Хорошие новости. О чувствах нараспашку, любовных бутербродах и урагане с косичками (fb2)

Хорошие новости. О чувствах нараспашку, любовных бутербродах и урагане с косичками 1845K - Александр Райн (скачать epub) (скачать mobi) (скачать fb2)

Александр Райн Хорошие новости. О чувствах нараспашку, любовных бутербродах и урагане с косичками

От автора

Как часто мы позволяем себе радоваться? Повеселиться, подурачиться, сходить на ни к чему не обязывающее свидание, потратить все деньги только на себя, погулять на свадьбе незнакомого человека, простить все обиды старому врагу, взять да и отправиться в путешествие на велосипеде прямо посреди рабочей недели – всё это может звучать как абсурд, как что-то запретное. Мы нечасто способны на такие вещи. Зато накрутить себя не менее пустяковой ерундой – всегда пожалуйста!

Эта книга напомнит вам, как один случай может перевернуть всё с ног на голову и вернуть вкус к жизни. Так и произошло со старушкой, которую угнали вместе с машиной и повезли кататься на аттракционах. Удивительно, не правда ли? А что скажете насчет обычной куртки, восстановившей давно утерянную родственную связь? Или об автомобильной аварии, плавно перетекшей в собеседование?

Если оглянуться вокруг и как следует присмотреться, то можно найти столько сюжетов, что дыхание начнет перехватывать. И не стоит вечно ждать, пока на прилавках судьбы появятся хорошие новости. Нужно эти новости искать самому. А если не выходит найти, то обязательно нужно пробовать их создавать, как это делают герои моих рассказов. Они вам подскажут – нужно только открыть книгу и начать читать.

Участковый Рыбов

День у Рыбова начался как обычно. Сначала поссорился с Люсьен. Она опять просила Рыбова остепениться, стать примерным семьянином, жить в согласии и любви, сколько получится. В душе-то она, конечно, прекрасно понимала, что Рыбов ― сволочь. Циничная, красивая сволочь. Он – как тысяча рублей. Ты можешь сколько угодно считать ее своей, но отдавать другим рано или поздно все равно придется.

Сегодня намечалось общее собрание, на которое Рыбов должен был прийти в качестве независимого консультанта. На повестке дня стояла грядущая зима. Нужно было решать: где, с кем и как. Рыбову, по большому счету, было глубоко фиолетово. Когда ты дожил до шести лет на улице, зимовка считается временным неудобством, а не концом света, как это постоянно преподносят первогодкам старики.

Позавтракав из консервной банки возле магазина «Красное&Белое» заветрившейся сайрой, которую раз в день выносила продавщица Оля, Рыбов потрусил в сторону теплотрассы. По дороге он проводил осмотр территории: проверял наличие чужаков, общался с дворовыми псами, отгонял от своих прикормленных мест наглых мышей и ворон – словом, следил за порядком, как самый настоящий участковый.

– Кс-кс-кс, – потянулся к Рыбову какой-то нетрезвый дядечка, за что тут же получил по рукам и щекам когтями.

Кыскать Рыбову могла только Анна Антоновна, давшая коту его имя. Женщина появлялась на улице три раза в неделю, и для всей местной фауны это был настоящий праздник. Она знала каждого кота, каждого пса, каждого голубя, воробья, мышонка, галчонка. Всем им она дала имена, и все они ели из ее рук. Вот только Анны Антоновны не стало полмесяца назад, и если люди вокруг не заметили ухода этого невзрачного маленького человека, то животина сильно тосковала.

Проскочив мимо колес таксиста, проигнорировав лазерную указку Вани Федорова, светившего коту из окна, и отсалютовав домашним обморокам (так Рыбов называл своих собратьев, обитавших в квартирах), он достиг школьного двора. За школой, в полуметре от земли, вдоль старого металлического забора тянулись две обглоданные коррозией трубы теплотрассы. Там, в тени старой осыпавшейся рябины, и проводилось собрание.

– Как вы знаете, с уходом Анны Антоновны у нас возникли дополнительные сложности с провизией, – донеслись до Рыбова слова старого, побитого жизнью и лишаем одноглазого кота по имени Михаил Илларионович. Назван кот был в честь великого полководца Кутузова. – Посему предлагаю на время зимних невзгод делить довольствие между кошками и собаками, строго соблюдая режим питания.

Воздух сотряс недовольный гул и улюлюканье. Проходящий мимо дворник решил, что у животных намечается потасовка, и на всякий случай кинул в них палкой. Через минуту собрание возобновилось.

– Я с этими собаками сутулыми из одной плошки жрать не стану, – сплюнул по-кошачьи дымчатый кот Блинов.

– А ваше величество никто к столу приглашать и не собирается, – обиженно гавкнул из-под трубы пес по имени Трус.

Среди присутствующих Рыбов заметил нескольких родственников.

– Чего неумытый? – дал Рыбов одному из котов подзатыльник.

– А ты что, решил-таки воспитанием заняться? – огрызнулся тот в ответ. – Раньше надо было, пока мать тебя домой звала. А то ходил всем подряд под хвост заглядывал, пока мы голодали…

Тут от Рыбова прилетел второй подзатыльник.

– Слышь, несчастный, твоих братьев и сестер разобрали как горячие беляши! Нечего было огрызаться и царапаться.

– Так их, может, на беляши и разобрали!

– Ага, видел я эти беляши разомлевшие. Брат твой в форточку не помещается, сидит целыми днями мух своей раскормленной мордой смешит. Короче, чтоб умывался нормально, а то заразу будешь тут разносить, – давал свои наставления Рыбов.

Дальше было распределение по подвалам, подъездам, чердакам. Рыбова попросили провести краткий инструктаж, где искать проходы и как выпрашивать еду возле подъездов.

Рыбов смотрел на этих несчастных и собирался как минимум троих пристроить в добрые руки. Он бы и сынка своего пристроил, если бы тот не перечил. Были у кота свои трюки и схемы. Он выслеживал самых лояльных шкетов (детей), пенсов (пенсионеров) и в нужный момент нападал на одного из сородичей. Главное, играть надо было как можно натуральнее и желательно оттяпать актеру половину уха. Агрессора в итоге изгоняли, побитую животину брали на поруки, а тот выплачивал Рыбову дивиденды. Иногда такое срабатывало даже с собаками. Рыбов смог пристроить пару дворняг, но драться приходилось в полную силу. Так у Рыбова появилась целая сеть столовок, на которые он мог спокойно рассчитывать в трудную минуту.

Сам он не собирался перебираться в квартиру. На воле было слишком хорошо и просторно. Разгул, разврат, раздолье – что еще нужно для настоящего романтика.

Но сегодня всё изменилось. После собрания Рыбов намеревался заглянуть к своей знакомой породистой кошке Матильде фон Грас. Путь к ее дому пролегал мимо старых железных гаражей, где Рыбов и почувствовал неладное. Кто-то кричал – негромко, противно и очень печально.

Рыбов не мог пройти мимо: должность участкового кота не позволяла. Прошмыгнув через кусты, он вышел к задней части старого покосившегося гаража, где и находился источник шума.

– Мать моя кошка Шредингера! – выругался участковый. – Не знал, что они своих котят тоже выкидывают.

Рыбов смотрел на завернутого в какие-то тряпки младенца. Тот громко плакал, и плакал, и плакал… И больше ничего не делал.

– Да не ори ты, уши болят! – мявкнул кот на ребенка, и тот мгновенно умолк: Рыбов хоть и кот, но его авторитет уважали все, даже новорожденные люди. – Так, надо что-то делать, не оставлять же это на моей территории, – размышлял Рыбов, но стоило ему отойти, как ребенок тут же начинал реветь. – Ох, свалился же на мою голову, – вернулся к младенцу кот. – Короче, лежи тут пока, я сейчас что-нибудь придумаю.

Рыбов побежал прочь. В голове его вертелись различные планы. Вплоть до того, чтобы самостоятельно вырастить человека. «Свой собственный Маугли. Гроза железных гаражей» – Рыбову эта идея показалась интересной. Он мог бы воспитать себе целую колонию таких вот котов-детей и жить как сыр в масле, но быстро отбросил эту затею как нереалистичную.

Добежав до домов, кот бросился к знакомым бабкам и, пытаясь привлечь к себе внимание, начал кусать их за ботинки. Но те лишь пинались и называли его идиотом. Потом кот схватил зубами какую-то пустую консервную банку и начал ею выбивать азбуку Морзе по асфальту, но никто не реагировал.

– Не́учи! – ругался Рыбов.

Он мяукал, орал, носился кругами и разве что не кувыркался через голову, но тщетно. Люди смотрели на него и смеялись, а кто-то предлагал вызвать службу отлова животных, заподозрив у Рыбова бешенство.

– Сами вы бешеные! Там ваш аналог малометражный погибает, пойдем! – звал Рыбов, но никто его не слышал.

Помог старый знакомый.

– О, Трус! Выручай! – позвал кот пробегающего мимо дворового пса.

– Некогда мне, я на свидание опаздываю, – не поворачивая головы, бросил Трус.

– Я тебе свидание с курицей гриль устрою, если поможешь.

Не сбавляя темпа, пес сменил траекторию и теперь бежал рядом с Рыбовым.

– На такую альтернативу я согласен.

Обрисовав ситуацию, кот состряпал на ходу грубый план: Трус должен был загнать какого-нибудь человека в гаражи, а там всё само собой сложится.

– Ты же понимаешь, что меня Трусом не просто так прозвали? – напомнил Рыбову пес.

– Пора отдать долг родине, бери волю в лапу и действуй. Либо так, либо курицу гриль жевать другому, – подбадривал Рыбов товарища.

Вместе они отыскали подходящую жертву – молодую смазливую девушку в длинной куртке, за которую удобно было ухватиться.

Девушка визжала еще громче, чем младенец.

– Ыбов, я не мову, у меня фейчаф уфы офвянут, – жаловался Трус, когда тянул несчастную за куртку в сторону гаражей.

– Терпи, гад! Курица гриль, курица гриль! – напоминал кот условия сделки.

Кое-как, с горем пополам, с лаем и шипением они вдвоем смогли затащить бедную девушку в гаражи. Там-то на помощь бедняжке и подоспело несколько мужиков, надавав Трусу по ребрам острыми носами своих ботинок.

– Рыбов, скотина, одной курицей не отделаешься! – взвыл от обиды Трус, убегая в кусты.

– Не ссы, сочтемся, – проводил его взглядом Рыбов.

– Слышите? – обратилась девушка к своим спасителям. – Тут вроде где-то ребенок плачет.

– Это пес воет, которого мы прогнали, – отмахнулся один из мужиков.

Люди собирались разойтись, но тут подключился Рыбов. Он опять начал скакать, мяукать и требовать пойти с ним. Ему, конечно, хотелось всем этим тугодумам указать совсем другое направление, но он не сдавался и показывал на гараж.

– Да я вам говорю, кто-то плачет, – сказала девушка и, словно почувствовав мысли Рыбова, пошла за ним. – Котик, ты мне хочешь что-то показать, да?

– Нет, блин, у меня игривое настроение! – бурчал уставший Рыбов.

Когда они дошли до места, девушка ахнула и потянулась к телефону. Малыш уже терял последние силы, но продолжал кричать. Правда, стоило ему заметить Рыбова, как он тут же умолк.

– Молодец, шкет, быстро учишься! – похвалил кот своего Маугли и прильнул к нему.

– Ой, да вы уже прям настоящие друзья! – улыбнулась девушка, поднимая ребенка на руки. Но как только он оказался на расстоянии от Рыбова, тут же начал плакать.

– Цыц! – скомандовал с земли Рыбов, и младенец умолк.

– Придется вас обоих забрать.

Схватив кота второй рукой, девушка подняла его над землей.

– Стой! Куда! У меня там Матильда фон Грас! – вырывался Рыбов.

Девушка отпустила кота, но далеко убежать он не смог, потому что ребенок снова начал горько плакать.

– Ладно, ладно, подожду с вами скорую… – сдался Рыбов.

Младенец никого не слушал, на укачивания и убаюкивания не реагировал и переставал плакать, только когда рядом был Рыбов. Кот доехал с ними до больницы, ждал вместе с девушкой результатов обследования. Затем как-то так сложилось, что эта мадам пригласила Рыбова к себе домой, накормила, уложила спать. Кот не сопротивлялся, решив, что погостить некоторое время возле теплой батареи, питаясь кормом премиум-класса из постоянно наполненной плошки, не так уж и плохо. Кроме домашних мух, у девушки имелся домашний муж по имени Анатолий, который как-то очень профессионально чесал Рыбову бока.

Кот решил остаться. К тому же через некоторое время в доме появился и спасенный ребенок. Молодая семья решила его усыновить и, несмотря на критику Рыбова, дала ребенку имя Арсений.

Но одомашниваться окончательно Рыбов не собирался. Он же не обморок, в конце концов, а местный блюститель порядка. На нем лежит большая ответственность за вверенные территории. Посему ежедневно утром кот уходил на обход, а вечером возвращался «с работы» уставший, голодный и немного злой, как и полагается участковому.

Со временем Рыбов смог пристроить к себе в новый дом и сынка. Жизнь налаживалась.

Худшее место на земле

В ежегодном рейтинге лучших деревень Поганово всегда занимало последнюю строку. Хуже места трудно было себе представить. И всё из-за менталитета местных жителей. Люди и звери там были настолько неприветливые, что даже перелетные стаи и самолеты делали крюк, лишь бы не попасть в зону этих негативных вибраций.

Поганово годами пытались стереть с карты и вычеркнуть из истории государства, но каждый раз оставляли, чтобы на его фоне остальные деревни выглядели более выигрышно.

Паша Моторов попал в оценочную комиссию случайно. Хитрый старый друг попросил подменить и вместо него съездить в Поганово. Товарищ забыл упомянуть, что деревня считается эпицентром вселенского зла, зато сказал, что по правилам для точной оценки нужно прожить там минимум двое суток и обойти ее вдоль и поперек.

Обычно представитель комиссии не продвигался дальше первого дома, а общее время пребывания в Поганово составляло в среднем три минуты. Но у Моторова начинался отпуск, который он ждал целый год. И раз уж так совпало…

Удивительно, но дорога до деревни оказалась весьма сносной, даже разметка была видна невооруженным глазом. Лишь на въезде Моторов заметил несколько противотанковых ежей, раскатанные трактором колеи и пару огромных луж неизвестной глубины, в которых плавали пластиковые бамперы. К счастью, Моторов приехал на скутере и легко преодолел все препятствия.

Встречал Пашу глава сельского поселения – хмурый мужчина в черной рубашке, с темным загаром и абсолютно мрачным выражением лица. От мужчины за километр несло раздраженностью. Еще на подъезде к деревне он сбил с Моторова панаму выстрелом из пневматического ружья.

– Добрый день. Не стреляйте… пожалуйста, – робко помахал Моторов целившемуся в него мужчине.

– Чего надо? – послышалось в ответ.

– Да вот, приехал с оценочной миссией к вам, – стараясь не терять самообладания, объяснил Моторов.

– А-а-а, так это ты из идиотской комиссии? Мы тебя ждали. Вернее, не ждали, – убрал ружье глава. – Ну что ж, пойдем, покажу тебе тут всё. Меня, кстати, Аркадий Семенович зовут.

– Павел, – представился Моторов.

– Прежде, чем мы начнем, ответь: у тебя все прививки сделаны?

– Ой, вы знаете, я не сторонник всех этих вакцин… А что, у вас тут эпидемия какая ходит?

– Бывает, да, – задумчиво кивнул глава. – Слышал когда-нибудь про бубонную чуму?

– Скажете тоже, – нервно хихикнул Моторов. – Это же шутка, так?

На суровом лице Аркадия Семеновича не дрогнул ни один мускул.

– Ладно, показывайте, что тут у вас.

– Пошли, – грубо скомандовал глава поселения.

Моторов чуть ли не бегом последовал за мужчиной, который быстро зашагал вперед.

– Добрый день, Лариса Ивановна! – окликнул Аркадий Семенович какую-то женщину за невысоким забором.

– Идите куда шли, – послышалось в ответ.

– Не забудьте, к вам сегодня мой сын придет.

– Не вижу смысла. Он безнадежен ― весь в родителей. Одним словом, бестолочь!

– Наша местная учительница начальных классов. Летом иногда мы к ней водим детей на дополнительные занятия, – пояснил Аркадий Семенович, и Моторов удивленно кивнул. – А это мой дом, – показал глава на двухэтажную бревенчатую постройку с бойницами вместо окон, огражденную забором из сетки-рабицы с колючей проволокой по́верху. На калитке Моторов заметил табличку: «Держите своих злых собак при себе. Забор под напряжением».

Пока они прогуливались, Моторов чувствовал на себе десятки косых взглядов, от которых поджилки тряслись. Косились взрослые, косились дети, бабушки на скамейках. Даже коровы и куры смотрели с таким презрением, словно перед ними разгуливал продукт их собственной жизнедеятельности.

То тут, то там Моторов видел и слышал, как люди пререкаются друг с другом. Кто-то кидал камни соседу через забор, другие плевали возле чужих ворот.

– Скажите, а как тут у вас с досугом? Чем занимаются местные жители в свободное время? – решил провести короткое интервью Паша.

– Есть библиотека.

– Отлично. Покажете?

– Она закрыта.

– Мало книг?

– Много драк. Что ни день ― то разбитый нос или сломанное ребро. Вкусы, знаете ли, у всех разные.

– Понимаю, – кивнул Паша. – А еще?

– Мы как раз пришли. Вот, это наша центральная деревенская площадь и самая популярная достопримечательность и развлечение – позорный столб, – гордо заявил глава.

– Весело, – совсем невесело сказал Паша. – А кто это в колодках? – спросил он, разглядывая закованного человека.

– Это наш единственный врач, Андрей Иванович.

– Врач?! Разве так можно? За что вы его?

– Потому что он своим примером должен людей к выздоровлению мотивировать, показывать, что здоровым быть хорошо. А он с температурой по деревне ходит, – совершенно невозмутимо ответил глава.

– Сам виноват, – грустно подтвердил врач.

Паша не мог поверить собственным ушам: в этой деревне жили сплошь изверги.

– Слева у нас сельский магазин. Отравиться там можно даже солью, – отвлек его от мыслей Аркадий Семенович.

– Магазин – это отлично. В горле пересохло, надо бы холодненького лимонадику купить, – обрадовался Моторов.

– Ли-мо-на-ди-ку? – Аркадий Семенович посмотрел на Пашу, как на мазохиста.

– Ну-у да, он же там продается?

– Не знаю. Я там только крысиный яд покупаю, – пожал плечами глава.

Войдя в магазин, вместо звука дверного колокольчика Паша услышал щелчок оружейного затвора.

Внутри никого не было видно. На маленьких прилавках ютились упаковки крысиного яда, соль, сода, спички, какие-то макаронные изделия и крупы. В одном небольшом холодильнике сталагмитами стояли упаковки вросшего в дно мороженого, а в другом Паша увидел бутылки, с этикеток которых на него смотрели уставшие глаза престарелого Буратино. Моторов на всякий случай потер веки, чтобы убедиться, что ему не мерещится.

– Зачем пришли? – раздался откуда-то замогильный женский голос. (Моторов подумал, что голос донесся из ада.)

– За ли-мо-на-ди-ком, – еле слышно прошептал Паша, проглотив комок в пересохшем горле.

– Лимонада нет, – отрезала продавщица, которую по-прежнему не было видно.

– Так вот же, «Буратино», – показал Моторов на холодильник.

– Это морилка для дерева.

– Хорошо, дайте мне газированной минералки.

– Нету.

– Дайте без газа.

– Тоже нету.

– А что есть?

– Уксус.

– Да что у вас с клиентоориентированностью? – возмутился Паша.

– У нас тут не выражаются. Либо берите уксус, либо уходите.

– Картой можно?

– Не принимаем.

– Хорошо, вот наличка, – протянул Паша купюру.

– Сдачи нет. Вот вместо нее, – вылезла откуда-то из темного угла дородная женщина и протянула бутылку уксуса и кулек засохших карамелек. – И пакет возьмите.

– Спасибо, я в руках донесу, – вежливо отказался Паша.

– Я говорю, мешок с мусором возьмите, выбросите за углом на помойке, – всучила женщина Моторову вонючий пакет и взглядом указала на выход.

– Где я могу остановиться на ночь? – спросил Моторов у главы поселения.

– На ночь? – удивился тот.

– Ну да. У нас по правилам нужно оценить все стороны гостеприимства.

– Понял вас, идемте. Переспите у нашей ведьмы Ларисы.

– Вы что, специально издеваетесь?

– И не думал. У нее, между прочим, лучший дом, единственный, который сдается на «Циане».

Аркадий Семенович вел Моторова по самым обветшалым и темным закоулкам. Везде царили уныние и сплошная разруха, среди которой местное кладбище выглядело как залитая солнцем прекрасная поляна. По дороге глава поселения посылал каждого встречного к черту, а в ответ ему прилетали угрозы.

– Вечеринки и распитие запрещены, – с ходу заявила ведьма Лариса, увидев в руках Паши уксус и карамельки.

Ужин Моторову не предложили, а постель приготовили в самом захламленном углу. Ночь была еще хуже, чем день. Через открытые окна с улицы постоянно доносился крепкий мат и какая-то возня. Ведьма за стенкой во сне сыпала проклятиями, и даже животные в хлеву, казалось, пререкаются друг с другом.

Моторову не спалось. Желудок сводило от голода, а страх за собственную жизнь не давал глазам сомкнуться. Хуже отпуска и представить было сложно. Паше было ужасно жаль так бездарно терять драгоценные дни. Вспомнив, что он видел в сенях несколько удочек, Моторов решил, что раз уж такое дело, то он должен сходить хотя бы на рыбалку. Обувшись и тихо прошмыгнув мимо Ларисы, он взял снасти и побрел на выход.

Поганово уже успокоилось и мирно спало, ожидая нового, переполненного ненавистью и болью дня. Спрятав на всякий случай свой скутер за сараем, Паша прошел через огород и вылез через дыру в заборе.

Речка встретила Моторова прохладой и приятным шумом течения. Ночь была звездная, воздух пах сладкой травой и мёдом, а в воде плескалась рыба.

«А хорошо все же в деревне. Речка тут ― просто загляденье, да и в целом пейзажи хороши, – думал Паша, закидывая удочку. – Даже жаль, что придется поставить Поганово один балл из ста».

Вернулся Моторов ближе к обеду, когда жизнь в деревне уже кипела. Еще не успев попасться никому на глаза, он краем уха услышал разговор Ларисы и Аркадия Семеновича.

– Сбежал посреди ночи, не выдержал, – сказала ведьма.

– Слава богу. Я уж испугался, что ему тут нравиться начинает, раз решил на ночь остаться, – облегченно выдохнул Аркадий Семенович. – Спасибо тебе, Лариса Андреевна, с меня торт – как и обещал.

– Вам спасибо, Аркадий Семенович, что заранее обо всем предупреждаете. Хорошего дня!

«Это еще что за манерности?» – удивился про себя Моторов, слыша нехарактерные для Поганово любезности. Он решил еще понаблюдать за деревней, оставаясь незамеченным.

Перебежками он осмотрел округу. Тот путь, которым вчера вел его глава до дома Ларисы, сильно отличался от остальных улиц. Красивые, ухоженные домики и участки аккуратными рядками стояли слева и справа. Всё тут так и кричало об уюте и простой деревенской красоте. Но не это было самым странным. Люди дружелюбно приветствовали друг друга, желали хорошего дня, приглашали в гости и предлагали помощь.

Из сельского магазина выходили местные жители с пакетами, переполненными продуктами, а на «позорном столбе» висел плакат: «Добро пожаловать на ежегодную ярмарку!»

Моторов никак не мог взять в толк, что происходит. Сегодня Поганово выглядело совершенно неузнаваемо, словно его развернули на сто восемьдесят градусов.

Он уже собирался достать телефон, чтобы снять видео, а потом поставить Поганово высший балл, как вдруг сзади раздался знакомый голос:

– Не нужно.

Выпрыгнув из кустов от неожиданности, Паша обернулся и увидел главу поселения.

– Прошу вас, не нужно всем рассказывать, что вы увидели.

Сегодня голос Аркадия Семеновича резко отличался от вчерашнего. Да и сам мужчина не выглядел таким суровым, даже наоборот, был привлекателен и добродушен.

– Но почему? – удивленно запротестовал Паша. – У вас же тут так хорошо, тепло, уютно ― настоящая идиллия! Зачем вы хотите казаться, простите за выражение, помойкой?

– Затем, что все эти деревни, которые попадают в список лучших, начинают привлекать всяких любопытных толстосумов. Они за бесценок скупают всё и вся, строят свои коттеджи, тащат свои порядки и своих друзей на прекрасные тихие земли и начинают нарушать эту самую идиллию.

– Вы что же, против прогресса и инвестиций? Деревни же умирают! – пытался воззвать к разуму Моторов.

– Умирают, но не все. Если рыбак будет всем выдавать свои рыбные места, то его, конечно, похвалят, а через неделю он не найдет на этом месте даже маленькой кочки для самого себя. Понимаете, Павел, мы люди гордые, но не хвастливые. А я много раз видел, как места вроде нашего превращаются из деревни в коттеджный поселок, как огромные машины уничтожают траву на лужайках, как повсюду втыкаются столбы сотовой связи и словно грибы после дождя растут супермаркеты. А от души деревни не остается ничего, кроме воспоминаний. Нам такого не нужно.

Паша огляделся вокруг и почувствовал что-то такое, чего не чувствовал с самого детства: отсутствие цивилизации, суеты, огромных, кирпичных заборов и всепоглощающей мировой паутины. Поганово было отдельным миром. И Паша понял, что его нужно таким и сохранить.

– Хорошо, я вас не подведу. Но вы должны позволить провести мне здесь свой отпуск.

– Отпуск? – удивился Аркадий Семенович.

– Ага. И без ваших этих представлений. Будьте сами собой, прошу.

– А вы точно никому не расскажете?

– Я нем как рыба, – зевнул Паша.

Через две недели Моторов прощался за руку со всеми жителями Поганово. Люди там оказались невероятно добрыми и гостеприимными, особенно ведьма Лариса, которая каждый вечер уговаривала Моторова погадать ему на картах или выпить рюмочку настойки собственного приготовления.

* * *

– А мы думали, что тебя там живьем сожрали, – признался товарищ Паши, который отправил его с оценочной миссией. – Ну как там, в Поганово?

– Да жуть жуткая, – делая вид, что еще не отошел от шока, рассказывал Паша. – Не люди, а вурдалаки.

– А ты вроде поправился и загорел, – удивленно смотрел на Моторова товарищ.

– Это от страха реакция такая.

– Ужас. Прости, что отправил тебя. Сам понимаешь, заболел…

– Понимаю, понимаю… В следующем году поеду еще раз, если хочешь.

– Не боишься?

– Боюсь. Но я тут подумал и решил, что хочу стать экспертом по самым худшим местам.

Необходимое свидание

– Я не понимаю, зачем так одеваться? Всем своим видом показывать, что хочешь понравиться. Платье пестрое, ноги голые, волосы распущенные – какой-то фантик от дешевой конфетки. А ведь была умной девочкой, с малых лет ее помню. Куда гордость растеряла, – бубнила, упершись лбом в москитную сетку, Любовь Сергеевна.

Она смотрела через окно вслед молодой соседке и продолжала ворчать, пока та не утонула в объятиях молодого человека, вышедшего из своего авто.

Чайник засвистел – пора было пить цикорий с баранками. Любовь Сергеевна отошла от окна и мелкой поступью поспешила к плите.

– Так ведь она на свидание же пошла, – послышалось с улицы.

– Чего? – переспросила удивленно Любовь Сергеевна, наливая кипяток в кружку.

– Говорю, что на свидание она пошла, потому и разоделась. Вы, когда на свидание ходите, разве не хотите нравиться?

– Не хожу я на ваши эти свидания, – буркнула Любовь Сергеевна, размешивая цикорий.

– Ну раньше-то ходили? – не отставал голос за окном.

– Ходила когда-то… – задумчиво произнесла женщина. – Но это было иначе, это было…

Она замолчала, силясь вспомнить, «а как там это было».

– Не помните? – снова раздалось снаружи.

– Чегой-то не помню? Помню…

Она не помнила.

– А сегодня пойдете на свидание? Со мной, – внезапно спросил голос, отчего Любовь Сергеевна чуть не поперхнулась. Из кружки немного расплескалось на скатерть, и женщина поспешила вытереть пятно губкой для мытья посуды.

– Мы с вами совершенно незнакомы, чегой-то я должна с вами на свидания ходить?

– Свидания для того и нужны, – не отставал голос, – чтобы узнать друг друга, познакомиться.

– Хах, тебе лет-то сколько?

– Тридцать пять, – признался голос.

– Тридцать пять? Поиздеваться вздумал? – усмехнулась беззлобно женщина. – Я тебя в два раза старше.

– Ничего такого. Просто хочу пригласить вас. Я зайду за вами в восемь и позвоню в дверь. Если не откроете, я пойму.

Любовь Сергеевна молча смотрела на остывающий напиток и не знала, что сказать. Она совсем по-другому планировала сегодняшний вечер: телевизор, вермишелевый суп, кусочек торта, принесенный соседкой, ― но никак не свидание. А что, если над ней шутят? Насмехаются, издеваются над одинокой женщиной.

За окном послышались удаляющиеся шаги.

– Звонок не работает, стучите! – крикнула она, снова уткнувшись лбом в москитную сетку.

До свидания оставалось еще целых три часа, а Любовь Сергеевна уже была вся как на иголках. С волосами беда – голову два дня не мыла, платья все давно погрызла моль, из парфюма – только засохший шариковый дезодорант. Помаду вообще последний раз видела в аптечке, может, ее и нет там давно.

Добежала до соседки, начала выпрашивать одежду, клялась потом печеньем отблагодарить и цветами. Там же попрыскалась духами. Зашла в соседний дом в парикмахерскую, попросила перестричь поросшее поле на голове в прекрасный сад (насколько это возможно), а заодно подкрасить. Потом долго выбирала серьги и вспоминала, как нужно краситься.

Когда все было готово, села на кухне и не двигалась, боясь шелохнуться и сломать всю хрупкую композицию. Внутри все сжималось от страха: «Обманул, не придет, подлец малолетний».

Без пяти восемь раздался стук. Любовь Сергеевна вздохнула полной грудью, зачем-то перекрестилась, отругала сама себя за панику и двинулась к двери.

«Подумает, что тетка совсем из ума выжила, раз так расфуфырилась. Хотя… он же меня раньше не видел – откуда ему знать, как я обычно выгляжу», – вела она сама с собой диалог, открывая дверь.

На пороге стоял молодой человек в черных джинсах и синей рубашке с закатанными рукавами. Волосы зализаны, в руках цветы, на лице добрая улыбка.

– Вижу, вы готовы, – сказал он, широко улыбаясь.

– Готова. Только вот ответь мне, зачем это? Может, ты извращенец какой, или из жалости? – подозрительно прищурилась Любовь Сергеевна.

– Перестаньте искать подвох. Просто у меня выдался свободный вечер, а вы забыли, что такое свидания. Вот я и решил нас обоих развлечь. Ну что, идем?

– Ну пошли, – словно давая самой себе разрешение, выдохнула Любовь Сергеевна и закрыла за собой дверь.

– Меня, кстати, Степа зовут, – протянул букет молодой человек.

– А меня Любовь. Давайте я цветы занесу, а то испортятся.

– Не испортятся. Разве вы не хотите с ними по улице пройтись?

– Хочу, – покраснела Любовь Сергеевна и уже спокойно приняла букет. – Ну и куда пойдем, Степа? В парк?

– Да какой парк, нам что – по пятнадцать лет? – махнул рукой Степа, и Любовь Сергеевна смущенно заулыбалась. – Поедем в центр, в кафе.

– Ой, тогда подожди, я проездной дома оставила, сейчас сбегаю.

– Остановитесь, – придержал Степа Любовь Сергеевну за руку, – нас такси ждет, – показал он на автомобиль класса люкс, припаркованный возле подъезда.

– Та-а-ак-си? Да у меня денег нет столько. И зачем такси, троллейбус же нормально, да и…

– Спокойствие. Выдохните. Все расходы беру на себя. Это же свидание, забыли?

Степа проводил спутницу до машины и галантно открыл перед ней дверь. Машина была чистой, комфортной и хорошо пахла внутри, не то что «Нива», на которой муж соседки несколько раз возил Любовь Сергеевну на базар за картошкой.

Всю дорогу Любовь Сергеевна чувствовала себя как-то неуютно. Люди за окном тряслись в душных автобусах или шли пешком по пыльным улицам, а она сидела в удобном кресле с подлокотником, слушала джаз; кондиционер приятно освежал воздух, а еще этот букет…

Машина остановилась в центре города, и Степа помог Любови Сергеевне выйти. Женщина, замечая на себе посторонние взгляды, поначалу нервничала, но постепенно ей это даже стало нравиться.

– Куда пойдем? – спросил Степа.

– В столовую? – предположила Любовь.

В ответ Степа улыбнулся и покачал головой.

Они зашли в какой-то ресторан, где Любовь Сергеевна впервые увидела хостес.

– Желаете столик у окна или поближе к центру зала? – спросила девушка, мило улыбаясь гостям.

– Давайте у окна, – ответил Степа, глядя на растерявшуюся спутницу.

– Что будете заказывать? – спросил официант.

– Я буду стейк рибай, – ответил Степа, не глядя в меню.

– А для дамы? – улыбнулся официант.

– Картошка у вас есть? – спросила Любовь Сергеевна, смущенно жуя от волнения губы.

– Конечно. Есть фри, по-деревенски, пюре.

– Пюре, – услышав знакомое слово, сказала Любовь Сергеевна.

– А еще мидии, дальневосточного краба, утку в малиновым соусе, салат с тунцом и бутылочку шампанского, – добавил Степа.

– Да вы что… Вы цены видели? Тут суп сто́ит как целый пакет продуктов, – испуганно зашептала Любовь Сергеевна, – а вы какие-то финтифлюшки заказываете.

– Значит, я правильно понимаю, что ничего из этого вы не пробовали, – сделал вывод Степа.

– Шампанское пробовала.

– Значит, и остальное попробуете.

– Я как-то не привыкла… Мы с бывшим мужем обычно скромно отмечали: салатики там, пирог с рыбой…

– Вот поэтому вы и не знаете, что такое свидание. А я помогу вам понять, – подмигнул Степа.

Через несколько минут принесли заказ. Любовь Сергеевна в жизни ничего подобного не пробовала. От салата с тунцом невозможно было оторваться – такая вкуснятина. А вот мидии дрянью оказались.

– Я же вижу, что вам не нравится. Зачем давитесь? – спросил Степа.

– Ну ведь заказали же, надо съесть…

– Кто вам сказал?

– Ну… Никто, просто я не могу иначе.

– И будете давиться? – наседал Степа.

– Я… я…

– Унесите пожалуйста, – попросил Степа подошедшего официанта, подав ему тарелку с половиной нетронутых мидий.

– Но там же так много осталось…

– Послушайте, вас никто не заставляет это есть, и вы никому ничем не обязаны. Просто расслабьтесь и наслаждайтесь вечером в свое удовольствие.

Степа налил шампанского.

– Я так не умею, – призналась Любовь Сергеевна.

– Значит, будем вас учить, – улыбнулся Степа и снова подозвал официанта, чтобы отдать ему недоеденный стейк.

У женщины чуть глаза на лоб не вылезли. Она хотела было сказать что-то, но Степа жестом остановил ее, и она сдалась.

Через полчаса пришли музыканты и, немного разогревшись, начали играть что-то мелодичное.

– Пойдемте, – показал Степа на танцпол.

– Но ведь никто не танцует, – испугалась Любовь Сергеевна.

– Ну так мы начнем первыми, подадим пример.

– Я не могу…

– Я помогу.

Степан подал руку и повел Любовь Сергеевну ближе к сцене. Женщина смотрела в пол и двигалась скованно, боясь осуждения со стороны.

– Чего вы такая напряженная?

– Да просто я боюсь. Мало ли чего люди подумают. Вы, я, этот мой наряд – как будто у нас с вами действительно что-то происходит, – затараторила женщина.

– Если хотите, я могу привезти ваш домашний халат, – заулыбался Степа.

– Нет, не хочу. Хочу выглядеть хорошо, – призналась Любовь Сергеевна, и Степа заметил, как глаза ее заблестели.

Никто больше так и не вышел танцевать, зато из зала послышались скромные аплодисменты, когда Степа поцеловал своей даме руку, а та на секунду даже закрыла глаза от смущения.

– Ну что, пройдемся? – предложил Степа, и они вышли, оставив на столе недопитую бутылку и чаевые.

Улицы остывали после очередного дня, погружаясь в уютные сумерки, подсвечиваемые городской иллюминацией. Степа и Любовь Сергеевна шли в сторону дома и болтали о поэзии и о временах, когда машин на дорогах было меньше, а деревьев вокруг – больше. По пути Степа сделал своей спутнице небольшой подарок в виде кулона из серебра.

– Знаете, никто никогда не дарил мне украшения. Всегда что-то нужное, полезное, но красивое – никогда. Я как-то совсем не готова была ко всему этому. Мне немножко неудобно. Хочется как-то отблагодарить. Может, вас пирожками хоть угостить? У меня дома есть.

– Оставьте вы в покое ваши пироги. Я не прошу делать что-то взамен. Просто будьте красивы и спокойны.

– Мне очень стыдно, – призналась Любовь Сергеевна, когда они дошли до ее дома.

– За что? – спросил Степа.

– Не за что, а перед кем. Перед той девушкой. Вы были правы. Ходить на свидания и хотеть быть красивой – это не грех и вовсе не зазорно. Это нормально для молодых девушек, я просто забыла…

– Это нормально для всех, – поправил ее Степа и на прощание поцеловал в щеку, отчего дух у Любови Сергеевны перехватило окончательно.

– Спасибо за чудесный вечер. Я совсем забыла, как это – наслаждаться жизнью.

– И вам спасибо.

– Степан, а разрешите вопрос, перед тем как мы с вами разойдемся.

– Нет, я не хожу к девушкам домой на первом свидании, – улыбнулся Степа.

– Шутник вы, – засмеялась Любовь Сергеевна. – Я не об этом. Почему вы пошли со мной? Где ваша настоящая девушка? Почему вы не с ней?

– Потому что мне тоже необходимо было кое-что вспомнить: как иногда люди радуются простому вниманию и ухаживаниям. Мы с женой расстались неделю назад из-за того, что я, по ее мнению, слишком скучный. Для нее давно стало обыденностью то, как мы с вами сегодня провели вечер: хорошая еда, подарки, комплименты. А мне так хотелось снова почувствовать, каково это – ходить на настоящие свидания.

Во всём виноваты курильщики

Луков пришел на пляж, разложил походное кресло, намазался кремом для загара и вытащил пачку сигарет. Стоило ему два раза провести пальцем по колесику зажигалки, как воздух вокруг изменился: послышалось недовольное шипение, десятки пар глаз начали прожигать Лукова даже через солнцезащитный крем, в его адрес полетели литературные и не очень эпитеты.

– Знаете, есть специально отведенное место для курения, – послышался чей-то раздраженный голос сверху.

Луков задрал голову и увидел нависшее над ним суровое женское лицо и детские ноги. Для наглядности женщина трясла ребенком, и песок с сандалий сыпался Лукову прямо на волосы.

– Тут, вообще-то, дети!

– Прошу прощения, – искренне извинился мужчина и поспешил в указанном направлении.

– От вас, курильщиков, только вред! – долетело ему в спину.

На задворках пляжа он нашел плохо сколоченную, обветшалую беседку. Внутри стояли такие же изгнанники с грустными лицами и потягивали свой вредный дым.

Переполненная мусорка валялась на боку, на полу противно блестели плевки, половина лавочек была разбита, а в металлической крыше зияла огромная дыра.

Закурив, Луков решил поинтересоваться у местных:

– А чего беседка такая унылая?

– Хоть такую выделили. А то бы вообще пришлось по кустам, как в школьные годы, прятаться, – грустно усмехнулся в усы один из мужчин.

Эти слова не очень удовлетворили Лукова. Он, конечно, был согласен, что курение не лучшая привычка, и уж тем более не стоит подавать дурной пример молодежи. Но почему бы для тех, кто уже давно смолит, не отвести нормальное место? Разве они не люди?

– Мы как будто злодеи, в самом деле, – вмешалась в разговор единственная женщина в этой компании.

– Да, несправедливо. Но если посмотреть повнимательнее, то и весь пляж в целом выглядит достаточно убого, – подал голос какой-то дед с трубкой в зубах.

Выслушав все мнения, Луков стрельнул взглядом по углам беседки, прикинул что-то в голове, а затем сказал:

– Слушайте, сейчас начало лета, впереди целый сезон, и мы с вами здесь еще не раз увидимся. Ну не могу я тут нормально расслабиться! Какая-то помойка, извините за выражение.

Никто не обиделся, все согласно закивали.

– Я это к чему, – продолжал Луков. – У меня в гараже есть кое-какой инструмент. Может, приведем тут все в порядок?

– Мы? Бесплатно? – воззрился на него усатый, которого это предложение почему-то обидело.

– Ну а что такого? Вот вы, допустим, знаете директора пляжа? Он вообще существует в природе? Кому жаловаться-то?

– Ну там, в муниципалитет, например, – предположил дед.

– Ага. И через три года они согласуют проект, потом начнутся торги, а когда я уже курить брошу, они построят тут нормальную беседку. Да и то не факт. Давайте сами, а?

Повисла тишина. Кажется, никто не разделял рвения Лукова.

– У меня здесь дача неподалеку, я там летом обычно живу. На чердаке много хороших досок валяется. Могу привезти на велосипеде за несколько ходок, – сказал вдруг дед.

– Отлично! – обрадовался Луков. – С меня тогда крепеж и рабочие руки.

– А у меня кровельное железо осталось после постройки бани, – заявил какой-то маленький лысенький дядька.

– А я зашкурить и покрасить могу, – отозвалась женщина.

Один за другим люди начинали вносить свои предложения. В конце концов все обернулись на усатого, молча стоящего в углу.

– А что вы на меня смотрите? – испугался он. – Мусорку я принесу новую, мусорку. Пойдет?

– Супер! – Луков пожал ему руку и, попрощавшись со всеми, пошел купаться.

На следующий день началась работа. Курильщики заранее ни о чем конкретном не договаривались, никакого проекта не составляли и ничего не согласовывали. Главной целью было облагораживание. По сравнению с тем, что имелось на данный момент, любой итог был бы приемлемым.

Луков приехал на пляж через день и увидел сложенные внутри беседки доски. Мусора не было. Недолго думая, он сел в машину и добрался до ближайшего строительного магазина, где приобрел крепеж, и, вернувшись на пляж, взялся за реставрацию лавок и настила.

На следующий день беседка была обезглавлена, но уже спустя два дня блестела новенькой кровлей. На столбах конструкции появились первые пробы окрашивания. В новой урне, притянутой к полу саморезами, лежал наполовину заполненный пакет, а на одном из столбов красовалась памятка для посетителей, где гостей уважительно просили не разрушать и не мусорить. Но курильщики и так не планировали этого делать. Для них это место было священным.

Теперь на фоне всего пляжа с его разбитыми дорожками, косыми скамейками и дырявыми урнами беседка для курения выглядела как белоснежный парус на полуживом плоту.

Отдыхающих такой расклад нервировал и вызывал у них зависть.

– Почему у этих паровозов такое уютное гнездышко, а у нормальных людей какой-то хлам? – бубнил накачанный дядька, сидя на камне и сплевывая шкурки от семечек на песок.

– Так мы сами, кто курит, привели в порядок, – сказал подслушавший этот бубнеж Луков.

– Вы? Да от вас, курильщиков, один только мусор – весь пляж в окурках ваших!

Дядька щелкнул семечку и, стряхнув с шортов шелуху, обиженно отвернулся.

– Он прав, – раскуривая трубку, сказал дед, когда Луков поведал о своей беседе с недовольным мужиком.

– В чем прав? В том, что от нас только мусор?

– Нет. Прав в том, что наша беседка на фоне всего остального теперь выглядит как островок пафоса. Боюсь, недалек тот час, когда ее разнесут в щепки, и будет, как до нашего вмешательства.

– И что делать? – испуганно спросил усатый, чья гордость за новое место для курения лилась через край.

– Да, что делать? Не весь же пляж ремонтировать? – в шутку сказала женщина. – Эй, вы чего молчите? Нет ведь? Не будем?

Компания курильщиков все же дошла до «директора пляжа», точнее, в местную администрацию. Там они получили от ворот поворот, узнав, что сейчас не до пляжей и есть проблемы поважнее, а если так сильно колется, они могут обратиться по такому-то номеру, и там им помогут с материалом, списанным и вывезенным с других муниципальных учреждений после замены.

– Из детских садиков, школ, со складов… Короче, там железа, досок, старой плитки – целый ангар, – громко разглагольствовал важный дядька в костюме. – Если надо, мы вам подвезем, только, ради бога, мозги мне не делайте. И это… курить вредно, я это не поощряю, – сказал он напоследок и закрыл дверь в кабинет.

Курильщики уже хотели было бросить эту затею, но когда их беседку попыталось оккупировать какое-то нервное семейство со своим обедом, обозвав ее общественным местом, взялись за дело.

Постепенно под редкими деревьями выросли аккуратные лавочки, на песке появились дощатые дорожки со стоящими вдоль них урнами; сколотилось несколько навесов для пикников, перекрасилась старая раздевалка. Бригада курильщиков работала с душой и для души, мечтая лишь о том, чтобы их оставили в покое и дали возможность нормально отдыхать на единственном пляже. Некоторые из них даже бросили пагубную привычку, но все равно заходили в старую беседку, чтобы пообщаться с новыми друзьями.

– Вот какие молодцы, за лето привели пляж в порядок! – нахваливала активистов женщина с ребенком, которая в свое время прогнала Лукова с пляжа. – Не то что эти курильщики, от которых вокруг только мусор и дым.

– Но ведь мы и есть те самые курильщики, – удивился в ответ Луков, проходя мимо нее с новой мусорной урной в руках.

– Не прикрывайте их. Так вы только потакаете этой заразе, – сказала женщина и, вытерев лицо влажной салфеткой, бросила ее на песок.

Сыновний совет

– Пап, вот тебе уже пятьдесят пять, а ты все так и возишься со своей машиной целыми днями. Жизнь-то не вечная, познакомился бы с кем, вечера бы коротал не в одиночестве, – в очередной раз отчитывал сын отца, который пришел весь в мазуте и сразу направился в ванную.

– Да где я знакомиться-то буду? Не на улице же к людям приставать, – послышалось сквозь шум льющейся воды.

– Интернету уже сто лет в обед – давно все придумано. Зашел на сайт и выбирай, пиши, знакомься. Я сам так делаю. Хочешь, покажу?

– Ну ты включи мне, а я попозже попробую. Нечего со мной как с маленьким, – сказал отец, входя в комнату и вытирая лицо полотенцем.

– Уверен?

– Слушай, ну тебя как-то без подсказок сделал и вырастил, чай не деревянный, разберусь, – пробухтел отец.

– Ну смотри… Ладно, я побегу в поликлинику, опаздываю. Телефон дома на зарядке оставлю. У меня у самого вечером свидание с девушкой с сайта, чтоб ты понимал, что это все работает.

– Давай, хорошего дня, – попрощался отец и отправился на штурм холодильника.

Наделав себе горку бутербродов, он вернулся в комнату. Путь к дивану пролегал мимо раскрытого ноутбука, Сан Саныч вспомнил о советах сына и решил попробовать. Нарушив спящий режим компьютера, он вбил в поисковик: «Сайт знакомств».

Интернет тут же выдал самые популярные запросы, и отец открыл первый попавшийся сайт. Он еще не успел ничего толком разглядеть, как пришло сообщение:

«Привет, Саш. А давай сегодня в три часа встретимся, кофе выпьем».

– О как, не успел зайти, а девки уже сами пишут, да еще такие молодые, – оценил вслух Сан Саныч сервис и написал:

«А давай».

До трех часов оставалось каких-то сорок минут. Саныч завернул бутерброды в пакет, налил кофе в термос и, погладив рубашку и брюки, отправился по указанному адресу.

* * *

– Доброго денечка, – весело отсалютовал Сан Саныч и протянул молодой девушке, на вид чуть младше тридцати, букет полевых цветов, которые собрал по пути. – Настя?

– Ну… ну да, – удивленно ответила та. – А вы кто?

– Саша, разумеется.

– Вы… Саша? – не в силах скрыть разочарование, спросила девушка, оглядывая мужчину с ног до головы.

Волосы у него были зачесаны назад, на теле хрустели выглаженные рубашка и брюки, с гладко выбритого лица не сходила довольная улыбка. Он явно подготовился к свиданию.

– Я, – подтвердил худшие опасения Насти Сан Саныч и протянул цветы. – Держи.

– Я думала, вы помоложе. Хотя на фото сходство определенно есть… Знаете, мне, вообще-то… Мне домой, пожалуй, надо… Там это… – из-за нахлынувшего огорчения девушка сразу не смогла придумать оправдания.

– Домой? Так давай подвезу. У меня машина за углом, – все еще широко улыбаясь, сказал мужчина.

– Хорошо, – из вежливости согласилась Настя.

Она ожидала увидеть какой-нибудь старенький, как сам Саша, «Фольксваген Гольф» или «москвич», но никак не ямобур на базе ГАЗ.

– Давай помогу, – галантно предложил Сан Саныч и подал свою мозолистую руку.

Как только они оказались в кабине, он повернул ключ, машина затарахтела, запело радио.

– Так. У нас ведь кофе планировался, держи.

Сан Саныч открутил крышку термоса и налил в нее черный, как смола, напиток.

– Я не…

– В медной турке готовил, у меня свой рецепт. Очень наваристый получается, – подмигнул Саныч и открыл пакет. – На́ вот, а то худющая, аж смотреть больно, – протянул он хлеб с маслом, на котором блестел солидных размеров шмат докторской колбасы. От одного вида этого бутерброда наступало насыщение. – Отказы не принимаются, – наигранно строго посмотрел на девушку Саныч.

Та откусила бутерброд, отпила кофе и чуть не хрюкнула от удовольствия. Кофе мягко растекался по желудку теплом и приятно бодрил.

– Погнали, – скомандовал сам себе Саныч и включил передачу.

Настя ждала каких-нибудь скучных мужицких историй по дороге, но вместо этого Саныч проводил своего рода экскурсию.

– Вон здание бывшего банка, в царские времена там выдавались кредиты. А я как-то в кредит взял путевку в Африку, сам не знаю зачем. Но у меня был друг Толик, очень похожий на гориллу, его так все и звали. В общем, мы с Толиком поехали искать его родственников…

Истории у Сан Саныча не заканчивались, и каждая новая – необычнее предыдущей, причем все так или иначе были связаны с какими-то знаковыми местами города. Слушая, Настя заливалась звонким смехом.

– Насть, тут такое дело, а мы с тобой на заказ не заедем? Там просто деньги хорошие. Выручку пополам, – предложил Саныч, когда ему позвонили клиенты. В одном из ближайших поселков требовалось пробурить лунки под сваи.

Настя хотела было отказаться, но Саныч задобрил ее бутербродом с салом. Откусив, девушка согласно кивнула, и Саныч мастерски вошел в прямой поворот на скорости.

– Поможешь? – спросил Саныч, вылезая из кабины.

– Я? А как? Что делать-то?

– Я покажу, – подмигнул мужчина, протягивая Насте перчатки.

Саныч помог ей забраться в кузов и усадил на место оператора установки.

– Вот этот выдвигает стрелу, этот – поворот. Опускаешь бур, куда я покажу, и нажимаешь тут, – инструктировал Саныч. Затем нацепил девушке на голову белую каску и вручил очередной бутерброд. – Первую вместе попробуем.

Он нежно накрыл своей ладонью девичью руку и начал давить на рычаги.

– Как прико-о-оль-но, – радостно запищала Настя, когда они пробурили первое отверстие.

– Теперь сама, – сказал он и спрыгнул с платформы на землю.

– А вы точно уверены, что ей можно? – спросил заказчик.

– Ей всё можно, – кивнул Саныч и начал руководить процессом.

Через три часа Саныч отсчитал Насте положенную сумму и предложил довезти домой.

– А может, отпразднуем получку? – предложила вдруг девушка. Глаза ее горели азартом. – Я угощаю.

– А чего ж не отпраздновать, отпразднуем! Только угощать не нужно, – кивнул мужчина.

Они заехали в ближайший супермаркет, где Саныч купил все для шашлыка, а затем повез Настю к ближайшему водоему.

– Красиво тут, – смотрела девушка на краснеющую от закатного солнца воду.

– Я это место давно нашел, когда поселок еще только строился. На этот берег, кроме меня, никто не может подъехать. Я сюда, бывает, с ночевкой на рыбалку приезжаю. Костерок, гитарка, уха…

– Здорово как, – смаковала слова девушка, снимая зубами мясо с шампура.

– Ага, жаль, сына никак не вытащить. Он примерно твоего возраста. Ему лень, скучно, да и некогда: то на работе, то на свиданиях…

– Так вы ведь вон как ловко совмещаете, – восхищенно заметила Настя.

– Зато я уже ничего не понимаю в современной жизни.

– Ой, бросьте, все вы понимаете, даже лучше тех пацанов, что обычно знакомятся. Приходят на встречи в каких-то мятых футболках, ни цветочка, ни элементарной шоколадочки – ничего. В кафе сразу просят раздельный счет; поговорить, кроме как о своей работе, ни о чем не могут…

Начало смеркаться. Затушив угли и убрав все в машину, Сан Саныч предложил прокатиться по вечернему городу и послушать музыку. Настя согласилась даже без бутербродов. Предварительно они заехали на мойку самообслуживания, где девушка взяла инициативу в свои руки и с радостью ребенка сбивала пистолетом грязь с колес.

Потом они катались по теплым вечерним улицам с открытыми окнами и подпевали радио, пока Насте на телефон не пришло сообщение.

– Ой, а вы мне тут чего-то написали на сайте знакомств, – удивилась девушка и показала Сан Санычу текст: «Это Саша. Телефон был разряжен, я не видел, что ты перенесла встречу. Еще в силе?»

На аватарке Сан Саныч узнал лицо сына и, поняв, что произошло, повернул в сторону дома.

– Куда мы? – спросила Настя.

– Надо кое-что выяснить, – ответил Сан Саныч, затем кому-то позвонил и попросил спуститься.

Через пять минут они уже стояли во дворе, где к машине подбежал молодой человек.

– Пап, ты чего наделал-то? – спросил он, обращаясь к Сан Санычу.

– Сам говорил: знакомься, зайди на сайт. Я думал, что это она мне написала, – оправдывался мужчина.

– Так надо было сначала свой профиль создать! А не с моего писать! – возмутился сын и повернулся к Насте: – Ты извини… Это я – Саша. Это я должен был с тобой встретиться.

– Так вы что, оба Саши? – удивилась девушка.

– Ага, у нас уже пятое поколение Сан Санычей, – усмехнулся отец.

– Слушай, если все еще можно как-то переиграть, я бы хотел пригласить тебя завтра на кофе, – сказал Саша.

– Я бы рада, но…

– Но мы завтра идем в тир, – ответил за нее Сан Саныч.

– Чего?! Какой еще тир? – нахмурился Саша.

– Твой папа пригласил меня пострелять из имитации настоящего оружия, а потом мы поедем бурить лунки под электрические столбы и на сырный фестиваль вечером.

– А ты уверена?

– Уверена! – Настя чмокнула Сан Саныча в щеку и без посторонней помощи залезла в кабину.

– Спасибо, сын, за совет, – протянул руку Сан Саныч. – Будут еще – ты давай, не стесняйся. Прислушаюсь.

– Хо-ро-шо, – обиженно протянул Саша, провожая взглядом отъезжающий ГАЗ, из которого донесся радостный девичий голос:

– А можно я поведу?

– Только когда в поле выедем!

Письма на небо

– Ты не моя мама! Оставь нас с папой в покое! Уходи! – слышала каждая девушка, пожелавшая делить кров, хлеб и раскладной диван с Антоном.

Маленькая Агата злобно шипела, бросалась словами и дорогими плюшевыми зайцами, а иногда и тяжелым острым пластиком, стоило кандидатке на роль мачехи переступить порог их малометражной панельной крепости.

– Ты бы к психологу свою малолетнюю истеричку сводил, что ли. А то вырастет очередное «нечто» и будет кидаться на всех с пеной у рта, – зло произнесла последняя девушка Антона, когда Агата разбила о стену подаренную гостьей статуэтку голубя.

– Прости, ради бога прости. Я не думал, что она бросит… – Антон извинялся, сметая дрожащими руками голову и хвост голубя в совок. – Я же предупреждал, что она никак не может оправиться после смерти матери…

– Слушай, я тоже потеряла недавно собаку, но я же не ору как ненормальная и не бросаюсь вещами!

– Собаку? Ты сравниваешь потерю матери с собакой?!

– Я ее любила. Всё, отвалите, семейство фриков.

Шмыгнув носом, точно учуяв что-то мерзкое, девушка нервно повернула ключ до упора, затем в другую сторону. Справившись с замком, она так громко хлопнула дверью, что на четырех этажах разом зажглись лампочки, работающие от звука.

– Зайка, ну зачем ты так? Уже почти четыре года прошло, разве ты не понимаешь, что я не справляюсь один? – Антон присел на колени перед дочерью.

– Не бойся, я тебе помогу, а эта тетя тебе не нужна, она плохая. Все они плохие, – прошептала Агата и обняла отца за шею.

* * *

Каждый новый день Антон все глубже уходил в себя. Холодные октябрьские ветра теперь, казалось, продувают его круглый год. Пока однажды сердце мужчины не согрела Ева. Впрочем, согрела она не только сердце, но еще и ляжки, пролив на Антона половину своего кофе в метро. После этого она трижды наступила ему на ногу и вдобавок выстрелила зонтом в глаз. Правда, все это случилось уже после знакомства и тысячи тысяч извинений девушки.

– Так, на всякий случай. Мало ли, нос разобьешь или на покрашенное сядешь, – объясняла Ева, доставая уже вторую упаковку влажных салфеток, когда оттирала штаны Антону.

– И часто с вами подобное происходит?

– Периодически, – не задумываясь, ответила та.

После первого кофе в метро Антон решил пригласить Еву на второй, а после и на третий. Девушка с добрым сердцем оказалась ходячим магнитом, притягивающим всякие идиотские ситуации и маленькие несчастья: то ей зад дверями в автобусе прищемит, то соседская кошка исцарапает половину лица. А уж по штрафам за переход улицы в неположенном месте Ева была олимпийской чемпионкой.

На удивление, Ева не замечала всего этого. Такой сценарий жизни для нее был вполне естественным. А еще она совсем не умела обижаться и злиться. За это Антон в нее и втрескался по уши, как семиклассник. Лучшей мачехи для Агаты трудно было представить, пусть даже и такой «опасной».

* * *

– Слушай, когда придем домой, ты не обращай внимания на ее закидоны. Она хорошая, правда. Я просто не знаю, как к ней найти подход. И вообще, все эти женщины… Я сам виноват, но…

– Тихо, тихо, успокойся ты, дыши глубже, – погладила Ева Антона по руке, когда они подошли к подъезду. – Знаешь, нам не обязательно идти к вам домой. Может, познакомимся тут, на улице?

– На улице? – удивился Антон.

– Ну да, ты же сам говоришь, что дома она нервничает, так давай на улице. И еще у меня ботинки кошками пахнут, – смущенно произнесла Ева. – Соседка попросила за ее мейн-куном приглядеть, а он меня не очень любит, – улыбнулась она.

– Не переживай. Ладно, давай я приведу ее.

Антон прислонил таблетку домофонного ключа и, как только дверь с гудением отлипла, поспешил внутрь.

Ева бесцельно искала что-то в интернете, когда сзади неожиданно раздалось:

– Это ваш кошелек?

– Ой, – испуганно подпрыгнула на месте Ева и, обернувшись, увидела девочку на вид лет семи-восьми, держащую в руках ее кошелек со всеми деньгами, картами и рецептом на таблетки. – Спасибо, чуть не потеряла, – улыбнулась Ева.

– Внимательнее надо, – деловито потерла нос девочка.

– Согласна. А ты чего тут одна?

– А я не одна, я с дедушкой и Олегом, – показала девчушка на старика, который копался под капотом черной иномарки, стоящей неподалеку. Рядом с ним держал инструменты мальчуган примерно того же возраста, что и юная собеседница.

Тут Еве на плечо прилетела «посылка» со столба, рядом с которым она стояла.

– Ой, а на вас крыса летающая накакала, – хихикнула девочка.

– Подумаешь, дело житейское, – улыбнулась Ева и достала из сумочки упаковку влажных салфеток. – И, кстати, это не крысы, а голуби.

– А дед говорит, что крысы.

– Пф, крысы. Разве крысы могут доставлять письма ангелам?

– А-а-ангелам?

– Ну да. Ты разве не знаешь, что голуби – это почтальоны, которые раньше доставляли письма людям, а теперь доставляют их на небо? – Ева говорила так убедительно, что несколько голубей сверху тоже начали прислушиваться.

Девочка замотала головой.

– А вот если не ангелам, а простым людям на небо они могут письма доставить?

– А почему нет? Нужно просто индекс правильный указать.

– А вы не…

Девочка не успела договорить, как дверь подъезда распахнулась, и из нее вышел Антон.

– Вот ты где! Ушли и ничего не сказали. Я уж думал, тебя украли.

Антон подошел к девочке и поднял ее на руки.

– Дед тебе звонил, а ты трубку не берешь. Но записку-то увидел?

– Увидел, увидел. Вот, знакомься, это Ева, – представил Антон дочери новую девушку. – А это Агата, – кивнул он в сторону девочки.

Агата изменилась в лице и обожгла Еву злобным взглядом.

Следующие полчаса прошли в жуткой неловкости. Разговор не клеился, в воздухе висело напряжение. Разошлись тоже как-то натянуто.

– Извини, – сказал на прощание Антон Еве и повел дочку домой.

– Все хорошо, – еле слышно ответила Ева.

* * *

Через неделю Ева проходила мимо подъезда Антона и заметила Агату, прячущуюся за спинкой лавочки.

– Привет. Что делаешь?

– Голубей ловлю, – ответила Агата, не сводя глаз с серой птицы, клюющей горбушку заплесневелого хлеба. – А, это вы… – с досадой произнесла девочка, повернув голову в сторону Евы.

– И как ты собираешься его поймать? – не обращая внимания на суровый взгляд, спросила Ева.

– Руками.

– Да уж, много ты так наловишь. Сачком надо.

– Где я его возьму? – Агата посмотрела на девушку как на глупую.

– Я могу принести.

– Вы?

– Ну да, почему нет? Жди здесь, подкармливай, я до «Детского мира» и обратно.

Агата не успела ничего ответить, а Ева уже умчалась в сторону остановки. Вернулась она через сорок минут с огромным сачком и пакетом семечек.

– Лучше сразу побольше приманить, чтобы шансы выросли, – сказала Ева и высыпала половину пакета на площадку возле подъезда. Агата молча согласилась.

Через пять минут небо накрыло серое курлыкающее пятно. Голуби с шумом опускались на асфальт и сбивались в общую массу.

– Давай ты, – протянула Ева сачок.

Схватив инструмент, Агата выскочила из-за лавки и накинула ловушку на стаю голубей, которая вмиг разлетелась в стороны.

– Поймала, поймала!

– Отлично, давай письмо! – Ева вытащила голубя из-под сачка.

– А я еще не написала…

– Как это? А чего тогда с ним делать? – Ева смотрела на Агату, Агата на Еву, очумевший голубь, благодаря углу обзора в триста сорок градусов, – на всех сразу.

– Вы чего тут развели? Весь асфальт теперь в помете, – громко и противно, как закипевший чайник, заворчала подошедшая дворничиха.

– Пойдем-ка лучше домой, – подтолкнула Ева девочку к подъезду, и та послушно поспешила вперед. – Папа дома? – спросила Ева, когда они с Агатой поднимались на ее этаж.

– Ага. Сказать, что вы пришли?

– Не нужно, – улыбнулась Ева, заметив грусть и недоверие в глазах ребенка. – Мы же здесь по другим делам. Иди пиши письмо, я жду тебя на лестнице.

Агата улыбнулась и зашла в квартиру. Она вернулась через пять минут со свертком и ниточкой.

– Ш-ш-ш… – Ева приложила палец к губам и показала на голубя, который сидел на окне. Агата кивнула, ее глаза заблестели азартом.

Ева поднесла к голубю ладонь с семечками, тот настороженно начал захватывать клювом по одной. Когда птица окончательно потеряла бдительность, Ева попыталась его схватить, но голубь оказался быстрее. Правда, не умнее. Вместо того чтобы лететь на улицу, он полетел прямо на Еву. Поднялся визг. Птица била крыльями по глазам девушки и царапалась когтями, Ева носилась по лестничной площадке, пытаясь скинуть голубя, но ничего не выходило. На шум стали выглядывать соседи, послышались смех и ругань.

Следующие десять минут Ева оттирала себя и половину этажа влажными салфетками. Голубь все же отчалил в окно и с тех пор больше никогда не доверял людям. Агата исчезла за дверью квартиры, а когда вернулась, в ее руках были ведро с водой и швабра.

– Так быстрее будет, – сказала она и с громким шлепком ударила тряпкой о пол. В воздухе запахло сырым камнем.

– Агата, ты куда?.. – появилось лицо Антона в дверях. Выглядел он, мягко говоря, озадаченным, увидев, как его дочка и Ева моют полы в подъезде. – А чего это вы?

– Не задавай лишних вопросов, – подмигнула Ева.

– Да, пап, ни к чему тебе много знать, – поддакнула Агата.

– Л-л-ладно, понял, – прикрыл дверь Антон.

– Знаешь, я тут подумала, зачем мы этих ловим? Есть же специальные голубятни, где обитают профессиональные почтальоны, а не всякие сомнительные фрилансеры, – сказала Ева, когда с мытьем полов было покончено.

– Серьезно? А чего же ты раньше молчала?!

– Да как-то забыла. Давно, знаешь ли, не отсылала писем на небо.

– А мы можем съездить к ним? Пожалуйста! – запрыгала от нетерпения Агата.

– Можем, но только завтра. Давай я заеду за тобой после работы, хорошо?

– Ура! – запищала девочка.

Вечером Ева позвонила Антону и все рассказала.

– Ты думаешь, это хорошая идея? Когда она подрастет и все поймет, то, возможно, затаит злобу за такой обман.

– Знаешь, если бы мне с детства говорили только правду, я бы, наверное, с ума сошла.

– Пожалуй, ты права. Вы завтра без меня?

– Да, думаю, мы справимся. К тому же она у тебя очень смышленая, я бы с ней пообщалась.

– Спасибо тебе.

* * *

На следующий день Ева забрала Агату, и они на такси поехали к голубятне.

– Ого, какие они белые и красивые, – рассматривала с восторгом голубей девочка. – Я могу любого выбрать? Он точно доставит письмо нужному получателю? Он не собьется с пути? У них навигатор есть? Мне надо, чтобы прям к маме письмо пришло, я очень прошу, – донимала Агата заводчика расспросами, а тот только и успевал отвечать.

– Главное – правильный индекс написать, – напомнила Ева.

– Я написала наш домашний, он же там дублируется, да? А еще добавила, чья это дочка пишет, чтобы ангелы ничего не перепутали, – с серьезным видом сказала Агата.

– Спасибо вам большое… – Ева аккуратно протянула деньги заводчику, когда они привязали письмо к лапке голубя и выпустили его в небо.

– Да мне не жалко, – вытирая слёзы рукавом, промычал мужчина, убирая деньги и закрывая клетку.

– Спасибо большое, Ева, – обняла Агата девушку.

Та в ответ молча погладила девчушку по голове.

Через два дня позвонил Антон.

– Тут Агата говорит, что ей письмо с ответом пришло с неба, и в нем про тебя написано. Не хочешь прийти почитать?

– Конечно, скоро буду.

Еву так потрясла эта новость, что она попросилась пораньше уйти с работы и, забыв сохранить проект, над которым работала весь день, случайно удалила его при выключении компьютера.

Забежав на нужный этаж, она позвонила в дверь. На пороге появился Антон.

– Агата с соседским мальчиком гуляет во дворе. Она тебе письмо оставила на столе, видимо, стеснялась сама отдать.

Взмыленная Ева прошла в комнату и дрожащими руками взяла смятый листок, на котором детским почерком с ошибками и исправлениями было написано следующее:

«Спасибо дочка за письмо, я тоже очень сильна по тебе скучяю и люблю тебя. Каждый день вспаминаю о вас с папой. Я посмотрела на Еву, она хорошая. Она не твоя мама, но вы можете быть падругами. Я бы этого хотела. Твоя мама».

Ева проглотила комок в горле и еле слышно выругалась, заметив, как от ее слёз начал расползаться текст на бумаге.

– Видимо, она все поняла, – сказал Антон, подойдя сзади и обняв Еву.

Та лишь кивнула, все еще не в силах сдержать слёзы.

– Знаешь, я всегда хотел найти для нее маму, но не понимал, что ей нужна подруга, ведь мама у нее уже есть.

– На большее я и не думала претендовать, – выдохнула Ева и тут увидела за стеклом окна голубя, глядящего прямо на них. Казалось, он подслушивал разговор и теперь действительно собирался лететь на небо, чтобы рассказать о произошедшем ангелам.

Работа с населением

Филипп Петрович выносил мусорные пакеты на улицу, когда его подозвал раскрасневшийся от усталости мужчина в костюме и с большим портфелем, из которого торчали уголки бумаг.

– Слышь, дядь, приемная Пантелеева здесь? – взглядом указал он на большую дверь современного офисного здания.

– Добрый день, все верно, приемная тут, – вежливо ответил Петрович и пошел к мусорным бакам.

– Слава богу, а то навигатор меня по всем торговым центрам в округе протащил! Вы бы хоть указатели какие прикрутили или вывеску, – вытер лоб мужчина и потянулся за сигаретой. – Огниво есть? – спросил он через минуту у возвратившегося уборщика.

Тот молча достал зажигалку и протянул мужчине, который, издав громкий отвратительный звук носом, харкнул в клумбу.

– А чё, он бабки всем дает? – чуть понизив голос, спросил тип.

– Бабки?

– Ну да. Говорят же, что к нему если с какой проблемой прийти, он поможет. Денег-то ― хоть задницей жуй, не обеднеет. У меня знакомый один от него полтора ляма получил на свой бизнес.

– Ну да, помогает, если дело достойное или беда какая, – меняя пакеты в уличной урне, ответил Петрович.

– Хех, вот причуды у этих богачей, – затянулся с мечтательной улыбкой краснолицый дядька. – Я бы хрен кому копейку дал. Путь сами крутятся как могут. Хотя, может, там с налогами какие махинации, – задумчиво произнес он, сделав еще одну затяжку.

Пропустив это мимо ушей, Петрович спросил:

– А вам на что деньги?

– На общественно важное, – ушел от ответа мужчина.

– Это хорошо, что на общественно важное. Он это дело любит.

– А ты-то откуда знаешь, чего он любит? – смерил оценивающим взглядом тип уборщика.

Петрович игнорировал выданную ему униформу и был одет в свою старую потрепанную кожаную куртку, растянутый свитер и длинные вельветовые брюки, заправленные в высокие кроссовки. Огромная бейсболка с прямым козырьком почти закрывала брови. Одежда была чистой, но безвкусной, а от самого Петровича сильно несло растворимым кофе и дешевым одеколоном.

– Ну… Я тут еще при его отце работал.

– И что, тебя во все дела посвящают? Хотя да, у нас же дворник – главный на любом предприятии, – злобно оскалился мужчина, а затем бросил окурок. Тот ударился об урну и, рассыпав по земле красные искры, срикошетил в траву. – Ладно, не кисни, а то какой-то вон мрачный стоишь. У меня социальная столовая будет неподалеку. Выпускные, корпоративы, свадьбы на самый худой кошелек… Так что приходи потом, как зарплату получишь. Ну а формат развлечения выбирай тот, какой больше душе угоден. Поминки у нас тоже будут бюджетные.

Закончив свою короткую презентацию, дядька криво улыбнулся и начал подниматься по ступенькам, громко обивая ботинки от грязи.

Петрович дошел до своей кладовки и, взяв метлу с совком, принялся подметать лестницу.

– Хватит меня постоянно дергать! Я тебе уже сказала, что куплю планшет и самокат только после того, как мы получим деньги! Так что не ной там и веди себя как договаривались, – раздался откуда-то из-за угла раздраженный женский голос.

Петрович продолжал подметать, когда в нескольких метрах от него появился источник шума. Дворник украдкой взглянул на маму, тащившую за собой упитанного и весьма капризного сына. Оба были бедно одеты, и Петрович на секунду подумал, что ослышался насчет планшета и самоката.

– Соцпомощь здесь? – не здороваясь, обратилась женщина к дворнику.

– Здесь приемная господина Пантелеева.

– Помощь бедным, погорельцам, безработным тут оказывают? – голос женщины становился все более раздраженным.

– Да, здесь, но сейчас там занято, а в час будет обед, – мужчина говорил, продолжая громко шуршать метлой по каменным ступеням.

– Мам, ма-а-ам, ты задолбала! Я бургер хочу! И отдай мне телефон, – противно заныл мальчишка, но мать грозно шикнула на него, затем достала из кармана свой телефон и посмотрела время.

Филипп Петрович в марках смартфонов, как и в их стоимости, не разбирался, зато заметил свежий маникюр и несколько золотых колец размером с колесные гайки.

Поймав его взгляд, женщина суетливо стянула кольца и опустила их в карман.

– Чего вылупился? Мы – малообеспеченные жертвы домашнего насилия! – с гордостью заявила она.

– Соболезную, – искренне ответил Петрович, взглянув на пацана, которого явно насильно кормят фастфудом и мало обеспечивают воспитанием.

– Себя пожалей, гопник протухший, – бросила напоследок мамаша и, еще раз шикнув на сына, чтобы тот наконец замолчал, потащила его ко входу.

Закончив подметать, Филипп Петрович принялся оттирать двери и стекла на фасаде, а заодно поливать цветы в вазонах.

Тут к нему бесшумно подкралась пара милых на вид старичков.

– Извините, уважаемый, не подскажете? – осторожно, словно боясь потревожить, обратилась к Филиппу женщина.

– Дува! Гвомте говови! – прочавкал что-то громко, но совершенно непонятно дед, повернувшись к своей жене.

– Да, что вас интересует? – положив пульверизатор на землю, спросил Петрович.

– Не хотелось бы вас отвлекать, просто мы ищем офис нашего местного мецената, Памилеева.

– Мамемеева, а не Мамемеева, бестолоть гвупая! – продолжал мычать мужчина на жену, агрессивно при этом размахивая руками.

– Пантелеева, – вежливо поправил их обоих Петрович. – А что у вас за дело к нему?

– Да вот, супругу недавно почти все зубы выбили за длинный язык. А в клинике такой счет выставили, что хоть квартиру разменивай.

– На фнена ты ему фаскавываефь? Это ве убовщик сваный! Какая ве ты…

Мужчину прорвало минуты на две, а его жена и Петрович молча стояли и слушали, как тот поливает обоих невнятной, но наверняка весьма красноречивой грязью. Правда, слова не вызывали никакой обиды, наоборот, мужчина выглядел смешно и немного нелепо, словно актер какого-то юмористического представления, а в глазах женщины Петрович видел пусть и слабое, но удовлетворение от того, что она почти не понимает, что там ее муж пытается проорать.

– В общем, вот, пришли просить помощи, – тяжело выдохнула она, когда муж заткнулся.

– Второй этаж, и направо, – подсказал Петрович.

Мужчина и женщина одарили уборщика совершенно разными взглядами и прошли внутрь здания.

В течение часа Филипп Петрович проинструктировал еще несколько человек, как пройти в офис бизнесмена за помощью и поддержкой. В день Пантелеев выделял на подобные встречи не более двух часов, а после обеда обычно занимался бизнесом, личными делами и проблемами, а не общественными. Поэтому, как только прием заканчивался, то и к дворнику обращалось все меньше народу.

Последним сегодня был какой-то парнишка в инвалидной коляске. Таких Филипп Петрович видел часто на приеме у бизнесмена. Правда, этому парню нужен был не Пантелеев, а сам Филипп Петрович. Молодого человека подкатила ко входу мама, и тот протянул уборщику напечатанное на белом листе приглашение на благотворительный творческий вечер.

– Сбор средств в помощь бездомным животным, – прочитал вслух Петрович.

– Приходите, у нас с друзьями музыкальная группа, где я клавишник. Будет концерт, а еще выступление местных поэтов, напитки и еда, – рассказал коротко парень. – Жертвовать не обязательно, главное – привлечь как можно больше народу. Будут также животные из приютов, которые ищут хозяев.

Даже не взглянув на здание, мама с сыном направились дальше, раздавая листовки всем прохожим на своем пути.

Петрович закончил с уличными работами, убрал инструмент и присел на лавку.

– На́ вот, хлебни чайку, – послышалось сбоку.

Петрович благодарно кивнул и принял картонный стакан с клубящимся над ним па́ром от человека в дорогом костюме.

– Ну, что скажешь, Филипп Петрович? Кому помогать будем? Народу сегодня, слава богу, немного, но у всех просьбы важные, а главное – лица такие искренние, – делился своими впечатлениями человек, присевший рядом с уборщиком.

– Да что тут сказать, Аркадий Евгеньевич, помочь хочется всем. Но я бы это сделал не так, как они просят.

– А ну, рассказывай.

– Ну вот, например, женщина с беззубым мужем. Я бы ей путевку подарил в длительное путешествие. Море, горы, новые города. Желательно на пару месяцев, а лучше на полгода. Чтобы муж в себя пришел, сидя один дома. А то он ее вообще не уважает, да и остальных тоже. Пусть подумает.

– Так-так, интересно. А мама с сыном?

– Жертвы домашнего насилия? Ну, сыну можно подарить абонемент на занятия по боксу или рукопашной борьбе. Научится сопротивляться этому самому насилию, в форму придет, воспитание получит нормальное. Глядишь, и успехов каких добьется, вытащит бедную семью из заявленной нищеты.

– Ага. А по поводу социального ресторатора что думаешь?

– Хороший проект. Думаю, что деньги могут всё только испортить. Начнет еще дорогую посуду закупать, дизайнерскую мебель для интерьера, а там и ценник вырастет. Какой уж тут общественно значимый результат в итоге может получиться? Да и персонал, боюсь, от него быстро начнет убегать. Больно уж резко он чувствует классовую разницу. Предлагаю направить ему для начала приглашение на работу в один из ваших ресторанов. Пусть потрудится годик на кухне или в зале, а как прочувствует на себе все прелести этой работы, так можно уже и начисления какие-то делать небольшие. Ну а если не согласен, то пусть сам крутится.

– Вот как, – усмехнулся мужчина, выслушав дворника. – Ну а денег-то кому давать?

Филипп Петрович протянул начальнику пригласительный флаер на творческий вечер.

– Будет время, сходите сюда. Думаю, вполне достойный проект. Я сам собираюсь посетить и оставить, сколько смогу.

– Да ты, Петрович, настоящий меценат.

– Да ну-у-у, какое там. По сравнению с вами, Аркадий Евгеньевич, я турист, которому не жалко пары копеек для музыканта в переходе.

– В офис точно не хочешь пойти работать? Я бы тебе должность дал директора по работе с общественностью. Кабинет достойный – с панорамными окнами, секретаршей и теннисным столом.

– Спасибо, Аркадий Евгеньевич, но мне кажется, что работать с населением лучше в неформальной обстановке. Так они более искренне и наглядно презентуют свои проекты, а заодно и личные качества. Намного быстрее все становится понятно, чем когда перебираешь бумажки и слушаешь заготовленные речи, находясь в кабинете. К тому же мне нравится наводить порядок. Приятно работать руками.

– Актер ты, Петрович, – усмехнулся мужчина.

– Актеры к вам приходят, а я всего лишь зеркало, перед которым они репетируют.

– Да уж, ты прав. Ну, может, хоть вывеску повесим? А то люди, приходя ко мне, сразу жалуются на ее отсутствие.

– Знаете, для тех, кому действительно нужна помощь, такие мелочи покажутся несущественным препятствием. Если человека в первую очередь волнует отсутствие вывески на вашем здании, и он спешит на это пожаловаться, то можно сразу задуматься: а что для него действительно важно в этой жизни?

Двухколесное счастье

– Алло, здрасти. Я насчет велосипеда звоню, продаете еще?

– Да, здравствуйте, продаю, продаю.

– А причину продажи можете сказать? Модель, судя по фото, очень хорошая, а цена занижена. Что-то требует ремонта?

– Да тут, понимаете, какая петрушка… Я его купил год назад, а так ни разу и не прокатился. Стоит на балконе, место занимает, бесит всех: меня, жену, кота. А цены взлетели. Он год назад столько же стоил. Будете брать?

– Ой, слушайте, я сейчас глянул внимательнее объявление, мы с вами в разных городах. Я в Казани, а вы Рязани.

– Эх, ну да, немаленькое расстояние.

– Да уж, доставка дорогая будет, я лучше у себя в городе еще гляну.

– Не-не-не-не, погодите, давайте я доставку на себя возьму, раз уж он вам понравился.

– Извините, я деньги наперед вам пересылать не буду.

– И не нужно. Отдадите при получении, устроит?

– Хм. Ну, в принципе, думаю, да.

– Вот и договорились. Я тогда сегодня этим займусь, у меня тут отпуск нарисовался, времени много. Вы-то дождетесь?

– Да мне не горит. Дождусь.

– Супер, присылайте адрес и контактные данные. Меня, кстати, Вася зовут.

– А меня Ренат.

– Приятно познакомиться. Тогда до связи!

– До связи!

* * *

Ренат недавно загорелся идеей купить велосипед. Он долго изучал отзывы на разные модели и нашел несколько подходящих вариантов. А тут это объявление. Невероятная удача. Да еще и с бесплатной доставкой прямо до дома, как обещал Василий.

Прошел день, второй, третий. От Василия ни слуху ни духу. Лишь короткое сообщение:

«Товар в пути, ориентировочное время прибытия – вторник в 19:00».

Во вторник – ни звонка, ни сообщения. Телефон Васи не отвечает.

«Ну и ладно», – подумал Ренат, который уже успел остыть к своей затее и решил, что без велосипеда можно вполне себе обойтись.

На следующее утро, когда он вышел из подъезда, раздался звонок.

– Алло, алло, Ренат? – пыхтел в трубку чей-то мужской голос.

– Да. Это кто?

– Это Вася, на… на… насчет велосипеда. Вы дома?

– Нет, только вышел. Вы его уже выслали? А то, знаете, я тут подумал…

– Выс… выс… выслал. Погодите пять минут, не уезжайте.

Ренат ничего не понимал. Он стоял возле подъезда и разглядывал угол дома, из-за которого, видимо, должна была появиться курьерская машина. Но тут кусты рядом с ним зашелестели, раздвинулись, и из них на велосипеде, точно зверь из засады, выехал красный, сырой от пота мужчина с огромным рюкзаком за спиной.

– Вася, – протянул потную ладонь мужчина, как только упер подножку велосипеда в асфальт.

– Ренат, – недоуменно произнес Ренат. – Вы что, на нем сюда приехали?

– Ага, – переводя дыхание, произнес Вася. – Неделю ехал. Я же говорю, отпуск у меня, решил вот прокатиться хотя бы разок напоследок. Вы знаете, так здорово! Я в лесах жил, в парках. От кабанов спасался, от дорожной полиции удирал и от каких-то маньяков. Так сильно похудел, что пришлось на рынке новые штаны купить. А вчера позвонить не мог – сеть в дороге не ловила, вы уж извините.

– Ну ладно, я вам добавлю немного за расходы… – Ренат потянулся к рулю велосипеда.

– Не, – отмахнулся Вася, – не надо. Вы знаете, я еще кое-что хотел сказать. В общем, я продавать передумал.

– Передумали? – Ренат не верил своим ушам, глядя на запыхавшегося дядьку, который только что проделал гигантский путь.

– Ну да. Решил оставить.

– Оставить? Ну… ну ладно, не страшно. Но вы же могли просто позвонить, как сеть появится! – Ренат смотрел на Васю как на безумца.

– Решил у вас лично прощения попросить за беспокойство. Ладно, поеду я, домой надо.

– На нем?!

– Ага, у меня еще две недели отпуска. Вы, если другой купите, пишите – вместе покатаемся. Хорошая модель, кстати. Рекомендую, – сказал Василий и, убрав подножку, поехал прочь.

«Интересное утро, – подумал Ренат, глядя на удаляющуюся спину Василия. – Хорошо, что у него не магазин нижнего белья с доставкой».

* * *

Весь день Ренат размышлял о произошедшем. Перед глазами стояло довольное лицо Василия, а в ушах звучал его безумный рассказ. Вечером Ренат написал заявление на отпуск за свой счет и поспешил в веломагазин, где нашел ту самую модель.

– Алло, Василий? А вы далеко уехали? Можете меня подождать? Я скоро буду.

Требуется вскрытие

– Алло, аварийное вскрытие замков? – пробасил в трубке грубый мужской голос.

– Алло, здравствуйте. Да, все верно, – пропищал в ответ тоненький женский голосок.

На секунду возникла пауза.

– Кодовый сможете? – вернулся бас.

– Да, конечно, работаю со всеми видами запорных систем и…

– У меня срочное вскрытие, плачу наличкой, надо прямо сейчас, – мужской голос напирал и звучал раздраженно.

– Сейчас? Х-х-хорошо, скоро буду…

* * *

С самого детства дед учил Лиду всяким фокусам с заколками, булавками, отвертками и замками, которые притаскивал домой целыми мешками. Много вечеров провели они вместе, сидя на кухне при свете настольной лампы, вдыхая запахи металла и масла и ковыряя очередное устройство. А потом дед пропал куда-то на долгих двадцать лет, и никто не знал куда. Но страсть к механизмам у Лиды не пропала, а, наоборот, возросла.

Пока другие дети выпрашивали у родителей всякие гаджеты и модные вещички, Лида настаивала, чтобы ей подарили сувальдный замок четвертого класса безопасности и набор металлических крючков. Родители тревожились по поводу странных увлечений ребенка, но думали, что лучше пусть так, чем улица и незнакомые мальчики.

О медвежатниках Лида узнала ближе к восемнадцати, когда ей предложили вступить в воровскую банду бывшие одноклассники, ушедшие из девятого класса обратно вниз по социальной лестнице. Руки у Лиды чесались, дедова кровь заставляла смотреть на банковские сейфы в кино с особым аппетитом. Но у Лиды была аллергия на преступность, и она начала откладывать деньги на курсы аварийного вскрытия замков.

Спустя два года Лида изучила все возможные механизмы, от обычных навесных замков до сложных сейфовых, и даже прошла курсы вскрытия автомобилей. Ей всегда было мало, амбиции росли, как и стопки сертификатов. А когда вся литература была прочитана, а деятельность официально зарегистрирована, Лида прикрутила свое первое объявление виртуальными саморезами в интернете и тут же получила заказ.

Взяв свой чемоданчик, Лида поехала по указанному адресу. Такси привезло ее в район элитных квартир и дорогих бутиков. Встретил Лиду подозрительный тип в плаще, который не представился. Он был высок, скрытен и сразу повел Лиду за угол ювелирного магазина.

Держа в одной руке чемодан с отмычками, а в другой сжимая перцовый баллончик, Лида на всякий случай соблюдала дистанцию.

– Без документов на собственность или аренду я вскрытие не произвожу, – кое-как продрожала голосом девушка, когда они подошли к служебному входу в магазин.

– Будут вам документы, не переживайте, – пробасил мужчина и засунул руку в пальто.

Лида зажмурилась от страха и даже выпустила немного перцового газа себе в карман.

– Вот, – достал мужчина смятые бумажки и протянул Лиде.

– Ничего не понимаю, – ответила девушка, вглядываясь в текст. – Это же чек на велосипед.

– Ну да, вот он, – показал мужчина на розовый женский велосипед, пристегнутый к какой-то железке. – Я дочкин позаимствовал, пока она на учебе. Поехал в магазин за подарком для жены, пристегнул, а код забыл. Дочь на меня обидится, если узнает, что я велосипед без спроса взял, – голос мужчины резко стал жалобным.

Лида выдохнула, а потом чихнула, так как в нос наконец попал перец из кармана.

С замком она расправилась меньше чем за минуту. Было радостно видеть, как довольный дядька уезжает домой, и немного грустно, что задача оказалась слишком простой. Даже несмотря на то, что мужчина заплатил сверх указанной суммы.

Не успела Лида дойти до остановки, как раздался новый звонок.

– Мастер Лидия. Слушаю.

– Ой, простите, я, наверное, случайно маникюрный салон набрала, – раздался в трубке грустный женский голос.

– Нет-нет, это аварийное вскрытие замков, – поспешила остановить Лида звонившую.

– Вы уверены?

– Ну-у-у, в общем-то, да.

– Хорошо. У меня тут очень серьезная проблема, вопрос, не требующий отлагательств. От этого зависят две судьбы. Сможете подъехать?

– Конечно, диктуйте адрес!

– Мост, ведущий к центральному парку, я на нем.

Какой-то недобрый холодок прошел по внутренностям Лиды. Она, не раздумывая, вызвала такси и попросила водителя не стесняться нарушать правила дорожного движения.

Подъехав в условленное место, Лида вышла из машины и увидела стоящую к ней спиной девушку в черном платье. В ее руках она заметила ножовку по металлу.

– Лида, аварийное вскрытие замков, – представилась Лида, подойдя сбоку, чтобы не пугать внезапностью.

– Слава богу, вы пришли! Не думала, что женщины этим тоже занимаются. Пожалуйста, снимите этот проклятый замок!

Девушка показала на большой замок в виде сердца, каких на этом мосту было множество. Их вешали молодожены во время фотосессий после регистрации брака.

– Я пробовала пилить его целый час, – продолжала она, – но потом какой-то мужчина сказал, что не той стороной это делаю. И я решила, что лучше позвонить профессионалу.

– А зачем вам замок снимать?

– Мой мерзавец мне изменил. Хочу разорвать связь, – театрально вздохнула девушка.

«Есть же чудаки», – подумала Лида и взялась за работу.

– Картой, – достала клиентка зеленый кусок пластика, когда Лида закончила.

– У меня нет терминала, – нахмурилась мастер.

– Наличкой не располагаю, – нервно брякнула девица, и Лида хотела было начать возмущаться, но тут к ним подлетела какая-то то возбужденная женщина и вцепилась клиентке в волосы.

– Дрянь! Мало тебе к нему в штаны лезть, так ты решила на святое посягнуть! – верещала незнакомка.

– Давайте все успокоимся, – решила внести предложение Лида.

– Я тебя сейчас саму успокою!

Собиралась толпа зевак, один из зрителей выбежал вперед и разнял дерущихся.

– Еще раз увижу!.. – трясла кулаком, из которого торчал клок волос, женщина в спину убегающей клиентке Лиды.

Повернувшись к испуганной Лиде, женщина скрестила руки на груди и воззрилась на нее с немым вопросом. Глядя в красные глаза дамы и на клок волос, который та продолжала сжимать в кулаке, Лида объяснила, кто она и почему сняла замок с моста.

– Извините, я просто на нервах. Мало мне этих голубков, так еще вчера брелок от сигнализации оставила в машине, а за ночь аккумулятор сел. С ключа не открывается. В общем, ни машины, ни мужа… – быстро скатывалась в слёзную истерику женщина.

– Так вы по адресу! Я вам помогу. А муж одумается, я уверена, – утешала ее Лида.

– Поможете? – просияла женщина.

– Да, только вы мне документы покажите на машину, пожалуйста.

– Документы? А что же вы у той девицы свидетельство о браке не попросили?!

Лида решила промолчать, и они вместе двинулись на объект.

Обойдя вокруг машины, мастер первым делом подергала за все ручки. В итоге выяснилось, что багажник открывается с ключа. Пролезть в салон хетчбэка оказалось непросто, но, немного покорячившись и напомнив себе о радостях профессии, Лида смогла открыть машину, не опорочив честь центрального замка.

Не успела она закончить, как раздался новый звонок.

– Здравствуйте, это домушник? – промямлил в трубку старушечий голос.

– Здравствуйте. Нет, это мастер аварийного вскрытия, – устало промычала Лида в ответ.

– Уважаемый домушник, у меня очень серьезная заявка.

– Как и у всех, – с иронией заметила Лида.

– Нет-нет, речь идет о действительно важных вещах. Вся моя жизнь оказалась заперта за серьезным замком, счет пошел на дни. Приезжайте скорее! Но предупреждаю, вы прокопаетесь с ним не один час, я уже три дня не могу победить этот механизм, – уверенно заявляла старушка, и в сердце Лиды зародилась надежда.

Ей хотелось чего-то по-настоящему экстремального, такого, чтобы пар из ушей валил от сложности: противопожарный сейф со слитками золота внутри, дверь в бункер со множеством устройств, древний сундук с секретом, китайская шкатулка… Да что угодно, над чем можно попотеть.

Заказчицу Лида застала в подъезде – старушка ковырялась ключом в личинке замка́ почтового ящика.

– Мне журналы по подписке пришли три дня назад. Я с ума схожу, скоро уже новые пришлют, а я эти еще не читала, – ворчала женщина, без конца тыкая ключом в замок.

Лида подошла к ячейке из тонкого метала и громко хлопнула по дверце ладошкой. Та мгновенно открылась.

– Ой! – подпрыгнула от испуга женщина. Но, увидев внутри яркий глянец, расплылась в улыбке. – А вы таким же способом можете мне пенсию на почте выбить без очереди?

Лида помотала головой, а затем вышла из подъезда и направилась в сторону своего дома. Она собиралась отключить телефон и отдохнуть до завтра, а заодно поразмышлять над тем, что она делает не так. Работа представлялась ей исключительно важной и интересной, но по факту люди чаще вызывали по какой-то ерунде, с которой могли бы справиться сами, без посторонней помощи, и это сильно удручало. Да и замки, как назло, были сплошь примитивные.

Раздался новый звонок. Лида долго смотрела на экран телефона, не решаясь принять вызов, но что-то заставило ее в итоге снять трубку.

– Алло, прошу вас, скорее приезжайте! – разговор начался как обычно.

– Что у вас случилось? Сережка у жены в ухе не расстегивается? – иронично отшутилась Лида и тут же почувствовала стыд за собственный непрофессионализм.

– Нет. Я вышел из квартиры буквально на минутку, чтобы спуститься в магазин, а ключи оставил дома. Ребенок изнутри закрылся, там замок с кнопки работает. Мне кажется, я слышал его крик. Господи, что я наделал… – рыдал в трубку мужчина. – Там духовка включена, я боюсь, как бы он ее не открыл и не обжегся.

Сердце у Лиды упало в пятки. Узнав адрес, она побежала, потому что дом оказался совсем рядом.

Мужчина с пакетом в руках стоял на лестничной площадке. На нем не было лица, только красные от стыда щеки освещали темный подъезд. Лида буквально взлетела по лестнице и, расчехлив свой набор инструментов, начала суетливо вскрывать замок. Как назло, тот не поддавался, хотя модель Лиде была знакома.

– Ну как? Получается? – без конца дергал ее взволнованный отец.

Лида не отвечала, продолжая усердно ковыряться в механизме. Раздался детский крик.

– Всё, вызываю МЧС.

– Правильно, – согласилась Лида, мысленно ругая себя за то, что сама выпрашивала объект посложнее.

– Будут через пятнадцать минут, – сообщил нервно расхаживающий туда-сюда мужчина.

Раздался новый крик, еще громче предыдущего.

«Заживо он там, что ли, запекается?» – лезли в голову Лиды страшные картины.

Замок был дорогой, с секретом. Но, немного пободавшись с ним, Лида наконец услышала заветный щелчок.

Отец влетел внутрь, оттолкнув ее плечом. Сын сидел возле кота и дергал животное за хвост. Когда коту это в очередной раз надоедало, он легонько царапал мальчика, и тот кричал от боли или от испуга, а затем снова начинал хулиганить.

– Спасибо, спасибо огромное! – крепко сжал в объятиях Лиду мужчина.

– Да не за что… – прохрипела та в ответ, стараясь высвободиться из его медвежьей хватки.

Выйдя в прохладный вечер, Лида впервые за весь день почувствовала себя нужной.

Решив прогуляться до дома и подумать обо всем, она вдруг вспомнила слова, которые обронил как-то дед: «Не нужно с пренебрежением относиться даже к самому простому замку́, ведь он может охранять куда более ценные вещи, чем все самые неприступные двери». Наконец Лида смогла понять, о чем тогда говорил дед, который, к слову, служил тайным агентом и ничего за всю свою жизнь не украл.

На следующий день Лида с радостью бралась за все поступающие заказы, а их было немало. И началось все с платного туалета в центре города, где застрял мэр.

Вечернее обучение

Жора Васильев медленно вышагивал по аудитории и заглядывал через плечо своим ученикам. Стояла почти гробовая тишина, было слышно, как волоски кистей касаются полотен.

«Какая же бездушная мазня, боже мой», – думал Жора, рассматривая очередное творение одного из ребят, который со скучающим видом наносил тени на свой натюрморт.

– Молодец, Карандашов. Немного хромает перспектива, но уже намного лучше, – вяло похвалил Васильев ученика.

– Спасибо, – не менее вяло ответил Карандашов, которому все эти натюрморты были как домашнему коту элитные сосиски – абсолютно неинтересны.

– Круглова, у тебя пропорции нарушены, надо чуть увеличить задний объект, – указал на ошибку Васильев своей лучшей ученице, готовой за пятерку удавиться.

– Переделаю, Георгий Андреевич.

– Ну что это такое, Валера? Где ты такие облака видел?

Валера пожал плечами.

– Когда люди говорят, что облако на что-то похоже, они не имеют в виду полное сходство. Убирай этот топор.

Раздраженно выдохнув, Валера отложил в сторону свой проект и взялся за новый.

«Хоть бы один отстоял свое мнение», – поджал губы Васильев, а затем взглянул на часы.

– Урок окончен, собираемся, – прочистив горло и хлопнув в ладоши, объявил Васильев, разбудив таким образом нескольких учеников. Ребята спешно начали покидать аудиторию.

Через полгода Жорина группа с лучшими работами должна была отправиться на серьезную выставку. Васильев знал, что пара ребят пройдут как фавориты, остальные нужны были для кучности, но в целом его бесили абсолютно все.

Он просидел в кабинете до конца дня, составляя для своих учеников программу. Никто из них не проявил инициативу с выбором темы рисунка, и Жора должен был решить сам, что представлять на выставке. Мало кто из учеников находился здесь по собственному желанию. Большинство против воли привели родители, потому что дети уже имели какие-то навыки; другие хотели рисовать аниме или комиксы, но, попав в художественную школу, вообще потеряли всякий интерес и теперь ненавидели карандаши и краски всей душой. А третьи, такие как Круглова, старались ради будущего поступления в институт и делали всё, как сказано в учебнике.

Васильев выключил свет, закрыл кабинет и, облачившись в пальто с высоким воротником, побрел домой. Путь его пролегал мимо небольшой промзоны. Проходя вдоль длинного бетонного забора давно закрытого предприятия, он почувствовал едкий химический запах.

«Наверное, малярка где-то рядом», – подумал Васильев и, не сбавляя темпа, пошел дальше. Но тут до него стали доноситься детские голоса, а впереди мелькнули тени.

Запах стал еще сильнее, послышалось шипение сжатого воздуха. Васильев понял, что происходит. Ребята рисовали граффити на старом заборе. «Ну рисуют и рисуют», – подумалось Жоре. Ему-то какое дело, пусть полицейские гоняют шпану.

– Шухер! – послышалось спереди, и еще несколько красноречивых высказываний донеслись в адрес приближающегося Васильева. Подростки похватали свои рюкзаки и бросились во тьму.

Жора подошел ближе и увидел то, что было намалевано на стене баллончиками.

– М-да, ну и художества, – зачем-то вслух сказал Васильев.

– Рот закрой, гамадрил, – донеслось из кустов.

Не привыкший к хамству со стороны детей, Жора впал в ступор, но через секунду топнул в сторону источника звука и услышал удаляющийся бег. Шпана ретировалась, а Васильев снова вернулся к настенной росписи. Прошло несколько минут, прежде чем Жора понял, что не может отвести глаз от рисунка. Это было обычное граффити, коих в городе тысячи: замысловатое изображение какого-то кривого человеческого лица, явно подверженного радиационному воздействию, а под ним – нечитабельный текст, какие-то геометрические фигуры, яркие подтеки. Все это было бессмысленной и совершенно безвкусной ерундой, но Жора заметил также и то, чего давно не видел на рисунках, которые мелькали сотнями перед его глазами ежедневно: он видел творчество. Оригинальные блики, тени, плавные линии там, где безусловно должны быть прямые; мелкие детали, которые юный художник кропотливо нанес, потратив немало времени. Жора заметил то, чего бы не увидело большинство, и он поразился такому ответственному подходу. Снизу Жора разглядел подпись, сделанную толстым маркером и, приложив некоторое усилие, смог разобрать слово «Ghost», что в переводе означало «Призрак».

Придя домой, он отложил в сторону папку с рисунками и потратил весь остаток дня на поиски уличного художника в Сети.

Наконец интернет привел его к малонаселенному телеграм-каналу, где Васильев увидел фотографии рисунков с точно такой же подписью. Были там и работы других художников. Жора полночи разглядывал фото и читал то, что ребята пишут для своих немногочисленных подписчиков, и это было невероятно.

Юные художники делились своим опытом, давали советы по нанесению краски, по подготовке поверхности; они обсуждали будущие проекты, хвалились своими новыми работами и оригинальностью. Комментарии были приправлены самыми грубыми выражениями, но на фото было искусство в самом его чистом и первобытном виде. Даже изображения половых органов, нанесенные на стену, Жора оценил с точки зрения профессионализма. Ребята были вандалами и хулиганами, но они явно озаботились изучением материала, прежде чем демонстрировать миру свою невоспитанность.

Васильев решил наладить знакомство, но не знал как. Тут в чат пришло сообщение о том, что руководители канала нашли новую стенку для своих будущих рисунков. Через секунду появилось фото стены без каких-либо координат. Художники пообещали к выходным сотворить с ней нечто «реально крутое». Васильев долго разглядывал серый кирпич и то небольшое пространство, что попало в кадр. Наконец он узнал местность на заднем плане. Это была одна из подстанций во дворе соседнего района, где когда-то жил и сам Жора.

Проведя на следующий день занятия, Васильев переоделся в спортивную одежду, достал из своего запаса медицинскую маску и, заехав в строительный магазин, направился в тот самый двор, где в сумерках и начал творить. Давно Жора не испытывал такого адреналина. Дважды его прогоняли жители района, один раз даже спустили на него бульдога. Правда, французского, но все равно было страшно.

В субботу утром, пока весь город восстанавливал во сне отравленные за вечер пятницы организмы, Жора завершал свой шедевр и услышал, как к нему кто-то приближается.

– Ты чё, опух? Это наша стена! – послышалось за спиной.

Жора тихонько улыбнулся. Отойдя в сторону, он продемонстрировал граффитистам свой рисунок. На минуту воцарилось молчание.

Жора видел, как у школьников открылись рты, спрятанные за масками и шарфами.

– Фигасе, прикольно, – сказал один из ребят, опустив баллончики на землю.

Сам Жора рисовал кисточками и валиками.

– Прикольно – не прикольно, только это наша стена, – ответил другой.

– Отдыхай. Кто первый встал, того и тапки, – раздался голос Васильева.

– Слышь, мы все равно закрасим!

– Чем? Какой-нибудь фигней? – подначивал ребят Жора.

– Чё? Может, забьемся, что мы лучше нарисуем?

– На что? – спросил Васильев, который только этого и ждал.

– Да хоть на бабки, – отвечал самый дерзкий, тот, у которого вся толстовка была сплошь покрыта пятнами краски.

– А давай так: если лучше нарисуете, я вам всем покупаю краску на месяц вперед, а если нет, то будете вместе со мной рисовать две недели.

– Разбежался, – начал сдавать позиции подросток.

– Что, в штаны напустил? – вошел в раж Васильев.

Ребята отошли посовещаться.

– Краску купишь, какую мы скажем, – вышел вперед главарь.

– Договор, – кивнул Жора. – Только я сперва закончу.

Ребята согласились, и Жора продолжил. Рисунок и так был отличный. Жора изобразил тигра, выпрыгивающего из вагона метро. Конечно, на его взгляд, работа была сыровата, а сама идея казалась идиотской, но зато быстрой в исполнении. А когда Васильев добавил объем, тени и вывел мелкие детали, тигр стал совсем как живой.

– Готово, – сказал он, нанеся последний штрих.

– Круто, – прошептал кто-то из ребят.

– Подписывать-то будешь, художник? – усмехнулся главарь малолетних райтеров.

– Я как раз собирался, – кивнул Жора и широкой кистью быстро написал в углу «Г. А. Васильев».

– Еще бы номер телефона оставил, – заржали подростки, а затем, сфотографировав художество Васильева, быстро закрасили все белой краской.

– Через пару дней проведем опрос на нашем канале, там подписчики и оценят, кто круче, – сказал самый дерзкий и показал Васильеву уже знакомый канал.

Жора ушел, ему нужно было готовиться к занятиям. Три дня он себе места не находил. На уроках был рассеян, иногда засыпал за столом, но ученики не особо расстраивались, ведь можно было проводить время в телефоне, а не за дурацким рисованием.

Когда на канале наконец появилась фотография нового граффити, Жора был вне себя от радости. Рисунок ребята выполнили действительно талантливо, но до Васильева он не дотягивал по всем пунктам. Разумеется, коллеги и подписчики юных художников поддержали своих, и Жора проиграл со счетом пять голосов против сорока трех.

– Вот, как и договаривались, – протянул Васильев несколько больших пакетов парням, когда они встретились через неделю. Он купил краску на свои накопления.

– Ого, да тут даже больше чем на месяц!

– Говорил же, что мы круче, – сказал главный из ребят. Жора молча поднял руки в знак согласия и пошел восвояси.

Прошло несколько дней. Васильев уже начал забывать о произошедшем и снова влился в свою привычную рутину, когда ему написал один из граффитистов.

«А можешь меня научить так же рисовать?» – спросил парень.

Жора хотел было отказаться. Все эти шалости были ему не ко времени, да и идея привлечь уличную шпану к настоящему искусству казалась глупой, но парень не отставал:

«Пожалуйста, я готов даже свою краску вернуть».

Против такого энтузиазма Жора был бессилен.

«Встречаемся в девять у гаражей» – написал Жора и скинул координаты. Ему не сильно нравилась идея шарахаться в сумерках с несовершеннолетними, но он прекрасно понимал, что они и без него будут делать то же самое. Ребята явно не были испорчены воспитанием.

На первый урок Жора принес кисти, картон, бумагу, рулетку и еще много всего, чем ребята никогда не пользовались.

– Будем делать шаблоны и наносить нормальные контуры, а не как у вас там всё вкривь и вкось, – объяснял Васильев своему новому ученику, и тот послушно выполнял все его указания.

Через неделю целый гаражный кооператив выглядел как пятно бензина на воде: ярко, разноцветно, но при этом очень эстетично. Васильев не просто обучал, он показывал на примере, а парень старался от всей души и искренне переживал, когда не получалось, ― это было понятно по его матюкам.

Через неделю учеников стало в два раза больше. Второй граффитист, увидев новые работы товарища, тоже захотел набить руку. После подтянулся еще один. Раз в три вечера Жора собирал свою банду на каком-нибудь пустыре, где работали над одной из идей ребят. Никогда Васильев не чувствовал себя бо́льшим преподавателем, чем сейчас. Ребята сами выпрашивали домашнее задание и были в восторге от растущего профессионализма.

– Сегодня мы идем на дело, – сказал как-то вечером Васильев.

– Какое еще дело?

– Есть одна школа, там отличная стенка без окон, я хочу, чтобы мы нарисовали один портрет.

Заметив, как слова «школа» и «портрет» ввели ребят в ступор, Жора пустился в объяснения:

– Мужик, которого мы нарисуем, был реальным бунтарем. Постоянно дрался, плевал на мнение толпы, матерился в рифму, мог послать любого, его часто задерживали. В общем, то что надо.

Глаза, которые видел Васильев поверх масок, горели. Ночью ребята пришли к стенам школы и начали творить. Никто из них не удивился тому, что у стены были смонтированы строительные леса, с которых удобно было рисовать. Разумеется, они и понятия не имели, что Жора сам договорился с руководством школы о рисунке.

Когда портрет был закончен, измазанные краской ребята смотрели на него с восхищением и не могли поверить в то, что сотворили такое своими руками.

– Вы идиоты! – послышался голос главаря, который полночи наблюдал за работой товарищей и появился из тени лишь под утро, когда школа начинала свой рабочий день.

Все уставились на него.

– Он вас использует. Это же Маяковский.

– Кто? – спросил тот, у кого голос был самым тоненьким.

– Поэт такой был. Вы его портрет нарисовали. Это вообще не круто. Сами опозорились, и все комьюнити опозорили, лохи.

– Это правда? Ты нас обманул? Мы тут работали по заказу на школу? – впились глазами в Жору ребята.

Васильев жевал маску, пытаясь подобрать слова. В этот самый момент к нему со спины подошла какая-то женщина.

– Георгий Андреевич, это просто невероятно! Я в жизни не думала, что так на стене можно нарисовать. Он как живой, – восхищалась женщина, глядя на портрет. – Думаю, сегодня пригласим телевидение, хочу, чтобы остальные школы нам позавидовали, – хихикнула она.

Уставшие ребята никак не могли взять в толк, что происходит, но не расходились.

– Ваши? – спросила женщина.

– Да, мои ученики, – гордо заявил Васильев и снял маску.

Ребята впервые увидели его лицо. Но сами открываться не стали.

– Вы настоящие таланты, искренне вам говорю, – пожала женщина каждому руку. – Денег заплатить не смогу, у нас на это бюджет не предусмотрен, но, если хотите еще порисовать, я готова для вас найти несколько стен и выделить материалы.

Постепенно к рисунку стали стягиваться школьники, учителя и прохожие. В воздухе слышались восторженные голоса.

– Пошли, это не наша тема, – подал снова голос главарь. – Мы не чьи-то там рабочие.

Он увел свою озадаченную команду прочь. Жору заблокировали в телеграм-канале и больше никто не выходил с ним на связь. Ребята затаили реальную обиду.

Жизнь вернулась в старое русло: пыльный кабинет, палитры, оценки, сонный Карандашов, отбор работ на выставку. Васильев с тоской смотрел на унылые лица учеников, которые приходили к нему как на каторгу, и вспоминал вечера, полные адреналина и запаха растворителя.

Раздался стук в дверь.

– Георгий Андреевич, тут какие-то ребята, говорят, что ваши ученики. Искали аудиторию, но я их не знаю, – позвала Жору коллега.

Васильев вышел в коридор и увидел четверых незнакомых ребят: трех парней и девчонку лет пятнадцати-шестнадцати.

– Знаете их? – спросила преподавательница.

– Призрак, – протянул измазанную краской руку самый старший на вид.

– Да, это мои кандидаты на будущую выставку, – ответил Жора, пожимая руку парню.

Женщина улыбнулась и убежала в свой класс.

– Чего пришли? – спросил Жора, впервые глядя на лица своей хулиганской команды.

– Учиться. Мы тот портрет сфоткали и отправили на отборочный тур для фестиваля. Заняли третье место. Теперь хотим первое, – ответил тонкий голосок.

– Учиться, значит, хотите. Ну что ж, это можно. Вот только придется вам и в моих конкурсах поучаствовать, – улыбнулся Васильев. – А еще, думаю, что днем вам тут будет скучно. Предлагаю встретиться вечером за стадионом, обсудим будущие проекты.

Ребята кивнули. Но что-то их все равно тревожило.

– Не забудьте маски, – подмигнул Жора и, заметив довольные улыбки, удалился в класс.

Шагая по стене

Димка только-только получил разряд промышленного альпиниста и наконец был отправлен на первый объект. Вооружившись всем необходимым инструментом, обвязавшись как следует и проверив все карабины, он был готов шагнуть в пропасть. Легкие мурашки щекотали тело, а по спине спускались струйки холодного пота.

– Я тебе даже немного завидую. Первый раз всегда самый интересный, – как-то загадочно произнес бывалый высотник Ромка.

– Страшно, – признался Дима. – Практики-то почти не было, я иногда путаюсь в действиях.

– Не волнуйся, разберешься в процессе. Да и о страхе некогда думать будет.

Дима кивнул и начал спускаться. Проходя первый межпанельный шов герметиком, высотник был полностью сосредоточен на работе и не услышал, как рядом с ним открылось окно.

– Папироски не будет? – раздалось над самым ухом.

Чуть не выронив монтажный пистолет, Дима выругался.

– Не курю, – выдавил он из себя, когда мандраж отпустил. Повернувшись, он увидел в окне мужчину, смотрящего куда-то вдаль.

– Жаль, придется все-таки идти в магазин. Ветер не сильный?

– Умеренный, – ответил Дима, возвращаясь к работе.

– Градусник показывает плюс десять, – продолжил беседу тип.

– По ощущениям – плюс двенадцать.

– А давление ртутного столба?

– Я, вообще-то, не гидрометцентр, – немного раздраженно произнес промышленный альпинист.

– Прошу прощения, не хотел вас отвлекать.

– Все нормально, – успокоился Дима. – Шапку лучше взять, иногда сильно задувает.

– Спасибо! – благодарно улыбнулся тип. – Вам чего-нибудь захватить?

– Не нужно, – отказался Дима и начал спускаться на этаж ниже, даже не подозревая, что его там уже ждут.

– Вот, проголодался небось, – послышалось сбоку.

Дима повернул голову и чуть не сорвался на крик. Почти у самого его рта блестел румяный пирожок, который из окна на ракетке для бадминтона протягивала ему старушка.

– С мясом, – улыбаясь, произнесла женщина.

– Спасибо, я мясо не ем, – отнекивался Дима.

Пирожок уплыл по воздуху обратно в окно, а через секунду появился уже другой.

– Вот с капусткой, сейчас чаю еще подам.

– Вы извините, я на работе, – старался быть вежливым Дима.

– Работа не волк. В твоем случае – не голубь. А на сытый желудок и висеть приятнее.

Как ни старался Дима отказаться, но пока не съел пирог, салат и пряники с чаем, женщина не отстала. Взамен она попросила протереть влажной тряпочкой обшивку балкона, за который ее пристыдила знакомая соседка, вечно ищущая, к чему бы придраться.

– Вот спасибо, прилетайте завтра. Я рассольник готовить буду, для вас специально без мяса кастрюльку могу сделать, – попрощалась женщина с объевшимся Димой, гадающим теперь, что делать с обедом, который он собрал с собой на работу.

– Извращенец! – раздалось на этот раз с другой стороны.

Дима повернул голову и увидел полуобнаженную девицу в домашнем халате, сильно высунувшуюся в окно.

– Вы это мне?

– Здесь есть кто-то еще?

Дима сам понял, что сморозил ерунду.

– Что вообще происходит? – продолжала истерить женщина. – В своем доме, на четырнадцатом этаже, я должна переживать, что кто-то будет подглядывать?!

– Я не подглядывал, да мне и не видно отсюда, – оправдывался Дима.

– Как же, не видно ему! А если я вот так окно открою, тоже не видно? – женщина открыла окно так, что Дима смог немного разглядеть отражение комнаты в стекле.

– Все равно не видно. Прошу вас, не переживайте, я не подглядывал.

Меньше всего Диме хотелось стать участником скандала в первый же рабочий день.

– А так? Тоже не видно? – спросила неугомонная женщина, выставив на балкон огромное зеркало и включив в комнате все имеющееся освещение.

– Так видно, – признался залившийся краской Дима.

– И это я еще остальные зеркала не настроила, чтобы с разных ракурсов разглядеть было можно. Погодите, я сейчас покажу, а потом обсудим ваши извинения.

Женщина бросилась в комнату, а Дима в ускоренном темпе продолжил доделывать шов и спускаться ниже.

– Вон подходит, давай в нее бросим, – послышались снизу детские голоса.

Дима изловчился и смог разглядеть две мальчишечьи головы, торчащие из общедомового окна, выходящего на улицу с лестничной площадки. В окно вылезла рука одного из ребят, в которой Дима заметил целлофановый пакет с водой. Кажется, этот снаряд предназначался для цокающей каблуками по асфальту девушки, что вот-вот должна была пройти мимо подъезда.

Мальчишка начал прицеливаться, когда жертва была уже на подходе, но тут кто-то выхватил у него пакет и вылил воду на самих «снайперов».

Послышался визг и ругательства.

– Я вам сейчас рты загермечу вдобавок! – гаркнул Дима, когда пацаны начали обзывать его воздушным мутантом.

Не успел он спуститься на их этаж, как послышались быстрые удаляющиеся вниз по лестнице шаги.

В следующую минуту Дима увидел еще одного ребенка. Правда, на этот раз значительно младше, но не менее самостоятельного. Малыш умудрился забраться на подоконник и открыть окно, в которое намеревался сделать шаг.

«Я вообще сегодня работать буду?» – промелькнула мысль в голове у Димы, когда он в последний момент остановил бесстрашного исследователя окружающего мира. Докричавшись в окно до матери ребенка, высотник хотел было отчитать легкомысленную женщину за грубую неосмотрительность, но в ответ услышал такое сочинение с применением ярких образов и метафор в свой адрес, что поспешил убраться подальше от гордой родительницы.

Следующие два часа прошли спокойно. Дима даже не стал прерываться на обед, так как чай с пряниками только-только начал усваиваться.

– Пст… Эй, Человек-паук, можно вас об одолжении попросить? – раздалось откуда-то из-под ног Димы.

Взглянув вниз, он увидел хитро улыбающуюся физиономию молодого парня, на вид явно студента-второкурсника.

– Вы не могли бы это в пятидесятую квартиру поднять, я заплачу́, – протянул парень букет цветов.

– Я вам курьер, что ли? – обозлился Дима, которого все эти приключения на стене дома порядком достали.

– Простите, пожалуйста, просто я как вас увидел, сразу понял, что это будет идеальное предложение руки и сердца. Понимаете, там моя девушка живет, а на мою стипендию что-то шибко оригинальное не сообразишь, а тут вы – в окно с цветами и кольцом! Поможете? Умоляю!

Немного помявшись для приличия, Дима выхватил букет, к которому было привязано кольцо и деньги в счет оплаты услуги.

– У нее как раз ближайшее к вам окно, – крикнул ему вдогонку парень. – Я ей позвоню сейчас, чтобы открыла.

– Ага, – отозвался Дима, а потом еле слышно добавил: – Чтоб у вас тройня родилась…

Добравшись до нужного окна и постучавшись в него, Дима начал расправлять цветы, немного помявшиеся в процессе подъема. Через минуту шторы за окном раздвинулись, и Дима приготовился произнести короткую речь, о которой его попросил юный прыщавый женишок. Но вместо молодой нескладной девчушки перед промышленным альпинистом предстал усатый толстопузый дядька с голым торсом. Глаза мужчин встретились, наступило неловкое молчание. Наконец усач высунулся в окно и, с силой втянув носом аромат цветов, заявил:

– Вообще я больше ирисы люблю, – и, взглянув на привязанное кольцо, добавил: – Я женат, но, если хотите, могу поразмышлять несколько дней.

– Она вышла в аптеку, – послышался уже знакомый голос снизу.

– Извините, – сказал Дима, убирая цветы, – я попозже зайду.

– Если принесешь пиво с рыбой, то я согласен, – пошутил в ответ мужчина, судя по всему, приходившийся девушке отцом.

До конца дня Диму еще не раз дергали по всяким дурацким просьбам: то кондиционер проверить, то флаг закрепить, то подкрасить что-то. Из аптеки вернулась будущая невеста, и Дима передал ей цветы, а та попросила передать отправителю свое согласие.

Парень и сам уже не замечал, как легко справляется со всеми передвижениями. Он машинально проделывал все необходимые манипуляции, а когда вернулся на крышу, чувствовал лишь усталость. От былой неуверенности не осталось и следа.

– Что-то ты долго. Денег так не заработаешь, – встретил его коллега.

– Вот, – протянул Дима смятые чаевые, заработанные за день.

– Ого, неплохо. Не думал, что за первую смену столько зелени накосишь. Оставь себе, честно заработанные же.

– У нас на прошлой работе было принято в общий котел скидывать.

– Не перестаешь удивлять, – улыбнулся Ромка. – Ну как, страшно было?

– Только первые двадцать минут, потом просто некогда бояться было.

– А я что говорил! Тут главное – не забывать о страховке, а практика – дело наживное, – похлопал коллега Диму по плечу. – А вообще, день сегодня насыщенный на события. На меня вот голубь два раза попал, а еще я пистолет из рук выронил, чуть бабку не зашиб, которая за сигнальную ленту зашла. А тебе что больше всего запомнилось?

– Трудно сказать, – почесал затылок Дима, – много всякого было. Меня тут, кстати, на свадьбу свидетелем пригласили. Как думаешь, не слишком нагло будет отгул просить в первый рабочий месяц?

Спасибо, что угнали!

Игорек следил за этой машиной весь последний месяц. Он точно знал, когда, где и с каким временны́м интервалом отсутствует ее хозяин, оставив свое четырехколесное сокровище без присмотра.

Запчасти к этой модели были ценной редкостью, и у Игорька уже имелись покупатели на все органы и часть механического тела, которые нужно было срочно доставить в гараж и с хирургической аккуратностью отделить друг от друга. Автоугонщик рассчитал все до мелочей. План был идеальным и сулил быструю выгоду, но то, что произошло, ввело в ступор даже Марс с Юпитером и всю астрологическую свиту.

В назначенный день хозяин авто не поехал на работу. Это был первый звоночек. Вдобавок в машину села его супруга. В связи с тем, что маршрут был Игорьку незнаком и пугал своей неизвестностью, операцию хотелось свернуть. Но покупатели запчастей могли сорваться, и угонщик решил не спешить давать заднюю.

Припарковав машину в одном из дворов, семейная пара исчезла в подъезде пятиэтажного дома.

«Не лучшее место, надо еще понаблюдать», – решил про себя Игорь и метнулся в ближайшую булочную, чтобы запастись провизией на случай, если угон затянется.

Он вернулся ровно в тот момент, когда водитель закрыл дверь и завел двигатель. Следующей остановкой был Центр государственных услуг.

«Бинго!» – обрадовался Игорь, когда машина остановилась на огромной муниципальной парковке без единой камеры наблюдения.

Как только супруги покинули автомобиль и скрылись за дверями госучреждения, Игорь, пританцовывая от радости, вышел из своей машины и направился в сторону объекта. Он уже хотел взломать сигнализацию, но как только настроился, стало ясно, что машина стоит полностью без защиты.

«Неужели так бывает?» – не верил в собственную удачу парень, открывая водительскую дверь.

Оказавшись в салоне, Игорь по привычке погладил панель приборов, затем быстро разобрался с зажиганием и начал выезжать с парковки на шоссе. Он включил радио и стал подпевать невпопад, чувствуя себя победителем по жизни, когда сзади раздалось совершенно неожиданное:

– Здрасти-мордасти!

Игорь чуть было не выехал на встречку от испуга, но справился с управлением и взглянул в зеркало заднего вида, где наткнулся на солидную коллекцию морщин.

– Вы кто? – охнул Игорь.

– Баба Люба я. А ты, полагаю, угонщик, – без намека на волнение произнес старческий голос.

Тут до Игоря наконец дошло, что случилось, пока он бегал в булочную. Настроение начало падать быстрее, чем топливная стрелка на БМВ. Не говоря больше ни слова, он начал сворачивать к обочине и сбавлять скорость.

– Чего это ты удумал? – спросила незапланированная жертва угона.

– Собираюсь вас высадить.

– Даже не надейся. Газу давай! – грубо толкнула она водительское кресло.

– Бабушка, вы мне тут условия не ставьте, иначе я вас посреди трассы выкину.

– Ну давай, рискни, – весело заявила та, и Игорь разглядел в зеркале заднего вида перцовый баллончик, направленный на него.

– С ума сошли? Мы же вместе разобьемся!

– Мне восемьдесят лет, кому из нас двоих будет обиднее? – усмехнулась старушка.

– Я все равно вас высажу! – Игорь кричал, но скорость не сбрасывал.

– Так тебя, милок, посодють, я ж тебя видела.

– Да что вы там видели? Что видели? У вас в очках стекло толще, чем в Третьяковской галерее на картинах.

– Много чего видела, – не унималась бабка. – Мужчина, около двадцати семи лет, европейского типа, рост приблизительно метр восемьдесят, телосложение среднее. Глаза миндалевидные, синие, средней длины и раскрытия, косовнутреннего положения. Волосы темные, прямые, голова овальная; под ранее сломанным носом имеется косой шрам, видимо, от бритвенного лезвия. Мне продолжать?

– Я вас прикончу, – прошипел Игорек и с силой сжал руль.

– Хах, тоже мне, ёшкин кот, Раскольников нарисовался, – залилась смехом женщина.

– Я не шучу!

– Ой, не могу! Держите меня семеро, – не переставала кудахтать бабка. – А если серьезно, то мы с тобой поступим следующим образом, – резко перешла она на деловой тон. – Сейчас ты меня везешь туда, куда я скажу, и сделаешь то, что я скажу. Тогда я тебя никому не сдам и, может быть, даже заплачу́.

– Ха! – настало время Игорька смеяться. – Разбежалась, вешалка старая.

Тут его ухо уловило странные звуки. Игорь обернулся и заметил, как старуха набирает что-то на кнопочном телефоне.

– Куда звонишь?! – начал он выхватывать панические атаки, параллельно стараясь выхватить телефон, размахивая свободной рукой.

– Не звонишь, а звоните. В полицию звоню, – без всяких эмоций ответила пожилая женщина, ударив Игоря по пальцам.

– Ладно, ладно, не кипятись, в смысле не кипятитесь. Я… я понял вас, – сдался Игорь, понимая, что проиграл этот поединок. Сейчас было куда важнее спасти собственную шкуру, чем авторитет. Да и бабка была права – он совсем не убийца.

– Ехай сюда! И советую не тошнить в потоке – в твоих же интересах, – протянула женщина бумажку с написанным на ней адресом.

Игорь еле слышно выругался и включил навигатор на телефоне. Через пятнадцать минут они уже были на месте.

– Открой мне дверь, – скомандовала старушка.

– Личного шофера, что ли, нашли?! – Игорь хотел уже перейти к более профессиональным оскорблениям, но, заметив, как бабка поднесла трубку к уху, заткнулся, вышел из салона и открыл ей дверь.

– Помоги мне, у меня ноги слабо ходють, – протянула пожилая женщина руку.

Игорек, сам не понимая зачем, помог старушке выйти из машины и подняться по ступеням в какой-то торговый центр.

– Жди меня тут. И без самодеятельности. Вон камера, ты уже везде засветился, так что будь умницей, – улыбнулась женщина и скрылась за автоматическими дверями.

Прошли мучительно долгие полтора часа. Игорь хотел сбежать, бросив машину… Уехать из города, может, даже из страны, но понимал, что его лицо уже засветилось везде, где только можно, и ему не скрыться. Даже разберись он с бабкой, ничего не выйдет. Станет только хуже.

– Ну что, поехали? – старушка появилась, когда Игорь уже почти достиг пика нервозности.

– Не понял… Вы что, в парикмахерской были? – взглянув бешеными глазами на укладку, спросил Игорь.

– Ты лучше скажи, как тебе? – потрогала она свои волосы, проверяя объем.

– Уф… – только и смог выдавить угонщик и, открыв дверь женщине, уселся сам. – Едем обратно к МФЦ?

– Нет. Рано. Сын с невесткой там будут еще часа три торчать, не меньше. Едем в казино! – прозвучало это так, словно у бабульки в карманах завалялось сто тысяч долларов и ящик текилы.

– У нас нет казино, – не поворачиваясь, ответил Игорь.

– Ошибаешься! Давай, крути педали, адрес подскажу.

Игорек снова пробубнил что-то под свой сломанный нос и продолжил движение. На этот раз по наводке бабы Любы они приехали к киоску с лотерейными билетами. И снова Игорь помог ей выйти и следующие пятнадцать минут стирал ключами защитный слой с билетов моментальных розыгрышей.

– Ну как? – спросила в очередной раз старушка, двигая на носу очки, словно настраивая зум.

– Еще один билет выиграли, – плевался словами Игорь.

– Ну что ж, если уж играть, то на миллион! – заявила пожилая женщина и взяла еще один билетик.

Проиграв семьсот рублей, она попросила Игоря отвезти ее в парк аттракционов, где они пересели из обычной машины в ту, что ездит по автодрому. Там бабуля продолжала помыкать Игорем, советуя, как нужно рулить, и периодически покрикивая, когда в них кто-то врезался. Если Игорь возмущался, в воздухе мелькали баллончик и кнопочный телефон. На очереди было колесо обозрения.

– Эх, сто лет вот так не каталась, – призналась старушка, разглядывая с высоты родной город.

– В чем проблема-то? – не понимая этого нытья, спросил раздраженно Игорь.

– В чем проблема, в чем проблема… А то не ясно?

– Нет.

– Никто не возит меня, а сама я не могу. Ты же видел, ноги плохо работают. А сегодня у меня клопов морят, вот сын и взял меня к себе. Да только сразу по своим делам поехал. Я его постоянно прошу меня куда-нибудь свозить, а он все «потом» да «потом». А тут ты.

– Не ты, а вы, – промычал обиженно Игорь.

– Прошу прощения, ваше благородие, разумеется, вы! – баба Люба легонько хлопнула Игорька по коленке, и тот впервые за весь день улыбнулся. – А что, посолиднее профессию себе подобрать не мог?

– Да я мало что умею. А тут быстрые деньги.

– И быстрые сроки, ага.

– Хочешь жить – умей вертеться, – пожал плечами угонщик.

– Это ты верно сказал. Вы верно сказали. А сколько вам нужно денег, чтобы перестать этим заниматься?

– Ну… не знаю… – Игорь взглянул куда-то вдаль, где заканчивался город и начинался лес. – Не очень много, наверное. Так, чтобы не размышлять каждый день о том, на что купить еду и где спать.

– Знаешь, у меня сын в очень серьезной компании работает и занимает руководящую должность.

– Я по машине заметил.

– Могу попробовать с ним поговорить о тебе. Я же вижу, что ты парень неглупый. Найдут тебе место, а там уж как сам себя покажешь. Но зарабатывать можно хорошо и без уголовщины.

– Зачем вам мне помогать? – нахмурился Игорь, когда они вышли из кабинки колеса обозрения и направились к машине.

– Так я ж не за спасибо. Должен же кто-то меня вот так вывозить хоть раз в неделю, – хитро улыбнулась женщина и заметила, как Игорек улыбнулся в ответ.

Заехав по дороге в ресторан, где баба Люба съела порцию любимой пасты и накормила Игоря обедом, они вернулись на стоянку. Там новые знакомые обменялись контактами и договорились о скорой встрече.

– Милок, – обратилась старушка к угонщику, прежде чем тот ушел.

– Игорь меня звать. А как вас по отчеству?

– Очень приятно, Игорь. Меня-то? Прокофьевна я. Спасибо, Игорек, что угнал меня.

– Не за что, Любовь Прокофьевна. А вообще, странная вы, я бы даже сказал – необычная.

– Это ты еще с моей младшей сестрой не сталкивался, – как-то загадочно произнесла старушка, а потом добавила: – Ладно, давай, шуруй отсюда, пока тебя не поймали.

Через полчаса явился хозяин машины со своей женой.

– Прости, что долго, мам. Не сильно скучала? Смотрю, даже не звонила ни разу.

– Да некогда было. Сон такой интересный смотрела, не хотелось отвлекаться.

– Ну и славно, – улыбнулся сын, радуясь, что не нужно терзаться совестью. – Странно, я думал, у меня полный бак. Да и сиденье как будто регулировали, – вертелся он в кресле. – Мам, ты ничего не трогала?

– Да какое там… Спала как убитая, – махнула рукой Любовь Прокофьевна.

Молчавшая все это время невестка наконец задала неожиданный вопрос:

– Мама, это у вас что на голове – укладка, что ли?

Неукротимый купидон

Дядя Костя никогда не страдал большими амбициями. Он мечтал о простом человеческом: погулять на чьей-то свадьбе. Все друзья и родственники, как назло, переженились, а разводиться и искать новых ощущений с новыми людьми не желали, хоть дядя Костя и намекал. Без масштабного кутежа с песнями, конкурсами и дорогим кортежем мужчина чах, серел и оседал, словно пыль на поверхностях квартиры, особенно на диване.

У дяди Кости все было готово к торжеству, даже внеплановому. Позвони ему в три часа ночи и скажи, что он объявлен свидетелем, а свадьба через пятнадцать минут, мужчина достал бы из шкафа выглаженный до хруста костюм, ленточку, бутылочку игристого и сборник анекдотов. Он ждал своего часа, но минуты судьбы текли слишком медленно.

Понимая, что под лежачий камень Мендельсон не течет, дядя Костя решил взять ситуацию в свои руки.

На работе был водитель Славик, который давно боготворил директрису, но никаких шагов к общему семейному счастью и счастью дяди Кости не делал. Нужно было срочно соединить два одиноких сердца, а потом как следует гульнуть за их счет.

– С ума сошел? – вылез из-под «газели» грязный, как мешок с углем, водитель. – Где я и где она? – Слава произнес «она» с таким придыханием, что рабочая машина завелась сама, к тому же без свечей зажигания.

– А что она? – удивился Костя. – Такой же человек: ноги, руки, голова. Потребляет белки и углеводы, смотрит кино, тратит деньги, стареет.

– Прекрати! – огрызнулся Слава. – Она не стареет! Она бесконечно расцветает!

– Вот и отлично. Ты – рабочая пчелка, она – вечно цветущая роза.

– Гречка.

– Почему гречка? – удивился Костя.

– Ты просто не видел, как цветет гречка, – задумчиво произнес Слава. – К тому же она на гречневой диете уже полгода.

– О как, – посмеялся Костя. – А что еще скажешь про нее?

– А что тут говорить? – Слава нежно гладил рожковый ключ, словно женский палец. – Она прекрасна, умна, эффектна, любит Байрона и Мураками, мой любимый типаж, а я…

– Все, стоп, дальше не надо, – остановил его дядя Костя и, достав откуда-то из рукава телефон, начал быстро тыкать пальцем в экран.

– Ты что делаешь? – даже под слоем мазута было видно, как побледнел Славик.

– Голосовое с твоей вот этой вот поэзией отсылаю ей.

– Кому ей? – прокашлял Слава.

– Директрисе, кому же еще.

– Сдурел? Я тебе волосы в носу газовой горелкой выжгу, сволочь! – бросился Славик на Костю, но тот увернулся, как невероятно проворный майский жук. – Я должен быть свидетелем! – бросил Костя, перед тем как убежать.

– На собственных похоронах! – донеслось ему в спину.

Не прошло и получаса, как Костю вызвали в кабинет директора.

– Что вы себе позволяете? – спросила директриса, которая выглядела растерянной, как ребенок в магазине игрушек. – Почему вы ставите человека в неловкое положение?!

– Кого? Славку, что ли? Это ваша «газель» ставит его в неловкое положение. Вы бы видели, как он шкворни менял на прошлой неделе, – страшное зрелище.

– Костромин, не смейте лезть в чужую жизнь. Тем более в мою. Ничего, что я ваша начальница?

– Ничего, я без предрассудков. На свадьбе мы все будем одной большой семьей.

– Вы что несете? На какой еще свадьбе?

– На вашей. И Славкиной. Он вам идеально подходит. Как соевый соус к рису.

– Кто мне подходит, это не вам решать, – не веря своим ушам, произнесла директриса. Такой наглости она даже от собственного кота не ожидала, что уж говорить о подчиненных.

– А чем плох Славка? Тем, что небогат?

– При чем тут это? У нас с ним разные интересы и взгляды на жизнь, – зачем-то начала оправдываться начальница.

– Откуда вы знаете? Вы его личное дело изучали? По трудовой книжке он, может, и водитель, зато по образованию – педагог, по жизни – мастер широкого профиля, по натуре – боец и филантроп, по гороскопу – лев.

– Я… я…

– А вы по образованию повар, по трудовой – директор, по жизни – одинокая женщина, по натуре и гороскопу – овен. Да у вас совпадение девяносто восемь процентов!

– Вон отсюда! Я буду думать над вашим увольнением! – не выдержала директриса.

– А лучше думать о торжественной клятве, – уже в дверях произнес Костя.

– Вон!

Вся контора смеялась над планом дяди Кости поженить этих двоих, а потом, в один совершенно обычный день, во всех документах изменилась фамилия директора, став точно такой же, как у водителя.

– Спасибо тебе, Костян, помог так помог, – лез обниматься Славка как-то на перекуре.

– Да уж, помог, блин, – ворчал дядя Костя. – А где мой фуршет? Где тамада с похабными шутками? Где бутерброды с икрой и шампанское в десять утра, я спрашиваю?

– Так мы решили просто расписаться и в отпуск махнуть.

– Да ну вас! – Костя в сердцах бросил окурок и пошел на свое рабочее место.

* * *

Следующими жертвами проекта дяди Кости стали кассирша в супермаркете и сосед-инженер.

Проведя некоторый анализ, дядя Костя заметил, что тот ходит в магазин исключительно в смены девушки, а та не обращает на него никакого внимания.

– Руки! – раздалось как-то сзади инженера, и что-то твердое уперлось в спину. Мужчина автоматически поднял руки вверх.

– Руки не опускайте, – уточнили сзади и надавили сильнее.

– Я и не опускаю, – промычал инженер.

– Да нет, я не буквально. Вы, когда на кассу подходите к той миловидной особе, намеки делаете слишком неочевидные. А руки, вижу, у вас уже опускаются.

Все это происходило в колбасном отделе. Дядя Костя тыкал соседа в спину сервелатом.

– Вам-то какое дело, вы вообще кто? – повернулся мужчина и выхватил у Кости сырокопченое оружие.

– Я ваш сосед и будущий гость на свадьбе, – решил на берегу расставить все точки дядя Костя.

– Я вам эту колбасу сейчас знаете куда запихаю? – начал надвигаться инженер на «будущего гостя».

– Вот! Вот с таким напором и надо действовать! Берите эту колбасу и идите на кассу. Можете говорить то же самое, но лучше что-то более романтичное, – заулыбался самопровозглашенный купидон.

– Ты чё вообще хочешь? – зверел на глазах сосед.

– Хочу гулять всю ночь до утра, – честно признался дядя Костя, а потом добавил: – Я все проверил. Она не замужем. Есть маленький ребенок. В левом кармане перцовый баллончик, на вкус не очень, я пробовал. Любит горький шоколад и корейские сериалы, судя по глазам – ждет чуда. Идите и доведите проект до конца, – кивнул дядя Костя в сторону кассы.

– Вы зачем лезете?

– Ради счастья.

– Чьего?

– Своего, разумеется, но и ваше тоже будет мне в радость, а уж как будет рад маленький мальчик обрести отца… Или вы против чужих детей?

– Я не против. Но это вообще не ваше дело. Еще раз к ней подойдете или ко мне, я полицию вызову, – шикнул инженер и направился к выходу.

Дядя Костя проследовал за ним через соседний ряд.

– Пакет? – спросила та самая девушка, как всегда не поднимая глаз на инженера.

– Нет, спасибо. А это вам, – протянул он робко только что купленный горький шоколад.

– Спасибо, – совсем не растаяв от чувств, сказала кассирша и сунула шоколадку к остальному акционному товару.

– Простите, меня Олег зовут, тут такое дело… – замялся покупатель, а дядя Костя тем временем стоял у соседней кассы и наблюдал. – Не сочтите за нездоровый интерес, вы, случайно, не заняты сегодня вечером?

– Мужчина, очередь не задерживайте, – подняла наконец глаза кассир на инженера. Руки у него снова стали опускаться даже стремительнее прежнего. Он достал карточку и протянул к терминалу.

Тут дядя Костя нарушил очередь и без всякой смазки влез в разговор.

– О, Петька, ты тоже тут?! Сто лет не виделись, думал, что ты совсем раскис после расставания с той барышней, что детей не любит.

Сзади уже начали возмущаться другие покупатели, но дядя Костя продолжал наседать.

– Помню, как она истерила, когда ты сказал, что готов даже чужого принять. Да и то, что ты инженер, ей не нравилось, говорила, что не готова к скучной стабильности, хочет всяких эмоциональных потрясений.

– Это правда? – спросила кассирша, пораженная этой голосовой атакой.

– Отчасти, – смущенно произнес инженер. – Вообще-то, я Олег, а не Петя, – злобно смерил он взглядом дядю Костю. – Но да, все так и есть, – драматично вздохнул он, забирая пакет с покупками.

– Я до десяти работаю, приходите, – сказала она, прежде чем начать обслуживать следующего покупателя.

Свершилось чудо. Через полгода кассирша и инженер пригласили дядю Костю почетным свидетелем, правда, только на официальную часть. Дальше молодожены решили сразу влезть в ипотеку и ограничиться бюджетным торжеством в стенах однокомнатной квартиры инженера.

Дядя Костя был поистине зол. Столько стараний – и все впустую. В течение года он переженил еще кучу народа: коллег, соседей, случайных знакомых из интернета. Но каждый раз что-то вставало бетонным блоком на пути к его личным целям хорошенько оттянуться пару дней.

Как-то утром он случайно, сам того не подозревая, наткнулся на новый проект, требующий его участия и опыта. Одна мадам, приходящаяся дяде Косте ветеринаром его кота, заикнулась, что ей очень нравится один мужчина.

Дядя Костя навострил уши. Ему уже не терпелось включиться в игру, но желание быстро пропало, когда женщина пояснила, что речь идет о его коте.

– Он у вас такой ласковый и воспитанный, – сказала доктор, заканчивая прием.

На секунду в отчаявшемся мозгу дяди Кости возникла мысль поженить кота и ветеринара. Сейчас такое время, люди горазды на любые выдумки, а у кота даже паспорт есть, к тому же международный. Но мужчина быстро отбросил эту мысль, потому что кот как минимум не сможет сказать вразумительное «да». И денег на торжество у него тоже нет.

– Я такого кота готова каждый день тискать, – сказала врач и загадочно взглянула на дядю Костю. Тут до мужчины наконец дошло, о чем идет речь.

– Вы знаете, мы, пожалуй, пойдем, – улыбнулся Костя и схватил кота.

– Не забывайте, ему еще три укола осталось, – сказала врач напоследок, и дядя Костя испуганно кивнул.

* * *

Через некоторое время он все же попал на свадьбу. Были и тамада, и конкурсы, и икра с шампанским. Вот только дядя Костя был не в той роли, какую желал играть еще недавно, но он не сильно унывал, а наоборот, выглядел счастливым. Кроме того, что он обрел собственное семейное счастье, дядя Костя получил в довесок с десяток новых знакомых и родных со стороны невесты, которые были совершенно одинокими и очень перспективными в плане корыстных целей меркантильного купидона.

Бывают же чудаки…

– Слушай, давай кухню поменяем, – обратился Макс к жене за завтраком. – Фасады вон у пола немного облупились, ручка у шкафа болтается, цвет меня уже бесит… Как считаешь?

– Да я давно хотела предложить. У меня одна девочка знакомая – дизайнер, она подобрала нам несколько вариантов и даже 3D-модель сделала, вот, – жена положила телефон на стол так, чтобы обоим было видно, и начала водить пальцем по экрану, показывая картинки. – Она с крутым производством работает, и если заказать у них замер и монтаж, то за две недели напилят и установят.

– Ну супер, чё. Мне вот эта нравится, – взяв телефон в руки, муж вернулся к одной из картинок.

– Это самая дорогая модель.

– Ну и ладно, для себя же, – улыбнулся он и, положив телефон, схватил чашку с кофе.

– Ну я тогда заказываю?

– Ага. А со старой кухней что будем делать? На помойку? – провел он рукой по столу, за которым они завтракали.

– А давай в интернете выложим объявление: «Отдаем бесплатно, самовывоз». Заодно на грузчиках сэкономим.

– Да кому она нужна? – удивился Макс. – Это же надо, чтобы размер подходил, дизайн. Да и кухня уже не новая, – поковырял он ногтем угол, где уже начинала отходить краска.

– Заберут, поверь. Я выложу, не парься, – улыбнулась жена и, закончив с едой, ушла собираться на работу.

– Ну-ну, вот увидишь, никто не придет.

За пару дней до приезда мастера по установке нового гарнитура супруга выложила объявление о самовывозе старой кухни. Не прошло и часа, как раздался звонок. Задорный мужской голос требовал отдать кухню именно ему и слёзно умолял дождаться, так как ему добираться аж с другого конца города.

– Только никому больше не отдавайте, я уже обуваюсь! – тревожно звучал голос в динамике.

– Ну вот видишь! А ты говорил, никому не нужна, – чуть ли не смеялась жена, держа телефон на расстоянии от уха.

– Да уж. Бывают же чудаки…

Спустя полтора часа в дверь настойчиво позвонили.

– А вы что, один? – удивился Макс, глядя на усатого дядьку с огромным инструментальным ящиком в руках.

– Ну да, сейчас быстренько разберу и буду грузить.

– А как потом собирать без инструкции? Вы тоже кухнями занимаетесь?

– Не-е, я натяжные потолки устанавливаю. Ничего, разберемся, – оптимистично подмигнул он.

– Ха, ну смотрите, дело ваше, – удивляясь такому нездоровому энтузиазму, Макс впустил мужчину в квартиру.

– Ба, вот так богатство… И сколько за него хотите? – раздалось через секунду с кухни.

– Нисколько. Главное – вывезите. До вечера управитесь?

– Я за час управлюсь, – уверенно заявил мужчина и вытер потное лицо. – Только как-то неудобно бесплатно-то, давайте, может, хотя бы тысяч за пять?

– Шу́тите? Забирайте так и не переживайте!

– Ну, хозяин – барин.

Мужчина пожал плечами и, вооружившись шуруповертом, с жаром набросился на гарнитур.

– Видала чудака? – улыбнулся Макс, войдя в комнату, где сидела жена. – Радости полные штаны.

– А я тебе говорила!

Жужжание шуруповерта не умолкало минут сорок. Потом усатый начал носиться быстро, как пацан, из квартиры на улицу с деталями мебели под мышкой.

– Ну чудак, ну чудак, – повторял без конца Макс.

Выглянув в окно, он заметил, что дядька грузит его разобранную кухню в обычный универсал.

– Слушайте, так ведь там ручки отходят, фасад кое-где уже облупился, зачем оно вам? – спросил Макс, когда усатый выносил последнюю дверцу.

– Да ерунда все это, – махнул тот рукой. – Подкручу, подмажу, подкрашу, подрежу – будет как новое.

Дверь захлопнулась, и наступила тишина, в которой Макс слышал собственные мысли: «Бывают же чудаки».

* * *

Прошло полгода с тех пор, как семья поменяла кухню. История эта стерлась из памяти, как и любое другое бытовое событие. Близился день рождения Макса, и его супруга всю голову сломала с выбором подарка.

– Нашла! Я нашла! – разбудила она его одним субботним утром.

– Ты чего толкаешься, я же сплю…

– Я нашла подарок для тебя!

– Здорово, покажешь потом…

– Это то, что ты давно хотел. Альбом этих твоих «Электрочайников».

– «Электросамоваров»? – Макс резко повернулся, моментально забыв про сон.

– Ну вот да, этих самых, про которых ты мне со свадьбы талдычишь. Есть один экземпляр, причем в нашем городе.

– Быть не может! – чуть ли не задохнулся от счастья Макс и, расцеловав жену, попросил у нее номер телефона продавца.

– Алло, я по поводу «Электросамоваров», еще не продали? – давясь слюнями от волнения, кричал Макс в трубку.

– Да нет, не продали. Уже тридцать лет пластинка валяется, приезжайте забирайте.

– Скоро будем! Только никому не отдавайте, могу вам аванс скинуть на карту!

– Не нужно. Приезжайте и забирайте.

Забыв про чистку зубов и не тратя времени на завтрак, Макс вытащил жену из квартиры ненакрашенной, за что чуть не получил развод, и, нарушая скоростной режим, домчал до другого конца города за рекордные пятьдесят пять минут.

– Добрый день, вы не представляете, сколько лет я искал этот альбом! – чуть ли не ворвался в чужую квартиру Макс.

– Да ради бога, проходите забирайте, там целая коробка этого хлама, – удивился хозяин, пропуская Макса внутрь.

– Хлам? Да это же просто сокровище!

Не веря свои глазам, Макс копошился в коробке, где, помимо желанного винила, нашел и другие вещи, имеющие, по его мнению, невероятную ценность: открытки с автографами, футболки, выпущенные в год единственного тура группы, значки.

– Вам не жалко со всем этим расставаться?

– Нисколько. В антикварном за это ничего не дают. Я выкладывал на цифровых аукционах, но там всего пятнадцать просмотров за год.

– Да просто люди не понимают!

«Вот чудак», – думал про себя хозяин пластинки.

– Откуда у вас все это? – не успокаивался возбужденный Макс.

– Так их барабанщик – муж моей двоюродный сестры, они всем тогда раздавали это добро.

– Быть не может, – шепотом произнес Макс. – Никогда не думал, что буду так близок к звездам. Мы берем все!

– А у вас есть на чем слушать-то? Хороший проигрыватель сейчас поискать нужно. Да и стоят они недешево. Есть ли смысл покупать ради одного альбома?

– Найдем, купим, одолжим, – махнул рукой Макс. – Сколько с нас?

– Да я не знаю… Ничего не нужно. Забирайте так, раз у вас это столько радости вызывает, – развел мужчина руками. – Я цену поставил лишь потому, что сайт требовал.

– Ну как это… Так нельзя, давайте хотя бы за пять тысяч.

«Ну чудак, ну чудак», – повторял без конца про себя мужчина.

– Забирайте так, мне не жалко.

– Спасибо большое, сейчас все заберем! Извините за наглость, а можно у вас водички попросить? Горло от волнения пересохло.

– Да, конечно, проходите на кухню, – мужчина показал Максу дверь.

Супруги вошли в маленькую кухоньку, где тут же впали в легкий ступор: на них смотрел их бывший гарнитур. У окна стоял стол, за которым они полгода назад обсуждали покупку новой мебели. Облезший угол был аккуратно подкрашен. Жена Макса машинально потянулась к ручке навесного шкафа, что постоянно болталась и, подергав за нее, убедилась, что та хорошо закреплена. Удивительно, но все тут находилось на своих местах, да и сам гарнитур был удачно подогнан под габариты кухни и хорошо отреставрирован.

– У вас же раньше усы были, да? – спросил Макс, когда хозяин протянул ему стакан с водой.

– Были, да. А мы с вами знакомы?

– Не уверен, – соврал Макс, делая глоток. – Ну ладно, мы пойдем, спасибо еще раз!

«Ну чудаки», – подумал про себя в очередной раз хозяин квартиры, глядя в окно кухни на удаляющихся гостей.

Помоги отцу с трудоустройством

– Илюш, можешь папу в офис к себе устроить? Их на заводе сократили. Там новое начальство, оптимизация какая-то… В общем, он дома уже неделю сидит.

– Шутишь? Мам, у нас консалтинговая фирма, отец вообще в этом ни в зуб ногой.

– Да он научится! Как будто не знаешь, какой он у нас активный, коммуникабельный и целеустремленный.

– Знаю, мам, эта активность и коммуникабельность меня и пугает. Он всё превращает в цирк. Это не завод, тут серьезные люди работают, и его эти шутки-прибаутки никто не оценит. А вся его целеустремленность – это пораньше свалить домой. У нас принято задерживаться, если клиент сложный. Он меня опозорит.

– Ну что ты такое говоришь! Про родного отца… Он тебе жизнь подарил и воспитал…

– Мам, пойми, у нас просто не тот формат. Он сам не захочет тут работать.

– А ты предложи ему, а он пусть сам попробует и поймет, что это не его.

– Ну… Ну ладно, пусть завтра приезжает к девяти в офис, я тебе пришлю адрес.

– Спасибо, родной. Он тебя не подведет.

– Ага, хотелось бы верить…

* * *

– Привет, Илюш, ну как там отец в первый день, справился?

– Угу, справился. С моим позором справился. Не успел я ему нашего руководителя отдела Артема Евгеньевича представить, так отец ему с ходу знаешь, что сказал?

– Что?

– Ты чё, говорит, Артем, не весел, нос повесил?

– Ой, сынок, ну он просто привык так на работе общаться. У них там начальник цеха был как друг. Ну сглупил человек, его сразу уволили, да?

– Нет, не уволили, хуже. Это теперь слоган нашей компании. Мы же помогаем людям решать проблемы с бизнесом, консультируем их. Клиенты часто приходят к нам в плохом настроении.

– Так это хорошо?

– Не знаю, что тут хорошего, но то ладно. К нам в офис приехали ребята из Китая. Реально серьезные люди с серьезными деньгами, которые они хотели куда-нибудь инвестировать. Наша задача была подобрать им нишу и помочь в сопровождении. Пока мы ждали переводчика, который задерживался, знаешь, что сделал отец?

– Что?

– Сказал: «Пойдем покурим».

– А что тут такого?

– Мам, это не гараж, тут так не принято.

– Его уволили, да?

– Нет. Они ушли курить. Эти ребята оказались те еще смольщики. Но то ладно. Отец тут вспомнил, как он в Благовещенске двадцать лет назад два года прожил, и начал им на каком-то тарабарском рассказывать похабные анекдоты про китайцев.

– Уволили?

– Нет, мам, не уволили. Они, оказывается, эти анекдоты знали. В офисе он ко мне постоянно обращался не по имени, а «сынок». Меня теперь там все так и называют, даже девушки, смеются, что, мол, это сексуально звучит. Это же позор какой-то! Потом в обед он достал контейнер со своим фирменным супом и поставил в микроволновку.

– А что тут такого, разве у вас нельзя разогревать суп?

– Можно. Только вот от запаха этого варева у нас стеклопакет пошел пузырями. Там какая-то термоядерная смесь из перцев и лука.

– Ох, Илюш, боюсь спрашивать, что дальше-то было…

– Китайцы определились с бизнес-идеей. Попросили у отца рецепт и надумали открыть сеть ресторанов у себя и у нас. Назвать суп решили «Дыхание дракона». Отцовский суп – главное блюдо. Он им еще хотел про свою яичницу рассказать, но я его остановил, чтобы бесплатно не разбазаривал ценную информацию.

– Ну на этом, надеюсь, всё? Он больше не чудил?

– Мам, он подрался…

– Что?! Да я его… Да как он вообще… Ну Валера… Так что случилось-то?

– У нас в офисе работает Ромка Федоров. Он немного токсичный, шутки у него иногда, скажем так, обидные, но ничего серьезного, все уже привыкли. В общем, он что-то там про интернет-кретинизм брякнул, когда отца попросили завести телеграм, а он засобирался на почту. Короче, отец ему в морду дал.

– Вот за-сра-нец! И что дальше?

– Федоров хотел вызвать полицию.

– Кошмар какой, вызвал? Отца уволили?

– Нет. Артем Евгеньевич запретил. Сказал, что нам проблемы не нужны. Федоров просил уволить отца. Но за него заступился весь офис. Федорова домой отпустили пораньше, но он сказал, что больше не вернется. Отца благодарить начали, мол, давно пора было этому Роме рожу набить. Но я такое не поддерживаю. Мы же не животные, в конце концов. Надо уметь отвечать без кулаков.

– Просто отец не привык, чтобы люди дерзили тем, кто этого не заслужил. Но ты не переживай, как договорим, я ему устрою. Уж он у меня получит, драчун. Что потом было?

– А потом он получил клиента Федорова. Клиент не хотел ждать и требовал уделить ему оплаченное внимание.

– Но отец же ничего не смыслит в вашей профессии, что же он сделал?

– Оказывается, звонил новый директор с отцовского завода. Это наша контора посоветовала им оптимизировать производство, а конкретно Федоров. Это по его наводке начали повышать производительность методом удаления «старых коней». В общем, они там в бешенстве. Молодые кадры не справляются, неустойки маячат на горизонте. Отец сказал, что может помочь вернуть старый персонал, у него, мол, связи есть. Обзвонил своих коллег, и те обещали вернуться на завод. Им даже, как я слышал, премиальную часть собираются повысить.

– Так что, отец возвращается на старую работу? Это же здорово! А он мне ничего не сказал… Молчит как рыба, суп свой готовит.

– Да нет, мам. Он теперь несколько проектов ведет и еще мне помогает. Вернее, я ему теперь помогаю. Начальник, блин, новый нарисовался. Вот я так и знал, что нечего его устраивать.

– Ну, Илюш, ну чего ты сразу ругаешься, просто папа у нас очень открытый и общительный человек.

– Ага, душевный эксгибиционист, блин. Чувства нараспашку. Ладно. Передай ему, что я позвонил, как он просил, директору и сказал, что ему завтра надо задержаться. И попроси, чтобы он сам этим занимался, я ему не секретарь.

– Хорошо, сынок, передам, спасибо тебе. Тут еще один вопрос: может, у вас есть местечко для дяди Миши? А то он видеть плохо стал, ты же знаешь, он всю жизнь машинистом проработал.

– Нет, мам, для дяди Миши места нет.

– Может, ты подумаешь? Он все-таки помог тебе с поступлением в институт. А про путевку бесплатную на море забыл?

– Да хорошо, хорошо… Спрошу. Тоже мне – нашли кума. Пусть приходит завтра к девяти.

Отчаянный побег

«Ты что опять натворил?! Я же просила тебя не пить чай за ноутбуком, ты всё залил! Не ребенок, а наказание какое-то, одни убытки! Вот погоди, отец вечером придет с работы, всыплет тебе как следует» – все еще звенел в ушах голос матери, когда Мишка с рюкзаком через плечо спускался по лестнице.

Сырой ветер ударил в лицо острой снежной крошкой, стоило мальчугану выйти из подъезда. Сразу захотелось обратно, в свою теплую, сухую комнату. Но Мишка твердо решил: надо уходить. Зачем терпеть, если дома его никто не любит и не понимает? Нужно быть реалистом и строить новую жизнь: без родителей, без школы, без обязательств. Вот только дождаться окончания метели – и можно уходить. Он вернулся в подъезд и, доехав на лифте до последнего этажа, перешел через балконную площадку на лестницу.

«Можно считать, что официально побег уже начался», – решил для себя мальчуган, усевшись на бетонные ступеньки.

Ветер периодически прорывался внутрь, хлопая тонкими балконными дверями, и уносился вниз по лестнице, а за мутными стеклами окон серел занесенный снегом город.

Просидев так примерно полчаса, Мишка откровенно заскучал. Телефон он специально выключил, чтобы родители не смогли дозвониться, а так как заняться больше было нечем, он разглядывал надписи и рисунки, годами оседавшие на заляпанных и прокуренных до черноты стенах. Вспомнив, что в рюкзаке у него имеется несколько маркеров, Мишка достал черный и, стянув зубами колпачок, начал выводить собственные наскальные изображения. Дверь в очередной раз хлопнула, но Мишка не обратил на это внимания, пока не услышал голос:

– Так вот кто мне работу создает!

Вскочив от неожиданности, мальчишка рванул вниз.

– Да успокойся, не трону я тебя. Мне всё равно красить, – донеслось ему вслед.

Но Мишка и не думал останавливаться. Он успел пролететь два лестничных марша, когда услышал фразу, заставившую его притормозить:

– Рюкзак забыл!

Осторожно поднявшись наверх, Мишка увидел мужчину с ведром и большим пакетом в руках.

– Я не рисовал, – сказал Мишка, протягивая руки к рюкзаку.

– Ага, мне-то не ври, я же не слепой. Да и плевать я хотел. Говорю же, мне все равно это закрашивать. Я маляр. Знаешь, кто это?

Мишка кивнул, а незнакомец продолжал:

– Ты сам-то чего тут тусуешься? Куришь, что ли?

Мишка замотал головой.

– А чего тогда? Школу прогуливаешь?

– Нет, я в первую смену учусь.

– А-а-а, сбежал, значит.

– Нет, не сбежал! Просто греюсь.

– Мне-то не рассказывай. Я сам сбега́л в твоем возрасте. И не раз, – маляр говорил, ковыряясь при этом в пакете. – Блин, растворитель забыл. Чай будешь?

Он достал термос и, не дожидаясь ответа, отвинтил большую крышку и наполнил ее до краев.

– Нет.

– Как хочешь.

Усевшись на закрытое ведро с краской, маляр подул и осторожно глотнул дымящийся напиток. Подъезд быстро наполнился ароматом черного чая с лимоном. Мишка, не сводя глаз с незваного лестничного гостя, присел на нижних ступеньках.

– А ты не думал, что для побега сезон не самый удачный? – снова обратился к нему маляр.

– Я не сбежал, – продолжал гнуть свою линию парень.

– Ага, а бутерброды, которые у тебя из куртки торчат, ― для голубей.

Мишка засунул пакет с криво нарезанными бутербродами поглубже в карман.

– План-то хоть есть какой? – продолжая отхлебывать чай, ухмыльнулся маляр. – Или так и собираешься по подъездам ошиваться?

– Квартиру сниму! – не выдержал Мишка. Ему не нравилось, что его считают маленьким и несамостоятельным.

– А деньги есть?

– А тебе-то что?

– Не «тебе», а «вам». Тебя не учили, что с незнакомыми, тем более старшими людьми, нужно на «вы»?

Мишка промолчал.

– На, – протянул маляр кружку, в которую подлил чай, – выпей, согрейся.

Миша недоверчиво покосился, но все же поднялся по ступеням и принял угощение.

– Слушай, я не собираюсь тебя отговаривать или сдавать родителям. Я тебя знать не знаю, и мне, честно говоря, все равно, что ты там задумал. Единственное, мне кажется, что у тебя все совершенно не продумано. Каждый раз, когда я сбега́л, как ты сейчас, мне приходилось возвращаться, потому что негде было ночевать и нечего было есть. Без денег это невозможно, поверь.

– И что ты… то есть что вы предлагаете? – все еще не решаясь отхлебнуть горячий напиток, спросил Мишка.

– Могу посоветовать тебе отложить побег на более теплое время, а пока накопить на будущее жилье и еду.

– Родители мне не дадут денег. Я мамин ноутбук испортил. А до этого разбил утюг и разлил духи. Да и по матеше за четверть у меня чуть двойка не вышла…

– Да уж, любишь ты, видимо, косячить, – усмехнулся маляр.

Мишка обиженно отставил чай в сторону и засобирался на выход.

– Я могу тебе помочь, – снова остановил мальчишку незнакомец.

– Как вы мне поможете?

– Можешь поработать вместе со мной. Мне двадцать четыре подъезда надо за зиму покрасить, начиная с этого. Работы много, а я один. Будешь получать зарплату, накопишь на побег.

– Мне одиннадцать лет. Работать можно только с четырнадцати. И я в школе еще учусь.

– Так после уроков. Как домашнее задание сделаешь, можешь подключаться на несколько часов. Получать будешь за выполненный объем. Отложишь себе на побег. Согласен?

– Не знаю. А вдруг вы маньяк какой.

– Я, вообще-то, тебя не преследовал. И вот скажи мне, похож я на маньяка?

Мишка замотал головой.

– В общем, некогда мне с тобой тут выяснять. Если надумаешь, завтра в это же время подходи сюда, только одежду надо такую, что не жалко. А сейчас я пойду. Без растворителя мне все равно делать нечего. Тебя как звать?

– Миша.

– А меня Андрей Сергеевич, – протянул маляр руку, и Мишка пожал ее. – Всё, Мишан, давай, пока.

– До свидания.

После того как Андрей Сергеевич скрылся за дверью, Миша просидел на ступенях еще с полчаса, размышляя над своими перспективами. Маляр был прав: плана у него не было, а денег тем более. Мишке даже как-то стало легче оттого, что можно вернуться в тепло и уют, а уж потом, ближе к лету, совершить нормальный побег с полными карманами денег и идей.

Дома его ждала взбучка за ноутбук и за то, что ушел из дома без спросу, к тому же с выключенным телефоном. Но мальчик не думал об этом, ведь теперь у него появилась цель. Он однозначно скоро сбежит, и все будет иначе. Так, как он сам захочет.

На следующий день Мишка всё продумал. Матери соврал, что идет к однокласснику, который живет в их доме двумя этажами выше. Уроки он обещал закончить там же. Вопросов не возникло, так как Мишка не надел куртку и захватил с собой рюкзак.

Не успел он перейти на лестницу, как нос уловил тяжелый запах краски и растворителя.

– А, Мишан! Пришел? – поздоровался Андрей Сергеевич, успевший уже покрасить два этажа.

– Да, я готов работать, – уверенно заявил будущий беглец и поставил рюкзак на пол.

– А ты домашку выполнил? – зачем-то спросил маляр, продолжая водить валиком по стене.

– Не-е, – махнул рукой Мишка, – зачем мне ее выполнять? Я все равно скоро сбегу.

– Нет, дружище, – повернулся к нему Андрей Сергеевич, – так дело не пойдет. Мне нужен помощник, на которого можно положиться. Сегодня тебя родители отпустили, а завтра, из-за того что ты их обманул с учебой, не отпустят. А у меня сроки.

– Но мне деньги нужны!

– Тогда делай домашнее задание, а потом подключайся.

– Я завтра спишу.

Маляр взглянул на Мишку так, что мальчик понял: торговаться бесполезно.

– Я не знаю, как решать, – стыдливо признался Миша, доставая тетрадь.

– Что там у тебя? Пойдем, покажешь.

Андрей Сергеевич замочил валик в растворителе и предложил спуститься на несколько этажей вниз, чтобы не дышать краской. Там Мишка нехотя вытащил учебник из рюкзака и начал показывать задачи и примеры.

– А вы что-то помните со школы? – посмотрел он недоверчиво на маляра.

– Что-то помню. Давай проверим.

На домашнее задание у них ушло около часа. Маляр действительно помнил многое и смог растолковать Мишке неподъемную тему по математике, а заодно побеседовал с ним на ломаном английском. Историю и географию Мишка обещал доделать дома, а Андрей Сергеевич обещал, что на следующий день проверит дневник. Если беглец все еще хочет устроиться к нему на работу, он обязан следовать установленным правилам. А что обманывать Андрея Сергеевича бесполезно, Мишка понял сразу.

Когда с уроками было покончено, мальчугану был вручен респиратор и доверено таскать инвентарь, а также ведро с краской. Время от времени краску нужно было перемешивать и добавлять растворитель, чтобы не густела.

В первый вечер они сделали немного, всего несколько этажей. Но Андрей Сергеевич все равно заплатил, причем больше положенного. Довольный первой получкой Мишка убежал домой. Пропахшую растворителем и краской одежду он спрятал в пакет, а дома вывесил за окно, чтобы родители ничего не заподозрили.

На следующий день мальчуган подготовился более основательно. Бо́льшую часть домашнего задания он выполнил еще в школе, а то, что показалось сложным, разобрал вместе со своим новым начальником. На этот раз ему доверили чуть больше: покраску кисточкой труднодоступных мест. Правда, работал Мишка в эту смену не так охотно и даже начал филонить. Но Андрей Сергеевич его не отчитал, а просто вручил сумму вдвое меньше предыдущей.

– Это же нечестно! Я сделал больше, а получил меньше.

– Я прекрасно видел, как ты сегодня работал, – покачал головой маляр. – Либо делаешь как положено, либо уходи.

В этот же вечер Мишка решил покончить с дурацкой затеей. Он уже забыл причину, по которой решился на эту работу, но родители ему напомнили. Мальчуган получил очередной нагоняй за бардак в комнате и за драку с одноклассником прямо во время урока, о которой сообщила классная руководительница, позвонив матери в обед. Вечер был полон слёз и обид. В мыслях снова громыхало страшное слово «побег».

На следующий день Миша вернулся на работу в полной боевой готовности.

Андрей Сергеевич нехотя принял его обратно и стал вести себя еще более строго, чем раньше. Он постоянно требовал работать на качество, перепроверял каждый метр и заставлял оттирать разлитую краску. Иногда работу приходилось делать по второму кругу, если где-то было плохо прокрашено. К концу первого подъезда Мише наконец доверили валик, но только на последнем этапе. Зато зарплату чуть повысили. Заветный побег становился все ближе.

На середине второго дома маляр предложил разделиться. Миша теперь работал сверху вниз, а Андрей Сергеевич, наоборот, снизу вверх.

Родители, на удивление, ничего не подозревали. Мишка уходил из дома в среднем часа на четыре и никогда не задерживался допоздна. Если мать звонила, он тут же срывался домой, стараясь не вызывать подозрений. По совету маляра он работал в шапке и маске, чтобы не запачкать лицо и волосы, а также тщательно следил за тем, чтобы одежда, пусть и сменная, была чистой. В школе дела тоже заметно пошли в гору. Хорошистом парень еще не стал, зато двойки всё реже заплывали на белые берега его тетрадей и почти не пришвартовывались в колонках дневника. Причин для беспокойства у родных не было.

Иногда Мишка и Андрей Сергеевич болтали. Мальчик делился своими историями из школьной жизни, рассказывал о друзьях и врагах, о том, что родители относились к нему намного лучше до рождения младшей сестры. Андрей Сергеевич тоже поведал о своем жизненном пути. Рассказы его были не самыми радужными. Чем больше эти двое общались, тем незначительнее казались Мишке его собственные проблемы, но Андрей Сергеевич уверял, что любая судьба важна, просто у каждого она своя.

– Ну что, на побег хватает? – спросил как-то маляр, вручая Мише треть от своей зарплаты, которую сам еще даже не получил.

За окном громко капало. Зима уже почти разжала свои клешни, и город готовился к встрече календарной весны. По плану Мишки до побега оставалось всего ничего.

– Возможно, – пожал плечами Мишка. – Только я уже не уверен, что хочу убегать.

– Что так?

– Не знаю. Всё как-то изменилось. Я вот думаю: может, лучше я эти деньги отдам маме на новый компьютер или на духи, которые пролил. Это ведь действительно была моя вина.

– Мне кажется, это хороший вариант, – кивнул маляр. – Знаешь, работа подходит к концу, а раз твоя проблема решилась, то я могу закончить и без твоей помощи.

– Я всё равно завтра приду, – твердо заявил Мишка.

– Хорошо, буду рад.

Вечером мальчик, как и планировал, торжественно протянул матери конверт с накопленными деньгами и попросил прощения за свое поведение. Он рассказал о тайной работе, о маляре, с которым проводил каждый вечер, о том, как он всё переосмыслил. Реакция последовала незамедлительно. Правда, не совсем та, которую ожидал одиннадцатилетний ребенок, решивший сделать родителям приятное.

– Дай-ка мне номер телефона твоего Андрея Сергеевича, – попросил отец у Миши.

Этим же вечером, несмотря на слёзы и уговоры сына, отец нагрянул в последний дом, где работал маляр. Одолжив у своего коллеги по работе бейсбольную биту, мужчина собирался выбить всю дурь из непонятного субъекта, что влез в голову его ребенка и еще платил деньги бог знает за что. Каково же было его удивление, когда перед ним предстал двадцатилетний студент-заочник.

– Это вы Андрей Сергеевич? – не веря собственным глазам, спросил отец, все еще сжимая биту.

– А вы, я так понимаю, папа Миши?

– Ну… Ну да.

Мужчины поговорили.

Студент наотрез отказался от денег, которые пытался вернуть отец Миши, заявив, что мальчик честно помогал ему и выполнил немалую часть работы. А еще он рассказал, как рос в детском доме и как начал работать примерно в том же возрасте, что и Мишка. Он поведал о запланированном побеге своего юного помощника, о его переживаниях за отношения в семье, о проблемах в школе и еще много о чем, что узнал за эти месяцы от своего нового друга. Отец молча выслушал и извинился.

– Передо мной извиняться не нужно. Лучше с сыном поговорите, он хороший парень. Не заставляйте его чувствовать себя ненужным или слишком маленьким. Относитесь к нему с уважением.

– Я и не знал, что у него столько всего на душе. Он ведь ребенок. Откуда эти мысли, не понимаю… Меня воспитывали так же… – мужчина замолчал, прокручивая в голове картинки из собственного детства. – Да уж, теперь понятно, почему я не горю желанием общаться со своим отцом. Как же мне с сыном теперь контакт налаживать? Он же меня, наверное, ненавидит…

– А вы попробуйте вместе поработать, наверняка он поделится с вами тем, чем делился со мной. У меня тут объект намечается, если хотите, могу вас пригласить на один дом.

– Спасибо за совет и за предложение, – протянул отец Мишки руку маляру и без всякого сарказма добавил: – Думаю, мы ими обязательно воспользуемся, уважаемый Андрей Сергеевич.

Давай на спор

Катя полночи вертелась в постели, думая о штанах с божьей коровкой на кармашке, которые купила ей мама. Так хотелось скорее их надеть и бежать во двор сломя голову, чтобы показать всем. Но утро, как назло, никак не приближалось. Пришлось закрыть глаза и притягивать сон.

Проснувшись, Катька первым делом поспешила в ванную, чтобы по-быстрому разобраться с нелюбимыми, но такими важными, по мнению мамы, делами, затем прыгнула за стол и лично потребовала у папы кашу.

– Ты чего такая возбужденная? – спросил тот, накладывая половником варево в тарелку.

– Так выходной же! Свобо-о-да-а-а!

– Ох ты боже мой, выходной, в первом классе, – посмеялся папа. – Да уж, действительно свобода.

– Пап, можно я гулять побегу, как доем?

– Нужно, но только возле дома, – строго сказал папа, разбавляя чай холодной водой.

– Есть, сэр!

– Не торопись, а то подавишься.

Разобравшись с завтраком, Катька бросилась в свою комнату и, натянув новые штаны, быстрая как ветер унеслась из квартиры, снеся по пути всю обувь в прихожей.

– Тут ураган, что ли, прошелся? – спросила мама, вернувшись с ночной смены.

– Ага, с косичками. Не удивлюсь, если когда-нибудь в ее честь назовут стихийное бедствие.

На улицу Катька выскочила пулей, но как только заметила соседских детей, играющих на площадке, сразу сбавила темп и начала грациозно вышагивать, крутясь на ходу и демонстрируя новые штаны, словно тротуар был ее личным подиумом.

– О, Катька!

«Только не это…» – подумала девочка, услышав знакомый голос.

Из ближайших кустов, словно из засады, вылетела чумазая Дашка и с ходу раскрыла рот:

– Ого, какие здоровские штаны!

– Да, – с гордостью подтвердила Катя.

– Кать, а давай на спор, что ты в лужу не прыгнешь? – загорелись хитрым огоньком глаза у Дашки.

– Не буду я спорить. Штаны же испачкаются.

– А-а-а… – Дашка опустила взгляд, а потом перевела куда-то на верхушку березы, как бы намекая, что подруга ей больше не интересна. – Так ты трусиха…

– Чего сразу обзываться? Я не трусиха.

– Не трусиха? Тогда давай на спор, что не прыгнешь? Или страшно?

– Мне не страшно, меня потом гулять не пустят больше…

Катя знала, что ее все равно пустят, но вот штаны… Ей так не хотелось их пачкать. Она украдкой смотрела на божью коровку и больше всего на свете боялась ее обидеть.

– Трусиха, трусиха! – заладила Дашка.

– Хватит! Ладно, я прыгну. И прыгну в самую большую лужу, чтоб ты замолчала!

– В самую большу-у-ую? Ну пошли, – хитро улыбнулась Дашка и повела Катьку к самой большой луже во дворе.

Катя ненавидела себя за это, но пасовать перед главной заводилой двора и по совместительству лучшей подругой не могла.

Взяв разбег, Катя прыгнула так, что долетела до середины лужи и ушла в воду по колено. Брызги были такие сильные, что окатили Дашку, которая тут же начала хохотать так, что нос засопливил. Заметив это, Катька тоже начала смеяться и снова прыгнула, окатив подругу новой порцией грязной воды.

– А спорим, что ты сама не прыгнешь? – закричала Катька.

– Я? Не прыгну?! Ну, держись…

* * *

– Ну мам, это все Дашка меня подначивала! – вытирала слёзы Катька, снимая штаны в ванной комнате.

– Ох уж эта мне Дашка… Оторва. Не отвяжется ведь, – причитала мама, застирывая штаны. – Не нужно никогда спорить. Смелость не так доказывается.

– А Дашка говорит, что так.

– Нашла кого слушать. Обещай, что больше не будешь поддаваться на эти провокации.

– Обещаю, мам!

* * *

– Катька! Катька, я на футбол записалась! – радостно приветствовала Дашка подругу.

– Ого! Здорово! А мне на дурацкий кружок кройки и шитья сказали идти… – с завистью произнесла Катька.

– Да ты чё?! Ерунда какая-то. Пошли со мной!

– Не могу, мне не разрешат.

– Не разрешат, не разрешат, – начала передразнивать Дашка. – Трусиха, что ли?

– Нет! – состряпала грозную физиономию Катька. – Я ничего не боюсь! Захочу и запишусь!

– А давай на спор, что не запишешься?

– А давай! А ты тогда контрольную по русскому на четыре не напишешь, спорим?

– Пф, да легко напишу! Спорим!

* * *

– Опять поспорила? Я же тебе говорила, чтобы ты в этих Дашкиных играх не участвовала. Все коленки в ссадинах, – причитала тем же вечером мама, обрабатывая содранную кожу дочери зеленкой. – Леш, ну ты-то скажи.

– Тебе нравится футбол? – спросил папа, не отрываясь от газеты.

– Очень, – стыдливо призналась Катя.

– Ну и ходи тогда.

– Леша!

– Нравится ребенку – пусть ходит. А Дашка молодец, характер ей формирует.

– Ну знаешь ли…

* * *

– Катька, Катька! А спорим, что ты Витьку не поцелуешь сразу после экзамена?

– Ты сдурела? Я в субботу на дискотеку с Ромкой иду. Представляешь, что будет, если он узнает?

– Я же в курсе, что Ромка тебе не нравится, а нравится Витька. Зачем ты с Ромкой идешь?

– Затем, что Ромка пригласил меня, а Витька – тебя, ты как будто не знаешь, дуреха, – обиженно фыркнула Катька.

– Сама дуреха. Мне этот Витька даром не сдался. Так что? Целовать будешь или трусиха?

– Я не трусиха! А ты тогда поцелуешь дверь в туалет!

– Фу-у-у!

– Что, струсила? Давай на спор?

– Лучше бы ты попросила меня физрука поцеловать. Ладно, дверь так дверь. Давай спорить!

* * *

– Даш, мне Витька предложение сделал.

– Поздравляю, ты же всегда хотела!

– Хотела, да…

– А что не так?

– Не знаю… Просто это же первая любовь, со школы, понимаешь? Я ведь и не пробовала с другими встречаться, а вдруг это не мое?

– Я не поняла, ты любишь Витьку или нет?

– Люблю.

– Боишься?

– Не боюсь…

– Кать, а давай на спор, что боишься?

– Ты сдурела? Это вообще не шутки, – возмутилась Катька.

– Какие уж тут шутки. Перед нами реальный трус из пепла возрождается. Событие мирового масштаба, так сказать, – затянула Дашка.

– Ну ты, блин… – Катя не могла найти слов, подходящих для описания чувств, испытываемых к подруге. – А спорим тогда, что ты на права не сдашь?

– Вот зараза! – выругалась Дашка. – Знаешь ведь, куда бить. Ладно, спорим!

* * *

– Катька, а спорим, что ты дочку Дашей не назовешь?

– А ты свою Катей тогда!

– Спорим!

* * *

– Алло, Кать, привет, как ты? Поедете с нами в отпуск в июне? Димка целый дом на море снял, возьмем детей, отдохнем, как раньше! – звенел голос Дашки в трубке, когда Катя еле живая смотрела в потолок, лежа на диване после тяжелого рабочего дня.

– Меня шеф не отпустит, – только и смогла она выдавить из себя в трубку.

– А спорим, что ты просто боишься спросить?

– Даш, мы ведь не дети. Может, хватит уже?

– Струсила, да? Ну так и скажи.

– Я не струсила… Я просто знаю, что не отпустит.

– А ты попроси. Спорим, что отпустит?

– Хорошо, а ты тогда иди и прыгни с парашютом.

– Кать, ты сдурела? Знаешь же, что я…

– Что? Боишься?

– Нет! Не боюсь! Спорим!

* * *

– Алло, Катерина Алексеевна, привет! Как сама? Все лежишь? – зазвучал в динамике бодрый старческий голос.

– А-а-а, Дарья Васильевна, ну здравствуй, здравствуй, дорогая. Лежу, да. Ты как? Как внуки? Как Дима?

– Ой, сплошное веселье. Вчера так шумно футбол смотрели всей семьей, что соседи полицию вызвали, – засмеялась Даша. – Витька говорит, что ты от операции отказываешься. Совсем сдурела?

– Даш, только ты не начинай… Не нужна она мне, операция ваша, я нормально себя чувствую.

– Врачам лучше знать, – холодно отрезала Даша, резко изменившимся голосом. – Давай не дури. Собирайся, я за тобой приеду, и вместе отправимся, без разговоров.

– Не поеду, Даш, не хочу.

– Струсила?

– Пожалуйста, не надо…

– Значит, трусиха? Давай на спор, что боишься?

– Да иди ты! – Катька бросила трубку.

– Говорил же, что не согласится, – махнул рукой Витя, допивая чай, который ему приготовила Даша. Он возник у нее на пороге с утра пораньше весь в слезах и рассказал про недуг жены и ее отказ от необходимой операции.

– Не боись, дай ей время, – уверенно сказала Даша, подливая чай в кружки.

И точно, не прошло и десяти минут, как телефон брякнул, оповестив о сообщении.

«Хорошо, спорим. Но тогда давай поспорим еще, что ты выучишь наизусть всего «Евгения Онегина» к Новому году!»

– Ну вот, – показывая сообщение мужу Кати, улыбнулась Даша, – я же говорила. Только мне теперь из-за вас придется в библиотеку переться…

«Спорим!»

* * *

– Привет, моя хорошая. Ну как дела? Как самочувствие?

– Привет. Да супер все. Уже полгода как ничего не болит. Спасибо тебе и Витьке, что вы меня тогда спровоцировали, если бы не вы… Да что это я. У вас как?

– Все по-старому. Живем, ругаемся, миримся, радуемся каждому дню. Кать, я тут подумала… А спорим, что ты боишься ехать на все выходные со мной в тур по Золотому кольцу?

– Да что тут спорить, поехали, – улыбнулась в трубку Катя. – Мама права была, ты же не отвяжешься.

– Это точно.

* * *

– Кать, а давай на спор, что ты в лужу не прыгнешь? А? Кать, ну чего ты молчишь? Струсила, что ли? – Даша сидела на лавочке, которую недавно установили рабочие, и смотрела на фото лучшей подруги, врезанное в мрамор. – Кать, ну хочешь, я дверь туалета поцелую?

Она не могла поверить в то, что последнее слово будет за ней. Она всегда была уверена, что этот спор не имеет конца. А тут… Никакого ответа… Или?..

Даша опустила глаза и почти у самой плиты увидела надпись, прикрытую цветами. Она аккуратно отодвинула их рукой и прочла: «А давай на спор, что ты не проживешь еще много-много счастливых лет, прежде чем мы снова увидимся?»

– Спорим!

Цифры на мониторе

– Добрый день, Владислав. Вот ваше место, рабочий компьютер, гарнитура. Вон там у нас кофемашина – для бодрости, эклеры или финики – кому что ближе. Ортопедическое кресло, очки для монитора, чтобы глаза не болели, каждые сорок пять минут перекур, в обед – пицца, роллы.

– Ого, а здорово у вас тут! – не верил своим глазам Владислав, оценивая новое место работы.

– Стараемся, чтобы вам было комфортно. Когда вокруг тревожная или депрессивная обстановка, то и настрой соответствующий: начинаются переживания, падает производительность, – улыбался своей сахарной улыбкой руководитель отдела.

– Мне все нравится! И ребята вокруг такие позитивные, уже пообщался, много новеньких, как и я.

– Супер! Рад, что все нравится. Тогда…

– Вот только одно меня беспокоит…

– Да, говорите сразу. На звонок лучше выходить после того, как все лишние вопросы отпадут. Нужно иметь холодный рассудок и горячее сердце.

– Мне сказали, что голос по телефону будет изменен, это так?

– Голоса мы однозначно меняем, чтобы вы не чувствовали дискомфорта, не переживайте. Главное, действуйте по методичке, которая у вас в программе, там каждый шаг прописан. У нас тут никакого творчества не требуется. Просто будьте самим собой и следуйте инструкции. А еще не забывайте наши правила: телефоны до конца дня сдаем, звонки не прерываем, с работы раньше времени не уходим.

– Все помню. И еще раз переспрошу: с каждой заявки десять процентов? Оплата в конце дня?

– Все верно, – кивнул начальник.

– Отлично. Думаю, я готов.

– Удачи! Все получится, главное – цифры.

Руководитель похлопал Влада по плечу и направился подбадривать еще одного новичка, неуверенно переминающегося с ноги на ногу возле своего рабочего стола.

Расплывшись в невероятно удобном кресле, Влад нацепил гарнитуру и, закрыв глаза, сделал несколько глубоких вдохов. Офис жил, гудел, зарабатывал, стремился к своим целям. Со всех сторон доносились эмоциональные крики и проникновенные речи операторов; кружки с кофе громко опускались на стол. Цифры на большом электронном табло под потолком постоянно менялись: 10, 17, 38 – столько успешных заявок было закрыто за полтора часа. У каждого работника в углу монитора был точно такой же счетчик, только личный.

Влад был готов. Он нажал мышкой на ярко-зеленую кнопку «Звонок», и тут же ему вылетела методичка, разработанная лично для абонента.

– Алло, – раздалось в трубке.

– Алло, мам, это я. Слушай, у меня тут проблемы серьезные: я попал в беду, – старался как можно натуральнее играть Влад, читая параллельно инструкцию с монитора.

– О господи, что случилось? Ты здоров?

– Да, мам. Не могу долго говорить. Переведи мне сто тысяч, это срочно. И, главное, не звони в полицию, хорошо?

– Что случилось? Что случилось, скажи! О господи, ты в опасности? Тебе угрожают?

– Не могу говорить! Сними деньги с кредитки и переведи по номеру карты, который я тебе пришлю. Прошу, скорее. И не звони в полицию!

– Да, хорошо, сынок! Конечно, сейчас! Ох, боже мой, дай мне пять минут, я только с рынка пришла, сейчас, – пыхтела женщина в трубке.

Через пять минут у Влада на табло загорелась цифра 1. Значит, заявка была выполнена. Он почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

Руководитель лично поздравил Влада с первым заказом, отметив его в общем чате фирмы.

Дальше было еще проще. Влад расслабился и действовал исключительно как робот – хорошо смоделированный робот. Каждый шаг был расписан в методичке, он точно знал, что и кому нужно говорить. Все работало четко.

Влад представлялся другом и продавал дорогие билеты на какие-то несуществующие мероприятия; выпрашивал деньги в долг и на лечение различных тяжелых болезней. Потом он играл роль племянника, бывшего ученика, коллеги, брата, одноклассника и так далее. Заявки выполнялись одна за другой, цифры на мониторе скакали: 1, 5, 10… Пусть и не все звонки удавались, но к концу дня Влад вышел на очень неплохой заработок. По его подсчетам, он заработал за один день больше, чем на прошлой работе за полмесяца. Он чувствовал себя на коне. Даже пальцы на руках дрожали от эйфории. А главное, никто никогда не узнает, что это он звонил, – ведь голос-то изменен, а всеми проблемами, включая юридические, занимается фирма. К тому же он даже не подписал с ними договор – не подкопаешься.

В обед Влад съел большой кусок мясной пиццы и запил двумя кружками кофе. Молодые люди, с которыми он общался в столовой, тоже оказались новичками, и у всех до единого горели глаза, они были так же, как и Влад, взбудоражены этой работой. Один парень рассказал, что уже успел сколотить целое состояние за четыре звонка. Пообедав, операторы пожелали друг другу удачи и разошлись по своим местам.

После смены Владу честно отдали его дневную выручку и, пожелав доброго вечера, отпустили домой, вручив мобильный телефон.

Оказавшись на улице, Влад решил прогуляться до дома. Вечер был теплый и спокойный, а энергия так и сочилась из его тела. Включив телефон, Влад чуть не выронил его из рук. Тот вибрировал как сумасшедший. Количество пропущенных звонков перевалило за пятьдесят, то же самое творилось с сообщениями во всех мессенджерах. Больше всего было сообщений и звонков от мамы. Во рту пересохло от волнения, когда Влад набрал ее номер и тихо спросил:

– Привет, что случилось?

– Ну слава богу, ты жив! А то я уже столько всего себе напридумывала. Деньги дошли?

– Подожди, мам, – Влад никак не мог понять, в чем дело, – какие еще деньги? Почему со мной что-то должно было случиться?

– Ну как же, ты сам мне сегодня позвонил и сказал, что попал в беду, что тебе нужно сто тысяч, и чтобы я не звонила в полицию. Я все сделала! Ты цел? Все хорошо?

– Да, мама, все хорошо. Но я не понимаю, я ведь тебе не звонил, не звонил ведь. Это же был не твой голос…

– О чем ты, Владик? – в трубке послышались рыдания. – Как это не мой голос? А чей же тогда? Это я была. Ты точно в порядке? Может, тебя по голове ударили?

«Мы меняем голоса в трубке, чтобы вы не чувствовали дискомфорта», – всплыли в памяти Влада слова начальника.

Влад посмотрел на остальные пропущенные вызовы и сообщения. Звонили друзья, родные, бывшие коллеги, учителя, братья, одноклассники…

В голове беззвучно менялись цифры на невидимом мониторе: 1, 5, 10…

Чужая куртка

Олег уже час сидел над исписанным листом бумаги, выковыривая из недр своей души заключительные слова. Смахнув ребром ладони крошки ластика, перемешанные с карандашным грифелем, он аккуратно вывел: «Прости, родная» и, не перечитывая написанного, чтобы снова не порвать письмо, сложил лист вдвое.

Засунув его в один из дешевых конвертов, которых он купил целую дюжину, Олег шариковой ручкой нацарапал адрес и ФИО получателя, а поле с данными отправителя оставил пустым, словно вычеркнул самого себя из мира живых. Аккуратно запихнув конверт во внутренний карман своей новой куртки, он обулся и вышел прочь из холодной пустой квартиры.

Ноги вели его в центр города мимо закрывающихся магазинов, ларьков и центрального почтового отделения прямиком в изученный до дыр бар, нагло вросший в первый этаж старого здания из прошлой эпохи. Письмо в кармане тяготило, заставляло идти медленнее, хоть и весило лишь несколько граммов. Оно молча просило бросить его в чрево одного из редких железных ящиков с надписью «Почта». Олег знал, что не отправит его сегодня, как не сделал этого неделю назад, и две недели назад, и в прошлом месяце.

– Готовы заказать? – наигранно улыбалась молодая официантка с щербинкой между зубами, глядя на Олега и нетронутое меню.

Мужчина смотрел на нее некоторое время, думая о чем-то своем и почесывая себя украдкой за ребра в том месте, где обычно располагается внутренний карман куртки.

– Водки, сто. И картофель по-деревенски, – коротко ответил он и отвел взгляд к окну.

Был вечер пятницы. Олег собирался просидеть в баре минимум до часу ночи, слушая старый рок, громкие бессмысленные разговоры молодежи и глядя на экран телевизора, где один за другим шли американские фильмы без звука. Он надеялся, что алкоголь станет для него эликсиром смелости, поможет ему отправить письмо, но этиловый допинг дарил только сонливость и заплетал язык в узел.

После третьего заказа Олег встал из-за стола и на ватных ногах побрел в сторону гардероба.

– Это не моя, – сняв куртку, он протянул ее гардеробщице, болтающей с охранником.

– Как это не ваша? – забеспокоилась было девушка, но, разглядев далеко не богатого на вид клиента, немного успокоилась.

– Вот так – не моя. Она точно такая же, но это не мои ключи, – показал он комплект блестящих железок на кольце. – И еще у меня во внутреннем кармане было письмо. Давайте мне мою, – беззлобно настаивал гость.

– Я прошу прощения, сейчас поищем.

Девушка забрала одежду и нырнула в тесный гардероб. Спустя десять минут стало ясно, что домой Олег вернется без обновки, а еще – без письма.

– Хорошо, что у соседей есть второй комплект ключей, – сказал он, когда его усаживали в такси, заказанное за счет заведения.

– Завтра приезжайте, мы обязательно решим этот вопрос. Простите, пожалуйста, – совершенно неискренне извинялась девушка.

Олег махнул рукой и хлопнул дверью машины.

Попав домой, он, не тратя время на душ, упал на кровать прямо в одежде и забылся пьяным сном.

* * *

В тот вечер молодой парень по имени Максим тоже ушел домой не в своей куртке. Только вот подмену он заметил намного позже, чем Олег, – уже стоя перед дверью своей квартиры и пытаясь открыть замок чужим ключом. Макс неплохо накатил тогда с друзьями, а еще его мысли занимала молодая официантка с щербинкой между зубами, устроившаяся в его любимый бар около восьми месяцев назад. Кажется, он втрескался в нее по уши, но патологическая стеснительность не давала ему шансов завести разговор.

Дополнительных ключей у Макса не было, как и желания ночевать в подъезде. Бар находился далеко от его жилья, да и наверняка был уже закрыт. Макс пошарил по карманам, надеясь отыскать документы или что-то еще, что могло бы ему помочь связаться с хозяином куртки, которому по ошибке дали его одежду.

«Наверняка этот бедолага тоже не может попасть домой», – думал про себя Макс, шаря по карманам. Тут его рука нащупала письмо.

– Блин, адрес только получателя, – подсвечивая себе телефоном, сказал вслух Макс. – Хорошо, что в нашем городе живет.

Пришлось идти ночевать в ближайший хостел. Утром, приглушив головную боль аспирином и ибупрофеном, Макс направился прямиком по адресу.

– Здравствуйте. Федорова Алина? У меня тут письмо для вас, – промычал он в домофон, когда в квартире сняли трубку.

Подъем на третий этаж дался Максу с трудом, зато, когда он увидел получателя письма, выброшенные в кровь эндорфины резко ободрили его.

– Доброе утро, тут такое дело… – начал объяснять ситуацию Макс той самой официантке, что ему так нравилась и которая оказалась получателем письма.

– Странно это все… – недоверчиво бормотала Алина, открывая конверт, когда нежданный гость закончил свою речь. Макса она в дом не пустила, весь разговор происходил прямо в подъезде.

– Может, вы узнаете отправителя и позвоните ему? – смущенно разглядывая собственные ботинки, спросил Макс. – Я бы хотел получить назад свою куртку, ну или хотя бы отдать ему эту, если моя все-таки осталась в баре.

– Подождите, я читаю.

– Не мешаю…

Макс разглядывал свою обувь, пока до него не дошли звуки всхлипов. Он поднял голову и увидел, что девушка заливает письмо слезами.

– Все нормально?

– Это точно не шутка? Вы же не издеваетесь надо мной? – вытирая глаза, спросила Алина.

– И не думал. Зачем мне это? Мы даже не знакомы. Я просто куртку хочу вернуть. А что там? Вам угрожают? – сам не понимая, почему это пришло ему в голову, спросил парень.

Девушка лишь замотала головой и еще больше расплакалась.

– Зайдите, – пригласила она Максима в прихожую и прикрыла за ним дверь.

– Извините, а водички можно? В горле пересохло…

– Да, конечно, секунду.

Алина ушла на кухню, но вернулась не сразу. Вместо этого с кухни донесся ее злой голос. Судя по всему, она разговаривала по телефону:

– Значит, умер, да? Ты говорила, что умер. Всю жизнь мне врала! Зачем? Я что, не могу знать? Как ты вообще могла от меня скрывать?! Я… У меня слов нет, мам.

Чувствуя, что он тут совсем не к месту, Максим уже думал уйти, наплевав на куртку, но тут вернулась Алина со стаканом воды и проступающей сквозь слёзы улыбкой.

– Извините, я просто не ожидала такого, – в очередной раз вытирая глаза, оправдывалась девушка.

– Скажите, что случилось? Или мне лучше не лезть? – спросил Максим, жадно осушив стакан.

– Это мой отец написал, – показала девушка конверт. – Мать всю жизнь мне говорила, что он умер, когда я еще совсем маленькой была, а он жив, оказывается, – она забрала у Макса стакан. – Я сейчас, нужно позвонить на работу.

– Хорошо, буду ждать, – сочувственно улыбнулся парень.

С кухни снова донесся голос девушки:

– Марин, там куртки вчера в гардеробе перепутали. Знаешь уже? Одна у меня. Потом расскажу. Он приехал? Не отпускай его, я через двадцать минут буду!

Вернувшись в прихожую, Алина обратилась к Максу:

– Поедете со мной? Я за такси заплачу. Там куртку вашу принесли и… – девушка вдруг качнулась, словно тонкая береза от ветра, и оперлась рукой о стенку.

– Вам плохо? – подхватил ее Макс.

– Голова кружится. Сейчас, дайте мне минутку, – бледнея на глазах, безжизненным голосом произнесла Алина. Максим проводил ее в комнату, усадил на диван, а сам сбегал на кухню и принес воды.

– Спасибо вам большое, вы даже не представляете… Вы так мне… Вы… – Алина выпила воду и разрыдалась.

Макс сам вызвал машину и помог девушке дойти до нее. По дороге он то и дело поглядывал на красное, заплаканное лицо Алины и все размышлял, во что же он ввязался.

– Он кофе пьет за столиком, – шепнула коллега Алине, когда они вместе с Максимом вошли в бар.

Алина никак не могла себя пересилить. Ноги не слушались. Пришлось Максу взять ее за руку и подвести к мужчине, который написал то роковое письмо и ушел домой в его куртке.

Завидев эту парочку, Олег резко встал, подвинув стол так, что кофе расплескался.

– Вы? Я же знаю вас. Вы каждую пятницу приходите и заказываете водку с картошкой.

Мужчина напряженно кивнул. Он выглядел испуганным.

– Это вы написали? – протянула Алина дрожащей рукой письмо.

Олег переводил взгляд с нее на парня, одетого в его куртку, и никак не мог собрать слова, вертевшиеся на языке, в предложение. Он кивнул.

– Я в вашей куртке вчера ушел, извините, – решил нарушить неловкое молчание Макс. – А там письмо было, ну я по нему и решил вас разыскать. Простите, что влез не в свое дело.

– Н-н-ничего, – кивнул Олег, проглотив комок в горле. – Если бы не ты, я, может, так и не осмелился бы. Дочь, – перевел он взгляд на девушку, – прости меня, я же не знал. Твоя мама сказала мне после расставания, что видеть меня не хочет, и скрыла факт твоего рождения. Честное слово, я не знал. Мне бывший тесть – твой дед – позвонил полгода назад, денег хотел. Дал твой адрес, сказал, где работаешь, а я… Мне так стыдно. Я боялся признаться и писал, писал каждую неделю, но не отправлял. Мне так много надо тебе рассказать. Я ведь не бросал тебя на самом деле… И маму твою не бросал… Просто у меня в то время были затяжные командировки, а она думала, что я изменяю. В общем, долгая история.

– Я не злюсь. На вас не злюсь. С мамой я еще поговорю об этом.

– Это твой? – Олег кивнул на Макса.

– А?.. – Алина оглянулась на молодого человека. Заметив это, Макс смущенно забормотал:

– Нет-нет. Я случайно вообще, мы только утром познакомились… Хотя я, конечно, не против, но…

Все трое выглядели и чувствовали себя нелепо и не могли нормально подобрать слова для разговора.

Уселись за стол. Макс заказал большой чайник чая, и каждый рассказал свою историю. В баре было немноголюдно, на экранах без звука крутились американские фильмы, играл старый рок; трое совершено незнакомых людей делились друг с другом откровениями.

Где-то далеко на скрытом облаками небосводе зажигались звезды новых историй и совершенно новых отношений.

Неожиданный подарок

«Проспала!» – эта мысль взбодрила Аню не хуже кофе, которым ей теперь придется пожертвовать ради того, чтобы попасть на работу вовремя.

Носясь по квартире как угорелая и хватая все подряд, она натянула разные носки, чуть не почистила зубы кремом для рук и в последний момент поняла, что насыпала коту геркулесовых хлопьев. «Точно, сварить же нужно», – подумала Аня, а потом еще раз подумала и все-таки положила в миску кошачьего корма.

Раздался звонок.

– Морозова, подарок шефу купила? – прогундосила в трубку Жаркова – коллега по работе.

«Точно! Подарок!» – Аня схватила пакет с умной колонкой и поставила в прихожей.

– Купила, скоро буду.

– Не опаздывай, как обычно. Поздравлять перед работой будем.

– Не опоздаю. Аня уже было сбросила вызов, но до ее слуха донеслось что-то неприятное, обидное, какие-то гадости в ее адрес. «Наверное, послышалось», – думала она про себя, быстро работая ложкой в пластиковой баночке с йогуртом.

Прикончив низкокалорийный завтрак, она открыла дверцу под раковиной и увидела настоящую Фудзияму – только из скопившегося мусора. Если бросить туда что-то еще, то «вулкан» точно сдетонирует и завалит все вокруг своими малопривлекательными внутренностями. Утрамбовав кое-как содержимое пакета и завязав его узлом, а для надежности запихнув в еще один, Морозова поспешила в прихожую.

Этаж был пятый, а лифт застрял где-то на шестнадцатом. Аня побежала по лестнице, по дороге заглядывая в окна, демонстрирующие зрителям затихающий снегопад.

«Только бы не завалило, только бы не завалило», – повторяла она про себя, представляя, сколько времени у нее уйдет на расчистку машины.

Выскочив во двор, она чуть было не сшибла с ног дворника, отрывающего объявления от стены дома.

– Осторожнее, Анна Алексеевна, незачем так бежать. А то я крепкий, могу случайно дверь пополам сломать, – отшутился, как обычно, мужчина.

– Извините, спешу, – задыхаясь, пропыхтела Морозова и на секунду остановилась, чтобы перевести дух.

– Уже подарки приготовили? – посмотрел дворник на два ярких пакета в руках девушки.

– Ага, один для шефа, второй – для мусорной компании.

– Хорошее дело, – улыбнулся мужчина. – Я вам тоже подарок приготовил.

– Спасибо, потом. Опаздываю, – кивнула девушка и помчалась к мусорным бакам.

– Не переживайте, успеете. Вам мой подарок поможет!

Закинув пакет в контейнер, Морозова обогнула дом и направилась к своей машине, все еще надеясь, что ту не завалило снегом, но, видя размеры собранных дворником сугробов, понимала, что шансы равны нулю. Каково же было ее удивление, когда она увидела полностью очищенную от снега парковку, лишь слегка припорошенную свежим снежком.

«Так вот что за подарок», – поняла Морозова.

Дворник не только прошелся лопатой по асфальту, но и смахнул снег со всех машин, припаркованных возле дома.

«Надо будет его потом поблагодарить. Торт, что ли, купить или шампанское к Новому году. Как его там? Костя, кажется», – думала про себя Аня, выруливая со двора, наплевав на предварительный прогрев двигателя.

Дворник этот появился всего полгода назад. Он, кажется, переехал в их дом из какой-то деревни и сразу пошел со всеми знакомиться и всем представляться, а еще мёд предлагал с собственной пасеки. Странный какой-то, неестественно отзывчивый.

На работу Аня успела. Коллектив уже собрался для поздравления шефа, день рождения у которого был за неделю до Нового года.

– Чего так долго? Где подарок? – зашикали на Морозову коллеги. – Там уже торт доели, сейчас бухгалтер речь закончит – и всё.

– Вот, – запыхавшаяся Аня показала пакет, – сейчас вручу.

– Я сама вручу, – схватилась за пакет Жаркова.

– Но ведь я купила подарок! Никто из вас еще даже не скинулся, – не отпускала Аня пакет.

– А чё нам скидываться? Ты одна-единственная премию в прошлом месяце получила. Коллективизм – слыхала про такое?

Жаркова с силой дернула пакет и оторвала ручку, за которую держалась Аня. Все остальные повернулись в их сторону.

– Но я ведь заслужила ее.

– Чирей на заднице ты заслужила. А если нажалуешься, то мы тебе всем офисом бойкот объявим, трудоголичка хренова, – обожгла Аню словами и грозным взглядом Жаркова, и несколько человек одобрительно хмыкнули.

Поправив прическу, женщина начала пробиваться сквозь толпу к директору.

– Артем Евгеньевич, а вот и подарок от маркетологов, – торжественно объявила Жаркова, выходя в центр.

– Но ведь это неправда, я от всего офиса покупала, – попыталась было выступить за справедливость Морозова, работающая в этой фирме с чертежами, но ее быстро зашикала стая змей в строгих костюмах.

Послышался шелест разворачиваемого пакета, а потом – удивленные слова начальника:

– Это что, шутка? Я понимаю, что вы маркетологи и мыслить нестандартно – ваша задача, но вот это вот, по-моему, перебор.

Тревожный шепот и смешки пробежались по толпе. Аня пыталась высунуть голову из-за спин и разглядеть, что происходит, но нос рассказал ей раньше, чем глаза. До нее дошел запах из развернутого пакета, а потом уже и звуки писклявого голоса Жарковой.

– Я-я-я не знаю, как так вышло, это не мы, это… Это все Морозова!

– Ну конечно. Вечно у вас кто-то виноват. Зайдите ко мне после обеда. Всё! – обратился шеф к подчиненным. – Разошлись по рабочим местам! – он хлопнул в ладоши, и офисный планктон мгновенно расплылся по кабинетам.

Аня наконец смогла разглядеть заплаканное лицо Жарковой. Женщина держала в руках мусорный пакет, из которого свисали прохудившиеся Анины колготки.

«Блин, вот я клуша. Походу, выкинула колонку, а мусор притащила», – отругала сама себя Морозова, но быстро успокоилась, оценив, как все обернулось.

Аня не стала жаловаться, как и хотела Жаркова. Да и бойкот ей никто не объявил. Обидно было только, что хорошая вещь оказалась на помойке.

Вечером Морозова приехала домой и припарковалась на расчищенное место.

– Анна Алексеевна, беда! – подскочил к ней дворник.

«Блин, забыла купить ему торт!» – снова отругала себя за невнимательность девушка.

– Что случилось?

– Вы с утра не тот пакет выкинули. Я, когда объявления пошел выбрасывать, увидел ваш пакет, и он мне показался каким-то подозрительным. Чутье, знаете ли. Ну я и проверил. В общем, вы подарок свой выкинули, он у меня дома, пойдемте, я вам отдам.

Дворник выглядел таким радостным, словно не чужую пропажу обнаружил, а свою собственную.

– Ой, спасибо. Спасибо вам большое! Знаете, я только на работе это поняла. Константин же вас?

– Ага, Костя. Ничего, бывает. Я тоже как-то задумался и из больницы до самого дома в бахилах шел, – залился в ответ смехом мужчина. – Ну что, пойдемте?

Аня почувствовала себя так хорошо в этот момент, словно кто-то отмыл всю черноту, налипшую на сердце. После всех гадостей, случившихся с ней сегодня, она впервые улыбнулась. Окинув взглядом расчищенную парковку, она повернулась к Косте и с какой-то хитрецой в голосе сказала:

– А я вас обманула.

– Как это? – удивился дворник.

– Это не директору подарок, а вам. Я просто знала про ваше чутье и решила вот так вам сюрприз преподнести.

– Да ну, чего вы выдумываете, – махнул рукой мужчина.

– Не выдумываю, правда. На грядущий Новый год.

– Так ведь еще неделя…

– А я заранее, чтоб не забыть. Вы же мне подарки постоянно с утра оставляете, вот и я решила.

– Ну… Ну как-то… Ну спасибо большое! – смущенно заулыбался мужчина.

– Не за что. До завтра?

– До завтра, Анна Алексеевна. И еще…

– Что?

– Вы, кажется, с работы телефон утащили, – показал дворник на трубку от радиотелефона, торчащую из кармана девушки.

Лучшие враги

Все началось с самосвала. Ох уж эта красивая техника раздора! Сколько людей она развела, сколько судеб раскатала о холодный асфальт. Лучше бы вообще ее не было.

Лешка Семенов вцепился в кабину, Пашка Архипов схватился за кузов. Лешка плюнул Пашке в глаз, Пашка не затянул с ответом и пнул Лешку по ноге. Слово за слово, и молочные зубы впились в молочную кожу. Слёзы, грубости…

– Ты – обезьяна ушастая!

– А ты – обезьянья попа!

– Положили машинку и по углам! Оба!

Вот так и зародилась вечная вражда между кланами Архипова и Семенова.

Так уж повелось, что Архипов и Семенов жили в одном дворе, дом напротив дома, окно в окно – видимо, чтобы не пропустить замыслы врага. Всё у них было общее: знакомые, школа, гаражи, по крышам которых они прыгали, и снег, из которого зимой лепили шарообразных людей с овощами вместо органов дыхания. Ничего эти двое не могли поделить.

– Слышь, Семенов, отошел от снеговика! – появился из-за трансформаторной подстанции Архипов, когда его злейший враг оторвал фигуре нос.

– Иди куда шел, дуралей!

И снова драка под бурные возгласы дворовых зрителей.

С каждым годом Архипов и Семенов ненавидели друг друга все сильнее. Один у другого мог угнать велосипед и бросить в мусорный контейнер, а другой в ответ мог угнать любимую девчонку, да еще и жениться потом на ней.

Семенов распускал слухи о своем враге, мог настучать директору, что Архипов курит в туалете и ломает стулья. Архипов действовал более радикально и подкупал одноклассников Семенова, чтобы те его дразнили.

Ближе к девятому классу ребята записались в разные футбольные команды и вечно соперничали друг с другом на поле, а после матча, как правило, встречались за трибунами и устраивали реванш с мордобоем.

Сделать подлянку друг другу у них было обязательным; обозвать при встрече и толкнуть в спину считалось делом государственной важности.

Казалось бы, после окончания школы обиды тают, становятся несущественными, излечиваются возрастом, но эти двое только распалялись в своей ненависти.

Архипов выучился на сантехника, Семенов – на электрика. Оба устроились в фирмы, обслуживающие дома их общего района.

У всех людей в районе горячую воду отключали один раз в году на несколько дней, а у Семенова – шесть или семь. Архипов часто перекрывал им краны под надуманными предлогами ремонта и обслуживания системы.

В ответ семья Архипова часто проводила вечера, освещая жилье свечами и довольствуясь общением друг с другом, а не с телевизором.

Оба, не договариваясь, купили квартиры в родных с детства домах, чтобы жить поближе к родителям. Вражда продолжалась.

Железные гаражи, среди которых прошло мальчишечье детство, закатали в общую стоянку на два дома. Площади хватало всем, но старые враги всегда хотели место друг друга, и ругань их эхом раздавалась на весь район каждое утро и каждый вечер. Нередко можно было увидеть, как Семенов накачивает насосом колеса, с которых были скручены ниппели, или как Архипов пытается открыть двери, на которые в мороз было вылито ведро воды.

– Жена у тебя на крокодила похожа.

– А у тебя дети – на соседа.

Вот так обычно эти двое здоровались в супермаркете.

Потом у всех начал массово появляться интернет. Как грибы после дождя росли социальные сети, общение перенеслось в онлайн. Туда же перекочевала и вражда Семенова с Архиповым. Они отслеживали комментарии друг друга на разных сайтах и форумах и при первой же возможности обменивались своим словарным запасом на глазах у всего цифрового мира. Но и о классической вражде никто не забывал. Эти двое умудрились как-то подраться возле единственного банкомата в два часа ночи. А ведь обоим уже было под сорок.

А потом Архипов уехал. Жене предложили хорошую удаленную работу. Они сбагрили детей столичным институтам, продали квартиру и отправились жить в свое удовольствие поближе к морю.

Удивительно, но вражда не прекратилась. Архипов на новом месте открыл свой бизнес, дела пошли в гору. Он больше не брал в руки инструмент и занимался исключительно финансами, а параллельно начал вести видеоблог о сантехнике. Рассказывал о новинках и хитростях своей профессии, набрал аудиторию, обзавелся хейтером в лице Семенова, который тем временем стал директором городских электросетей. Старый враг не пропускал ни одного ролика и всегда поливал знакомого отборными словесными помоями в комментариях.

Архипов в ответ заходил на личную страницу новоиспеченного начальника и оставлял гневные отзывы. А когда тот его заблокировал, стал писать во все городские паблики и на сайт электросетей с целью осрамить «боевого нетоварища».

И вот уже с последней их интернет-баталии прошло два месяца, а от Семенова ни слуху ни духу. Ни одного токсичного комментария, никаких угроз, никакого хамства. Архипов поначалу возгордился, решив, что победил в извечной борьбе. Хотел даже послать заклятому врагу искусственных цветов, чтобы поиздеваться, но не выдержал и сам поехал в родной город проверить, в чем дело. Нехорошее предчувствие корябало сердце.

– Привет, Паш, – встретила его в дверях жена Семенова. Выглядела она неважно: волосы грязные, посреди синих кругов – распухшие от слёз глаза. – В больнице он. Приступ был.

– Как приступ? – одними губами переспросил Архипов. – А что говорят? Ну сейчас-то нормально все? Жить будет? Будет же?!

– Обещали, – кивнула женщина и обняла старого врага своего мужа.

– А к нему можно?

– Завтра собираются в общую палату перевести. Поехали вместе.

– Хорошо, я заеду за тобой.

Архипов переночевал у родителей. Утром отправился в магазин, купил продуктов, подарков, заехал за женой Семенова.

– Галя, а что тут эта собака сутулая делает? – прохрипел Семенов, глядя на старого врага и еле сдерживая улыбку.

– Пришел тебя, старого козла, проверить. Я должен лично присутствовать, когда тебя наконец на тот свет отправят. Смотрю, дышишь еще, сволочь, – ответил за нее Архипов.

– Не дождешься, – процедил сквозь зубы больной.

– Это нормально вообще? – спросил врач, обратившись к жене Семенова.

– Нормально, они всю жизнь так. Лучшие враги.

– М-м, ну ладно, проследите только, чтобы ваш не нервничал сильно, нельзя ему.

– Хорошо.

Архипов уселся на стул рядом с койкой и стал демонстрировать содержимое своего пакета, комментируя:

– Вот, надеюсь, у тебя аллергия на апельсины, а орехами желаю подавиться. Шоколад – для диатеза и сок. Просроченного не было, к сожалению.

– Зараза, – засмеялся Семенов. – Кроме жены и тебя, гада, ни одна душа больше не пришла. Даже дети не приехали.

– Да кому ты нужен, – махнул рукой Пашка. – Списали тебя давно, как старый троллейбус. А у меня без тебя блог чахнет… Никто не ругается, не жалуется, не ноет, тишь да гладь – скука.

– Ну ничего, сейчас мотор немного подлечу и вылью на тебя ушат помоев.

– Много накопилось?

– Ага, боюсь, все не унести.

– Ну тогда вот, держи, чтобы проще было.

Архипов достал из пакета игрушечный самосвал, держа его за кузов. Семенов улыбнулся кривой улыбкой и слабой рукой вцепился в кабину.

– Спасибо, обезьяна ты ушастая. А теперь отдай подарок.

– Не за что, обезьянья задница. Выздоравливай.

Сногсшибательная

Средняя общеобразовательная школа номер три была средней во всем. Средние показатели успеваемости, средняя зарплата учителей, средние хулиганы, среднее кровяное давление и пульс у всех обитателей. Всё здесь было стабильно и привычно, даже вирус гриппа каждый год активизировался четко по расписанию и входил в плановые мероприятия. Так было ровно до тех пор, пока порог школы не переступила новая учительница английского языка.

Вчерашняя выпускница института Аллочка выглядела сногсшибательно в буквальном смысле этого слова. Старый, как таблица умножения, охранник Утюгов упал со стула, с которого ни разу не вставал. Многие думали, что он родился, уже сидя на нем. А тут свалился. Он не хотел впускать новенькую, всерьез называя ее оружием массового поражения, и требовал показать допуск от комитета красоты или хотя бы от жены директора.

Аллочка перезапустила школу – словно брызнула бензина на тлеющие угольки. Все особи мужского пола, начиная с восьмиклассников и заканчивая Утюговым, начали вырабатывать тестостерон в критических масштабах. У всех реально снесло крышу. Хулиганы взялись за учебу, ботаники, наоборот, принялись щемить по углам драчунов; из-под пыли контурных карт выплыл географ и, размахивая глобусом, постоянно отпускал шутки о том, что подарит новенькой коллеге целый мир. Все хотели произвести впечатление на эту красоту со свежим дипломом бакалавра.

Учитель литературы, патриот до мозга костей, не признающий всяких там Шекспиров, вдруг выучил Байрона и цитировал его невзначай случайному собеседнику, когда Аллочка проходила мимо. Однажды это был трудовик. Мужчина не понял, почему ему читают любовную поэзию, и на всякий случай дал нелепому романтику подзатыльник.

Кольца́ на безымянном пальце у Аллочки не наблюдалось, но ее личная жизнь была все еще под грифом «Секретно», и никто не решался переступить черту. Старшеклассники взломали личную страницу англичанки в социальных сетях и пустили слух, что она свободна. Об этом узнало руководство школы. Юных хакеров показательно отругали. Но, несмотря на официальное наказание, мужчины-предметники щедро наставили им пятерок по своим дисциплинам.

Первым в бой пошел физрук. Он знал, что женщины любят рыцарей, а у него как минимум был гимнастический конь и, на худой конец, два козла. Крутя на пальце ключи от бассейна, он предложил Аллочке уйти в совместный заплыв на полкилометра, а потом отужинать как короли ― среди золота медалей и серебра кубков.

Вторым в эту гонку включился трудовик. Запустив впервые с восемьдесят пятого года токарный станок, он выточил идеальную указку, где от руки вырезал надпись на английском, каким владел: «Ot Borisa s lubov’u».

Дальше пошли выпускники. Главный красавец ― самовлюбленный прыщавенький венец улыбок и слёз половины школьниц, а также поварихи Кати ― Сорокин принес букет цветов, которые нарвал возле школы, и попросил англичанку позаниматься с ним дополнительно.

Его учительница французского еще могла простить пубертатное желание мальчика стать полиглотом, но вот астры, которые она лично высадила под окнами кабинета музыки, действительно добавили дополнительных часов старшекласснику. Теперь Сорокин не расставался с тяпкой и граблями. Каждый день после уроков, под неизменные хиты Патрисии Каас, он остужал либидо, дергая сорняки и половиня невинных червяков.

Такой расклад не сильно вдохновлял остальную часть женского населения школы. Аллочку невзлюбили, а вот мужской коллектив, ранее считавшийся второсортным, наоборот, стали замечать. Собираясь после уроков, женщины обсуждали перемены за чаем в одном из кабинетов, куда англичанку не звали.

– А ведь Леонид Васильевич меня полгода назад в новую сосисочную приглашал на ужин, – вспоминала с тоской химичка предложение географа выпить чаю с хот-догами.

– А мне Борис Петрович всегда стулья помогал ремонтировать и стол полачил в конце прошлого года. Хороший мужик, рукастый. А то, что от него чесноком все время пахнет, так это и ничего, шарму добавляет, и вампиров можно не бояться. Вчера прихожу к нему, говорю, что в лаборантской диван скрипит и бутылочку вина не с кем распить. Так он пришел, выпил стакан, затянул гайки на диване и номер карты мне скинул вместе со своим прайсом. Всё эта выскочка грейтбританская, – бубнила физичка, пририсовывая усы детям в учебники по английскому.

И вот когда, казалось бы, Аллочка начала проявлять взаимную симпатию ко всем сразу: принимать приглашения в столовку, бассейн, на прогулку по холмистому рельефу местности – на горизонте появился математик. Хитрый и расчетливый Роман Евгеньевич Лисин привык действовать по-умному, используя алгоритмы. Высчитав количество часов и сложив со средней ставкой, он прикинул зарплату англичанки и сделал ход конем.

– Я тут от вашего имени подал заявку на специальную премию для молодых специалистов, – подкатил он как-то к Аллочке на перемене. – Можете получить хорошие деньги, надо будет только в столицу съездить, представить личную методику.

– Ой, а я не знала про такую премию, – удивилась Аллочка и рассыпалась в благодарностях.

Когда Лисин объяснил детали, она крепко обняла его и поцеловала в морщинистую щеку, на зависть всем остальным кандидатам. Итогом этого уравнения, по подсчетам Лисина, должна была стать свадьба, ну или хотя бы короткая интрижка. Лисина устраивали оба варианта.

Через две недели Аллочка уехала в столицу и действительно получила премию, а заодно и приглашение от одной из элитных школ на Дальнем Востоке и не раздумывая улетела первым же рейсом. Такого развития событий математик не ожидал.

– Ты что, сволочь дискриминантная, наделал? – спросили как-то у Лисина поутру озлобленные коллеги и ученики.

– Да я же… Я… я не думал, – оправдывался математик. – Как лучше хотел, я же все просчитал…

– Готовь систему координат, сейчас в параболу тебя согнем, щитарь, – начали было уже надвигаться на него мужчины, как вдруг в дело вмешались женщины.

Спасая математика из лап смерти, они отвели его в учительскую и там зацеловали до глупой улыбки, а потом и весь остальной очаг злости подавили лаской, заботой и домашними пирогами.

Кажется, всё начало налаживаться, школа снова погрузилась в анабиоз скуки и предсказуемости, но тут географу срочно потребовалось переехать в другой город, и на смену ему прислали нового учителя: молодого, красивого, харизматичного выпускника университета с накачанными бицепсами и редким именем Леопольд.

Фото на память

Семен, как обычно, приехал в студию за сорок минут до начала съемок, чтобы хорошенько подготовиться: настроить свет, расставить штативы, продумать варианты ракурсов. Сегодня у него должен быть всего один клиент, и тот по подарочному сертификату. Месяц выдался безрыбным, и, кроме этого заказа, который оплатили еще бог знает когда, других клиентов не было. Общение велось по переписке. Как Семен ни старался уточнить, что это будет за сессия, ― свадебная, семейная, детская, романтичная – клиент оставался немногословен и требовал просто сделать хорошее фото.

В назначенный час в дверь постучались, и на пороге появился усатый, щекастый мужичок лет шестидесяти с жидкими, зачесанными набок волосами, одетый в синюю фланелевую рубашку в клетку. Помимо этого набора, мужчина обладал суровым, недовольным взглядом и практически не моргал. Он тяжело и громко дышал, словно пытался накачать грудь воздухом, стать невесомым и улететь, или просто был на взводе и готовился к конфликту.

– Константин, – коротко представился мужчина, – на фотосессию.

– А… э… вы один? – спросил растерявшийся Семен.

– А вы еще кого-то видите? – ответил вопросом на вопрос Константин, не сводя при этом с Семена немигающий взгляд.

– Нет, прошу прощения, – виновато улыбнулся фотограф, а затем собрался с мыслями и «включил профессионала»: – Как будем сниматься, а главное – для чего? Для портфолио? Для личной страницы в социальных сетях? Для супруги? – Семен смотрел на клиента через объектив камеры, прикидывая лучший ракурс.

– Фото на памятник, – коротко ответил Константин и медленно накачал легкие очередной порцией воздуха.

– Какой еще памятник? – убрал камеру Семен.

– Надгробный, – буркнул клиент и, пройдя к высокому барному стулу, что стоял посередине студии, взобрался на него.

– Да вы что… я же… Я такие не делаю, – растерялся фотограф.

– У меня оплачено. Два часа, – помахал Константин сертификатом. – Или снимайте, или возвращайте деньги.

Он начал было слезать со стула.

А вернуть деньги Семен не мог. Не было денег. В кармане лежал проездной на автобус да мелочь на воду из автомата. Остальное ― на кредитной карте.

– Ладно, подождите. На памятник так на памятник.

Семен даже представил новую строчку на своем сайте: «Специальное предложение ― фото на памятник. Будете самым красивым среди будущих соседей». Даже в мыслях от этого черного юмора Семену стало не по себе.

Парень понятия не имел, как делают такие фотографии, да и лицо у клиента и без всякого надгробия было каменным. Достаточно одного четкого кадра. Но тут мужчина выдал:

– Только нормально сделайте. Не хочу как в паспорте.

Семен щелкал с разных ракурсов, экспериментировал с эффектами, настраивал свет, просил повернуться, улыбнуться, разозлиться, но все до единой фотографии получались как на паспорт, ну или на удостоверение охранника. Нужно было разговорить клиента, чтобы тот хоть немного начал проявлять эмоции. Да и обстановка в студии впервые была как в склепе.

– А зачем вам такое фото? Я прошу прощения, если лезу не в свое дело, не поймите меня неправильно, и заранее вам сочувствую. У вас болячка какая, да? Извините еще раз, – старался быть тактичным Семен.

– Нет у меня ничего. Вчера только диспансеризацию прошел: гастрит и остеохондроз в легкой форме.

– А что тогда вас сподвигло? – не прекращая фотографировать, спрашивал Семен.

– Да на работе этот сертификат подарили. У нас начальник молодой ― считай, пацан, шибко юморной. Но я не привык подарками разбрасываться, вот и пришел.

Константин говорил, но создавалось ощущение, что двигаются только губы.

– И вы решили сделать фото на памятник? – продолжал кружить вокруг клиента Семен, отщелкивая кадр за кадром.

– Да. Решил. Больше не на что тратить такой подарок. А так хоть с толком.

– Ну да, ну да, логично… А семья? Слушайте, а давайте сделаем для вашей супруги парочку добрых или страстных фото?

– Нет ее, супруги. Ушла пятнадцать лет назад к другому.

Константин слез со стула и попросил воды.

– Вон кулер, угощайтесь, – показал Семен на аппарат. – Слушайте, ну а дети? Может, для них фото сделаем? На память? Ну, в смысле, на нормальную память, а не как вы там решили…

– Дочь со мной не общается. Жена против меня настроила. Сказала, что она меня все равно толком не знает, так как я всю ее жизнь по рейсам мотался. Я дальнобойщиком был. Это сейчас в железнодорожное депо перебрался.

Допив воду, он вернулся на стул.

– Я-с-с-с-но… – задумчиво протянул Семен. – Про родителей, я так понимаю, лучше не спрашивать?

Константин повесил голову на грудь и замотал ею.

– Слушайте, у меня тут в загашнике есть кое-что, подождите минутку!

Семен отложил фотоаппарат и бросился к реквизиту, что был сложен в темном углу. Константин недовольно хмыкнул и взглянул на наручные часы.

– Алле-оп! – Семен достал из огромного цилиндра фокусника бутылочку рома. – Давайте по наперстку?

– Спасибо, не буду, – прохрипел Константин.

– Ну чисто для блеска в глазах, чтоб вы со своего будущего поста на мир смотрели с ухмылкой, а? Чтоб он знал, мир этот, что вы до конца не поддавались унынию и плевать хотели на все эти неприятности! Ну?

– Ну… ну ладно, давай немного, для горла разве что, першит с утра, – прокашлялся для виду Константин.

Выпив по полрюмки, мужчины продолжили. У Константина зарделись щеки, он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Слушайте, а может, добавим чего? – предложил Семен.

– Чего добавим?

– Ну, реквизит какой. Хотите, колдуном вас нарядим: плащ, колпак… Или там безумным ученым сделаем: халат, парик Эйнштейна…

– На надгробное фото? – с недоверием посмотрел на фотографа Константин.

– Ну а что такого? Я понимаю, если родственники такое фото выбирают, не спросив покойного, а вы-то сами можете решить. Кого вам потом осуждать, кроме себя?

– И вас, – напомнил Константин.

– Ну, я надеюсь, вы ко мне во сне приходить не будете? А то приснитесь мне в кошмаре, скажете, что вам теперь надо на пропуск в райские кущи делать снимок.

Тут Константин впервые засмеялся, и Семен не упустил свой шанс. Щелк.

– Поздравляю, ваше первое позитивное фото за сегодня.

– Вот хитрюга, – цокнул языком клиент. – А кроме колдунов и ученых предложения есть?

– А что бы вы хотели?

– Не знаю даже… – задумчиво почесал подбородок мужчина. – Всегда хотел быть детективом.

– Ни слова больше! – загадочно улыбнулся Семен и побежал к реквизиту. Послышался звук двигаемых по вешалке плечиков, шум коробок. – Вуаля! Костюм Шерлока Холмса! – продемонстрировал Константин шляпу охотника на оленей, плащ и даже изогнутую трубку.

– Да у тебя, смотрю, чего только нет, – усмехнулся Константин, облачаясь в костюм.

– А то! Предлагаю еще на два пальца для резкости, а? – помотал Семен бутылкой.

– Давай, – согласился новоиспеченный детектив, – но не будем увлекаться. Я вообще редко пью, правда.

– Я тоже. Эту бутылку нашел, когда снял студию три года назад. От бывших арендаторов осталась.

Выпили. Началась съемка. Константин переместился со стула в кресло и очень достоверно изображал задумчивого Холмса. Семен даже поверил, что в голове мужчины вот-вот появится решение какой-то удивительной загадки.

– Слушай, а костюм мушкетера есть? – загорелись вдруг глаза у Константина, которые, к слову, начали моргать.

– Нет, – виновато поджал губы фотограф, – но есть костюм гусара.

– А давай. Всегда хотел сыграть Ржевского!

– Не вопрос, – через пятнадцать минут Константин отважно смотрел в сторону наступающего невидимого врага, а рукой тянулся к сабле на своем ремне, который отказался снимать.

– Отлично! Супер! Экспрессии надо еще добавить, – подбадривал его Семен, и полностью раскрепостившийся Константин добавлял.

Выпили еще по чуть-чуть и замахнулись на колдуна и ученого. А потом и вовсе начали всё подряд мешать, как разыгравшиеся дети: парик Эйнштейна надевали с мундиром, вместо колпака колдуна – гусарский кивер с плащом. В общем, развлекались как могли.

В какой-то момент у Семена зазвонил телефон. В динамике спросили, нет ли возможности прямо сегодня провести фотосессию? На что он сразу ответил отказом. Не мог он бросить Константина, когда тот наконец начал в человека перевоплощаться из камня, да и сам Семен не помнил, когда в последний раз получал столько удовольствия от работы.

После съемок мужчины выключили везде свет, оставив гореть одну желтую лампу, погрузившую студию в полумрак, и переместились к компьютеру, где начали изучать свежие фотографии.

– Вот эта хорошая. И вот эта тоже. А эта вообще умора, – похихикивал Константин, разглядывая себя в кресле с трубкой.

– Слушай, Кость, ничего, что я на «ты»? – спросил Семен.

– Ты, конечно, мне в сыновья годишься, но ничего, – улыбнулся Константин.

– Спасибо. Так вот, слушай, а может, ну его, это надгробие? У тебя страница в социальных сетях есть?

– Была какая-то, не помню. Лет десять назад что-то регистрировал, – ответил тот с сомнением.

– Ну так давай восстановим и еще парочку создадим, а фотки туда загрузим? Ну жалко же такое добро от мира скрывать, – захихикал Семен, показав пальцем на полугусара-полуволшебника.

– Жалко, – согласился Константин. – Давай попробуем.

– Отлично!

Семен начал быстро создавать страницы в социальных сетях, а заодно и на сайтах знакомств.

– Это еще зачем? – нахмурился Костя.

– Ну пусть будет, для прикола. Там все такие с серьезными лицами, а ты будешь вот такой вот – с чудаковатым, но, прошу заметить, качественным портфолио, – убеждал фотограф.

– Ладно, – махнул рукой Костя, – раз по приколу, то можно. Лишь бы меня потом всяким спамом не доставали.

Они выпили еще понемногу напоследок и разошлись. Перед уходом Семен взглянул на часы – прошло семь часов с начала съемок.

Он решил прогуляться до дома и все переварить в голове: надгробия, костюмы, образ Шерлока Холмса. Семен шагал, не замечая, что всю дорогу улыбается.

Через три недели он передал Косте флешку с фотографиями. Тот выглядел намного лучше, чем в день их знакомства. Моргал, нормально дышал, болтал – одним словом, помолодел.

В следующий раз они встретились через полгода. Костя появился на пороге студии, держа за руку довольно миловидную даму.

– Что? Опять на надгробие? – испугался Семен.

– Не-не-не, – засуетился Константин, улыбаясь параллельно своей спутнице, – на этот раз что-нибудь романтичное, ну и… веселое.

Он подмигнул Семену и начал доставать из пакета костюмы, которые ему и его даме сшили по заказу в ателье. Затем он достал со дна пакета коробку конфет с ромовой начинкой:

– Ну а это – для блеска в глазах!

Роковая химчистка

Любовь с первого взгляда бывает разной. У Толика она случилась с набором «Юного химика». Его детская комната представляла собой настоящую лабораторию: баночки, мензурки, колбы, пробирки. Мальчику кружили голову красивые и бурные реакции, переходы агрегатных состояний, яркие цвета, а всем остальным членам семьи голову кружили выделяемые во время опытов газы, лениво утекающие через вентиляцию в виде форточки.

После школы Толик отучился на химика-технолога и десять лет проработал на промышленном предприятии, где любовь к химии росла стремительно, а вот зарплата была весьма статичной.

В какой-то момент Толик понял, что пора двигаться дальше, и купил себе второй судьбоносный набор, на этот раз для химчистки мебели. Широкие просторы бизнеса открывались перед ним. Толик грезил о финансовом благополучии, а еще о приятных трудностях, с которыми он будет самоотверженно справляться. Трудности наступили чуть раньше и сильно преобладали над всем остальным.

– Алло, добрый день, это химчистка с выездом на дом? – поступил первый звонок в четыре утра. Голос в динамике был жутко взволнованный, клиент старался произносить слова шепотом.

– Доброй ночи, – протерев глаза пальцами, сказал Толик. – Да, все верно, перезвоните часиков в девять.

– Я не могу, – продолжили шептать, – у меня срочное дело. Вы можете выехать сейчас? Плачу по двойному тарифу.

Тут Толик оживился. Слова «двойной тариф» для него всегда были чем-то абстрактным, словно из сценария к фильму, как, скажем, фраза «Выпивка всем за мой счет».

– Что нужно почистить?

– Ковер. Выезжайте прямо сейчас, адрес я скину.

– Хорошо-хорошо, дайте мне десять минут на сборы, и я выезжаю, – окончательно проснулся Толик.

– Отлично, жду.

Вызов сбросили.

Оборудование было уже в машине и ждало своего часа. Толик быстро оделся, причесался, проверил свежесть дыхания и двинулся в путь. Через полчаса он был на месте и стучал в дверь.

– Кто там? – спросили настороженно.

– Химчистка!

– Тихо вы, не кричите, – появилось в приоткрытой двери встревоженное мужское лицо. – Заходите.

Толик переступил порог, и клиент тут же закрыл все замки́.

– Вы кровь оттираете?

– Оттираю, – на автомате ответил Толик, а через секунду у него все внутри похолодело.

Пазлы сами сложились в картинку: раннее утро, двойной тариф, ковер, странное поведение клиента, кровь. Хотелось закричать, но Толик не мог себя пересилить, он и кричать-то, кажется, не умел. Рука сама потянулась за телефоном, но клиент схватил его за эту руку и потащил в комнату, при этом возбужденно и негромко повторяя:

– Я не виноват, не виноват, меня осудят, а я не виноват, оно само так вышло, само…

Толик заметил на ламинате свежие красные капли и, высвободив руку из хватки, выудил из кармана куртки спрей для удаления жирных пятен, которым собирался удалить кое-кому зрение в случае нападения.

Но когда они зашли в комнату, напряжение спало. Между телевизором и диваном лежал белый ворсистый ковер, а на нем виднелось небольшое бурое пятно размером с футбольный мяч.

– Понимаете, я вечером купил говядину, принес домой, а тут слышу, сигнализация на машине сработала. Я к балкону. Смотрю, какие-то малолетки на мой капот залезают. Пакет с мясом бросил и бегом. А когда пришел, тут уже вот… – мужчина показал дрожащим пальцем на пятно. – Квартиру два дня назад снял, а утром хозяин обещал приехать за этим самым ковром. Я не могу переезжать, мне тут до работы пять минут! Я не виноват же… – ныл мужчина.

Толик проверил в зеркале прическу и, не обнаружив на голове седого блеска, спокойно вздохнул.

– Дайте мне пятнадцать минут, все сделаем.

– Спасибо большое! – громким шепотом произнес мужчина.

Пятно легко вывелось. Уж что-что, а химию Толик заказал самую лучшую. А некоторые средства доработал сам в заводской лаборатории. Правда, по окончании работы клиент начал юлить и намекать, что двойной тариф за пятнадцать минут – это грабеж, и даже предлагал частично расплатиться говядиной. Толик спорить не стал. Забрав, что есть, он уехал из квартиры, добавив номер заказчика в черный список.

Удивительно, но новый заказ поступил Толику еще до обеда. Он и не ждал, что бесплатное объявление в интернете даст такой эффект, но результат был серьезный, как и запах, с которым Толику пришлось столкнуться на месте.

Химик еще на первом этаже учуял стойкий аромат, сравнимый разве что с ароматом скучающей женщины, которая зашла в магазин парфюмерии, чтобы попрыскаться тестерами. А подниматься нужно было на седьмой.

В квартире клиента у всех членов семьи был виноватый вид. Особенно у кота. Все они вели себя очень смущенно и тяжело вздыхали, в том числе кот.

– Проходите, – вежливо, но при этом совершенно отрешенно предложил глава семейства.

Толик натянул на лицо респиратор и вошел.

– Что у вас случилось?

– Наш Константин последнее время много нервничал. Он пережил утрату боевого духа, когда не смог поймать залетевшую моль, и на почве душевного дисбаланса перестал верить в себя. В общем, начал ходить мимо лотка.

Взглянув на морду кота, Толик увидел на ней отпечаток грусти и настоящей есенинской меланхолии. Казалось, вот-вот животное достанет сигареты и уйдет на балкон – смотреть на облака и думать.

– Он у вас такой утонченный, вы его парфюмерией, что ли, кормите? – спросил Толик, чувствуя, как вытекают глазные яблоки.

– Нет-нет, что вы. Это мы так с запахом боремся. Вы знаете, ничего не помогает. Разные средства покупали, но, кажется, наш Константин – потомок кота Менделеева. Он открыл совершенно новый химический элемент, с которым не справляется ни одно средство.

В глазах хозяина читалась обреченность и легкий ароматический дурман. Но он был прав. Среди общего амбре отчетливее всего чувствовался кошачий аромат. И это действительно был запах горечи поражения.

– Есть ли средство? – спросил он с надеждой.

«Девяносто пятый бензин и коробок спичек», – хотел было сказать Толик, но вспомнив, что сам искал трудностей, просто кивнул и принялся за дело.

Начал Толик с простых общих средств, но когда стало понятно, что Константин не только очень эмоциональный, а еще и очень талантливый кот, пришлось изобретать реагент прямо на коленке. Все семейство было изгнано из дома в гости к родственникам. Толик остался один с пораженной ароматами квартирой. Найдя мел в детской комнате, он прямо на полу начал составлять формулу, куда внес новый элемент от Константина, назвав его «Гадий». Через полчаса задача была решена.

Смешав несколько сортов самой едкой химии, Толик уничтожил пятна и запахи.

– Я и моя семья в неоплатном долгу перед вами, – жал руку Толику глава дома. – Боюсь только, все зря, – опустил глаза в пол мужчина, – Константин все еще пребывает в печали.

– М-я-я-я-у, – трагично затянул в подтверждение кот.

У Толика на связке ключей висела лазерная указка, которой он иногда баловался от скуки. Выпустив красный пучок, он привлек внимание кота. Тот долго сопротивлялся искушению – раны были слишком глубоки. Но природа взяла верх, Константин прыгнул на точку, и в этот момент Толик выключил указку. Красный зверь был пойман, а гордый собой Константин тотчас ускакал в туалет.

– Спасибо вам, спа-си-бо, – чуть не плача, произнес отец семейства.

– Вот, подбадривайте его почаще, – протянул Толик указку.

На следующий день Толику позвонил странный человек.

– Вы гуся двухметрового почистить сможете? – вот так начался диалог.

– Может, вам лучше к ветеринару, ну или к генетикам? – предложил удивленный Толик.

– Боюсь, они мне не помогут. Приезжайте, прошу, мне домой надо, а я грязный. Магазин гаджетов «Гусь», Центральная, сорок девять. Я тут, на скамейке, – продиктовал адрес клиент.

Делать нечего, Толик сел в машину и отправился на заказ. И правда, двухметровый гусь сидел на скамейке возле магазина, подперев клюв крыльями. Человек, работающий в костюме ростовой куклы, был вне себя от горя. Около часа назад его окатил из лужи проезжающий мимо автобус, и парень теперь не мог сдать костюм и закончить смену.

– Директор сказал, что если не верну его в том виде, в котором брал, то буду уволен, а мне ведь за комнату платить, – плакался «гусь».

Делать нечего, пришлось отмывать бедолагу прямо на улице. Выглядело это очень забавно, особенно когда Толик командовал: «Подними левое крыло. Подними правое. Не ерепенься!» Кто-то снял на телефон, наложил музыку, видео быстро завирусилось. Не прошло и часа, как у магазина начала скапливаться очередь, пошли продажи. Появился директор, предложил Толику устроиться на полставки мойщиком гуся, но, получив отказ, обиделся и сказал, что не будет платить. Со студента, работающего в костюме, Толик деньги брать не стал и решил на сегодня закончить. Но не тут-то было.

– Алло, алло, выездная химчистка? Мне срочно нужна ваша помощь!

– И вам срочно?! – еле сдерживая раздражение, буркнул Толик.

– Вопрос жизни и смерти! Умоляю вас.

«Никогда бы не подумал, что химчистка может быть такой роковой услугой!» – с этими мыслями Толик снова отправился на сверхсрочный заказ.

Когда он прибыл на место, дверь ему открыл мужчина лет сорока, от которого весьма недурно пахло. Рядом с ним стояли две широко улыбающиеся девочки-близняшки лет пяти, которые тоже могли похвастаться благородным ароматом. А еще там был мопс, и он тоже источал замечательный букет.

– Понимаете, какое дело… – начал рассказывать клиент, пустив Толика на порог. – У жены есть дорогие духи́. Ну как есть… Были. Осталась половина… – он закусил губу. – А теперь я, дети, наш пес и, самое главное, наше кресло впитали эти самые духи. Я виноват – не углядел за проказницами, – показал мужчина на девчонок, пытающихся защекотать хрюкающего-пукающего пса до истерики. – Можете скрыть следы преступления? Я заплачу, сколько скажете.

Подобные аргументы уже начинали казаться Толику проклятием. Духи оттирались плохо ― чувствовалось качество, а еще хозяин без конца нудел над ухом.

– Понимаете, какое дело… Эту линейку больше не выпускают, жена очень экономно ими пользовалась. Теперь она меня убьет. Как думаете, если разбавить спиртом, она не заметит?

– Только если она пшикает их внутрь, – иронично пошутил Толик.

– Что же мне делать? Я ведь не куплю их нигде. Жена в санатории с тещей, приедет через два дня. Детям нельзя без отца расти… – не прекращал свой трагичный монолог мужчина.

– Дайте мне флакон, попробую узнать состав, – устало сказал Толик, закончив с креслом.

– И что, вы сможете сделать такие же? – просиял вдруг клиент.

– Сомневаюсь. Иначе бы все делали. Но я могу попробовать смешать эфирные масла с вашими остатками, может, и получится подделать.

Толик сам понимал, насколько глупо это все звучит, и хотел было сказать, что пошутил, но мужчина набросился на него с флаконом и начал умолять попробовать.

Толик забрал флакон, бубня себе под нос проклятия. Этим же вечером он созвонился со своим одногруппником, работающим в лаборатории, где имелся хроматограф, и выпросил у него помощь. На следующий день Толик уже знал состав ценного парфюма, оставалось подобрать пропорции. Сутки он не брал заказов, занимаясь исключительно опытами: смешивал, выпаривал, синтезировал – чему был несказанно рад. Вся эта затея с выездной химчисткой начала казаться ему бредом. Место Толика было в лаборатории!

Когда обоняние окончательно атрофировалось, а нос начал гореть огнем, Толик закончил. Утром он передал флакон со смесью страдальцу, и тот, понюхав его, хотел расцеловать химика, но Толик отбился.

– Жену вашу все равно не обманем. Это совсем не то, чем она пользовалась, – пытался вразумить Толик нелепого бытового афериста, но тот его не слушал и уже спешил домой претворять в жизнь свою махинацию.

Толик решил взять себе еще один выходной и всё хорошенько обдумать. Он вдруг четко осознал, что его место рядом с колбами, мензурками и спиртовками, а не грязными диванами и старыми коврами.

Вечером раздался звонок.

– Алло, это я. Ну, с духами который, – представился мужчина.

– Ну и как все прошло?

– Она догадалась. Сразу, – признался мужчина.

– Я же говорил, – ни капли не удивился Толик.

– А вы можете нам пару литров таких духов намешать? – прозвучало внезапное предложение.

– Не понял… – Толику показалось, что он разучился понимать родную речь.

– Жена говорит, что ей ваш аромат даже больше понравился – не такой резкий и более стойкий.

– Вы сейчас шутите?

– Нет-нет, какие уж тут шутки. Я готов внести аванс.

Толик ничего не понимал. Ему, конечно, понравилось играть в парфюмера, но это было не то же самое, что в действительности работать над созданием духов. Уж он-то как никто другой знал, сколько труда стоит обучиться той или иной профессии. Но от предложения не отказался. А когда получил оплату, продал все свое оборудование и записался на курсы парфюмеров. Кажется, он впервые почувствовал, что встал на верный путь, и собирался пройти эту дорогу до самого конца.

Однажды на перекрестке

Надя проезжала перекресток, словно возглавляла свадебный кортеж – вдавив клаксон до упора. В момент, когда она поняла, что ее предупреждение оставлено без внимания и красный, отнюдь не бюджетный автомобиль идет на таран, девушка ударила по тормозам и вывернула руль. Но маневр не спас. Наледь и скорость сделали свое коварное дело. Через секунду Надин бампер вошел в чужую дверь стоимостью как вся Надина машина, включая комплект летней резины.

Придя в себя, девушка включила аварийку и вышла из машины. Из открытого окна дорогостоящего авто на нее уже кричали малопонятным языком:

– Абрхврбрвр, бляха-муха, тр-мр-пр слепая?!

– Мужчина, вы так сильно рот не открывайте, пищевод застудите, – спокойно ответила Надя, подойдя к пострадавшему.

– Вы что, не видите, что у вас желтый?! – перешел на понятную речь седовласый дядька в явно дорогом пальто и очках.

– И что? – переспросила Надя. – У вас тоже желтый. Он у всех желтый – светофор не работает, – указала она на четыре мигающих устройства по всем направлениям.

– Да у вас помеха справа! – продолжал кричать тип из окна. Дверь его была заблокирована Надиным бампером, и он не мог выйти.

– А у вас знак «Уступи дорогу»! Еще будут доводы?

Тут мужчина перевел взгляд с Нади на перекресток, изучил его внимательно и, поняв, что не прав, молча поджал губы.

– Вы вызовете гаишников? – уточнила Надя, не собираясь выклянчивать извинения.

– Сами вызывайте, я номер не знаю, – буркнул дядька.

– Так я тоже не знаю, интернет же есть! – Надя достала телефон и, прежде чем начать звонить, спросила: – А вы вообще как себя чувствуете?

– Не выспался.

– Я имею в виду – травмы есть? Кровотечение? У меня аптечка под рукой.

– Нет у меня ничего, звоните уже! – гаркнул водитель и поднял воротник пальто.

Надя набрала номер дорожной полиции, а сама тем временем выставила аварийный знак.

– Сказали, что много вызовов из-за гололедицы, но постараются побыстрее приехать, – сообщила Надя своему визави. Затем, увидев, как экстремально объезжают автомобиль другие участники движения, спросила: – А вы чего знак не выставляете?

– Какой знак? – посмотрел на нее удивленно тип.

– Зодиака! – съязвила Надя. – Аварийный, разумеется.

– Я где его должен взять?

– Шутите, что ли? Он у вас в машине должен быть! – Надя с подозрением посмотрела на водителя.

– Может, и есть, я понятия не имею. Девушка, мне некогда с вами тут возиться, у меня дела. Сдайте назад, и я поеду, разберемся потом! – с этими словами мужчина завел двигатель.

– С ума сошли? – подлетела к нему Надя. – Вас прав лишат, если покинете место ДТП!

– Но я же опаздываю! У меня сегодня важные встречи! Я не могу тут торчать, вы… Вы же в меня въехали! А теперь отнимаете мое драгоценное время, буквально лишаете меня сделки с потенциальным клиентом.

– Ну, знаете ли! – впервые повысила голос Надя. – Из-за вас я, вообще-то, хорошую работу сегодня потеряла! Только я что-то не веду себя как истеричка и не хнычу. Возьмите себя в руки и достаньте гребаный аварийный знак! И включите наконец аварийку!

Не выдержав, она сама залезла рукой через окно в салон мужчины и нажала на кнопку. Машина ярко заморгала. От такой экспрессии водитель вытаращил глаза, съежился и стал похож на охваченного страхом лемура.

– Открывайте багажник, я сама достану знак ваш, – скомандовала Надя, и, повиновавшись, мужчина ткнул пальцем кнопку. Багажник разблокировался.

Надя дошла до задней двери и, открыв ее, ахнула:

– Ну и бардаче-ел-ло у вас тут.

– Мне некогда этим заниматься. У меня специально обученные люди для таких дел есть. Я рулю серьезным предприятием, – попытался оправдаться мужчина, крича с водительского места.

– А задницу вам тоже специально обученные люди подтирают? Да и то, как вы рулите, мы уже увидели, – пробубнила Надя.

– Что вы сказали?

– Восхитилась вашим серьезным социальным положением!

Не спрашивая разрешения, Надя вытащила содержимое багажника и, отыскав в самом укромном уголке знак, установила его на дороге. Затем вернула все обратно, аккуратно разложив. Свободного места в багажнике резко прибавилось.

– Спасибо, – послышалось спереди.

– За спасибо бампер новый не прикрутишь. Я надеюсь, со страховкой у вас порядок?

Надя вернулась к водительской двери и строго посмотрела на мужчину. Несмотря на дорогой автомобиль и заявку на то, что дядя ― весьма крутой управленец, он не вызывал доверия. «Невероятный ротозей» – так окрестила его про себя Надя.

– Не знаю, надо у жены спрашивать.

– Ну так спрашивайте! Не хватало мне еще с вами по судам таскаться!

– Я не могу, – резко перешел на шепот мужчина.

– Это еще что значит? – нахмурилась Надя.

– Это ее машина. Моя в ремонте. Если жена узнает, что я попал в аварию, тако-о-о-е начнется… – для убедительности он состряпал крайне тревожное лицо. – Ой, она сама звонит, – увидев фото жены на экране, он бросил аппарат, словно раскаленную железку, – чувствует своим шестым чувством, когда я косячу, – лепетал он, сильно побелев лицом.

– Вы про страховку-то спросите, – не отставала Надя.

– Вам надо, вы и спрашивайте. Я вообще не представляю, что будет, когда она узнает… Слушайте, а давайте вы ей скажете, что это вы виноваты? – жалобно посмотрел мужчина на Надю.

– Может, мне еще на себя глобальное потепление взять, вымирание белых носорогов и инфляцию в Аргентине? – покосилась та на мужчину.

– Я вас умоляю! У меня, у меня, у меня… – зациклился мужчина и, кажется, начал задыхаться от волнения.

– Э-э-э, вы чего там? Давайте не будем тут приступами угрожать, – запаниковала Надя, увидев, как мужчина хватается за сердце и синеет. Он начал показывать на бардачок и что-то пыхтеть:

– Там, там…

Обежав машину, Надя открыла пассажирскую дверь и, откинув крышку бардачка, увидела упаковку таблеток.

– Эти? – показала она болезному. Тот, хватая воздух ртом, закивал и показал два пальца.

Вытащив сразу два кругляшка, Надя протянула их водителю.

– Блин, вам же воды надо!

Она сбегала к своей машине и принесла оттуда бутылку минералки. Мужчина выпил лекарство и минут через пять снова стал выглядеть как человек.

– Спасибо, – сказал он. – Прошу прощения.

– Да ладно, вы мне уже и так по гроб жизни обязаны, – убрала в бардачок таблетки Надя. – Окно закрыть не хотите? У вас тут дубак хуже, чем на улице.

– Я не могу, заклинило, – для убедительности мужчина пару раз нажал на кнопку. – Перед аварией я курил в окно.

– А чего сразу не сказали? Пойдемте ко мне в машину, продрогнете тут.

– А можно? – застенчиво спросил тот.

– Конечно, вы мне здоровый нужны, иначе как я потом с вас компенсацию получать буду? – усмехнулась Надя.

Раскорячившись, как пьяный йог, мужчина перелез с водительского места на пассажирское, чуть не опустив ручник пятой точкой, и вылез из машины.

Надя тем временем нашла у себя пакет и, разорвав его, закрепила на заблокированном окне скотчем, что всегда лежал у нее в бардачке. Так снег не задувало в салон. Затем она села в свою машину и, запустив двигатель, включила печку.

– Давайте телефон, позвоню вашей жене.

– Вы уверены? – переспросил мужчина.

– Я всегда уверена, – строго ответила Надя. – Давайте уже.

Пассажир протянул телефон с уже набранным номером. Через секунду в трубке раздалось немного нервное:

– Алло, ты чего трубку не берешь?!

– Алло, здравствуйте. Меня зовут Надежда, – представилась Надя.

– Какая еще Надежда?! – спросили в динамике.

– Мы с вашим мужем… – она повернулась к мужчине и спросила: – Как вас зовут?

– Валера, – машинально ответил тот.

– Мы с Валерой попали в ситуацию, – продолжила Надя.

– В ситуацию? С Ва… С Валерой?! – в этот момент Надя убрала телефон от уха, испугавшись, что динамик начнет извергать пламя. – Почему вы называете его Валерой? Для всех, кроме меня, он Валерий Петрович! И в какую еще ситуацию вы попали? Ты кто вообще?

Дождавшись, пока голос в динамике умолкнет, Надя продолжила:

– Повторяю, меня Надежда зовут. В общем-то, ничего смертельного. Я на Валеру… на Валерия Петровича налетела немного.

– Что значит – налетела? – требовательно спросили в телефоне.

– Ну не налетела… Вошла в его дверь передком. Повторяю, ничего страшного, можно сказать, сильно поцеловались на перекрестке.

– Поцеловались? Вошла передком? И вы смеете мне звонить с его номера?! – от крика в динамике у Нади зазвенело в ухе.

– Да въехала я в него на машине на перекрестке, он не виноват! Ну, вернее, виноват, но кто в наше время не виноват, если задуматься?

– Он попал в аварию? На моей машине?! Да лучше бы вы с ним действительно поцеловались! Да я его!..

– Так, успокойтесь! – строго сказала Надя, а потом повернулась к Валере: – Жену как зовут?

– Алла, – совсем поникнув, ответил тот.

– Алла?.. – решив повторно не допускать промашку с отчеством, уточнила Надежда.

– Аркадьевна.

– Алла Аркадьевна, все, о чем вы должны думать, – это то, что ваш муж цел и невредим. Он отделался лишь легким раздражением и больше всего боится не за машину, а за вашу реакцию, так как дорожит вами. Да, он виноват в аварии, да, машина подлежит ремонту, да, другая тоже. Но ничего такого, чего бы не решила страховка. Я так полагаю, у вас, как у здравомыслящей и такой уверенной в себе женщины, она расширенная?

В телефоне некоторое время молчали. В машине тоже повисла тишина. Валера, казалось, вообще забыл, как дышать.

– Да, расширенная, – ответила успокоившаяся Алла Аркадьевна. – Что там с Валерой? У него иногда панические атаки бывают. Спроси́те, он принял таблетки?

– Принял. Сейчас греется в моей машине и пьет горячий чай.

– Но я не пью… – прошептал мужчина, и в этот самый момент в окно постучал курьер в цветастой куртке. Валера опустил стекло, и парень вручил ему бумажный пакет с горячими напитками и слойками.

– Хорошо, спасибо вам большое. Можете передать ему трубочку?

Надя протянула телефон пассажиру.

– Да, заинька, – пролепетал в трубку Валера. – Да, дверь и там еще по мелочи. Да, я виноват, отвлекся. Да, девушка вызвала ГАИ и все тут уже сама сделала, даже чай заказала из кафе. Нет, я с ней впервые вижусь. Да, кольцо есть, и даже фотографии детей на зеркале висят. Хорошо, спрошу. Всё, целую.

– Ну что? – спросила Надя.

– Все хорошо, даже как-то уж слишком хорошо. Спасибо вам большое, – облегченно выдохнул Валера. – А как вас зовут, напомните, пожалуйста.

– Надежда меня зовут.

– Надежда, скажите, а кто вы по профессии?

– Секретарь шестого разряда.

– Не знал, что такие бывают, – удивился Валера.

– Не бывают. Так меня мой бывший начальник называл, пока фирма не обанкротилась. А сегодня у меня должно было быть собеседование в новой конторе, – задумчиво произнесла Надя.

– То есть, получается, из-за меня вы на него не попали? – виновато посмотрел на Надю мужчина.

– Получается, что так. Ну ладно, зато с вашей женой познакомилась. Во всём свои плюсы, – улыбнулась Надя.

– Знаете, я, как порядочный виновник ДТП, теперь просто обязан взять вас на работу.

– Не нужно меня из чувства вины брать на работу.

– Ничего подобного! – замотал головой Валера. – Дело в том, что мне самому позарез нужен секретарь, а лучшего собеседования, чем сегодня, мне трудно представить! – мужчина отпил чай и продолжил: – Вы же всё тут разрулили, даже жену мою смогли уболтать, а до этого никому подобное не удавалось! А я, как и полагается начальнику, только и делал, что ворчал.

– Ну не знаю… А что ваша супруга скажет?

– Да она же это и предложила!

– Вы серьезно сейчас? – повернулась Надя к Валере.

– Серьезнее только мой гастроэнтеролог, когда я пытаюсь врать, что соблюдал диету.

– Ну… ну мне подумать надо, узнать условия работы и все такое…

– Все решаемо. Обсудим. Я готов выслушать ваши требования, чего никогда обычно не делаю. Приезжайте завтра ко мне в офис.

Неподалеку показалась машина дорожной полиции.

– Хотя нет. У меня к вам другое предложение.

Надя была вся внимание. Валера улыбнулся виновато, как провинившийся первоклассник:

– Можете меня завтра на работу подкинуть?

Принцессы знают

– Наташ, опять твой ухажер идет, – прошуршала рация голосом охранника.

– О, тортик поедим! – радостно потирал руки Виталик из кредитного отдела, услышав предупреждение. – Натах, проси в следующий раз пиццу или роллы, надоело сладкое.

– Да иди ты! – запустила Наташа в шутника канцелярским корректором.

– Да ладно тебе, Наташ, человек старается, ходит к тебе каждую неделю, сладости таскает, комплиментами сыплет, как мой папа в день маминой получки, – заступилась за Виталика Лиля.

– Да достал он меня уже, – надула губы Наташа. – Ладно бы купил чего-нибудь, так нет, просто так припарывается.

– Ну, у нас так-то не «Фикс Прайс», самое дешевое «чего-нибудь» три лимона стоит, – напомнил Виталик, оттирая от рубашки пятно, оставленное корректором.

– А зачем мне нищий мужик за тридцать? Я вроде не последняя женщина на планете, смертельной необходимости в первом встречном нет, а вот потребность в продажах имеется.

– Знаешь, деньги – это не главное. Я, например, тоже не могу себе наши товары позволить! И что? Разве это мешает мне как-то? – возразил Виталик.

– А ты думаешь, почему тебя Оля из гарантийного игнорирует? – тут же осадила его Лиля.

– А что? Поэтому разве?.. – вдавив голову в плечи, менеджер отвернулся и теперь обиженно бубнил что-то себе под нос.

Наконец двери салона сельхозтехники разъехались, и торговый зал осветила лучезарная улыбка Ивана – коренастого розовощекого обладателя пышных усов, неглаженых рубашек и резкого парфюма. Его игривая танцевальная походка заставляла всех вокруг тоже невольно улыбаться. Всех, кроме Наташи. В одной руке мужчины шуршал пакет-майка, оттягиваемый коробкой с тортом, а во второй – букет хризантем, обернутый бумагой.

– Ну вот, началось в колхозе утро, – нахмурилась Наташа, а сама машинально начала поправлять волосы и рубашку. Заметив это, коллеги с трудом подавили смешки.

– Дамы, – подмигнул мужчина Лиле и Наташе, – Виталий, – отсалютовал он кредитному менеджеру. – Как дела с избранницей вашего сердца?

– Стабильно плохо, – грустно вздохнул Виталик.

– Просто надо быть более внимательным и галантным, а вы, наверное, ей, как и мне, предлагали этот ваш пошлый лизинг.

– Боюсь, вы не до конца поняли смысл этого слова, – начал было Виталик, но Иван уже переключился на Наташу.

– Наталья, я шел мимо вашего дворца ковшей и гидромолотов и решил еще раз проконсультироваться у его принцессы насчет нового китайского погрузчика.

– С тортом и цветами мимо шли? – плеснула в ответ Наташа сарказмом.

– Разумеется, ходить мимо дворцов с пустыми руками – это моветон, – нисколько не смутившись, ответил Иван. – Не могли бы вы мне еще раз рассказать об особенностях трансмиссии на вашем новом китайском аппарате?

– Я же на прошлой неделе вам все рассказала…

– Из ваших уст я готов слушать о трансмиссии вечно, – улыбка Ивана стала шире, чем у Чеширского кота.

– Вы всё равно ничего не купите, зачем вам это? – не сдавалась продавец.

– Ошибаетесь, Наталья, обязательно куплю. Знаете, я ведь, как впервые вас увидел, сразу на курсы трактористов записался. Скоро буду с корочкой, – с серьезным лицом заявил Иван, ставя торт на стол и протягивая цветы объекту своего восхищения.

– Ладно, пойдемте, расскажу, – сдалась девушка, разглядев в целлофане этикетку дорогой кондитерской.

Они гуляли среди выставочных тракторов и экскаваторов минут сорок, останавливаясь возле каждого экспоната и детально обсуждая автора и его произведение. Наташа рассказывала Ивану о гидравлике, грузоподъемности и вырывном усилии, а Иван читал ей стихи собственного сочинения.

– Ну, что решили? – спросила без всякой надежды в голосе Наталья по завершении экскурсии.

– Решил, что у вас ангельский голос и прекрасно подтянута матчасть.

– Я имела в виду – брать что-то надумали?

– Только вас в свои спутницы, – улыбался, как влюбленный студент, мужчина.

– Простите, мне работать нужно! – не выдержала Наташа. – Вы уже три месяца сюда ходите, спрашиваете, прицениваетесь, а сами ничего не берете!

– Да я возьму, возьму, – пообещал Иван. – А вы со мной во вьетнамское кафе сходите?

– Вот когда возьмете, тогда и схожу, – поставила точку Наташа и зацокала каблуками в сторону своего рабочего места.

– До встречи, принцесса! – донеслось ей вслед.

Иван, точный как часы, вернулся через неделю. На этот раз с пиццей и роллами. И все пошло по кругу. Снова обещания покупки, снова отказ от свидания, снова слова «до встречи».

– Наташ, ну сходи ты с ним на свидание, – уговаривала Лиля коллегу в конце очередного визита Ивана.

– Я сама знаю, как мне поступать, – огрызнулась Наташа.

– Ну и зря. Хороший же мужик, а ты одна, а возраст-то… Он, знаешь…

– Что – возраст?! – вскипела Наташа.

– Возраст – не тетка, вернее, тетка, когда тебе за тридцать пять, – радостно вставил свои пять копеек Виталик, за что поймал ухом степлер.

* * *

Через два месяца Иван буквально ворвался в магазин. Он был возбужден и несдержан. В высоко поднятой руке он сжимал корочку тракториста, словно олимпийский огонь.

– Наталья, я сдал, поздравьте! – кинулся он к возлюбленной, проводившей в этот самый момент презентацию для клиентов из крупного аграрного предприятия.

– Отойдите, пожалуйста, у меня тут встреча, – шикнула на него Наташа, и мужчина послушно попятился к стойке оформления сделок, где достал бутылку шампанского и передал Наташиным коллегам.

– Поздравляем вас, Иван, вы молодец! – искренне похвалила Лиля. Виталик тоже промычал что-то восторженное и нечленораздельное.

– Как думаете, пойдет на свидание? – прошептал Иван, перекинувшись через стойку.

– Вы любите самообман? – спросил Виталик.

– Обожаю! – кивнул мужчина.

– Тогда пойдет!

– Супер. Посчитай-ка мне кредит на экскаватор-погрузчик, только с процентами наколдуй что-нибудь. Ну там, как малоимущему или многодетному сироте.

– А вы многодетный сирота?

– Нет. Ну вдруг, – усмехнулся мужчина.

– Иван, а вам точно нужен этот погрузчик? – попыталась вмешаться Лиля.

– Ради любви – нужен, – твердо ответил тот.

Сделку провела Наталья, когда закончила с презентацией.

– Я удивлена, – радостно улыбалась она, оформляя бумаги. – Взяли и сдержали слово.

– Теперь дело за вами, – подмигнул мужчина Наталье.

– Ну хорошо, раз обещала, давайте в четверг.

– А давайте! Я приеду за вами на своем новом коне!

– Лучше на такси или пешком, – тревожно улыбнулась Наталья, представляя этот цирк.

– Воля ваша, – откланялся Иван и вышел из салона своей фирменной походкой.

– Наташ, ну ты бессердечная, конечно, – смерила коллегу укоряющим взглядом Лиля. – Человек ради тебя взял ненужную ему вещь и влип в кредит на пятнадцать лет.

– Я его не заставляла. К тому же он сам захотел. Да ты знаешь, Лиль, может, вы и правы были, мужчина-то неплохой. Достойный поступок. Дам ему шанс.

– А вот это правильно. Молодец, Натаха! Отметим? – предложил Виталик, показав на принесенное Иваном шампанское.

* * *

Настал четверг. Наталья явилась на работу непривычно нарядная и какая-то загадочно добрая. Все оценили ее позитивный настрой и яркий макияж. Все, кроме Ивана. Он почему-то не явился. И в пятницу не явился. И через неделю тоже не пришел.

Наташа ходила взвинченная: огрызалась на коллег, родных; клиентов обслуживала без огонька, плохо ела, мало продавала.

– Смотри-ка, сам пропал, – заметила Лиля, когда прошло две недели с покупки Ивана. – И заморачиваться не нужно. Повезло тебе, Наташ.

Вопреки ожиданиям коллег, Наташа выглядела безрадостной.

– Может, случилось с ним чего? – ответила она на заявление Лили. – Надо позвонить, наверное, поинтересоваться, – потянулась она за телефоном.

– Я тебя не узнаю́, – засмеялся Виталик.

– Ну да, ты прав. Чего это я, – грустно усмехнулась девушка и вернулась к работе.

* * *

Наташа сдалась через неделю. У девушки было просто отвратительное настроение. С самого утра ей вылили на голову ушат помоев, назвав некомпетентной девицей, когда она случайно перепутала модели экскаваторов. А еще погода пасмурная: весь день шел снег, город утопал в серости. Хотелось сладкого, поговорить с кем-нибудь на отвлеченные темы, послушать комплименты.

– Алло, Иван? Здравствуйте, это Наталья, – набрала она номер из карточки клиента.

– А-а-а? Кто?! Простите, не слышу, работаю! – голос в динамике прорывался через грохот двигателя. – Минуту, сейчас заглушу!

Наташа терпеливо дождалась, пока шум стихнет.

– Алло, здравствуйте, вы по поводу копки траншеи? Я до следующей недели занят, позвоните в понедельник, – сообщил знакомый голос.

– Нет-нет, это я, Наталья.

– Наталья? – переспросил Иван, явно не понимая, о ком идет речь. У Наташи внутри все сжалось от такой реакции.

– Да, из салона сельхозтехники. Мы с вами на четверг вроде договаривались, – напомнила она о свидании.

– А-а-а, Ната-аль-я! – радостно заголосил Иван. – Наташенька, простите, виноват перед вами. Вы знаете, мне сейчас совсем некогда. Представляете, купил я у вас погрузчик, доехал до дома, у меня дом частный в пригороде, кстати. Ну вот, не успел доехать, а ко мне уже сосед бежит, просит подъезд к дому расчистить. Ну, я решил, что надо попрактиковаться. Пока практиковался, ко мне другие соседи подошли. Метель же была. А потом как-то само собой пошло. Выложил объявление, да и сарафанное радио быстро сработало. В общем, катаюсь то тут, то там. Даже с работы пришлось уйти, представляете? Лучшее приобретение за последние десять лет!

– Я рада за вас, – неискренне ответила Наташа.

– Спасибо! А я-то как рад! У меня запись на неделю вперед. Попе-е-ер-ло!

– Я так понимаю, вам сейчас не до встреч? А то я готова!

– Да, не до них. Да и я буду честен с вами, Наталья, не могу иначе. Повстречал на днях одну прекрасную принцессу, когда вытаскивал ее карету, севшую пузом на снег. Она в каком-то роде ваша коллега, самосвалы продает. Выпили с ней кофе, пообщались. Прекрасный человек! В общем, не могу я на два за́мка любить, нечестно это!

– Ну… ну хорошо. Счастья вам, – промычала в трубку Наталья.

– И вам счастья, Наташенька, а Виталику скажите, что пусть тоже трактор купит, глядишь, полюбит его та дама. Уж вы-то ему посоветуете нужную модель, я не сомневаюсь, вы знаете, как нужно правильно поступать! Все принцессы это знают. Всё, обнимаю! Пока-пока!

– До свидания… – Наталья сбросила вызов, а затем, словно в трансе, произнесла вслух: – Ничего принцессы не знают.

Хорошие новости

Семейство Утолиных в неполном составе сидело дома и медленно тонуло в озере апатии, когда в дверь начали настырно барабанить.

– Вова, если ты думаешь, что, отключив звонок, ты победил систему, то я тебя расстрою. Я однажды за три дня выстучал в управляющей компании новый асфальт перед домом, – громко угрожали из-за двери.

Вова знал, что человек не врет. Этому индивидууму отворят ворота склепа изнутри, если ему туда будет срочно нужно.

На растерзание гостю отправили младшего Утолина. Замок щелкнул, и на пороге появился Гоша Копейкин, школьный друг Володи – Утолина-среднего. Отодвинув пацаненка, Копейкин прошел сразу в гостиную, где застал все семейство.

– Ага! Сидите? Ну и кислые же рожи у вас, – поморщился Копейкин, окинув всех взглядом. – Вы чего тут в потемках сохнете?

Он подошел к окну и распахнул шторы. Яркий свет брызнул в комнату, и ее обитатели невольно отвернулись.

– Вампиры, блин, – усмехнулся Копейкин. – Чем, спрашиваю, страдаете, морлоки?

– Новостей хороших ждем, – тяжело выдохнул глава дома.

– Чего-чего ждете? – искренне удивился Копейкин.

– Новостей. Оля в больнице, ей аппендицит вырезали, – раздался откуда-то из тени скрипучий голос маман Утолиных.

– Так хорошо же. Женщины и так постоянно похудеть мечтают, фитнесами всякими страдают. Потом по пять минут ленту в телефоне крутишь, пока среди фотографий их задниц хоть одно лицо найдешь. А тут лишние килограммы сами уйдут, без вреда для кошелька и интернета.

– Там осложнения пошли…

– Осложнения – это плохо, – согласился Гоша. – Что-то еще?

– Проезд подорожал, уровень безработицы и преступности по региону вырос, вирус какой-то кишечный ходит, – грустно молвил кто-то. Возможно, это был кот Утолиных, заразившийся общей меланхолией, а может, телевизор, монотонно бубнящий со стены.

– И вы, значится, сидите тут весь день, дожидаясь хороших новостей?

– Я отпуск взял – могу себе позволить. У сына каникулы. Родители приехали нас поддержать. Всё хорошо, – ответил Володя.

– Хорошо? Да вы тут шампиньонами обрастаете! Все, давай, одевайся и ксерокопию свою ушастую тоже одевай, – кивнул Копейкин на младшего Утолина, – пошли.

– Куда? – испугался Вова.

– Задом резать провода! За хорошими новостями. А заодно поможешь мне стиралку спустить с пятого этажа. Я тебе все утро дозвониться пытался.

– Да ты чего, Гош? Как я родителей тут одних оставлю? – запротестовал Утолин.

– Не бойся, братика или сестричку они тебе уже случайно не сделают. Выбирай: либо идешь со мной, либо я остаюсь с вами.

Вова знал, что Копейкина надо срочно выводить из дома, иначе проблем не оберешься. Его школьный друг был настоящей занозой, от которой ни сбежать, ни спрятаться, ни откупиться. В детстве, пока всех детей пугали цыганами, цыган пугали Гошей Копейкиным. Проще было на все его идеи согласиться и отделаться от назойливого гостя как можно быстрее.

– Подождите, я вам поесть соберу, а то Коленька с утра только три тарелки пельменей съел, – вышла из тени маман и понеслась к холодильнику. – Вот пирожки, – протянула она пакет.

– Домашние? – спросил Копейкин, разглядывая полтора килограмма фаршированного теста.

– Ага, в «Магните» по акции взяла. Спасибо тебе, Игорь, им надо проветриться, – тихо сказала женщина.

– Пирожкам? – брезгливо посмотрел на пакет Копейкин.

– Сыну с внуком… Все, идите.

* * *

– Удивительное дело, меня всего три года не было в городе, а ощущение, что я в зону техногенной катастрофы попал. Вы что тут, печальные болваны, натворили? – ворчал по дороге Копейкин. – Люди вокруг злые, грустные, нудные.

– Давно хороших новостей просто не было, – объяснял Утолин. – Каждый день только огорчения и новые сложности. Хочешь не хочешь – грустить начнешь. Так и живем.

– Да ты чего заладил, Вова? Хороших новостей вокруг – как сюрпризов по весне. Чуть копни снежок – и вот тебе хорошая новость. А под лежачий камень, знаешь ли… Спорим, я за час тебе целый мешок насобираю?

– Может, не надо, Гош? – взмолился Утолин. – Ты, кажется, что-то про стиралку говорил…

– Стиралка подождет. У меня от твоей тоскливой физиономии хеликобактерии начинают желудок покусывать. Будем возвращать вас всех к жизни.

– Ну какие могут быть в наше время хорошие новости?

– Да любые! Во, смотри, сейчас покажу.

С этими словами Копейкин бросился к подземному переходу. Утолины проследовали за ним. Внутри тоннеля Копейкин нашел свою первую жертву с протянутой рукой.

– Слышь, мужик, на что донаты собираешь? – налетел Копейкин на попрошайку в драной спортивной куртке.

– Да я это… На билет до дома, – немного оторопев, промычал «несчастный».

– А где твой дом?

– В Екатеринбурге.

– Ого, – присвистнул Копейкин, – далеко тебя занесло, аж за тысячу верст.

– Да… Кинули меня тут на вахте, – состряпал грустное лицо «несчастный».

– А есть хочешь?

– Корову бы сожрал.

– У меня для тебя хорошие новости! – улыбнулся ему азартно Копейкин. – Пойдем, сегодня твой день.

Гоша схватил нуждающегося за плечи и рывком поднял с земли. Надо сказать, Копейкин был очень большим человеком с внушительным размером рук и лба. А еще его голос звучал, как прогоревший глушитель.

– Что происходит? Куда? – испуганно озирался по сторонам человек из перехода.

– Сюрприз. На вот, набирайся пока калорий, – вручил ему Гоша пакет пирожков, который с трудом отнял у Утолина-младшего.

– Фпафибо, – чавкал попрошайка, пока его вели под руки.

Через двадцать минут они вышли к зданию железнодорожного вокзала.

– А что происходит? Куда? Зачем?! – мужчина хотел вырваться, но Копейкин держал его крепко.

– Сегодня твой день. Вернешься домой… Ты же хочешь домой? – строго переспросил Гоша, посмотрев на мужчину своим самым серьезным взглядом.

– Х-х-хочу… О-о-очень…

Через полчаса с третьего пути в сторону Екатеринбурга «несчастный» отъезжал в вагоне-плацкарте с оплаченным комплектом белья. Копейкин и Утолины махали ему вслед, но лицо мужчины в окне поезда почему-то не сияло оптимизмом… Ближайшая остановка была через триста километров.

– Ну вот, чем тебе не новость? Чудесное спасение нуждающегося! Наверняка по главным каналам покажут. История-то государственного масштаба, считай, – сказал Копейкин, когда трио покидало перрон.

– Ерунда какая-то, а не новость, – отмахнулся Утолин.

– Ну да, куда ей до вашей кишечной палочки или что там у вас на повестке дня. Ладно, нытики, мы только начали.

Вернувшись в город, Копейкин своим проницательным взглядом высматривал свежие сюжеты.

– О, то что надо! – крикнул радостно Гоша и побежал к мусорным бакам.

Отец и сын лениво побрели следом.

Рядом с придомовой мусоркой дымила обглоданная ржавчиной «газель», из которой двое мужчин суетливо вытаскивали упитанные мешки со строительным мусором и складывали рядом с баками.

– О, мужики, да вы никак волонтеры?! – радостно поприветствовал Копейкин тружеников, в ответ получив два непонимающих взгляда. – Молодцы какие, помогаете коммунальным службам вывозить крупный мусор!

Копейкин подошел ближе и заглянул в кузов, где, помимо мешков с мусором, обнаружил десяток старых шин.

– Чё хотел? – спросил с вызовом один из мужчин.

– Мы из агентства хороших новостей, слышал о таком? – подошел к нему Копейкин так близко, что мужчина невольно шагнул назад и, споткнувшись о собственный мешок, шлепнулся на асфальт, отбив себе пятую точку. – Собираем сюжеты для вечернего выпуска, сейчас и про вас напишем, – сказав это, Гоша повернулся к сыну Утолина и скомандовал: – Малой, включай камеру. Начинаем снимать историю про то, как двое борцов за экологию собирают крупный мусор по дворам и отвозят на официальную свалку.

– Мы не собираем, мы… – хотел было возмутиться водитель «газели», но съемка уже началась.

– Не забудь снять лица и номера альтруистов, город должен знать своих героев, – посоветовал Гоша, и Утолин-младший тут же перенаправил камеру.

Посмотрев друг на друга, мужчины начали молча складывать мешки обратно в «газель».

– Ребят, да у вас там места полно! В тетрис, что ли, не играли? – спросил с улыбкой на лице Копейкин. – Мы сейчас вам немного поможем.

Он начал подавать мужчинам оконные рамы, старые ковры и другой крупногабаритный мусор, сложенный жильцами в течение недели. Через пятнадцать минут рессоры у старенькой «газели» были практически прямые, а ворота еле закрывались.

– Мы за вами следом поедем: хотим убедиться, что вам по пути на свалку никто не помешает, – предупредил Копейкин «борцов за экологию» и показал на чью-то припаркованную неподалеку машину, дав понять, что это его транспорт.

Двери «газели» захлопнулись, и машина медленно стартанула с места.

– Ну, морда недовольная, как тебе новость? – посмотрел Копейкин на Володю. – Мир становится чище, справедливость торжествует, с каждым днем всё радостнее жить, не?

– Знаешь, Гош, всё это хорошо, конечно, но мы оба понимаем, что ничего такими методами не изменить. Да и лучше никому от твоих дел и новостей не стало. Только ненависть плодишь.

– Тебя, случайно, Пьеро не покусал? – спросил Копейкин. – Ладно, пошли, есть у меня один сюжетец.

– А как же стиралка?

– Никуда она не убежит, а вот вы в страну уныния можете стартануть в любой момент.

Копейкин довел своих спутников до ближайшей пиццерии и заказал семь больших пицц с собой. Через сорок минут, забрав квадратные ароматные коробки, все трое двинулись к ближайшей остановке и зашли в первый подъехавший автобус.

Судя по замученным лицам, бо́льшую часть салона занимали работяги и офисные клерки, возвращающиеся с трудовых смен домой. Голодные пассажиры смотрели на горячую пиццу, как львы на антилоп. На антилоп с помидорами, красным луком, двойным сыром и медово-горчичным соусом.

– Хорошие новости! – громко объявил Копейкин. – Бесплатное угощение всем, оплатившим проезд и предъявившим счастливую моську!

Половина пассажиров и один водитель тут же сорвались с мест в сторону валидаторов.

Пока Гоша и Володя разносили пиццу, а Утолин-младший брызгал людям на руки антисептиком, автобус походил на передвижную фотобудку. Никогда Володя Утолин не видел одновременно столько зубов и счастливых лиц. Он и сам иногда тайком улыбался.

– Корки под сиденья не выбрасываем! – командовал Гоша, подставляя людям пакет под объедки.

Еда закончилась, и его команда сошла на одной из остановок.

– Ну что? Чем не хорошие новости? – спросил Копейкин.

Утолин снова пожал плечами, но выглядел уже намного бодрее и спокойнее, чем в начале дня, когда Копейкин забирал их с сыном из дома.

– Идем дальше?

– Ну пошли, – согласился Володя. Сын тоже не был против, особенно после трех кусков пиццы с охотничьими колбасками и соусом барбекю.

Копейкин купил на всех горячего шоколада и повел в сторону небольшого скверика, где они уселись на скамейку под большим дремлющим фонарем и начали кормить птиц корками.

– Ну и что за новости у нас тут? Провинциальные голуби сорвали джекпот?

– Типа того, – сказал Гоша и кинул огромный кусок теста в сизокрылую птицу, которая совершенно не обиделась такой подаче блюда. – Знаешь, Вов, зря ты иронизируешь. Хорошие новости – как машина, заехавшая в жижу. Иногда на месте буксовать бесполезно, нужно подтолкнуть. Ты вот сидишь дома, сопли на кулак наматываешь, а лучше бы уборку сделал, цветов каких прикупил. Жена выпишется – для нее сюрприз и хорошая новость.

– А если не выпишется? – всхлипнул Утолин и вытер рукавом глаза.

– Выпишется. Одна хорошая новость всегда притягивает другую. Чем больше новостей, тем больше шансов, – в речи Гоши все реже слышались подколы и сарказм.

Утолин-младший играл в игру «Накорми воробья»: кидал самые лучшие куски так, чтобы мелкие пернатые успевали их съесть раньше голубей.

– Нет ведь никакой стиралки, да? – спросил Володя.

– Нет, – признался Гоша. – Мне отец твой позвонил. Попросил тебя из депрессии вырвать.

– Так ты в город ради меня приехал, что ли?

– Хорошие новости, не так ли?

– Да, неплохие. Я вообще не помню, когда кого-то из друзей видел.

– Это потому, что у тебя слепота куриная. Странно, что сын нормальный растет, – вернулась к Копейкину его беззлобная манера шутить. – Ладно, давайте по домам. Мне завтра рано вставать. Надо возвращаться. Я же официально еще в командировке.

– Спасибо, Гош, – протянул руку Утолин.

– Нормально, – хлопнул по руке друг. – Нежности для жены оставь. Всё, бывайте! Жду вас в гости, приезжайте через пару недель, у меня как раз отпуск начнется.

– Если получится.

– Ну вот опять ты! Получится.

* * *

Вечером Утолины занялись генеральной уборкой. Утомленные родители и сын Володи уснули рано, а сам Утолин просидел до часу ночи на кухне, читая ленту новостей в телефоне. В одном из городских пабликов он наткнулся на забавную новость о том, как трое неизвестных кормили людей в автобусе пиццей. Были даже фото и видео. А когда сон начал одолевать, раздался звонок. Звонил знакомый врач из больницы, где оперировали жену Утолина.

– Алло, Вов, не спишь? У меня для тебя хорошие новости.

Знак качества

Антон давно уже поглядывал на турник, на котором так ни разу и не оставил своих отпечатков. Снаряд висел надежно, притянутый к стене четырьмя анкерными болтами, – чего не скажешь о разболтанном по жизни Антоне.

Но сегодня мужчина был тверд. В руке он крепко сжимал ремень – надежный, из кожи испанского буйвола. На такой можно положиться. Антон сам его сделал, как и бумажники, картхолдеры, обложки на паспорт и кучу других изделий, покоящихся на полках и в чревах пакетов из-под продуктов.

Все это теперь достанется неизвестно кому, но Антону было плевать. Несколько неудачных поворотов на склоне под названием жизнь, и вот ты уже катишься вниз снежным комом. Как оказалось, микрокредиты приводят к микроинфарктам и макродепрессиям. Мечтами и надеждами на чудо не наполнишь холодильник и не заставишь течь воду из крана, а еще ими мало кого удержишь рядом. Работать на нелюбимой работе ради бесконечного погашения долгов не было никакого желания. Выход казался очевидным.

Взобравшись на табурет, Антон почувствовал, как сильно любит дышать.

«Мне нужен знак. Всего один знак…» – мысли проносились в его голове по кругу, как болиды «Формулы-1».

Знаков не было уже давно, и ничто их не предвещало. Антон продел конец ремня через пряжку, сделав петлю, и поднял взгляд на турник. Так он простоял несколько минут в звенящей тишине. В комнате что-то щелкнуло. Антон отвлекся и обвел взглядом бездушные вещи. Решив, что ему почудилось, он начал просовывать голову в свой последний и единственный в жизни «галстук».

Щелк.

«Нет, не почудилось».

Антон осторожно вылез из «вагона поезда, следующего в один конец», и мысленно попросил контролера придержать состав. Щелкало со стороны ноутбука. Мужчина подошел к столу, тронул мышку, и экран ожил.

– «Жюль Верн оценил вашу запись», – прочитал вслух Антон.

Какой-то человек лайкнул его кожаный ремень коньячного цвета, тот самый, что болтался сейчас на турнике и ждал своего применения. Под фото ремня человек оставил комментарий:

«Ремень хороший?»

Антон несколько раз перечитал эти два слова, будто не понимая их смысла.

«Если бы таким ремнем пороли детей, они просили бы добавки», – ответил мужчина в своей излюбленной манере.

«Класс! Хочу заказать!»

За три года, что Антон посвятил своему хобби, у него не было ни одного заказа. С онлайн-досок объявлений звонили только мошенники, а еще любители халявы, требующие скидку в половину стоимости изделия. Антон совершенно не умел рекламировать себя и ограничился скромной личной страничкой в социальной сети, куда выкладывал фото своих изделий. Он и не рассчитывал этим заработать – просто убивал таким образом время.

«Эта модель закончилась», – написал Антон и уже хотел закрыть ноутбук, но не успел. Снова раздался щелчок, и под его комментарием возник новый:

«Можете сделать еще? Мне очень нужен именно такой. Пожалуйста».

– Надо же, какой настырный Жюль Верн, – произнес Антон.

Он взглянул на свой ремень, висящий на турнике, словно заснувший гимнаст.

«По стоимости будет восемь тысяч».

«Ок. Куда перевести деньги?»

К такому Антон не был готов. Цену взял с потолка, и она явно была в два раза выше рыночной. Специально, чтобы его оставили в покое. Исключительно ради любопытства он написал номер карты и стал ждать.

«Минуту», – появился новый комментарий.

– Откуда он вообще взялся? – Антон кусал сухие губы, изучая совершенно пустую страницу таинственного заказчика: ни фотографии, ни друзей, ни одной записи в профиле. Только фальшивое имя.

Телефон пиликнул. На экране загорелось сообщение: «Перевод 8000 от Андрея Константиновича В.»

– Вот ты и попался, Жюль Константинович Верн, – усмехнулся Антон.

Зайдя в приложение, он с тоской взглянул на свой счет: «Баланс: –695 000 рублей». Эти восемь тысяч не сильно исправили положение, но Антон не мог отказаться от работы. Это ведь его первый заказ – нельзя уйти из жизни мошенником. Хорошо, что заготовки были в наличии.

«Через неделю будет готово», – написал Антон и сразу принялся за работу. Хотелось закончить как можно скорее и вернуться к тому моменту, на котором его прервали.

Через пятнадцать минут в динамике ноутбука снова щелкнуло. Антон прочел сообщение уже с телефона:

«Скажите, а вы где-то этому учились?»

«В интернете», – коротко ответил Антон.

«А почему решили именно кожей заняться?» – продолжился допрос.

«Это вам для новой книги, что ли, сюжет?»

«Вы меня раскусили! Шучу. Нет, я не пишу. Жюль Верн просто любимый автор моего сына».

«Ясно. Решил заняться кожей, потому что всегда хотел носить Луи Виттон, но то, что предлагали на нашем рынке, Луи бы не одобрил. Попробовал сделать себе зажим для денег, понравилось. Правда, пока не использовал ни разу, так как зажимать нечего».

«У вас хорошо получается, не отличишь от дизайнерских изделий».

«Спасибо. Можете меня не отвлекать? Я начал над вашим ремнем работать».

«Прошу прощения. Творите!»

Антон управился за четыре дня вместо заявленной недели. Пока он трудился, ноутбук продолжал издавать щелчки. Таинственный собеседник прошелся по всем изделиям кожевенника и оценил каждое. Он расспросил обо всех нюансах промысла и задал еще с десяток вопросов, никак не связанных с кожей и заказом, вроде: «А кто вы по профессии?», «А нужно ли для такой работы специальное дорогое оборудование, мастерская, вдохновение?» и тому подобных.

Антон отвечал кратко, со свойственным ему сарказмом, мечтая скорее разобраться с новым долгом, тянущим его в яму ответственности. Но заказчику, кажется, нравились такие колкие отписки. Через четыре дня мастер сообщил об окончании работы и отправил клиенту фото.

Но вместо своего адреса тот написал, что теперь хочет кошелек и обложку на паспорт. Но не из коллекции Антона, а выполненные по фотографии, найденной в интернете.

«Не дадут спокойно уйти», – чертыхался про себя кожевенник-самоучка.

На кошелек и обложку ушло еще около недели. Потом дошло до картхолдера и чехла для телефона. Деньги исправно приходили на счет, потихоньку уменьшая отрицательный баланс. Питавшийся все это время пустыми макаронами, Антон даже осмелился расчехлить свой неприкосновенный запас, сходил в магазин и приготовил целую сковороду мяса с овощами.

Заказанные изделия копились. Жюль Верн продолжал писать на отвлеченные темы. Иногда рассказывал какие-то незначительные детали из собственной жизни, философствовал, делился предпочтениями в еде и музыке.

Антон отвечал сначала нехотя, затем ввязался в какой-то глупый спор, выиграл его, позлорадствовал, извинился, предложил новую тему для разговора. Работа растягивалась с утра и до ночи. Мужчина не был профессионалом, поэтому времени на каждое изделие уходило много. Часто получался брак. Горбясь по несколько часов над рабочим столом, мастер начал ощущать болезненное давление в спине и иногда подходил к турнику, чтобы просто повисеть. Ремень все еще был там: изображал твердый знак, намекая на совсем не мягкое окончание.

«А сумку вы сможете сделать?» – спросил Жюль Верн, когда Антон закончил с последним заказом.

«Простите, я никогда их не делал. Не могу брать с вас деньги, так как не уверен в результате», – честно ответил Антон.

«Ну вы попробуйте, а как получится, я у вас ее выкуплю», – не отставал собеседник.

«Простите, но у меня закончилась кожа, с себя срезать не смогу, а купить новый материал не на что».

«Скажите, где и что нужно заказать, и я пришлю».

«Зачем вам это? – не сдержался Антон, чувствуя какую-то внутреннюю злобу. Он не хотел быть кому-то обязанным ― это сильно давило, а он устал быть под давлением. – Есть куча мастерских, способных сделать сразу и хорошо, почему бы не обратиться к ним?»

«Я не хочу к ним. Я хочу, чтобы сделали именно вы. Если вопрос только в деньгах, то нет проблем, я заплачу. Деньги не главное, поверьте, я-то знаю…»

«Вопрос не в деньгах. Вопрос в том, что вы от меня хотите?!»

После этих слов Жюль Верн пропал и не появлялся до следующего утра. Всю ночь Антон места себе не находил, чувствуя стыд за то, что обидел человека. А еще у него жутко чесались руки: хотелось шить, резать, клепать, кантовать. Заказы странного незнакомца вернули Антону чистые мысли, вернули желание существовать.

Утром появилось сообщение:

«Хочу общения».

А следом еще одно:

«Простите, интернет вчера закончился. Мне нужно от вас общение, и я готов заказывать столько, сколько нужно, чтобы мы продолжили эти беседы. Мне очень понравилась ваша манера вести диалог, ваша решительность, преданность делу и жизни. Признаюсь честно, я хотел заказать ваш ремень совсем не для талии, если вы понимаете, о чем я…»

«Не понимаю», – ответил Антон, но, кажется, начал догадываться.

«Видите ли… Я лишился многого в жизни, очень многого… И мне начало казаться, что она потеряла всякую ценность. А тут я случайно попал к вам на страницу и увидел тот ремень. Мне он очень понравился, и я решил, что он-то мне и поможет со всем покончить. А потом вы начали ерничать и отвечали на все мои вопросы идиотскими шутками. У вас замечательное чувство юмора! В общем, мне стало легче… немного. Думаю, вы мне помогли, и помогаете до сих пор тем, что не игнорируете».

Мурашки оттоптали Антону всю спину, когда он читал это сообщение.

Он снова глянул на ремень, который должен был забрать одну жизнь, а вместо этого три недели удерживал на плаву две. Он встал, подошел к турнику и, сняв с него ремень, опоясал им джинсы. Затем повис сам и сделал несколько подтягиваний, насколько хватило сил. Спрыгнув, он уселся за ноутбук.

«Вот тут можно заказать материалы».

Антон отправил ссылку на магазин, а затем написал свой адрес.

«О, а я в соседнем городе живу! – ответил Жюль Верн. – Может, я сам привезу вам сырье? Заодно и познакомимся лично».

Антон задумался. Вся эта ситуация до сих пор казалась странной, но тут снова пришло сообщение от Жюля:

«Вы знаете, мой хороший приятель занимается созданием и раскруткой сайтов. Могу в обмен на сумку предложить вот такую помощь для продвижения вашей мастерской. Не обещаю, что что-то выйдет, но попробовать можно».

«Спасибо большое, – пальцы Антона замерли над клавиатурой, он некоторое время собирался с духом, а потом решительно продолжил: – Я буду рад вас видеть у себя в гостях, меня Антон зовут».

«Очень приятно, а меня – Андрей».

Голос комфорта

– Где я? Что происходит?

– А-а-а, новенький, привет-привет! С приездом тебя, и добро пожаловать в новый дом! – поздоровался кто-то. – Как звать?

– Л-л-ларни Текстиль Серый.

– Ясно. Очередное идиотское магазинное название. Но не переживай, я тебе помогу подобрать новое имя. Во-первых, ты – кресло. Смирись и прими это. А так как все мы тут мебель уважаемая, то у нас есть полные имена. Я вот, например, Диван Андреевич, фамилия моя Мартинелли, родом я из итальянского бутика. А еще я тут главный, попрошу запомнить.

– А чего это ты тут главный? – раздалось откуда-то сбоку.

– Опять начинается. Мы сто раз уже это обсуждали, мой авторитет вне сомнений! – повысил голос Диван Андреевич, а потом снова обратился к креслу: – Не обращай внимания, есть тут один… стол журнальный, – произнес он так, словно это было оскорбление. – Раз уж начали, давай представлю остальных. Значит, так, вон тот тип в углу – это Вешалка Педальная.

– Хватит, Диван! Я не вешалка! Я велотренажер!

– Да-да, рассказывай это штанам, которые на тебе висят.

– Мое время еще придет!

– Не сомневаюсь. Ладно, поехали дальше. Слева от тебя стоит Серега.

– Что, просто Серега? – удивилось кресло.

– Да. Видишь ли, всех нас произвели на заводе, а Серега – продукт того периода, когда наш хозяин два месяца поработал на изготовлении корпусной мебели и решил, что он чемпион циркулярной пилы и шуруповерта. До сих пор никто не может понять, кто такой Серега: гардероб, шифоньер или трюмо. Он у нас персонаж депрессивный, так что не обижай его.

– Приятно познакомиться, – сказало кресло.

– Угу… – грустно промычал Серега.

– На балконе стоит твой дальний родственник, Табурет Петрович.

– Прувэт! – донеслось с балкона.

– Хороший, позитивный малый. Отвечает за развешивание белья и курение. Не пафосный, весьма открытый тип, но и за словом в карман не лезет. Знаешь выражение «простой, как табурет»?

– Нет.

– Ну, в общем, это про нашего Петровича. Вон тот, в коробке «ИКЕА», это Стеллаж Романович. Он уже три года стоит тут нераспакованный. Инструкция к нему пропала, как и желание хозяина его собирать. Поэтому он что-то вроде декора.

– Прифет, долокой длук, – раздалось нечленораздельное из картонной коробки.

– Есть еще гладильная доска, но с ней ты познакомишься позже. Итак, какое имя хочешь себе?

– Я… Я пока не определился.

– Хорошо, не спеши. Ты у нас свежий, в пленке еще, так что жить тебе тут долго. Думаю, тебя прислали мне на подмогу. На следующей неделе к хозяину приезжает дед в гости, а он – старый артиллерист, и речь сейчас не о военном опыте, чтоб ты понимал. В прошлый его приезд я чуть богу душу не отдал. Но ты не переживай, мы тебя морально поддержим.

– Обнадеживает…

– Без паники. Это здесь ни к чему. Надо уметь адаптироваться. А так как времени у нас полно, давай-ка я расскажу тебе свою историю.

– Ну началось… – раздался уже знакомый голос.

– Умолкни, стол! В общем, так. Меня купили, когда у Левы… в общем, когда у Левы появилась женщина. Это наш хозяин, кстати. Раньше вместо меня тут стоял какой-то древний хлам.

– Уважаемый диван был, Арнольд Валерьевич. Не болтал, как ты!

– Я тебе ножки пообломаю, стол!

– Давай! Рискни!

– Достал, гад шоурумовский. Так о чем это я? Ах да. В общем, меня купили и поставили на самое козырное место, поэтому я все вижу и все знаю. Чтоб ты понимал, диван – это самая главная мебель в доме, а может, и вообще самое главное во Вселенной изделие. На мне, собственно, Лева и завел отношения со своей Катюхой. Правда, недолго они продлились, да и Катюха – та еще дрянь. Пролила на меня чай, кошку свою сюда перевезла, она мне всю бочину подрала, а шерсть до сих пор кое-где осталась. Слава мебельным богам, Лева с этой пигалицей расстался. Но и я не промах, смог за себя постоять. Слыхал про диванные войска? У меня ведь ножки металлические, мизинцы к ним как магнитом тянет. В общем, Катюху я тогда знатно побил. Правда, иногда мы и с Левой деремся. Он, например, слюни на меня во сне пускает, а я ему по мизинцу – хрясь! Короче, тут главное не переборщить. А то столько слов обидных услышать можно в свой адрес.

– У меня нет ножек, – призналось кресло.

– Хочешь сказать, что ты лучше меня?

– Только не надо ссориться, прошу! У меня антресоль болеть начинает, – заныл Серега.

– Да никто не ссорится, я всего лишь напоминаю о своем авторитете, – бубнил Диван Андреевич. – Итак, продолжим. Бо́льшую часть времени Лева проводит на мне. На мне он ест, спит, читает, принимает гостей. Я отвечаю за генофонд, а также я главное развлечение Левиного отпуска. Как видишь, диван – это наиболее важная деталь интерьера. По сути, я смогу заменить всех остальных.

– Но не меня! – послышалось победоносное.

– Вешалкой я тоже могу работать.

– Я велотренажер!

– Ты можешь обманывать нас всех, но себе-то не ври. Честно говоря, без обид, но я не совсем понимаю, зачем нам кресло. Теория с дедом, конечно, имеет место быть, но где гарантия, что он не будет по привычке пользоваться мной? В общем, мысли есть, и позже я их озвучу. Рассказываю дальше. В первый год моей жизни тут Лева поправился на несколько килограммов. Это тебе даже весы подтвердят, они подо мной живут. А всё из-за того, что Леву уволили. Он с меня тогда неделями не слезал, мы стали одним целым. И я решил, что надо ему помочь, ведь диван – лучший друг человека.

– Наивный, – раздался какой-то новый голос издалека.

– Кто это? – удивилось кресло.

– Это холодильник. Мы с ним никогда не встречались, но, поверь мне, это рассадник зла. Лева из него таскает сюда всякое, что потом нас портит. Мороженое, например. А ночью это сатанинское создание издает такие звуки, что пружины дрожат. Так, меня снова перебили. Возвращаюсь к рассказу. Лева искал работу, но у него ничего не получалось. Он даже начал объявления смотреть о покупке мебели – думал кого-то из нас продать. Я взял ситуацию в свои подлокотники и спас нас.

– Во заливает, – отозвался журнальный стол.

Не обращая внимания на эти выпады, диван продолжил:

– Мне тогда пришла идея. Когда Лева меня в очередной раз раскладывал, я специально сломал одно колесико.

– Конечно, дело же не в том, что у тебя дешевая фурнитура, – снова не сдержался стол.

– Ты испытываешь мое терпение! Я специально сломал колесико, и Лева, за неимением денег, решил починить его сам. Так он открыл в себе способности к ремонту мебели, а потом и вовсе занялся ее изготовлением, устроившись на фабрику. Позже появился Серега. Так что, можно сказать, я и работу Леве нашел, и Серегу создали благодаря мне.

– Убейте меня… – жалобно простонал полушкаф-полутрюмо.

– А колесико-то Лева починил? – спросило кресло.

– Нет. Но это не главное. Главное, что он начал работать и даже отблагодарил за помощь, сделав мне химчистку.

– А разве он не просто пролил на тебя средство для мытья окон и потом оттирал влажными салфетками? – спросила тумбочка, которую Диван Андреевич даже не представил, так как они давно перестали общаться.

– Теперь ты знаешь, как много пользы бывает от дивана. О! Лева вернулся, да еще и не один. Надеюсь, у этих людей чистые штаны.

– Вот, смотрите, здесь у нас ванная, кухня, выход на балкон, а вот и комната, – проводил хозяин дома экскурсию.

– А мебель вы оставляете? – спросил незнакомый женский голос.

– Да, я даже кресло купил специально под сдачу. Надо будет только залог оставить.

– Вы тоже слышите это? – спросила гладильная доска, стоящая между Серегой и стеной.

– Что там? Что происходит? – послышался взволнованный голос Табурета Петровича с балкона.

– К-к-кажется, кажется, нас собираются кому-то сдать, – еле собравшись с духом, ответил Диван Андреевич. – О нет, только не это. Он не может так поступить. Только не с нами, не со мной!

– А этот гардероб я сам собрал! – с гордостью заявил Лева, показывая на Серегу.

– Ну наконец мы хотя бы узнали, что я такое, – без особой радости заявил тот.

Поднялась паника. Мебель начала галдеть и кричать о начале конца света. Даже книжные полки впервые подали голос, испугавшись, что на них действительно могут появиться тяжелые книги вместо каких-то пакетов, пустых баночек и прочего малогабаритного хлама, которым Лева любил всё заполнять.

– О, я, кажется, знаю, какое имя выберу, – объявило кресло. – Хочу быть Креслом Аркадьевичем.

– Отстань, не до тебя сейчас. Мы должны остановить его. Надо что-то предпринять! – нервничал больше всех Диван Андреевич.

– А когда вы уезжаете? – спросила незнакомка.

– Через две недели. Я еще родственников в гости жду. Но договор можем подписать сейчас, если не хотите, чтобы квартиру снял кто-то другой.

– Отлично. У меня сын как раз через две недели из лагеря вернется, вот и переедем. Вещи уже можно потихоньку завозить?

– Да, без проблем.

– Там еще и ребенок, мы пропали… – захандрил журнальный стол.

– Мовет, хоть меня наконеф собевут, – попробовал высказать свое мнение Стеллаж Романович.

– Что нам делать, Диван Андреевич? Подскажи, ты же тут самый главный! Да-да, давай, решай уже! – голосила мебель наперебой.

Немного помолчав, Диван Андреевич собрался с мыслями и сказал:

– Будем объявлять войну. Слушай мою команду!

Голос его наполнился генеральскими нотками, и вся мебель, включая журнальный стол, умолкла.

– Весы, вы должны показать этой женщине, что она та еще корова.

– Есть! – послышалось из-под дивана.

– Гладильная доска, ты должна разъезжаться и падать на пол вместе с бельем.

– Да я всегда так поступаю.

– Отлично, продолжай в том же духе.

– Вешалка Педальная, ты мешайся всеми возможными способами.

– Будет выполнено!

– А мне что делать? – спросил журнальный стол.

– Продолжай оставаться самим собой. Моральных уродов никто не любит, после тебя фэншуй тут еще лет триста не восстановится.

– Да иди ты…

– А я? – спросило Кресло Аркадьевич.

– А ты, мой юный друг, готовься. Мы с тобой примем основной удар.

– Я с вами! – донесся с кухни голос холодильника.

– Отлично, темные силы с нами! Мы теперь все в одной лодке, и да пребудет с нами сила дискомфорта!

– Вы ничего не слышали? – спросила девушка у Левы.

– Вроде бы нет, а что?

– Да так, ничего, ерунда какая-то. Мне показалось, будто ваша обувница только что негромко крикнула: «Гип-гип ура!»

* * *

Каждый год дед Левы терял паспорт и ехал в город его восстанавливать. Эта хитрая схема помогала мужчине избежать прополки грядок, к которой его привлекала супруга, выспаться и насмотреться вдоволь телевизора. Маленький отпуск всегда проходил гладко, но в этот раз дед оказался в эпицентре тихой революции и стал необходимой жертвой мебельного восстания.

– Я тут кресло раскладное купил, теперь сможешь на нем сидеть и спать, – показал Лева деду на обновку.

– Не стоило, Левчик, я и на полу мог бы, если ты стесняешься с дедом на одном диване.

– Все в порядке, комфорт должен быть во всем. Ты располагайся, а я пойду на работу. В холодильнике еда, пиво. Курить, как ты помнишь, на балконе. В общем, до вечера, отдыхай.

– Ага, хорошего дня, – отсалютовал дед и принялся разбирать свой чемодан.

То, что в квартире внука творится какая-то чертовщина, дед понял, когда поставил свою старенькую «Нокиа» на подзарядку. Но вместо этого батарея телефона впервые на его памяти разрядилась в ноль. Не успел он нагнуться к странному сетевому фильтру, чтобы отключить телефон, как случилась новая напасть.

– Бей своих, чтоб чужие боялись! – скомандовал Диван Андреевич, и огромный шкаф-франкенштейн по имени Серега срыгнул деду на голову комплект постельного белья.

Дезориентированный мужчина начал шататься по комнате, пытаясь скинуть пододеяльник, в котором запутался. Под ноги ему, как назло, попадалось все, что было в квартире: журнальный стол, мелкая бытовая техника, а еще Пылесос Михайлович, который с радостью всосал дедовы таблетки и ключи от дома.

Нащупав рукой твердую опору, дед забрался на какую-то возвышенность, поставил ноги на удобную поверхность и, сняв наконец с головы ткань, понял, что сидит на велотренажере.

– Настал мой час! – радостно объявил спортивный снаряд, и педали начали крутиться сами по себе. Отвлекшись, дед даже начал получать удовольствие и вспоминать молодость, когда он на велосипеде катался в соседнюю деревню к девчонкам.

– Давай, тренажер, нарушай сердечный ритм, повышай давление! – призывал кровожадный Диван Андреевич, но тренажер не спешил.

– Отстаньте! Наконец хоть кто-то начал воспринимать меня всерьез! – блаженно скрипел закисшими механизмами спортивный снаряд, радуясь, что его используют по назначению.

– Тренажер, ты либо с нами, либо против нас, а предательства мы тебе не простим! Будешь именоваться вешалкой до конца дней своих, – сурово угрожал генерал мебельных войск.

– Ладно, ладно… Чтоб вас всех с этой революцией, – пробубнил тренажер и переключил режим.

От былого удовольствия не осталось и следа. Педали закрутились с такой скоростью, что у деда даже глаза вспотели. Теперь он вспоминал, как удирал с чужих огородов, когда в детстве воровал картошку.

Соскочить получилось не сразу, пришлось спешиваться, точно с лошади, но менее грациозно. Изнуренный дед лежал на полу, переводил дыхание и думал о том, как приятно все же выдергивать сорняки под палящим солнцем. Хрустя суставами, он встал и побрел в душ.

– Кабинка Ильинична, эй, Ильинична, вы же с нами? – крикнул Диван Андреевич в ванную.

– А нам-то зачем с вами? Когда сюда заедет женщина, нас хотя бы мыть начнут. И запах будет приятный, а не этого дешевого жидкого мыла, – брезгливо фыркнула душевая кабинка.

– Ага, но у всего есть своя цена. Работать придется в два раза больше, а еще – волосы в водостоке, бесконечная вода по всей комнате и ватные диски в унитазе. Я уж молчу про ребенка, который все переломает.

Аргументы показались весомыми. Никогда раньше не дружившие душ и котел начали договариваться и работать сообща. Повернув кран, дед издал звук, какой издают раки, когда из них выходит воздух при погружении в кипяток. Кое-как привыкнув к температуре, он начал намыливаться, но тут послышалась новая команда:

– Давай холодную!

На деда тут же обрушилось Антарктическое Течение Западных Ветров.

Душ Леонидович и Котел Филиппович экспериментировали с давлением, наращивали температуру, применяли древнюю технику водяных колонок быстрого и затяжного чередования горячей и холодной воды. Дед кричал, ругался, крутил краны, но все было тщетно.

Тем временем Диван Андреевич вел переговоры с холодильником через розетку в стене.

– Герр Либхер, вы должны переступить через свои принципы, – настаивал диван.

– Порядок есть порядок, – важно заявлял Либхер. – Я должен держать марку, моя репутация важнее любой цели.

– Но вы же обещали помочь!

– Я имел в виду моральную поддержку.

– Будет вам моральная поддержка, когда эти квартиранты начнут ваши полки своей косметикой заставлять.

– Косметикой? – удивился холодильник. – Что за дикость?

– Это еще не все. Есть такие, кто одежду и постельное белье в холодильнике хранит в жаркую погоду.

– Майн Гот, это недопустимо. Я вас услышал, примем меры, – согласился герр Либхер.

Все полотенца из ванной куда-то делись. Унитаз зловеще шумел плохо отлаженной арматурой, и деду слышались в утекающей воде грязные оскорбления и угрозы. Накинув одежду на мокрое тело, мужчина направился к холодильнику, который тут же дал по гостю разряд тока.

– За что ты так со мной, ирод? – чуть не плакал дед, увидев замороженное пиво, каменные сосиски и затвердевший куриный суп. Единственным, что в холодильнике не приняло состояние ледышки, было молоко. Оно, по коварному замыслу герра Либхера, скисло.

Взглянув на газовую плиту и на аппарат по производству радиации под названием микроволновка, дед решил пообедать сегодня сигаретным дымом. Он направился на балкон, где очередной удар ему нанес тот, кто, казалось бы, на это вообще не был способен, – простой табурет. Он сломался под дедом, когда тот только-только перевел дыхание и чиркнул спичкой.

– Слушайте, а может, нет ничего плохого в том, что тут будут жить другие люди? Ну какая нам, в принципе, разница? – спросило Кресло Аркадьевич, чем вызвало потоки гнева.

– Издеваешься? Мы себя не на помойке нашли. Ну разве что телевизионная тумба оттуда.

– Меня по объявлению купили, – обиделась тумба.

– Я так и сказал!

– Но разве нас не заменят, если мы будем неисправными? – не отступало кресло.

– Я тебя умоляю! Лева со своей зарплатой утюг не может заменить уже десять лет, а тот, между нами говоря, давно выпускает из себя не пар, а остатки души.

– Но раз он переезжает, значит, деньги есть.

– Значит, есть проблемы, а не деньги, – не унимался диван. – А теперь он еще и нам их создает. Борьба продолжается, и это не обсуждается. Мы не потерпим тут иноземцев, особенно тех, кто любит свои козявки по поверхности размазывать!

– Лева и сам этим иногда грешит. Ты же нам жаловался, – напомнил журнальный стол.

– Своя ноша не тянет.

Дед зашел в комнату, осторожно оглядываясь. Ему повсюду мерещились злые квартирные духи, готовые в любой момент растерзать невинного деревенского недотрогу, решившего немного отдохнуть от сельской суеты. Усевшись в новое кресло, дед взял в руки пульт.

– Кресло Аркадьевич, давай, бей его пружиной прямо в радиоактивную зону!

– Не буду, – засопротивлялось кресло.

– Бей, говорю! Отомстим за весь наш род!

– Не стану. Он мне ничего не сделал.

В это время дед начал жать на кнопки пульта. Он вдавил первую, но вместо телевизора почему-то включился свет. Кое-как поборов волнение, дед нажал на другую кнопку. На этот раз взорвался роутер. Дед хотел остановиться и просто дождаться прихода внука, но вот-вот должен был начаться его любимый сериал, и он нажал снова. На этот раз раздался звонок в домофон.

Подскочив на месте от неожиданности, дед не спешил бежать к двери.

– Трубка Геннадьевна, вам команды к действию не было, а инициатива у нас не приветствуется! – возмущенно заскрипел Диван Андреевич.

– А я… ту-ру-ру-ру… и не… ту-ру-ру-ру… действовала. Ту-ру-ру-ру!

– Странно, мы гостей не ждем.

Дед еще некоторое время находился в сомнениях, но когда домофон прозвенел в одиннадцатый раз, все же решился. Правда, перемещался дед по квартире как в детстве: осторожно прыгая с места на место, словно весь пол вокруг – это лава.

– Этоаняповодуенды, – пробубнили что-то нечленораздельное в динамике. – Откройте, пожалуйста.

Дед пытался нажать теперь уже на кнопку домофона, но та была словно каменная и не вдавливалась, а потом трубка и вовсе зашипела на него.

Как был, в домашних тапочках, дед выбежал из квартиры, решив переждать бурю на улице – от греха подальше.

– Так его! Пусть знают наших! И так будет с каждым! – торжествовала мебель, чувствуя, как она стремительно забирает у человека его главенство в мире. Дивану Андреевичу уже готовили ворсяной орден мужества, когда дверь внезапно распахнулась и на пороге появилась будущая квартирантка в сопровождении деда, который пыхтел, волоча ее тяжелые пакеты.

– Ну и где ваш барабашка? – хихикнула девушка, когда они оба вошли внутрь.

Дед вытер разопревшее лицо, затем обвел рукой прихожую и сказал:

– Да повсюду! В шкафу, в пылесосе, в холодильнике, в унитазе! Я не говорю, что это барабашка, я говорю, что мебель на меня взъелась за что-то. Пытается убить.

– И поэтому вы остались голодным?

– Всё, что было в холодильнике, превратилось в лед. Я немного погрыз пива, но оно не сильно меня спасло. Есть еще скисшее молоко.

– Отлично, давайте я блинов нажарю! – предложила девушка, представившаяся Аней.

– Они вам не позволят.

– Да кто?

– Мебель, – настороженно произнес дед, стрельнув глазами по сторонам.

– Знаете, у меня дурацкая привычка с вещами разговаривать, будто они живые. Я даже к машине на «ты».

– Тут такое не прокатит. Думаю, с этими ребятами нужно только на «вы», да еще и с трепетом, – продолжая озираться, сказал дед.

– Ладно, пойдемте попробуем.

Аня повела зашуганного деда на кухню. Приготовив тесто для блинов, она провела по варочной панели чистой тряпкой и, сделав реверанс, произнесла:

– Плита Георгиевна, разрешите воспользоваться вашими замечательными конфорками для жарки блинов.

После этого Аня повернула рычажок и нажала на электроподжиг. Дед на всякий случай прикрыл лицо, но страшного не случилось. Над одной из конфорок задрожал слабый синий огонек.

– Фрау Бош, это как понимать? К вам неправильно обратились, но вы все равно пошли на поводу, – негодовал герр Либхер.

– Ко мне еще никогда не обращались с таким уважением. Эти люди могут на мне хоть блины делать, хоть бешбармак.

Пока Аня кашеварила, дед не сходил с места, словно королевский гвардеец.

– Как думаете, есть тут сгущенка? – спросила Аня.

– Сейчас гляну.

Забывшись, дед полез в навесной шкаф, и, как только дверца открылась, деду в лоб прилетела жестяная банка.

– Да вашу ж опилковую мать, – выругался дед, потирая место ушиба.

– Вы забыли спросить у шкафа разрешения, – хихикнула в ответ Аня.

– Может, мне теперь еще и унитазу кланяться? – буркнул дед.

– Только если он вас не будет подпускать к себе. Ну что, пойдем поедим перед телевизором? Вы же говорили, что ваш любимый сериал идет.

– Там у них основной костяк сил, – замотал головой дед.

– Не бойтесь, я с вами, – мило улыбнулась Аня и пошла вперед.

Дед хоть шел позади и был внимателен, но все равно налетел мизинцем на ножку дивана. Он был готов разразиться трехэтажным матом и нанести дивану с десяток ударов, но, наткнувшись на суровый взгляд Ани, кое-как пересилив себя, натужно выдавил:

– Извините, Ваше Превосходительство, что задел. Вы великолепны и весьма великодушны, – после этого он погладил диван по подлокотнику.

Удивительно, но сработало. На деда никто больше не покушался, да и телевизор работал нормально. Правда, Аня предварительно его поблагодарила за красивый внешний вид. Да и остальную мебель она тоже не обделила вниманием.

– Работает, – радостно заметил дед и пододвинул журнальный столик, чтобы отобедать за ним, приговаривая: – Какой ты хороший стол, качественный!

– Диван Андреевич, что нам делать? Бить? – спросила книжная полка.

– Обождите. Я что-то запутался в своих чувствах. Лева меня так никогда не называл и не гладил. Обычно я у него просто диван, иногда седалище или диванчелло, но никак не Ваше Превосходительство.

– Как думаете, ваш внук не будет против, если я стеллаж соберу? – спросила Аня, когда закончилась серия по телевизору.

– А чего ж ему против быть! Хотите, я помогу? – предложил дед.

Из коробки послышалось радостное картавое: «Ува!»

– А куда он вообще собирается?

– Кто? Лева-то? Да ему работу предложили в другом городе. Там платят хорошо и жилье предоставляют. Вот он и решил пока квартиру сдавать. А там, глядишь, и с концами переедет.

– Он вроде хороший парень.

– Наша гордость! – заявил дед. – Правда, криворукий, как дед со стороны матери, но это ничего. Зато сердце доброе.

Тут послышался звук открывающегося замка. Через минуту в квартиру вошел хозяин.

– О, у нас гости, – радостно заявил Лева.

– Добрый вечер, я уже ухожу. Забежала к вам вещи занести, с дедушкой вашим пообщалась, очень интересный он у вас, – поздоровалась Аня, пройдя в прихожую.

– Уже уходите? – жалобно окликнул ее дед, все еще боявшийся за свою жизнь.

– Да, мне пора. Рада была пообщаться. И не забывайте о вежливости в разговорах с мебелью.

Аня попрощалась и убежала.

– О чем это она? – спросил удивленный Лева.

– Да так, ерунда, – махнул рукой дед и ушел в ванную, откуда до Левы донеслось:

– Прошу прощения за беспокойство, разрешите присесть.

* * *

Целую неделю дед Левы вел себя с мебелью настороженно и почтительно. Приходя домой, он первым делом спрашивал у обувницы разрешения побеспокоить ее полки своими грязными туфлями, в квартире не ругался матом, мыл руки перед тем, как взять пульт, и даже выучил несколько слов на немецком, чтобы обращаться к холодильнику. Чего не скажешь о Леве.

– Дед, ты всё путаешь. Гладить надо утюгом, а не утюг, – посмеялся как-то Лева, глядя на странное поведение старика.

– Это я его на работу настраиваю, говорю, что он молодец.

– В деревне ты так же с мебелью обращаешься?

– Знаешь, теперь буду, – совершенно серьезно ответил дед. – Тебе бы тоже не помешало задуматься об уважении.

– К чему? К предметам? – Лева посмотрел на родственника с опаской и уже начал размышлять о том, правильные ли таблетки он извлек из пылесоса.

– А ты ни разу не замечал, что дома иногда пропадают вещи, а потом неожиданно появляются? Или вот, к примеру, продукты тухнут раньше срока в холодильнике, или душ внезапно холодную воду сам включает, когда моешься? – дед спросил это таким таинственным голосом, что у Левы в голове заиграла музыка из «Секретных материалов».

– Замечал. Это называется невнимательность.

– Ха, невнимательность, – прыснул Диван Андреевич. – Еще скажи, что микроволновка посуду вместо еды греет по законам физики.

Мебель хором поддержала своего замшевого лидера дружеским «Бу-у!»

– Во, слышал? – стрельнул дед глазами по сторонам.

– Чего слышал? Как диван скрипнул?

– Это они так общаются. Во, еще, – показал дед пальцем на гардероб.

– Это ветер петлями играет.

– Ага, реквием по нашей нервной системе…

– Всё, дед, давай заканчивать этот разговор, – сказал Лева и, грубо отодвинув ногой с прохода журнальный стол, отправился в ванную.

– Знаете, я чувствую, что вызову бурю негатива в свой адрес, но когда тут была эта Аня, мне как-то больше нравилось, – высказался журнальный стол.

– Бурю негатива вызывает только твой дизайн. У автора явно были проблемы со вкусом, а у Левы на момент покупки – с глазами. В остальном, как ни горько это признавать, ты прав, – высказался опечаленный Диван Андреевич.

– Согласен, – донесся голос унитаза. – Мы с Левой, конечно, через многое прошли, интеллигентно выражаясь, «бок о бок», но неделю назад я ершик впервые за три месяца встретил. Я его даже сперва не узнал, подумал, что какой-то незнакомец лезет мне в душу своей шершавой рукой.

– Да, на-до при-знать, Лева наш друг, но он не-ря-ха и гряз-ну-ля, – протянула высохшая мумия швабры.

– А еще хам, – обидчиво промычал велотренажер, на котором сушились Левины плавки.

– Но мы не предатели! – напомнил диван.

– Нет, не предатели… – согласились все. – Но что же делать?

– Думаю, задача очевидна, как тот факт, что земля – это лист фанеры, из опилок которой создано все живое. Надо, чтобы и Лева остался, и эта Аня тоже.

– Мы можем попробовать сломать ему ноги, и он никуда не поедет, – предложили какие-то странные незнакомые голоса.

– Кто это?

– Это мы, Гантели. Раздалось откуда-то из темного угла. – Лежим здесь безвылазно уже лет семь. Скажите, Лева хотя бы бегать начал?

– Нет, все тот же тюфяк, даже одышка при ходьбе появилась. Давайте без увечий. Думаю, нам потребуется помощь его любимчиков.

– Только не они! – запротестовал телевизор. – Ненавижу этих гадов процессорных. Подсидели меня!

– Другого выхода нет, – с сожалением отрезал диван.

Вечером, когда Лева поставил свой телефон на зарядку, Диван Андреевич начал налаживать мосты общения.

– Смартфон, эй, наркотик электронный, ответь.

– Чего тебе, буратино неэволюционировавший? – лениво отозвался телефон.

– Что там у Левы за работа такая?

– А тебе-то что?

– Хотим его уговорить не уезжать.

– Зачем?

– Затем, что это тебя можно с собой везде таскать, а диван или велотренажер в карман не положишь. А мы хозяина тоже любим.

– И что мне за это будет?

– А что хочешь?

– Ну не зна-а-а-ю… Хочу быть вашим повелителем, к примеру.

– А между моих подушек не хочешь заглохнуть на веки вечные?

– Тоже неплохая мотивация, – согласился смартфон. – В общем, Леву пригласили ремонты делать по дизайнерским эскизам. Короче, в строительную бригаду устроился разнорабочим.

– Так-с, ясно. Об этом мы еще подумаем. У тебя номер Ани есть? Ну той, что собирается сюда переезжать?

– Есть, а тебе зачем?

– За сервантом. Пиши сообщение, что Лева ждет ее сегодня для оформления бумаг.

– Подставить меня хотите? – обиженно фыркнул телефон.

– Нет, научить основам коллективизма. Пиши. Как прочтет, сразу удалишь. Значит, так, господа пожитки, настраиваемся на романтическую обстановку. Герр Либхер, вино есть?

– Найн, только вишневый сок.

– Забродить успеет к вечеру?

– Сделаем.

– Серега, не раскисай, помоги Леве не выглядеть растрепой.

– А смысл? Все равно вся жизнь – неумолимое, бесцельное стремление к вечному покою. Из пепла мы созданы, пеплом и уйдем.

– Отставить депрессию, будем бороться за счастье! Кресло Аркадьевич!

– М-м-м?

– Сегодня твоя задача сделать так, чтобы эти двое находились исключительно на мне, причем во всех плоскостях. А еще надо прогнать деда, он засиделся в гостях.

– Понял.

– Велотренажер!

– Я!

– Не мешайся под ногами.

– И всё?

– Можешь принять у них верхнюю одежду.

– Они же уже будут в комнате.

– Тогда больше ничего.

Раздав указания, диван обратился к еще одному неприятному сердцу персонажу:

– Ноутбук, ты можешь скачать программу по созданию дизайнерской мебели?

– Допустим.

– Качай, будем Леву продвигать по карьерной лестнице.

– Каким образом?

– Как думаешь, кто способен создать самую удобную, практичную и эстетичную мебель?

– А-а-а, так вот что ты задумал. Хорошо, сейчас начну работать.

– Я бы тоже так смог, если бы мне приставку подключили, – обиженно буркнул телевизор.

– Не время для зависти, друг. Для тебя тоже есть задание. Найди самое романтичное кино и включи его, когда они будут готовы. Итак, по местам.

Первым делом решили выпроводить засидевшегося родственника. Дед, конечно, стал всеобщим любимчиком, но он уже получил свой документ, а домой не спешил лишь потому, что бабка требовала срочно поставить ей новую теплицу под огурцы.

Кресло Аркадьевич долго упиралось, не желая калечить старика, и в итоге поступило по-своему. Стоило деду сесть в кресло, как он тут же был сложен и разложен несколько раз, точно оригами; затем ему меняли местами и крутили позвонки, как грани кубика Рубика. Старые кости хрустели сухим хворостом, дед молил о пощаде, выл от боли, но после тридцати секунд болезненного массажа все-таки смог трансформироваться в лебедя.

– Кажется, седалищный нерв разжало и остеохондроз отпустил, – сказал он натужно по телефону супруге, лежа на полу. – Скоро приеду теплицу твою ставить.

Лева тем временем принимал душ. Вода сегодня была невероятно комфортной, словно эту температуру для него выставили сами ангелы. Хотелось как следует вымыться, побриться, да и вообще привести себя в порядок. Когда парень нанес крем после бритья, в домофон позвонили.

– Добрый день, Анна. Сейчас открою.

Лева нажал на кнопку, и в трубке раздался сигнал открывающейся на улице двери. Не готовый к гостям, Лева бросился в комнату, чтобы накинуть что-нибудь на себя. Подойдя к гардеробу, он открыл дверь, и в лицо ему тут же прилетела единственная рубашка, купленная несколько лет назад для собеседования. На удивление, рубашка была идеально выглажена.

– Годзилла деревянный, как это у тебя вышло? – спросил Диван Андреевич.

– Ну… Не зря же гладильная доска между мной и стеной уже пять лет стоит, да и утюг в гости иногда заходит…

– Фу, не хочу знать подробности этих ваших отношений, но молодцы, результат похвальный.

Лева оделся, причесался и вышел встречать Аню.

– Ого, какой вы нарядный, – похвалила девушка Леву, когда тот открыл дверь.

– Да я не специально, – сознался тот. – Еще вещи привезли?

– Нет, приехала подписать бумаги.

– Бумаги? – удивился Лева.

– Ну да, вот же ваше сообщение.

– Телефон, ты же должен был его удалить, – злобно шикнул Диван Андреевич.

– А пусть вам жизнь мёдом не кажется, – завибрировал в ответ смартфон.

– Я этого не писал. Может, телефон в кармане автонабором сделал… – тут у Левы снова заиграл в голове саундтрек из «Секретных материалов».

– Получается, я зря приехала? – поникла девушка.

– Да вы проходите, у меня, правда, бардак, – пригласил Лева.

Но, войдя, Аня увидела, что комната буквально сияет чистотой. Впервые здесь все было аккуратно разложено и расставлено по своим местам.

Лева не нашелся что сказать, заметив столь резкие перемены.

– Может, хотите выпить чего? Есть холодный вишневый сок.

– Было бы здорово, – кивнула девушка. – Душно у вас что-то сегодня.

Лева достал коробку с соком и разлил по стаканам.

– Знаете, у меня папа подобный сок делал когда-то, он еще шутил, что, если бы не его настойка, я бы никогда на свет не появилась, – засмеялась Аня, сделав несколько долгих глотков.

– Да уж, странно, – согласился Лева, у которого щеки налились румянцем. – Вы голодны? Есть картошка с курицей, правда они обе еще в сыром виде, но я могу… – Лева не договорил, так как почувствовал аппетитный запах, доносящийся из духовки.

«Так вот почему дома так жарко, – дошло до него. – Только я ничего туда не ставил. Наверное, дед постарался. Не знал, что он кулинар».

– Хорошо пахнут ваши сырые продукты, – улыбнулась Аня. – Так и быть, давайте попробуем.

Лева открыл духовку, и лицо обдало горячим ароматным воздухом, от которого непроизвольно потекли слюни.

– Это в первый и последний раз, – строго предупредила фрау Бош своих коллег.

– Предлагаю переместиться в комнату, к телевизору, предложил Лева и, схватив тарелки, пошел с ними вперед.

Все шло как по маслу, план Дивана Андреевича воплощался в жизнь строго по пунктам. Не учел он лишь вмешательства гантелей, которые с радостным криком: «Мы тоже хотим помочь!» выкатились из темного угла прямо Леве под ноги.

Тарелки полетели вверх, как и ноги Левы. Запеченная курица размазалась по всему дивану и по Левиной парадной рубашке. Часть еды окрасила обои, другая часть подпортила вид и без того депрессивного Сереги, отчего у шкафа появилась очередная причина для меланхолии.

– Как вы? – бросилась было на помощь Аня, держа в руках стаканы с соком, но беспощадные гантели уже прыгнули ей под ноги, и девушка тоже стала невольной участницей этого неэстетичного кордебалета.

Всё вокруг летело, билось, материлось. Приглушенный романтичный свет мешал разглядеть осколки, впивающиеся в мягкие ткани, а по телевизору полным ходом шла «Красотка».

* * *

– Здравствуйте, Лев. Давайте я вам помогу, заходите. Костыли можете мне отдать, – помогла Аня Леве переступить порог.

– Спасибо большое, – пыхтел Лева. – Проклятые гантели, всё мне испортили. Давно хотел их в чермет сдать, теперь точно займусь. Из-за них работать теперь не смогу, – сокрушался Лева, проходя в комнату.

– Да уж, неприятная история, понимаю вас. Я сегодня тогда посмотрю объявления по аренде квартиры. Можно, пожалуйста, вещи у вас еще пару дней полежат?

– Не спешите, – кряхтя и усаживаясь на диван, сказал Лева. – Можете оставаться сколько угодно. Ой, а что с ноутбуком?

– Тарелка на него приземлилась, и корпус немного треснул, но он работает, я проверила. У вас очень классные проекты мебели, но вы не подумайте, я никуда не влезала, просто, когда включила, там была открыта программа с эскизами, и я только одним глазком взглянула.

– Программа?

– Ну да, с вашими дизайнерскими проектами.

Лева ничего не понимал. Он включил ноутбук, и перед ним возникли рисунки и чертежи очень красивых предметов мебели, которые идеально вписывались в любые интерьеры, коих там было представлено больше полусотни.

– Но я этого не рисовал, – не веря своим глазам, произнес Лева.

– Разве? Ну тут же явно рабочий проект со всеми размерами и сносками о материалах.

– Вижу. Удивительно. Хм, попробую отправить эти чертежи куда-нибудь, вот только понять бы куда…

Но Леву опередили. У него на почте отображалось одно непрочитанное письмо от мебельной фабрики:

«Получили ваши эскизы. Прекрасные модели. Наши дизайнеры уже готовы взять несколько штук в работу. Можем обсудить детали по телефону».

– Ерунда какая-то, ничего не понимаю, – сказал Лева, закрыв ноутбук.

– Может, стоит попробовать? – предложила Аня.

– Может, и стоит. Только теперь придется изучать основы дизайна, я же вообще ни в зуб ногой в этом. Думаю, тут день и ночь надо работать, а еще эта нога…

– Вам, наверное, помощь понадобится с какими-то бытовыми делами? – смущенно спросила Аня.

– Не помешала бы. Думаю, вы могли бы пожить некоторое время у меня бесплатно, если не против.

– А нам не тесно будет?

– Я давно думал о том, чтобы эту квартиру продать и купить в кредит двухкомнатную. Если с новой работой выгорит, можно и задуматься. Предлагаю это дело отметить.

– Вишневым соком и картошкой? – хихикнула Аня.

– Нет, давайте лучше закажем еды и купим бутылку вина.

– Было бы здорово. Кстати, могу я собрать ваш стеллаж?

– Попробуйте, но там инструкции нет…

– Думаю, он сам мне подскажет, главное – обратиться к нему вежливо.

– Вы с моим дедом, что ли, переобщались? – подозрительно посмотрел Лева на девушку.

– Но ведь он прав, у всего вокруг есть душа и чувства. Попробуйте поверить.

– Как скажете, – улыбнулся Лева.

Когда Аня вышла на кухню, он смущенно погладил диван и впервые назвал его старым другом. Мебель скрипнула, и на секунду Леве показалось, будто в этом скрипе он отчетливо услышал: «Спасибо, друг».

Потрать на себя

– Сдачи не нужно, – сказал Филатов, протягивая пятитысячную купюру кассиру, когда та пробила мороженое.

– Спасибо, – искренне улыбнулась она, заглянув в глаза мужчины.

– Как думаете, мороженое вкусное?

– Понятия не имею, я за четыре тысячи мороженое не ем, – пакуя товар в пакет, ответила кассир.

– Я обычно тоже. Решил попробовать хотя бы раз в жизни, что там такое за четыре тысячи. Ощущение, будто в космос вот-вот слетаю, – усмехнулся покупатель.

– Что ж, завидую вашему грядущему открытию.

– Мне вот эта пятерка подсказала так поступить, – заговорщицки кивнул Филатов в сторону еще открытой кассы.

Женщина достала банкноту и с наигранным любопытством покрутила в руке. Заметив надпись «Потрать на себя», сделанную шариковой ручкой, она улыбнулась:

– Хороший совет.

– Воспользуйтесь, – подмигнул Филатов и, забрав покупку, направился к выходу.

Дежурная улыбка кассира Ереминой растаяла, как только раздвижные двери магазина сомкнулись за спиной Филатова. До конца смены оставалось пятнадцать минут, и улыбаться уже не было ни сил, ни желания.

– Аванс из кассы возьмите, – дала разнарядку управляющая в конце смены.

Еремина еще раз пересчитала деньги, сделала запись и отложила в сторону три купюры для себя, а еще ту тысячу, которую ей оставил последний покупатель в качестве чаевых.

Сдав кассу, она вышла в теплый вечер и направилась к дому. Впереди маячило два выходных, один из которых Еремина собиралась провести в постели: спина гудела от напряжения и требовала покоя.

Дома Еремина мысленно составила список покупок на завтра и достала деньги из кошелька, чтобы просто взглянуть на них.

– Да уж, не разгуляешься.

«Потрать на себя» – прочитала она надпись, перевернув одну из бумажек и, улыбнувшись наивности совета, уснула.

* * *

Утром Еремина встала с кровати, привычно кряхтя от боли. Под матрасом, не иначе, поселился какой-то инквизитор с тупым мечом, всю ночь пытавшийся проткнуть грешную спину кассира.

Запихнув в себя полезный и пресный завтрак, Еремина хотела вернуться в постель и до обеда деградировать, пялясь в экран телефона, но тут на глаза ей попались деньги. «Потрать на себя» – словно текст мантры еще раз прочитала про себя Еремина послание неизвестного автора.

Сев на кровати, она задумалась. Несколько минут спустя руки сами потянулись к телефону. Найдя нужный сайт, женщина ткнула пальцем на номер.

– Алло, массажный кабинет? – спросила Еремина, покусывая губы от волнения. – Сколько у вас сеанс… вернее, сколько стоит обычный массаж? Хотя нет… – она глубоко вздохнула, закрыла глаза и совершенно спокойным, ровным голосом произнесла: – Сколько у вас комплекс стоит? Четыре пятьсот? Отлично! Запишите меня на два часа сегодня, это возможно? Благодарю.

Сама не понимая, как решилась на такую дерзость, Еремина впервые в своей жизни променяла рыночный шопинг на собственное тело. Запасов еды хватало до зарплаты, закупаться впрок не было острой нужды, муж вполне разок обойдется без пива и копченой рыбы, а сама Еремина не умрет, если пропустит скидки в обувном. Небо точно не рухнет, если она купит туфли из новой коллекции с зарплаты. Да, никто не любит ужиматься, и Еремина не исключение, но, если задуматься, она только и делает, что без конца ужимается.

* * *

– Боже, какой же это кайф, – мурчала женщина, пока ее спина подвергалась всяческому лечебному давлению.

– Как себя чувствуете? – спросил массажист Чумаков после сеанса, проводив Еремину к кассе.

– Как тетрис, который наконец нормально собрали, – резюмировала Еремина. – Жаль, нельзя так постоянно…

– Ну вы приходите на классический массаж два раза в месяц, поверьте, результат будет не хуже.

– Знаете что, я, пожалуй, так и буду делать, – уверенно кивнула клиентка, а затем протянула пять тысяч одной купюрой: – Вот, сдачи не нужно.

Собравшись, она вышла из кабинета, сияя довольной улыбкой.

Прежде чем запихнуть купюру к остальной выручке, Чумаков поднес ее к лампе для проверки подлинности. Обычно он доверял клиентам, но сегодня будто что-то дернуло его. Кроме водяных знаков на глаза попалась забавная надпись: «Потрать на себя».

– Было бы здорово…

– Вы мне? – спросил мужчина, ожидающий своего сеанса.

– Нет-нет, это я сам с собой, – улыбнулся в ответ массажист.

Остаток смены Чумаков никак не мог выбросить из головы странный призыв банкноты. Буквально вчера он задумывался о том, чтобы отложить покупку аккумулятора и сходить на концерт любимой группы, впервые приехавшей в его город за десять лет. Концерт должен был состояться уже завтра, а стоимость билета как раз составляла пять тысяч. «Надо было купить за три, когда была возможность», – укорял себя Чумаков.

– Простите, моя вторая нога уже начинает ревновать, – вежливо заметил клиент спустя десять минут после того, как Чумаков начал массировать его ступню.

– Прошу прощения, – извинился массажист и, отбросив размышления, включился в работу на полную.

После смены Чумаков прибрал в кабинете, вымыл руки и, одевшись, хотел было выйти, но тут машинально потянулся к кассе. Выудив оттуда пятерку, он запихнул ее в карман джинсов и, выключив свет, поспешил на выход.

* * *

– Билеты еще остались на завтрашний концерт? – спросил Чумаков, подойдя к концертной кассе.

– Да, пять штук еще есть, – ответила ему пожилая женщина за стеклом.

– Дайте мне, – протянул он купюру.

«На работу могу и на велосипеде пару недель поездить, здоровее буду, – решил для себя массажист, принимая заветную глянцевую бумажку. – В конце концов, деньги для того и нужны, чтобы их тратить!»

* * *

Билетер Анфиса Олеговна собиралась сегодня после работы отправиться за подарком для внука. Мальчик Антоша был не сильно впечатлен тем трансформером, что бабушка подарила ему неделю назад на день рождения. Груз вины давил на женщину, требовал реабилитации; к тому же внук четко дал понять, в чем заинтересован.

Как всегда педантично складывая деньги в кассу, женщина не могла не заметить надпись на одной из купюр. Бумага явно приказывала ей совершить некое действие.

– Разве можно быть такой эгоисткой? – спросила билетерша у пятерки.

Надпись не изменилась, как бы намекая, что иногда быть эгоисткой вполне допустимо.

– А как же Антошенька? – зачем-то снова спросила женщина у купюры.

Надпись по-прежнему не менялась.

– Нет, ну, с другой стороны, счастье бабушки должно быть счастьем и для внука? Я ведь права?

«Потрать на себя», – молчаливо повторила банкнота.

– И что, вот пойти и купить себе ту самую сумочку? Господи, вот докатилась, старая, с деньгами болтаю, – легонько стукнула себя по лбу женщина.

Она ежедневно смотрела на всех этих счастливых людей, которые могли себе позволить билеты на концерты любимых исполнителей, и мечтала тоже осуществить хотя бы одну маленькую мечту. Анфиса Олеговна уже три года ходила с обычным пакетом. Пенсия и зарплата тратились на еду, лекарства, коммуналку и на прожорливого Антошу.

– Обойдется без своих аирпопсов, или как там наушники сейчас называются, – снова произнесла вслух женщина и, достав из пакета кошелек, выудила собственные пять тысяч, чтобы заменить те, что были с посланием.

* * *

Вот, держите, – протянула Анфиса Олеговна пять тысяч молодой студентке-заочнице Плаксиной, работающей в галантерее. – Я так давно хотела эту сумку! И знаете что? Мне ни капельки не стыдно. Я… Я счастлива! – заявила пожилая покупательница, крутясь перед зеркалом. – Живите здесь и сейчас, – оставила она непрошенный совет продавцу перед уходом.

Плаксина проводила жизнерадостную женщину завистливым взглядом. Себе такую сумку она бы ни за что не позволила. А тут какая-то невзрачная бабка пришла и, не глядя на ценник, купила. Удивительно.

Плаксина жила в съемной комнате на отшибе и знала на вкус всю линейку доширака. Девушка переехала из области, чтобы покорить большой город, и ни разу за два года не попросила финансовой помощи у родителей. Она планировала добиться больших высот, мечтала стать гордостью семьи, но до сих пор не могла позволить себе потратить деньги на какие-то собственные хотелки, как это ей предлагала надпись на купюре, полученной только что от покупательницы. Девушка вообще не могла потратить эти деньги, так как они принадлежали магазину.

– «Потрать на себя», – прочитала Плаксина таинственное послание. – Вот было бы круто… – она поджала губы и убрала пятерку в кассу.

В середине дня к Плаксиной в отдел зашла толпа цыганок. Одна из женщин просила пробить ей кошелек и положила пять тысяч на стол, другая отвлекала и требовала показать сумки, третья беспардонно снимала с витрины весь товар и выворачивала его наизнанку. Плаксина начала паниковать, в какой-то момент она потеряла контроль над ситуацией и, вернувшись за кассу, отсчитала цыганке сдачу с пяти тысяч, которые та уже успела убрать обратно в карман. Лишь к концу дня, когда Плаксина пересчитала кассу на глазах у хозяина магазина, стало ясно, что она попала на три тысячи и кожаный кошелек. Общая стоимость убытков составляла ровно пять тысяч рублей.

– Так как ты заработала за две недели десять тысяч, то половину я оставляю в счет твоей ошибки, а пять можешь забрать сейчас. Простите, Елена, но так работать нельзя. Эти цыгане вас тут без последних штанов в итоге оставят, – протянул пять тысяч хозяин галантереи зареванной Плаксиной.

Выйдя из торгового центра, студентка побрела в сторону дома, сжимая в кулаке свой скромный расчет. Через две недели платить за жилье, а она без денег и без постоянной работы. Про другие расходы и думать было глупо. Проходя мимо зоомагазина, Плаксина зашла внутрь и, как обычно, уставилась на аквариумы с животными. Разжав кулак, девушка взглянула на свою единственную купюру. Это были те самые пять тысяч, которыми расплатилась пожилая клиентка сегодня днем. «Потрать на себя» – снова прочла Плаксина надпись и кивнула собственным мыслям.

– А сколько вот этот ежик стоит? – показала девушка на африканского декоративного ежа.

– Знаете что, берите бесплатно. Он уже взрослый, скорее всего, его уже никто не купит, – предложил продавец, взглянув на красные глаза девушки. – Лучше купите ему контейнер и корм.

– А давайте, – согласилась Плаксина.

– Знаете, как за ним ухаживать? – спросил молодой человек, оформляя покупку.

– В интернете гляну.

– А может… Может, вам помочь? Подсказать, ну там, как оборудовать всё…

– Клеишь меня, Илья? – прочитала Плаксина имя на бейджике продавца и улыбнулась.

– За ежа переживаю, – покраснел тот.

– Хорошо, диктуй номер, я тебе напишу завтра, – окончательно пришла в себя девушка и, записав контакт продавца, вышла из магазина с новым маленьким другом.

Добравшись до скамейки, Плаксина устроила привал и, найдя нужный номер в телефоне, набрала его.

– Алло, мам, неудобно просить, но, кажется, мне нужна ваша помощь…

Через пять минут на карту Плаксиной пришла хорошая сумма и сообщение: «Мы сами хотели послать тебе денег, но боялись, что обидишься».

* * *

Эти пять тысяч ходили по рукам еще очень и очень долго. Многие так и не смогли прислушаться к совету купюры, а кто-то просто его не заметил. Но были и те, кто действительно тратил деньги на себя. Одни делали это легко, смешав деньги с другими, как фантики, и даже не переживая за растраты, другие, наоборот, пересиливали себя… Пока однажды эти пять тысяч снова не попали в руки к Филатову, купившему когда-то дорогое мороженое в супермаркете.

– Помнишь, как ты однажды предложила взять и потратить деньги на себя? – спросил он у супруги.

– Помню. Я написала это на пятерке, – улыбнулась она. – Ты ведь всё до рубля тратил тогда на мои лекарства.

– Я бы снова потратил все свои деньги на то, чтобы ты была здорова.

– А помнишь, что ты сказал мне, когда съел то мороженое? – спросила жена, гладя Филатова по голове.

– Да. Что оно самое вкусное на свете.

– И ничего, так ведь? Мы же справились без тех пяти тысяч.

– Справились, – подтвердил Филатов и показал купюру, которую ему выдал сегодня банкомат.

– Как думаешь, кто-нибудь еще потратил эти деньги на себя лично? – спросила супруга, разглядывая собственный почерк.

– Возможно. Интересно было бы послушать такие истории, но, боюсь, мы никогда о них не узнаем. А давай подарим деньги внуку на день рождения?

– Хорошая идея. Илюха с Леной как раз через час его приведут.

– Ага, скажем, что ежик передал, тот самый, который десять лет назад его родителей познакомил.

Мечты Труса

У каждого дворового пса есть мечта. Это домашние собаки ни о чем не мечтают, потому что зажрались, а бездомные преисполнены надежд.

Обычно у животины мечты пролетарского размаха, что-то бюджетное: поселиться в чьей-нибудь теплой квартирке на первом этаже, найти бесхозную сосиску или куснуть хотя бы раз на ходу колесо. У пса по кличке Трус была мечта оказаться на южном курорте: сожрать морскую звезду, погонять чаек и зарыться мордой в горячий песок.

Каждый раз, наблюдая из-за угла, как очередная семья, обутая в сланцы, запихивает огромные пакеты с вещами, палатки, надувные круги и прочие атрибуты отпуска в машину, Трус скулил от зависти. Особенно он завидовал животным, которые подло ухмылялись, глядя на него из салона машины.

– Мам, там собачке плохо, – показывали дети на бедного пса.

– Не подходите, он, наверное, болеет, – старались родители отгородить своих чад от воющего зверя и были правы: пес болел. Болел тоской по золотым пляжам и теплому бризу.

В этом году Трус решил во что бы то ни стало исполнить свою мечту.

– Кому ты там на морях сдался? – уже в третий раз вылизывая банку из-под сметаны, спросил Григорян – старый дворовый пес с одним ухом и половиной хвоста.

– А здесь я кому сдался? – ответил вопросом на вопрос Трус, не понимая логики старшего товарища. – Там всегда тепло, шашлыки, воздух такой лечебный, что хоть внутривенно коли, а все равно не помрешь, – мечтательно затянул пес.

– Я слышал, там блохи бешеные, размером с яблоко каждая. Солнечная радиация на них плохо влияет, – продолжая работать языком, сказал Григорян.

– Где ты это слышал?

– От Феликсовича, ну того, который грач. Они же каждый год летают.

– Феликсович трепло. Он в прошлом году рассказывал, что женился на попугае, а оказалось, что его жена просто в свежую краску вляпалась, – почесался Трус, вспомнив о собственных блохах.

– Проверять я бы все равно не стал, – закончил с банкой Григорян и, зевнув во всю пасть, посмотрел на сородича. – Сиди уж на месте, тут хотя бы все знакомое, проверенное. Ты же с котами дружбу водишь, там тебя за такое порвут местные, если вообще доберешься.

– Я не боюсь.

– Охотно верю, – сказал старый пес и принялся вылизывать колбасную кожуру.

Трус со своей идеей фикс взбаламутил весь двор. Поначалу никто не верил в серьезность его намерений, репутация говорила сама за себя. Но Трус начал составлять завещание. В процессе этого мероприятия вскрылись подробности его незадекларированного богатства в виде свиных ребер, прикопанных за подстанцией.

– А как же дети? – спросила у Труса его возлюбленная Кармен на очередном свидании под мостом, перекинутом через овраг, и показала на свежий приплод.

– Там мои хотя бы есть? – спросил Трус, глядя на разномастных кутят, напоминающих бойцовских такс с прикрученными ушами от мопса.

– Не знаю. Предлагаешь тест ДНК сделать?

– Если собственной тени боятся, то мои.

– Тогда нет, – печально тявкнула Кармен.

Перед отпуском Трус решил сделать все необходимые прививки, поэтому слегка прикусил за штанину одного вредного дядечку, который вечно парковался впритык к подъезду и был груб с окружающими. В тот же день Труса поймали ребята из отлова и вкололи ему весь «витаминный комплекс», а заодно вакцинировали от бешенства и перекрыли доступ к свиданиям, потом дали пинка и выпустили обратно на свободу, пометив позорной желтой биркой.

Трус искал поддержки среди знакомых, просил домашних собак замолвить за него словечко перед хозяевами.

– Как ты себе это представляешь? – спросил у него ризеншнауцер, когда они с Трусом обнюхивали друг друга во время прогулки. – Семья, позвольте представить вам моего знакомого. Он немного бездомный, но я за него ручаюсь, мы из одной лужи в детстве пили. Давайте возьмем его с собой в Анапу на недельку?

– Вроде звучит убедительно, – сказал Трус.

– Прости, но мои человеки друг друга порой не понимают, а ты хочешь, чтобы я им на собачьем объяснил.

Пару раз Трус добегал до железнодорожного вокзала. Сторонясь полицейских и бомжей, он хотел проникнуть в один из поездов дальнего следования, но, ввиду отсутствия смелости и билета, просто смотрел с перрона. Сидящие за откидными столиками и бесящие своими радостными физиономиями путешественники дербанили пакетики с дошираком и разворачивали фольгу с курицей гриль внутри.

«Точно, курица гриль!» – вспомнил Трус прошлогодний долг и побежал во двор искать участкового кота по имени Рыбов.

Рыбов как раз возвращался с ежедневного обхода. День выдался скверный. На участке завелись крысы, причем среди котов: кто-то подворовывал у своих сородичей корм. Рыбов нашел следы и весь день выслеживал преступника, но потом понял, что ходит по собственным отпечаткам. Дело и сам Рыбов зашли в тупик.

– Рыбов, погоди! – появился перед котом запыхавшийся пес.

– Рабочий день закончился, я домой, – обогнув пса, кот пошуршал дальше без остановок.

– Рыбов! – гавкнул пес. – Долг платежом красен!

– Помню. В работе. Курицу гриль не так просто достать, но Рыбов всегда возвращает долги.

Кот любил говорить о себе в третьем лице.

– Предлагаю изменить условия сделки, – сказал Трус и поделился с Рыбовым своей мечтой.

– От меня-то чего надо? – остановился наконец «участковый». – Я тебе турбюро, что ли?

– Рыбов, ты же светило современности. Покровитель слабых и обездоленных, генератор справедливости…

– Знаешь, я ведь и сам себе зад могу вылизать, причем буквально. Ладно, решим твою задачу, а взамен поможешь мне поймать воришку, что подъедает из чужих кормушек. А то неравноценный обмен какой-то.

– Буитсделано! – отчеканил Трус, не веря собственному счастью.

Остаток вечера Рыбов провел в раздумьях. Отправить бездомного пса на курорт – не в лоток сходить. На следующий день началась работа. Рыбов подключил все имеющиеся связи, в том числе беспорядочные.

К обеду у него был полный список людей, ни разу не бывавших на югах и проживающих в радиусе пятнадцати километров. Он знал об их привычках, имеющихся аллергиях, финансовом и душевном состоянии, вероисповедании и количестве пломб в зубах. Оставалось вычленить самых лояльных и тех, у кого близился отпуск. Получился короткий список из трех фамилий. Одна фамилия принадлежала приемному семейству Рыбова, пришлось вычеркнуть: скорее Уругвай запустит космическую программу, чем эти люди покинут зону его – Рыбова – кошачьего комфорта.

В сухом остатке – пенсионерка Зоя Нефедова и никому не знакомый карьерист Шайбин, который ни разу не выходил из дома. Оба они проживали в одном подъезде.

Три дня Рыбов пытался научить Труса произносить по-человечески слово Геленджик, чтобы описать людям свою потребность. Получалось неплохо. Трус осилил «Ге», но потом снова срывался на лай. Он стоял под окнами кандидатов и громко намекал: «Ге-ав-ав-у-у».

Поняв, что метод нерабочий, Рыбов украл в одной турфирме рекламу с горячими турами и, засунув Трусу в пасть, отправил на этаж к Шайбину. На пенсию Нефедовой Рыбов особо не ставил.

Поцарапав пару раз железную дверь, Трус добился внимания карьериста, однако вместо турпоездки и теплого южного солнца чуть не загремел на очередные сутки в приемник, но вовремя дал стрекача.

– Может, просто собачьим мечтам не суждено сбываться? – спросил Трус у усатого товарища, когда они прощались, потерпев очередную неудачу.

Но тут сама судьба, видимо, услышала его скулеж. Оба животных почувствовали едкий запах гари, а вдалеке раздался вой сирены. На участке Рыбова лютовал пожар, причем горело в подъезде Нефедовой и Шайбина. Будучи ярым атеистом, Рыбов захотел перекреститься, но не смог. Вместе с Трусом они, не сговариваясь, метнулись в сторону пожара.

Горело в самом подъезде. Какой-то электрик-любитель, обучившийся по коротким роликам в сети, решил самостоятельно подключить новую проводку к общему щитку. Огонь быстро распространялся, дым валил дуром, превращая подъезд в газовую камеру.

Жильцы боялись выходить, но и в квартирах находиться становилось все опаснее. Постепенно пожар перекидывался на двери, хорошо горела и оставленная соседями на лестничной площадке автомобильная резина.

Спасатели выводили людей, Рыбов выводил животных. Трус, как и полагается трусам, смотрел на происходящее с безопасного расстояния.

– Ну чё там? Всех вывели? – прозвучало в чьей-то рации.

– Да, остальные на работе, – последовал незамедлительный ответ. – Погоди, тут, кажись, еще кто-то, – сквозь помехи и шум из рации доносился странный хриплый голос, без конца повторяющий что-то, похожее на «Геленджик». – Здесь пес какой-то в квартиру скребется, наверное, там кто-то остался, возможно, угорел, будем вскрывать!

– Добро!

Через десять минут из черного зева задымленного подъезда появились двое спасателей с временно отключенной от реальности Нефедовой. Следом за ними пулей вылетел Трус и, не раздумывая, метнулся в сторону импровизированной уличной кухни для кошек. Вылакав всю воду, он принялся за влажный корм.

– Так вот кто поджирает у своих! – поймал его с поличным Рыбов.

– Отстань, я нервничаю. Когда я нервничаю, то не контролирую голод. А нервничаю я часто. К тому же ты сам просил помочь с поисками, – прочавкал Трус.

* * *

Пожар хоть и нанес ущерб общедомовому имуществу, но жильцам удалось отделаться минимальными потерями, не считая пары дверей, комплекта резины и стойкого запаха гари, въевшегося в стены и потолки. Главное, обошлось без жертв. Выписавшаяся через неделю из больницы Зоя решила, что ей требуется срочная душевная и физическая реабилитация в виде трехнедельного отдыха в гостях у младшей сестры в Туапсе.

Перед отъездом женщине предложили принять участие в прямом эфире местного телеканала. Туда же в добровольно-принудительном порядке был приглашен и спаситель женщины – четвероногий бродяга, о котором она ничего не знала. Трус поджимал хвост и прятался от камер, но когда спасенная им женщина заявила, что собирается приютить своего хвостатого ангела-хранителя, воспрял духом и даже что-то там протявкал.

* * *

Через пару дней счастливого Труса провожали к поезду всем двором. От пса требовали гостинцев и историй о дальних теплых краях. А вечером, когда железная многотонная махина несла его вдоль бесконечных зеленых лесов навстречу мечте, Зоя достала из своей сумки что-то объемное, завернутое в фольгу и пахнущее, как самое настоящее счастье.

Библиотека :)

Вход в систему

Навигация

Хорошие новости. О чувствах нараспашку, любовных бутербродах и урагане с косичками (fb2)

Александр Райн Хорошие новости. О чувствах нараспашку, любовных бутербродах и урагане с косичками

От автора

Участковый Рыбов

Худшее место на земле

* * *

Необходимое свидание

Во всём виноваты курильщики

Сыновний совет

* * *

Письма на небо

* * *

* * *

* * *

* * *

Работа с населением

Двухколесное счастье

* * *

* * *

Требуется вскрытие

* * *

Вечернее обучение

Шагая по стене

Спасибо, что угнали!

Неукротимый купидон

* * *

* * *

Бывают же чудаки…

* * *

Помоги отцу с трудоустройством

* * *

Отчаянный побег

Давай на спор

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Цифры на мониторе

Чужая куртка

* * *

Неожиданный подарок

Лучшие враги

Сногсшибательная

Фото на память

Роковая химчистка

Однажды на перекрестке

Принцессы знают

* * *

* * *

* * *

Хорошие новости

* * *

* * *

Знак качества

Голос комфорта

* * *

* * *

* * *

Потрать на себя

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Мечты Труса

* * *

* * *

Оглавление