Вэй хватает ртом воздух и замирает. Отводит глаза. Опускается на кровать. Теперь, кажется, я окончательно разбил ей сердце. В груди остро колет, точно между ребер застряла раскаленная игла. Будто душевная боль Вэй передалась мне на физическом уровне. Но… так не бывает!

— Прекрати колдовать, Вэй! — по венам лавой разливается концентрированный гнев. — Ты же говорила, что не будешь применять ко мне свои штучки!

Она вскакивает и сверлит меня свирепым взглядом.

— Я не опущусь так низко, Найт! — кричит мне в лицо. — Ты дал понять, что не хочешь меня. Я не тряпка, чтобы в ногах молить о том, что нам обоим доставит удовольствие!

Боги, какая она сейчас сексуальная! И… Моя боль никак не связана с ней? После встречи с ведьмами она полностью изменилась, и такой нравится мне еще сильнее. Дикая, страстная, яркая, сильная. Головокружительная.

Мы играем в гляделки. В нос проникает сильный цветочный аромат. Вэй нюхает воздух, и ее взгляд становится коварным. Мы оба понимаем, что готовы накинуться друг на друга и не разлепляться, пока не насытимся. Вэй, сдайся первой! Я все еще пытаюсь сохранить самообладание и не нарушать Кодекс Волка.

Она закидывает руки за голову и принимается стягивать толстовку, которая вскоре повисает бесформенной тряпкой на цепи наручников. Следом Вэй снимает футболку и топ. Не сводит с меня глаз, облизывает губы. Ей плевать на Кодекс. А мне… тоже уже плевать.

Пока Вэй одной рукой пошло играет с собственной грудью, поглаживая и сжимая соски, не спеша расстегиваю рубашку, избавляюсь от джинсов и боксеров. Она опускает взгляд и встает на колени, кладет запястье в браслете себе на голову, чтобы не натягивалась цепь наручников. Затем ловко обхватывает губами мою напряженную, жаждущую ее тела плоть, начинает скользить вдоль.

Погружаюсь в океан блаженства, едва соображая, что происходит. Вэй волшебна в буквальном смысле. Секс с ней — лучший за всю мою жизнь. Она самозабвенно дарит наслаждение. Заглатывает целиком, вжимаясь в кожу живота лицом, почти выпускает изо рта, играет языком и снова заглатывает. Коротко тяну за цепочку, приказывая остановиться, и поднимаю Вэй за плечо. Стягиваю с нее брюки с трусиками и толкаю на кровать.

Вэй вдруг чего-то пугается, в воздухе разносится флер ее страха, но через пару мгновений она уже пошло разводит ноги и опускает ладонь между них. Не могу сдержать возбужденного рычания. Эта полукровка дразнится! Опускаюсь сверху, складывая наши скованные руки у нее над головой. Устраиваясь на коленях между приветливо распахнутых бедер, провожу языком по животу и, зарулив на грудь, обвожу сосок языком, немного прикусываю.

Вэй вздрагивает. Выгибается навстречу, обхватывает меня ногами. Не могу больше ждать. Вхожу в одно движение, слыша тихое «ох». Начинаю двигаться. Сразу жестко и порывисто. Злость на Вэй за ее побег впрыскивает адреналин, а ее невероятно податливая влажная мягкость затягивает в омут блаженства. Вэй идеальная. Ради нее стоит убивать.

Я присвоил ее. Снова. Только в первый раз формально Вэй была ничья, и я преследовал ее по собственному желанию. Теперь, когда я принял права Эрика на нее, занимаясь с ней любовью, я действительно нарушаю Кодекс. От этого возбуждение только сильнее бурлит в жилах. Эрик учует на ней запах нашего секса и вызовет меня на дуэль. Я не смогу и не стану отказываться, и он меня растерзает. Этим страстным порывом я подписываю себе смертный приговор.

Вэй подо мной стонет и извивается. Аромат лилий в комнате перебивает все прочие. Она почти дошла до кульминации, мне тоже недалеко. Но не так. Я хочу взять ее сзади.

Прерываюсь и выхожу. Вэй удивленно распахивает глаза. Кивком приказываю ей перевернуться на живот. Одна ее рука остается вздернутой за голову. Только так можно совладать с идиотскими наручниками. Устроившись на животе, она поднимает бедра и прогибается в спине. Коленями расталкиваю ее ноги, снова резко вхожу и сразу наращиваю темп. Вбиваюсь в ее тело, слегка кусая за шею. Вэй будет принадлежать мне до самого конца моей жизни. Ради этого осознания можно умереть.

Мы добираемся до пика одновременно. Полукровка громко стонет, напрягает тело, точно перед прыжком, а потом расслабляется, но внутри у нее все умопомрачительно приятно пульсирует. В последний момент успеваю выйти и изливаюсь ей на бедра.

Она тяжело дышит, дрожит всем телом. Я заваливаюсь рядом с ней. Так, чтобы не вывернуть нам руки. Ловлю долгую и приятную истому, запоминаю, каково это было, потому что сегодня вечером все закончится.

— Ради осознания, что я твоя, Найт, стоит жить, — вдруг тихо и назидательно говорит Вэй, повернув ко мне раскрасневшееся лицо, но сразу отводит взгляд. — Прости, я не специально. Ты слишком громко думал… Или такая слышимость, потому что я люблю тебя…

Последнее произносит, как мысли вслух, будто сама не понимает, что говорит.

— Не бросайся словами, полукровка, — произношу сурово.

Вэй удивленно смотрит на меня, потом вздыхает и отворачивается. Приходится заставить ее подняться, чтобы дотянуться до телефона. В глазах полукровки огоньком мелькает гнев, а потом пеплом оседает обреченность. Догадалась или снова невольно прочитала мысли?

— Эрик? — произношу, когда гудки в трубке прерываются.

Зеваю, изображая вальяжность, хотя сейчас я и правда хочу спать.

— Она у тебя, Найт? — скрипуче басит Эрик. — Ты ее достал?

Молчу несколько секунд. Мое амплуа предполагает некоторую выдержанность. Я не альфа Серебристых, чтобы показывать нетерпение.

— Ага, — отвечаю невозмутимо. — Уже в Ньюарке. К вечеру я ее привезу.

— Почему так долго?! — раздается в трубке с нотками ярости.

— Ты ждал больше недели. Пара часов ничего не изменят, — отрезаю сурово. — Мне надо восстановить силы. Ведьмы оказались очень недовольны, что их собственность беспардонно выкрали.

Эрик бурчит согласие и сбрасывает звонок. Вэй смотрит на меня круглыми глазами. Не ожидала, что я серьезно? Думала, шучу, нагнетая обстановку. Или не может поверить, что я так просто расстанусь с жизнью? Просто не будет, но я предал Кодекс и вид, да и после Вэй я не смогу влюбиться ни в одну волчицу, какой бы замечательной она ни оказалась.

В голове, точно озарение, внезапно всплывают слова Отто: «Стая ворон вдоль ночной дороги будет гнать черно-белый клубок… взбивая крыльями воздух, заставят взлететь…». Снова по спине бегут липкие мурашки, все сходится. Ведьмы — вороны. Напали ночью. Они вынудили нас не взлететь, но оказаться в воздухе, в отчаянном прыжке с моста. У меня черная грива, у Вэй — белая. Мы, наш почему-то неразрушимый союз, и есть черно-белый клубок. Такое чувство, что подсознание пытается всеми силами остановить меня от самой главной ошибки в жизни. Может и так… Но все равно покоя не дает первая фраза, которую я вспомнил: «Предательство встретишь на пути, но искупление расставит все по местам». Предательство я определенно встретил и даже сам совершил в отношении Кодекса и Эрика, но искупление? Что же это может быть?

Усилием воли гоню дурацкие мысли. Я уже все решил. Пусть моя смерть окажется искуплением. Точка.

А сейчас… Мне смертельно хочется спать.

— Поспим, — киваю на кровать. — К вечеру привезу тебя в Жару.

Дожидаюсь кивка и, бросив телефон под подушку, укладываюсь рядом с Вэй.

38. Всеотец

Ортис Аттер

Прихожу в себя уже в медицинской палате. Ребра ломит. На каждом вдохе в груди копошится тянущая боль. Голова тяжелая, как с похмелья. Стефан знатно меня отделал. Ощупываю лицо и ощущаю неприятную, холодящую металлом тяжесть на руке — рунический браслет, блокирующий Силу. На нем есть застежка — не иначе, из уважения. Но убивает сам факт — его на меня надели. Как на какого-то преступника! Досада душит и встаёт комом в горле. А затем к ней прибавляется разъедающее чувство тревоги. Значит, Всеотец распорядился начать расследование. Ну и каша заварилась. А полукровка хороша. Пробила защиту Стерха и все сделала правильно.

Даже не знаю, что испытываю по этому поводу. Сейчас, наверное, горечь и разочарование. План длиной в двадцать лет провалился… От гнева вскипает кровь. Провалился, потому что Стерх не удосужился купить защиту получше. Не натыкался, зазнайка, на кого-то сильнее себя. И я дурак, не подумал, что гибридная тварь может оказаться такой же сильной, как я. Нет, со мной она не справилась, но все равно. Я бы ещё охранника позвал посмотреть, идиот!

— Лорд Аттер, вы пришли в себя! — в палату заходит взволнованная Аманда и останавливается сбоку от койки. — Как хорошо, что вы очнулись! Я нашла вас… это так ужасно! И эти волки… Хорошо, что вы не пострадали…

Черт, про волков я и забыл. Всеотцу наверняка будет интересно, почему и при каких обстоятельствах они умерли. Только ему не придётся ничего спрашивать. Достаточно одного прикосновения ко мне. Средненькая Аманда не в состоянии ничего разглядеть, даже при очень большом старании, а Всеотец сильнее и старше меня, увидит все. Я не смогу ничего утаить.

— Чьих это рук дело? — спрашиваю грубее, чем следует, встряхивая отвратительным украшением.

Браслет доставляет дискомфорт, просто болтаясь у меня на запястье. Аманда сереет. Уверена, что ответ мне не понравится, а я даже в мысли к ней залезть не могу! Проклятье!

— Простите, Лорд Аттер, это распоряжение Всеотца, а надел доктор Парк, — ведьмочка отводит взгляд. — Я смогла добиться лишь того, чтобы это была съемная модель.

Не стоит срываться на Аманду, но меня переполняет злость. И горечь унижения. Но против приказа Всеотца я пойти не смогу.

— Что со Стефаном? — от воспоминаний о том, как этот щенок меня избивал, лицо кривится само. — Она убила его?

По правде, я надеюсь на это. После случившегося Всеотец захочет «поговорить» с каждым причастным, а с тела Стерха сможет считать меньше, чем с живого.

— Нет. Он попал в аварию, — отвечает Аманда, заламывая пальцы. Морщит лоб, наклонив голову, и доверительно спрашивает: — Вы точно хотите все знать?

Киваю. Становится страшно. Я не испытывал этого чувства с тех самых пор, как потерял Вайт. Тогда мне было страшно, что я больше ее не увижу, а ещё, что кто-нибудь догадается, что она не умерла, сорвавшись со скалы во время туристической экспедиции. Больше бояться было нечего. Сейчас же в пору опасаться не только за карьеру, но и жизнь в некотором роде.

Аманда рассказывает, что Стерх самолично вывез полукровку за пределы форта, а там в его автомобиль кто-то сильно въехал. Стефан потерял сознание. Полукровка осталась цела, ее забрал чёрный волк. Аманада это узнала, потому что он прикоснулся к Стефану. А помощница делает успехи, раз почувствовала больше, чем мог помнить сам Стерх!

— Я принесу вам завтрак, Лорд Аттер, — с умоляющей интонацией говорит Аманда. — чтобы вы успели поесть до встречи с господином Всеотцом.

Последнее бормочет, точно боится накликать на себя его гнев уже тем, что произнесла это вслух. Вылетает из палаты, не дожидаясь моего ответа, хотя мне и сказать нечего. Точнее, дар речи внезапно пропадает. Всеотец лично явился сюда поговорить со мной. Похоже, мои дела совсем плохи.

Всеотец — не имя, этого человека зовут Тобиас Оллсопп. Он стоял во главе Ковена ещё до того, как я возглавил исследования крови. Юнцом я трепетал перед ним, когда он появлялся в форте Тилден, где располагается наша главная лаборатория. А начав подниматься, осмелел. Через каких-то десять лет, когда родилась Вайт, я считал себя ему ровней, хотя, конечно, по Силе с ним никто не сравнится. Я чувствовал, что мы равны политически.

Именно от него было сложнее всего скрывать мой план. Пришлось даже сфабриковать смерть Вайт, когда подошел срок рожать. И вот скоро все станет явным. Это крах. Если не найду оправдания своим действиям, Всеотец меня уничтожит. Не убьет, конечно. Мы не волки, чтобы уменьшать собственную популяцию. Но Тобиас лишит меня всего, что я имею. Да что говорить, он уже лишил меня главного — Силы!

Вздрагиваю на звук открывающейся двери, но еще надеюсь увидеть помощницу с завтраком. Не угадал. В проёме возникает высокая мощная фигура Всеотца. В длинном черном плаще с подбоем цвета густой крови, с высоким остроконечным воротником и капюшоном. Он входит медленно, точно в замедленной съемке. Клянусь, если бы это было кино, у него под ногами стелился бы подсвеченный красным дым. Этот человек — воплощение пафосного достоинства.

За ним в палату проскальзывает, похоже, его помощник. Мужчина лет сорока. Худощавый, в коротком френче, со стильным ежиком стального цвета. Словно треклятый альфа Серебристых, только сухой, как телеграфный столб. Сразу переставляет стул для посетителя туда, где недавно стояла Аманда, и Всеотец усаживается на него, как на трон.

— Привет, Ортис, — произносит рокотливым, немного по-старчески хриплым голосом. — До меня дошли тревожные известия. Ты затеял опасную игру с волками.

По коже бежит холодок от его спокойного тона. Таким объявляют самые страшные приговоры.

— Два серебристых дебошира получили по заслугам, — стараюсь говорить как можно спокойнее.

Тобиас широко улыбается, глядя себе под ноги.

— По заслугам? — переспрашивает удивлённо и добавляет резче: — Погибнуть в качестве испытательных чучел?! Так, по-твоему, выглядит справедливость?

Он ужепочти все знает. Скорее всего, Стерх ему все показал.

— Кто та девочка? — снова слышу голос Всеотца. Теперь вкрадчивый. — Я ведь все равно узнаю. Расскажи по своей воле?

Мотаю головой. Не буду. Мне слишком стыдно и больно вспоминать, что случилось с Вайт.

Молча протягиваю руку, предлагая Тобиасу прикоснуться. Он встает, подходит и берется за мое запястье. Делает это одними пальцами, почти невесомо, а я ощущаю волну знобящего холода. Кожу обжигает, будто сухой лёд.

Смотрю на Всеотца. Интересно, как он отреагирует на увиденное, не могу отвести глаза. Он сначала разглядывает потолок, видимо, проматывая уже известную информацию. Затем гневно вперивается в меня. Верхняя губа пренебрежительно подрагивает. Еще через несколько мгновений в прямом остром взгляде появляется разочарование.

— Вайт… Я знал ее еще ребенком… — произносит патетично. — Твоя идея-фикс уничтожила ее и лишила нас полноценного члена Ковена с незаурядными способностями.

Тобиас вздыхает и снова усаживается в кресло. Складывает ладони на животе.

— Ты фанатик, Ортис, — продолжает уже ровным тоном. — И крайне меня разочаровал. Пустил в расход собственную дочь, чтобы что? Что это за идиотская идея уничтожить всех оборотней?! Ты правда думаешь, что геноцид целой расы принесет величие нашему виду?

Киваю, хотя чувствую, что в глазах Всеотца это уронит меня еще сильнее.

— Идиот! Ты хоть понимаешь, что сейчас в мире все связано? — он повышает голос. — Ведьмы возвышаются в том числе за счет недалеких и диких волков. Не говоря уже о торговых и экономических связях.

Не хочу слушать. Отворачиваюсь. Что за соплежуйство?! Не будь волков, ведьмы могли бы подмять под себя даже людей, стать главенствующим видом!

— Я позже решу, как покарать тебя, Ортис, — Тобиас понижает голос. — Сейчас нужно сделать так, чтобы из-за твоих идиотских экспериментов не развязалась новая война с волками.

Молчу. Если бы не браслет, я мог бы попытаться подглядеть, что у него за мысли. Понятно, что он сильнее, но что-то я бы увидел. А так… И близко не представляю, как он со мной поступит и о какой войне речь.

Всеотец поднимается и направляется к двери, но прежде чем выйти вдруг оборачивается.

— Ты видел, как умерла Вайт? — сверлит меня пронзительным взглядом.

Качаю головой. Я не рискнул. Струсил. Хотя мог почти без усилий заглянуть в воспоминания Вэй.

— Стефан показал мне, — едко выплевывает Всеотец. — Он глазами полукровки видел, как твоей дочери вкололи смертельную дозу наркотика. Вайт прожила бесполезную жизнь проститутки и умерла в позоре и слабости. И в этом виноват ты.

На этом Тобиас выходит, а следом за ним выскакивает и помощник. Притворяет дверь. Держусь из последних сил. Ровно до щелчка язычка. В глазах жжется. В сердце, кажется, дыра с Юпитер. Всеотец сумел причинить мне лютую боль даже не применяя Силу. Нет ничего в этом мире, о чем бы я жалел сильнее, чем о потере Вайт.

39. Хрустальный мир

Тобиас Оллсопп

Сегодняшнее утро преподнесло разочарование длиной в четыре с лишним десятилетия. Я думал, что знал Ортиса. Последние лет пятнадцать мы виделись как минимум раз в месяц на собраниях Совета, здоровались за руку. Я мог выяснить, что он задумал, просто однажды позволив себе заглянуть в его прошлое. Но так не принято, я уважал его личную жизнь. А он отплатил мне за доверие чудовищным планом по созданию идеального оружия против оборотней. Даже если откинуть все политические и экономические преимущества мирного сосуществования, есть же карма. Наш вид никогда не отличался кровожадностью.

Сейчас я понимаю, что фанатичная одержимость Ортиса напрямую связана с потерей дочери. Жажда мести переросла в выжигающую все на своем пути ненависть. Ортис — раковая клетка, и его придется изолировать, но это решение подождет. Сейчас куда важнее уладить грядущие последствия его плана.

Закончив с Ортисом, я продолжаю беседы с персоналом форта. Еще раз захожу к Стефану, снова пробегаюсь по тому, что с ним случилось. Примечательно. Я чувствую, что он не потерял сознание, а уснул под действием чар полукровки. Она его пожалела. Избавила от страданий, хотя он принес их ей сполна.

Чем больше информации я собираю, тем четче понимаю, что полукровка проявила не одно Направление. Наверняка Разум и Физику, возможно, еще и Время. Доктор Парк показал исследования ее крови. У нее везде были нулевые показатели, но мне сдается, что оборудование не смогло определить их уровень из-за волчьей крови. Или потому что присутствуют все Направления. В любом случае мы имеем дело с ведьмой воистину невиданной мощи.

После обеда завершаю расследование в палате полукровки. По моему распоряжению, доктор Парк ничего не трогал. Янг, верный помощник и по совместительству телохранитель, провожает меня и отворяет дверь магнитным ключом. На полу у незаправленной каталки валяется распашонка. В комнате все еще витают клочки иллюзий, которые наводил Стефан. Здесь фонит Силой. В том числе, и проявленной самой полукровкой.

Снимаю плащ, Янг его тут же забирает. Наклоняюсь и подбираю светло-голубую в синий ромбик больничную робу. Укладываюсь на каталку, тереблю тонкий ситец пальцами, мысленно считывая прошлое. Добираюсь до момента, когда распашонка оказалась на полукровке.

Переключаюсь на нее. Здесь сложнее. Фактически я пытаюсь раскручивать историю отпечатка, а не самого объекта. Работа сложнее и тоньше, с погружением в астральный мир.

Закрываю глаза, ощущая, как расслабляется тело, а разум подключается к самой мощной информационной сети. Задаю Астралу вопрос «что будет с полукровкой?»

Перед глазами начинают мелькать образы. Погоня в ночи — об этой операции я слышал. Она провалилась, и я отменил дальнейшее преследование на нейтральной территории. Затем номер в отеле и секс с волком. Тем самым, который ее похитил и которого использовал Стефан в видениях. Странноватые у них отношения.

А потом возникает видение, которое выкидывает меня из астрального мира. Страшная трехсторонняя война. Все воюют со всеми. Паритету конец, мир погряз в крови и смертях.

Трудно это трактовать. Снова расслабляюсь и подключаюсь к Астралу. Задаю вопрос: «куда идет полукровка?» На этот раз образы показывают просторный хорошо освещенный зал с колоннами вдоль стен. Если бы не диджейская стойка, и не понял бы, что это ночной клуб. В зале альфа Серебристых и черный волк с полукровкой. Похоже, это та самая берлога Эрика, которая носит название «Жара». Происходит выброс энергии, и начинается драка двух волков — серебристого и черного. В зале витает Сила. Серебристый быстро убивает черного и принимается нападать на собратьев, которые в спешке пытаются обратиться, но не успевают и умирают от его клыков.

Нет. Не то. К тому же, это лишь один из сценариев, которых могут быть десятки. Надо более общо. «Как избежать войны?» — задаю новый вопрос. Видение показывает белобрысую голову главы Ордена со слащавой улыбкой, директора Института исследования существ и полукровку в клетке рядом.

Моргаю, сбрасывая видение. Выходит, мне всего-то нужно сдать ее Ордену и желательно успеть до того, как она примется мстить Эрику. Оборотни взбесятся, если ведьмы нарушат перемирие, а этой полукровке плевать на мир и соглашения. Она не в Ковене, не с волками. Сама по себе, вне закона, не обременена моральными предрассудками. Одержима жаждой мести и до краев наполнена Силой.

— Янг, мне нужно связаться с Бартоломеем Квином и Лесли Дрейком, — бросаю помощнику, слезая с каталки. — Сделаю это по дороге в аэропорт. Пусть Винсент греет птичку, мы вылетаем в Нью-Йорк.

От форта Армистед до аэропорта Балтимора от силы полчаса езды. Сажусь на заднее сиденье внедорожника Порше, Янг устраивается рядом и протягивает спутниковый телефон, на котором уже набирается номер Лесли Дрейка.

Подношу тяжелый кирпич к уху. Идут долгие гудки. Странно, я ведь видел этот разговор.

— Да! — бодрый голос Лесли наконец прерывает унылое бипанье. — Тобиас! Рад слышать!

— Привет, Лесли, — ответить в тон доброжелательно не получается. — У меня неприятная новость. Один из членов Ковена проводил запрещенные эксперименты, и плод его трудов вырвался на свободу.

Кожей ощущаю, как напрягается глава Ордена.

— Почему ты позвонил мне? — Лесли спрашивает настороженно. — Я так понимаю, выяснять отношения будете вы и оборотни. Ты же знаешь политику Ордена.

Да, мы договорились, что людская организация будет охранять людей. Но сейчас другая ситуация.

— Потому что вмешательство твоей структуры необходимо, Лесли, — цежу сурово. — Один из моих подданных создал ведьму, которая умеет воздействовать на оборотней. И сейчас она держит путь к Эрику из Серебристых, чтобы отомстить. Это спровоцирует войну. Ты не видел, но наверняка читал по истории, какой была последняя.

— Постой-постой, — голос Лесли звучит заинтересованно. — Это случайно не та полукровка, которую Эрик держал у себя?

— Та самая, — в который раз убеждаюсь, что в нашем троедином мире все взаимосвязано. — Нам следует вмешаться до того, как все выйдет из-под контроля.

— Понял тебя, — сосредоточенно отвечает Лесли. — Распоряжусь об облаве на клуб Эрика.

Что мне нравится в нынешнем главе Ордена, он быстро соображает и легко принимает решения.

— А я сейчас позвоню Бартоломею, — произношу так же по-деловому. — Ему будет интересно узнать, что его дальний отпрыск собирается разжечь межвидовую войну.

Лесли завершает звонок. Передаю телефон Янгу, чтобы тот набрал Бартоломея. Эту беседу я тоже увидел.

Звонить главному оборотню приходится уже из самолета, разве что дождавшись, пока мы наберем высоту, чтобы гул двигателей не был оглушительным.

— Чем обязан такой чести? — Бартоломей не рад разговору, говорит с рычащими нотками. — Условия мира поменялись?

— По моим данным, мир под угрозой, — делаю драматичную паузу. — На карте появился новый игрок — полукровка оборотня и ведьмы. И она идет убивать.

В трубке раздается кашляющий смех.

— Ох, насмешил, Тобиас! — восклицает Бартоломей, прохохотавшись. — И на кого же она нацелилась?

— Ты слышал о полукровке, которую альфа Серебристых держал у себя? — сам перехожу в наступление. Не будет этот волчара говорить со мной в таком тоне. — Между прочим, родственница одного из твоих волчат.

На том конце повисает долгая пауза, разбавляемая частым тяжелым дыханием. Похоже, я только что до глубины души задел Бартоломея, напомнив о грязном отпрыске.

— Нет, я о ней не слышал, — не скрывая возмущения, рычит Бартоломей. — Иначе давно бы уничтожил.

— Теперь это сделать будет сложнее, — продолжаю назидательным тоном. — Она обрела Силу, и ее заклинания действуют на ваш вид. Но у тебя есть возможность остановить ее. В скором времени она придет за Эриком.

Бартоломей снова молчит. Даю ему время.

— Я соберу стаю, — волк недовольно выплевывает и вешает трубку.

Передаю телефон Янгу, и тот прячет его в сумке.

Через час полета в самолете включается свет. Раздается голос Винсента:

— Заходим на посадку, господин Всеотец.

Киваю и пристегиваюсь.

— Из аэропорта сразу в резиденцию к Эрику, — отдаю помощнику очередное распоряжение. — Все случится очень скоро. Полукровка уже на полпути.

Отворачиваюсь к окну. Мне гадко. Противно на душе. Ради мира приходится жертвовать, наверное, самой выдающейся ведьмой из всех, которых я когда-либо видел. Такая могла бы возглавить Ковен, когда я отправлюсь на покой.

Я уже настроился на полукровку и могу заглядывать в ее будущее. Но все, что я вижу, это чертов зал. Как будто дальше ничего нет. Может, она действительно погибнет там? Или, в душе я на это надеюсь, она на распутье и не приняла решения, что делать, поэтому и грядущего не разглядеть.

В любом случае я всех предупредил о ее нападении. Это не окажется сюрпризом, а значит, и не будет воспринято, как подстрекательство к войне. Наверное, мне бы хотелось сохранить полукровке жизнь. Хотя я еще посмотрю, какой она окажется на поверку. Все будет зависеть от нее самой.

40. Клуб «Жара»

Вэй

Найт будит меня вечером. За окном темное бархатистое небо с мелкими искорками звезд и висит почти круглая луна. Сегодняшний вечер прошел бы символичнее, будь она полной.

Одеваться дико неудобно, когда одежда нанизанна одним рукавом на цепь. Найт помогает. Движения аккуратные, бережные, а в воздухе витает запах подавленности и тревоги.

Досада ядом разливается по жилам. Как ни старалась, я так и не смогла разглядеть своего будущего. Картинка в голове одна и та же — светлый зал с колоннами и труп Эрика. Будущего Найта я тоже не вижу. В видениях только я, словно он даже не войдет в тот зал.

Подавленность перекатывается в желудке, пробегает мурашками по позвоночнику. Во рту пересыхает. Делаю шаг к минибару, натягивая цепь, и достаю бутылку воды. Слышу недовольное сопение Найта.

— Пить хочу, не кипятись, — бурчу и жадно присасываюсь к горлышку.

— Не тяни время. Нам пора ехать, — отрывисто чеканит он. — Перед смертью не надышишься.

Бросаю в мусорку пустую бутылку, подхожу. Беру Найта за руку, мысленно задавая вопрос, что его ждет. В голове возникают ужасные картинки. Почему именно сейчас я их увидела?! На глаза наворачиваются слезы. У него нет шанса выжить после того, как мы войдем в клуб.

— Не пытайся разжалобить меня, — сурово выговаривает Найт. — Я выполню контракт. Это не обсуждается.

Как же хочется ему ответить, что мне плевать на контракт. Эрик сегодня умрет, и это тоже не обсуждается. Но прежде каким-то образом успеет убить Найта и, похоже, я не смогу на это повлиять. Смотрю на него, пытаясь наглядеться, а он едко усмехается.

— Неприятно отвечать за свои слова, не правда ли, Вэй?

— Иди ты… — отворачиваюсь.

Не могу выносить его язвительность. Найт и близко не представляет, что я чувствую.

Вскоре мы выгружаемся из гостиницы. Куртка Найта снова маскирует цепь от наручников. Пока парковщик подгоняет машину к стеклянным дверям, знобит. Погода испортилась, стало холоднее, чем утром. Задул ледяной ветер.

— Скажи, почему каждый раз, когда я тебя нахожу, ты одета не по погоде? — с иронией спрашивает Найт, изогнув бровь, и открывает мне водительскую дверь только что подкатившей машины.

— Потому что боги хотят, чтобы тебе снимать было меньше, — огрызаюсь, пробираясь на пассажирское сиденье, и пристегиваюсь. Найт усаживается следом. Захлопывает дверцу и пускает машину вперед.

Пока едем, кручу в голове мысли. Что будет, когда я убью Эрика? Как я его убью? Пока он будет человеком? Или уже в волчьем облике? Удастся ли взять его разум под контроль? Или заставить кровь собраться в черепе, как я поступила с оборотнем в камере у ведьм? Сколько его людей будет присутствовать при передаче? Хватит ли мне сил отобрать зрение или нюх у всех сразу?

Становится страшно. Представляя себе эту сцену раньше, я не задумывалась о технических деталях. Разум отупляла жажда мести. Теперь, когда почти дошло до дела, я вдруг осознаю, что все может пройти не так хорошо, даже хуже — все может пойти к черту. Единственное, что я знаю наверняка, я больше не спущусь в камеру к Эрику. Найду способ прикончить себя, но туда не отправлюсь.

Черт! Даже если все пройдет очень гладко и я увижу труп альфы, мне же все равно не жить! По Кодексу Волка, добытое в бою — твое. Но кто же примет полукровку, да еще и женщину во главе клана? Радует только то, что я фактически перестану принадлежать Эрику, а значит, можно будет пытаться договориться. Я больше никого не трону, а Серебристые дадут мне уйти. Может, они и пойдут на такое, да только куда идти? Я уже не питаю иллюзий, что смогу сбежать. От себя не уйдешь. На меня нынче охотятся все, кому не лень, и даже на мало-мальски нормальную жизнь надежды больше нет. Черт. Я в ловушке.

Внедорожник Найта тормозит у клуба «Жара». Неон светящихся вставок проникает в салон и рисует причудливые фигуры у меня на коленях. Ну вот и приехали. Внутри поднимается лютая волна протеста. Начинает тошнить. Я не хочу туда идти! Мне жутко от одной мысли, что я увижу рожу Эрика, услышу резкий тяжелый голос, учую его запах.

Дергаюсь, чтобы попросить Найта отказаться от контракта, но останавливаюсь. Не стану так унижаться. Плевать. Каждый из нас сделал выбор. А у выбора всегда есть последствия.

Найт останавливает машину прямо у главного входа в клуб. Вылезает из салона и велит мне следовать за ним. В руках поднимается дрожь. Пальцы леденеют, хотя я еще не успела замерзнуть.

Выведя меня на улицу, Найт пикает сигнализацией и достает сигареты из кармана куртки. Зажимает одну зубами и подносит зажигалку. Колесико высекает ярко-желтое пламя. Светящийся язычок облизывает белую бумагу, вгрызается в табак и гаснет. Найт выпускает облачко серого дыма. Завороженно наблюдаю, как нечто существующее бесследно рассеивается в воздухе, а потом замечаю протянутую мне открытую пачку:

— Хочешь? — спрашивает Найт. В глазах светится нездоровый огонек. Таким он снова меня пугает.

Вытягиваю сигарету. Никогда не курила по-настоящему. До шестнадцати мама не позволяла. Потом я баловалась, когда жила у Вангота, а Эрик не предлагал. Курил только сам.

Найт подносит зажигалку. Прикуриваю, затягиваюсь. Дым проходится по легким, расслабляет, мысли успокаиваются. Будь что будет. Я приложу все усилия, чтобы Найт выжил. Это моя война.

Мы докуриваем в тишине, бросаем окурки на обледенелый асфальт. Найт заводит меня в клуб через парадную дверь. Не верится, что это происходит по-настоящему. Сердце бухает гулко и тяжело, ладони влажные. Я ведь знаю, что должна сделать, но страх того, что произойдет дальше, сковывает и не дает дышать.

Внутри темно. Продолговатый холл простирается далеко вперед. В конце из открытых дверей справа падает слабый голубоватый свет — вход в танцевальный зал. Слева пустой гардероб, но я ощущаю запах Серебристых. За высокой стойкой кто-то шевелится и вскоре выглядывает к нам. Крупный детина с темно-серыми волосами.

— Тебе чего? — спрашивает Найта.

— Передай Эрику, охотник привез полукровку, — цедит тот.

Серый спохватывается и, отвернувшись, бубнит об этом в рацию, потом просит Найта подождать, мол, за нами придут. И я догадываюсь, кто.

Я оказываюсь права. Вскоре из неприметной двери за гардеробом выруливают уже знакомые мне волки — Тонкий и Крепыш. Воспоминания вздыбливают волоски на руках, я вновь чувствую каждый оставленный Эриком шрам. Не боль, а будто что-то инородное на коже.

— Явился-таки, — произносит Тонкий, хищно глядя на меня. — И не один!

— Эрик ждет. Идем, — чуть басовитее добавляет Крепыш и обходит нас со спины.

Найт слегка дергает за цепь наручников, и мы следуем за Тонким. Крепыш идет у меня за спиной, его дыхание жжет затылок.

Ноги машинально делают шаги, а сознанием я уже не здесь. Сердце стучит в ушах, в пищеводе застрял тошнотворный ком. Вся моя жизнь — невероятное количество ошибок, первая из которых — мое рождение. И вот настал час расплаты.

Далеко не ведут. Мы проходим в полутемный танцевальный зал и останавливаемся по центру. Голубое свечение декоративных элементов позволяет слегка осмотреться. Здесь уже собралось с десяток Серебристых, видимо, охрана. Стоят по периметру, сверкают ртутными глазами. Нет только Эрика.

Тонкий оглядывается и бросает на меня плотоядный взгляд. В воздухе отчетливо ощущаю злость, которая исходит от Найта. Все-таки ему не нравится, как на меня пялится этот волчара. Что ж, Найт, тебе придется это проглотить. Мы на территории Серебристых, здесь их правила.

Кто-то включает яркий свет, и я вижу все мелкие детали. Стены, колонны, сводчатый высокий потолок, впереди диджейская стойка… Слева балкончик со столиками. По коже бегут ледяные липкие мурашки. В темноте не было понятно, но это тот самый зал, который я видела. Здесь все и произойдет. К Найту подходит высокий волк с короткими взъерошенными серебристыми волосами. Породистый. Называется Грэем и сообщает, что Эрик вот-вот подойдет.

Время сгущается. Воздух становится будто плотнее. Вскоре словно в замедленной съемке двустворчатая дверь с окошками-иллюминаторами в дальнем углу распахивается настежь, и в зал входит Эрик. Одет в излюбленном стиле — угольная рубашка навыпуск и черные джинсы. Взгляд сочится злорадным азартом.

Он смотрит только на меня. Раскидывает руки в стороны, как радушный хозяин, собирающийся обнять гостя.

— Вот и нашлась моя потеряшка! — довольно урчит.

Чем ближе он подходит, тем туже внутри все сжимается. Сковывает лютый ужас. Даже я ощущаю маслянистый запах его возбуждения в воздухе.

Эрик приближается нарочно медленно. Смакует момент. Он тоже учуял мой страх. Этот аромат он запомнил и всегда узнает. На грубо отесанном, покрытом щетиной лице расплывается злая, хищная улыбка. Он останавливается в нескольких футах от нас, сует руки в карманы и еще несколько мгновений рассматривает меня, склонив голову набок, а потом обращается к Найту.

— Привет, охотник, — говорит рокотливо, вкрадчиво. — Рад, что ты все-таки выполнил наш уговор. А то я уж начал сомневаться, не кинул ли ты меня. — Подходит к нему и, взяв за руку, вкладывает в ладонь какой-то мелкий предмет. — Отдай мне мою собственность.

Найт с невозмутимым видом принимается расстегивать наручники. Вот Эрик и передал ему ключ.

— Я же сказал, были проблемы с ведьмами, — произносит спокойно и, сняв браслет с моей руки, вскидывает на Эрика прямой взгляд. — В итоге ты ее получил, верно?

Пока Найт занимается своим наручником, Эрик подходит ко мне. От ужаса не могу шевельнуться. Страшно сейчас использовать колдовство. Жду, как кролик, застывший перед удавом. Альфа Серебристых наклоняется и нюхает мои волосы. Внезапно понимаю, что вся пропахла сексом и другим волком. На спине вздыбливается ледяная кожа. Словно в слоу мо лицо Эрика перекашивает гримасой ярости. Он и до этого дружелюбным не выглядел, а сейчас… похож на тигра, которому наступили на хвост. В воздухе начинает вонять его агрессией. Мне бы за себя бояться, а я переживаю, что Эрик сейчас накинется на Найта.

— Ты… — ревет альфа Серебристых. — Ты трахнул ее! Ублюдок!

Найт роняет на пол наручники, они с глухим стуком приземляются на прорезиненный пол. В зале висит удушающая тишина.

— Да! Я хочу ее себе, — голос Найта звучит строго и твердо. Неужели он с самого начала это планировал? — Эрик Мансен из клана Серебристых волков, я вызываю тебя на дуэль!

41. Завершение контракта

Найт

Я проснулся за пару часов до Вэй и дал ей отдохнуть. У меня появилось время, пока она не может подслушать мои мысли, чтобы подумать наедине с собой. Сказочки Отто все же проросли в моем мозгу отравленными всходами. Я почти уверен, что нельзя отдавать Вэй Эрику, но как это провернуть? Точнее, как это провернуть и выжить?

Единственный вариант, при котором все может выгореть — бросить вызов альфе Серебристых. Даже если проиграю, хотя бы сохраню лицо. Черт! Вэй же может вмешаться… Как бы она не пострадала! Она, конечно, проявила Силу, но еще нестабильна, не умеет ею пользоваться. Или умеет? Дьявол! Вряд ли я смогу ей помешать! А предупредить?.. Не стану! Я не смогу препятствовать, чтобы она мне помогла, но она должна сама принять это решение, если захочет меня спасти. Я наговорил ей слишком много гадостей, чтобы теперь уповать на помощь. К тому же, от нее нужна натуральная игра. Эрик не должен ничего заподозрить. По крайней мере, до того, как учует на ней мой запах. Надо сначала освободиться от наручников, и только потом вызывать его на дуэль.

Черт. Я и близко не представляю, как будет проходить передача. Я затеял игру со смертью, не имея на руках всех карт. Что же, была не была!

Остановив машину у Жары, не тороплюсь заходить внутрь. Напоследок хочется покурить. Вэй выглядит подавленной, но меня не оставляет ощущение, что она печалится не из-за встречи с Эриком, а исключительно по причине того, как поступаю я. Душу на части разрывает дикое желание открыть ей свой план и хотя бы словами успокоить. И в то же время под ложечкой сосет холодный страх, что она откажется помогать. Захочет ли расправиться с Эриком самостоятельно или просто так решит мне отомстить…

Скоро наступит момент истины, когда все встанет на свои места… Черт! Электрическим разрядом по коже пробегает острое осознание. Вот же оно! «Предательство встретишь на пути и только искупление расставит все на места». Теперь я отчетливо понимаю, что должен сделать. Путь не закончен. Путь покажет мое предназначение…

В душе поселяется кристально чистое спокойствие. Все идет, как задумано свыше. Все идет правильно. Я предал Вэй, решив отдать ее Эрику, и искупление — его смерть — поставит все на места. А мое предназначение… Похоже, впереди нас с Вэй ждет отличное будущее! Теперь надо разыграть карты правильно.

***

— Ты… — ревет Эрик, унюхав мой запах на Вэй. — Ты трахнул ее! Ублюдок!

Наручники больше не помешают. Поднимаю на него жесткий взгляд и отвечаю:

— Да! Я хочу ее себе, — дерзко заявляю свои права на полукровку. — Эрик Мансен из клана Серебристых волков, я вызываю тебя на дуэль!

Эрик сверлит меня яростным взглядом наливающихся кровью глаз и цедит сквозь зубы:

— Будь по-твоему, Найт Биксби, — скалится злорадно, заранее зная итог схватки. — Это ты посягнул на мое, а не я на твое. Сдохнешь с этой мыслью!

Вэй бледнеет. Она в шоке. Не ожидала такого развития событий, полукровка? Придется подстроиться!

Волки, стоящие неподалеку, расходятся по сторонам. Эрик начинает обращаться. Я тоже. В крови столько адреналина, что почти не ощущаю боли в костях. Прорезаются клыки, тело покрывается шерстью, становится жарко — перестраивается позвоночник. И вот я уже на четырёх лапах. Выбравшись из обрывков одежды, отхожу немного от застывшей в центре Вэй. Эрик — массивный серебристый волк — вальяжно приближается и встаёт напротив меня. Бросаю последний взгляд на полукровку. Бледная. В ступоре. Что ж Вэй, твой выход. Я видел, на что ты способна. Надежда на тебя.

Эрик скалит пасть, рычит, начинает двигаться по кругу, выбирая момент для нападения. Я зеркалю движение, чтобы оставаться боком к нему. Тоже оскаливаюсь. Пока мы играем в гляделки. Каждый проявляет волю и показывает самообладание.

Первым не выдерживает Эрик. Делает резкий выпад в мою сторону, опускается на передних лапах, рявкает по-собачьи и занимает прежнее положение. Мы снова друг напротив друга. Хвосты опущены и распушены. На загривках дыбом стоит шерсть.

Эрик внезапно прыгает на меня. Сшибает на пол. Придавливает лапами. Отчаянно огрызаюсь, пытаясь не дать ему впиться зубами в шею. В последний момент выворачиваюсь и вскакиваю. Сам набрасываюсь на него. Серебристый крупнее и тяжелее, стоит как каменная глыба, даже не пошатнулся! Отбивает мою атаку корпусом, отбрасывает назад.

Воздух пропитан яростью. В глазах Эрика светится злоба. Он издает громкий рык и накидывается на меня.

Отбиваюсь лапами. Каким-то образом роняю его на пол. Рывок, чтобы вцепиться в серебристую глотку, комкается, когда Эрик резко встает на лапы, ощетинивается.

Отступаю. Жду.

Соперник делает несколько шагов вперед. В глазах светится лютая, хищная злоба. Такое чувство, что в волке, с которым я сражаюсь, вообще нет ни толики осознанности. И как Эрику удается отключать в себе человека?

Он в один прыжок оказывается рядом. Таранит меня корпусом. Снова валит на пол. Вижу разверстую пасть! Черт! Я не успею уклониться, он вот-вот вгрызется мне в шею! Отчаянно перебираю лапами… нет. Не могу вырваться! Мысленно прощаюсь с жизнью. И с Вэй. Смотрю на нее с угасающей надеждой. Жду неизбежного.

Полукровка сверлит Эрика напряжённым взглядом и что-то шепчет. Серебристый волк замирает и вперивается в нее. Как будто вообще забывает про меня. Снимает с моего тела сначала одну лапу, затем другую. Поворачивает голову так, что мне становится удобно вцепиться ему в глотку.

Вэй колдует! Похоже, она все-таки со мной! Завладела его разумом! Я могу наброситься и загрызть его. Время становится вязким, как смола. Изворачиваюсь, выбираясь из-под Эрика, и встаю на лапы. Пусть это хотя бы выглядит похожим на честную победу.

Внезапно раздаются голоса. Пока из коридора, но я их уже слышу. Топот множества ног. Решающий момент. Сейчас или никогда. Жизнь или смерть.

В отчаянном прыжке накидываюсь и вонзаю клыки и серебристую шею. Слышу полный боли вой. Эрик инстинктивно пытается меня сбросить, но я почти сомкнул челюсти. Валю его на пол, придавливаю всем весом.

Голоса становятся громче. Доносится звук вышибаемой двери. Крики: «Всем стоять!» «Никому не двигаться!» Видимо, на огонек каким-то образом заскочили люди. Откуда Ордену знать о нашем междусобойчике?

По правилам, они не будут вмешиваться в дуэль, но остальных могут взять на мушку. Вокруг шуршат по полу шаги в берцах, щелкают затворы автоматов, шелестят пластиковым звуком бронежилеты, я смотрю только на Вэй, изо всех сил стискивая челюсти, а она сверлит Эрика ледяным ненавидящим взглядом.

Он ещё сопротивляется, скулит, сучит лапами, но я держу крепко. Жизнь покидает его тело. На языке ощущаю солёную кровь. Она струится по челюсти, проливается на пол. На чёрном покрытии расползается бордовая лужа. Попытки Эрика вырваться слабеют.

— Что здесь происходит?! — долетает со стороны входа.

Этот голос я узнаю из тысячи. Вожак всех оборотней страны. Бартоломей. Очень вовремя. Хорошо, что я прикончу альфу Серебристых у него на глазах. Эта мысль прибавляет сил. Эрик уже не жилец, но в его истории все же следует поставить последнюю точку.

Резко дергаю головой, вырывая из шеи серебристого волка кусок плоти. Кровь разбрызгивается по дуге, бьет из раны фонтаном. Серебристый жалостливо скулит и отключается.

Я с рычанием бросаю окровавленный шматок на пол и поднимаю взгляд на Бартоломея. Тот хмурит крупные белые брови, но кивает. По телу пробегает волна облегчения. Альфа всех волков США принял мою победу!

Обращаюсь обратно в человека. Сейчас в полной мере ощущаю боль в костях. Адреналин выводится, а окситоцин ещё не впрыснулся в кровь. Распрямляются конечности, слетает шерсть, выравнивается позвоночник. Челюсти с острой резью уменьшаются до человеческих. Клыки прячутся в дёсны. И вот я уже человек. С тихим хрустом разминаю шею и упираю взгляд в Бартоломея.

— Дайте ему что-нибудь, — пренебрежительно выплевывает Белый альфа, обращаясь ко всем присутствующим оборотням.

Кто-то из серебристых пулей влетает в двери, откуда вышел Эрик, и возвращается с чем-то черным. Рассредоточенные по залу спецназовцы Ордена провожают его дулами автоматов, пока он идет в мою сторону и вскоре вручает большое полотенце. Обтираю лицо от крови Эрика и повязываю его на бедрах. Теперь я более пристойно выгляжу для грядущего разговора.

Бартоломей делает несколько шагов вперед, в этот момент от стены отлепляется кучерявый белобрысый человек. Они приближаются одновременно. Оба смотрят на меня. Белый волк собирается что-то сказать, но его отвлекает шум. Из холла доносится новый топот. Сюда, похоже, направляется еще одна группа людей, и вскоре они заходят в зал. Впереди высокий крепкий мужчина в длинном плаще с бордовой изнанкой. От него разит Силой так, что я в центре зала ощущаю ее. Вот и ведьмы подтянулись. Похоже, на нашу с Эриком дуэль кто-то пригласил первых лиц всех трех фракций.

Бартоломей находит глазами Вэй и манит ее пальцем.

— Подойди, полукровка, — приказывает грудным баритоном. — Дай взглянуть на тебя.

Она несколько мгновений мнется в нерешительности, но затем подходит. С трудом сдерживаюсь, чтобы не встать между ней и альфой Белых. Мне нельзя в это вмешиваться! Изнутри сжигает жажда защитить Вэй, хотя умом понимаю, что в присутствии глав прочих фракций Бартоломей вряд ли попытается ее убить. Черт! Все равно очень тревожно.

Вэй останавливается напротив могучего белого волка и бесстрашно смотрит ему в глаза. Он подходит вплотную и, склонив голову, нюхает ее макушку. Остро ощущаю в воздухе феромоны гнева. Бартоломей бросает короткий взгляд в сторону своей делегации, как будто высматривая ее отца. Затем поворачивается к белобрысому и колдуну. Делает жест серебристым волкам, крутя пальцем в воздухе, точно размешивая чай. И те поспешно забирают от столиков и приносят три стула. Все трое садятся в кружок, как на собрании анонимных алкоголиков. Одергиваю себя — неуместное сравнение. Это трехсторонние переговоры. В воздухе искрится напряжение.

— Мы опоздали, Тобиас, — Бартоломей кивает на труп Эрика, который постепенно превращается в человеческий. — Эрика убила не полукровка, а этот черный волчонок. Тут и говорить не о чем. Он возглавит Серебристых, а полукровку мы заберем и казним, как предписывает Кодекс. Тем более, что она порождение одного из нас. — Он снова поворачивается к свите и сверлит кого-то взглядом. — Этот волк и приведет приговор в исполнение, чтобы больше неповадно было на людских баб забираться!

42. Переговоры

Вэй

Внутри все холодеет. При таких раскладах меня и правда могут казнить очень скоро. Черт! Все должно быть не так! А как? Я не видела будущего. И сейчас… не вижу. Вот дерьмо!

Откуда взялись Белые волки? Почему явился Всеотец? Его лицо я подсмотрела в воспоминаниях Лорда Аттера. Он главный в Ковене. А вот кем является кучерявый блондин в щегольском костюме, я могу только догадываться. Скорее всего, того самого Ордена, который закрывает глаза на убийство волками своих полукровок. Подлые людишки — здесь смотреть, здесь не смотреть, а здесь рыбу заворачивать.

Всеотец язвительно улыбается, глядя на крупного беловолосого мужчину. Похоже, он главный во фракции оборотней.

— Бартоломей, ты и сам понимаешь, что без ее помощи черный волк никогда бы не справился с серебристым, — он пронзает меня острым взглядом. — Не так ли, девочка?

Вздрагиваю от внезапно обращенного ко мне вопроса. Руки подрагивают. Кажется, это мой шанс получить покровительство. Вместо ответа подхожу к нему и берусь за ладонь.

— Посмотрите сами, господин Всеотец, — произношу тихо, уважительно склонив голову.

Я знаю из воспоминаний Лорда Аттера, что он колдун Времени. По прикосновению, прочтет все, что я помню.

Он всматривается в дальнюю стену, пару раз кивает, кривит лицо в гримасе отвращения. Переводит взгляд на Эрика, и в его темных глазах вспыхивает ярость. Видимо, увидел все мерзости, которые творил серебристый альфа. Резко вырывает ладонь.

— Я все понял, — бормочет вполголоса.

— Зато я ничего не понял! — гневно восклицает альфа Белых. — Тобиас, ты говорил, что она — оружие, нацеленное на наш вид. Может, расскажешь, о чем вы там телепатически пошептались?

От этих слов спина покрывается горячими мурашками. Хочется выть в голосину. Какое я к черту оружие?! Идиоты! Просто оставьте меня в покое!

— Да, Тобиас! Ордену тоже будет полезно знать, если между ведьмами и оборотнями грядет новая война, — вмешивается блондин. — Она и правда в состоянии влиять на волков?

Неосознанно делаю шаг за спину Всеотца. Сейчас он, наверное, — моя единственная защита, хотя, судя по разговору, именно этот человек предупредил Бартоломея о том, что я из себя представляю.

Бросаю короткий взгляд на Найта — не отрываясь смотрит на меня. От него пахнет адреналином. Нервничает. От Бартоломея несет яростью. Спрашиваю, что думает Белый альфа — ну вот, снова сцены моей смерти! Черт! В этом мире, кажется, всё хочет меня убить.

— В Ковене завелся предатель. Высокопоставленный и глубоко фанатичный, — мрачный голос Всеотца расталкивает мысли, — этот человек потратил больше двух десятилетий, чтобы вывести гибрид оборотня и ведьмы, у которого проявилась бы Сила. Вэй — венец его творения. Она действительно способна влиять на оборотней. — Всеотец знаком велит мне выйти вперед. Подчиняюсь. — Но она сделала все, чтобы не стать его оружием. А сюда явилась с собственной целью, так, Вэй? Скажи им.

Робею, ощущая на себе цепкие взгляды первых лиц трех фракций и множества присутствующих. Люди, волки, ведьмы — все смотрят на меня. Похоже, о лучшей сцене и мечтать нельзя.

— Меня привез охотник, чтобы вернуть владельцу, — произношу пренебрежительно и киваю на Найта, затем на труп Серебристого волка. — Я была готова к встрече с Эриком и планировала его убить. Или погибнуть тут. Но точно не возвращаться в камеру, в которой провела несколько месяцев, пока не сбежала. Я отомстила единственному волку, с которым у меня были личные счеты. Остальные не интересуют.

Бартоломей презрительно фыркает.

— И что это меняет? — бросает взгляд на Всеотца, затем переводит на блондина из Ордена. — Этого существа не должно существовать. Отдайте ее нам и закончим на этом. К тому же, она представляет опасность для всех оборотней!

Белобрысый откидывается на спинку стула и закидывает ногу на ногу. Опирается одной рукой на подлокотник, второй постукивает по колену.

— Предлагаю компромиссный вариант, — отвечает с кокетливой улыбкой. — Мы ее заберем. Институт исследования существ будет рад получить такой образец, к тому же, я с самого начала требовал ее у Эрика.

Мне становится дурно. От щек отливает кровь, голова кружится. Они делят меня, будто я — вещь.

— Нет уж, господа! Она прежде всего ведьма, проявившая Силу, — Всеотец поднимается и кладет руку мне на плечи. — Мы заберем ее в Ковен. Там она никому не помешает.

— Похоже, господа, у нас патовая ситуация! — восклицает блондин, картинно всплескивая руками. — Девчонка нужна всем нам. И что будем делать? Бросать монетку?

Потряхивает. Кто бы ни прибрал меня к рукам, хорошего не жди.

— Постойте, господа, — сбоку внезапно доносится голос Найта.

Он подходит к присутствующим. В пятнах крови Эрика, с повязанным на бедрах полотенцем, красивый до безобразия. А еще от него сейчас пахнет волей, силой, уверенностью.

— Вы кое-что забыли, — Найт смотрит поочередно на каждого из мужчин. — Вэй вообще-то принадлежит мне. Я вызвал ее владельца на дуэль и победил. По Кодексу, я могу оставить трофей себе.

Трофей. Перехватывает дыхание. Кулаки сжимаются сами. Неужели, желая свободы, я слишком много прошу? Хотя, надо признать, Найт нашел неплохой способ спасти меня. Даже, если я окажусь под покровительством Ковена, волки не перестанут желать моей смерти, а может, их жажда станет еще сильнее. Остаться трофеем Найта — означает, что меня нельзя забрать, не бросив ему вызов. Даже на правах более сильного волка.

Бартоломей недовольно сопит, раздувая ноздри. Хех, его самого подловили на чертовом Кодексе!

Щеголеватый блондин злобно прищуривается. Мельком заглядываю в его мысли. Месиво из картинок. Какие-то бесконечные переговоры и встречи с такими же индюками в костюмах, как и он сам. Политики, черт бы их побрал!

Всеотец смеривает Найта презрительным взглядом, смотрит мне в глаза с сожалением и надеждой. Не рискую подсматривать, о чем он думает. Он явно сильнее Лорда Аттера, а я хорошо помню, чем в прошлый раз это закончилось.

Все молчат. Такое чувство, что не хватает одного финального слова. Моего!

— А еще, господа, неплохо бы спросить саму полукровку, не правда ли? Или мы уже забыли, что она тоже человек? — произносит Найт с издевкой и поворачивается ко мне. — Вэй, скажи нам, чего хочешь ты?

Сглатываю залепивший горло ком. От моего ответа, наверное, мало что зависит. Если эти воротилы решат меня прибрать к рукам, ничто и никто, даже альфа второго по влиянию клана им не помешает. Но мне надо ответить правильно, да так, чтобы расставить все точки над и.

— Я просто хочу жить. В спокойствии и безопасности, — смотрю на Всеотца. — Простите, господин Всеотец, я больше волчица, чем ведьма. Мое место в стае. К тому же, мне нужно более серьезное покровительство, чем может дать Ковен. — Переключаю внимание на человека из Ордена. — Я могу передать необходимые для изучения образцы, если мой… — приходится заставить себя произнести это: — Владелец будет не против. — Выдыхаю. Осталось последнее и самое сложное. — А вы, уважаемый альфа Белых волков, можете рискнуть вызвать моего владельца на дуэль. Заберете себе, если победите.

Последнее добавляю немного насмешливо и кожей чувствую волну тепла от Найта. Его возбуждает моя дерзость. Интересно, если бы я не сбежала к ведьмам, смог бы он дать мне свободную жизнь в какой-нибудь ведьминской стране? Чтобы без оглядки ходить по улицам и радоваться каждому утру? Вряд ли. Наверное, неплохо остаться здесь под его защитой. Со мной он непобедим в волчьем бою. Хех, со мной он будет самым страшным противником, а со временем станет и самым влиятельным альфой, если мы приручим нашу новую стаю.

Бартоломей, бордовый как рак, поднимается со стула. Медленно вдыхает и выдыхает. По горящим лютой яростью глазам вижу, что изо всех сил утихомиривает эмоции.

— Что же, я принимаю условия нового мира, — произносит с рычащими нотками и сверлит Найта свирепым взглядом. — Следи, волчонок, чтобы твой трофей не гулял где не попадя. Полукровка неприкосновенна только на территории Серебристых или рядом с тобой. — Он медленно оглядывает зал, возвращает внимание остальным участникам переговоров и снова обращается к Найту: — Клан Серебристых твой, а сумеешь ты его удержать или нет — увидим.

Звучит зловеще, как угроза, но мне спокойно. Я уже глянула в свое будущее, пока Бартоломей толкал пламенную речь. Выглядит неплохо — дорогие машины, красивые вечеринки, шикарная одежда, а еще почтительные взгляды Серебристых. Все это будет моим, как и Найт. В моем будущем мы вместе.

— Что же, раз все решили и войны не будет, — с улыбкой говорит блондин, вставая следом за альфой Белых. — Ордену тут делать больше нечего. А с тобой, — впивается колючим взглядом в Найта, — мы еще потолкуем, не правда ли, альфа клана Серебристых? — Тот медленно кивает. — Институт будет просить твой трофей об одолжении.

Вот и настала очередь Всеотца дать нам прощальное напутствие. Он не смотрит на Найта, только на меня.

— Вэй, — произносит доверительным тоном. — Я знаю, что ты познакомилась не с лучшими нашими людьми, и от лица Ковена приношу извинения за действия Ортиса Аттера и Стефана Рхана. Знай, что мы всегда рады принять тебя. Только попроси, и мы приедем за тобой. Не пренебрегай шансом развить способности. Ты обладаешь огромным потенциалом. В Ковене тебя ждет отличное будущее.

На этом он разворачивается и размашистым шагом направляется к выходу. Остальные колдуны и ведьмы просачиваются в холл с гардеробом следом за ним. Щеголь в костюме тоже отправляется к дверям, утягивая с собой пару десятков солдат в форме и с оружием. Последним откланивается Бартоломей. Он, кажется, все еще недоволен принятым решением, но так предписывает Кодекс. Его нельзя нарушать даже в мелочах — стоит отступить в чем-то одном, и этим священным документом можно будет подтираться. оборотни ни за что не пойдут на такое святотатство.

Когда Белые волки скрываются в коридоре, и в зале остаются только Серебристые всех мастей и расцветок, Найт громко обращается к ним:

— Есть желающие бросить вызов новому альфе? — рычит, оглядывает стаю свирепым взглядом.

По залу разносится тихий ропот, а потом в центр выходит волк, назвавшийся Грэем.

— Нет, альфа, мы принимаем тебя, — закладывает руки за спину.

От него пахнет уважением. Если это тот самый Грэй, который был главным помощником Эрика, значит, проблем со стаей у Найта быть не должно.

— Тогда… — Найт окидывает остальных серебристых взглядом. — Вы, — указывает пальцем на толпу. — Ребята, которые нас сюда провожали. Идите-ка сюда! — одаривает азартным взглядом так и стоящего перед ним Грэя. — Вы втроем останьтесь. Остальные свободны. Торжественное объявление буду делать завтра.

К нему с опаской приближаются Тонкий и Крепыш. Невольно напрягаюсь, видя их лица. Хотя стоит заглянуть в мысли, на душе разливается злорадное тепло. Они трепещут перед новым альфой. И все благодаря мне.

— Как зовут? — спрашивает Найт.

— Хьюго, — отвечает Тонкий.

— Джо, — басит Крепыш.

— Отлично, Хьюго и Джо, — в голосе альфы отчетливо слышу ребяческую радость. Он оглядывается на мертвое тело бывшего альфы. — Приберите здесь. Тело сохранить до утра в холодильнике. Все, кто будет по нему плакать, покинут клан завтра же.

Волки рапортуют согласие. Найт переводит взгляд на Грэя.

— А ты, стало быть?.. — спрашивает c вызовом в голосе.

— Я второй волк клана, — серебристый горделиво выпячивает грудь. — Я буду полезен тебе, альфа.

— Уж постарайся, — строго отвечает Найт. — Сейчас я хочу одеться и посмотреть свои апартаменты. А на завтра ты назначишь общий сбор. Начну процедуру вступления в права альфы.

Грэй отвечает, что устроит все в лучшем виде, и предлагает нам следовать за собой. Найт обнимает меня за плечи. Мы направляемся к двери, откуда появился Эрик.

А новый альфа неплохо освоился! Вот уж не думала, что Найт сразу окажется таким борзым. Я кожей ощущаю его силу, в желудке разливается тепло — он не даст меня в обиду. Хотя есть один нюанс, который все еще не дает покоя.

43. Спальня Эрика

Найт

Грэй проводит нас сквозь кухню к лифту, и мы поднимаемся на четвертый этаж. Думаю, это не единственный способ попасть в апартаменты альфы — такое чувство, что здесь огромный лабиринт из коридоров, лестниц, служебных помещений. Настоящая берлога. Моя. Наша.

Грэй услужливо проводит экскурсию и рассказывает, что весь последний этаж отведен под личные покои альфы и… его омег?! Говорит так, будто это теперь моя обязанность — содержать этих волчиц. Эрик даже из могилы продолжает меня удивлять.

От лифта тянется широкий коридор. По обеим сторонам натыканы красивые филенчатые двери. Грэй открывает их по очереди и поясняет назначение комнат. Столовая, гостиная, кинотеатр, переговорная… первая же дверь за поворотом ведет в спальню одной из омег. Смазливая волчица с темно-серыми волосами радостно вскакивает с кровати, когда Грэй заходит в комнату, и замирает в испуганном оцепенении при виде меня с Вэй.

— Завтра ни одной омеги Эрика здесь быть не должно, — цежу сурово. — Они могут остаться в клане, но мне не нужны.

В комнате начинает сильно пахнуть печалью, которая разливается в душе девушки. Возможно, Эрик был ей дорог? Хотя сомневаюсь, что такой может вызывать искреннюю симпатию. Скорее всего, эта омега жалеет о потере в качестве жизни.

— Знаешь, Грэй, — тяну устало, когда мы покидаем симпатично обставленную комнату с горемычной омегой, — распорядись, чтобы нам принесли поесть. В спальню. И закончим на сегодня.

Серебристый рапортует согласие, показывает на двустворчатую роскошную дверь и вежливо откланивается. Завожу Вэй в комнату, которая по размеру немногим уступает залу, где мы с Эриком выясняли отношения. Ура! Тишина. Мы с полукровкой наконец-то остались наедине.

Она останавливается у входа, а я прохожусь по своим новым апартаментам. Вычурно, шикарно, очень помпезно. Дальняя стена — сплошные панорамные окна. По центру стоит кровать необъятных размеров, на которой уместилось бы человек шесть. В правом углу — длинный изогнутый диван с журнальным столиком, на стене висит внушительная плазма. В левом — несколько кресел и еще один журнальный столик, рядом бар. По обеим стенам есть еще двери. Наверняка в душ, гардеробную или спортзал.

Здесь нужно будет сделать ремонт. Мне больше по душе более спокойная аскетичная обстановка.

Тяну носом воздух — пахнет… возбуждением? Лилиями, но к этому аромату примешиваются терпкий флер черного перца. Оборачиваюсь и ловлю на себе прямой, вызывающий взгляд Вэй.

— Ну что, альфа, — произносит с дерзкой интонацией, — присвоишь наконец трофей?

Она привычным движением стягивает со спины толстовку и собирается расстегнуть пуговицу на брюках. Подхожу и резко, на грани грубости вздергиваю ее голову за подбородок.

— Присвою, — сам слышу в голосе рычание.

Смеряю Вэй кровожадным взглядом. В ее глазах светится легкий страх. Я вытер кожу, но вряд ли дочиста, и выгляжу, наверное, как лютый зверь. Все еще в багровых брызгах, разъяренный, до кончиков волос пропитанный адреналином и тестостероном.

Полукровка слишком вкусно пахнет, и я уже не смогу, да и не захочу сдерживаться. Желание смешивается с гневом, бурлит в крови. По-хозяйски целую Вэй в губы и, отстранившись, договариваю:

— Но не трофей, а тебя. Ты моя.

На ее лице появляется лукавая улыбка.

— Теперь наверняка твоя, — отвечает горячим глубоким поцелуем. Запускает пальцы мне в волосы. — Как и ты мой, Найт.

Невыразимо приятно видеть ее такой. Сильной. Страстной. Знающей себе цену. В паху тяжелеет и тянет. В нос забирается чистый, крепкий, концентрированный аромат лилии. Дурманит голову. Пальцы подрагивают от возбуждения. Подхватываю Вэй на руки и несу к кровати. Сегодня она разделит постель с альфой Серебристых. Из игрушки превратилась в первую волчицу клана.

Кладу ее поверх покрывала. Хочется разорвать на Вэй одежду, но сдерживаюсь, чтобы не напугать, и принимаюсь аккуратно снимать. Не могу и не хочу ждать ни единой лишней секунды. Вэй, видимо, чувствует мой настрой и помогает, но робко и нерешительно.

Раздев ее полностью, сбрасываю полотенце. Она выглядит возбуждающе беззащитно, и только я знаю, какой потенциал скрыт в ее хрупком худом теле. Эта волчица божественна — невероятно опасна и невинна одновременно.

Она лежит передо мной, опираясь на локти, с кокетливо сведенными ногами. Запах лилий настолько острый, что я уверен — Вэй не против. Складываю ладони и проталкиваю между ее острых коленей. Скольжу вдоль бедер и без усилия широко развожу точеные ноги. Вэй ложится на спину, глядя на меня из-под пушистых белых ресниц, кладет руки на грудь и теребит пальцами соски. Дразнит.

С рычанием опускаюсь сверху и не в силах себя контролировать вламываюсь внутрь в одно движение. Вэй вцепляется ногтями мне в лопатки. Нос улавливает запах подсолнечника. Маслянистый. Тяжелый. Замираю, глажу по щеке.

— Прости, что напугал тебя, — слова сами слетают с губ. — Я буду нежен.

Вэй мелко кивает и опускает пятки мне на бедра. Начинаю двигаться очень-очень плавно. Через некоторое время от нее снова начинает пахнуть лилией, и я позволяю себе ускориться. Вэй постепенно успокаивается, подбирается, принимается отвечать на мои толчки.

Она умопомрачительная. Я ощущаю исходящую от нее ведьминскую Силу, но знаю, уверен, чувствую наверняка — она не будет использована против меня. Черт! Подо мной самая могущественная женщина в мире, и она всецело моя. От этих мыслей крышу срывает начисто.

Перестаю себя сдерживать. Уже не могу совладать с рвущимся наружу животным инстинктом. Безудержно деру Вэй, упиваясь ее стонами. В них слышится удовольствие, и это распаляет еще сильнее. Приближаюсь к кульминации… Но не так! Хочется ее перевернуть. Волки берут волчиц сзади, когда хотят почувствовать власть. А я, черт подери, очень хочу! Но до того нужно доставить удовольствие моей девочке.

Останавливаюсь и выхожу. Опускаю голову между ее ног, касаюсь языком нежной набухшей плоти. Вэй вздрагивает всем телом, и вцепляется мне в волосы. Тянет голову на себя, ясно давая понять, что ей нравится.

Принимаюсь самозабвенно лизать ее. Играю языком, вбираю в рот, посасываю. Слух ласкают все более громкие сладостные стоны. В какой-то момент она стискивает бедрами мою голову и напряженно замирает на несколько мгновений. А затем расслабляется, шумно дыша. Ее пальцы отпускают мои волосы, колени распрямляются. Все тело становится мягким и податливым. Вот теперь я могу завершить начатое.

— Это еще не все, — мурлычу ей на ухо и аккуратно помогаю перевернуться.

Она одаривает меня осоловелым взглядом и каким-то чудом находит силы подняться на четвереньки. Прогибает спину. Прочитала мысли? Или просто пытается сделать мне приятное?

Снова вламываюсь в нее в одно движение. На этот раз от Вэй не пахнет страхом, хотя и запах возбуждения едва улавливается. Но мне, похоже, плевать. Мой внутренний зверь захватил полный контроль над сознанием. Я размашисто вбиваюсь в тело Вэй, рычу, перехватываясь руками все ближе к ее плечам. Приближаюсь к пику. Резко подхватываю Вэй под мышки и выпрямляю ее тело. Насаживаю, как на шампур. По-волчьи кусаю за шею, оставляя глубокие следы зубов… И едва успеваю выйти — изливаюсь ей на спину.

Раздается громкий деревянный стук. Наверное, принесли ужин. Черт! Как не вовремя! С сожалением выпрямляюсь. Снова повязываю полотенце на бедра, укладываю Вэй под покрывало и отправляюсь открывать. Черт, зачем Эрику такая огромная спальня?!

За дверью оказывается полноватая волчица с темно-графитовыми волосами в поварской форме. Перед ней — хромированная тележка с несколькими тарелками, накрытыми такими же, как в Беркли, крышками. Приятный сервис, ничего не скажешь. Смериваю женщину недовольным взглядом, волка, которого оторвали от тела любимой волчицы, и отступаю в сторону, позволяя закатить тележку в комнату. Указываю в угол с баром.

Она косится на так и лежащую в кровати Вэй, но довозит тележку куда надо и, получив одобрительный кивок, поспешно уходит.

Стоит двери закрыться за ней, Вэй поднимается, натягивает трусики и футболку как есть и подходит ко мне.

— Что теперь? — спрашивает с нотками подавленности в голосе. — Как ты представишь меня клану?

Спокойно беру ее за ладонь и веду к столу, за которым можно поесть. Усаживаю в одно из кресел, сам опускаюсь напротив. Странно, она вдруг словно лишилась воли, стала будто прозрачнее.

— Так и представлю, как свою волчицу, — говорю серьезным тоном без тени игривости или кокетства. — Пока мы не скрепим наш союз законным ритуалом пары. В пределах клуба для тебя нет закрытых дверей, но я хочу, чтобы ты все время была рядом со мной. Присутствовала на всех встречах, переговорах, вечеринках… — Полукровка все больше светлеет, слушая меня. — Ты для меня все, Вэй. Правда понял я это поздновато, только в Хилтоне.

Она отводит взгляд. Вздыхает и закрывает лицо руками. Трет переносицу.

— Стая меня не примет, — произносит со стоном. — Я полукровка, да еще и ведьма. Здесь каждый волк заранее желает моей смерти.

От таких слов в желудке остро колет внезапная тревога. Вдруг Вэй права? Резко встаю и подхожу к ней. Вздрагивает, смотрит снизу вверх со страхом в глазах. Черт! Как будто я ее ударю. Травмированное дитя. Беру за руку, поднимаю и крепко прижимаю к себе.

— Я растерзаю любого, кто посмеет косо на тебя посмотреть, — шепчу на ухо с тихим яростным рычанием. — Мы вместе уничтожим всех, кто встанет у нас на пути, слышишь?

Она задирает голову, смотрит на меня круглыми огромными глазами.

— Не хорошо применять Силу против своих, против стаи, — выговаривает тихо и сдержанно.

Похоже, правда в это верит. Поэтому не стала причинять мне вред? Я свой?

— Запомни, глупенькая, — шутливо целую ее в нос. — Свои здесь только ты и я. Выкинь из головы дурацкие рыцарские правила. Если править, то железной рукой. И она у нас есть.

Вэй кивает. Мы снова садимся в кресла. Она улыбается, хотя пахнет все равно грустью.

— Что тебя терзает, Вэй? — спрашиваю участливо, принимаюсь снимать крышки с тарелок и переставляю блюда на стол.

Она глубоко вздыхает. Шарит глазами по столешнице, точно потеряла какую-то мелочь. Стискивает пальцами футболку, отчаянно вздыхает.

— Ты поверишь, что я не убегу? Можешь время от времени отпускать меня в Ковен? — в голосе слышны нотки мольбы. — Я хочу лучше владеть Силой. Они могут научить.

Невольно фыркаю. Очередная тарелка с громким звуком падает на стол, к счастью, остается цела.

— А ты правда не убежишь? — игриво изгибаю бровь, а сам ощущаю, как холодеет спина.

Стоило Вэй заговорить о чем-то, что я не могу контролировать, и я уже не так уверен, что она не трофей. Но этого нельзя показывать.

— Хотя меня больше волнует твоя безопасность, — добавляю уже деловито. — Бартоломей сказал, что тебя никто не тронет только в моем присутствии и на территории Серебристых.

Вэй смотрит на меня снисходительно.

— Я сумею за себя постоять, Найт, — отвечает с тяжестью в голосе. — Хотя и тебе тоже не стоит оставаться без моей поддержки…

И тут она права. Я, как волк, одолею лишь нечистокровных серебристых, и то не всех. Породой не вышел. У нас с Вэй одна жизнь на двоих.

— Вернемся к этому разговору, когда ты упрочишь позиции альфы, — теперь и она говорит деловым тоном. — Ты сможешь убедиться, что я не убегу, а я буду уверена, что тебе уже никто не посмеет бросить вызов. А пока моих нынешних способностей вполне хватит, чтобы навести шороху в клане в случае чего.

Соглашаюсь. Мы наконец приступаем к еде. Порции внушительные. Много мяса, овощи, сочная подлива. Пахнет вкусно, хотя и немного странновато, какими-то травами.

— Не ешь! — вдруг выкрикивает Вэй, едва взяв в рот первый кусочек из рагу. — Еда отравлена!

Она сплёвывает в салфетку и резко отодвигает тарелку. А потом беззастенчиво опускает пальцы в кушанье. Несколько мгновений сидит с закрытыми глазами и мрачно произносит:

— Та волчица подсыпала яд. А ей приказал… Грэй.

Что же, похоже, пришло время почистить ряды партии!

44. Путь крови

Вэй

После первого же кусочка мяса, который попадает мне в рот, я отчетливо вижу сцену, как Грэй на кухне, среди стеллажей с посудой беседует с волчицей, которая завезла в спальню столик. Они стоят рядом с огромной варочной поверхностью, на ней несколько сковородок, от них поднимается пар. Слышу голос Серебристого: «Добавь черной беладонны, Лидия». Потом вижу, как женщина сыплет во все емкости порошок, напоминающий черный перец, перемешивает. Раскладывает в тарелки.

Кричу Найту, чтобы не ел. Погружаю в еду пальцы, чтобы увидеть побольше. Правда остальное оказывается несущественным.

Найт резко поднимается. Чую запах его ярости.

— Похоже, клан не хочет тебя принимать просто так, — произношу печально.

Мне действительно грустно. И страшно за Найта. За нас.

— Значит, я их заставлю, — сурово отрезает он. — А ты мне поможешь. Зауважают потом, сначала пусть боятся.

Исходящие от него феромоны кружат мне голову. Его власть заставляет меня трепетать. Будоражит. Внизу живота лавой разливается возбуждение от осознания, что я — его. Гоню от себя непрошеные фантазии. Сейчас не время.

Встаю, подхожу и прижимаюсь к Найту всем телом. Спрашиваю себя о его будущем и… вижу, что он действительно заставит их себя бояться. И начнется все сейчас. В комнате на минус втором этаже, где стоит большой круглый стол, за которым Грэй, Хьюго, Джо и еще двое волков играют в карты.

— Идем, Вэй, — отстраняясь, приказывает Найт и берет меня за руку. — Пора преподать им урок.

— Нам нужно спуститься на минус второй этаж, — окидываю его взглядом. — Так и пойдешь в полотенце?

Он усмехается.

— У меня другой одежды нет, а была бы, я не стал бы ее портить, — запускает руку мне в волосы, склоняет голову набок, любуется мной. — Сегодня придется подраться. Прольется новая кровь. А завтра предателей увидит весь клан.

Ууух, какой же он сексуальный, когда так властно говорит. Мечтательно вздыхаю. Собраться! От меня сейчас потребуется помощь.

***

Выходя из лифта на минус втором этаже, мы сталкиваемся нос к носу с каким-то невзрачным волчонком из лазарета. На нем белый халат, а в руках металлический бокс. Он округляет глаза при виде меня, открывает рот, чтобы закричать, но я мысленно приказываю ему замереть. Он будто окаменевает. Даже не дышит. Черт, немного не то. Я не хочу убивать направо-налево. Велю ему стоять, но дышать. Сработало! Отдаю новый приказ — отправиться в лазарет и сидеть там на кушетке полчаса, надеясь, что его биологические часы подскажут, как только время истечет.

Волчонок скрывается за клеенчатыми лентами. Я молча показываю Найту на третью дверь по правой стороне. Она закрыта, но оттуда несет сигаретным дымом. Это на руку.

Мы подходим. Найт с ноги выламывает дверь, влетает в комнату и, схватив ближайшего сидящего за столом волка за голову, поворачивает ее так, что с хрустом ломает шею. Тело в темной толстовке и серых джинсах обмякает на стуле. Валится на пол.

Время будто останавливается. Фокусирую внимание на остальных. Грей вскакивает из-за стола первым, инстинктивно пятится к стене. Затем поднимается другой волк, впервые его вижу. Крупный. Грузный. Вынимает пистолет и направляет на Найта. Перехватываю его разум, приказываю упереть дуло в подбородок и спустить курок.

Под оглушающий грохот выстрела его череп лопается, как перезрелый арбуз. Мозги разлетаются во все стороны, заляпывая рядом стоящего Хьюго. Он отпрыгивает в сторону, пялится на меня с ужасом в глазах, поднимает руки к потолку. Джо стремительно обращается, сверля Найта кровожадным взглядом.

Нащупываю мозговые волны Джо. Насылаю ему жуткий гул в ушах. Серый, как мокрый асфальт, волк начинает неистово вертеть головой. По шерсти от ушей бегут кровавые дорожки. Найт, тоже обратившийся к этому моменту, накидывается и жестоко рвет клыками его глотку. Скалит пасть, глядя на ошарашенного Грэя.

Переключаю мысли на Хьюго. Гаденыш, я помню, как ты со мной обращался, как обливал ледяной водой, как гоготал, причиняя боль. Мысленно заставляю его подчиняться мне. Он опускает руки. Как робот, поворачивается, смотрит на меня. Встаю так, чтобы видеть Найта с Греем.

— Подбери пистолет, Хьюго, — приказываю вслух, чтобы помощник Эрика тоже понимал, что происходит.

Приятно видеть ужас в его глазах. Породистый, такой же, как и его босс, чистокровный. Даже жаль уничтожать такой шикарный носитель генов.

— Поставь ногу на стул и прострели себе колено, — даю Хьюго еще одно указание.

Тот с невозмутимым видом принимается исполнять. Только в глазах светится паника. Да, волчок, я знаю, что это за чувство. И ты сейчас нанесешь себе тяжелую травму, не в силах сопротивляться.

— Хьюго, стой, нет! — кричит Грэй и делает резкий выпад в мою сторону.

Найт в прыжке вцепляется ему в бедро. Серебристому следовало сразу обратиться. Было бы больше шансов на меня напасть. Волчьим слухом различаю хруст костей. В отличие от Стефана, Грэя мне ничуть не жаль. Он падает и глухо стонет. Раздается выстрел — Хьюго мычит и тоже валится на пол. Джинсы пропитываются кровью, под ногой расползается бордовая лужа.

— А теперь твои легкие перестанут сокращаться, — произношу тихим голосом, глядя на Тонкого. Получу удовольствие, видя, как жизнь его покинет.

Я как будто чувствую его легочную ткань. Она замирает, затвердевает, альвеолы не расширяются. Через полминуты Хьюго начинает трясти, а еще через минуту он теряет сознание. Скоро он умрет, и я почую запах его смерти.

Возвращаю внимание Грэю. Он уже справился с болью, затих и замер в ожидании неизбежного. Бледный, как полотно. Ему жутко, я чувствую феромоны животного ужаса. Он понял, что совершил чудовищную ошибку, но права ее исправить ему никто не даст.

Найт степенно дожидается своего выхода, будто нарочно дает мне возможность покайфовать. Киваю с плотоядной улыбкой. Он медленно приближается к поверженному врагу и в несколько грубых укусов отгрызает серебристую голову.

Смотрю на него. Найт в холке мне по грудь. Громадный. Мощный. Приближаюсь и аккуратно запускаю пальцы в влажную от брызг крови шерсть между ушей. Ладони становятся алыми. Шмон Серебристых забирается в нос. Ненавижу этот запах. Но я смогу примириться с ним, если эти твари будут подчиняться Найту. А до того я готова убить любого, кто посмеет покуситься на моего альфу.

Черный волк начинает обращаться и вскоре передо мной оказывается голый, заляпанный кровью Найт. Провожу пальцами по рельефной груди, размазывая бордовые капли. Наверное, нет более захватывающего зрелища, чем твой мужчина, который только что жестоко расправился с врагами. Но мы еще не закончили.

Найт возвращает полотенце на место. Даже не пытается вытираться. Крови, наверное, будет еще много. Он поднимает за волосы голову Грэя и кивает мне на дверь.

Мы идём в лазарет. Волчонок-медик так и сидит на кушетке, обнимая металлический бокс. Требую, чтобы он вернулся в реальность.

— Где мне найти того, кто может заменить вот этого? — сурово произносит Найт, выставляя перед врачом голову Грэя.

У волчонка глаза лезут на лоб. От него несет ужасом. Бедолага.

— Я… я… Сле-едом за Грэ-эем по и-иерархии… и-и-идет Соул, — мямлет заикаясь. — Он, на-аверное здесь. Его ко-омната на вто-ором этаже.

— Веди, — с рыком приказывает Найт.

Волчонок вскакивает и поспешно направляется к клеенчатым лентам. Мы следуем за ним. Вскоре он приводит нас к одной из многочисленных дверей на втором этаже над танцполом. Планировка тут другая, но и так ясно, что комнаты приличные размеров. Разве что пробивающие пол басы, наверное, мешают нормально спать.

— Ты постоишь тут, — ласковым голосом приказываю мальчику. Он не ослушается. — И подождешь, пока мы поговорим.

Оторопело кивает.

Найт с размаху вышибает ногой дверь. Роняет полотенце, но ему, кажется, плевать. В комнате раздается женский визг и мужское низкое ворчание: «Какого черта?!»

Мой альфа делает несколько широких шагов внутрь. Он сейчас — самая настоящая машина для убийства. Тихо проскальзываю следом.

На большой кровати вижу серебристую волчицу. В слезах. Трясется всем телом, натягивает на грудь простыню. А рядом крупный волк со стального цвета волосами. Тоже породистый. Иные бы высоко не поднялись. Взгляд у него дикий, недоумевающий. Похоже, новость о смене альфы ещё не облетела королевство.

— Ты Соул? — разъяренным голосом спрашивает Найт.

У меня по спине стекает холод. Такое чувство, что он так и не вернулся в себя после бойни внизу. Все еще на взводе и готов растерзать любого, кто станет перечить.

— Да, а ты кто? — рычит Серебристый.

Найт показывает голову Грэя, точно билет на проезд.

— Новый альфа, — отвечает мрачным, недобрым тоном. — Собери клан, Соул. Пора Серебристым познакомиться со своим хозяином.

Тяну носом воздух, пытаясь понять, следует ли воздействовать на здоровяка, но чувствую только недоверчивое удивление.

— Грэй сказал только, что завтра будут выборы… — тянет неуверенно.

— Этого предателя я уже прикончил, как и Эрика. Ты следующий, если не подчинишься, — Найт делает шаг вперед. — Убью каждого, пока не доберусь до того, кто наконец представит меня клану. Так что ты выбирешь?

Серебристый принюхивается, и я ощущаю в воздухе феромоны страха. Иррационального. Он явно обескуражен, сам не понимает, с чего вдруг в душе появилась тревога. Я тут ни при чем. Его внутренний волк чует в Найте угрозу.

— Я сделаю, что ты просишь, альфа, — склоняет голову.

Пробегаюсь по мыслям. Не врет. По крайней мере, пока.

— Вэй? — тянет Найт.

— Пока он верит в то, что говорит, альфа, — произношу тихо, становясь от него по правую руку. Всматриваюсь в волчицу. — И девица верит.

Вот теперь в комнате разливается флер ужаса. Они чуют мой запах, учуяли, что я полукровка, и догадались, что ведьма. Ммм, чарующий аромат. Власти. Моей. И Найта.

— Собери стаю, Соул, — повторяет Найт. — И тех, кто донесет всем до самой мелкой собачонки, что у Серебристых новый вожак. Как сделаешь, найди меня в спальне на четвертом этаже.

Говорит, как хозяин этого клуба. Тихо радуюсь, что Найт ощущает себя здесь в своих правах. Здоровяк рапортует согласие.

Мы выходим из комнаты, и я приказываю волчонку найти труп Эрика. Называю примерные места — танцевальный зал, если его еще не убрали. И один из холодильников. Какой не знаю. Как найдет, чтобы сообщил нам с Найтом, мы будем в покоях альфы.

45. Новый альфа

Вэй

Найт все еще в крови и все в том же полотенце держит меня за руку, стоя на возвышении в танцевальном зале. Здесь, наверное, выступают приглашенные артисты. Сцена небольшая, но поднимается над полом на несколько футов.

Сердце моего альфы бьется гулко и медленно. В мыслях он спокоен, но тело пропитано адреналином. Я вижу наше будущее. Все такое же безоблачное — счастливая жизнь в безопасности и комфорте. Но это пока лишь означает, что мы выбрали верный путь. Все может измениться, если плохо разыграть выигрышную карту.

За спиной стоит металлический стол на колесиках, привезенный из лазарета. Волчонок по моему приказу обезглавил всех убитых Найтом волков и выставил их головы на всеобщее обозрение. Мой альфа в свободной руке за серебристые патлы держит голову Эрика.

Перед нами внизу собралась внушительная толпа, человек в двести. Стоят плотно, касаясь друг друга плечами. Свободного места на танцполе почти нет. В зале висит звенящая тишина. Такая, что я различаю дыхание людей. Кажется, если еще чуть-чуть напрячься, я начну слышать их мысли. Хотя я и так могу это делать. Выборочно заглядываю в волчьи головы — страх, подобострастие, тревога, паника, но недовольства не нахожу. Может, Эрик никому не нравился?

— Я Найт, новый альфа клана Серебристых волков, — громко произносит мой альфа, вбивая каждое слово в стены, точно гвозди. Протягивает вперед голову Эрика. — Я бросил ему вызов и уничтожил. — Он тянет меня за руку и освобождает вид на остальные головы. — Этих тоже прикончил я, потому что они не подчинились.

Найт замолкает, впитывает эмоции. Даже я чувствую, как воздух наполняется запахом животного ужаса.

— Неподчинение карается смертью, — продолжает Найт. — Я перегрызу глотку или сверну шею каждому предателю. Это ясно?

Зал наполняется тихим гудением.

— Кто не согласен, может уйти, — снова говорит Найт. — Акция действует десять минут. Время пошло. Обнаруженные после этого предатели будут казнены.

Я ожидала оттока людей, но, на удивление, зал едва взволновался. От силы несколько волков из середины продираются сквозь толпу и скрываются в коридоре.

Внезапно со стороны выхода раздается громкий рычащий голос.

— Я не согласен. Ты никто! — крупный волк со стальной гривой кричит от самых дверей и начинает движение к сцене. Серебристые расходятся на его пути. — Я вызываю тебя на дуэль, охотник из клана Черных волков, Собиратель душ!

Рука Найта до боли стискивает мои пальцы. Понятия не имею, кто это, но он откуда-то знает Найта, называет охотничью кличку. Выглядит страшновато — коротко подстриженные волосы торчат, точно иглы у ежа, лицо перечеркивает шрам, начинающийся между бровей и заканчивающийся на нижней челюсти. Нос отвратительно перебит. Чувствую от него лютую агрессию и острый запах ярости.

— Тогда ты скажешь, кто вызывает меня на дуэль, — низким голосом рычит Найт.

Не понимаю, время тянет, или этого требует их волчий этикет?

— Я Скам из клана Серебристых волков, — выкрикивает серебристый с перекошенным злобой лицом и в один прыжок забирается на сцену.

Скидывает кожаную куртку. Готовится обращаться.

Найт напоследок бросает на меня уверенный взгляд. Я знаю, что он значит. Этот серебристый крупнее Найта и наверняка сильнее. Но я готова вовремя вмешаться и помочь. Киваю.

Найт обращается быстрее, полотенце слетает на сцену. Скам обтряхивает шерсть от обрывков одежды. Они начинают двигаться по кругу, присматриваясь друг к другу. Сразу нахожу мозговые волны Скама и с ужасом понимаю, что не могу взять их под контроль. Что делать? Приглядываюсь. Талисманов на нем нет, но что-то мешает. Пробую еще — тщетно.

Скам совершает резкий выпад, пытается ухватить Найта за переднюю лапу. Тот отпрянывает, клацает зубами у серебристого над головой, едва не захватывая ухо. Разошлись без повреждений.

Сердце заходится в панике. Успокаиваю себя волевым усилием. Прошу, чтобы у Скама в ушах поднялся мощный гул. С Джо прокатило же?

Ну же! Черт-черт-черт! Ничего не выходит. Что за ерунда?!

Новая стычка. Волки напрыгивают друг на друга одновременно. Сцепляются передними лапами и пытаются ухватить за шею. Скам вдруг внезапно опускает голову и таки вгрызается Найту в лапу. Тот издает рычащий стон и отпрянывает от противника. Вот же дерьмо! С такой раной особо не потанцуешь! Найт стоит поджав поврежденную конечность. Ждет нового нападения.

Меня мутит от ужаса. Я беспомощна! Пусть Скам не видит! Пусть не видит! Серебристый продолжает пожирать Найта разъяренным взглядом. У меня не получается! Черт. Как же быть… Надо использовать другие слова!

Придумала! Пусть свет слепит волчье зрение. Лампы слепят! Слепят!

Скам на время замирает, водит головой, будто не видит. Вроде сработало!.. Этого мало! Пока у него есть нюх, он все равно сможет настигнуть соперника. Но отбирать у него нюх тут слишком опасно, нельзя показать другим волкам, что Найт одержал нечестную победу. Да еще и неизвестно, какими словами!

Скам бросается на Найта еще более остервенело, но промахивается. Правда не видит! Ура! Черный волк изловчается и прихватывает противника за холку. Серебристый с рыком вырывается, но уже не так уверенно стоит на передних лапах. По шелковистой шерсти из рваных ран струится кровь.

Новый бросок, и Скам снова промахивается. Найт уже догадался, что мои заклинания сработали, почувствовал себя увереннее. Хромая, выбирает удобное место, чтобы вцепиться серебристому в глотку.

Зал почти не дышит и вместе со мной жадно впитывает каждое движение разъяренных соперников.

Пусть Скаму станет… Жарко! Пусть кровь течет быстрее.

Стоит об этом подумать, алые ручейки из раны на спине серебристого становятся толще. Так лучше, но до того, чтобы его ослабить, еще далеко.

Серебристый волк внезапно поворачивает голову в мою сторону. Черт! Он догадался, кто стоит за его грядущим поражением! Сжимаюсь от сковывающего страха. Напав на меня, Скам нарушит правила дуэли, но победителей не судят.

Черт. Он направляется ко мне! Найт хромает и просто не успеет меня спасти! У меня есть выход, но я обещала на него не воздействовать… Нарушить обещание или умереть?

Найт, тебе не больно. Лапа в порядке! Посылаю мысленную команду, и черный волк сразу встает на все четыре конечности. Подбирается и в один прыжок настигает серебристого. Сшибает его на пол. Начинается ожесточенная возня. Скам отчаянно огрызается, не позволяя противнику впиться в шею.

Надо выкрутить звук. Прямо воздействовать не получается, но можно в обход. Пусть Скам слышит завывания воздуха в системе вентиляции. И шуршание огромных вентиляторов. Если он услышит это, значит, здешние звуки начисто сорвут ему барабанные перепонки.

Это работает! Ура! Ура… По спине катится горячий пот. Скам отчаянно скулит и неудачно дергает головой, подставляясь под клыки Найта. Тот стискивает челюсти на серебристой шее.

Ноги становятся ватными, нервное напряжение спадает, а вместе с ним мое тело покидают остатки сил.

Найт со всей силы крутит головой и вырывает кусок плоти у Серебристого. Кровь заливает серую шерсть, тело Скама конвульсивно дергается. Черный волк наклоняет морду и под ужасные звуки перемалываемых костей и разрываемых тканей принимается отгрызать еще одну серебристую голову. Зал замирает в оцепенении. Закончив, мой альфа выпрямляется и начинает обращаться.

Молча подаю ему полотенце. Он прижимает к телу перебитую руку, но заворачивается сам, не позволяя мне помочь. Бросает на меня недобрый взгляд. Похоже, злится, что я применила к нему Силу. А что было делать? Ждать неминуемой смерти, наблюдая его страдания? Я бы и сейчас обезболила ему перелом, но не стану — теперь его жизни ничего не угрожает.

Найт за длинное пушистое ухо поднимает голову Скама. Разворачивается к безмолвному залу.

— Так будет с каждым, — встряхивает волчьим черепом, с которого все еще капает бордовая жижа, и отпускает шерсть.

Голова падает на пол с глухим звуком, как сдутый футбольный мяч, и скатывается в зал. Толпа в ужасе отпрянывает, образуя возле нее полукруг пустого пространства.

— Есть еще несогласные? — рык Найта даже меня до костей пробирает.

Соул, стоящий в ближайшем ряду, первым опускается на одно колено. Следом за ним, точно по цепной реакции, вся толпа серебристых преклоняется перед новым лидером. Найт кивает.

— Вставайте, Серебристые! — его голос гремит уже приободряюще. — Чтобы сделать наш клан могущественнее, нам предстоит много работы, не правда ли?

— Да-а-а! — кричит кто-то из середины.

Публика взрывается довольным ревом, славит нового лидера. Кажется, теперь можно выдохнуть. Найт берет меня за локоть здоровой рукой и напоследок выкрикивает в толпу:

— На этом пока все, Серебристые! Вечером закатим вечеринку. А сейчас свободны! — зал снова заходится в улюлюканьях и хлопках. — Соул, за мной.

В сопровождении Соула мы спускаемся в лазарет. Уже прирученный мной волчонок начинает колдовать вокруг Найта. Тот раздает Соулу указания.

— Мне надо поспать, — говорит устало. — К пяти вечера собери совещание со всеми значимыми членами клана. Вроде этого Скама. Я должен познакомиться с ними лично. — Соул понятливо кивает. — Найди кухарку, которая вчера вечером работала на кухне. Запри, пока я не решу, что с ней делать. — Найт одаривает меня тяжелым взглядом. — Ну и распорядись по поводу вечеринки. Кто ими вообще занимается?

— Есть специально обученные люди, альфа, — басит здоровяк. — Познакомлю вас на совещании.

— И еще, Соул, будь другом, — Найт понижает голос. — Грэй даже не подумал выполнить мое требование. Выстави всех омег Эрика с четвертого этажа. Лучше эти комнаты будут занимать проверенные ребята, вроде тебя.

Соул кивает и наконец уходит. Док ведет Найта в рентген-комнату и вскоре возвращает обратно на кушетку. Я кожей ощущаю гнев альфы.

Пока волчонок накладывает гипс, Найт жестом подзывает меня. Приближаюсь.

— Ты больше не будешь так делать, Вэй, — цедит сквозь зубы, но здоровой рукой нежно прижимает к себе и гладит по спине. — К тому же, ты обещала.

Киваю машинально, но в душе растет протест. Он прав, конечно, но…

— Это ты больше не будешь указывать мне, что делать, чтобы спасти человека, которого я люблю, — произношу с рычащими нотками.

Волчонок сжимается, ощущая, какие между нами кипят страсти.

— Выйди, — бросаю ему, заметив, что он уже закончил с рукой Найта.

Ишь, стоит уши греет! Провожаю взглядом щуплую фигуру, скрывающуюся за клеенчатыми лентами. Смотрю на Найта. В его глазах пляшет хитрый огонек.

— Знаешь что, альфа, — провожу пальцем по его оголенному плечу с каплями запекшейся кровью убитых врагов. — Я дам тебе новое обещание, уточняющее предыдущее. Обещаю применять Силу, только если тебе грозит опасность. Все остальное — мое проявление заботы. И ты это примешь.

Найт спрыгивает с кушетки и, за волосы запрокинув мою голову, горячо целует. Будоражит дремлющее желание. В теле разливается волна жара, по затылку ползут мурашки. Видеть, как он убивает, было до одури возбуждающе. В нем течет кровь настоящего альфы, я это чувствую. Не даром он так быстро освоился. А мне рядом с ним самое место.

Найт берет меня за руку и шепчет на ухо:

— Идем, мой Путь. Нам правда надо поспать. Вечером начнется новая жизнь.

46. Орден и Густав

Найт

Прошло два месяца с момента, как я стал альфой Серебристых не только на словах, но и на деле. Стоило показать волкам головы мятежных лидеров и убить Скама у них перед глазами, желающие бунтовать перевелись. Вэй все еще посматривает на прошлое еды, которую нам готовят, но я уверен, заговоров больше не будет.

Новость о смене вожака у Серебристых мгновенно облетела столицу. Спустя несколько дней ко мне на поклон явился сам Войд. Альфа Черных волков Нью-Йорка. Тот, который требовал, чтобы я привез ему Вэй. Он хотел обменять ее у Эрика на часть территории для торговли запрещенными веществами. Войд засвидетельствовал мне свое почтение. Приятно было отметить, что мы полностью поменялись местами.

А затем я начал вникать в дела бизнеса. Оказалось, что Эрик организовал несколько прибыльных предприятий в легальном и нелегальном поле. Белые предприятия — производство спортивного питания и добавок, завод по изготовлению военной экипировки, какую я видел на солдатах Ордена во время нашей последней встречи. И еще фабрики инструментов, посуды, текстиля. Все это перешло в мое безраздельное управление.

Как и нелегальные бизнесы. Несколько точек варки запрещенных веществ с собственной сетью распространения, лаборатория по разработке и созданию стимуляторов для бойцов на арене, пять клубов подпольных боев и куча вебкам салонов.

Чтобы разобраться, как что работает, я потратил почти месяц на подробные собеседования с руководителями и боссами всех направлений, а еще окружил себя верными консультантами. Беседы мы проводили вместе с Вэй. Именно она проверяла волков на честность, заглядывала в их прошлое. Нескольких уличила в воровстве, еще парочку в сговорах с другими кланами. От них пришлось избавиться. Я хотел их казнить, но Вэй уговорила меня просто изгнать обманщиков. Точно так же, как мы прогнали прочь кухарку, которая по приказу Грэя отравила нашу еду. Все же, Вэй очень добрая, и рядом с ней я становлюсь светлее.

Моя волчица, или все же ведьма, последние пять недель ездит в Ковен. Я договорился с Всеотцом об усиленной охране. Боевые колдуны возят ее в Форт Тилден в бронированном Хаммере, но мне все равно неспокойно. Если кто-то захочет отобрать у меня Вэй, ее не защитят ни машина, ни телохранители.

Уже вечер, она должна вот-вот вернуться. Тревожно. Сегодня с самого утра меня одолевает смутное предчувствие. Я давно не говорил с Отто, может, у него есть какое-нибудь новое пророчество? Предостережение? Уже собираюсь набрать номер старого шамана, когда в кабинет заходит Соул, а за ним пижон из Ордена и трое в защитных комбинезонах с медицинскими боксами в руках.

— К тебе люди из Ордена, альфа.

Вид у помощника виноватый, наверное, хотел, но не смог задержать щеголя в светло-сером костюме. Повелительно киваю:

— Пусть проходит, — упираю в незваного гостя тяжёлый взгляд.

Соул запирает за ними дверь. Телохранители напряжённо провожают людей взглядами, пока те направляются к моему столу. Трое в комбинезонах остаются стоять по его правую руку. Ордена без приглашения усаживается в кресло для посетителей, закидывает ногу на ногу. Трое в комбинезонах остаются стоять по его правую руку.

— Нас не представляли, я Лесли Дрейк, — он улыбается уголками губ.

— Найт Биксби, — мой голос звучит мрачно. Не пытаюсь скрыть, что не рад встрече.

Щеголеватый блондин расстегивает пиджак, усаживается поудобнее.

— Нехорошо, когда свидание назначено, а телефонами для связи люди не обменялись, не так ли? — хитро смотрит на меня. — В нашу последнюю встречу, Найт, твой трофей пообещал предоставить Институту образцы тканей и крови. Мы пришли за ними.

Чёрт. Вэй это вряд ли понравится, но она и правда дала слово. А мы, волки, обещания держим.

— Ее сейчас нет, вам придётся подождать, — цежу сквозь зубы. — Ребята проводят вас в переговорную.

Смотрю на волков у двери, собираясь подать им жест подойти, но Лесли прерывает меня.

— Я в курсе, что полукровка катается в Ковен, Найт. Поэтому и пришёл до ее возвращения, чтобы успеть поболтать с тобой, — произносит злорадно с шипящими нотками. — И если не хочешь проблем, у нас будет постоянный доступ к твоей собственности.

Пальцы покалывает от прилившей крови. Гнев застилает глаза, проносится по телу электрическим разрядом. Кулаки сжимаются сами. Не смеет этот червяк так говорить о моей волчице! Моей любимой! Утихомириваю желание вышвырнуть его из окна прямо на вечерний проспект. Я понимаю, о каких проблемах он говорит. А еще очень напрягает его осведомлённость о жизни Вэй. Похоже, у гада везде глаза и уши.

— Ты забываешься, Лесли, — выплевываю с рыком. — Вэй не вещь, и я ею не распоряжаюсь. Сам напомнишь ей о договоренности, решение за ней.

— А ты приструнишь свою суку, чтобы вела себя сговорчивее, — зловеще скрежещет ублюдок из Ордена.

Он зашёл в моё логово и оскорбляет мою пару! Встаю, собираясь начистить ему фасад, но в этот момент в кабинет стучат и из-за двери показывается белая голова Вэй. Усаживаюсь обратно в кресло и, оперев локти о стол, сцепляю пальцы. Она непременно учует запах моего гнева и сразу прочтет мысли. Мы с первых дней в Жаре об этом условились. Очень удобная функция магии!

Вэй окидывает пришельцев холодным взглядом, приближается ко мне и обнимает за плечи.

— И так, Найт, — блондин прожигает меня взглядом. — Твой ход.

Вэй сжимает мое плечо, и у меня в голове возникает ее образ — она сидит в позе лотоса. Пытается меня успокоить. Что ж, похоже, она лучше знает, что делать.

— Вэй, этот джентльмен из Ордена, — подыгрываю щеголеватому говнюку. — Лесли Дрейк. Мы говорили о том…

— Что ты обещала Институту исследования существ образцы тканей и крови, — Лесли перебивает меня и делает рукой подгоняющий жест.

Теперь я ощущаю, как воздух вокруг Вэй электризуется. От нее веет Силой и ощутимо пахнет раздражением.

— Эти джентльмены здесь… — блондин ведет рукой в сторону троицы в костюме и умолкает, видя, как они обмякают и валятся на пол, гремя металлическими коробками. Впивается взглядом в Вэй. — Что ты сделала?!

— Они скоро проснутся, — она отвечает нарочито невозмутимо. Теперь ее аромат сменяется на запах ненависти. Она в упор смотрит на Лесли и тихо приказывает: — Замри!

Ордена застывает как сидел, только что в глазах засветился ужас. Похоже, Вэй его парализовала.

— Во-первых, я ничего не обещала, — произносит вкрадчиво и отстраняется от меня. — Я сказала, что предоставлю образцы, если альфа не против. Ты тогда сказал, что Институт попросит меня об услуге.

Вэй, точно грозовая туча, надвигается на блондина. А я впитываю клубящуюся у него в душе панику.

— Только ты ведь не просить пришел, — она останавливается рядом с ним, — а угрожать и требовать…

Вэй берется за его ладонь и несколько раз моргает. Хмурюсь, но не препятствую. Она что-то ищет, видимо, проматывая воспоминания главы Ордена, и вдруг замирает. Отбрасывает его руку, точно это обгоревшая головешка и, наклонившись, зависает с ним нос к носу.

Замираю, не представляя, чего сейчас ожидать от Вэй. Признаться, даже я иногда побаиваюсь ее.

— Теперь ты понимаешь, Лесли, — тянет она, упрямо глядя ему в глаза, — что договариваться надо не только с альфой, но и с его трофеем?

Она выпрямляется и, похоже, сбрасывает паралич. Лесли вздрагивает и суетливо отодвигается в кресле подальше от нее.

— Нам не нужно враждовать, Лесли, — Вэй опирается бедрами о край стола и я даже не возражаю. Сейчас альфа здесь она. — Я дам образцы твоему Институту. — Снисходительно склоняет голову набок. — Но я хочу кое-что взамен.

— Что? — выпаливает Лесли нетерпеливо.

Вся его лощеная выдержанность слетела, точно шелуха.

— Верни Серебристым Густава, — жестко чеканит Вэй и косится на меня. По телу прокатывается горячая волна ревности, но не влезаю. Пусть продолжает: — Хватит над ним издеваться. Сделка с Эриком отменяется.

Блондин фыркает и отводит глаза в сторону, а потом вскидывает на мою волчицу недовольный взгляд. Собирается что-то сказать… В этот момент по телу Вэй пробегает судорога. В воздухе начинает пахнуть сожалением и негодованием.

— Прости, Найт, не могу удержаться, — цедит она, обернувшись ко мне. Дикий взгляд сочится яростью.

Она щелкает пальцами. Спустя мгновение кабинет оглашает истошный вопль Лесли, его тело выгибается дугой, он чуть не выпадает с кресла. Через несколько секунд эфемерная боль отпускает, он расслабляется, оглядывает пространство впереди отсутствующим взглядом, мотает головой, но держит руки на подлокотниках, будто прикован к креслу. До меня наконец доходит, что Вэй погрузила его в какую-то иллюзию и извинялась именно за это.

Воздух пахнет удовлетворением. Моя волчица получает удовольствие, мучая этого червяка. Не препятствую, он наверняка это заслужил. Вэй не станет издеваться ради забавы.

Через полминуты Лесли снова начинает кричать. Такое чувство, что его режут или сжигают заживо. Смотреть на его страдания жутко даже мне. А потом все снова прекращается. Его лицо лоснится от пота, курчавые волосы у корней взмокли и потемнели. В глазах плещется боль и ужас.

У меня в душе туманом стелется тревога. Ордена никогда не простит ей такого унижения. Похоже, мне стоит усилить ее охрану.

Вэй ждет еще несколько минут, за которые нечеловеческие мучения и отдых с десяток раз сменяют друг друга, а затем, судя по всему, сбрасывает морок. Взгляд Лесли обретает осознанность. Он громко сглатывает и напряженно смотрит на Вэй.

— И так, Лесли, — Вэй подводит итог его же словами. — Густав возвращается в клан, после этого приходят специалисты от Института и делают необходимые тесты. Твой ход.

Блондин возвращает лицу привычную полуулыбку. Оттягивает расстегнутый ворот сорочки.

— Пожалуй, — тянет привычным тоном. Быстро же он взял себя в руки! — Я согласен. По рукам. Люди Института свяжутся с вами по поводу доставки Густава.

Он молчит несколько мгновений и вонзает в Вэй недобрый взгляд.

— Сегодня ты перешла черту, полукровка, — шипит, тыча в нее пальцем. — В твоих интересах, чтобы наши пути больше не пересеклись.

Вэй кивает с повелительным видом. Показывает могущество. Слишком самонадеянно! И это ради какого-то Густава? Чувствую, что закипаю. Поставила себя под угрозу, чтобы спасти непонятно кого!

— Если со мной что-то случится, Лесли, — Вэй говорит с расстановкой, — Бартоломей узнает об операциях по уничтожению оборотней в Нью-Джерси, а Всеотец — об атаках на ведьм в Неваде. Или скажешь, что не подписывал таких распоряжений?

Ковена сереет.

— Паритет паритетом, но Орден с радостью дает и вашим, и нашим, когда это хорошо оплачивается, — Лесли с каждым словом моей волчицы сжимается все сильнее. — С таким компроматом я могла бы вообще не идти навстречу твоему Институту. Но я дала слово и не нарушу его. И последние обещания тоже сдержу.

Смотрю на Вэй, и от восхищения перехватывает дыхание. Ей всего девятнадцать, но у нее внутри несгибаемый стержень воли. Она не по годам умна, расчетлива и, кажется, неплохо смыслит в политике. И самое главное, эта женщина выбрала меня! Остается только оправдывать ее ожидания.

— Разойдемся краями, Лесли, — завершает разговор Вэй. — И постараемся больше не встречаться.

Ордена кивает и встает. Направляется к людям в комбинезонах и поочередно тормошит их. Те удивленно вскакивают. Потирают ушибленные при падении места. Лесли велит им уходить, и вся процессия направляется к выходу. Делаю жест одному из волков, стоящих у двери, чтобы проводил.

Вэй выдыхает и подходит ко мне. В глазах светится азарт. Она обнимает меня и страстно целует. Отвечаю сдержанно, стискивая ее талию — ревность еще булькает в глубине души. Втягиваю ее аромат. От нее пахнет возбуждением.

— Что за Густав? — требовательно спрашиваю, когда она отстраняется.

— Тот волк, который устроил мой побег, врач клана, — отвечает Вэй, посерьезнев. От нее начинает веять легким испугом. — Он был единственным, кто не питал ко мне ненависти и заботился в меру возможностей. Эрик отдал его Институту на опыты. Я считаю, что в долгу перед ним.

Ревность улетучивается, остается только уважение. Она молодец! Своих не бросает. Врач лишним не будет, а благодарный, верный, проверенный волк — тем более.

— Молодец, Вэй, — искренне обнимаю ее. — Скоро клан пополнится еще одним хорошим волком.

Эпилог. Виктор

Вэй

Спустя 5 месяцев, 24 дня и 2 часа

На заднем сиденье бронированного хаммера рядом со мной сидит очередной из безымянных телохранителей от Ковена. На пассажирском — еще один. Оба вооружены паралитическими пистолетами. По мне, такие меры безопасности излишни, однако Найт выставил целый ряд условий Ковену, чтобы я могла посещать Форт Тилден и заниматься с наставниками. Ехать на машине час с небольшим, но это действительно хорошо защищенное место с отличным тренировочным полигоном.

Я заглядываю к ведьмам трижды в неделю последние два месяца. Всеотец распорядился, и в форте провели практические исследования. Оказалось, что у меня проявились все семь направлений. До этого я колдовала интуитивно и даже не знала, сколько их всего и какие к ним относятся заклинания.

Я остановилась на Времени, Разуме, Духе и Теле. За три месяца тренировок овладела многими практиками. Колдуя, как умела, я мысленно произносила какие-то слова, но возможностей гораздо больше. Можно обойтись только образами или использовать ощущения. Например, я могу вообразить, что чувствую желание, исходящее от Найта, и он действительно начнет его испытывать. Только я так не делаю.

Мы вот-вот подъедем к Жаре. Этот клуб из жуткой тюрьмы превратился в безопасный, защищенный дом. С момента вступления Найта в права альфы все до единого волки клана обращаются со мной крайне почтительно. Думаю, этому способствует и то, что я в состоянии заглянуть к ним в головы или усилием мысли причинить любому из них боль.

Хаммер подвозит меня к заднему входу в клуб. Навстречу выходит пара серебристых, один из них открывает мне дверь и бережно помогает выйти из машины. В такие моменты я чувствую себя тщательно оберегаемой ценностью, но сегодня от волков веет тревогой. Что-то произошло. Сердце екает. Я скупо прощаюсь с телохранителями от Ковена и в сопровождении оборотней направляюсь в клуб. На всякий случай заглядываю в свое будущее и вижу беседу с незнакомым белым волком в переговорной на третьем этаже. Ежусь от плохого предчувствия и сразу направляюсь в кабинет альфы. Без его ведома я все равно ни с кем говорить не буду.

Захожу к просторную комнату с антикварной мебелью. Киваю телохранителям Найта и сразу подхожу к нему. Обнимаю, запуская пальцы в волосы. В теле вспыхивает желание. Тяну Найта за руку. Он по моему запаху догадается, куда я его зову.

— Подожди, Вэй… — он обнимает меня за талию и усаживает к себе на колени. — Не знаю, как ты отнесешься… Твой отец хочет встретиться. Примешь его?

На позвоночнике вздыбливается кожа. Возбуждение мгновенно рассеивается. Сжимаю кулаки, пытаясь совладать со шквалом эмоций. Этот волк бросил на произвол судьбы сразу две жизни, которые должны были оборваться еще несколько лет назад, но, хвала Богам, моя продлилась до этого дня.

— Нет, — бурчу, поднимаясь.

Мне не по себе. Настроение отвратительное.

— Прости, он уже здесь, ждет в переговорной, — извиняющимся тоном говорит Найт и сразу обращается к охране: — Ребята, выведите белого волка из клуба.

Черт! Не так быстро, Найт! В душе плещутся сомнения. Надо встретиться с отцом. Хотя даже не знаю, что спросить, что сказать…

— Нет, Найт, — кладу ладонь на его предплечье. — Раз он здесь, я поговорю с ним.

— Отбой, парни, — Найт смотрит на меня с сожалением. — Мне пойти с тобой?

Качаю головой и отправляюсь в переговорную.

***

Дверь переговорной тихо притворяется за спиной, и я встречаюсь взглядом с белогривым волком, который стоит у окна и поворачивается на звук. Широкий в плечах, высокий, мощный. Мама выбрала красавца. У него глубокие светло-серые глаза, высокие скулы, ровный нос. Я не узнаю его, но ощущаю родной запах.

—Привет, Вэй, я Виктор — говорит он и делает пару порывистых шагов ко мне, но замирает на полпути, слыша мое: «Не подходи!». Оторопело добавляет: — Я твой отец.

Вжимаюсь спиной в дверь. Внутри перекатывается дикая смесь отвращения, обиды, лютой тоски по маме и отчаянного желания поверить, что у меня есть кто-то родной, кроме Найта.

— Я тебя не знаю, — цежу сквозь зубы. — На переговорах, когда Эрик был убит, ты прятался в толпе белых волков. Такой себе из тебя отец. Зачем явился спустя полгода?

Он отходит к длинному столу и опускается на один из стульев.

— Я хотел! Но Бартоломей не позволял, — в голосе слышу искреннюю печаль.

Подхожу и берусь за запястье Виктора. Он вздрагивает, но не вырывает руку. Добираюсь до его последнего разговора с белым альфой. Тот говорит, что хочет нашей с Виктором встречи.

— У Бартоломея на меня виды, да? Раз позволил своему псу повидаться с дочерью, — выговариваю ядовито. — Если бы Найт не оставил меня себе, как трофей, ты бы казнил меня по приказу белого старикана?

Ожидая ответа, читаю его мысли. Прямо вижу, как он перебирает варианты, и останавливается на том, чтобы… увезти меня подальше.

— Нет, Вэй, — произносит искренне. И я начинаю ему верить. — Я так и не разлюбил Вайт. Не обзавелся семьей. У меня нет детей, кроме тебя.

Отпускаю его руку и сажусь на соседний стул. Ноги ватные и не держат.

— Когда Бартоломей узнал, — продолжает Виктор, — что мы встречаемся, заставил меня с ней порвать. Угрожал убить ее, если я не отступлюсь. Оставив твою маму, я спасал ей жизнь.

В носу саднит. Сглатываю вязкую слюну. Больно! До одури больно слышать это. Все могло случиться иначе, если бы не волчьи идиотские порядки! У меня была бы любящая семья, мы с мамой не влачили бы жалкое существование, я никогда не попала бы к Эрику…

— Тебе показать ее? — отворачиваюсь, пряча покатившиеся по щекам слезы.

— А ты можешь? — робко спрашивает Виктор.

Молча протягиваю руку, он вкладывает огромную лапу в мою ладонь. Вспоминаю и передаю ему светлые моменты детства, когда все еще было неплохо, когда мама улыбалась, пела мне песенки и водила за ручку.

Виктор шумно порывисто дышит. От него остро пахнет сожалением. Подожди, папа, сейчас ты увидишь, что с ней стало! Стискиваю его пальцы и вспоминаю последнюю сцену ее жизни. У самой за грудиной ноет от ужасающей картинки, но я прожила это дважды, боль уже не такая лютая, как раньше. Зато Виктор ощутит ее в полной мере.

— Нет! — выкрикивает он, очевидно, понимая, что сейчас произойдет. — Ублюдки! Твари! Нет! Я прикончу эту бурую гниду!

Показав волку все до конца, отпускаю его пальцы.

— Тебе стоит убить Бартоломея для начала, Виктор, — выдавливаю, содрогаясь всем телом от ненависти к белому альфе. — Именно его надо за все благодарить!

Черт! Отец и вправду раздумывает, как прикончить главного волка страны!

— Один не справишься, — добавляю тихо. — Просто оставь все как есть. Маму этим не вернешь.

Виктор придвигается и обнимает меня сзади за плечи. По телу разливается приятная волна успокоения. Впервые мужское прикосновение не вызывает во мне страха или желания. От Виктора веет теплотой, доверием, отеческой любовью, которая ощущается совсем иначе, чем страсть Найта.

— Позволь мне видеться с тобой? — он спрашивает сдавленным голосом.

Не верит, что я соглашусь, но очень надеется. В мыслях действительно хочет сблизиться.

В желудке печет горечь. Душат слезы. Не могу говорить.

Виктор разворачивает меня к себе лицом, стирает мокрые дорожки с моих щек и снова обнимает.

— Прости меня. Прости, Вэй. Прости за все, что с тобой случилось. Прости за маму. Я очень виноват. Прости, дочка, — в его голосе прибавляются умоляющие нотки. — Я опоздал почти на двадцать лет. Позволь мне наверстать?

Отстраняюсь. Пожалуй, я хочу обрести отца, но не стоит забывать о статусе трофея и Найте, который должен дать добро на эти встречи. А я в этом сомневаюсь.

— Тебе нужно обсудить это с альфой, — обреченно киваю на дверь. — Если Найт согласится, я не против узнать тебя получше, Виктор.

Виктор не раздумывая направляется к выходу. Похоже, он полон решимости. А я… выжата, как лимон. Слишком много переживаний. Иду спать. Я в любом случае узнаю, что решил мой альфа.

***

Через неделю за завтраком Найт смотрит на меня с хитрыми искорками в глазах. Что-то задумал? Не выдерживаю, спрашиваю прямо.

— Я пригласил кое-кого к завтраку, — он улыбается и кивает на дверь. Она открывается, и в столовую входит мой отец. Тоже с улыбкой на все лицо. — Виктор покинул клан Белых волков и примкнул к нам. Вы сможете видеться чаще!

Смотрю на своего альфу, отца, не пытаясь спрятать слезы радости. Кажется, теперь я самое счастливое существо во Вселенной!

Оглавление

Пролог. Собор Святой Марии

1. Ремень с клепками

2. Душ из брандспойта

3. Элитный сигарный клуб

4. Дикий план

5. Желтая бейсболка

6. Склянка из коричневого стекла

7. Запах красного перца

8. Собиратель Душ

9. Призрак в серых кедах

10. Спасательная шлюпка

11. Приплыли

12. Мотель «Роза ветров»

13. Куриный суп

14. Рынок «Виктория»

15. Люди не лучше волков

16. Кабинет Смотрителя Ковена

17. Отель «Беркли»

18. Паста и вино

19. Кинотеатр «Кристальный путь»

20. Талант переговорщика

21. Мотель «Кэндлвуд»

22. Мир наизнанку

23. Мотель «Кэндлвуд»

24. Форт Армистед

25. Медицинский корпус

26. Нулевой результат

27. Запах трагедии

28. Блондин в черном плаще

29. По следу Вэй

30. Бартоломей и Серебристые

31. Чертежи форта Армистед

32. Волки в клетке

33. Напролом

34. Вот и свиделись

35. Дорога в столицу

36. Погоня по девяносто пятой

37. Отель «Хилтон Мидоулэндс»

38. Всеотец

39. Хрустальный мир

40. Клуб «Жара»

41. Завершение контракта

42. Переговоры

43. Спальня Эрика

44. Путь крови

45. Новый альфа

46. Орден и Густав

Эпилог. Виктор